"Последний вагон в рай" - читать интересную книгу автора (Иванов Борис, Щербатых Юрий)

Глава 4

Лики так и не поверил, что ему это удалось. Когда много раз прокручиваешь в голове какое-нибудь предстоящее событие, перестаешь верить в реальность его осуществления…

Да, вывернувший из ущелья броневик-многоножка снизил скорость перед следующим поворотом и, словно сам собой, вошел в перекрестие прицела. Да, спусковая скоба, словно сама собой, заскользила под рукой. Да, злой огонек бронебойного «РС» стремительной мухой преодолел расстояние, отделявшее Лики от машины, и, словно сам собой, юркнул под крышку капота. А второй заряд ударил подброшенный взрывом броневик под дно и, словно игрушку, повалил его набок. Все получилось как надо, но в то, что это сделал он – Мастер Лики, ему не верилось ни в малейшей степени…

Лежа на боку, броневик, словно гигантская жужелица, продолжал сучить механическими ногами. Бронированная дверь водительской кабины, ставшая теперь люком, отворилась, и из нее выполз дымящийся, ошалевший охранник. Стрелять в него не пришлось – бластер он, судя по всему, так и оставил в кабине и сейчас попросту пустился наутек. Лики с удовольствием отметил, что трус носит цвета дома Виктиса.

Водитель из кабины не появился. Пятеро налетчиков, выбежав из своих окопчиков, кинулись к броневику и окружили машину. Наклонившись к лобовому стеклу, Лики увидел нечто крайне опасное – водитель, словно диктор на экране выключенного телевизора, активно шевелил губами – это могло означать только одно: рация броневика работает, и проклятый коп вызывает подмогу. Надо было спешить.

В кабину полетел парализатор, брошенный Ружданом, и водитель заткнулся. Конечно – слишком поздно. Дирк уже закончил укреплять радиомину на задней двери фургона и, отскочив за корпус машины, махнул Курцу и Варри – двоим свежезавербованным парнишкам, искренне воображающим себя героями начинающегося Сопротивления. Те кинулись выводить из укрытия угнанную час назад «скорую». Связанный по рукам и ногам водитель с укоризной следил за их действиями с заднего сиденья. Выразить свое отношение к происходящему с помощью звуков ему мешали кляп, грамотно вставленный ему в рот, и Злюка, неусыпно стороживший пленника.

Мина начисто вынесла створки задней двери фургона, и взорам нападавших открылись плоды их усилий – без всяких катушек, в комья спрессованные и безнадежно перепутанные тысячи и тысячи витков стандартной иридиевой, платиновой, золотой проволоки… Лики схватился за голову…

Видел бы такое мастер Ларс…

Проклятые скоты вывозили национальную валюту второпях – навалом… Конечно – там, в Виктисполе, у них будет время распутать, перемотать и разложить по полкам сейфов все это великолепие, но подумали ли они о том, каково работать с таким продуктом рядовому грабителю?..

– Быстрее, быстрее!!! – скомандовал Дирк, и все разом кинулись перетаскивать чертову канитель в салон «скорой».

Быстро не получалось – проклятая проволока цеплялась за все, за что только было возможно, путалась в ногах, не пролезала в дверь… «Даже половину взять не успеем!» – с досадой застонал Руждан, и словно накаркал.

Бог его знает откуда, чертом из бутылки, в узкий просвет неба над ними выскочил патрульный вертолет. Никак не полагалось ему появляться так быстро… Должно быть, пролетал над ущельем по другому совершенно поводу и поймал сигнал…

Очередь с небес скосила Варри, а заодно прошила «скорую», словно картонную игрушку. Тут же огненной мухой в небо ушел РС, пущенный Дирком, и вслед ему – второй, от Лики. Вертолет отвалил за верхушки скал.

«Ушел, скотина! – подумал Лики. – Сейчас пойдет на второй заход, и нам – крышка…»

Но там – за скалами – полыхнуло, грохнуло, и тарахтение геликоптера оборвалось судорожным кашлем, ударом и скрежетом сминаемого металла. Какой-то из самонаводящихся снарядов сделал свое дело…

– Ходу! – скомандовал Дирк.

Тесаками обрубая перепутанные тяжи драгоценной проволоки, мешающие затворить двери, они полезли в медицинский кар. Кабина была залита кровью – очередь из крупнокалиберного пулемета, пробив крышу, изрешетила и плененного водителя. Помощь ему уже не требовалась. Да и время позволяло лишь без всякого уважения к покойному вытолкнуть его останки из кабины.

«Надо было просто оставить несчастного парня где-нибудь на обочине, а не тащить сюда связанным…» – с запоздалой горечью подумал Лики.

Весь в крови был и Злюка. Но не в своей – пули пощадили любимца Мастера. Впервые в его глазах Лики увидел такой неподдельный ужас. Вытащить Злюку из-под сиденья было попросту невозможно.

Дирк рванул с места и, не вписываясь в зигзаги шоссе и сшибая столбики ограждения, погнал машину выше, в горы.

Глайдер на воздушной подушке мчался по раздолбанному шоссе, оставляя за собой облако пыли. Кай отметил про себя явное запустение, царившее вокруг. По обе стороны дороги виднелись развалины причудливых зданий и заброшенные фермы, заросшие густой растительностью, пожухлой под первым дуновением, накатывающейся на Северное полушарие зимы. Природные зоны меняли друг друга на Химере с той же быстротой, что и выскакивающие из-за близкого горизонта пейзажи. В Дизерте уже бушевали вьюги, а в сотне километров к югу еще только кончалась осень. Впрочем, снеговые облака уже громоздились в низком и тусклом небе.

– Коровы! Забодай меня Господи – коровы! – вдруг воскликнул Моррис, указывая на стремительно пролетающее мимо поле. – А вы говорили, что бифштексы вам доставляют с Мирабеллы… Кто же пасет бедных животных в такую холодину?

«Слава Богу, господин Аудитор отошел от вчерашнего, – вздохнул про себя с облегчением Кай. – После Лабиринта, конечно, и мне самому было бы не грех надраться до того состояния, в котором Морриса доставила в номер верная Мариам… Не так уж легко пережил господин Аудитор то, что выпало ему повстречать на пути из Лабиринта».

– Это говорили вы… – сурово заметила Джейн. – Про бифштексы с Мирабеллы. Впрочем, стоит притормозить – вам полезно будет ознакомиться с проблемами наших фермеров…

Фермеры были представлены плечистой и конопатой девицей лет шестнадцати, не по летам суровой, но довольно симпатичной. Она шпарила на велосипеде от сарая к их причалившему у обочины глайдеру. Моррис живо отворил дверцу и двинулся ей навстречу. Мариам поспешила за ним. Кай, досадливо морщась, выбрался тоже и протянул руку Джейн. Та иронически улыбалась про себя, видимо, ожидая чего-то забавного от предстоящего знакомства.

«Славянка, должно быть…» – подумал Кай, разглядывая россыпь веснушек и русую челку хозяйки фермы. Девица, поставив свое средство передвижения на выдвижную опору, с деловым видом обошла вокруг глайдера, не особо обращая внимания на прибывших.

Кай ошибся: на карточке, пришпиленной к груди комбинезона славной земледелицы, было означено «Минни Арнольд».

– Машину торгуете, мэм? – обратилась Минни к Каю, не вынимая изо рта соломинку и пиная сапогом амортизатор.

– А вы сможете заплатить наличными? – моментально встрял в только начавшийся диалог Моррис.

– У меня кредит открыт – на кафе. Придорожное. – Минни наконец перенесла центр внимания с амортизаторов глайдера на физиономии гостей. – А чего это с тобой, сестра?

Она удивленно оглядывала франтоватую фигуру Де Жиля.

– Это не сестра, – сурово и наставительно изрекла Джейн. – Извините, господа, юное поколение у нас совершенно не имеет представления о мужчинах…

– Мужик? – поразилась Минни. – Без чадры?

– Это – гости планеты… – пояснила Мариам. – Ты смотришь Ти-Ви, сестра?

– Ага – телекроссворд… И оба сериала про Люсинеллу…

– А следовало бы смотреть еще и хронику, – посоветовала Джейн. – От этих вот… братьев зависит, будут ли наши фермеры получать кредиты для развития хозяйства, или…

– На трактор – все равно ни хрена не дадут, – уныло заметила Минни, на глазах теряя интерес к приезжим и снова обращая взгляд на глайдер. – Даже на обычный кибер. И на корма – тоже. Такой процент хотят, что удавишься… Я вот тачку думаю купить и на «Катерпиллер» сменять… Так почем тачка?

– Это же очень дорогая модель… – заметил Моррис. – «Роял-Флайт» тебе не по карману, девочка…

– Это мне лучше знать, – резонно заметила Минни.

– Тебе, должно быть, хорошо платят на бойне за этих милых крошек? – Моррис игриво кивнул на продолжавших деловито пережевывать пожухлую траву животных, маячивших невдалеке. – Им не холодно, бедным? Снег скоро пойдет. В столице – зима уже вовсю…

– Скажешь тоже, сес… тьфу! Скажете тоже, брат… Мясо в магазине вдвое дешевле, чем у Фредди на приемке… Они у меня для этого… Ну – полупродукт производят… А на зиму их у меня забирает Общество Охраны Животных. У них там теплые стойла…

– Полупродукт? – поинтересовался Моррис.

– Ну – дерьмо. Навоз. И молоко иногда – что с ним делать, ума не приложу…

– А пить его вы не пробовали? – осторожно спросил Кай.

– Только и остается… – вздохнула Минни. – Но «Лактомакс» вкуснее. И дешевле в сто раз получается…

– А что же ты получаешь из э-э… этого своего полупродукта?

– Ясное дело, что – продукт. Его по хорошей цене берут. Для туристов. Экзотика…

– А-а… – Де Жиль обратил взгляд на Кая.

Тот разглядывал ставшее совсем уж зимним небо.

