"Джейтест" - читать интересную книгу автора (Иванов Борис)

Глава 14 ПЕРЕКРЕСТОК

Старый дом семьи Карои словно и не заметил того десятка лет, что минули с тех пор, как на его порог последний раз ступала нога хозяйки. Все так же темнота царила за навечно зашторенными окнами в комнатах, заставленных старинной, ручной работы мебелью. Все так же еле заметный сквозняк стлался по полу, незримой струйкой исчезая в черном зеве заброшенного камина.

«Кажется, я здесь — первая...» — Марика рассеянно прошла по вестибюлю, поднялась по отзывающейся звонким гулом на каждый ее шаг лестнице и, все так же отрешенно погрузившись в свои мысли, вошла в сумеречную, пронизанную слабым, жемчужным светом раннего утра просторную комнату — то ли гостиную, то ли столовую, ту самую, в которой когда-то зазвонил древний, отключенный от сети телефон. Половину комнаты занимал тяжелый, темного дерева стол, вокруг которого стояли двенадцать таких же темных и тяжелых стульев. Шесть из них были заняты.

— Ты уверен, что тебе не потребуется моя помощь? — спросил Демон.

— Уверен, — ответил Павел и попробовал проснуться.

Но не тут-то было: сон не отпускал его, и Демон не торопился оставить Сухова.

— Ты веришь, что они остались самими собой — твои друзья? — спросил он. — Ты сам к себе присмотрись хорошенько: чего в тебе больше осталось теперь, после всего этого, — тебя или меня?

Павел попытался сосредоточиться и понять, куда завел его прихотливый Бог Снов, в какое ущелье своего призрачного царства. Провел рукой по скале, которую с такой зыбкой, только во сне встречающейся, ясностью ощущал за своей спиной. И наткнулся на шершавую ткань обивки сиденья.

— Тьфу, черт! Сгинь! — теперь уже уверенно приказал он своему коварному слуге.

И проснулся уже окончательно.

Джип, за рулем которого он задремал на пару часов, притулился на заброшенной просеке, совсем недалеко от места условленной встречи. Странная усталость, сморившая его в самом конце пути, была, очевидно, еще одним подарком Джея. А может, и не было ничего странного в том, что перед решающим испытанием взбунтовались, запросили свой тайм-аут «маленькие серые клеточки», которым порядком досталось за эти годы.

Сухов осторожно тронул машину, внимательно поглядывая по сторонам дороги, и уже через несколько минут стал узнавать давно забытые места. Сквозь деревья забрезжил просвет опушки, а за опушкой, на фоне темной стены, вновь берущий свое после давних вырубок лес. Гнилой сыростью потянуло от простирающихся совсем неподалеку болот. Павел поставил джип на обочину, заглушил движок и замер, не сводя глаз с зеркальца заднего обзора.

Ему показалось или действительно там, в дальнем конце просеки точно так же, повторив его маневр с отсрочкой в полсекунды, исчезла за громоздящейся в утренней дымке сутолокой придорожного кустарника защитного окраса тень? Некоторое время он прислушивался к просыпающемуся лесу, — для него земному и домашнему после многих лет дружбы-вражды с тем Лесом. Лесом Внутренних Пространств.

В любом случае он мог теперь обойтись уже без своего «железного конька». Пусть постоит тут — не на виду, в засаде. Прихватив рюкзак и объемистую сумку, Сухов спрыгнул на покрытую еще утренней росой траву и, не выходя на заросшую бурьяном колею, осторожно, с оглядкой, по кромке придорожного насаждения пошел вперед — к дому.

Том обнаружил, что порядком отвык уже от положенного ему по штату «найтфлайта», и чувствовал себя в его кабине словно угонщик, забравшийся в чужой кар. Дорога от Вестуича до загородного дома семьи Карои была пустынна и основательно запущенна. Глупо было в век «микрожучков» и камер на спутниках и высотных гелиопланах пытаться обнаружить за собой слежку, но Том — чисто рефлекторно — проверился. Раз, потом другой. Так и есть, встроенная аппаратура спецмашины засекла пару зондов, пристроенных чьей-то умелой рукой в пустом просвете за бампером и на резиновой прокладке заднего окна. После беседы с господином Джентри ничего удивительного в этих находках для Роббинса не было.

