"Сезон охоты на ведьм" - читать интересную книгу автора (Иванов Сергей Григорьевич)3. Ночные забавыПодождав, пока по набережной процокают копыта патрульных кляч (что-то новое), Вадим тихо поднялся по лестнице и побежал, прячась в тени домов. Улицы были пустынны по-прежнему. Он проскакивал квартал за кварталом, ощущая в теле восхитительную неутомимость, как всегда вблизи этой парочки. И, как обычно, Вадим заблаговременно угадывал патрули — к счастью, их было немного. Правда, один раз он едва не прозевал приближение угрозы — уж очень стремительным оно оказалось. Из-за угла квартала вывернул обтекаемый колесник, похожий на исполинскую смоляную каплю, бесшумно рванул к нему. Вадим успел разглядеть две толстые рифленые шины, как у сверхмощного мотоцикла, ощутить под мерцающей броней знакомое сознание, настороженное и нацеленное,— затем метнулся в ближайшую подворотню, затаившись даже мыслями. Ночной охотник пролетел мимо, ничего не заметив, однако Вадим немного выждал, прежде чем продолжить бег: меньше всего ему хотелось возобновлять знакомство с Роем. По крайней мере, сейчас. Наконец пошел дождь, несильный, но занудливый. Темнота сгустилась настолько, что в лесок Вадим вступил будто в подземелье. Здешние детали он различал не так ясно, как через глаза Эвы,— его тепловидение еще не включилось. Зато сил у Вадима прибавилось, будто в каждую ногу вставили по пружине, а все тело зарядили энергией. Не разбирая троп, он понесся напрямик, прыгая через овраги и перелетая кусты, прежде казавшиеся безнадежно высокими. И приземлялся после таких скачков Вадим без натуги, снова легко включаясь в бег,— даже с шага не сбивался. Конечно, он слегка промахнулся с маршрутом, однако до забора добрался без проблем. Сейчас тот не показался Вадиму таким высоким — хотя бы ростом он превосходил Эву. Однако с ней был Адам, а Вадиму пришлось перебираться на ту сторону самостоятельно. Сделать это оказалось непросто, и не очень хотелось: наверняка ведь охрана налажена по высшему разряду. Поговаривали даже, что за стеной кого-то разорвали,— но, может, врали. Проверим на своей шкуре? Совершенно непонятно, ради чего я это вытворяю, размышлял Вадим, карабкаясь наверх. Не уяснив ситуации, смутно представляя суть двоицы, я вдруг оказываюсь у нее в пособниках, а потом с идиотской готовностью лезу выручать — зачем, что меня тащит? Ясно ж, что меня просто используют. Похоже, я потерял цель и смысл. Глупо. Конечно же, Вадиму повезло меньше Эвы, и дорожки за оградой он не увидел. Прямо от стены начинался такой же непролазный кустарник, только этот был высажен плотными рядами, формируя замысловатый лабиринт. За ним громоздился темный дом — четвертый за сегодня, куда Вадим попадал не по своей воле. И даже внешне они мало разнились. Как и его предтечи, Вадим мягко спрыгнул в траву и на секунду застыл, озираясь одними глазами. Людей поблизости не ощущалось, но страшили как раз звери. Черт знает, кого могли сюда запустить! Осторожно он вступил в лабиринт, бесшумно зашагал меж кустами, постепенно разгоняясь и больше глядя по сторонам, чем под ноги. Видимо, напрасно, потому что не прошел и половины, как поскользнулся на мокрой листве, споткнувшись о что-то. Наклонился, вглядываясь. Вдруг отшатнулся, сдавленно охнув, и устремился прочь, едва сдерживая тошноту. На такие картинки лучше не глядеть без подготовки, а ведь он даже не позаботился Затем Вадим снова увидел здание, проступившее сквозь ветви. Почему-то не хотелось выходить на открытое место — он двинулся в обход, прячась в густой тени. И тут на него ринулась из кустов громадная тень, сверкнув устрашающими клыками. В следующий миг Вадим узнал в ней обычную собаку, правда размером с теленка, и успокоение протянул навстречу руку. С ворчанием пес ткнулся в нее пастью и озадаченно застыл, пытаясь разобраться в ощущениях. Чуть выждав, Вадим без опаски почесал у него за ухом, потрепал толстый загривок и двинулся дальше. Неуверенно виляя хвостом, пес некоторое время трусил следом, затем отстал, снова канув в кусты. Интересно, а как среагировал он на Эву с Адамом? Тоже, наверно, предпочел не связываться, но по иной причине. Все-таки Вадим направился ко входу не напрямую, а крадучись вдоль самой стены. Широкие створки оказались раздвинутыми, однако Вадим не клюнул на приглашение. Напрягшись, он проник Беспрепятственно Вадим миновал вестибюль, пустой и темный, и остановился перед следующим входом, ощущая за ним давление десятков сознаний, к тому же донельзя возбужденных. Разобраться в этом месиве было немыслимо, и мало-помалу Вадим проник в сумеречный зал, наполненный несмолкающим гулом и сложными ароматами. От прежних времен здесь сохранились ряды откидных кресел, амфитеатром спускавшиеся к дальней стене,— правда, прореженные втрое и перемежаемые узкими столами, вдоль которых сновали скудно одетые девицы, разнося напитки и снедь. А на бывшей эстраде, щедро залитой светом, рубились две облаченные в доспехи фигуры. С облегчением вздохнув, Вадим ухмыльнулся: наконец-то два обособленных потока данных слились в его сознании в один! Вовсе это был не Институт — даже и близко не стоял. Тут проводился еженедельный городской