"Скрижаль Дурной Вести" - читать интересную книгу автора (Иванов Борис)

Глава 13 БОГ РАЗЛУК

Разговор происходил на месте предстоящего действия: на крыше стовосьмиэтажной башни, арендуемой Пугачевским центром сценических искусств и ремесел, украшенной вертолетной площадкой и уймой жутковатого вида радио-, теле— и еще каких-то там антенн. Никто из персонала башни не мешал беседе: день был воскресный, да и заплачено кому надо хорошо.

Профессор Мак-Аллистер был этим утром холоден и сух. Заигрывать с партнером он и не думал: опыт подсказывал ему, что этим можно только испортить все дело.

— Повторяю еще раз, — строго вычитывал он Шишелу. — Вне всякой зависимости от того, как сложатся ваши дела там, на нижних этажах, в семнадцать ноль-ноль вы должны быть здесь — в этой засаде. Порядок действий для вас и для меня. Я с «мешком» в сопровождении ассистента, с оружием в одежде, не обнажая стволов, поднимаюсь на сто восьмой этаж и, якобы провожу рекогносцировку. По радио — через обычные блоки связи — держим связь с нашими друзьями из Храма Желтого Камня... Не исключено, что они будут контролировать наши действия. С крыш и верхних этажей соседних зданий, например. Далее: убедившись, что вертолет — синий с белым, номер на бортах сто двенадцать — появился в воздухе и движется в нужном направлении — к нам, мы поднимаемся к площадке. Не лифтом, а через двери аварийной лестницы... Даррен — это, напоминаю вам, мой ассистент — имитирует действия телохранителя, я беседую с «мешком», до последнего момента отвлекаю его внимание... Так до момента касания шасси вертолета посадочной площадки. Ваши действия?

Шишел неприятно поморщился — эта игра в ученичество уже порядком осточертела ему — и, разглядывая высокие облака, стал отвечать «урок»:

— Валю маскировку — эти вот ящики. Расстреливаю «мешок» четырьмя зарядами, одним из них — в голову. Еще одним зарядом легко раню вашего ассистента — в мякоть плеча. Шестая и, может, седьмая пули — на ваш блок связи.

— Я держу его вот так, — уточнил профессор. — Если повредите мне кисть или зацепите Даррену кость или корпус — не обессудьте, приму штрафные меры.

— Затем, — продолжил Шишел, — бегу к вертолету. Пилот, как вы мне обещаете, корчит из себя полного идиота и во время перестрелки не уводит машину, а ждет, пока я приставлю ему пистолет к спине и пока я залезу в машину. Затем поднимает вертолет и уводит его к месту нашей второй встречи. Вы при этом палите вслед: вы — с правой, ассистент ваш — с левой по задней части корпуса «вертушки». При этом неплохо и вам помнить про штрафные меры...

Потом с опозданием поднимаете тревогу со стационарного телефона, на поиски которого тратите шесть — восемь минут. Лучше все девять. Путаете бортовой номер, окраску и тип «вертушки»... И напомните мне, кстати, что мне делать, если эти монахи, которые, как вы говорите, будут отслеживать операцию, свяжутся с полицией сразу же и, ко всему еще, не будут морочить ей голову неправильными бортовыми номерами и прочей такой мурой? А еще они могут сами рвануть вдогонку — с них станется...

— Это вас не должно беспокоить. Дежурный на полицейском терминале поведет себя правильно... А если наши желтые друзья займутся самодеятельностью, то в первую очередь будут задержаны их машины. По недоразумению, конечно... Всегда помните, что, пока Камень у вас, я не допущу, чтобы хоть волос упал с вашей головы...

— Это приятно, — заметил Шишел, глядя в небо.

Клайд ждал его в машине. Вид бывшего легионера Шишелу не понравился. Болезненный был у него вид. Усталый и напряженный... На заднем сиденье — тоже весь на нервах — напряженно ждал Мерген.

— Что не так? — спросил Шаленый, пытаясь сориентироваться в панели управления допотопного «рэмблера». — На какой помойке вы арендовали эту тачку?

— На Капо-Квача — снова война, — глуховато пояснил Клайд. — Люди Советника отравили Деда Всех Дедов. Но просчитались. Фанатики и вооруженная толпа сорвались с цепи и разнесли все и вся в Котловане. Заместитель Советника казнен. И еще много... разных людей. Объявлена республика и джихад всему Южному бугру. В общем, кошмар.

— Но ваш Корабль? — всполошился Шишел.

— С ним — все, как и договорились, — поспешил успокоить его Клайд. — Но люди сильно подавлены всем, что случилось... В четырнадцать десять будете говорить с капитаном. По кодированному каналу. Главное — чтобы не сорвалось здесь... И... и еще — мои люди... Впрочем, пусть Мерген сам скажет...

— В общем, так, — Мергену явно слишком тяжело было говорить. — Мы с Н'Бонго и с Мириам потолковали и решили... Тебе, Шишел, в общем, нечего уже терять... И тебе, Клайд, извини, теперь тоже от Камня деваться некуда... А мы здесь уже вроде за своих... В общем... не думаем мы... не верим, что вся эта затея у вас добром кончится... Ты ведь и сам не знаешь, Шишел, как этот узелок развяжется. В общем, мы — вне игры. И не надо нам нашей доли...

Воцарилась довольно тягостная пауза.

— Ладно, — вздохнул Шишел. — На вот... Держи... Выходное пособие... Это я тут за последний год наковырял кое-что. Мне теперь это уже без особой надобности, а вам сгодится на первое время. Как-никак я вам кое-чем обязан...

Он кинул на колени Мергену пластиковый прямоугольничек — электронную кредитку на предъявителя. Тот повертел ее в руках. Провел перед глазком своего блока, посмотрел на высветившуюся сумму и нервно откашлялся.

— Здесь слишком много, Шишел...

— Если дело выгорит, то к вечеру это для меня будет не более чем мелочь на карманные расходы... А если не выгорит, мне деньги еще долго не понадобятся...

Мерген сунул карточку в нагрудный карман, обменялся с Клайдом тяжелыми взглядами и вышел из кара.

Шишел снова тяжело вздохнул. Впереди было самое неприятное — ожидание.

Сантамария Кастельмажоре окинул взглядом толпу, роящуюся у подножия Пугачев-башни. Толпа была разношерстная, довольная жизнью и вроде безобидная. Все это несмотря на отчаянную стрельбу чуть ли не в центре города, взаимозахват заложников разгулявшимися бандами и сектами, пикетирование парламента экоэкстремистами, пропажу драгоценностей из сейфа Центрального комиссариата и скандал, разразившийся из-за неопределенности в принадлежности и местонахождении «атомного чемоданчика» на время предстоящей операции Президента по поводу грыжи.

Тяжело вздохнув, Сантамария двинулся к эскалатору, ведущему в подземные этажи центра. Его «роллекс» показывал пятнадцать сорок семь.

Подземные гаражи, расположенные под громадой центра сценических искусств и ремесел, были ничуть не лучше и не хуже точно таких же гаражей, расположенных под, скажем, тем же билдингом Налоговой инспекции или под зданием филиала ЮНЕСКО. Было относительно чисто, относительно безлюдно и относительно безопасно. Сантамария осторожно окинул отсек лифтов внимательным взором. «Свои» — для страховки поставленные хорошо накачанные ребята — были на местах. Других подозрительных лиц заметно не было — публика сквозила через отсек не задерживаясь. На двух из двенадцати дверях лифтов болтались таблички «Ремонт», что для Малой Колонии было нормой. Сантамария включил не слишком хорошо замаскированный в дорожной сумке прибор, утром полученный от профессора Мак-Аллистера, в правую руку взял неприметный, чуть потертый даже кейс и со скучающим видом побрел вдоль блока лифтов. «Роллекс» показал пятнадцать пятьдесят.

— Мистер, — тихо окликнули его сзади. Сантамария, не торопясь, обернулся.

— Мистер потерял что-то, — симпатичная девушка-подросток, цвета кофе без всякого молока, в униформе служащей центра, подойдя почти вплотную — лучезарно улыбалась ему.