Вообще ни в чем ничего удивительного уже не было и быть не могло.

«К черту, — сказал себе Том, — к черту! Объявлен последний акт представления, и сейчас — мой выход.»

Флаер он припарковал прямо у входа в старое, давно не помнящее ремонта здание. Тяжелые и грозные на вид входные двери отворились на удивление легко, от одного толчка, заполнив душераздирающим скрипом гулкую пустоту прихожей, переходящей в каменный короб лестничной клетки.

— Эй! — окликнул он тех, кто должен был ждать его в этой пустоте, где-то там, этажом выше. — Эй, Павел, Цинь!..

— Поднимайтесь сюда. — Голос Марики, прозвучавший в ответ, был усталым и глуховатым. — Все уже в сборе. Ждут вас. И вашего решения.

Никто не раздвинул штор, отсекающих утренний свет. Только свечи, неровными кучками расставленные где попало, освещали эту комнату с камином и большим дубовым столом. Янтарный короб «Джейтеста» в центре словно собирал свет неровного пламени и возвращал его ровным, зачаровывающим сиянием. И он был пуст. Кубические бруски камня, дерева, металла, которые должны были заполнить его, горкой лежали поодаль — другим островком колдовского света на темной дубовой глади.

За столом собрались все.

— Вам не приходилось встречаться. — Кайл указал рукой на сухую, не по-стариковски прямую фигуру, слева от себя. — Учитель Квинт. Я...

— Вы мне много рассказывали о нем. — Том занял место за столом. — Хорошо, что такой человек с нами в этот момент.

— И еще четверо. — Кайл сделал жест в сторону погруженных в тень спутников Квинта. — Это те, кто больше всех знают о том, с чем нам приходится иметь дело. Они более ясно представляют, что нам осталось сделать.

— Собственно, осталось только нечто... Нечто очевидное. — Том пожал плечами. — Вслух сказать друг другу, что последнее Испытание мы не прошли. И не собираемся проходить. И потом — ждать.

— Я тоже сперва думал так. — Сухов оторвал взгляд от пламени свечей, которое словно гипнотизировало его. — Но все-таки мы, оказывается, плохо читали письмена Ларца. С этой точки зрения Кайл очень вовремя подался в Леса. Его неплохо просветили там за эти дни.

Васецки обвел взглядом собравшихся. Теперь все смотрели на него. Он пожал плечами, вздохнул:

— Хотя я и не ожидал того, что мое отшельничество превратится в интенсивный курс по магии Испытания, — он нервно смахнул с лица незримую паутину, — на самом деле я, наверное, хотел именно этого. К этому стремился. Вместо того чтобы навсегда порвать с этой... С этой жестокой игрой. Вместо этого я снова оказался лицом к лицу с Последним Испытанием. Теперь, после десяти лет молчания и размышлений, после Пещеры Кристаллов я совсем по-другому стал понимать то, что узнал от Учителя, и то, о чем мы говорили в эти дни. По сути дела, мне снова пришлось вернуться туда — в свое детство, когда Квинт учил меня различать знаки древних письмен. Впрочем, это все лирика. А дело в том, что Джей ждет от нас ответа, и мы должны дать его.

— По-моему, мы уже дали его. — Том пожал плечами. — Мы выходим из игры. Дело — за ответным ходом.

— Дело за тем, — Кайл выпрямился в кресле и слегка улыбнулся трепетному огню свечей, — чтобы дать ответ Джею на его языке. Он, Джей, копается в наших мозгах, разыгрывает с ними сложные игры, может внушать или стирать мысли, но не читает их. По крайней мере, не читает в том смысле, в каком мы понимаем это слово. Мы не уловили этой мелочи. Надо было только задуматься над последними словами Правил Игры.

Сухов осторожно перевернул пустой Ларец и провел рукой по мозаике древнего письма, врезанного в его дно.