турнир, и только лень помешала Вадиму разузнать все детали. Вечная формула “хлеба и зрелищ” здесь обрела начальный смысл, подразумевавший гладиаторские бои. Хорошо, сражались не насмерть — пока. Разрешались только рубящие удары, к тому ж мечи были учебными. Но если вздумают возродить дуэли, почему их тоже не сделать зрелищем? Отплатить за обиду — само собой; но и загрести на этом бабки не помешает. Не пропадать же такому шоу? По-видимому, турниры служили еще одним клапаном, помогающим крутарям стравливать пар. Как на Олимпиадах, конкурирующие стаи (племена, народы, соцсистемы) могли утверждать свой престиж без лишней крови. Не будь этой отдушины, росичи и ордынцы давно бы развязали войну: слишком часто сталкивались они в городской толчее и слишком много амбиций не реализовалось. Конечно, и на турнирах калечилось немало — наверно, гибли даже,— но все ж это было меньшим из зол. А публика собралась тут отборная — сплошь истинные крутари, “волки”. Во избежание свар главные банды занимали отдельные сектора, разделенные высокими перилами. Еще в одном как-то уживались представители малых стай, хотя и они старались не смешиваться. Как известно, в Вольном Городе успешно подвизались самые разные боевые школы, от монголо-китайских до исконно русских или сугубо европейских. И вот здесь, на глазах признанных знатоков, лучшие умельцы систем пытались наново расставить приоритеты, а заодно поднять рейтинг своих учителей, умножая их доходы (то есть банальная реклама играла не последнюю роль). Помимо прочего, на бойцов делались ставки, и немалые — судя по азарту, с каким следили за поединком почти все, включая придверных. Поэтому или потому, что Вадим угодил в сектор к росичам, на него не обратили особого внимания, и он тихонько пробрался к свободному месту, вполголоса здороваясь с приятелями, старыми и новыми, и продолжая осторожно озираться. Пока что Вадиму было не до “зрелищ”, а вот от “хлеба” он бы не отказался. За нынешний вечер случилось много всего, но ведь и кушать когда-нибудь надо? Сам Брон, конечно, присутствовал, занимая на втором ярусе просторную ложу — вместе с другим главарем, за спиной которого тоже восседали трое “советников”. Его Вадим видел впервые: грузный, бровастый, немолодой уже дядька, наверно из бывших хозяйственников. Был он угрюм, насуплен, а его гарды походили на Мишу-Стрелка, точно братья. Значит, все они были иудеями, а их предводителя звали Гошем (“папашка”, всплыло в памяти). И уж от них лучше держаться подальше. Там же Вадим увидал Эву, вольготно разместившуюся между главарями. Шевеля мушкетерскими усами, Брон плотоядно нашептывал ей на ушко, а ведьма лишь благосклонно кивала, рассеянно поглядывая по сторонам. Напрягшись, Вадим сосредоточился на его губах, из многих голосов вылавливая единственный, далекий и тихий. Но затем встретился взглядом с Эвой, и она снова кивнула — на этот раз Вадиму, нимало ему не удивившись. Тотчас он ощутил касание другого сознания и через ее уши расслышал вкрадчивый шепот Брона. Размякнув на досуге, князь охмурял прелестницу легким трепом, не забывая, однако, про зрелище. Вадим знал, что главное соперничество тут происходит между росичами и Ордой. Однако к Роси теперь примыкали вассалы, в прежние времена с нею воевавшие: к примеру, норманны или меченосцы,— а среди ордынцев доминировали почитатели японских стилей. И как раз сейчас великан-викинг в полном облачении встретился на помосте с коренастым самураем, тоже упакованным в металло-доспехи, но куда более легкие. Отсутствующий щит “японцу” замещал второй клинок, но оба его меча не перевешивали трети норманнского. Впрочем, вес бойцов тоже различался едва не вдвое. Прозвучал гонг, и в состязание вступили мечи, рожденные по разные стороны континента. Однако увлекло редкостное действо не всех. Отвернувшись, Гош тихо бубнил в трубку, временами замолкая, чтобы послушать. Затем вдруг рявкнул, не сдержавшись: “Вам надо сидеть на головах!.. Потому что думаете задницами!” — и бросил трубку. И после, довольно долго, от него слышалось надсадное дыхание, как от разъяренного носорога. Любопытствуя, Брон поглядывал на него, но с расспросами не приставал, больше интересуясь поединком. А там, похоже, установилось равновесие. Самурай превосходил викинга в атаках, но не настолько, чтобы пробить тяжелую оборону, а тот просто не поспевал за шустрым японцем. Долго же они будут гоняться друг за другом! Это скоро поняли и судьи, без колебаний прекратив соревнование на выносливость, никому, в общем, не интересное. Публика осталась при своем, а спор между Западом и Востоком снова не привел ни к чему. Следующими на эстраду выступили два витязя, почти равные статью,— иранский и росский. Даже звали их похоже: Ростем и Руслан,— и оружие разнилось не слишком: меч да щит, да резервная секира. Вот только первый, большеголовый бородач, был вдвое старше и возглавлял в Орде среднеазиатский тумен, а второй числился простым гардом. Но дух у обоих оказался истинно богатырским, и каждый упивался боем и радовался партнеру, вовсе не усматривая в нем врага. Черт, они слишком хороши для простой сечи! — восхитился Вадим. Жалко растрачивать их друг на друга. Им бы с чудищами сражаться… с демонами… с черными ратями, насылаемыми Тьмой. Из таких и выходят драконоборцы, герои, святые. Ну почему они в разных стаях? Зачем вообще нужны стаи и племена, разве мы не одно?.. К счастью, силы у бойцов различались слишком мало, чтоб выявить разницу в столь краткий срок, да еще на потешном оружии,— а потому молодцам тоже записали ничью. И никого это не возмутило, что удивительно. Выходит, “волки” тоже ценят благородство? Воспользовавшись паузой, Брон снова принялся обхаживать соседку, болтая о ерунде. Но минутой позже его заглушил возглас “папашки”, получившего по трубке новую весть: — Паршивцы, мать их!.. За что только плачу? — Об чем базар, Гош? — весело откликнулся Брон.