"Сны призрака" - читать интересную книгу автора (Якименко Константин)IIIКвалин снова с надеждой посмотрел на датчик живых форм. Но красная точка на нем ясно показывала, что неизвестное существо и не думало отставать. Напротив, дистанция сокращалась на глазах. И Михаилу ничего не оставалось, кроме как продолжать бег по странно извивающемуся блестящему коридору «Призрака». — Эй! Петька! Леха! Отзовитесь, вашу мать! — кричал он, надеясь, что помощь уже близко. Но ответом была тишина — он не слышал ничего, кроме отзвука собственных шагов. Увидев, что биоформа уже совсем рядом, Квалин схватился за лучемет, развернулся и собрался выстрелить. Но кнопка не нажималась — разведчик давил на нее с силой, однако та будто застряла и плевать хотела на то, что от успешного выстрела зависела жизнь обладателя оружия. Михаил отбросил лучемет и снова глянул на датчик. Теперь тот показывал и вовсе дикую картину: красная точка пропала, а стрелка направления вертелась по кругу, как стрелка компаса в районе магнитной аномалии. Куда же бежать? Квалин стал озираться по сторонам, когда услышал громовой голос, доносящийся будто с самого неба: — Слышишь меня, Квалин? С тобой говорит компания «Хейгорн»! Мы купили «Призрак» и теперь владеем им по своему усмотрению! И сейчас наше усмотрение такое: всякий, кто не успел вовремя его покинуть, должен быть уничтожен! — последнее слово разнеслось по кораблю, и эхо повторило его десяток раз с разными интонациями. — Вы не имеете права! — закричал Квалин. — Еще как имеем! А вот ты не имеешь никаких прав! И сейчас будешь уничтожен! — Сундуков! Объясни же им! — в отчаянии требовал Михаил. — Я ничего не могу сделать, — донесся издалека слабый голос. — Они мне вообще ничего объяснять не хотели! — Но это же полный бред! — орал Квалин что есть мочи. Затем он попытался прыгнуть, но скафандр сковывал движения и удерживал его на месте. В результате он только опрокинулся на пол и почувствовал, как что-то тяжелое наваливается на спину. Тут Михаил снова заорал — и с этим криком подскочил в постели. Разумеется, «Призрак» остался в прошлом. Сейчас разведчик был дома — вчера «Устремленный вдаль» приземлился в Кантровске. С космодрома Квалин сразу отправился в УКР, кратко отчитался об основных результатах экспедиции, передал все видео-, аудио- и прочие записи, после чего снял с себя полномочия командира. Потом у него состоялся долгий неприятный разговор с командующим. Михаил объяснял, что не собирается участвовать ни в каких политических дрязгах; что в следующий раз он, прежде чем куда-то отправляться, тщательно выяснит, нет ли претензий на это место у какой-нибудь фирмы галактического масштаба. Сундуков его успокаивал: говорил, что вышло действительно нехорошо, но это не повод срывать злость на тех, кто ни в чем не виноват. Ага, ну конечно, не виноват, возражал Квалин, — а они там когда свои торги начали? Сообщили бы всего на час раньше — и человек остался бы жив. Я бы и сообщил, парировал Сундуков, если бы мне сообщили. А ты вообще кто, вспылил Квалин, командующий разведкой или так, мимо проходил? Чего стоит твоя разведка, если она такие простые вещи выведать не способна? Может, мне и правда бросить это гнилое дело, осесть на Земле, обзавестись семьей и хозяйством, и провались вы все хоть в черную дыру, — что скажешь, друг-Сундук, на такой поворот событий? Сундуков сказал, что, по-хорошему, надо тебе отдохнуть, Миша, отвлечься на время от этих дел… На том в конце концов и сошлись. Квартира Квалина выглядела нежилой — полуголые стены с минимальным, стандартным комплектом мебели. В общем-то, разведчик и воспринимал ее не столько как жилье, сколько как пристанище, где можно останавливаться в перерывах между экспедициями. Обитал он здесь один — к этому ему было не привыкать: с родителями Михаил расстался в восемь лет и навещал их не чаще раза в год. В пансионате он был вечным старостой и почти всегда предводительствовал в играх, но друзей у него никогда не было много. То же получалось и с девушками. Дважды Квалин рассорился с приятелями, на спор отбив у них подруг. Любая могла стать его — и наскучить уже через неделю; той единственной, с которой он захотел бы связать жизнь, все никак не находилось. С возрастом многое менялось — что-то переставало иметь значение, что-то напротив, — но характер Михаила, казалось, только портился. В итоге его попытки обзавестись парой так ни к чему и не привели. С женщинами Квалин вел себя так же, как с подчиненными ему разведчиками: любое его слово означало приказ и требовало неукоснительного выполнения. Одна сожительница после нескольких месяцев устроила истерику: сам, мол, целыми неделями пропадает неизвестно где, а от нее хочет подробных отчетов: что, где, когда, как и почему. Михаил спокойно сказал: я тебя не держу, дверь открыта, иди куда хочешь, но сюда ты больше не вернешься. После этого несколько дней она сидела тихо — когда же снова возроптала, Квалин выставил ее сам. Скоро ее сменила другая девушка. Эта пыталась показать себя хорошей хозяйкой, но, получив подробное объяснение, в какое хозяйство ей не следует совать свой нос, поумерила пыл. Месяц-другой они прожили в мире и спокойствии, но потом она стала жаловаться, что Михаил к ней слишком равнодушен, и вообще — как будто, кроме секса, ему от нее ничего не нужно. Квалин воспринимал ее жалобы совершенно флегматично. Когда же она заикнулась, что свой корабль он любит гораздо больше, чем ее, хладнокровно заметил: чистая правда, ведь «Устремленный» у него уже пять лет, а она — только два месяца. Эта девушка оказалась решительнее предыдущей — ушла сама. Впрочем, не похоже было, чтобы