— «Знаки означат Конец Испытания, и Знаки объявят судьбу Пятерых», — прочел он. — Но можно несколько иначе: «Результат Последнего Испытания должен быть выражен Знаками, и в виде Знаков будет дано решение судьбы Пятерых». Теперь, когда мы поговорили обо всем с господами из Лесов, я думаю, что такое прочтение будет более верным. И более понятным.

Он снова повернул Ларец дном вниз и поставил на стол.

— То есть, — Том потер лоб, — мы должны передать Джею свой отказ. По какому, черт возьми, каналу? Впрочем... Черт! Что же я за дурак! Это... Это — еще один набор чертовых кубиков? Ведь так?! И что придет к нам тогда? Избавление? Смерть? Казнь за неповиновение?

— Никто из нас, — тихо произнес один из четверых, так и оставшихся пока безымянными, спутников Квинта, — повторяю, никто не знает, что решит Джей в ответ на отказ исполнять его волю. Мы можем только догадываться об этом. Никто и нигде не описал Испытание в том варианте, в каком оно выпало вам. Но всегда те, кто затевал игру с магией Джея и потом пытался бросить ее, навлекали на себя и на окружающих беды. Я не знаю, пошлет ли Джей вам безумие, вернет ли эпидемии или породит новые призраки и чудовища, но он будет снова и снова пытаться заставить вас войти в игру.

Тишина повисла в заполненной мерцающим светом комнате.

— Ну что ж... — Том осторожно прикоснулся к янтарному коробу, перевел взгляд на горку кубиков. — Каждый из нас, наверное, должен сложить часть того заклинания, которое надо воспроизвести. Чтобы объявить Богу Джея о том, что мы решили. Об Отказе. А там — посмотрим.

Он поднял глаза на склонившихся над столом друзей. Обвел их взглядом. Марика вздрогнула и тихо спросила:

— Павел, Кайл... Вы, должно быть, знаете, что нужно делать?

— Мы можем попробовать несколько вариантов. — Кайл осторожно снял с подлокотника своего кресла висевший на нем рюкзак, а из рюкзака достал трубку свернутых листов плотной желтоватой бумаги. — Вот.

Он развернул свиток и разгладил бумагу нервными, чуть подрагивающими руками. Цинь потянулась к листам с изображением таких знакомых теперь Пятерым знаков.

— Это... Такие вещи я видела. В коллекциях отца.

— Знак Отречения, — глухо сказал Кайл. — Он действительно встречается в ряде текстов. Связанных с магией в основном. Вот — варианты.

— Что думают об этом знающие люди? — Сухов поднял взгляд на Квинта, перевел на его спутников. — Ведь вы об этом толковали с Цинь, когда позвали ее к себе, в Лес?

— И об этом — тоже. — Еще один из людей Джея выдвинулся из тени ближе к столу. — Ваш друг прав, надо, чтобы каждый из вас выложил часть... часть мозаики, как вы это называете. И попробуйте начать с этого вот варианта. — Сухая, темная рука легла на один из листов. — Может быть, он не самый простой, но он менее двусмысленный, чем другие.

Снова молчание повисло в темной комнате. Прервал его Павел.

— Ну что ж, — как-то буднично, словно продолжая вести прерванный факультетский семинар, сказал он. — Давайте приступим к делу. Будем действовать в том же порядке, в каком вступали в Игру.

— Только позвольте дать вам пару советов. — Еще один из спутников Квинта наклонился над столом. — Вы с этим не сталкивались. Обычно магические надписи пишут... Точнее, составляют в такой последовательности.

Он взял протянутый ему Павлом электрокарандаш и стал размечать один из листов в каком-то ему одному понятном порядке. Закончив, он снова откинулся в кресле и как бы растворился в тени.

— Ну вот и ладно. — Кайл обвел присутствующих взглядом. — Кто-нибудь может добавить что-то к тому, что мы тут услышали?