— Кто тебя снова обидел — не мои ль орелики? — Что, уже и шулеров под крыло собираешь? — огрызнулся толстяк. Чуть успокоясь, объяснил: — Какая-то краля с подручными обчистила “Лас-Вегас”. А тамошние дурни даже не сумели их придержать — сынки штопаные, чтоб им!.. — И всё? — пожал плечами Брон.— Я-то подумал: опять Шершни. — Не всё! — рявкнул Гош.— Не всё, нет… Еще раньше разгромили кабак на Парковой — вдрызг, в щепы! И, по описанию, затеяла бузу та же стерва с парой громил. А затем послетали с катушек уже все. Как с цепей сорвались! — Ведь я предупреждал,— заметил Брон.— Помнишь? Рано или поздно такие гремучие смеси взрываются — а уж кто поднесет спичку!.. Пожадничал ты, Гош, погнался за наваром. — Слушай, умник: узнаю, это твоя затея… — С ума съехал, Гош? Что мне до твоих кабаков да притонов! А в моем уделе ты не соперник — чего нам делить? Кто меня тревожит, так это Шершни — от них еще наплачемся, попомни мое слово. — Подумаешь, дичь залетная! — пробурчал иудей.— Много они понимают в наших делах? Пока еще нащупают подходцы!.. — Ага, сейчас,— весело посулил князь.— У них ко всему один подходец: кулаком под дых. Очень способствует, знаешь ли… Гляньте,— внезапно воскликнул он, указывая на сцену,— вот и Гризли! В самом деле, из-за кулис показалась знакомая медвежья фигура, еще потяжелевшая и упрятанная в шипастый пластик, какой был на ней в памятном рейде. На плече покоился полутораметровый меч, вообще говоря, двуручный, но предназначенный для одной лапищи Гризли — судя по тому, что на второй висел щит. Противник оказался громиле под стать, даже заметно выше ростом, хотя не столь массивный. Похожие латы сидели на нем как влитые, но, в отличие от Гризли, он удовлетворился парой мечей, входящих в комплект. — Баловство это,— раздраженно буркнул Гош.— Силу некуда девать? Один хороший пулемет — и от ваших богатырей клочья полетят! — Много ли осталось — хороших? — поинтересовался Брон.— Лично у меня наперечет, и у тебя, сколько я знаю, тоже. А новых уже не будет, не надейся: Бугор не пускает. Как и гранаты. И глупо гоняться с гранаметом за одиночкой, а прочие огнестрелы новым доспехам до фени. Вот и думай. — Что ж теперь, в средневековье возвращаться? — Ага,— с удовольствием подтвердил Брон.— Всеобщему уравнителю скоро каюк, если не появится чего-нибудь пострашней. — Мозги ты пудришь, вот что! Откуда мне знать, что делается на границах? — А пошли команду,— с усмешкой посоветовал росич.— Или уже пробовал? Гош проигнорировал вопрос, однако не смирился. — Тогда откуда берутся тачки? — спросил он.— И прочее барахло, включая вертушки? С неба, что ли, падает? — Сам удивляюсь,— Брон пожал плечами.— Лично я транспорт вымениваю у крепостников, а вот откуда он у них… Может, ты знаешь? — По-твоему, опять Шершни? — То-то, что Шершни. Похоже, они наткнулись на прямой ход. — Чего ж они завозят не огнестрелы, а эти дурацкие доспехи? Задавили б нас огнем — и вся недолга! — Может, доспехи им привычней,— снова усмехнулся Брон.— Не одному ж тебе быть ретроградом? Кстати, тот верзила,— кивнул он на противника Гризли, как раз достающего мечи,— не из твоих наймитов? Всмотревшись, Гош покачал головой. — Наверно, от Винта,— сказал он.— У шушеры он бы не задержался. Опять же, откуда взялись доспехи? — Вот и я думаю. Гризли уже держал громадный меч на весу — одной рукой, без видимого напряжения. Прозвучал гонг, и с неожиданной резвостью росич скакнул на противника, обрушивая клинок. Однако с еще большим проворством тот вывернулся из-под удара и на развороте рубанул силача сбоку, будто плетью хлестнул,— Гризли едва успел подставить щит. — Ого! — азартно воскликнул Брон.— Заметили: он целил по сочленению. Откуда такой взялся, а? Кажется, нашему ведмедю придется туго! И точно, теперь в атаку ринулся двумечник, молотя по Гризли, как заведенный, и только звериная сила позволила тому поспевать за ударами, подставляя то щит, то клинок. Богатырь уже многому набрался у броновских тренеров и быстр оказался на изумление, однако противник превосходил его и скоростью, и умелостью. А техника таинственного гиганта удивляла своеобразием, зато вполне подходила к доспехам. Действительно: “Откуда такой взялся?” Проигрывая по всем статьям, Гризли, однако, не сдавался, пользуясь каждым случаем, чтоб испытать врага на прочность,— но ни разу не прорвался сквозь оборону. Оказалось, тот даже не был его слабей, и только упрямство мешало богатырю признать очевидное. Наливаясь