разведчик сильно огорчился. Михаил наскоро перекусил консервированной рыбой с овощами и включил тиви. Пробежался по новостям: — …выпал из окна своего кабинета, находящегося на двухсотом этаже здания «Хейгорна». Что стало причиной трагедии? Президент компании Канет Хейгорн заявил, что случившееся квалифицировано как несчастный случай и на данный момент нет причин считать иначе. Однако кто знает? Известно, что Чанхиун владел огромным состоянием, судьба которого определится совсем скоро, — тогда, возможно, мы узнаем также, кто был заинтересован в его смерти. Некоторые пытаются связать гибель главного специалиста с покупкой «Хейгорном» эксклюзивных прав на исследование «Призрака» — конструкции в октанте цэ — двадцать один — е, созданной неизвестной цивилизацией. Компания пока отказывается комментировать свои планы относительно «Призрака», однако ясно, что намерения у них весьма серьезные. Сейчас они уже направили к «Призраку» несколько строительных кораблей. Также известно, что «Хейгорн» отверг предложение «Интергалактик» о сотрудничестве. Впрочем, это неудивительно, учитывая, что сумма, которую они выложили за эксклюзив, превышает сто миллионов единиц. Жаль, что кумбиэнцы не понимают: по справедливости находка подобного масштаба должна была бы стать достоянием всей Галактики. Но, как обычно, когда речь заходит о деньгах, про справедливость никто не вспоминает… «Это верно», — подумал Квалин, переключаясь на музыкальный канал. В конце концов, он собирался отдохнуть, а тут не проходит и минуты, чтобы не натолкнуться на то или иное упоминание о «Призраке». О нем же напоминала и штуковина в форме яйца, которую Михаил оставил себе. То ли Муравьев не заметил тогда, что он подобрал ее с пола, то ли сделал вид, что не заметил… Вот так и Квалин: то ли забыл ему об этом сказать, то ли сделал вид, что забыл. Потом, на «Устремленном вдаль», он. сам провел простейшее сканирование: «яйцо» оказалось напичкано электроникой, о предназначении которой можно было только догадываться. В верхнем слое был легкий эккумундивный экран, свободной от него оказалась только центральная полоска — ее, впрочем, как раз хватило для просвечивания. Что все это значило? Квалин собирался передать эту штуку на более тщательные исследования, когда вернется на Землю. Однако он просмотрел запись проникновения и понял, что на ней не видно, как он подбирает «яйцо», — камера в это время будто нарочно фокусировалась на мертвом Эрбрухте. Затем, по прибытии, Михаил поругался с Сундуковым — и это решило дело. Сейчас вещица лежала у Квалина в сейфе. Перед тем как спрятать ее туда, он долго смотрел на нее с секундомером, пытаясь найти закономерность в последовательности миганий. Вспышка… три секунды… снова вспышка… полторы… теперь всего полсекунды… одна… целых шесть… две… опять две… четыре… Нет, бесполезно — Михаил решил, что если формула и существует, то она слишком сложна, чтобы человеческий ум мог ее вычислить. Но что же это может быть? Да все, что угодно — начиная от ключа к центральной энергетической установке и заканчивая, к примеру, часовой бомбой. Не совершает ли он глупость, оставляя этот предмет у себя дома? Еще и какую, подумал Квалин, пряча его в сейф. Конечно, Михаил понимал, что его поступок — обычное ребячество. Что он просто-напросто обижен на начальство, которое подставило его и экспедицию: на командующего, на «Интергалактик», на Галактический совет — и теперь хочет досадить им хотя бы такой мелочью. «Ну и пускай, — думал он, — кто сказал, что я не имею права оставить себе что-нибудь на память о неудачной экспедиции? Еще неизвестно, как пойдут дела у „Хейгорна" — споткнутся так же, как мы, а потом возьмут да и придут к нам на поклон… вот тогда и попляшем». Анализ результатов экспедиции поставил гораздо больше новых вопросов, чем принес ответов. Да, у Вильгельма Эрбрухта было выжжено лицо, но загадка в том, что умер он до того, как обгорел. Судя по всему, эргоник пережил сильнейший шок, от которого у него остановилось сердце. Ладно, допустим, он увидел эту тварь, перепугался ее до смерти в буквальном смысле, а потом она опалила его и исчезла. Логики в этом не видно, ну да черт с ней, с логикой. Какая, например, логика в том, что заряд скафандра Вилли был на нуле — причем как основной, так и резервный? Или в том, что в его лучемете перегорел излучатель и заодно спалил батарею, которая позволяет использовать оружие автономно? Какими законами физики можно все это объяснить? А что скажут по этому поводу специалисты по эргонной теории и энерготрансформации? А ведь «Хейгорну» будет еще тяжелее, подумал Квалин. Они выложили кругленькую сумму и должны теперь во что бы то ни стало ее отбить. Почему они позарились на «Призрак», понять можно — рассчитывают на эккумундивный источник. Да только до источника надо сначала добраться — причем это даже не полдела. Вероятно, вперед пошлют добровольцев-смертников… чего доброго, оставят там не одну жизнь и даже не десяток, прежде чем что-то начнет получаться. Какую бы форму жизни ни представляли собой обитатели «Призрака», они явно не настроены отдавать свое сокровенное чужакам. И, думал Квалин, я могу их понять. Наверное, к лучшему, что больше я в этом не участвую. Неожиданно просигналил токер. Михаил кинул взгляд на экран, поднес аппарат к уху и сказал: — Петька, чего тебе в такую рань? — Ну, для начала — привет! — И ты будь здоров. — Миша, я сейчас в управлении. Тут Сундук хочет тебя видеть. — Это с какого еще бодуна? Вчера только говорил: да, конечно, отдохни, все такое… — Да тут эксперты понаехали эти, из ОКЕ. Вроде, хотят с тобой говорить. — Да ну их в калитку! Я