– Ладно, значит, тачку не продаете, я так поняла?

– Мы не торгуем машинами. – Джейн решительно откашлялась.

– Ладно – возьми, угостись, – Минни протянула Моррису коричневый пакет, взятый из контейнера, притороченного перед рулем ее железного коня.

– Это что? – осторожно спросил тот.

– Продукт, – сказала Минни и вновь оседлала велосипед.

Окинула взглядом свое хозяйство и добавила:

– Эх, взорвалось бы оно тут все, что ли… Или провалилось бы… А тачку жаль, не торгуете. Мы бы договорились…

С тем юный фермер женского пола и убыл восвояси.

– Бедная девочка, – вздохнула Мариам, усаживаясь не без помощи Морриса в глайдер. – Обречена весь свой век возиться в дерьме… И даже не может получить кредит на кибер…

– Хотел бы я знать того кретина, который так мудро планирует ссудный процент, что можно получить деньги на придорожное кафе, которого наша «бедная девочка» строить, сдается мне, и не думает. Но нельзя выбить деньги на трактор, который ей позарез нужен?.. – задумчиво спросил Моррис.

– Верховный Материальный Совет… – сказала Джейн, трогая глайдер с места.

– Не понял… – озадаченно повернулся к ней Де Жиль.

– Ставки ссудного процента утверждает Верховный Материальный Совет. С подачи Трех Леди.

– Великих Матерей?

– Это слишком официально, чаще говорят – Три Леди. Или просто – Леди. Ссудный процент – не самое удивительное в нашей финансовой системе, господин Инспектор. Например, наша бедная девочка могла бы провести остаток жизни где-нибудь на лучшем курорте Метрополии, если бы ее ферма сгорела, была бы разграблена злодеями, взорвалась, на худой конец. У нас очень щедрая страховка.

– И очень много сгоревших ферм, надо думать? – предположил Кай.

– Хватает. И почти никогда пострадавшие не возвращаются к труду в аграрной сфере.

– Ч-черт – сосиски это, что ли? – спросил Моррис, ощупывая давешний пакет. – О Господи, Санди, – оно шевелится!..

Пакет со знаменитыми земляными червями полетел в окошко, а Мариам захлебнулась от смеха.

– Я слышал, – поддержал разговор на столь решительно пресекаемую тему Моррис, – что Обитающие в Пещерной Стране немногочисленные мужские колонии пользуются на Химере каким-то особым статусом…

– Называть их мужскими колониями неправильно. У нас принят термин – Патриархальные Территории. Там поддерживается практически тот же уклад, что и за Геостационарной орбитой… Моногамные семьи, засилье мужчин в руководстве… Поэтому мы законодательно ограничили их контакты с Основной Территорией Химеры.

– То есть с поверхностью планеты? – уточнил Кай.

– Это не совсем так… – Джейн, кажется, запальчиво возразила самой себе. – Их ведь не держат там силой… Всегда можно покинуть планету, если вас не устраивает образ жизни, который вам приходится вести…

– И что же их удерживает – там, в этих норах? – осведомился Моррис.

– В основном – вера, – пояснила Мириам. – И вообще – предрассудки. Знаете, как сказано у кого-то из древних: «Любовь к отеческим гробам, любовь к родному пепелищу…» Вот мы и приехали… Здесь вы проведете встречу с нашими Леди, поужинаете с ними и переночуете.

– Не с ними, разумеется…

Ответом на эту шутку Морриса было ледяное молчание.

Перед ними (как всегда, на Химере) неожиданно – из-за непривычной близости горизонта – вырос корпус правительственного санатория.

До ужина оставалось еще около полутора часов, которые гостям предложили провести в прохладном просмотровом зале наедине с огромным окном-экраном голографического проектора. Аудиторам решили продемонстрировать специально к их приезду приготовленный телесюжет, освещающий основные направления предполагаемого бурного роста экономики Химеры – при условии утверждения Федеральным Директоратом Дотационной Программы, о каковом (утверждении) говорилось как о чем-то само собой разумеющемся.

Представление гостей Трем Леди несколько затягивалось из-за очередного приступа недомогания Леди Эльсбет. По этой, – собственно говоря, причине прием Федеральной Инспекции и проходил в здании лечебно-профилактического заведения, а не в официальной резиденции Верховного Материального Совета.

– Они, по-моему, ничем, кроме гостиничного бизнеса, заниматься не намерены… – заметил в середине просмотра Де Жиль. – Возможно, о других видах вложения капитала они просто не имеют представления…

– Притом при проектировании гостиничных комплексов их вдохновляли, пожалуй, женские монастыри – вроде тех, что встречаются на Парагее, например, – добавил Кай. – Почему они воображают, что народ валом повалит на Химеру, на которой полгода дождливое лето, а затем столько же – бесснежная зима?

– Это на одном полушарии, – справедливости ради заметил Моррис, – а на другом, как видите, все наоборот… Что, конечно, тоже не легче. И все это при общей площади планеты с Европу, считая вместе со здешним Великим Океаном. Кстати, в качестве бесплатной консультации могу посоветовать Трем Леди не особенно афишировать то, что они собираются доверить деньги инвесторов таким «строителям», как «Трансгалактик Стоунбридж инкорпорейтед». Вся Периферия с этими шутами гороховыми судится уже лет сорок… Хотя вот это – весьма достойное сооружение…

На экране величественно проплыли, как потом выяснилось, компьютерные имитации довольно своеобразного, словно из какого-то детского сна, города, точнее – зданий, слившихся воедино с девственным пейзажем местного леса в красивом горном распадке.

– Господи! Да это же – проект самого Кэссиди! – ахнул подкованный в вопросах архитектуры и зодчества Де Жиль. – Маэстро на закате лет собрал призы по всей Федерации… Так вот кто, оказывается, был заказчиком…

Тут, к его разочарованию, прекрасные имитации сменились на экране суровой явью в виде раскуроченных техникой гор грунта, траншей, котлованов, черт его знает каких времянок, уродующих ландшафт прекрасного уголка дикой природы. Зрелище казалось злой пародией на предшествующие идиллические кадры. Бодрый, хотя и несколько сверлящий голос дикторши довел до сведения дорогих гостей тот грустный факт, что строительство Детского реабилитационного центра, которому будет со временем придан статус Федерального, находится в настоящий момент в плотной увязке с вопросом об утверждении Дотационной Программы. Тревога, выраженная по этому поводу, несколько не вязалась с твердо обозначенной ранее уверенностью в том, что дело, по своей сути, уже находится в шляпе.

На такой вот ноте и закончился «сеанс хмурежа», как его определил вполголоса Моррис. Последовала наконец процедура официального представления членов Федеральной Инспекции Трем Леди, на редкость, вообще говоря, бессодержательная. Пребывавший в течение всего обряда в глубокой задумчивости Кай сослался на личный режим, изжогу и что-то еще в этом духе и на ужин не остался. В конце концов, Второй Аудитор Федеральной Инспекции имел право на режим питания, изжогу и, допустим, на бережно лелеемую язву желудка. Или гастрит – по выбору. Этим Второй Аудитор и отличается от Федерального Следователя. А почему ему не захотелось провести ужин в относительно приятном обществе, Кай и сам не мог себе объяснить. Словно испугался каких-то перемен в своей жизни…

– Здешние фермеры не пьют молока, – зло пробурчал Моррис, лежа на диване и разглядывая расписанный листьями потолок, – а коров содержат для того, чтобы получать навоз. В магазинах я впервые увидел очереди – вы видели в своей жизни настоящую очередь, Санди?

– На «Шаттлы» спасения. Когда эвакуировали Ксантис… – Кай кашлянул, смутившись непроизвольной бравады.

– Так вы там были? И загоняли народ в ракеты?

– Нет, ловил мародеров. После того как ракеты ушли… Там, как вы помните, было чем поживиться…

– И что – оставались там, когда ударило?

– В убежище, само собой, в убежище…

Они помолчали. Моррис тактично не стал спрашивать, насколько жутко было тогда на пустом Ксантисе…

– Так вот, – продолжил он немного спустя. – Здесь я впервые в жизни увидел очередь. За золотым шитьем. Парчой с Земли. А безработным тут дают бесплатные талоны в дорогие рестораны. Раз в месяц. Чтобы у них не развивался комплекс неполноценности.

Кай, который тоже занимал горизонтальное положение на диване в другом углу номера, сосредоточенно рассматривал голографическую проекцию участка галактической карты, которую выдавал покоившийся у него на животе ноутбук. Какие-то из планетных систем он выделял цветом по ему одному известным признакам, и они сияющими жемчужинками переливались перед его лицом.

– Забавно, – сказал он несколько не в тон текущей беседе. – Вот посмотрите: ближайший к Химере очаг цивилизации – Изида. До сих пор даже самостоятельным Миром не считается… Но какой рост деловой активности. Тамошний Институт Экспериментальной Медицины превратился в федерального значения центр микро– и нанохирургии… Казалось бы, на пустом месте выросла монополия на лечение сложнейших травм и расстройств… А теперь – вторая по удаленности от Химеры населенная зона – Глоб-8. Точнее – неполная сотня обитаемых спутников на его геостационарной орбите. На поверхности – девятнадцать «ж» и болота из жидкого метана. Так что ни о какой колонизации и речи нет. А надо же – околопланетная зона процветает: четырехкратный рост производительности труда в производстве биокибернетических имплантантов… При двукратном снижении цен. Все это – за три-четыре года… Теперь – Валенсия и ее ювелиры…

– Короче, Кай, вы хотите мне лишний раз доказать, что регион процветает. Я вижу, у вас еще полдюжины поселений отмечено оптимистическим зеленым огнем… И только Химера осталась в прошлом десятилетии. И все – из-за засилья баб…

– Нет, я хочу, чтобы вы оценили те же факты с иной точки зрения, Моррис… Почему бы не взглянуть на Химеру как на центр всего этого великолепия?