Она подняла на уровень его глаз свернутую лодочкой ладонь и чуть развернула ее. Черный, неправильной огранки бриллиант, вправленный в тусклую платину, хмуро блеснул в лицо Адвоката.

«Проклятье, — подумал Сантамария, — участие в обмене третьих лиц — да еще притом в лице черной бабы — не оговаривалось...»

Он чуть скосил глаза на просвет расстегнутой дорожной сумки. Зеленый глазок индикатора светил вовсю, и прибор еле слышно зуммерил — вибрация передавалась через рукоять сумки руке Адвоката. Он опустил на пол кейс и повернулся к девице боком, подставив ей дорожную сумку.

Камень скользнул в нее. Нэнси подхватила кейс и со все той же профессиональной улыбкой на устах нырнула в на редкость вовремя причаливший лифт.

Делая вид, что он что-то ищет в сумке, Сантамария внимательно осмотрел перстень и осторожно, зажав в ладони, переместил его в особо надежный карман своего пиджака. Потом, припомнив предупреждение профессора: «Не злоупотребляйте идентификатором, помните, что все время, пока он работает, вы и окружающие находитесь в поле тока высокой частоты, отнюдь для вас не полезном», выключил чертов прибор. Кивнул «своим ребятам» и не спеша пошел к эскалатору.

За дверью лифта, украшенной табличкой «Ремонт», облегченно вздохнул Шишел, наблюдавший происходящее через окошко, извне смотревшееся как простое пятно на пластике двери.

Над их головами, на десятом этаже башни, уже прохлаждался, посматривая на часы, Фай Адриатика. Он клял себя последними словами за дурацкую привычку появляться на месте действия всегда чуть раньше положенного: в пустынном холле у лифтов среди быстро сменяющейся публики он смотрелся словно тяжеловесный гусак в стае шустрых воробьев. Ко всему еще жалобно запищал висящий на поясе блок связи. Фай нехотя поднес машинку к уху и осведомился, какого же все-таки черта...

— Я понимаю, Фай, что звоню не вовремя... — извиняющимся тоном затараторил с того конца канала Зепп-Копченый. — Но все-таки тебе лучше будет знать, что к башне подтянулись люди Маноло. Наши пока себя не проявляют, но в любой момент может выйти...

Фай посоветовал Зеппу попросить у Папы Джанфранко подкрепления, если, конечно, не все еще силы Семьи задействованы на фронте, и убедительно попросил не выходить из рамок предусмотренной операции в ближайшие четверть часа. Снова поглядел на часы. В четырех метрах от него, за пластиковой дверью «ремонтирующегося» лифта, точно так же впился глазами в циферблат Шишел.

«Большая драка идет, — подумал Фай. — Как это говорилось в старину... „Вижу кровь на луне...“ Уж не Камушек ли работает?»

— Извините, мистер, — услышал он сзади.

Часы показали шестнадцать ноль-ноль.

Фай обернулся.

— У меня что-то не в порядке с часами, — посетовал худощавый малый, остановившийся сзади, прямо впритык к нему. — Никак не разберусь с поправкой на местное время... — продолжал подозрительный пентюх. — Вот, поглядите.

И показал ему Камень.

Ладонь он тут же зажал и вопросительно воззрился на собеседника,

— Подержите, — сказал Фай и передал типу небольшую сумку-несессер.

Некоторое время они сверяли наручные часы, после чего оба, не торопясь, проследовали в разные кабины лифтов, унося: Фай — прекрасно исполненную мастером Кановой имитацию Скрижали Дурной Вести, а Уолт Новиков — оговоренную сумму в полноценных кредитках Федерального банка.

Еще десятью этажами выше Адвокат, расположившийся в кресле, вовремя случившемся в пустынном холле, уже тщательно изучал очередной номер «Комментатора» и обстановку места предстоящего действия. Его уединение нарушил только как снег на голову свалившийся Махмуд-Фокусник. Он вывалился из кабинки лифта и, задыхаясь от важности принесенного им сообщения, довел до сведения Адвоката, что вокруг башни «громоздится хренова туча макаронников Папы Джанфранко» и что Адвокату стоит поберечься при выходе. Что до Маноло, то он обещал подтянуть к зданию всех, кто не занят на «операциях» в центре. После чего торопливо убыл.

Адвокат зло скомкал «Комментатор» и посмотрел на часы. Они показывали шестнадцать десять. За спиной его кто-то посвистел. Тихо и удивительно нахально. Резко обернувшись, де Лилл нос к носу столкнулся с Гариком-Трюкачом. Большего унижения Адвокат не мог себе представить.

— Убирайся к чертовой бабушке! — коротко приказал он Трюкачу. — Я здесь по делу...

— Я — тоже, — уведомил его Гарик. — Но я — человек не гордый: могу и уйти. С этим вместе?

И он аккуратно показал глазами на свою левую ладонь, между пальцами которой был зажат Перстень. После чего без лишних слов принял в правую делового вида папку с приятно хрустнувшими банкнотами и, оставив в артистически изящной ладони Адвоката не менее артистическое изделие Мастера-Кановы, канул в кабину лифта.

— Ты можешь мне объяснить, какого черта делают здесь люди управления? — осведомился сержант Харрис у верного Пола. — Я нос к носу в лифте столкнулся с теми типами, что перетряхивали наши показания по тому эпизоду... с «Джевелри трэйдс»...

Пол пожал плечами:

— Тут сейчас вообще все кому не лень. Нечисто тут что-то. И то сказать... в утренней сводке «Новостей» говорили, что наш хороший знакомый — комиссар Блюм — дал согласие на глубокое ментоскопирование. В связи с выдвинутыми обвинениями по поводу пропажи этой... Сейчас, наверное, уже до всего докопались, если, конечно, вообще могли докопаться... Быстрее надо брать товар и уматывать...

— Так вот поэтому и дуй на пятнадцатый, а не разводи тут ненужных разговоров, — несколько нелогично, но твердо распорядился сержант. — Я подстраховываю тебя с шестнадцатого.

Пол дунул на пятнадцатый. Ровно к шестнадцати двадцати. Он был настолько готов к любым неожиданностям, что Энни с трудом удалось привлечь его внимание деликатным покашливанием над самым ухом.

Дальше все происходило, как в немом кино: демонстрация Камня и обмен оного на унылого вида контейнер с баксами, который репортер «Галактического бюллетеня», Энни Чанг, с благородным изяществом сразу же утащила в лифт, оставив терзаемого всеми возможными видами страхов Пола разбираться далее с произведением Мастера-Алессандро.

В шестнадцать сорок, на двадцать пятом этаже Пугачев-башни капитан Планетарной контрразведки присоединился к федеральному следователю. Они присели на широкий каменный подоконник и положили рядом два похожих как близнецы Дьяволовых Камня. Потом оба поставили рядом — одна к другой — две мало различающиеся наплечные сумки. В обоих исправно светили фотодиодами и исправно тихо гудели идентификаторы Камня.

Еще бы им не гудеть. Шишел с его единственным настоящим Чертовым Камушком был тут как тут — за дверцей лифта. Но долго задерживаться там он не собирался.

— Проклятье, — констатировал Стивен. — Кто дурачил вас? Работал под связного?

— Чернявый парень восточного типа, — описал капитан Остин внешность Трюкача. — А вас?

— Наш лучший друг Уолт Новиков, — федеральный следователь с силой приложился кулаком правой руки в ладонь левой. — Даже идиоту ясно, что настоящий Камень как был, так и остается на пальце у Шишела! А сам он где-то рядом, здесь...

Словно опровергая его слова, оба идентификатора разом погасили свои фотодиоды и прекратили мерзкое гудение.

— Он уходит! — почти заорал капитан Остин и резко вскочил с дьявольски холодного мрамора подоконника.

— Спокойнее, капитан, — успокоил его федеральный следователь, также поднимаясь на ноги. — Нижние этажи уже блокированы. Эти жулики будут уходить по воздуху. Это нами тоже предусмотрено. Вызывайте оперотряд и поехали на крышу.

Он спокойно подошел к дверце ближайшего лифта и тронул сенсор вызова кабины. Лампочка индикатора — чуть повыше — и не подумала загораться.