все материалы предоставил — видеозаписи, анализы, подробный отчет… Им что, мало? Ну так пусть идут к Хейгорну! — Вот ты их и спроси, мало им или что. Оно мне надо — переводчиком между вами? — А я тебе скажу, Петька, почему ты переводчик. Потому что Сундук решил, что его я и слушать не стану. А тебя — еще может быть. — Ну и послушал бы. Пообщаешься с ними и пойдешь дальше отдыхать с чистой совестью. — Аж три раза послушаю! Знаешь что, ты им скажи… — Квалин сделал в уме прикидку, — скажи, что я тут собираю вещи и сегодня вечером тю-тю на Эалью. — Правда или прямо сейчас придумал? — А какая разница? — Ну, он все-таки командующий… — Он мне что — приказал? — Нет. Попросил передать, чтобы ты… — Вот ты и передал. А я отказался. Еще вопросы? — Доиграешься ты, Миша, — вздохнул Скамейкин. — Доиграюсь, — охотно согласился Квалин. — А я бы и сам не прочь на Эалью… — мечтательно выговорил Петр. — Девчонки там, говорят, легко сговорчивые… — Но-но! Твоя бы Танька это услышала… — И я доиграюсь, — сказал Скамейкин. — Ладно, удачи! Закончив разговор, Квалин включил коми и запросил центральный космопорт. Там он вскоре выяснил, что билетов в туристический рай на сегодняшний вечер нет — более того, раньше следующей недели можно вообще не надеяться. Михаил вздохнул. Он всегда чувствовал неловкость, когда прибегал к таким методам, но сейчас ничего другого ему не оставалось — очень уж хотелось побыстрее убраться из Кантровска. Разведчик нажал на вызов диспетчера, и на экране появилась девушка — все они были на одно лицо, эти космопортовские девушки, с предельно правильными округлыми чертами, минимальной косметикой, коротко подстриженными черными волосами и, разумеется, дежурной улыбкой. Квалин объяснил в двух словах, что ему нужно попасть на Эалью как можно скорее, на что девушка повторила уже известное ему: билетов нет. — Вот так всегда, — протянул Михаил. — Стреляешь всяких гадов — грудью под импульсы, под кислоту… жизни ваши сусличьи спасаешь… А потом ты никому не нужен — даже на курорт не можешь выбраться. — Ой, — сказала диспетчерица, наконец узнав его. Изобразив глубокое сожаление, она старательно извинилась и попросила подождать минутку — надо еще раз внимательно посмотреть рейсы. Прошло две минуты, когда она откликнулась: да, есть спецрейс завтра утром — там, правда, только по вип-заказу, поэтому выходит дороже, но вам ведь полагается скидка, не так ли? — Не так ли, — согласился Квалин и попытался повторить улыбку девицы, только у него это вышло с заметной ехидцей. Та смутилась, а затем приняла заказ. Что ж, подумал Михаил, снимая деньги со счета, завтра я буду далеко — а эксперты пускай как-нибудь разбираются сами. Вечер Квалин решил провести в «Корыте». На самом деле бар именовался «Созвездие Корыто», но завсегдатаи уже давно оставили от названия только вторую половину. Он находился неподалеку от космопорта, но не возле центрального входа, а в боковом тупичке. Поэтому там никогда не скапливалось много людей, а собирались в основном свои, в том числе и разведчики. С барменом Марком Михаил был знаком давно и знал, что тот не станет задавать всяких глупых вопросов, особенно о «Призраке» — это сейчас было главное. Путь до «Корыта» предстоял неблизкий — Квалин жил в центре, так что лететь приходилось через Добрую половину города. Он поднялся на стоянку на крыше и направился к машине. Скоро его элер уже пролетал над домами. У Михаила был «Опель» старой модели, лет пять как снятой с производства, да и производитель сейчас стоял на грани банкротства. Причин, почему Квалин не сменил ее на более новую, было две. Во-первых, эта машина еще делалась с расчетом и на полет, и на езду, большинство же современных элеров годилось только для движения по воздуху. На дороге они нормально держали до тридцати километров в час — на больших скоростях баланс не годился ни к черту. А во-вторых — и это, пожалуй, было важнее, — разведчику просто некогда было этим заниматься. Да и машина служила ему именно средством передвижения — вопросы престижа Квалина интересовали мало, если не сказать «никак». На окраине Кантровска было немало высотных зданий, но все же большинство их элер оставлял под собой. Только башню «Интергалактик» приходилось облетать сбоку. Она была построена в форме логотипа компании — устремленной в небеса звезды с лишним шестым концом между двумя нижними. Эта фигура, как и название компании, напоминала о ее основной продукции. И о том, разумеется, что в области космической техники фирма намерена всегда оставаться лидером. Нельзя не признать, что здесь, в Кантровске, ее башня смотрелась величественно, а ведь это только филиал. Центр находился в Токио, неподалеку от правительственных зданий, и вряд ли кто-то назвал бы такое соседство случайным. «Интергалактик» с самого начала повезло больше, чем ее нынешнему конкуренту «Хейгорну». Если кумбиэнской компании долго приходилось бороться за место под солнцем, прежде чем она сумела окончательно утвердиться, то для земной фирмы, напротив, сразу были созданы все условия для процветания. Подписание лидерами крупнейших держав львовских соглашений, объявивших Землю единым государством, было всего лишь политическим актом — экономическое объединение произошло гораздо раньше. Создание антигравитатора, а затем разработка и освоение механизма трансдеформации открыло перед человечеством возможность выхода за пределы Солнечной системы — и тут же дало понять, что ни одно государство не справится с этим самостоятельно. Тогда американцы, немцы, русские и японцы, заручившись поддержкой в правительствах, создали Интергалактическую космическую корпорацию, сосредоточившую