злобой, он гонялся за ускользающим противником по всей сцене, готовый по ноздри вбить его в помост, а странный гигант все наращивал обороты, расчетливо выжидая, когда Гризли опоздает заслониться и пропустит удар — убийственный, если бы мечи были настоящими. А Вадим с тревогой ждал иного: когда доведенный до бешенства силач наконец сорвется с нарезки и превратится в серка. И вот тогда тут действительно станет жарко — причем всем. Вадим уже начал подниматься, чтобы привлечь внимание Брона, но тот вдруг и сам махнул рукой. Прозвеневший гонг возвестил окончание схватки, всплеснув в зале недовольный гул. Поединщики нехотя разомкнулись (причем трудней это далось Гризли) и, салютовав клинками, исчезли за кулисами. Впрочем, победитель сразу вернулся и застыл в центре сцены, явно не желая уступать ее никому. — Между прочим, я ставил на твоего,— проворчал Гош.— Мало мне сегодня убытков? — Плевать на них,— рассеянно отозвался Брон. — Это уж точно! Тебе — плевать. — Думаешь, я сам не проиграл? Лучше потерять деньги, чем… — Что? — А ты не понял? И слава богу. Но откуда взялся этот искусник? — Брон покачал головой.— Каков боец, а? Переиграть самого Гризли, и с таким запасом! — Я считал, у тебя тут все под контролем. — Если думаешь, что я допущу грязную игру… — Ну ладно, ладно… — Чтоб ради навара я лишил себя и публику удовольствия — пф-ф!.. — Да я пошутил, успокойся. — В этом же прелесть: чтоб в поединке любой мог надрать задницу любому, даже не называясь. А какая приманка для Шершней — чувствуешь? — Черт… — Вот то-то. Между прочим, на победителя этой пары вызов уже поступил — и снова “темная лошадка”. — Ну почему ж “темная”? — вдруг раздался голос Эвы.— Как раз этот представляет меня. Не желаете на него поставить — а, господа? Оба предводителя уставились на женщину с изумлением, будто не подозревали, что она способна на связную речь. Или приняли Эву за обслугу — из новеньких, еще не примелькавшуюся гостям. И чтоб кто-то представлял ее в поединке!.. — Девочка, а ты вообще-то чья? — осторожно спросил Брон.— Разве не из здешних прелестниц? Оглядевшись, он помахал ближайшему турнирному гарду, чтобы тот смотался за управителем, но Эва легко придержала его руку. — Что нам сейчас ни к чему — это шум,— заметила она.— Вы хотели зрелища? Сейчас его получите, гарантирую! Хотели азарта? Ну так я ставлю на своего бойца все! — перевернув сумочку, женщина рассыпала по столу груду камешков.— Кто больше? — Черт меня раздери,— оторопело промямлил Гош,— это ж… — Какие претензии, Папашка? — засмеялась Эва.— В кои веки твоих ухарей умыли, и ты в бутылку? Может, кто поймал меня за руку? Пусть выступит, я подожду! Теперь и Брон рассмеялся, с удовольствием наблюдая за побагровевшим толстяком. — Что, Гош, сможешь доказать нечистую игру? — спросил он.— А нет — ты знаешь правила. Демонстрируя завидную волю, иудей укротил свой грозный норов и даже вскинул по сторонам обе руки, придерживая Стрелков. — Ладно, не сейчас,— угрожающе проворчал он.— Но лучше ей со мной не пересекаться! — В чем дело, скупердяй? — с вызовом спросила Эва.— Хочешь отыграть все и меня в придачу? Так потряси мошной! — Почем знать, может, второй тоже твой? — огрызнулся толстяк.— Мне и докладывали о двоих. — Второй в зале, если интересно,— парировала она.— Хватит с вас меньшенького. — Боязно, Гош? — скалясь, ввернул Брон.— Что значит возраст! Мошонкой тряхнуть было б проще? — Тогда кто этот? — Гош кивнул на сцену, где памятником громоздился исполин-латник, так и не сдвинувшийся с места.— Только не ври, будто самородок-любитель. Наверняка за ним кто-то стоит! — Например, Шершни,— прибавила Эва.— Разве не их вы ждали? — Уверена? — Толстяк перевел взгляд на Брона.— Тогда почему его не поспрашивать? С сожалением тот покачал головой. — Что? — резко спросил Гош. — Ты знаешь правила,— повторил Брон.— Если хочешь, можешь вызвать Шершня, поставив на кон его и свою свободу. Тогда допрашивай сколь угодно — если победишь. А до тех пор…— он снова покачал головой. — Плевать на правила,— рявкнул толстяк,— если они мешают жить! — Это ты говоришь так,— возразил Брон.— А если б так поступал, вся твоя паства давно переметнулась бы ко мне или к Винту, да и мы бы предпочли с тобой дел не иметь. Честность — наш капитал, старина, и что делать, если иногда она добавляет хлопот? — А вот Шершни не больно-то церемонятся! — Потому что хотят подмять всех, не считаясь с затратами. Готов ты положить половину своих, лишь бы править единолично? Вот то-то. — Так вы принимаете мою ставку? — подстегнула Эва. — Зачем тратиться самим? — ухмыльнулся Брон.— Покажи публике своего жеребца, и уж пусть она уравнивает залог. А Шершень, кажется, впечатлил многих — до сих пор Гризли считался фаворитом. — Хорошо.— Эва нетерпеливо щелкнула пальцами, и на сцену вступил второй латник, не уступающий первому ни ростом, ни размахом плеч и вооруженный такой же парой мечей.— Только не затягивайте! Вадиму показалось, что пластиковые гиганты обменялись парой фраз, будто уже встречались прежде,— однако слов не разобрал. — Уж не из одного ли они стойла? — задумчиво пробормотал Брон, кивком побуждая распорядителя ускорить процедуру.