– Загнивающий центр цветущей периферии? – задумчиво заломил левую бровь Моррис.

– Гниет-то он гниет, мой друг, но зато как пахнет… Я бы, впрочем, сказал, что Химера не просто загнивает. Гниение кончается распадом. Нет, Химера по-своему процветает… Процветает, потребляя, но не производя. Или, может, все-таки производя что-нибудь? Какой-то невоспринимаемый нами продукт… Знаете, у ботаников есть такой термин: «флориген» – гормон цветения. Не продает ли Химера своим соседям такой вот флориген? Почему-то ненужный ей самой…

– Ф-л-о-р-и-г-е-н, – задумчиво попробовал слово на вкус Моррис. – Скажем проще – товар. О, Господи!

Он вдруг сел на своем диване.

– ТОВАР!

– Чем это слово так вас поразило? – меланхолично поинтересовался Кай.

– Да тем, что из-за этого самого слова я провожу вечер здесь с вами, а не в обществе прелестной Мариам… Бедняге чуть не пришлось вызывать «скорую помощь», – горестно констатировал Де Жиль.

– Господи, что это вы с ней сотворили? – все еще рассеянно поинтересовался Кай.

– Помянул черта к ночи… – Моррис сделал неопределенный жест. – За ужином… Одним словом, речь зашла о том, что здешние моды слишком дороги даже на взгляд жителей Метрополии, и я сказал, что, судя по всему, формула ТОВАР – ДЕНЬГИ – ТОВАР на Химере обходится без среднего элемента, раз уж при острой нехватке в бюджете денег на планете вдосталь товаров. Точнее, я сказал не «товаров», а «товара»… Я собирался пошутить в том смысле, что единственным товаром Химеры, который стоит всех остальных, является обаяние ее обитательниц…

– Весьма оригинальная мысль… И что за этим последовало? – несколько живее поинтересовался Кай.

– Тут Мариам и подавилась этой проклятой маслиной… Нет, точнее, она спросила меня, как-то очень уж серьезно… А я брякнул что-то в том духе, что для Налогового Управления секретом не являются даже самые деликатные виды товара… Я еще успел сказать «такие, как…», и тут бедняга и…

– Ну и как, чем же сестра объяснила э-э… охватившее ее чрезвычайное волнение?

– Ничего она не объяснила… Битых полчаса мы выбивали из нее проклятый плод, пока Джейн не приложилась ей по спине что есть силы – это в зале пятизвездочного ресторана-то, – она, кажется, была сильно раздосадована этим проколом… И вашим отсутствием за ужином, кстати. А потом Мариам сказалась больной. И весь вечер порушился… Я, признаться, не увидел тогда в происшедшем ничего, кроме забавной стороны дела… А теперь вы со своим «флоригеном» навели меня на мысль… Что милые дамы как-то не так поняли мою реплику…

– Здесь вообще трудно правильно понимать друг друга… – пробормотал Кай, впадая в задумчивость. – Кстати, я вот уже почти сутки не могу решиться задать вам этот вопрос… Вы тогда выбрались из Лабиринта… благополучно?

Де Жиль молчал, отвернувшись в сторону.

– Вам это… тоже дорого обошлось? – чуть жестоко, но довольно настойчиво продолжил подобие допроса Кай.

– Этот наш благодетель… Барух, кажется… – Моррис поднялся с дивана и вытянул из бара бутыль чего-то весьма изысканного. Посмотрел на свет и вернул на место. – Он не зря просил простить его, когда мы выйдем на свет Божий. Когда и если… Кстати, откуда он знает нас, Санди? Это что – ваша агентура?

– Нет. – Кай слегка нахмурился. – Агентура, но не моя. Но вы не ответили на мой вопрос…

– Я же не спрашиваю вас, господин Следова… Тьфу, я же не спрашиваю вас о том, каким грехом молодости пугнули вас там – на обратном пути… Что касается меня, это, как ни странно, не связано с женщинами… Просто… Просто не так уж легко войти в права наследования дома Де Жилей и не чувствовать себя всю жизнь дерьмом, Санди.

– Но все же вы решили… – Кай замялся. – Вы решили остаться при своем, Моррис?

– Противоположный вариант тоже был далеко не пирожным, господин Второй Аудитор, – поморщился тот. – Или вы бы предпочли видеть меня в роли малоизвестного непризнанного гения от живописи без копейки в кармане, а деньги Де Жилей – собственностью секты мошенников Дага Мезонье?

О секте Мезонье – ныне покойного – Кай кое-что знал не понаслышке и, вздохнув, решил не углубляться в тему.

– И потом, – явно выйдя из равновесия, продолжил Моррис, – что в конце-то концов изменилось бы, если бы в этом… наваждении я и впрямь поступил иначе, чем поступил на самом деле? Ведь не изменил бы я того, что было?

– Да, – с отсутствующим видом согласился Кай. – Даже боги бессильны сделать бывшее небывшим.

Леди Сью поморщилась, прочитав листок рапорта.

– Мне кажется, что сестры, назначенные в сопровождение милым гостям, не сумели как следует развить мою идею использования Лабиринта для того, чтобы притормозить инициативу Федеральных Ревизоров. Постарайтесь активизировать Джейн. Мне представляется, что она стала слишком уж интеллигентной в своих методах…

Сестра-секретарша склонилась, записывая ценные указания Великой Матери.

– Теперь я готова выслушать вашу новость, леди – Халимат, – повернула Леди Сью великолепной формы голову в сторону старой боевой подруги.

– Есть некая конфиденциальная информация из «Помпеи», от нашего лучшего друга, господина Плотникова…

– Надеюсь, не очередное требование снизить налог на спиртное? – осведомилась Великая Мать.

– Ну, эти требования давно перестали быть конфиденциальной информацией… – Ее собеседница вскинула плечи. – Речь о другом… Нам снова следует ожидать высоких гостей… Слишком, пожалуй, высоких…

– О Боже… Однако к этому все шло… Великий Тоод Деррил собственной персоной, надо полагать?

– Как не поразиться вашей проницательности, Яеди… Именно он. Со всеми чадами и домочадцами…

Наступила наполненная возвышенной тишиной пауза. Леди Сью мыслила.

– Внесите этот вопрос в повестку вечернего заседания…

Она сделала соответствующий знак сестре-секретарше и принялась массировать уставшие веки. Потом отрешенно добавила:

– Джейн все еще в приемной? Пусть ее примет Халимат.

Замысел Аймана-Торговца, под каковой кличкой Мустафа Халиль значился в файлах отдела Промышленной Информации «Дженерал Тренде», был гениально прост. Зародился он более трех недель назад, когда при очередной проверке тайника с Универсальным блоком у него возникли кое-какие подозрения. Подозрения эти укрепились, когда Центр подтвердил наличие в поступающих от Торговца сообщениях «примеси». Долго раздумывать над автором этой проделки не приходилось: если кто из здешних и мог мудрить с его тайником и блоком, так это лишь бесхитростный мошенник Циммерман. Территория Помпейской Колонии надежно охранялась от происков Контрразведки Материальной Республики и личных агентур всех трех Леди благодаря суровому норову бессменного атамана Колонии Сержа Плотникова и его присных. Сами же они интриг не плели по причине полупохмельного состояния и твердой уверенности, что воду в Зоне мутят только два вольнонаемных басурмана: подпольный ростовщик Борька Циммерман – шельма большая, но в делах необходимая, и «челнок» Айман Ибрахим – говорят, что «голубой», но с огромными связями человек. Если и интересуется мальчиками – так только залетными, вроде «кидалы» – Альхена, что крутятся в обеих столицах, прикрыв морду чадрой, и обслуживают приезжих с «особыми запросами». Оба – у всех на виду, и оба есть то, что они и есть. Не более.

Правда, Айман Ибрахим был еще и Мустафой Халилем – выпускником Исламского Университета, майором Контрразведки Метрополии в отставке, работающим сейчас на вышеупомянутую «Дженерал Тренде» – и да продлит Аллах ее дни. Образцовым семьянином и болезненно чистоплотным просвещенным мусульманином. Еще куда ни шло – четыре года изображать из себя грязного проходимца – и, собственно говоря, быть им все эти четыре года подряд, – но постоянно корчить из себя вдобавок к этому еще и педераста, бывало, порой выше его сил. Хотя и полезно бывало тоже. Иначе трудно было бы объяснить посторонним многое в поведении Аймана Ибрахима – ну, например, постоянные контакты со связником Альхеном и другой шушерой, крутящейся в основательно набитых заезжими авантюристами столицах. Такие столицы, как Дизерта, не могут жить, не притягивая к себе всяческую мразь со всей Федерации и не порождая ее, коли не случится таковой вовремя поблизости. А среди кого еще прикажете вербовать «шестерок» вот в таком вот чокнувшемся мире, как Химера-II?

Но вот Барух Циммерман, чью душу Айман до поры считал столь же невинной, как душа дитяти, что лезет пальцем в без надзору оставленную банку с вареньем, такой «шестеркой», как выяснилось, не был. Гадом, по сути дела, оказался Борька-ростовщик и должен быть за это наказан. Забарахливший блок был той самой каплей, которая переполнила чашу терпения Торговца. Четыре года угробил Айман на попытки раскрыть тайну существования – и не просто существования, но и совершенно загадочной неприкосновенности этих подземных мужских колоний и их роли во всем том, что происходит на этой дурацкой планете и окрест. И все эти четыре года Барух чудовищно путался у него под ногами.

Начал он с того, что охотно пошел на вербовку – в тот период пройдоха казался весьма подходящей кандидатурой на роль информатора – и в качестве такового долго морочил голову целому сектору разведки Комплекса. Барух вообще легко шел на вербовку – дело не особенно доходное, но и не пыльное. Об этом знали все, кроме особо секретных резидентов, разумеется. Потом, искренне помогая Торговцу поддерживать репутацию коммерсанта, Циммерман попил из «Дженерал Тренде» немало кровушки и чуть не довел здешний ее филиал до долговой ямы. Потом… Всего не перечислить.