усилия на освоении глубокого космоса. И очень скоро руководители «Интергалактик» поняли, какое мощное оружие оказалось у них в руках. То было время, когда космические исследования получили наивысший приоритет, а значит, в распоряжении корпорации оказались огромные средства и влияние. Она быстро покорила не только Галактику, но и Землю: утвердившись в космической сфере, одну за другой завоевала самые разные области рынка — и в первую очередь, конечно, транспортные сети. Сейчас об этом нечасто вспоминали, но, пожалуй, именно «Интергалактик» помешала состояться третьей мировой войне. Экстремисты проиграли ее, даже не успев взяться за оружие, — в мгновение ока они оказались отрезаны от мира, без связи и поддержки, даже без возможности узнавать, что происходит вокруг. В конце концов они были схвачены и уничтожены собственными подданными и всенародно прокляты. А вот другая война — галактическая — не пошла корпорации на пользу. Во-первых, сразу стало ясно: если на Земле реальных конкурентов у «интеров» нет, то в Галактике очень даже есть с кем побороться. Что и говорить, земляне не очень-то были готовы воевать в космосе — экономика, получив удар в уязвимое место, взревела от боли и оставила агонизировать многих и многих. «Интергалактик», разумеется, выжила — но тут же совершила другую ошибку: она сделала ставку на затяжную войну, и перемирие с маризянами оказалось для корпорации полной неожиданностью. В результате многие военные вложения не оправдали себя — пришлось перековывать мечи на орала и «Кондоров» на «Гусей», но потери в экономических баталиях все же оказались немалые. Если бы не это, сейчас вопрос о первенстве в Галактике не стоял бы вообще — а так приходилось бодаться с «Хейгорном», растущим день ото дня. Внизу показались ангары, и Квалин сбросил высоту. Он опустился за вокзалом, проехал полквартала, спрятав крылья, свернул в проулок и поставил элер на стоянку. Здесь было немного машин, и среди них белой вороной выделялся «Универсум»: люди, могущие позволить себе подобную летачку, обычно не заглядывают в заведеньица вроде «Корыта». Впрочем, Михаила это мало беспокоило, просто его наметанный взгляд разведчика отмечал все, что казалось подозрительным. Квалин прошел под вывеску, натурально изображавшую среди звезд не иначе как корыто той самой старухи, всем известной жены рыбака. Интерьер бара был простым, без выкрутасов — дешевые текстуры со звездным небом, в котором там и тут мелькали самые разные средства передвижения — начиная с телеги и заканчивая «Фениксом». Разведчик сразу направился к стойке, и бармен тут же повернулся к нему: — Ба, какие люди! Давненько ты у нас не был, Михаил. — Да все по Галактике мотаюсь, Марк, сам понимаешь… Завтра на Эалью отбываю — и пускай на пару недель все обо мне забудут. — Что, неужели тоже по службе? — Ни в коем случае! Я еще не настолько сошел с ума. — Сошел, не сошел — а если прикажут? — Ну, если прикажут, то другое дело. Но пока — исключительно ради собственного удовольствия. — Тогда поздравляю! — Поздравлять меня особо не с чем, но это отдельный вопрос… Мой любимый столик занят, как вижу? — Так я же на тебя не рассчитывал, предупредил бы, что ли… — Ладно, пусть уже… Я там сяду, — Квалин указал в противоположный угол. — Чего будешь? — Как всегда. И мясного чего-нибудь, на твой вкус. — Хорошо. Как насчет нового фирменного блюда: уши дикого чвихана? — Ненавижу чвиханов! Особенно уши. — Хе-хе, шучу я. Садись, сейчас я распоряжусь. Михаил уже сделал шаг в сторону, но потом снова повернулся к стойке и вполголоса спросил: — Марк, у тебя сегодня важная птица? — А? А, ну вроде да… Вон сидит, — бармен указал на девушку за один столик от того, что Квалин назвал любимым. Она расположилась спиной к стойке — отсюда видны были только ее густые каштановые волосы. — Ждет кого-то, — почти прошептал Марк. — Еще и телохранов притащила. Несколько секунд разведчик глядел на девушку, пытаясь угадать, какова она с лица. Заметил и двух мордоворотов, скучающих за другим столиком ближе ко входу. Потом повернулся и прошел на выбранное место. Включил было терминал, но понял, что не хочет сейчас видеть ни новостей, ни тем более рекламы, а встроенные игры казались слишком простыми и глупыми. Квалин откинулся на стуле и стал ждать — впрочем, не прошло и пяти минут, как робот, стилизованный под неуклюжее металлическое создание из старых фильмов, принес заказ. Михаил принялся сосредоточенно есть, время от времени отпивая из бокала крепкий имбрум. Мысли плавали и не задерживались надолго на чем-то одном. — Прошу прощения, у вас не занято? — произнес совсем рядом мягкий женский голос. Квалин поднял голову и увидел перед собой прекрасную незнакомку- обладательницу «Универсума». Черты ее лица были такими же мягкими, как и голос, а вот взгляд с хитринкой и, если всмотреться получше, в нем чувствовалась сильная воля… Полноте, да такая ли уж она незнакомка? — Ну присаживайся, госпожа Интергалактик, — сказал разведчик. Мэри Уинслоу, президент фирмы номер один на Земле, была внучкой Джозефа Уинслоу — того самого, что вывел корпорацию на галактический уровень. Он руководил жестко, никому не давая поблажек; естественно, среди подчиненных нашлось немало недовольных. Им удалось отстранить Джозефа, уже немолодого, вменив ему в вину неудачи «Интергалактик» во время войны с Маризой. Однако преемники наломали еще больше дров, рассчитывая, что война будет тянуться годами, и тогда Уинслоу, наверняка не без помощи Департамента контроля и наблюдения, вернул себе власть. Но долго оставаться главой ему было не суждено: годы и нелегкая жизнь взяли свое, и старик