— А хороши, да? Вдоль рядов забегали девицы, тугозадые и пышногрудые, собирая ставки, и азартный галдеж на время заглушил музыку. Вадим поднялся, намереваясь перебраться поближе к господской ложе, но тут же его заметил Брон и помахал рукой, приглашая к себе. Нехотя Вадим поднялся на второй ярус, с еще большей неохотой сунулся на балкон, прикидывая, чего еще может выкинуть Эва. — Ну вот, Гризли вы уже сегодня видели,— заговорил Брон, жестом успокаивая Стрелков,— а теперь представляю вам Лося, моего давнего и преданного дружка. — Ну да, ты его на коленях качал! — презрительно откликнулся Гош.— На Лосенка он еще тянет, хотя здоровый. — И тебя он обманул,— ухмыльнулся росич.— Чтоб ты знал, вьюноша сей по годам ближе к тебе, и положиться на него можно в любом деле, кроме мокрого. И голова варит дай бог — при том, что сквозь дверь может пройти не открывая! Лучше бы сесть предложил, раздраженно подумал Вадим. А то, вишь, держит у входа, точно холопа. Князьки губернского значения! — Хватит нахваливать, не на рынке,— сказал Гош.— Или надумал всучить? — Не мое — не продается,— с сожалением возразил Брон и спросил у Вадима: — На кого б ты поставил, старина? — На Адама,— бесстрастно ответил тот и показал: — Вон на того. Ему уже до чертиков надоела конспирация. — Интересно,— сразу сообразил Брон.— Выходит, и ты его знаешь? — Он засмеялся.— Ну вот, Гош, троица и сложилась! Не позавидуешь тебе. — Уж это точно,— подтвердила Эва.— Ну, сделали ставки? Устав ждать, Вадим шагнул к свободному месту, позади ведьмы, и сел, облокотясь о спинку ее кресла. Тотчас Эва улеглась на его руку пушистым затылком, легонько заелозила по ней, будя в Вадиме сладкий трепет. — Пожалуй, я тоже ставлю на Адама,— поглядев на них, объявил Брон.— А ты, Гош? — А я — против! — рявкнул толстяк.— Или верну камушки, или…— Он оборвал себя, сердито засопев. — “А ты азартный, Парамоша!” — хохотнул Брон.— Недаром, видно, взялся за игорный бизнес. Или это жадность? Ну, не ошибись опять. — Не твоя печаль! Шустрые девицы уже подбирали последние ставки, и только они закончили, как снова ударил гонг, погружая зал в напряженную тишину. Все-таки собрались здесь знатоки, а не какая-нибудь беспонятная шелупонь. И посмотреть было на что. После первых же ударов, какими обменялись поединщики, стало ясно, что исполин-Шершень только забавлялся с Гризли, не раскрыв и половины своих ресурсов. И вряд ли даже безумие серка помогло бы тому победить. Но вот с Адамом так играть было б сложно: невозмутимый верзила мог и умел не меньше противника — если не больше. И боевые его приемы до странности напоминали ухватки Шершня, будто Адам взялся переиграть соперника на его же поле. Почти сразу в ход пошли не только мечи, но и ноги, благо гибкости у обоих оказалось в избытке. Наконец выяснилось назначение многих шипов и наростов на гигантских доспехах, до сих пор казавшихся декоративными,— на самом деле они вписывались в систему боя, как по заказу. А темп и насыщенность схватки вызывали у зрителей трепет, временами и вовсе проваливаясь за грань восприятия,— словно бы сцепились два молотильных агрегата, пущенных на полные обороты. — Поняли, куда нас толкают? — сквозь зубы выцедил Брон.— Любые пули таким удальцам не страшны, и от гранат они увернутся. А кто из наших сумеет так драться? — Вот он,— Эва ткнула за спину большим пальцем, едва не угодив Вадиму в глаз.— Только кто бы его разозлил, а? — Может, не покормить с недельку? — с лету подыграл князь.— Так все равно ж он вегетарианец! — А шли бы вы — оба,— проворчал Вадим рассеянно.— Прав лишь волкодав, а вы меня в людоеды толкаете. — Сластолюбец, где ж я напасусь на тебя столько Люд! — хмыкнул Брон.— Хотя надо поспрашивать… Эй, Гош,— внезапно переключился он,— а ведь похоже, ты снова поставил не на того! — Отвяжись,— буркнул тот, не отрывая взгляда от сцены.— Еще не вечер; — Уже ночь, милый,— возразил Брон.— Поверь знатоку. Действительно, Адам как раз перешел в затяжное наступление, черпая энергию невесть откуда и больше не оставляя противнику времени для ударов. И с защитой тот поспевал едва-едва — впрочем, любой другой на его месте давно бы сошел с дистанции. Пораскрывав рты, крутари завороженно следили за небывалым боем, и по залу теперь разносился только дробный перестук пластиковых мечей. — По-вашему, он поддается? — с презрением осведомилась Эва.— Если желаешь, толстяк, могу предоставить еще шанс. — Супер-игра? — хмыкнул Брон.— Все или ничего! — Выставь против Адама пару своих. Не хочешь? — Да хоть дюжину! — расстроенно отозвался Гош.— Это ж не человек — машина; у него внутри шестерни!.. — Вскрытие покажет,— вставил Брон, откровенно веселясь.— А чем кончится, красавица? Не из-за одних же монет ты устроила такое шикарное представление? Я вижу: у ребят собственные счеты! — Что, не терпится заполучить живого Шершня? — Хочется, да колется,— возразил Брон.— Ты же слышала про правила? — Все в соответствии: Шершень поставил на кон свободу. На свою беду, он оказался слишком уверен. — А уступишь его нам? — Мне-то не жаль, только все равно он ничего не расскажет. — Это нам-то? — хищно осклабился Гош.— Нам — скажет! — Им скажет,— со вздохом подтвердил Брон.