Теперь Аллах назначил время расплаты. Раз господин Циммерман – кому же еще – проявил интерес к его маленькому кейсу, он его и получит. С помощью пройдохи Альхена. Ну не совсем его, а в точности такой же… Только не с аппаратурой связи, а, скажем, с героином. Здесь, на Химере, Барух его вскрыть не сможет и, конечно, захочет переправить «наверх», своим хозяевам. Ну что ж: и в этом Айман готов подсобить – отправить осточертевшего ростовщика под хорошим наблюдением и при надежном попутчике с «грузом» на Цирцею. Там Барух сдаст микрочип с информацией людям «Дженерал Тренде» и проследует дальше – прямо в лапы таможенников. Вместе с двумя килограммами наркоты, которые обеспечат незадачливому курьеру практически бессрочный отдых на Фронтире или в другом федеральном исправительном учреждении. Для этого нужно будет только организовать анонимный звонок по «номеру, гарантирующему конфиденциальность» и – для особо бестолковых чинов полиции – радиомаячок в «чемоданчике». Так что Барух вынужден будет прийти к выводу, что ворованное добро на пользу не идет…

Настоящий же «засвеченный» чемоданчик тихо-мирно уйдет с «кидалой» Альхеном куда положено – пусть эксперты Компании разберутся со своей забарахлившей электроникой и пришлют исправный комплект.

Вернувшись с конфиданса на заброшенном складе, Айман долго отмывался под комбинированным душем, приоделся чуть лучше обычного и направился через все спецпоселение на свой ежевечерний чай к доктору Глебову. Доктор был порядочным чудаком, любил пользоваться в своей практике народными средствами всех времен и народов и выслушивать всяческие хрипы и бурчания в утробе пациентов, прижимая к их чреву или спине свое основательных размеров ухо – мягкое и волосатое. Это не мешало ему пользоваться непререкаемым авторитетом в спецпоселении и далеко за его пределами. Вершиной его профессионального признания была история с излечением одним из древнейших народных способов (испугом) запора у самой Старухи – Леди Сью. История, разумеется, огласке не подлежала, но ходила в народе из уст в уста. Казавшаяся всем несколько странной близость слегка фанатичного и весьма корыстного поклонника ислама и атеиста-бессребреника проистекала из тщательно скрываемого от мира родства их душ и взаимной теплой заботы о состоянии предстательной железы Торговца, которая была для доктора любимым коньком и неиссякаемой темой для застольных бесед – а тут, согласитесь, требовался сведущий собеседник. Для Аймана же сей придаток был предметом легкого, но постоянного беспокойства, которое его как раз в такого собеседника и превращало.

После окончания деловой части встречи и омовения рук оба приятеля двинулись к чайному столу. Чай для Аймана был, по уже сложившейся традиции, представлен приготовленной по старому, как мир, рецепту чашечкой крепкого кофе, с которой он рядом с доком и устроился перед экраном – наступил час, когда местные студии гнали в эфир новости с комментариями. Программу новостей в семье дока Глебова почитали словно вид божественного откровения. Тут уж ничего не оставалось, кроме как проявить дружелюбное терпение.

Ничего, что касалось бы его лично, Айман от телевизора не ждал. Однако – дождался.

– Сегодня, во время проведения тщательно подготовленной силами планетарной полиции и таможенной службы Трассы операции, – торжествующе сверкнув глазами, сообщила спортивного вида дикторша после чего-то нудного и не запомнившегося Айману, – на орбитальном причале «Биг Мак» были произведены задержание и арест ряда лиц, намеревавшихся серьезнейшим образом нарушить планетарное и федеральное законодательство, касающееся циркуляции наркотических средств и нелицензированных биологически активных соединений. Надо ли останавливаться на том, что все задержанные принадлежат к тому самому полу, что за долгие годы своего господства на нашей планете привел экономику, культуру и идеологию Химеры в то состояние…

– Опять мужиков с наркотой захомутали, – комментировал новость Глебов самый младший. – Бабы-то ее килограммами таскают…

После чего ему было велено не болтать глупостей.

– Наиболее впечатляет, – продолжала тем временем злорадно вещать дикторша, – груз, который пытался провезти некий гражданин Океании Густавссон.

Показалась картинка упомянутого груза.

– Вот этот небольшой скромный чемоданчик был укрыт в его багаже. Он содержит…

Сначала Айман узнал чемоданчик, затем – с легким усилием – вспомнил, что фамилия «кидалы» Альхена вообще-то – Густавссон. «Кидалу» тем временем предъявили зрителям – прикованного цепочкой к задержавшей его скромной и молоденькой девице сержанту Китико Накамура.

В голове резидента случилось на минуту некое расстройство мышления.

«Спутать чертовы чемоданы «кидала» не мог: полным кретином он все-таки не был, – сказал себе Айман, к которому не без усилия вернулась способность рассуждать. – И метки были сделаны на грузе… В конце концов, я лично инструктировал его – что отдать Баруху, а что везти самому. С другой стороны, не мог он знать, что там находится – в каждом из кейсов… Должно быть, проклятый жулик просто решил обобрать меня и смыться… Предположил, скотина, что после полутора лет сотрудничества настала пора навострить лыжи… И весьма логично предположил. Знал он достаточно много и вполне мог догадаться, что нераскрывающийся чемоданчик содержит что-нибудь такое, от чего орбитальный лайнер, с которым ему предстояло убыть за геостационар, может и не прибыть никуда…

Поэтому, видимо, и сбыл чересчур хитрый чемоданчик с рук. Только куда: продал-таки Баруху или бросил в Океан? И вот ведь что смешно: если первый кейс не мог быть откупорен никакими силами, то в отношении второго он – Торговец – сам предпринял все, чтобы даже самый глупый из легавых мог догадаться о его содержимом. И замок был поставлен практически фиктивный, и упаковка груза повреждена – чтобы элементарный газохроматографический анализ выявил присутствие наркотика в багаже… До Цирцеи Барух мог добраться только по хорошо оплаченной «зеленой улице». А «кидалу» Бог догадливости не лишил. Вполне мог он поковыряться в грузе для Баруха. С его точки зрения, там было целое состояние… И он решил оставить его себе… А заодно и билет поменял, дубина. Теперь благодаря встрече с мисс Накамура о своем будущем он может не беспокоиться довольно долго. Будем надеяться, что не закладывать Аймана у него ума хватит. Но все равно меры принять придется…»

– У нас, русских, говорят: «Не рой другому яму…» – заметил доктор Глебов, со вкусом выкушав немного чаю.

– Что вы имеете в виду? – спросил Айман несколько нервозно.

– Эти типы думают, что их зелье принесет вред кому угодно, – охотно отозвался док, – только не им. Как видите – они ошибаются… Вы чем-то расстроены? Ах, да… Ведь этот Густавссон… – с запозданием припомнил доктор довольно существенное обстоятельство.

– Да, – сказал Айман. – Кто бы мог подумать…

И тут же подумал: «И все-таки как в эту историю вписывается Барух?»

Словно в ответ на его мысли зазвонил телефон.

Док немного послушал щебетание трубки, что-то посоветовал невидимому собеседнику и принялся напяливать башмаки.

– Придется заехать к Циммерманам, – сообщил он больше жене, чем Айману. – У отца семейства что-то вроде сердечного приступа. Его дочка звонила. Младшая. Говорит, что папа вечно так расстраивается «от этих глупостей по телевизору», а сейчас – совсем слег… Но он выкарабкается – он везучий, наш Борюсик. Недаром Лабиринт прошел. И не один раз… Вас надо как-нибудь познакомить: такие истории излагает…

– Да, – согласился Айман. – Баруху Циммерману везет…

– Я прочитала ваш рапорт, – голос леди Халимат был на удивление мягок, и даже в глазах, обычно бесстрастных и холодных, казалось, таилось понимание и сочувствие. – Вы прекрасно справляетесь с заданием. Кстати, вы совершенно правы в своей трактовке этого неожиданного каприза наших гостей – идеи посетить горно-обогатительный комбинат. Однако я полностью осознаю, что использовать вас на «сопроводиловке» – глупо… Но эти господа прибыли так внезапно, что у нас никого не было под рукой… Из тех, кто имеет хоть какой-нибудь опыт общения с мужчинами. Поэтому пришлось экстренно вызывать вас из отпуска. Но ничего – в ближайшее время мы подберем вам замену.

– Леди Халимат, я готова работать и дальше… если этого требуют интересы Химеры.

– Стоит ли? – В голосе Старшей Сестры звучало столько неподдельной заботы и участия, что Джейн и впрямь на мгновение почувствовала себя маленькой девочкой, доверительно делящейся своими наивными секретами с доброй мамочкой. Только вот матери у нее никогда не было, как, впрочем, и у подавляющего большинства жительниц планеты. Были лишь настоятельницы в монастыре да учительницы в лицее, из которых мало кого можно было бы назвать по-настоящему добрыми к своим юным воспитанницам… Доброта как-то не одобрялась на Химере, тем более в том специнтернате, в который Джейн попала из монастыря святой Дианы.

– Стоит ли, милая, общаться с этими мужиками? Ведь они наверняка невольно бередят ту занозу… Да-да, я о Майкле. Вчера я просмотрела файл с твоим личным делом и именно поэтому настаиваю на отзыве тебя с этой работы. Ведь они лгуны и подлецы через одного. А каждый оставшийся второй – отъявленный мерзавец! Они такие же аудиторы, как я папа римский! По крайней мере, один из них – Кай Санди – работает на Управление. Именно такие ребята из спецслужб отправили твоего гм… суженого в «далекий рейс»…

– Не стоит валить в одну кучу всех, Сестра. Вы ведь их совсем не знаете! Это вполне достойные люди.