умер, передав бразды сыну Мартину. Вот только продолжателем тот оказался неважным — ему не хватало отцовской твердости характера и умения гнуть свою линию несмотря ни на что. Война окончилась, корпорация расхлебывала ее многочисленные неутешительные последствия — а вокруг распространялись слухи о том, что «Интергалактик» вот-вот распадется на четыре независимых компании. Кто знает: возможно, так и случилось бы, не появись однажды в правлении дочь Мартина и внучка Джозефа. На денек она укатила с отцом в Калифорнию, а вернулась уже одна — со всеми бумагами, подтверждающими ее право отныне именоваться президентом «Интергалактик». Директора филиалов было возроптали, но Мэри быстро поставила их на место — уж она-то уродилась в деда и своего добиваться умела. Несколько человек вылетели из руководства в мгновение ока, их сменили другие — люди с опытом, которые до сих пор начальствовали всего лишь над отделами на предприятиях. Многие отнеслись к переменам скептически, но прошел год, и дела фирмы стали налаживаться: она залатала раны и вышла в новые просторы, где, собственно, и столкнулась с «Хейгорном». Эта схватка, по мнению многих, и должна была решить, достойна ли внучка своего деда. — Представляться мне не нужно, — сказала Мэри, — уже проще. Будешь смеяться, но давно мечтала посидеть с тобой вот так, за одним столиком… Михаил Квалин, национальный герой. — Ты забыла добавить «победитель безумного Иивврика», — уточнил разведчик. — Ну извини. — Она будто не заметила иронии. — Угостишь девушку вином? — Во-первых, не думаю, что ты такое пьешь… — Ты мог бы заказать что-нибудь еще. — А во-вторых, я всего лишь скромный космический разведчик, зато тебе ничего не стоит купить весь этот бар с потрохами. — Эх, Михаил, Михаил… я ведь еще и женщина, а не только президент. Квалин демонстративно откусил кусок бифштекса и, пережевывая мясо, проговорил: — Мне кажется, когда человек занимает такой высокий пост, он перестает быть женщиной или мужчиной. Это, я бы сказал, существо совсем иного рода… — Среднего, что ли? — спросила Мэри. — Нет, не в том смысле. Я бы даже добавил, что он уже не совсем человек. — Ах, вот как, — процедила девушка. — Спасибо за комплимент! Ну а если я тебя угощу? Как не человек человека? — Спасибо, но у меня уже есть, как видишь. — Да ты, герой, не в настроении! — А что? Я должен был исполнить ритуальный танец и упасть на колени, сияя от счастья лицезреть твой лучезарный облик? — Михаил, прекрати! У меня к тебе серьезный разговор. — Что «прекрати»? Привыкла, что все падают к твоим ногам, а теперь удивляешься: ах, ну как же так?! Увели из-под носа любимую игрушку! Ай-ай-ай, какие нехорошие дяди! — Михаил! — Ну что «Михаил»?! Тридцать два года уже Михаил! Я в ваши игры не играю, понятно? Там человек погиб, между прочим, пока вы выясняли, у кого кошелек толще! А теперь еще не один погибнет… — Ты даже не даешь мне ничего сказать! — Да я и так знаю, что ты хочешь сказать. Могу сам за тебя сказать. Ты считала, что «Призрак» уже ваш! Мы сделаем всю грязную работу, а вы пока договоритесь с департаментом и придете на готовенькое. Тебе и в голову не пришло, что кто-то еще может заявить на него права. А «Хейгорн», гад такой, пришел и заявил! И оставил вас с носом, потому что вы не были готовы столько платить, ты ведь на куда меньшую сумму рассчитывала. А теперь мечешься и не знаешь, что делать… Скажи лучше: зачем он тебе? — Ну, Михаил… ты же все разложил по полочкам, а теперь строишь из себя непонятливого. — А это, Мэри, не я непонятливый. Это вы не понимаете, с чем имеете дело. Вы же шкуру неубитого медведя делите! Ты на что рассчитываешь — на дармовой источник энергии? На супергалактическую станцию? А я тебе назову минимум десяток вещей насчет «Призрака», которых никто пока не может объяснить. И что — закроете глаза, будто ничего этого нет? Так ведь — Ты ведь там уже был… — Вот, о чем я и говорю! Нас пустить в расход, а вам все готовое? — Не надо передергивать! Ты же косморазведчик — с каких пор тебя пугают опасности? На Маризе они тебя не пугали? — Мэри, есть разница. На Маризе, знаешь ли, у меня не было выбора. Если бы мы там пугались, то где бы сейчас были вы с вашими галактическими амбициями? На пепелище! А здесь — другое. Я, если хочешь знать, не чужаков боюсь. Я не хочу, чтобы вы стояли у нас за спинами и указывали: вот это нам интересно, а на это не обращайте внимания. И гнали нас вперед, потому что вам нужно поскорее вернуть вложенные деньги. Что, не так? — Нет, Михаил, не так! Он стукнул кулаком по столу: — Все это пустые разговоры. — Так давай перейдем к конкретике, и они станут не пустыми. — Хотя бы одно слово о деньгах, и я попрошу Марка выкинуть тебя отсюда. У Мэри расширились глаза: — Ты не посмеешь! — Ну смотри, — спокойно заговорил разведчик, — я сюда захаживаю уже седьмой год. А ты здесь в первый раз… скорее всего — и в последний. Как думаешь: кого он послушает? — Идиот! — выкрикнула Мэри. — Эгоистка, — парировал Михаил. — И что? Все нормальные люди — эгоисты. Ты меня разочаровал, герой! — Ай-яй-яй! — Квалин скорчил гримасу и пропищал: — Пьяхая кукья, не бую с ней игьять! Девушка встала: — В одном ты прав: здесь я в последний раз. Прощай! — С этими словами она развернулась и быстро пошла к выходу. За ней тут же последовали буйволообразные телохранители. Михаил пожал плечами: не очень-то и хотелось. Медленно доел кусок мяса и еще некоторое время сидел, смакуя горькое вино. Потом подошел к Марку. — Что, — спросил тот, — не сложилось с девчонкой? Ты ее или она тебя? — Я, конечно, как всегда. — А что так? — Знаешь ли, президенты не в моем вкусе… Пойду