— Только вот это. — Последний, до сих пор хранивший молчание спутник Квинта стал доставать из своего дорожного мешка и раскладывать на столе странные предметы: длинные керамические таблички с впечатанными в них знаками древнего письма, несколько ножей со странным, туманным узором на их лезвиях, цепи и перстни причудливой, неземной работы — находки, которыми мог бы гордиться средней руки музей экзоархеологии. — Это — кое-что из того, что мы, люди Джея, нашли и сохранили здесь и во Внутренних Пространствах. С помощью этих редкостей они уже несколько раз добивались хорошо проверенных ответов Джея. Исцелений, метаморфоз. Мы постараемся прийти вам на помощь, если ваш ответ... Если Знаки Отречения вызовут в ответ нечто скверное. Но вы понимаете, что...

Снова выразительная тишина повисла в воздухе.

— Уже и за это мы должны быть вам благодарны, — прервал паузу Сухов. — Но раз уж речь пошла о магии, то я, с вашего позволения, пущу в ход кое-что из моего, так сказать, мобильного комплекта.

Он встал и, склонившись над тяжелой сумкой, взятой из «джипа», начал выставлять на стол и на пол рядом сенсорные блоки регистрационного комплекса — стандартный экспедиционный комплект небольшой экзоархеологической экспедиции.

— Эта техника настроена на автонаведение на спутник. Забросит туда показания приборов. Оттуда «Юнайтед софтвэр» скачает любое сообщение на мой арендный сайт. По крайней мере, сохранятся записи о том, что здесь произойдет.

Он щелкнул тумблером, и на приборах вспыхнули тусклые огоньки индикаторов, добавив свой слабый, свет к неровному пламени свечей.

Павел молча несколько долгих секунд смотрел на эти огоньки, провел ладонью по глазам и опустился на свое место. Глухо произнес:

— Все. Вот теперь можно начинать. Давай, Кайл.

Васецки встал и, нагнувшись над столом, выбрал из неровной горки несколько кубиков, помеченных нужными знаками. Осторожными, чуть неловкими движениями вложил их в Ларец. И Ларец принял их, ответив немного усилившимся сумрачным мерцанием. Впрочем, может, он только почудился собравшимся здесь людям — этот знак согласия, поданный им демонами Испытания.

Последним поставил свои кубики Том — их ему досталось только два — в оставшиеся пустыми гнезда между уже ставшими на место кусочками мозаики. Теперь надпись, сложенная иероглифами, вырезанными на гранях кубиков, лежащих в плоском, светящемся внутренним, почти неощутимым светом параллелепипеде, стала полной. Формулой Отказа.

Знаком Отречения.

Все Пятеро теперь стояли. Никто из них не опустился на стулья после того, как закончил свой фрагмент магической мозаики. Они ждали.

Первыми отозвались на сделанное ими индикаторы приборов, расставленные Павлом вокруг. Тлеющие точки фотодиодов ярко вспыхнули, от высочайшего напряжения светящиеся «растяжные» линейки шкал торопливо засуетились, то вытягиваясь на максимальную длину, то сжимаясь в одно-единственное деление. Сразу несколько разных силовых полей бушевало в темной, отрезанной от дневного мира, зале. И огни свечей вытянулись, затрепетав, начали коптить причудливыми, рваными струйками дыма.

А потом Знак Отречения словно взорвался.

Полыхнул белым пламенем, заполнившим эту тесноватую комнату, ослепившим десятерых, окруживших Ларец, и погас, став тлеющим контуром, означающим уже нечто совсем другое, нечто, уже переставшее быть этим Знаком.

В наступившей тишине Павел склонился над Ларцом и тут же глухо вскрикнул. Резким движением скомкал рубаху на груди, словно поймал забравшегося под одежду скорпиона. И тут же его движения повторили, словно передразнивая, Цинь и Марика. Но они и не думали шутить: лица обеих женщин исказила гримаса неожиданной боли.

И Том тут же ощутил разгорающееся, становящееся обжигающим жаром тепло, возникшее и сосредоточившееся где-то прямо на его теле — чуть выше солнечного сплетения. Рванул «молнию» куртки и с тихим проклятием за тонкую, тусклого металла цепочку вырвал наружу то, что жгло ему грудь, Белый Знак, отчеканенный в металле медальона, горячего и сверкающего, словно побывав в печи.

— А ведь это теперь — настоящий знак Воина, — растерянно сказала Цинь, рассматривая свой амулет, медленно остывающий, повиснувший на цепочке, крепко зажатой в ее ладони.