— Не высовывайтесь, Клайд! — Шаленый шикнул на подбегающего к нему по периметру пустынной вертолетной площадки соучастника. — Ну что у вас там?

— Примерно то, чего я ожидал, — зло ответил тот. — Советник на место встречи не явился.

— Ну что же, — философски спокойно заключил Шаленый. — Не получилось стравить пауков, так будем действовать по основному варианту...

— Вы недооцениваете Советника, — справившись с приступом раздражения, покачал головой Клайд. — Будьте готовы к диким финтам и сюрпризам...

— Готово, — доложил Трюкач, окончивший упаковывать неслыханную добычу последнего часа в средних размеров рюкзак. — Эти побрякушки, — он тряхнул упакованным в пластиковый пакет Симметричным Набором, — как вы и сказали — отдельно...

Зазвенел амулет на груди у Клайда. Тот поднес его к уху и увеличил громкость.

— Капитан Клайд, вы слышите нас? — раздался над площадкой голос ее высочества Фесты так, словно она стояла где-то здесь, среди сбившегося в кучу на продуваемой всеми ветрами крыше стовосьмиэтажной башни братства Чертова Камушка. — Мы запустили планетарные движки. Идем к вам — врубите радиопеленг.

— Слышу тебя отлично, — торопливо выкрикнул Клайд, манипулируя с амулетом. — Пеленг включил. Как принимаете?

— Нормально. Через семь минут входим в атмосферу. Сколько человек надо взять на борт?

Клайд поднял взгляд на Шишела. Не столько с вопросом, сколько просто ожидая последнего решения. Тот в свою очередь, глянул на Уолта.

— Я слишком глубоко увяз в этой затее, ребята, чтобы из нее выйти сухим, — констатировал тот давно всем понятный факт.

— Что до меня, — пожала плечом Энни, — то я не намерена бросать на середине такой дьявольски интересный материал, что пошел у вас...

Мнения Нэнси, Трюкача и самого Клайда спрашивать не требовалось.

— Семеро. Пусть готовится принять на борт семерых, — отрубил Шишел.

— Значит, седьмым все-таки пойдет? — спросил бестолковый временами Гарик, но ответа не дождался.

— Семеро, — сказал амулету Клайд. — Нас будет семеро.

— Вас поняла, — сухо сообщила Феста. — Сейчас переключаюсь на кодовые каналы — надо предупредить ваших дурней из ПВО, чтобы не вздумали играть в «кто быстрей выстрелит»... Не вырубайте пеленг...

Этажом ниже прильнувший к биноклю у панорамного окна Даррен махнул застывшему в ожидании у площадки аварийного выхода генерал-академику.

— Вертолет, — вполголоса крикнул он. — Наш... Сине-белый. Номер совпадает...

— Приготовьтесь, милейший доцент, — с легкой натугой произнес Мак-Аллистер. — Надеюсь, вас не укачивает в воздухе?

— Я боюсь не того, что меня укачает... — как-то рассеянно ответил Сэм, присевший на ступеньках уходящей в небеса лестницы. — Возьмите-ка на всякий случай вот это. — Он протянул Мак-Аллистеру небольшую потертую папку, зажатую до этого момента у него под мышкой.

— Вы доверяете мне найти продолжателей ваших трудов? — осведомился тот. — На случай, если ваше... э-э... отсутствие затянется?

— Нет, — Самуэль Бирман как-то грустно встопорщился. — Вряд ли тут есть, что продолжать. Я получил конечный результат. Ваше дело — опубликовать его. К сожалению, мне не на кого больше рассчитывать...

Лысый Крокодил открыл было рот и потом закрыл его. Снова открыл... И тут вдруг закашляли и заперхали десятилетиями — со времен окончания последней войны — молчавшие мегафоны принудительного вещания сразу на всех ста восьми этажах башни. И по всему городу — тоже...

— Внимание, — закаркал над городом жестяной голос. — Внимание! Штаб ПВО округа передает экстренное оповещение... Слушайте все! Слушайте все!

— Что за идиотизм?! — хрипло спросил у подбежавшего Даррена Мак-Аллистер так, словно тот был повинен в происходящем.

— Взимание! — гнул свое металлический голос. — Аэрокосмическое нападение! Повторяю, происходит аэрокосмическое нападение на город. Внимание! Это не учебная тревога! Всем летательным аппаратам — немедленное приземление. Повторяю. Всем летательным аппаратам — убраться из воздушного пространства! Аэрокосмический налет! Всем передатчикам, кроме системы ПВО — уйти из эфира... Повторяю...

— Гос-с-споди! — заорал Даррен. — Г-геликоптер... Он с-свернул... В-все рушится!

— Всем гражданам, — крыло дальше принудительное вещание, — покинуть надземные помещения. Всем занять места в укрытиях в соответствии с мобилизационным планом девятьсот шесть — тринадцать...

Толпа на улицах застыла. Вряд ли хотя бы каждый десятый из простых смертных, застигнутых жестяным гласом, имел представление о существовании в недрах Министерства обороны мобилизационного плана девятьсот шесть — тринадцать...

— Вперед, на крышу! — распорядился профессор Мак-Аллистер и вытянул на свет божий здоровенный пистолет. Даррен машинально также ощетинился «узи».

— Убежище, по-моему, находится где-то внизу... — робко предположил доцент Бирман.

— На крышу, я сказал, старый дурень! — железным голосом приказал профессор и пребольно ткнул продолжавшего расслабленно сидеть на ступеньках доцента стволом под микитки.

Тот живо поторопился исполнить приказ.

— Что вы сказали? — совершенно искренне поинтересовался поспешавший за ним Даррен, не расслышавший бормотания Сэма.

— Азохенвей! — с удовольствием повторил тот: — Я говорю: Азохенвей!

Теперь уже все шло поперек намеченных планов. Вместо того чтобы выйти на крышу, скрывая оружие под одеждой, вся троица на крышу выбежала, причем профессор и его ассистент потрясали стволами. Почти одновременно с ними на уровень крыши, нагло игнорируя металлический голос, поднялись и зависли три геликоптера с эмблемами разных каналов ТВ.

— Это твоя работа? — тихо спросил Уолт Энни. Та ответила только недоуменным взглядом, говорящим, что уж кто-кто, но уж никак не Уолт Новиков мог бы сомневаться в ее профессионализме.

Не по плану повел себя и Шишел. Вместо того чтобы драматически появиться на сцене из укрытия, он благополучно встретил профессора у самого выхода с аварийной лестницы и крепко прижал дуло своего кольта к затылку генерал-академика.

— Здравствуй, — сказал он Сэму так, словно никого другого и не собирался увидеть в этом месте и при этих обстоятельствах.

— Здравствуй, — ответил тот с каким-то горьким удивлением и, не обращая ни на что никакого внимания, словно лунатик, сделал пару шагов к решетке ограждения и сел на шершавый цемент, опершись спиной о железные прутья.

— Что это значит, черт побери? — осведомился Мак-Аллистер, поднимая, однако, обе руки вверх. Пистолет он, правда, не бросил.

— Это значит, — пояснил Шишел, — что ты и твоя шестерка, — он кивнул на точно так же растопырившего воздетые руки Даррена, — будете стоять сейчас тихо-тихо, а я увезу вашего подопечного далеко-далеко... Бросьте, пожалуйста...

И тут Даррен испустил вдруг нечеловеческий, птичий какой-то вопль...

— У него — тоже!... — заорал он. — У него тоже не настоящий!...

При этом он, не опуская воздетых рук, пытался всеми остальными частями тела указать на что-то такое, что находилось на уровне его пупа.

Все устремили свои взоры на эту непонятную сущность, и узрели только болтающийся на шее ассистента прибор величиной со средних размеров видеокамеру. На приборе ярко светились несколько шкал индикаторов.

— К-камень! — продолжат призывно голосить Даррен. — Камень у него дает т-только общую составляющую... Н-никакого специфического сигнала! Это — подделка!

— Это — подделка?! — свирепо загудел Шишел, выставляя вперед растопыренную ладонь. — Это?!

И он дернул Перстень, совершенно забыв о том, чем до сих пор кончались для него такие попытки.