я, Марк. Заскочу, когда вернусь. — Я надеюсь! Уже наступила ночь, но здесь не было темно — кругом горели фонари, да и свет прожекторов, освещавших на космодроме взлетно-посадочное поле, доставал даже сюда. Квалин сел в машину, вырулил со стоянки и пошел на разгон. Набрав скорость, он потянул джойстик на себя — и ничего не произошло: элер не оторвался от дороги, а продолжал катиться по асфальту. Михаил выругался, включил диагностику. Комп сообщил, что не может определить причину неисправности: вероятно, разомкнута цепь. При большом желании можно было остановиться, открыть панель и поковыряться в ней — скорее всего, где-то пропал контакт. Но желания у Квалина как раз и не было. Если верить компу, при езде проблем быть не должно — вот и ладно: завтра он все равно улетает, так что машина в ближайшее время ему не понадобится. Утром звякнуть в мастерскую, сказать, чтобы забрали в ремонт, а потом пригнали назад — и никакой лишней мороки. Думая так, разведчик свернул на кольцевую. Основная застройка в Кантровске пришлась на те времена, когда элеры уже вытесняли наземные автомобили, поэтому планировка его не предполагала обычные для старых городов асфальтово-бетонные улицы — их заменили зеленые аллеи. И все же несколько магистральных путей были необходимы. В Кантровске выбрали радиальный вариант: пять сквозных трасс, проходящих через центр, и три связывающие их кольцевые, которые называли просто Внутренняя, Средняя и Внешняя. Квалин как раз ехал по Внешней, огибающей город по окраине. Здесь никогда не бывало много машин, а сейчас — по крайней мере, на том участке шоссе, где двигался его «Опель», — Михаил и вовсе был один. Потому он гнал, насколько позволял элер. В такие моменты нельзя было не порадоваться, что машина умеет ездить не хуже, чем летать. Неожиданно, взглянув очередной раз в экран заднего вида, разведчик увидел, что его одиночество нарушено. За ним ехали две машины — он пока не мог разглядеть их, но, похоже, они были одной модели и двигались явно быстрее него. Скорее всего, перегоняют левый груз, подумал Квалин; вполне может быть, что нелегальный товар — это и есть сами машины. На время он потерял к ним интерес, пока не увидел, как у одной из них выдвинулись крылья и она оторвалась от трассы. Это было уже странно: ну ладно, допустим, они едут под покровом ночи — лететь в такое время за пределами города опасно, тут без вопросов. Но сейчас взлетать-то зачем? Тревожно стукнуло в висок: а не за тобой ли они, неудачливый покоритель «Призрака»? Передний элер тем временем проносился рядом, и теперь Квалин понял: да это же кумбиэнская модель! Хищные, заостренные черты — длинный нос и узкие фары, — а вот и разделенный ромб «Хейгорна». Так-так: сначала президент «Интергалактик» находит его в любимой забегаловке, а теперь еще и машины от «Хейгорна»… Разумеется, это может быть просто совпадением — но почему так трудно в это поверить? «Потому что таких совпадений не бывает, — подумал Квалин, наблюдая, как первый элер опускается на дорогу впереди него и прячет крылья. — И место ведь какое выбрали, гады! Трасса пустая, вокруг лес, ни души…» Приземлившись, элер сбавлял скорость на глазах, подтверждая тем самым худшие опасения. Михаил повел джойстик от себя и влево. Как раз в этот момент машина впереди резко тормознула, и он едва не зацепил ее. Оказавшись сбоку, Квалин стал разгоняться. То же самое сделал и кумбиэнец — тягаться с ним было трудно. Держась чуть впереди, тот начал понемногу жать влево, намереваясь оттеснить разведчика на обочину и заставить остановиться. Элер противника явно превосходил «Опель» в мощности, иначе можно было еще попробовать, кто кого. В нынешних же условиях лучше было избежать тарана. «Вопрос в том, нужен я им живым или мертвым», — подумал Квалин. Сейчас он жалел, что оставил дома лучемет. У него было разрешение на оружие, но он предпочитал не таскать его с собой без крайней необходимости. Михаил всегда следовал давнему правилу: если держишь пушку в руках — сначала стреляй, а потом говори. Сейчас он бы выстрелил без лишних разговоров — было б из чего. Некоторое время они так и ехали: Квалин, держа скорость на максимуме, пытался проскочить вперед, но противник не давал ему такой возможности. А затем разведчик услышал за спиной хруст и подумал: ох, некстати я вспомнил о лучемете! Стекло над багажником разбилось, рассеченное ударом луча. Михаил видел в заднем обзоре лицо врага, высунувшегося из машины сбоку, но не мог в темноте как следует разглядеть его. Впрочем, сейчас оно не слишком интересовало разведчика. В сознании ярко вспыхнули и застыли два слова: «Скорее, мертвым». Следующий выстрел заставил Квалина пригнуться. Передний элер прижал «Опель» к самому краю — долго он так не продержится. Впереди шоссе сворачивало вправо — отличная возможность для врагов, чтобы скинуть его с дороги. Что ж, надо действовать немедленно. Михаил открыл дверцу — на его модели элера она не распахивалась, а отодвигалась параллельно машине, что сейчас было на руку. Затем пододвинулся к краю, рванул джойстик на себя и тут же точно рассчитанным движением выпрыгнул. Едва ноги коснулись земли, он кувыркнулся, скрутившись клубком. Потом еще и еще раз, пока тело не потеряло сообщенную ему инерцией скорость. Попадись на пути кусты или, не дай бог, дерево, все закончилось бы печально. Но, к счастью, Квалину повезло. Машину мгновенно развернуло поперек дороги, и она начала переворачиваться, когда сзади в нее влетел преследователь. В последний момент он, кажется, понял, что задумал разведчик, и попытался вырулить в сторону. Ему не хватило всего нескольких сантиметров. Вражеский элер