– Ого! Я думала оградить вас от этих мужланов, а вы их же и защищаете! – Леди Халимат вновь перешла на официальный тон. – Хотя… Я, наверное, действительно погорячилась со своей характеристикой наших гостей. Действительно, мистер Санди вряд ли относится к числу «ликвидаторов», тем более что у него самого в свое время произошла личная трагедия… Он не рассказывал вам о ней?

– Нет. – Голос мисс Гранж оставался почти спокойным, хотя ее собеседница со злорадством отметила в нем несомненное напряжение.

«Волнуешься, голубка, значит – зацепило! – умозаключила Леди. – Старуха будет довольна – все идет по ее плану».

– Ну, тогда я не знаю, стоит ли рассказывать вам об этом… Все-таки это достаточно личная история. Ну да ладно. Вот, ознакомьтесь у меня в приемной, – она протянула Джейн дискетку, – а потом верните. И никаких копий, конечно, сами понимаете – информация сугубо конфиденциальная. Где-то я могла бы даже пожалеть его – все-таки погибла наша сестра, если не по вере, то по полу и предназначению… Вот что случается с теми, кто доверяется мужчинам, – совершенно некстати добавила она почти каноническую фразу из Большого Катехизиса.

Великий Виктис был не в духе и потому явно жаждал крови. Их Милость Секретарь Оккупационного Совета, явно не желавший попадаться под горячую руку Властителя Вселенной, вовремя подсунул ему отчет шефа Сектора Секретных Операций. Последнему и приходилось в настоящее время отдуваться за все происшествия минувших суток разом. На свою беду, он был специалистом своего дела, но никак не коверного политеса, и поэтому мучиться ему пришлось необыкновенно.

– Все должно было обойтись без жертв, – заверял Великого Вождя плотный коротышка, больше похожий на содержателя провинциального трактира, нежели на шефа региональной спецслужбы. – Стрельбу поднял шедший в свой район патрулирования с дозаправки шальной геликоптер Внутренней Службы.

– Вы должны были предусмотреть все. И не мне вас этому учить!.. – Диктатор Обитаемого Мира, якобы в задумчивости, принялся отбивать по глади письменного стола нечто маломелодичное.

«Опять коготочками застучал, – подумал с досадой без вины виноватый генерал. – Есть ли, интересно, под Крышей Миров наказание более изощренное, чем начальник, лишенный музыкального слуха? Впрочем, он мог бы еще и петь… Или, скажем, дирижировать. Усами. Нет, в трудные минуты всегда надо помнить, что могло бы быть и хуже…»

– Так где они сейчас? – наконец прервал паузу Самодержец Вселенной.

– В морге… – ответствовал Шеф Отдела. Недоумение придало глазам Великого Виктиса сходство с пуговицами от кальсон.

– Позвольте напомнить Вам, Ваше Величество, что по предложению агента под кличкой Философ, – поспешил предупредить каскад не заданных еще вопросов генерал, – в качестве убежища преступной группы Дирка используется расположенный под храмовым комплексом в горах столичный морг… Никому не должна прийти в голову даже мысль о том, что возможно подобное святотатство…

– Не позволю! – гневно одернул зарвавшегося службиста капризный Самодержец Вселенной. – Великий Вождь, – добавил он, имея в виду себя, но взятого в третьем лице, – ничего и никогда не забывает… Двойное святотатство… – уже задумчиво проскрипел Великий Виктис после некоторой паузы. – Надо позаботиться и о том, чтобы погибшие не были забыты… Пишите: «Экипаж вертолета э-э… одной из частей Оккупационной Армии, попытавшийся осуществить измену Родине в форме э-э… предательства ее интересов – в общем, тут сочините сами, – подвергнут позорной казни, семьи предателей отправлены…»

– Не сочтут ли товарищи погибших по оружию, что враг еще слишком силен?.. – осмелился снова прервать Великого генерал.

Судьба семей погибших пилота и стрелка вообще-то мало волновала его: «Все б тебе подвергать да отправлять, – ворчливо прикинул он в уме, – а на моем Отделе еще один случай Измены повиснет…»

– К тому же, – осмелился добавить генерал вслух, – в деле фигурирует еще и один погибший штатский… И один бандит.

Великий воспринял замечание на удивление спокойно:

– Тогда пишите так: «Сегодня в горах, прилетев по вызову машины «Скорой помощи», из-за неполадки в системе управления…»

– Лучше будет написать «из-за неблагоприятных погодных условий…» – снова рискнул встрять в слова Великого генерал.

Погода в горах стояла чудесная, но «неполадки в системе управления» наводили на мысль о необходимости проведения хлопотного служебного расследования возможного случая вредительства с последующим снятием голов и понижениями в должностях, а техников в войсках и так не хватало.

– Не мне вас учить! – решительно определил Великий, которому явно успела надоесть им же и затеянная возня вокруг четырех покойников. – Семьи покойных…

«Казнить, озолотить, предать собственной судьбе?» – меланхолично загадал про себя генерал.

– Семьи покойных пожаловать именной пенсией, – закончил Великий.

– Всех? – уточнил генерал.

– Всех, – поставил в деле точку Виктис.

Только то, что у погибшего бандита, так же как у всех подданных мерзавца Деррила, семьи быть не могло – здесь практиковали воспитание в государственных интернатах, – лишило приказ Великого доли черного юмора, чуть было туда не закравшейся помимо его воли.

– И пусть Философ не хлопает попусту ушами… – вернулся к сути дела Великий. – Строить гениальные планы – все мастера, а вот когда доходит до дела – прокол за проколом… Если он упустит хоть одного из мерзавцев, я уж не говорю о… то столичный морг ему пригодится еще раз… И не ему одному, генерал… Не мне вас учить.

– Я полагал, что господин Секретарь Оккупационного Совета остановил свое внимание именно на Философе, поскольку на все сто уверен в том, что он выйдет на «Бюро путешествий»… На «тайный народ», я имею в виду… – воспользовался случаем, чтобы хоть неуклюже, но вполне недвусмысленно перегрузить бремя выбора чем-то не потрафившей Великому кандидатуры внедренного агента на Их Милость, Большого Начальника.

Великий скривился, словно от слабительного.

– Это только вам, генерал, могло взбрести в голову этакое идиотское предположение… Будто Их Милость способны предложить толковую кандидатуру для подобного дела. Их Милость Секретарь способны только представлять при нашем дворе интересы своей многочисленной островной родни. Бросить в дело Философа предложил, к вашему сведению, лично Великий Вождь… – Великий Виктис упорно продолжал именовать себя в третьем лице… – И вовсе не потому, что хоть на грош верит в его сыскные способности! Вашему Философу вовек не выйти на «Бюро»…

Шеф Отдела Секретных Операций впал в некое состояние, напоминающее то, которое охватывает существо, обнаружившее в кошмарном сне, что явилось в присутственное место, забыв дома голову. Он решительно не мог понять логики Великого.

Виктис насладился видом своего опытнейшего профессионала хитрых делишек, повергнутого в полнейший ступор, и наконец снизошел до объяснения недалекому подданному:

– «Бюро путешествий» найдет нам капитан гвардии их бывшего величества Деррила Дирк. К вашему сведению, генерал, гвардейские части Правителя Тоода Деррила меньше всего занимались шагистикой и построениями в почетные караулы. Гвардия Тоода проворачивала спецоперации… И до капитана господину Дирку дослужиться в этих частях было несравненно труднее, чем вам с Их Милостью Секретарем, вместе взятым, до ваших чинов и регалий… У этого бандита прекрасная профессиональная репутация. Широкие связи в преступных кругах и среди мастеровщины… Не было такого задания, с которым бы он и его люди не управились. Всегда хотелось, чтобы такие люди работали на Великого Вождя… И, как видите, генерал, он на него и работает… Не зная об этом, естественно. До поры до времени не зная, разумеется… До поры до времени…

Последовала нравоучительная пауза, после которой Великий перешел к вопросам на закрепление пройденного.

– А теперь, – он склонил набок свой череп, увенчанный тонкой, черного хитина повседневной короной, – скажите мне, генерал, зачем в эту колоду затесался агент Философ? И именно он?

«Это-то ясно. Потому что хитрая бестия, хоть не семи пядей во лбу, но уж что-что, а себя обжулить «тайному народу» ни в какую не даст», – подумал генерал, но, чтобы не показаться чересчур уж умным, промямлил:

– Насколько я осведомлен о содержании личного досье Философа, этому э-э… сотруднику свойственна более мудрая осторожность, нежели…

– Х-хе! – Великий прямо-таки воспрянул гордым соколом над своим безмерно серым подданным, двух слов связать не умеющим как надо и когда надо. – Агент Философ – просто патологический трус. Но он-то нам и нужен в этой ситуации. Гвардии капитан Дирк находчив, смел и решителен. Но прост по натуре своей. А «Бюро путешествий», которое отправляет завтра свой Последний Вагон в Рай, – еще та секта мошенников. Заманят на фальшпричал, да и бросят там наших искателей свободы. Хорошо, если живыми. Хотя, впрочем, нам они тогда ни живыми, ни мертвыми не нужны. Так же, как и фальшпричалы. Сколько их обнаружили ваши люди, генерал?

– Шесть… Виноват – семь, Ваше…

– Короче – полдюжины. И ни одного, ни одного настоящего. А нам нужен, ох как нужен, хотя бы один, хотя бы и поврежденный, но н-а-с-т-о-я-щ-и-й причал. И хотя бы один вагон… Вы представляете, какого источника дохода лишился Мир над Огнем, после того как Деррил упустил из рук монополию на Дорогу в Рай?

«Упустил – хорошо сказано про низложенного оккупационным войском государя, которому и двадцати четырех часов не дали, чтобы смыться куда глаза глядят…» – Генерал медленно кивнул с видом глубочайшей скорби, подумав про себя еще о том, что если бы не дурацкая затея с оккупацией Всея Вселенной, то с Правителем Деррилом еще можно было бы договориться насчет отстегивания соответствующего процента от нелегальной эмиграции, а выгодный промысел этот не остался бы на откуп ушедшему в глухое подполье «тайному народу».