И Кольцо послушно соскочило с его пальца. Все остолбенели.

И тогда в наступившей звенящей тишине стал слышен ни на что не похожий кудахчущий звук.

Шишел ошалело повернулся к его источнику.

И вдруг он понял — а вместе с ним поняли и все собравшиеся здесь, на этой дурацкой крыше, что это доцент Самуэль Бирман смеется. Неудержимым, мелким, словно ранний осенний дождик, смехом. Кажется, только сам Бирман не замечал этого до тех пор, пока по его пожелтевшей и горестно сморщенной щеке не поползла, цепляясь за колючки щетины (начавшей брать свое после вчерашнего бритья), прозрачная и наивная слеза. Слезу доцент утер.

— Чему вы смеетесь, дьявол вас побери? — остолбенело спросил Лысый Крокодил. — Что вы видите смешного в этой идиотской ситуации?

Сэм несколько раз беззвучно глотнул воздух и, только вернув себе таким образом способность говорить, начал сбивчиво и сумбурно втолковывать сошедшимся вокруг бестолочам, в чем именно состоит соль приключившегося с ними гносеологического анекдота.

— Постарайтесь понять... Это крах... Это крах всего того, на что я потратил половину жизни... Мы... я... Мы просто не в той Вселенной оказались...

— У мужика крыша поехала со страху, — решительно умозаключила Нэнси. — Вы с профессором на пару его допекли, Шишел. Он теперь до могилы лыка вязать не будет, бедненький. Обезвредили вы его, как говорится, вот Перстенек-то вас и отпустил... Дело, мол, свое вы сделали, теперь — гуляйте...

— Пусть девочка помолчит хоть немного, — попросил Сэм. — Я постараюсь вам все это сейчас объяснить на пальцах, но, право же, это так смешно, словно еврейский анекдот, честное слово... И так же грустно...

— Бога ради, давайте по существу, док, — взмолился Гарик. — Нас сейчас бить придут, а вы, ей-богу... дурака валяете..

— Слушайте сюда, — наконец взяв себя в руки, начал Сэм. — Вы все более или менее в курсе того, что я хотел получить... Я хотел знать, как устроена пустота... Этим многие занимались... Еще в двадцатом веке — на самой Земле... Но тогда не было выработано нужного математического аппарата. А потом исследования развивались в других направлениях... Общество, так сказать, утратило интерес к этой проблеме. Стали больше средств тратить на теорию подпространственных перемещений, скачков... Потом еще биологи перетянули на себя интерес — когда началась эра Колонизации. Только такие вот чудаки, вроде Самуэля Бирмана, — док сопроводил эти слова жестом, словно впервые представлялся слушателям, — продолжали копаться во всем этом «пепле былых пожаров». Так, между прочим, сам великий Даймлер сказал про эти исследования: «Пепел былых пожаров...»

Так вот, продолжаю объяснять па пальцах. Квантовая теория времени разработана и заброшена была сравнительно давно. Про кванты пространства разговаривали много, но формализированную теорию разработали только для частных случаев... Мне удалось оба этих направления обобщить. Выдумать, так сказать, единую, самую элементарную частицу пространства-времени. Его квант...

— Это здорово, док! — ободрила доцента Бирмана Нэнси, по интонации Сэма догадавшаяся, что в этом месте текст, выдаваемый доцентом, стоит одобрить для общего успокоения нервов. Профессора Мак-Аллистера от столь компетентной оценки чуть не хватил удар.

— Да, это здорово, — согласился Сэм. — Но автор этой выдумки не я сам — Старые Книги помогли мне... Один только Ди Маури смог приблизительно постичь их смысл. Поистине это было, надо полагать, божественное вдохновение. И не случайно то, что никто из современников его не понял. Это суждено было только мне... Если бы не Старые Книги, я, без сомнения, пошел бы по проторенной тропинке: стал бы описывать известные на сегодняшний день элементарные частицы как возбужденные состояния этих пространственно-временных квантов и в конце концов прослыл бы еще одним старым чудаком, выдумавшим их классификацию. Ничем не хуже и не лучше, чем еще сотни две таких классификаций, покоящихся в анналах науки... Но Старые Книги подтолкнули меня на другой путь... Видите ли, они содержали одну мысль... Довольно интересную мысль... Идею...

Тут откуда-то снизу стали палить трассирующими, видимо надеясь принудить вертолеты ТВ к посадке. Те эти намеки игнорировали, а вот Сэм Бирман чуть не сбился с мысли.

— Вы говорили про какую-то идею, док, — напомнила ему Энни. — Только покороче, пожалуйста.

Сэм торопливо вернулся к своей истории:

— ...Идею того, что в самой природе этих квантов пространства-времени заложена некая нестабильность. Возможность некоей асимметрии... Асимметрии, которая проявилась бы при их переходе из одного состояния в другое, в виде дефекта массы. Или, что то же самое, в виде выделения энергии...

Мне удалось построить некоторую непротиворечивую теорию, которая (в одном частном своем аспекте) описывает пустоту как неопределенно большое множество совершенно идентичных, находящихся в неустойчивом, метастабильном состоянии, квантов... И, внося в это множество совершенно незначительные, но определенным образом направленные изменения, можно заставить эти кванты скатываться на ступеньку вниз и производить при этом некий минимум полезной работы... Именно эта идея и манила тех, кого мы называем Предтечами, и тех, кто потом в покинутом тысячелетия назад Янтарном Храме пытался достичь этой цели... Но не достиг.

И это далеко не случайно — то, что цель эта оказалась недостижимой... Никогда целью не бывает нечто, уже достигнутое...

— Боюсь, что вы не совсем ясно выражаетесь, док, — подал голос Уолт.

— Дело в том, что система уравнений, которая описывает... м-м... состояние того множества квантов пространства-времени, включала в себя некий произвольный параметр. Величину, на которую было наложено только одно ограничение; она может принимать только положительные целочисленные значения или ноль... Правда, от того, какое значение бралось за основу, очень сильно изменялся способ решения этой системы... Фактически то время и те средства, которыми располагали я и моя группа в университете, позволяли в реальные сроки разобраться только с одним вариантом решения. Значит, очень важно было выбрать правильное значение этого параметра... Не было никаких предпосылок, чтобы останавливаться на каком-то одном из великого множества целых чисел. Предтечи сделали выбор за меня. Они выбрали ноль. Я решил, что на это у них были неизвестные мне причины.

Уже на ранних этапах приближения к решению моей проблемы — к получению набора значений разных физических переменных, при которых можно было бы вызвать переход квантов пространства-времени на более низкий энергетический уровень, страшное открытие подстерегало меня. И Старые Книги предупреждали о нем: переход каждого кванта пространства-времени снижает общий потенциал устойчивости всего множества квантов. И существует некий предел... некая «критическая масса» таких — претерпевших энергетический переход — квантов, по достижении которого скатится на «нижнюю ступеньку» и все их множество, выделив при этом неопределенно большое количество энергии. Бесконечное, если выражаться нестрого. После такого перехода все параметры Вселенной станут иными. В ней просто не будем предусмотрены МЫ САМИ. Я уже не говорю о том, что выделение огромного количества энергии само по себе успеет уничтожить нас и все живое и неживое вообще. Мысль о том, что, осуществляя свою работу и двигаясь к постижению Истины, я даю в руки людей — в такие ненадежные руки — средство УНИЧТОЖЕНИЯ МИРОЗДАНИЯ довлела надо мной многие годы. Но... Но, как и все воспитанники Храма Желтого Камня, я именно Истину полагал основой бытия... Полагал и полагаю...

— Знаем мы вас — поклонников Истины с большом буквы «И», — зло заметил профессор Мак-Аллистер. — И врагов человека с маленькой буквы «г»...

— Будет вам... — сбитый с хода своих мыслей Сэм Бирман некоторое время облизыват ставшие вдруг сухими губы и наконец продолжил: — Однако мысль о чересчур... э-э... близко лежащей возможности такой всемирной катастрофы породила какую-то червоточину в кристально чистой, монолитной логике открытой — нет, не мною, Предтечами — теории. И буквально за несколько дней до того, как... до того, как началась для меня вся эта безумная история, мне пришло в голову проделать, хотя бы в малой ее части, ту тривиальную работу, о которой я вам говорил раньше. Представить хоть несколько хорошо известных и изученных элементарных частиц как возбужденные состояния «моря» квантов пространства-времени. И тут я понял, как далек был от Истины...