— Жуткий человек этот толстяк — ему б репрессором заделаться. И команда у него!.. — А я говорю: нет! — отрезала Эва.— Захочет — не расколется. Вот окочуриться может. Слыхали про блокировку памяти? Адам методично добивал противника в углу сцены, по-прежнему не позволяя ему вздохнуть. Если б мечи были настоящие, Шершень уже вполне годился бы на холодец, а так он еще сопротивлялся, являя образец несгибаемой стойкости. Задеревенелые его мускулы отзывались на атаки все медленней, и теперь Адам был волен лупить Шершня как хотел. Выбрав момент, он саданул рукоятью меча по костистому подбородку — едва не единственной частице тела, видневшейся из-под доспехов. И эта капля оказалась для бедняги последней, он обрушился на подмостки вполне эффектно, как и полагалось завершить столь примечательную схватку. Чуть погодя в зале взметнулся гул, восторженный пополам с разочарованным, и не успел он стихнуть, как Адам взвалил поверженного противника на плечи, будто куклу, и унес за кулисы. — Получите своего Шершня,— с небрежением бросила Эва.— Дорого же он вам вышел! — Лично я даже выиграл,— похвалился Брон.— Спасибо Вадику за подсказку — знаю ведь, кого слушать!.. “А нечистым трубочистам” — сами понимаете. — Остается выигрыш унести,— зловеще предостерег Гош, имея в виду явно не Брона. — Ну ты и впрямь как тот “Парамоша”! — усмехнулся росич.— Не любишь проигрывать? — Кто ж любит? — Ты и саму игру не любишь — только выигрыш. Погубит тебя жадность, Гош! — А тебе и жаль? — огрызнулся тот.— С чего бы? — Так ведь не весь же ты плох? Лучше иметь в союзниках тебя. — Чем? — Чем остаться один на один с Шершнями. — Ты так ими напуган? — вспылил Гош.— Только и слышно от тебя: Шершни, Шершни!.. Уж не ты ль их организовал, чтобы нас с Винтом приструнить? Удивленно вскинув брови, Брон рассмеялся. — А что, мысль интересная! — признал он.— Но будь мне такой замах по плечу, вы давно б перешли ко мне “на посылки”, а не гуляли вольными атаманами. Видел ты их вертушки? Даже у крепостников таких нет!.. А думаешь, мои бэтры откуда? — От верблюда,— буркнул толстяк. — Сам ты… гиппопотам,— сказал Брон.— Ушлый вроде мужик, а чутьем бог обделил. Оттого и подозреваешь всех, а везде ждешь подвоха. Ну вспомни, Гош, хоть раз я присоветовал тебе дурное? — А я хоть раз спрашивал у тебя совета? — Вдвойне дурак! Советы — штука полезная, только надо знать кого слушать. — На ссору нарываешься? — угрюмо спросил Гош. — Была охота! Тебе и без меня навешают, если не затормозишь. Денег он пожалел! А головы не жалко? — При чем здесь голова? — При том, что вот эти трое сомнут ее и не заметят… как и ты сам. Еще не понял, на кого налетел? — Так,— мрачно сказал Гош,— мало ты стращал Шершнями, решил добавить этих клоунов? — Клоунов, да? — переспросил Брон.— Ну попробуй, сбрось их с балкона! — Да мы и сами спрыгнем,— миролюбиво предложил Вадим.— Подумаешь, второй этаж! — Без меня,— отрезала Эва.— Упустить такой случай размяться? — Да не будьте же детьми — вы, оба! — воззвал Вадим.— Вас стравливают, а вы и развесили уши.— Он повернулся к ухмыляющемуся Брону: — Растешь, старичок. Раньше обходился без провокаций. — Положение обязывает,— бодро откликнулся тот.— Раньше и ты не играл в команде. Жизнь заставила, да? — Коллектив подвернулся душевный — сам видишь. Только не надо испытывать его на прочность, ладно? Доверься чутью. — Я больше верю тебе,— серьезно сказал Брон.— Ты ведь не станешь морочить нам головы? И никто тебя на это не подвигнет. — Будь спокоен — лишь бы сам нас не подставил. — Заметано,— решительно обещал росич.— Слово князя! — Шустряк,— не без зависти заметил Гош.— Уже о сотрудничестве договорился! — А ты дольше спи, толстый,— хмыкнул Брон.— Тебе ж не нужны мои советы? Вот и гордись опытом, сидючи в любимой луже. Похоже, ему вздумалось покрасоваться перед гостями — точнее, перед гостьей. И Эва наблюдала за главарями с поощрительным интересом, загадочно улыбаясь. — Заносишься, малец? — с угрозой спросил Гош.— Помнится, на нарах был почтительней. — Тогда я учился и советами, кстати, не брезговал, а ты ходил в паханах. Но теперь-то мы на равных? Эва негромко фыркнула, и это распалило толстяка еще пуще. — По-моему, ты путаешь паханов с пацанами,— заявил он.— Хочешь обскакать меня на кривой? — Дурак ты, Гош, и не лечишься! — наконец рассердился и Брон.— Потому вы, старики, и профукали все, что слишком выпендривались. Делом надо утверждать себя, а не сварами!.. Мы ж договорились о правилах, верно? Так и давай по ним играть, а разборки на руку лишь крепостникам да Шершням. Что, уже и твоему слову нельзя верить? — Когда я его нарушал? — негодующе взревел Гош. — Мужики, мужики! — поспешно вмешался Вадим.— Ну в чем дело? Еще покусайтесь… — А пусть,— скучающе бросила Эва.— Не все ж нам на сцену глазеть! Брон внимательно поглядел на нее и хмыкнул. — Квиты,— сказал он.— Хорошо тебя уравновешивает сей миротворец, иначе б наделала ты дел, “царица шамаханская”! — Спустили бы пары, только и всего,— возразила ведьма.— Ссорить вас ни к чему, нам сгодятся и снайперы Гоша, и твои костоломы. — А ты будешь мозговым центром? — весело подхватил князь. — Вот он,— Эва опять ткнула в Вадима.