Теперь все Пятеро держали перед собой каждый свой Знак и размышляли, пытаясь хоть как-то оценить происходящее.

— Да, — медленно выговаривая слова, подтвердил Кайл. — это амулет Воина Империи Зу. Последний раз я видел такой в коллекции Андерсена в Форжери, и было ему без малого двенадцать тысяч лет. А этим вот сейчас исполняется первая, пожалуй, минута. Я ничего не понимаю.

— Присоединяюсь, так сказать, к предыдущему оратору, — устало произнес Сухов и тяжело опустился в кресло. — Что происходит с нами? Мы только и мечтали, что избавиться от проклятой коробочки, а в результате она, эта коробочка, крутила нами, как хотела, целых десять лет. Мы старались помочь людям, на головы которых накликали беды, а в результате выпустили в Мир Эпидемию, дьяволов, черное колдовство. Мы отказались пройти Последнее Испытание, а в результате пожалованы включением в Касту Воинов. Нет, он безумен — Бог Джея.

— И еще. — Том подбросил на ладони остывающий амулет — тот уже не обжигал руку. — И еще: на наших глазах глина стала металлом. Произошла трансмутация элементов — десятков граммов. И мы не взлетели на воздух в результате ядерной реакции. Хотя, может быть, и глотнули основательную дозу гамма-квантов.

— Ну... — Сухов пошевелил в воздухе пальцами, — с трансмутацией-то все как раз не так страшно. — Он повертел свой амулет перед глазами. — Здесь, скорее, не ядерные превращения. Эта глина была не совсем глина, а этот металл — не совсем металл. Сложная металлоорганика. Не трансмутация — аллотропный переход. В каком-то очень сильном поле. Которое, однако, пощадило нас. Но все остальное, о чем я только что говорил... Это — безумие.

Кайл молча опустил свой амулет за ворот рубахи и продолжил занятие, прерванное минуту назад неожиданным ожогом, нагнулся к Ларцу «Джейтеста» и углубился в изучение новой комбинации знаков на гранях магических кубиков.

— Они... они изменили положение, — сказал он, не поднимая головы. — Квинт, Павел... Читайте...

Не только Квинт и Павел склонились к этому моменту над Ларцом: его плотно обступили все, собравшиеся вокруг стола.

— Ведь сказано же было: «Знаки означат Конец Испытания, и Знаки объявят судьбу Пятерых», — невозмутимо констатировал Сухов. — Вот они — те знаки, которые объявят нашу судьбу.

— Не знаю еще, как прочитает это твоя наука, Кайл, — руки Квинта осторожно прикоснулись к граням Ларца, а сам он на мгновение замер, прикрыв глаза, словно слепой, читающий азбуку Брайля, — а для нас знаки говорят вот что: «Отказ был ключом Последнего Испытания. И ключ этот открывает Пятерым Врата Темных Битв, ведущие в Миры Сражений. Судьба их — ждать Приказа». — Квинт помолчал немного, словно прислушиваясь к тому, как справился с переводом, провел языком по пересохшим губам и повернулся к Кайлу: — Это — примерно то, чего мы и ждали.

— Черт возьми, — высоко вздернула плечи Марика. — Если бы у кого-нибудь мозги были хоть немного на месте, мы бы и не подумали устраивать трагедию из такого дешевого розыгрыша. Цирк, дешевый цирк. Здешний Бог решил напоследок проверить, надежно ли сбита Боевая Пятерка, и подкинул нам Последнее Испытание. Такое, чтобы для его исполнения надо его ни в коем случае не исполнять. Цирк!

— Все это не так уж и глупо. — Том завороженно смотрел на новый рисунок магической мозаики. — Проверка на единство. Тест на прочность. Значит, те, кто программировал все это... Они в первую голову ставили единство этих своих Пятерок. Внутреннее единство, а уж потом — готовность исполнять любой приказ. Это... Это по-другому заставляет взглянуть на всю идею. На Испытание.

Кайл остановил его жестом.

— А ты, Павел? — Он перевел взгляд на друга. — Как ты переводишь это?