— Что, драма идей приключилась? — снова подал язвительную реплику Мак-Аллистер.

— Воистину так, — не замечая иронии профессора и вообще ничего кругом не замечая, почти скороговоркой продолжил Бирман. — Воистину так: электрон в том мире, который описывала логически абсолютно неуязвимая теория, не существовал вообще... Бозоны... Да что там говорить — мир элементарных частиц предстал передо мною в виде какой-то дикой пародии... Короче говоря, я понял, что с самого начала «стал не на те рельсы». Выбрал не то значение «произвольной переменной»... Выбрал для работы не ту Вселенную...

— Это вы, конечно, маху дали, док, — признала Нэнси. — Но не стоит огорчаться. — Она похлопала доцента по плечу. — Все поправится. Главное, нас с вами так и не угрохали...

Сэм Бирман на мгновение вынырнул из пучин своих мыслей, вытаращил глаза на разношерстную компанию, сбившуюся вокруг него, и снова вошел в роль Шахерезады, чокнувшейся на теоретической физике.

— В основе этой идиотской ошибки, — продолжал он, — лежала полная некомпетентность Предтеч в физике элементарных частиц... Ее у них просто не было...

— А откуда же они тогда вообще взяли понятие о квантах и... и о всем таком?.. — недоуменно спросил не чуждый естественнонаучных знаний Уолт. — И Корабль, который они создали...

— Очень долго объяснять это... — Сэм вперил взгляд в пространство перед собой. — Видите ли, вообще вся система знаний и... и... ну, умений, искусств у Предтеч была совершенно иной, чем у нас... Если говорить об их физике, то она носила более, ну... ну, более космогонический характер... К превращениям веществ, к структуре вещества у них был совершенно иной подход... Это вовсе не значит, что путь к выходу в Космос и к понятию о квантах был закрыт для них... А может, ее им подсказал Янтарный Храм...

— Так они же его сами и создали... Как это возможно?.. — Уолта явно задели за живое рассуждения Сэма. Настолько, что он уже начал забывать о довольно сложных обстоятельствах времени и места действия, в котором он участвовал.

— Ну а как компьютеры подсказывают людям решения, которые до анализа исходных данных на быстродействующей вычислительной технике никому и в голову не приходили? — парировал Бирман. — И потом... Янтарный Храм создали вовсе не Предтечи...

— А, черт его возьми, кто же?! — поразился Уолт.

— Те, кто был еще раньше. До Предтеч. До Большого взрыва. До начала Вселенной вообще.

— Это как?! — На этот раз и Уолту пришла в голову мысль, что с мозгами у доцента Бирмана не все в порядке.

Сам же подозреваемый в поврежденности умом Сэм лихорадочно продолжил:

— Понимаете, это несоответствие теории и практики толкнуло меня на... на несколько нетривиальный шаг: я не пошел по пути численного решения системы уравнений, о которой говорил вам только что... Я проанализировал свойства этой системы в зависимости... Как бы поточнее сказать?.. В зависимости от выбора «произвольной переменной». Такой анализ не был предусмотрен стандартными пакетами программ, которыми обеспечена информационная сеть Малой Колонии... Пришлось работать почти вручную... Я как раз начал приходить к определенным результатам, когда вся эта чертовщина в вашем лице, господа, обрушилась на меня...

Так вот: стоило мне сделать шаг в сторону от той тропы, что проторили Предтечи, и я понял главное — то, чего не дано было постигнуть ни Предтечам, ни узколобым спецам из Комплекса... Все значения «произвольной переменной» дают отрицательные значения для энергии перехода квантов пространства-времени от их основного уровня к любому другому. Для того чтобы разрушить Вселенную, придется затратить, а вовсе не получить то самое «неопределенно большое» количество энергии. Потому что невозможно разрушить уже разрушенное! — От волнения, охватившего Сэма, у него даже испарина выступила на лбу, несмотря на пронизывающий осенний уже ветерок.

Энни молча протянула ему белоснежный носовой платок. Доцент промокнул чело и нервически вострубил в платок неожиданно забившимся носом. После чего машинально вернул платок его хозяйке и продолжил:

— Те, кто был до Предтеч, те, кто создали и Янтарный Храм, и предохранитель к нему — Дьяволов Камень, — разрушили свое Мироздание. Неведомо когда. Создатели нашего мира сгинули. Уцелел лишь их инструмент — Янтарный Храм и Камень. Большой взрыв — самый первый Большой взрыв, а не очередная пульсация видимой Вселенной, и был порожден тем самым «выделением неопределенно большого количества энергии»... Та, разрушенная Вселенная и была тем хаосом, из которого родился НАШ МИР.

— Есть выражение... — начат было Уолт.

— Да, я знаю... — устало бросил Сэм.

Выговорившись, он здорово скис, обмяк, словно надувной шарик, из которого выпустили воздух, и теперь делал над собой явное усилие, чтобы отвечать на вопросы.

— Так какого же черта? — не выдержал теперь уже Шишел. — Так какого же черта этот Камушек сгубил и Предтеч, и массу народа уже теперь, если вся эта затея с энергией из вакуума — пшик?

— Камень не знал и не знает ничего заранее. Он — отражение истинного информационного состояния Вселенной. Сам он новой информации не порождает. Если во Вселенной имеется информация о том, что познание природы вакуума может разрушить Вселенную, то он будет препятствовать этому познанию. Как только во Вселенной возникает истинная информация о том, что этой опасности нет, он становится безразличен к этому познанию и его путям. Что и случилось. Теперь в ваших руках просто невинный навигационный инструмент...

— Над всем этим стоит подумать... — почесал в затылке Шаленый.

И чертыхнулся. В живот ему упирался ствол здоровенного пистолета. На другом, менее опасном конце этого ствола находился генерал-академик Рональд Мак-Аллистер. Он ядовито улыбался.

Точно так же — как питон кроликам — улыбался и всецело преданный шефу Даррен. Кроме этакой вот улыбки он был вооружен еще и последней моделью старого как мир «узи».

Никто из команды Шишела не успел вовремя привести оружие в боевую готовность или даже просто схватиться за него.

«Навербовал себе раздолбаев! — мысленно обругал себя Шаленый. — Да и сам хорош: развесил уши, чудак с большой буквы quot;Мquot;...»

— Как я понимаю, Камень вам больше не защита... — почти ласково произнес профессор. — Отдайте-ка эту штуку лучше мне...

— Нас снимают. — Энни кивнула в сторону вертолетов с эмблемами каналов ТВ, болотными мухами висевших на уровне крыши башни.

— А мы не делаем ничего предосудительного, — невозмутимо возразил профессор. — Если кто здесь нечестно играет, так это не я. Я только изымаю похищенную ценность из рук лица, которое к ней ни малейшего отношения не имеет. С целью возвращения законному владельцу, разумеется...

— Лифт блокирован, — констатировал очевидный факт Стивен. — Прежде чем до них доберутся по лестницам, они смоются на «вертушке».

— Четвертый, — распорядился в микрофон капитан Остин. — Я — Первый. Блокируйте объект с воздуха. Почему не вижу наших «вертушек» в воздухе? Где десантные платформы? — И добавил уже, обращаясь неизвестно к кому: — Какой болван гонит музыку на служебном диапазоне? Не слышно ни...

— Первый, Первый, — надрывался с того конца канала связи сержант Сноуден. — Я — Четвертый... Четвертый, говорю! Распоряжение штаба ПВО: взлет запрещен... Взлет, говорю, нам запрещен. В воздухе какой-то НЛО... Повторяю... Суки подлые, уберите к хренам музыку! Ничего не разобрать... Повторяю: Распоряжение штаба!...

— Так какого же черта вон эти вот «жучки» висят себе спокойно и снимают? — раздраженно возопил федеральный следователь. — Или приказы штаба ПВО не для них писаны? И что там эти идиоты думают? Которые в штабе...