Понятно, Великий хотел положить в свой – и только в свой (не путать с имперским) карман весь доход от вышвыривания в Рай бесконечно плодящихся инакомыслящих и иных озорников. Империи досталось бы от этого промысла лишь счастье жить в вечном покое и свободе от тех, кто жить в ней не хочет – ведь было же время, в период расцвета подпольных «бюро путешествий», когда по всему Миру наполовину пустыми стояли бараки лагерей, и не чаще двух-трех раз на неделе отправлялся к Вечному Огню очередной жертвенный конвой освобожденных от своих сезонных одежд особо опасных преступников, – а политических среди них, и вообще, было раз-два и обчелся… Было такое, было… И само по себе являлось благом для Всея Вселенной. Так нет – Великому было мало того, что его враги за свои собственные денежки избавляли его и от себя самих, и от народного ропота насчет жестокости имперской живодерни, – ему понадобились и сами денежки: будто недостаточно «тайный народ» и государи – владетели причалов – отстегивали ему, ни одним из причалов совершенно не владевшему и что это такое совершенно не представлявшему. Вот и сидим у разбитого корыта, дожидаясь милости от бандита Дирка и пройдохи Философа… Зато владеем теперь всей Вселенной. Со всеми ее проблемами…» – Генерал вздохнул еще раз.

– Агент Философ не позволит себя надуть, – заверил он Великого. – Ни себя, ни, следовательно, всех остальных пассажиров Последнего Вагона…

– Ну, вот и очередной сюрприз, – Леди Халимат по глади стола двинула к собеседнице распечатку с отчетом Джейн. – Им понадобился наш горно-обогатительный…

Ее собеседница – в этом кабинете ставшая вдруг неузнаваемой – Мариам, вовсе не обольстительная чаровница, а подтянутая, готовая идти в сражение с неприятелем воительница, даром что в легкомысленном наряде – не на шутку удивилась:

– А разве где-нибудь на планете еще добывают руду?

– Для того чтобы обогатительные установки работали хотя бы на четверть их мощности, вовсе не надо руду добывать, – несколько туманно ответила Шеф Планетарной Контрразведки своей подчиненной. – Собственно, это сейчас всего лишь один из центров трудотерапии. Народное акционерное предприятие «Сизиф». Их расплодилось дьявольски много – поразительное число наших сестер жить не может без того, чтобы не изображать перед собой и своими знакомыми какой-либо вид деятельности. Ради этого они даже у станка без программного управления поторчать готовы. А еще больше любительниц покомандовать друг другом, сидя в рабочем кабинете с селектором, и чтобы кнопочек на нем была – тьма…

– Ну… Я сама порой нахожу, что кофе пить на своем рабочем месте и в рабочее время не в пример приятнее, чем просто за столиком кафе или перед экраном Ти-Ви… – несколько легкомысленно подтвердила мнение руководства Мариам.

– Ах, молодость молодость!.. – с легким осуждением вздохнуло руководство. – У вас, оказывается, находится время не только для работы, но и для посиделок с чашечкой кофе перед телевизором… Но – к делу. За оставшееся время мы просто органически не сможем придать этому чертову курятнику хотя бы вид нормально действующего предприятия… Надо было предвидеть такой простой и очевидный ход противника. Еще один прокол милейшей Эльсбет… Странный прокол…

На этот раз Мариам предпочитала хранить молчание: речи неофициального куратора всех разведслужб Химеры были, как всегда, полны ей одной дозволенной ереси – ну, например, только Леди Халимат могла ввернуть в свою речь святотатственную метафору касательно курятника: всем известно, что метафора эта почерпнута из лексикона сторонников патриархата. Да и назвать куратора промышленности и финансов просто милейшей Эльсбет могла только одна из трех Леди…

После чуть заметной паузы Леди Халимат продолжила:

– Нам хорошо известно, что в высших сферах Федерации циркулирует вздорная мысль о том, что недра нашей планеты могут содержать вкрапления неких сверхплотных субстанций, обладающих совершенно аномальными физико-химическими свойствами… Они-де составляют значительную часть массы планеты и тайком идут на рынок с засекреченных шахт или чего-то в этом роде… Им – этим крохоборам – кажется, что мы тут слишком хорошо живем, дурача их таким вот способом…

«Интересно, а каким же способом Великие Матери дурачат Директорат на самом деле? И всех нас – тоже…» – меланхолично подумала Мариам, преданно глядя в рот Леди Халимат. Но задумываться всерьез над природой и свойствами ТОВАРА дисциплинированной сотруднице контрразведки не полагалось.

– Так что, – продолжала Леди, – можно было и предусмотреть такой вот неожиданный визит на одно из немногих у нас предприятий, связанных с переработкой ископаемых. То, что Высочайшая Инспекция почует неладное, еще полбеды. Но «Сизиф» имеет несчастье находиться непосредственно в окрестностях Помпейского Спецпоселения. Очень нежелательно, чтобы о таковом стало известно «Наверху». Поэтому надо взять наконец события под контроль. Сестра Гранж, думаю, сумеет как-нибудь укротить рвение мистера Санди. Их мы отправим на Южное полушарие вдвоем. Вы же должны заблокировать вашего подопечного – он уже, похоже, дошел до той степени готовности, когда из него можно будет веревки вить. Он должен остаться в Дизерте. Закапризничайте, устройте, если надо, хорошую истерику…

– Достаточно будет пригласить его на ту выставку – ну, с экзотическими тварями… Он, кстати, страшный любитель всякой живности – Моррис… – несколько меланхолично заметила Мариам. – Большой ребенок, в сущности…

– Отлично. Вам зарезервируют пару пригласительных билетов… – Энергичная рука Леди потянулась к трубке блока связи.

– Не утруждайтесь, Ваша Девственность, – торопливо остановила ее Мариам. – Пригласительные у меня уже есть. Мне их передала сестра Кац. От Леди Эльсбет.

Леди Халимат чуть нахмурилась.

– Ох уж эта энергичная милашка Эльсбет… Кстати, будьте предельно осторожны, дорогая. Боюсь, что скоро последует попытка вывести вас из игры… Уже вторая.

Мариам не скрыла своего удивления:

– Мне кажется, что наши гости не столь уж агрессивны… И потом… Меня пока никто не пытался гм… вывести из игры, как вы изволили выразиться…

– Не знаю, не знаю… Может быть, дело вовсе не в гостях… – Леди достала из ящика стола и бережно положила на стол перед собой прозрачный пластиковый мешочек, снабженный биркой с номером и содержавший нечто довольно маленькое и обгрызенное. – Узнаете?

– Господи, – далась диву Мариам, – косточка от маслины…

– Той самой, что стала вам поперек горла во время приятнейшей беседы с господином Де Жилем. В ресторане… – пристально следя за реакцией подопечной, продолжала Леди. – Только создал эту косточку не Господь Бог и не Мать-Природа, а блудливые человеческие руки. Это – штучка вроде древней «кремлевской таблетки». Генератор электрических импульсов. Радиоуправляемый. По сигналу выдает разряды разной мощности. Тот, что достался вам, пока вы не успели выплюнуть эту штуку, вызвал непроизвольное сокращение глотательных мышц и еще кое-какие эффекты. Сложись дело чуть серьезней, вы в лучшем случае были бы госпитализированы из-за последствий асфиксии… Причем предусмотрено самоуничтожение устройства.

Хорошо, что Джейн вышибла его из вашего горла и незаметно сунула эту гадость в сосуд с жидким азотом, который таскают за вами следом ассистенты – для взятия проб пищи в случае отравления гостей. В вашем же случае таким ассистентом была сестра из охраны…

– А я-то думала, что это разговор о ТОВАРЕ, который затеял вдруг Моррис, на меня так подействовал…

– Возможно, что он подействовал так на кого-то, у кого в кармане лежал блок управления вашей «косточкой»…

Обе собеседницы помолчали. Потом Леди энергично подвела черту под разговором:

– Идите, сестра. Идите и будьте осторожны.

Подождав, пока двери кабинета сомкнутся за превратившейся в дичь для неизвестного пока охотника подчиненной, Леди вздохнула:

– Надеюсь, что Джейн отвлечет своего шпика от Спецпоселения… Бог ей помогает… Но, надеясь на Бога, постараемся не оплошать и сами.

Она взяла трубку блока и набрала номер канала связи.

– Сестра Будур у аппарата, – раздался в наушнике хрипловатый голос.

– Да, холод здесь – не гость, а хозяин… – порадовал старина Муг дюжину бойцов капитана Дирка, увешанных оружием, но довольно плохо защищенных от царящей в подземелье стужи. – Клиенты мои х-хе не любят тепла… А их сейчас много – Вечный Огонь насытится теперь надолго… В эту часть лабиринта не забредают обычно даже самые любопытные из моих работников… В иное время я провел бы вас по интересным местам и показал бы вещи, стоящие того, чтобы посмотреть на них… Пещеры Вечного Покоя пережили не одно царствие и не одну эпоху… Это ведь только сейчас Пещеры – просто перевалочный пункт от смертного одра к Вечному Огню. В былые времена здесь было и место вечного упокоения мумий и мощей великих святых, злодеев, царей и еретиков… Даже историки не знают, какая цивилизация первой начала сооружать этот паноптикум…

Он успокаивающе возложил руку на плечо Дирка, и тот с очевидным усилием воздержался от того, чтобы брезгливо сбросить ее – фамильярности гвардейские офицеры не терпели ни в строю, ни в подполье.

– Однако не волнуйтесь, – продолжал Муг, – эту ночь вы проведете в комфорте. Хотя, конечно, и в относительном…

Он посветил фонариком в открывшийся перед ними провал в стене.