Сухов помедлил. Пожал плечами:

— Знаешь, за эти десять лет мой способ перевода древних текстов стал порядком отличаться от академического. — Он усмехнулся чему-то там — внутри себя. — Так что я не слишком возражаю против того, как прочитал это Квинт. Ты и сам можешь оценить. Только вот тут... Последнюю часть текста я сформулировал бы немного иначе: «Судьба их будет Приказом и Исполнением его».

Том оторвал взгляд от полупонятных ему знаков, и его тут же обжег сильнее, чем раскаленный амулет, устремленный в пространство, невидящий взгляд Цинь. Что-то происходило в душе этой напряженной, как струна, угловатой девушки. Существа, рожденного для того, чтобы стать женщиной, но нагадавшей себе судьбу Воина. Циньмэй, выбор которой всегда странен.

— Если вы хотите классического перевода, в духе школы Рейнольдса и Ямагавы, — со вздохом продолжил Сухов, — то мне придется поработать с этим текстом весь сегодняшний вечер. И еще немало повозиться со справочным аппаратом. Почему-то мне кажется, что на это у нас уже нет времени. Да и все равно — главного тут не изменить. Дорога в Миры Сражений. Врата, точнее. И судьба исполнить Приказ. Чье-то Повеление. Здесь уже есть над чем подумать, и крепко подумать. Мы ждали плохого. Гибели. Но вот надо же — спаслись. Только такое спасение может оказаться много хуже гибели. В этом всем есть какое-то безумие. «Джейтест» гнал нас от испытания к испытанию. Наделял новыми и непонятными способностями. Как мог, калечил наши мозги. И это все для того только, чтобы подарить пятерых бойцов Империи, которая сгинула за тысячелетия до того, как мы родились. Для странствий по Мирам Битв, которые кончились века и века тому назад. Это — поистине странная судьба.

Павел смолк, сгорбился и не то чтобы съежился, а как-то уплотнился, отяжелел в своем кресле. Снова тишина повисла в темной комнате.

— Ну так что ж. — Теперь наступила очередь Тома тяжело вздыхать и сбивчиво обрушивать на окружающих нахлынувшие на него мысли. — Если нет всего этого — ни Империй, ни войн, ни... Одним словом, если все это уже там, в бездне времен, тогда... Да тогда мы просто-напросто никогда не дождемся этого самого Приказа. Того, который должен сделать нашу судьбу. Никакого Приказа не будет. Никакого и никогда. Мы просто получаем свободу, только и всего. — Он провел рукой по своей короткой, курчавой шевелюре. — Странную, но свободу.

— А почему вы так уверены, что Миры Сражений опустели? — В наступившей тишине слова Квинта прозвучали словно голос наставника, заставшего врасплох стайку нерадивых учеников, уже приготовившихся сорваться с урока зазевавшегося было учителя. — Почему вы думаете, что войны Древних Империй закончились?

Сухов, расслабившийся уже было в тяжелом, на века сработанном кресле, так резко повернулся к старику, что это крепко сбитое сооружение драматически застонало всеми своими частями.

— Слушайте, это уж слишком! — Он с досадой ударил кулаком в ладонь. — После десяти лет с Лесным народом, после всех фокусов этой коробочки я готов верить в черта, дьявола, в леших, в ведьм и вампиров! В конце концов, есть люди, которые все это видели, хоть бы и в бреду. Но Древних Империй и их войн в наше время не видел никто! Ни во сне, ни наяву! Десяток-другой глупейших постановок по «Ти-Ви» — это не в счет. От всего этого остались только древние развалины в пятнадцати планетных системах. В общей сложности на двадцати четырех планетах, бывших когда-то обитаемыми.

— И еще от них осталась Боевая Пятерка, — спокойно вставил свою реплику в его эмоциональный монолог Квинт. — Пять Воинов, наделенных Даром. Одним из которых являетесь вы.

— О том-то и речь! — Павел навалился на стол с такой силой, будто хотел им прижать своего оппонента к противоположной стенке. — Пятеро солдат без генералов! Нет их — прежних обитателей Погибших Миров! Может быть, их мертвые корабли все еще бороздят где-то Космос. Их мегароботы еще бродят по пустыням. Их оборонные системы еще иногда стреляют. Их ракеты иногда стартуют из шахт. Но самих их нет! Они сожгли друг друга!! Уничтожили!!! Прогнали со сцены. Все! Тот спектакль окончен!