— Не могут же они их сбивать на глазах у всей Столицы, — зло отреагировал капитан Остин. — Этим болтунам из СМИ сам черт не брат...

— Это как-то взаимосвязано... этот НЛО и то, что происходит на чертовой крыше.. — заключил вслух, но больше для себя самого федеральный следователь.

— Внимание, — вдруг четко прозвучало в динамике, настроенном на кодовую волну штаба ПВО. — Все ли поняли меня? Повторяю. Говорит борт «Хару Мамбуру». Всем выйти из эфира! Всем уйти из воздушного пространства!

И снова грянула музыка — Древний гимн.

— Гос-с-споди, кто это? — ошарашенно спросил Стивен. — Это что — ОНИ? Борт НЛО?

— До штаба мы не докричимся, — рассудительно умозаключил капитан Остин. — У нас еще есть время добраться до них на флайере. Врубите сирену и маячок...

— Ладно, забирай, твоя взяла, — вздохнул Шишел и раскрыл широкую ладонь, на которой сумеречным сполохом блеснул Дьяволов Камень.

Каким-то отрешенным взглядом он не спуская глаз следил за чем-то, что происходило за спиной профессора. Но тот был не так прост, чтобы поддаваться на подобные уловки. Он смотрел только на Камень. Фатальную торжественность момента порушил Гарик.

— Дай посмотреть! — с сорочьим любопытством в голосе выкрикнул он и, ухватив Кольцо из-под самого носа Лысого Крокодила, стал, причмокивая, вертеть его перед своим — далеким от классических пропорций — носом.

— Немедленно отдайте Камень! — заорал профессор Мак-Аллистер и судорожно вырвал палеокосмическую реликвию из рук Трюкача, который уже протягивал Кольцо ему со словами: «Ну уж и нельзя в последний раз глянуть...» Тут же в затылок генерал-академика уперся ствол пистолета.

— Не делайте резких движений, — порекомендовал Советник Георгиу профессору. — Со мною, — он кивнул головой себе за спину, — еще трое, и у них — армейские бластеры. Так что положите Кольцо на землю и сделайте шесть шагов вперед, пожалуйста...

Ей-же-ей, Рональд Мак-Аллистер именно так и поступил бы, кабы не верный Дарреп. Он совершенно неожиданным футбольным финтом — ударом правой ноги — вышиб «пушку» из рук Советника, а левой рукой — Кольцо из рук столбом стоящего шефа и, скакнув лягушачьим скоком, накрыл своею тушей покатившуюся по железобетону драгоценность. Сверху на него кошкой прыгнул один из людей Советника.

— Куча мала, — констатировала Энни, делая снимок за снимком.

— Если вы думаете, что я что-нибудь понимаю в происходящем, так я вас разочарую, — уведомил своих подопечных офицеров, дежурных по Центру управления штаба ПВО Малой Колонии, генерал-лейтенант Диммер. — Я не понимаю ничего: над планетой третьи сутки болтается на низкой орбите неопознанный корабль. Он маневрирует, не подает предусмотренных уставами сигналов, не подчиняется никаким командам, то пропадает, то возникает, создает, в конце концов, угрозу для космонавигации во всем околопланетарном пространстве... А нам командуют оттуда — с самого верха: отслеживать и докладывать. Активных средств ПВО не применять... Теперь эта штука съехала с орбиты и прет по прямой к Столице — сверху тот же приказ!.. Давно пора уже боевую тревогу врубать в «красном» режиме, а мы все созерцаем...

— Господам политикам виднее, — сухо резюмировал его заместитель. — Однако к нам гости: на контрольно-пропускном торчат двое в штатском и генерал-лейтенант Химмельблау. Все с пропусками от Генштаба и с правом доступа...

— Ведите этих клоунов сюда, — поморщившись, распорядился Диммер. — Хотят сами при сем присутствовать — пусть сами потом и отдуваются — с нами, грешными, наравне...

Ни для кого из присутствующих не было большим секретом то, кого именно представляет здесь генерал Химмельблау. Человек Комплекса он и есть человек Комплекса. Двое сыщиков в высоких рангах привлекли несколько большее внимание, но в общем-то было не до них.

С дурацким неопознанным летающим объектом творилась явная чертовщина: то он появлялся на экранах, то исчезал, то приборы оценивали его как след реактивного лайнера, то как многокилометровое твердое тело, то как ионизированное облако плазмы. А бывало — и вообще не чувствовали никакого объекта.

— Первому эшелону обороны — полная боевая готовность! — распорядился генерал Диммер.

Йозеф-Йохан Химмельблау положил ему руку на плечо.

— Не горячитесь... — тихо сказал он. — Постарайтесь понять: это Чужой Корабль... Не планетарный, межзвездный... Это наше хозяйство. Мы на его поиски угрохали уйму средств и потерять его не имеем права. И потом... Он может ответить огнем на огонь... У него колоссальный энергетический ресурс... А если он вообще рванет в пределах атмосферы, от всего живого на Планете и пепла не останется. И от нас с вами — тоже.

Йозеф-Йохан кривил душой. Приказ, запрещающий взлет любым аппаратам, был условием, продиктованным с борта НЛО. Но не признаваться же в том, что твои же собственные люди с Капо-Квача учинили непослушание и бунт...

— Так что же — прикажете вот так сидеть и смотреть на это... — генерал Диммер не мог найти слов, — на все вот это?

— Я вам не начальник, генерал. Я просто советую вам не предпринимать ничего... Наши люди пытаются войти с... с ними в контакт. По радио.

Но с радио дела были плохи: по всем каналам, глуша кодовые сообщения и команды, громыхал Древний гимн.

— Генерал, — сказал капитан Остин, протягивая Диммеру свое удостоверение. — Необходимо задержать этих людей на крыше Пугачевского центра — тех, которых сейчас показывает ТВ по четырем каналам.

— При чем тут ПВО? — раздраженно ответит Диммер. — Идите и забирайте ваших жуликов сами. Они сейчас как раз заняты мордобоем, если судить по картинке. — Он кивнул на теплившийся в сторонке огонек экрана общевещательного приемника.

— У них вертолеты, — вошел в разговор Стивен, тоже демонстрируя свой идентификатор. — А вы перекрыли все воздушное движение над городом... Они запросто уйдут... Дайте хотя бы команду... Это преступники федерального значения.

— Диспетчер, — ядовито спросил в микрофон генерал Диммер, — какая команда может сейчас пройти на пусковые установки?

— Эти черти задавили нас в эфире! — доложил дежурный диспетчер. — И сами не хотят выходить на связь. Я ни за что не могу отвечать в такой ситуации...

— Вы видите, что творится? — повернулся к посетителям Диммер. — И вообще, командую теперь здесь не я, а во-о-он тот господин. — Он кивнул на Йозефа-Йохана.

— Всем убраться из воздушного пространства! И уберите эти чертовы вертолеты и платформы!... — уже без оглядки на условности приказал генерал Химмельблау.

Люди Советника замешкались, не решаясь пускать в ход оружие. Не из-за того, что можно было в образовавшейся свалке укокошить собственного шефа или вообще кого из своих. Усмиряющим фактором служили скорее зависшие на уровне крыши башни «вертушки» телехроники. Они обеспечивали слишком уж большое количество свидетелей всему, что происходило здесь.

Из-под брыкающегося и из стороны в сторону елозящего по площадке холма, образованного дерущимися, вылетели в сторону сначала безнадежно разбитые очки Даррена, а затем и он сам — с расквашенной физиономией, выплевывающий выбитые зубы — верный секретарь профессора Мак-Аллистера. Не тратя времени понапрасну, он зайцем кинулся по диагонали площадки к перилам ограждения. Вся орава дравшихся оставила свое занятие и устремилась за ним. На бетоне остались кататься, нещадно лягая, кусая и тузя друг друга, только лишь генерал-академик и Советник народа.

Все семеро обезоруженных виновников «торжества» напряженно стояли поодаль, готовые в любой момент включиться в схватку за главный приз. Азарт борьбы охватил даже ранее индифферентного ко всему доцента Бирмана. Трюкач и Пташка-Клерибелл с трудом удерживали его на месте. Возникло позиционное равновесие.