– Вот это – ниши, в которых должны были покоиться цари Мира Седьмой Династии, известной, как Порченая. Цвег-Горбатый и его наследники эти ниши подготовили в расчете на сто поколений, но не заполнили и полудюжины… Пусть ваши люди укладываются тут. А от холода защитятся вот этим – видите: в глубине ниши навалены различные меховые гм… одежды. Их хозяева ходили в свое время в высоких чинах…

– Вы предлагаете нам заняться мародерством? – резко осведомился Дирк и, дернув плечом, освободился-таки от чуть ли не отеческих объятий верховного смотрителя древней покойницкой.

– Можете не волноваться. Большая часть этих роскошных одеяний никогда не красовалась на плечах своих хозяев… Просто господа, что побогаче, тянут с собой в Вечный Огонь чуть ли не весь свой скарб, включая и гардероб… Должно быть, рассматривают это как своеобразное вложение капитала… Мои предшественники после здравого размышления пришли к мысли, что эти замечательные наряды могут еще послужить нам, задержавшимся на какое-то время в сей мирской юдоли… Я и сам не чужд этой мысли… В конце концов, традиции нашего м-м… института – старейшие в Мире над Огнем… Стоит их уважить. Особенно если речь идет о том, чтобы сберечь здоровье людей, стоящих того…

Дирк, морщась, словно от зубной боли, отмахнул рукой рубящий повелительный жест:

– Хватит рассуждений. Пусть люди отоспятся под царскими мехами. Не дерьмо, в конце концов. Я иду на встречу с нашими друзьями из «Бюро путешествий». За себя оставляю… – на мгновение он задумался, – вас, Руждан. А ты, Мастер, проводи-ка меня немного до выхода на поверхность – хочу спросить тебя кое о чем…

Чуть покоробленный странной отчужденностью Дирка, почудившейся в его голосе, Лики бросил за плечо уже прислоненный было к стенке ниши карабин и молча двинулся вслед за другом детства.

Умученные минувшим – поистине кошмарным – днем, начавшимся со стрельбы, продолжившимся игрой в кошки-мышки с войсковыми блок-постами в обступивших столицу горах и закончившимся блужданием по ледяным туннелям Пещер Вечного Покоя, беглецы один за другим вползали в уютное место несостоявшегося упокоения кого-то из так и не явившихся миру царей Порченой Династии. Только Злюка нервными кругами петлял по пещере, ожидая хозяина.

– Эх, только бы не задремать тут у тебя, Муг, сном вечным… – кряхтя, вздохнул Руждан, устраиваясь, как положено лицу, поставленному за старшего, ближе к краю ниши и подтягивая к себе бластер.

– «Ничто не вечно» – любят говаривать люди недалекого ума, – поучающе заметил Муг, протягивая Руждану извлеченную из какого-то укрытия здоровенную оплетенную флягу дурной воды. – Между тем пред каждым из нас со всей очевидностью пребывает ярчайший пример вечного: вечность небытия, что уготована каждому из нас…

– Веселый ты малый, – отметил Руждан, утираясь после нескольких глотков из Муговой фляги и передавая ее дальше по кругу. – И то верно – что говоришь, – добавил он с не свойственной для него меланхолической задумчивостью, – одно правило говорит, что, мол, ничто не вечно, а другое – ик! – правило – что нету, мол, правил без исключений… Вот, стало быть, и есть исключение…

– Глубокая, глубокая мысль… – поощрил сие упражнение в логике Муг, зорко следя за тем, как переходит из рук в руки его щедрый дар. – Однако если небытие есть отсутствие субъекта бытия, то существует ли оно само, даже если оно вечно? Парадокс…

Ответа не последовало. Усталость в совокупности с действующим началом дурной воды сделали свое дело почти мгновенно. Муг подождал еще немного, прислушиваясь к дружному похрапыванию, и, устроившись неподалеку от всей честной компании – за поворотом туннеля, извлек из складок одежды пульт устройства дистанционного контроля, досадливо отогнал заинтересовавшегося его действиями Злюку, вкрутил в заросшее серым мхом ушное отверстие наушник и меланхолично стал подкручивать верньер настройки. Это, впрочем, было излишне: совсем незаметный мини-передатчик, прицепленный двадцать минут назад к подходящему ремню из амуниции Дирка (на спине), работал идеально. Слух напрягать не приходилось. Кое-что Муг, однако, услышать опоздал.

– Сейчас ты повернешь назад, – строго наказал Дирк Мастеру Лики. – Переждешь немного, побродишь вокруг. Присмотрись: у меня эти места доверия не вызывают. Постарайся не заблудиться. Потом пристройся к этому вашему кладбищенскому мыслителю и не отходи от него ни на шаг… На вот, разгрызи: всю ночь будешь как часы. В Раю отоспишься.

– Старик обидится… Чуткий он очень… – неуверенно возразил Лики, опасливо вертя в руках капсулу со стимулятором. – Руждан в нем уверен – знает с черт-те каких времен…

– И хрен с ним – пусть обижается. А надуть вас с Ружданом, прости, легче, чем у малыша свистульку отобрать… Если я задержусь хоть на минуту, приступайте к резервному варианту – и долго не чешите закрылки. Мы с вами влезли в дело, в котором никто времени не теряет… В том числе и люди Виктиса, и проходимцы, что облепили «Бюро путешествий». Ты все понял?

Приемник сообщил Мугу, что Лики все понял. Вот только что все? Слишком поздно было включено прослушивание.

Вздохнув, кладбищенский мыслитель прикрыл глаза и предался прослушиванию скрипа шагов и немузыкальному посвистыванию капитана Дирка. С некоторым усилием можно было догадаться, что исполняется «В огонь, Сыны Мщения!».

Когда прием резко ухудшился – Дирк выбрался во внешние туннели, ведущие к поверхности, Муг переключил прием на наружные антенны-ретрансляторы. В наушнике еще минут десять слышалась шаги и дыхание пробиравшегося по тесным проходам капитана гвардии, а затем – звуки придорожного леска, стрекотание проносящихся по шоссе – где-то неподалеку – редковатых каров.

Второе – свободное от наушника – ухо донесло до Муга некое шевеление воздуха неподалеку. Приоткрыв один глаз, Муг обнаружил, что он не одинок: наискосок от него на повороте туннеля, в груде мягкой рухляди примостился вернувшийся к группе Лики. В нишу он лезть не стал: похоже, Мастеру не спалось – он в свете почти притушенного фонарика вертел перед носом какую-то хреновнику, смахивающую на «магический кубик» – запретную игрушку-амулет. Муг укутался получше в складках своего плаща, поглубже надвинул капюшон и грустно улыбнулся Лики. Тот ответил чуть напряженной, как бы извиняющейся улыбкой. В наушнике раздались приглушенные голоса.

Приглушенный голос не давал покоя и Каю. Хриплый, приглушенный голос Баруха Циммермана.

Этому предшествовало нелегкое пробуждение от сна, наполненного какими-то темными и кошмарными намеками о том прошлом, которое было, и о том, которого не было… Кай почти на ощупь схватил со стола зуммерящий аппаратик; только поднеся его к уху, сообразил, что это не его блок связи, а та трубка-терминал кодового канала, которую сунул ему перед расставанием в Лабиринте их небритый Вергилий.

– Что с вашим аппаратом, господин Санди? – торопливо зашептал тот откуда-то, где было довольно шумно и гулко. – Он совсем не принимает радиоволны или вы его уже испортили сами?

– Я просто спал, господин Ци…

– Бога ради, не надо никаких имен! Я понимаю, что это кодированный канал и что вы говорите свои слова под глушитель, но, знаете, у меня совершенно расшатана нервная система от той жизни, которой здесь живут люди. И каждый раз, когда вы называете человека его собственным именем, у него делается припадок…

– Хорошо, я не буду называть вас по имени, мистер… Тьфу! Извините, это не к вам относится, Ба… мистер…

– Да, я вижу, как здорово у вас все получается, и, знаете, никак не могу понять, чему вас учили, господин начальник, там, где вас учили… Это же так просто – ну, называйте меня как-нибудь, как вам нравится, например, один мой хороший знакомый – хотя он и большая сволочь – я честно говорю это вам – постоянно называет меня знаете как?

– Надеюсь, не Эсмеральдой? – поинтересовался Кай.

С этим словом у него связывались воспоминания о чем-то крайне нелепом, только вот он не мог вспомнить – о чем…

– Откуда вы взяли, что меня могут называть именем цирковой лошади? – возмутился Барух («Извините, – я неудачно пошутил», – успел вставить в его речитатив Кай). – Этот негодяй называет меня Б-о-р-ю-с-и-к, по-моему, это – по-русски: как вам это нравится?

– Это неважно, – вяло вздохнул Кай и сел на диване. – Борюсик так Борюсик…

Он врубил пристроенный на стуле у изголовья ноутбук, посмотрел на доставленный в ответ на последний его запрос текст справки по Б. Циммерману – предпринимателю. По содержанию своему справка напомнила ему древнюю ученическую промокашку от пресс-папье из музея криминалистики: одна информация громоздилась на другую, не придавая ни малейшего значения предшествующему тексту, запечатлевшемуся на ней. Вчитавшись в текст, Кай обхватил голову руками.

– Я не хочу занимать вас долго, – напомнил о себе Барух, – я понимаю, что, когда я говорю долго, у вас может не хватить времени выслушать меня… Я хочу вам сказать немногое. Но это немногое, что я хочу вам сказать, очень сильно меня беспокоит…

– Надеюсь, что это не простата, Борюсик, – вздохнул Кай, окончательно проснувшийся и понявший, что выспаться ему уже не дадут. – В этом случае я бессилен. И не забудьте, что вы ни в коем случае не тот, кем вы себя только что назвали.

– А кем мог, по-вашему, назвать себя Барух Цимм?.. – последовали звуки, сопровождающие прикушение языка. – Не морочьте мне голову, в конце концов, Господин Начальник! Простата – это у Аймана. У меня к вам серьезное дело…

– Не буду, – пообещал Кай. – Я не буду морочить вам голову. Я все понял: серьезное дело – у вас, у Аймана – простата. Ясно даже ежу. Продолжайте. В чем состоит это «то немногое», что вас беспокоит?