— Будь ты и впрямь умен, давно задействовал бы его на всю катушку. — Так ведь он не подписывается! — запротестовал Брон.— И теперь я понимаю — почему. — Только теперь? — фыркнула Эва.— Тоже, Глава!.. А как же твое “чутье”? — Но я ж не ясновидец! А для нормального зауряда не так и плохо. — Ну да, на его-то фоне,— она кивнула на угрюмого толстяка.— В одном ты прав: скоро от огнестрелов не станет проку. И тогда наверху окажется тот, кто сплотил вокруг себя лучших рубак. — Чушь! — рявкнул Гош.— Пули еще никто не обгонял. Это в кино ее ловят зубами! — Зубами не обещаю,— сказала Эва,— а такой фокус могу показать.— Развернувшись в кресле, она вскинула руку и распрямила ладонь.— Нормальная мишень для двух метров? Так пусть твои хваленые Стрелки в нее попадут! — Женщина вызывающе засмеялась, раздувая тонкие ноздри. Поморщась, Вадим с усилием опустил ее кисть к подлокотнику. Не то чтоб он не был в Эве уверен, но затевать стрельбу здесь!.. — Вообще, в ее словах есть резон,— заметил Вадим успокаивающе.— И Шершни, судя по всему, нацелены именно на такой стиль жизни. Вспомните хотя бы их броневертушки и ходульники!.. Теперь покривился Брон: эти сведения он предпочел бы сохранить для себя. А вот Вадим, простая душа, уже выболтал их конкуренту. — Против огнестрелов у них имеются доспехи и бронетранспорт,— упрямо продолжил Вадим,— я уж не говорю об отменной реакции. В общую картину не вписываются только лазеры, но, может, и против них у Шершней припасена защита? — Тебя послушать,— заявил Гош,— так нам тоже скоро придется упаковываться в скорлупу да обвешиваться железом! Впрочем, говорил он без прежней уверенности. — Ты хоть представляешь себя в доспехах? — опять развеселился Брон.— Может, оттого и споришь, что не хочешь смешить публику? — Я не хочу выглядеть дураком! — окрысился иудей.— Это в вас еще играет детство, потому и верите в бредни. Мечами помахать захотелось? Прошли те времена, забудьте! — С чего ты такой злой, Гош? — задумчиво спросил князь.— Толстякам положено быть добрыми. Язва у тебя, что ли? — Несварение у меня от вашей глупости! Может, предложишь еще и на лошаков пересесть? — Лошади уязвимы,— возразил Вадим.— Вот ходульники — в самый раз. Особенно если учесть состояние дорог. — Хороши же мы будем: в ходульниках и доспехах, на одном боку меч, на другом — лазер!.. Вы не из киношек это содрали? — У вас есть возражения по существу? — Так его, Вадик, так! — с усмешкой поддержал Брон.— А то привык давить — не авторитетом, так массой. Говори по делу, толстый! — Деловые, тоже мне! — фыркнул Гош.— Детский сад! О чем с вами толковать? Решительно поднявшись, он махнул рукой Стрелкам: “Пошли отседа, сынки!” — и вместе с ними убрался из ложи. — Не хочу прослыть националом,— негромко заметил Брон,— но почему от иудеев так пахнет — обоняние, что ли, хромает? — Философски он пожал плечами: — Бог с ними: “Восток дело тонкое”,— но ведь и с другим чутьем у них проблемы! Схватывают вроде быстро — когда разъяснишь. Но вот самим сообразить? А ведь короткий путь обычно не самый верный. “Нормальные герои всегда идут в обход”. — Напрасно его дразнишь,— сказал Вадим.— Эдак он и схватывать не захочет. — У нас давние счеты,— улыбаясь, откликнулся Брон.— Ничего, пусть привыкает. И не так он обиделся — просто надо держать марку перед своими!.. Верно, мальчики? — обратился он к собственной троице. “Мальчики” заулыбались в ответ, однако дисциплинированно промолчали. Только один из них, приземистый и кряжистый крепыш, бугристый от мускулов, что-то утвердительно пробурчал. Опять судьба свела Вадима с Николем — третий раз за неделю. — Что? — вкрадчиво спросил у Николя князь.— Тот мигом подобрался, преданно выкатив глаза. Покачав головой, Брон сказал: — Только дашь слабину, как “сынки” норовят взгромоздиться на голову.— И вздохнул: — Такая уж наша доля — “отцовская”. — Порки по субботам не устраиваешь? — едко спросил Вадим.— Глядишь, и проклюнутся новые Горькие. — А что, идея стоящая: вколачивать разумение через задницу,— засмеялся Брон.— Верно, Николь? Теперь тот лишь кивнул, усвоив урок. Надолго ли? — Силища у него немереная, при этом шустёр на зависть, как и положено коротышам,— пояснил Брон.— Так что в гардах ему самое место, но ведь он в вожаки рвется!.. А какой из Николя советник, если шея у него шире головы? — Однако шею-то он накачал? — возразил Вадим.— Такие обычно берут не умом, так упорством, зато норовят ухватить больше, чем им предлагают. — Да? — посерьезнел главарь.— Придется поиметь в виду. На секунду коротыш пристал к лицу Вадима прищуренным взглядом, будто занес что-то во внутренний кондуит (интересно, в какую графу?), затем быстро отвел глаза. Вообще-то карлам, даже могучим, свойственна злопамятность, подумал Вадим. И надо было мне встревать? — Нам тоже пора,— объявила Эва, распрямляясь.— С Гошем или без него, но встретимся завтра. — И там я узнаю подробности? — осведомился Брон.— Кто за вами стоит, чего можете, какая от вас польза? Одно дело пудрить мозги Гошу — тут я всегда подыграю,— но со мной лучше не финтить! — И после паузы добавил: — Честно сказать, без Вадима и я вряд ли бы подписался,— кто поручился б, что вас не подослали Шершни? Так сказать, ход конем — троянским. — Растешь, Славик,— повторил Вадим.