И тут Нэнси воскликнула:

— Смотрите! Смотрите! — Она отпустила рукав Сэма. — Вон туда! Это они... они пришли за нами!...

Остальные шестеро, как по команде, задрали головы, разглядывая происходящее в синей бездне неба.

— «Ковчег»... — выговорил Сэм Бирман. — Вот он «Ковчег» Аббата Ди Маури...

— Нет, — возразил ему Клайд. — Теперь уже не «Ковчег». «Хару-Мамбуру»...

— Чего? — не понял Шишел.

— Потом... — отмахнулся Клайд.

Даррен меж тем достиг перил ограждения и, широко размахнувшись, словно гранату метнул проклятую реликвию в белый свет как в копеечку. Посверкивая на лету, Кольцо описало красивую дугу и кануло в сумеречном ущелье Вест-стрит.

В нескольких километрах оттуда, перед экраном установленного в палате телевизора, Бонифация Мелканяка чуть было снова не хватил кондратий.

Вся куча преследователей, мгновенно забыв про самого Даррена, влепилась в перила, чуть не своротив их, и секунд пять-шесть всматривалась в бездну. Затем, не говоря худого слова, вся компания кинулась в двери аварийного спуска. Даррен последовал за ними, огрев на ходу Советника Георгиу по удачно подставленному темени взятыми в замок кулакам. Выпроставшийся из объятий противника, генерал-академик ломанул следом, взяв старт прямо с четверенек. Ошалевший Советник народа не замедлил вскочить на ноги и, гигантским нетопырем ткнувшись пару раз в предметы, для того не предназначенные, рванулся наконец в оставшуюся сиротливо отверстой дверь. Вместе со всей одичавшей оравой он обрушился двумя этажами ниже на почти уже одолевших нелегкий подъем людей Каттарузы во главе с Фаем Адриатикой. Полузатоптанные мафиози были еще совершенно не в курсе случившегося, но уже чисто рефлекторно кинулись вслед пробежавшей по ним орде и настигли ее еще дюжиной этажей ниже — там, где проход закупорила бестолковая команда Маноло, а уж вся эта очумевшая лавина, словно бурная река щепки, подхватила и понесла с собой начавших было где-то на двадцатом этаже отчаянную схватку с людьми Ложного Учения послушников монастыря Желтого Камня... Все. Только семеро остались смотреть в небо на крыше стовосьмиэтажной башни.

— Приготовьтесь, док, — сказал Шаленый. — Не потеряйте ваши бумажки. Как ценный кадр полезете в Корабль первым.

— Я не полезу никуда, — тихо ответил Сэм Бирман. — Мне некуда бежать из этого Мира. Здесь моя семья, мое дело... И я не преступил ни одного закона...

В другое время и в другом месте его слова только рассмешили бы Шишела. Но он уже знал, что означает эта кроткая решимость тихого доцента. Тихо, непривычно тихо он сказал:

— Тогда прощайте, Сэм.

— Прощайте, Дмитрий, — также тихо ответил Сэм.

Это вовсе не походило на многим из старшего поколения Малой Колонии хорошо знакомый аэрокосмический налет. Вовсе нет. Это походило на что-то метеорологическое, на мираж: словно в высоком, еще только начавшем хмуриться простершимися вдоль горизонта тучами небе на город начала набегать волна. Сперва еще трудноразличимая, на дрожание воздуха в отчаянной дали похожая, она с каждым мигом становилась все более и более ощутимой, темной, плоской громадой, стремительно заполнявшей собою пространство.

— «Лапута»... — зачарованно произнес диспетчер. — Гулливеровская «Лапута» — вот что это мне напоминает...

— Не «Лапута»... — тихо — больше для себя — сказал Стивен, — «Хару Мамбуру»...

— Они уже над городом, — доложил, преодолев оцепенение, диспетчер. — Резко сбрасывают скорость... — И уже сверх уставных требований, от себя, добавил: — Она страшно громадная... Как крейсер... Как целый астероид, черт побери!

— Если сейчас у какого-нибудь идиота хватит ума выпалить по этой штуке, — глухо сказал генерал Химмельблау, — то мы можем остаться без Столицы...

По-над крышами, башнями и шпилями города, и впрямь все замедляя и замедляя свой стремительный бег, плыл опрокинутый, словно отраженный в невероятной величины вниз повернутом зеркале, какой-то индустриальный, сюрреалистический ландшафт. Непривычные, словно из адским пламенем обожженного металла, но явно рукотворные плоскости, башни, перекрытия, нагромождения каких-то конструкций — и все это, плотно скомпонованное, втиснутое одно в другое и неимоверно громадное и сложное, — все это плыло все медленнее и медленнее, словно невидимым морозом схватываемое, стремилось к тому, чтобы окончательно замереть, остановиться в какой-то магической точке... Все остановилось...

И стало ясно видно, что меньше чем в полусотне метров над крышей-площадкой Пугачев-башни разверзся люк.

Из люка, прямо на головы колготившегося на крыше народа, полезла, как доложил дежурный наблюдатель с вертолета, «какая-то сложного вида длинная хреновина».

И еще из люка раздался хорошо знакомый Клайду голос Принцессы Фесты.

— Сюда! Сюда, капитан Клайд! — кричала она. — Цепляйтесь за лестницу и давайте сюда...

— Это?! — обалдело-вопросительно заорал Гарик. — Вот это — лестница?! По ней — забираться?! Да они там...

— Прощайте, — почти неслышно повторил Сэм и отступил назад. Поднял руку в прощальном жесте...

Шишел, не говоря худого слова, сосчитал про себя до четырех с половиной — на большее не было времени — и с неожиданной для его комплекции легкостью и сноровкой подпрыгнул, ухватился за металлическую конструкцию, нависшую над головами сгрудившихся на крыше жуликов, и быстро полез вверх, к люку. Клайд подсадил сначала Энни, затем Нэнси и полез вверх сам, стараясь не наступать на пальцы следующего за ним Уолта. В арьергарде торопливо карабкался онемевший от всего происходящего Гарик.

— Уходят... Уходят они от нас... Вместе с добычей... — с досадой крякнул Стивен, не отрывая от глаз мощного бинокля. Примерно то же, что видел он, показывали сразу несколько мониторов в зале Центра управления: беглецы — все шестеро, один за другим — исчезали во чреве Чужого Корабля.

— Да пошли они все к чертовой бабушке! — прервал его излияния капитан Остин. — Камень, Камень-то куда они зафитилили? Немедленно сомкнуть окружение! — заорал он в микрофон. — Всем — носом в землю и искать! Никого через оцепление не выпускать без обыска!... Чтобы ни одна вошь...

Но тут до кого-то в полузамершей было толпе, опоясывавшей Пугачев-башню, до кого-то дошел смысл происшедшего там — на верхотуре, — видно, трансляция событий по ТВ сделала свое дело, — и горланящая орда, смяв обалдевшее ограждение, кинулась к подножию башни. Вторая такая же орда выкатилась из здания им навстречу...

То, что люди Папы Джанфранко сей же момент сцепились с командой Сапожника-Маноло, а люди Черной и Янтарной Веры тоже не упускали случая свести счеты друг с другом, прошло почти незамеченным на фоне воцарившегося всеобщего бедлама.

— Передайте коменданту, что пора вводить в город войска, — устало распорядился в трубку генерал Диммер.

Шишел, словно завороженный, застыл на четвереньках над обрезом люка и смотрел на происходящие внизу дела. Занятие это прервала Принцесса Феста, за ворот оттащив его от края и толкнув вслед остальным, уходящим в глубь туннеля-коридора. Люк сомкнулся, словно диафрагма старинного фотоаппарата. На мгновение Шишелу показалось, что наступила тьма хоть глаз выколи.

Но это было не так: вдоль стен туннеля тянулись слабо светящиеся надписи и стрелы-указатели, нанесенные, верно, уже теперешним экипажем Корабля. Из каких-то непонятного назначения щелей и отверстий сочился приглушенный — янтарный, черт побери, — свет. Так что сориентироваться в этом — словно гигантским червем в стальной скале проточенном — лабиринте было все-таки возможно.