«Проклятье, – подумал Кай. – Я начинаю говорить, как комик с Брайтон-Бич».

– Это совсем не немного, это просто черт знает что – вот как это называется… – озабоченно поправил его Барух. – Меня очень беспокоит то, что мой чемодан мне сигналит… Это, знаете, не шутки, когда ваш кейс начинает посылать вам сигналы по радио…

– Да, это совсем не шутки, – признал Кай. – Но вы, должно быть, принимаете меня за психиатра… Это не так, Борюсик. Простите, но мне через сорок минут надо отправляться на Южное полушарие…

– Вы решили погубить меня, – грустно заметил Барух. – Скажите: зачем мне было всю ночь ехать оттуда сюда, когда вы тут же уезжаете туда отсюда? И потом, вас там поймают, как мальчика, – вы же ничего не знаете о том, как охраняют они Спецпоселение…

– Постарайтесь понять, – стараясь говорить как можно доходчивее, изложил свою позицию Кай. – Я не собираюсь совершать ничего такого, за что меня следовало бы ловить. Намечается вполне официальный визит на комбинат «Сизиф». В полном согласии с местной администрацией…

– «Сизиф»!! Шма Израэль!.. – Барух просто ничего не мог сказать в ответ на услышанное. – Честное слово, мистер Санди, вы все делаете, как барон Осман. Французы так говорят в тех случаях, когда им все делают шиворот-навыворот! Мне во столько нервов обошлось вытащить вас из Лабиринта, а вы не даете мне даже поговорить с вами как следует и вместо этого снова лезете, куда не надо лазить совсем! Мне, как висельнику от веревки, надо избавиться от этого чемодана с сигналом, а вы его мне оставляете на память на целые сутки, а может, и больше! За это время его хозяин может меня вычислить как миленького…

– Послушайте, если вам достался какой-то кейс или контейнер, который начал испускать сигналы, рекомендую вам выкинуть этот предмет подальше, а то может сработать устройство самоуничтожения… Как служитель закона, рекомендую вернуть предмет его владельцу… Если вам не снесет голову встроенной миной, то ее оторвет он, когда поймает вас с поличным… И, наконец…

– Что? Вы хотите, чтобы я вышвырнул на помойку э-т-о ДАРОМ? Я намерен получить от вас за этот предмет компенсацию, о которой вы не пожалеете!

– Я не собираюсь скупать краденое, – начал терять терпение Кай. – И, видит Бог, арестую вас за торговлю этим самым краденым, если…

– Это тоже будет неплохо – я же вам без конца толкую, что вам как можно скорее надо оформить мой арест и забрать меня как важного свидетеля отсюда куда-нибудь подальше. Или вы приехали сюда не для того, чтобы разобраться с ТОВАРОМ? В конце концов, если вы не берете за свои услуги денег, то чем я могу расплатиться с вами, кроме секретов?

– Проклятье! – Кай мучительно сморщился, пытаясь оценить ситуацию. – В вашем чемодане ТОВАР? – спросил он почти наобум. – Образцы? Почему вы молчали до сих пор?

– Только этого еще не хватало, мистер Санди, чтобы ТОВАР забрался ко мне в кейс!!

Что-то невероятно рассмешило Баруха в словах Федерального Следователя. Но смех его тут же прервался чем-то вроде икоты («Уж не маслиной ли подавился наш Вергилий?» – спросил себя Кай).

– Я срочно сворачиваюсь, – вдруг торопливо затараторил Циммерман. – Тут… Я свяжусь с вами… Если я не свяжусь с вами до… До завтра в то же вре… Тогда требуйте расследования в Помпейской Колонии. В спец…

Чпок! – канал связи вырубился.

Минуту-другую Кай слушал наступившую в наушнике тишину, рассматривая аппаратик связи, который все еще сжимал в руке, потом выключил его и со вздохом побрел под ионный душ. Пора было браться за дела.

– Как мы и договаривались, я пришел один. Деньги, вижу, нашли где условлено, – сказал капитан Дирк Жвале, и радиоволны послушно передали эти слова напряженно вслушивающемуся в легкое шипение наушника Мугу.

– Ну что ж. – Характерный скрипящий голос Жвалы Муг не мог спутать ни с каким другим. – Ребята, почему не обыскали господина гвардии капитана перед тем как?.. У господина капитана ствол в кобуре к ремню прицеплен, или не видите?

– Об обыске у нас с тобой разговора не было – вот я и не позволил твоим людям залезать ко мне под надкрылья. А если капитан Дирк чего-то не позволяет, то, значит, этого никто и не сделает. Так что не греши на своих подручных. Не их прокол. И давай – говори по делу.

– По делу так по делу, – с явным неудовольствием согласился Жвала. – Хромой, считай виточки. Денежки любят счет… А деловой разговор у нас будет коротким…

Муг нервно поправил наушник и напряг слух.

– Сам бы ты попробовал витки считать в такой темнотище… – прошипел себе под нос тот, кого Жвала поименовал Хромым.

«Темнотища – это хорошо», – отметил про себя Муг и выполнил следующий пункт намеченного плана – набрал команду на своем пульте, нажал «Ввод», и от ремешка портупеи Дирка неслышно отделилась и, никем не замеченная, упала на пол резервная капсула-«жучок».

Муг поиграл клавишами, сравнил прием по обоим каналам и, чуть сдвинув балахон плаща, проверил – чем там занимается подозрительный Мастер Лики.

Тот был всецело поглощен магическим кубиком.

– А дел-то и всего осталось, – скрипел в ухо Мугу голос Жвалы, – что Дылда вас встретит за час до смены Ночных Страж в корчме на Заброшенной. Он вас и проводит куда следует. Без фокусов придете, без фокусов улетите. А с фокусами…

– Меня пугать не стоит, – на чуть повышенных тонах парировал Дирк. – Лучше сам не ходи с крапленой карты. А мне пора. До Заброшенной да по ней самой пилить долго – ни одного моста целого. Если до рассвета тронемся, то только и успеем уложиться – копейка в копейку…

– Ну, прощай, гость дорогой. Дай Бог больше не свидеться… – напутствовал Дирка Жвала.

Что-то зашуршало и заскрипело. Потом в наушнике, постепенно вырастая из неровного дыхания, возник мотив «В огонь, Сыны Мщения» – на этот раз в несколько нервозном исполнении: капитан Дирк в одиночку возвращался к своим подопечным.

Муг переключил прием на микрофон, «посеянный» на месте встречи. К своему удивлению, он услышал знакомый стрекот несущего механизма. Должно быть, встреча, подслушанная им, происходила в стоявшем на обочине каре. Теперь тот мчал по дороге.

– …ная выпала работка Дылде, – с полуфразы услышал он голос Хромого. – Гвардии капитан крут будет, когда просечет, куда его со всей компанией завел проводничок наш…

– Не впервой ему. На то у него и доля побольше, чем у некоторых, что только и умеют, что виток-другой иридия в штанах припрятать…

– Жвала, ты несправедлив… Ты мне лучше вот что скажи, – с н-а-с-т-о-я-щ-и-м пассажиром нашим сам не думаешь ли в Рай сигануть? А то хреново дела пойдут, чует мое сердце, под мудрым руководством Великого Виктиса… А у т-е-х – аккурат одно местечко лишнее… Не для себя ли выторговал?..

Муга охватила паника.

«Так я и знал, так я и чувствовал, – застонал он про себя, – что надуть нас задумала эта из яйца глисты родившаяся сволочь. А Дирк, дубина армейская, все за чистую монету принял! Заведет нас Дылда в волчью яму, да и бросит. Плакали и денежки, и личное задание Большого Начальника… А Дирку признаться, что их со Жвалой разговор прослушивал, – убьет на месте… Как быть, как же быть-то?»

– А вот, чтобы у тебя, скотина трехногая, таких мыслей не рождалось больше, – отчитывал тем временем Жвала своего бухгалтера, – получи-ка вот это! И это вот еще – получи!!!

Судя по воплям Хромого, сопровождавшим монолог Жвалы, получал Хромой от него отнюдь не благодарность в письменной форме.

– Ты меня на всю жизнь калекой оставишь!!! – визжал Хромой. – Второй раз!!! Я не… Я ни… Никогда, никому… Больше ни….

– А еще, чтобы мыслишки глупые в твоем идиотском черепке успокоились, – продолжал Жвала, отдуваясь после проведенной воспитательной работы, – на Крутую Свечку поведешь клиентов ты. И лично за отправку вагона ответишь…

– П-почему… Это ведь дело такое…

– Потому!!! Чтобы ты хоть раз в жизни понял, что значит сделать н-а-с-т-о-я-щ-у-ю проводку клиента, сволочь. Как дурня затащить на фальшпричал да пристрелить или просто смотаться вовремя – это даже такой остолоп, как Дылда, знает. А вот как после старта н-а-с-т-о-я-щ-е-г-о вагона смыться при таком раскладе, что сейчас вышел, – для этого голову надо иметь. При Дерриле распустились мы все – отстегнул кому положено и сколько положено, и гуляй себе – а Виктис сейчас землю задницей ест, чтобы причал вычислить и нас ухватить за все усики и членики… Сам увидишь – как только вагон верхние слои пройдет, вмиг имперские ВВС всю Заброшенную прочесывать начнут… И куда тебе, и как от них деться – твоя забота…

В отчаянии Муг, видно, чем-то выдал себя, и Мастер Лики оторвался от магического кубика и – то ли и вправду, разминаясь, то ли для отвода глаз – стал вразвалочку расхаживать взад-вперед, периодически заглядывая через плечо Муга. А заснувший было Злюка проснулся и стал подозрительно принюхиваться.

Муг выключил прием. От греха подальше. «Крутая Свечка, – сказал он сам себе. – Крутая Свечка. Это ж надо…»