понесло вправо — боком, чуть приподняв в воздух. Затем он перевернулся, стукнувшись крышей об асфальт, и вновь встал на колеса. На миг замер в этом положении — но тут же подскочил еще раз и понесся дальше. «Опель», боднутый кумбиэнцем, слетел с дороги и, возможно, проделал бы такое же сальто, не окажись на его пути дерево. Все это произошло за считанные секунды. Квалин не дожидался окончания действа — мысленно попрощался с машиной и, встав на ноги, тут же помчался в лес. Тот был не слишком густой, даже в темноте разведчик различал проходы между деревьями. Все тело болело, но Михаил старался не замечать боли. Можно было забраться подальше, пересидеть час-другой, а потом тропинками выйти в город. Скорее всего, так было благоразумнее — даже наверняка. Нормальный человек именно так и поступил бы, подумал Квалин, прячась за толстый дуб и готовясь принять бой. Долго ждать не пришлось. Через минуту он увидел свет четырех фонарей, прорезавший ночную тьму. Каждый двигался отдельно: двое чуть впереди по центру, остальные позади — один справа, другой слева. Михаил затаил дыхание, прислушался и скоро уже различал голоса. Говорили на кумбиэнском — разведчик понимал этот язык. — Ну и куда он подевался? — Где-то в ту сторону… — Видел или только так думаешь? — Я видел столько же, сколько и ты. — Да нету там никого… — Ага! По-твоему, он сам выйдет, после того как Хитен ему чуть башку не снес? — Урод! Хитен теперь из-за него сам со сломанной башкой. Я до него только доберусь… — Заткнитесь, идиоты! Он за нами следит! — Ну и пусть! Что он нам сделает? — Забыл, с кем имеешь дело? А ну молчать! Последние слова возымели действие — теперь тишину не нарушало ничего, кроме лесных шорохов. Один из четверых тем временем как раз подходил к дереву, за которым притаился Квалин. Михаил внимательно следил за светом фонаря. Действовать нужно было сразу и наверняка, любая ошибка могла закончиться гибелью. — Что за черт? Нет его нигде… Может, залез в нору? — Смотри внимательней, — ответил тот самый, что был уже совсем близко к Квалину. — И норы не пропускай. Свет фонаря упал на дуб, и Михаил плотно прижался к стволу. Враг, ничего не заметив, повернул луч влево и двинулся по яркой дорожке. Пора, понял разведчик. Противник проходил в метре от него — очертания фигуры угадывались за фонарем. Выскочив из-за дерева, Квалин врезал туда, где должно быть солнечное сплетение кумбиэнца. Попал — тот согнулся и замычал. Не давая опомниться, следующим ударом Михаил выбил фонарь — тот отлетел, стукнулся обо что-то и погас. Враг судорожно пытался схватиться за лучемет. Квалин с силой толкнул его, прижал спиной к дубу, где только что стоял сам. Оставшись без света, противник явно был дезориентирован и впал в панику — и разведчик, не мешкая, воспользовался этим. Мощный апперкот заставил затылок кумбиэнца поздороваться с деревом. Михаил снова врезал в живот, а затем, вытянув руку, схватил врага за голову и несколько раз шарахнул о ствол. Изо рта противника потекла кровь, тело обмякло, и Квалин разжал руку. Труп медленно съехал на землю, а разведчик вытащил лучемет — стандартный импульсник — у него из-за пояса. Теперь он был вооружен — что ж, подумал, давайте, подходите ближе. — Вухен, ты где? — Ближайший противник только заметил, что один фонарик погас. Квалин больше не ждал. Пусть он не видел самого человека, но свет фонаря однозначно выдавал, где тот стоит. Прицелившись, Михаил выстрелил чуть вправо. Раздался крик, луч описал дугу и застыл на земле расширяющейся желтой полосой. В тот же миг два других фонаря повернулись в сторону разведчика. — У него лучемет! Откуда? — От Вухена, болван! Он заплатит… — Одновременно с этими словами раздался выстрел. Квалин кинулся назад к дубу, но не успел: луч прошел по руке и рассек кожу. Ругая себя за промедление, Михаил кувыркнулся вправо. Последовал еще один выстрел — на этот раз мимо. Встав на ноги, разведчик спрятался за другим деревом, но и свет фонарей также последовал за ним. Одно движение, неважно в какую сторону, — и он попадет под прицел. Да и противники наверняка не дураки — тоже засели за деревьями, не станут просто так подставляться под огонь. — Не спускай с него свет! А я попробую подобраться… Что они задумали? Все стало ясно, когда один фонарь неожиданно погас. Теперь Квалин был в полосе света, дальше же начиналась непроглядная тьма. И где-то в темноте, следуя точному ориентиру, к нему подбирался враг. Михаил замер, будто прирос к дереву, весь превратился в слух. До него доносились тихие шорохи и скрипы — звуки ночного леса. Из них разведчика интересовал только один — с той стороны, откуда шел противник. И вот он почуял легкое, едва различимое шуршание листьев под ногами, медленно приближающееся слева. Еще несколько шагов — и кумбиэнец сможет увидеть Квалина. Выстрелит он сразу или захочет подкрасться ближе? Скоро ответ выяснится сам собой, но лучше этого не дожидаться. Главное — не ошибиться, иначе конец. Прикинув на слух направление, разведчик на миг высунулся из-за ствола и выстрелил. Вскрик и звук падения дали понять, что он попал. Итак, трое мертвы, остался один — прикинул Квалин спокойно, будто анализируя статистические данные. Вдруг что-то больно ударило в плечо. Он тут же машинально отклонился влево. Заметил для себя: когда он выскочил и убил третьего, потом отодвинулся слишком далеко назад — этим враг и воспользовался. Последний — главный и самый опытный из них; возможно, он один стоит тех троих. Наверное, это преувеличение, но надо исходить из худшего. Убедившись, что его не видно, Квалин пощупал плечо: кость, к счастью, не задета, а остальное ерунда. Он