Двое из команды Корабля в поблескивающих фольгированных гермокостюмах бежали первыми, указывая путь. Ее высочество Феста подгоняла запоздавших сзади. Всего, как прикинул Шишел, они проделали по петляющим проходам путь километра в три-четыре. Явно приделанные в новые времена — вполне современные — приборы и механизмы встречались иногда на этом пути, а иногда — и что-то вовсе уж непонятное. Временами пол начинал плыть под ногами, временами судорожная вибрация сотрясала нутро Корабля.

К финишу они добрались, достигнув довольно вместительного помещения, в котором сходилось несколько туннелей сразу. Бог его ведает, чем служила эта пещера для Предтечей, а нанятые Свободным Лесным Народом специалисты превратили ее в главный пульт управления Кораблем. Огромный стереоэкран, занимавший более половины площади стен, открывал сейчас панораму Столицы с высоты башни, над которой завис Корабль. В креслах перед разными секторами пульта напряженно замерло еще пять или шесть человек команды — все в гермокостюмах с откинутыми шлемами.

— Занимайте вот эти кресла, — скомандовала принцесса и протянула руку к Шишелу: — Давайте сюда Набор.

Шишел покорно вытянул из недр своей штормовки и протянул ее высочеству пакет с обоими воссоединившимися наконец частями Симметричного Набора. Феста вытряхнула их в углубление под сетью каких-то хитроумных вырезов в металле древней стены отсека-пещеры.

Все филигранные летали Симметричного Набора почти без всякого усилия вошли в прорези каменного «пульта» и словно слились с ним, став всего лишь металлическим платиновым узором на его полированной поверхности. Только гнездо, предназначенное для Камня, осталось пустым.

— Надо уходить!... — еле переводя дух, сипло выдавил из себя Шишел. — Как можно дальше...

— Особо далеко мы не уйдем теперь — без Камня... — так же тяжело дыша и сипя, успокоил его Клайд.

— Как так — без Камня! — воскликнула Принцесса Феста.

Впервые Клайд увидел на ее лице растерянность.

— П-почему без Камня? — озадаченно спросил Гарик. — К-камень — вот он...

Он раскрыл ладонь, и перед всеми сгрудившимися вокруг него предстала Скрижаль Дурной Вести. Все остолбенели.

— А что же ты тогда этому черту отдал? — недоуменно спросил Шишел.

— Я его п-подменил, к-конечно, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал Гарик.

— Так ведь было-то всего шесть подменных Камней! — схватил Трюкача за грудки Шишел. — ШЕСТЬ!!! Седьмой-то откуда взялся?! — Он тряхнул Гарика так, что тот чуть не выронил чертову реликвию под ноги собравшимся.

— Так я же в-все время вам хотел рассказать, — взвыл Гарик, — а вы мне только и велели все время, что заткнуться... И потом... В общем, в Храме Желтого Камня я его стырил... Когда насчет Энни там был... Эти м-монахи — дикий народ... Никакой сигнализации...

— Ни хрена я не понимаю... — раздраженно перебил его Шишел. — Откуда в Храме этом Желтом подменный Камень-то? С чего ему там взяться?

И вдруг, запнувшись на полуслове, выкатил на Гарика настолько осатанелые зрачки, что тот лаже заикаться перестал.

— Это... — прохрипел Шишел. — Это... Так ты стащил из Храма подменный Перстень адмирала Шайна?

— Самого Святого Шайна? — поразилась Принцесса Феста.

И взяла истинный Перстень с ладони Трюкача.

— И как же ты его там нашел? — осведомился Уолт. — Они же его должны были бы хранить как зеницу ока...

— Должны бы были, если бы у них крыша в порядке была. А так ведь тронутые они все там... Я им, понимаешь, баки забиваю про свое раскаяние, да про то, как от мирской сей юдоли в монастырь монахом без вреда для себя перебраться, а экскурсовод этот их — так словно майская роза расцвел и повел меня музей ихний смотреть... Трудовой и боевой славы...

— Музей? — поразилась Энни.

Гарик скривился, силясь выразить свою мысль поточнее:

— Ну музей не музей, а так: ну, мощи там у них выставлены всяких деятелей... Причиндалы всякие ритуальные... И Шайна там портрет и вещи его выставлены... Он же в Пестрой Вере в святых числится, а для Янтарного Храма — в мучениках... А которые за Ложное Учение, так те и вовсе...

— Бога ради, давай по существу! — очень убедительным тоном попросил Шишел...

— А я как Камушек-то увидел, так на него глаз и положил... — торопливо продолжил Гарик. — Сначала подумал, честно признаюсь... Сначала я к этой... к твоей Шишел затее прицепом думал пристроиться, но потом испугался... Да так и — таскал с тех пор как...

— Он что у них, так вот на блюдечке и лежал? — осведомился Шишел. — А поп-то, тот, что тебя по монастырю таскал, он-то что, слепой был или с придурью, что тебе так вот и позволил?..

— Да я, понимаете, — уточнил Трюкач, — ветошью прикинулся — все больше ахал и охал и вопросы задавал идиотские...

— Это у тебя хорошо получается, — заметил Шишел. — Просто здорово...

— А потом отстал и заблудился вроде, пока этот поп еще с парой блаженных — вроде того, которого я из себя изображал, — языком чесал... Ну и рванул в музей этот, а там уж... И вообще — дикий они народ: ни тебе запоров, ни сигнализации... Так — видимость одна... — заключил Трюкач.

Шишел грохнулся в свое противоперегрузочное кресло и только и вздохнул:

— Большая ты зараза, Гарик, если вдуматься...

— Стартовая готовность, — скомандовала Феста и вставила Камень в мерцающее гнездо. — Приготовиться к Скачку.

Все кинулись по местам.

Последний раз взглянул Дмитрий Шаленый на раскинувшуюся внизу панораму Столицы Малой Колонии. Странное и чем-то смешное смешение храмов и портовых складов, небоскребов и монументов, трущоб и дворцов, утопающих в зелени парков, заводских корпусов и кладбищ — все это стало проваливаться вниз, дернулось, накренилось и поползло в сторону.

«Прощай...» — подумал Шаленый, словно расставался с кем-то близким.

Громада Корабля бесшумно скользнула куда-то вбок и вверх. Сухим ветром подхваченным листом плавно вымахнула в далекое небо. Корабль словно ушел в другую плоскость. Стал еле заметен. Совсем исчез.

Потом полыхнуло.

Солнце померкло.

По всему городу в окнах полетели стекла. Огромной дугой в небе среди бела дня повис сполох северного сияния.

— Это Скачок! — заорал диспетчер. — Прямо из атмосферы... Скачок, задави меня господи!...

— Итак, — констатировал капитан Остин, — в результате принятых мер преступная банда скрылась в неизвестном направлении. Растаяла в просторах Галактики... Унося большие суммы выкупа. Камень потерян. Нам — крышка. По полной программе и при всех аксельбантах — крышка...

— Вряд ли нас сразу кастрируют, — задумчиво утешил его федеральный следователь. — В конце концов, даже в пьяном бреду никто не смог бы предположить, что в распоряжении этой компании окажется действующий звездолет...

— От этой компании я порядком устал... — Капитан Остин отошел от окна, не удостоив вниманием всяческие остаточные явления Скачка, разворачивавшиеся в небесах Малой Колонии. — И от этой катавасии вообще, — добавил он.

Он нагнулся и достал из ящика стола шутовскую каменную фигурку и поставил на стол перед собой. Достал из кармана какую-то бумажную мелочь и, щелкнув зажигалкой, разжег ее на получившемся маленьком алтаре.

— И все-таки жаль, — добавил он, глядя, как отражается в тусклом стекле пламя, пожирающее кредитки. — Жаль, что мы не встретимся с ними больше... Ей-богу, я буду скучать без этих лихих ребят. Больше чем без очередного звания...

Стивен подошел к нему и молча добавил свои пять баксов к жертве Линнлин-Данну — Странному Богу Разлук.

— Не думаю, что это навсегда, — сказал он. — Это слишком лихая компания, чтобы с нею не встретиться снова...