— Высоты не убоишься? — “Небось, небось”,— с ухмылкой процитировал Брон общего приятеля.— Кстати, не опасаетесь сюрпризов Гоша? Может, подбросить провожатых? — На его сюрпризы у нас найдутся свои,— отмахнулась Эва.— Если ему мало неприятностей, добавим еще. — Тогда что, мои дорогие, до завтра? Корней, проводи! Юный гигант-гард, очень похожий на Руслана, молча поднялся и открыл дверь, уважительно поклонившись. Пустынными коридорами он вывел гостей к парадному входу бывшего театра, где уже поджидал Адам. Затем проводил под усиливающимся дождем до самых оградных ворот, оберегая от возникающих псов. Хотя те и не горели особым рвением. За воротами Корней распрощался и широким шагом поспешил обратно, к оставленному ненадолго господину. Вот и преданные слуги входят в моду, подумал Вадим, провожая взглядом его ладную рослую фигуру. Какой славный мальчик, а? Растем-с, причем все! — Дальше пути расходятся,— предупредила Эва, словно Вадим считал иначе.— Как-нибудь обойдемся без твоей опеки, ладно? — Что, самое время испить крови? — предположил он, ежась под ледяными струями.— Может, вы вправду вампиры? Иначе откуда ваша Сила? — А откуда твоя? — резонно спросила женщина.— Еще обговорим эту тему — потом. Ее-то не беспокоили ни проливной дождь, ни ветер — ведьма не замечала таких пустяков. Разве это непогода? Вот когда цунами захлестывает извергающийся вулкан, а бурлящая смесь взбивается землетрясением… “Особый старательский”, да? — Надеюсь, больше ты меня не призовешь? — спросил Вадим. — Надейся, надейся.— Эва легкомысленно покрутила пальцами в воздухе: — Чао, котик! И вместе с Адамом растворилась в промокших зарослях, бесшумно и мгновенно, будто в самом деле промышляла вампирством. Качая головой, Вадим отыскал знакомую тропку и по ней выбрался из чащи, решив не искать приключений на шоссе. Кстати, там вполне могли затаиться Стрелки, чтобы посчитаться с обидчиками, а заодно доказать свою состоятельность. И не дай бог им наткнуться на Эву! Без дальнейших проблем Вадим добрался до общаги, приметив по пути лишь пару колесников, мелькнувших в отдалении. Привычно взобрался на второй этаж, к тому же коридорному окну, к счастью, не заколоченному, бесшумно прокрался темными переходами и осторожно вступил в квартирку, предварительно На этот раз никто Вадима не караулил, и он смог наконец прибраться под любимые мелодии, убавив громкость до минимума,— пока в чане согревалась вода. Потом с наслаждением вымылся, даже позволил себе понежиться в ванне, благоухавшей “зеленым яблоком”. И только нацелился лечь, чтобы провести в покое остаток ночи, как в дверь постучали. В первый момент Вадим поразился, что в его конуру вообще кто-то ткнулся; на пути ко входу решил, что снова ошиблись дверью, но, открывая, уже твердо знал, кого увидит. Дверь отворилась будто в глубокий космос, и оттуда возникло, нырнув под руку Вадима, голое смуглое существо со смоляной гривой, бегом протопотало в комнату и с ногами впрыгнуло в кресло, заходясь в звонком смехе. Текло с нее так, словно она только сейчас выбралась из реки. Вызывающе колыхались озябшие груди с торчащими сосками. Вадим выглянул в коридор, больше никого не обнаружил и закрыл дверь. Оглядев Эву, поморщился, раскопал в шкафу мохнатую простыню и накрыл женщину с головой. Эва завозилась под тканью, ввинчиваясь в нее, точно юла. Затем из розового куля вырвалась смеющаяся голова, а за ней — все гибкое тело, на вид такое хрупкое, однако стальной крепости, кремово-шоколадное в самых укромных своих местах, хотя Эва вовсе не походила на негритянку. Но и те, кто удостаивался чести лицезреть ее нагой, вряд ли подозревали, насколько она иная. Даже кожа у Эвы была невероятной — гладкая, словно атлас, без единого волоска или родинки,— Вадим не осмелился бы рассматривать ее в микроскоп. Вдобавок Эва никогда не потела, словно индианка из амазонской сельвы. Господи, да если б она была всего-навсего мулаткой, или индианкой, или цыганкой!.. Эва оборвала смех, и на лице проступила хищная сосредоточенность, которой Вадим побаивался еще с тех, давних времен. Соскочив с кресла, женщина шмыгнула на кухню. Последовав за ней, Вадим увидел, как она едва не по пояс сунулась в холодильник, затем опустилась нежным задом на выщербленный пол и туда же стала выгружать приглянувшуюся снедь. Возмутясь, Вадим подсунул под гостью диванную подушку, однако вряд ли Эва это оценила, даже если заметила,— она уже алчно вгрызалась в головку сыра, купленного Вадимом будто по наитию. Нетрудно было представить, какой голод ведьма примется утолять затем, и, подивившись скорости, с какой уничтожались припасы, Вадим отправился готовить плацдарм и наново обмывать тело. Он не успел толком вытереться, как словно смерч ворвался в ванную: посыпались склянки, закружились полотенца. Полузадушенный, теряя остатки самоконтроля, Вадим попытался отнести Эву к приготовленному дивану, но кончилось компромиссом: она ухитрилась завалить Вадима на ковер. И дальше чувства стали нарастать с такой стремительностью, что Вадим запомнил только начало этой восходящей к безумию экспоненты… |
||
|