перекинул лучемет в левую руку и стиснул зубы. Что теперь будет делать противник? Каждый из них сидит за деревом, каждый только и ждет, чтобы другой высунулся. Вопрос в том, у кого раньше закончится терпение. Внезапно фонарь погас. Значит, враг решил больше не оставаться на месте, но сообразил, что, передвигаясь с включенным светом, он стал бы для опытного разведчика легкой мишенью. Михаил выстрелил дважды — справа и слева от дерева, где тот стоял. Ни звука не донеслось в ответ. Возможно, отошел назад, а может, пригнулся… В любом случае, кумбиэнец сейчас знает, где находится его противник, а разведчик — нет. Михаил поспешил лишить врага этого преимущества: тихо отодвинулся влево, а затем кувыркнулся к ближайшему дереву, стараясь не давить на раненую руку. Рядом сверкнул луч — будь он точнее, Квалин остался бы без ноги. Встав за стволом, он пальнул в ответ — и снова ничего. На миг разведчик замер, переводя дух. Затем неслышно шагнул влево, отошел от дерева, сделал еще несколько шагов, стараясь как можно меньше шевелить сухие листья… Тишина и спокойствие. Квалин сжал лучемет и, всматриваясь вперед, нарочито шумно упал на задницу. Луч сверкнул над головой. Михаил в мгновение ока нацелил импульсник и несколько раз нажал на кнопку. Вскочил, рванулся вправо, а потом вперед. Враг ответил серией лучей слева. Вроде бы он должен быть ранен — Квалин был уверен, что не мог не попасть. Но не следует рассчитывать на то, что рана тяжелая. Возможно, он вообще цел и невредим. Снова надо действовать, исходя из худшего варианта. Боль в правой руке усиливалась. Потом нужно будет перевязать плечо, но сейчас некогда об этом думать. Михаил остановился перед кустами. Если бежать через них, наделает много шуму, а сам может застрять и попрощаться с жизнью. Где сейчас его враг? Наверняка ведь тоже не стоит на месте… Квалин осторожно обошел кусты и рванулся вперед. Снова раздались выстрелы — разведчик резко затормозил. Чуть-чуть быстрее, и в его животе была бы кровавая дыра — скорость не всегда идет на пользу. Значит, кумбиэнец, как и он, отклонился вправо. Михаил кинулся в ту сторону, откуда пришли лучи. Вдруг свет ударил в глаза — враг снова включил фонарик. Теперь он был совсем близко. Разведчик метнулся к ближайшему дереву, уходя от импульса. И, прижимаясь к стволу, понял, что преследователь стоит за соседним. Пожалуй, он смог бы разглядеть его, если бы тот высунулся. Разумеется, то же самое касалось Квалина с точки зрения противника — поэтому оба замерли и не шевелились. — Что тебе нужно? — спросил Михаил по-кумбиэнски. — Твоя жизнь, — последовал ответ. Голос был хриплый и мрачный. — Зачем? — За нее хорошо платят. Тем более, — враг то ли кашлянул, то ли усмехнулся, — теперь эти деньги не придется делить. — Кому же помешала моя жизнь? — Не по адресу. Сам должен знать. — Ладно. А может, мы с тобой как-нибудь договоримся? Противник не спешил отвечать. Квалин и не ожидал услышать ничего особенного: он тянул время, надеясь заодно усыпить бдительность кумбиэнца. При этом понимал, что то же самое делает и тот. Сейчас разведчик стоял ближе к правому краю дерева и видел чуть выступающую голову. Но лучемет он держал в левой, и, прежде чем успел бы выстрелить, враг наверняка спрятался бы. Для того все было наоборот: стоя с оружием в правой руке, он мог различить выглядывающего слева Квалина. Игра на нервах: кто первым не выдержит или отвлечется. «Постараюсь, — подумал Михаил, — чтобы первым стал не я — умирать что-то совсем не хочется». — Может, и договоримся, — неожиданно произнес кумбиэнец, — если скажешь, где ключ. — Какой еще ключ? — На самом деле Квалин сразу догадался, о чем речь. Значит, ключ? Кажется, они и правда знают что-то, чего не знает он… — Тот самый. — Ладно… — Он еще больше высунулся из-за дерева. — А если я не только скажу, но и отдам его тебе? Тогда как? Ответом был смех, напомнивший Квалину треск, с которым раскалываются грецкие орехи. — Что смешного? Я не шучу. Мне он не нужен. — А я — шучу! Ты все равно умрешь. Слишком много видел. — Ты — тоже, — сказал Михаил. — Что я видел? — Мое лицо. Он ухмыльнулся и состроил гримасу, а потом залился смехом. Кумбиэнец подхватил, и они хохотали вместе с полминуты, глядя друг на друга и пытаясь следить за движением мускулов на лице, насколько это возможно в ночной тьме леса. Квалин смеялся громко, раскатисто. Его противник — все с тем же странным треском, будто превозмогая самого себя. Затем разведчик трижды нажал кнопку на луче-мете, который он уже десять секунд держал между стволом дерева и собственным туловищем. Врага подкосило. Один раз он успел щелкнуть импульсником, но оружие выпало из рук, и луч ушел в землю. Вслед за ним туда же завалилось и тело. Квалин подошел, снял с пояса фонарь и посветил на мертвого противника. Черты лица и впрямь были кумбиэнские: плоский нос, длинные узкие глаза, редкие волосы, маленькие, словно сдвинутые к затылку уши. Одежда спортивного покроя выглядела форменной — Михаил готов был поспорить, что такие же костюмы и на остальных троих. А затем его взгляд упал на фигурки на плечах, похожие на погоны. Можно было снова-таки посчитать это совпадением — Михаил же предпочитал считать, что таких совпадений не бывает. Фигурки представляли собой вышитые золотом ромбы, разделенные пополам, — хорошо известную эмблему компании «Хейгорн». «Мэри, я тебя недооценил, — пронеслось в голове у Квалина. — Думал, ты всего лишь избалованная девчонка, а ты, оказывается, сука, каких поискать!» Еще он подумал, что скорее всего не успеет сдать билет на Эалью, а значит, просто так подарил любимой корпорации полтысячи единиц. |
||
|