— То был очень долгий спектакль, — вздохнул Квинт. — Он тянется дольше, чем история земного человечества. И хотя он прервался — здесь и сейчас, это еще не значит, что он не идет где-то еще. И что его нельзя поставить заново. Сценарий цел, а исполнителей можно создать — вы сами видите как. Сцена готова, декорации не слишком потрепались. — Он замолчал на мгновение. — Долгий спектакль. И вы напрасно думаете, что это Древние Империи затеяли его в борьбе за Наследие Предтеч. И Предтечи — тоже не те, кто затеял эти битвы. Никто не знает точно, какие силы стоят за всей этой Игрой. Но, похоже, что Игра эта куда более важна, чем те, кто в нее играют: она начинается снова и снова. Вербует себе новых и новых Игроков, оживает из их плоти и крови, питается их силой, использует их знания и разум. Рождается снова и снова.

— Ну нет! — Сухов решительно поднялся и выдвинул крепкую ладонь впереди себя, словно желая оттолкнуть поток слов Квинта, защититься от него. — Эту песню об извечной борьбе сил Добра и Зла мы все уже слышали! Вы мне скажите ясно, так, чтобы и дураку было понятно: какие Приказы и кто нам собирается отдавать? В какие такие Миры отправят нас эти Приказы?

Квинт то ли отшатнулся от мерцающего Ларца, то ли выпрямился. Тень скрыла его лицо.

— Как раз про это, мы, Люди Джея, могли бы многое рассказать. Дело за немногим. Нужны те, кто захотел бы выслушать эти рассказы. И был бы достоин этого. Теперь это совпало. Сейчас самое время и место вам прислушаться к этим рассказам. — Он снова ступил в круг теплого света и окинул взглядом Пятерых: — Вы готовы к этому?

Цинь опустилась в кресло, всем своим видом показывая, что готова к долгому разговору; Сухов, подумав, изменением позы выразил такое же желание. Заняли свои. места почти одновременно Кайл и Том. Несколько секунд оставалась на ногах только Марика — хмурая и озадаченная. Потом сдалась и она: неопределенно взмахнула рукой и забралась с ногами в кресло. Наверно, так она сидела в этом самом кресле когда-то еще девочкой, для которой этот дом был родным и не было еще никакого другого.

— Вы считаете глупым предрассудком, выдумкой рассказы о том, что люди появились на Джее задолго до того, как Хендрикс и Зорич высадились на поверхность планеты, и вообще задолго до того, как корабли первой волны Экспансии добрались до этого уголка Галактики. Никто даже не требует доказательств такой точки зрения, она самоочевидна. Ну какие могут быть люди на планете, удаленной на миллиарды миль от Солнца? Как могут они туда, на планету эту, попасть, иначе как на звездолетах и в спускаемых аппаратах на реактивной тяге? И уж подавно не могли никакие земляне оказаться на Джее в те времена, когда ни о чем подобном на старушке Земле еще и не начинали думать всерьез. В этом убеждены почти все, хотя теперь уже даже школьники слышали про «Парадокс Желтых Лун»* [1]. Но колония землян, вывезенных туда пришельцами, так и оставшимися неизвестными «Пришельцами из Ниоткуда», века назад, неизвестно как и неизвестно зачем, — это для здешнего народа такая экзотика, которую никто и в голову брать не хочет. Точно так же, как никто не хочет принимать в расчет, что у историков давненько концы с концами не сходятся, когда они начинают разбираться с историей земных поселений на Шараде.

Просто за эпоху Изоляции они скатились в средневековье — и все тут. Не важно, что это средневековье ничего не помнит об эпохе космических перелетов, а тянет свою историю прямо из древних государств Земли. И неземных царств — где-то на полпути.

В конечном счете это все тоже экзотика. На Джее, разумеется, нет и быть не может. Нет, хотя все мы здесь топчем землю Древних Империй и читаем на дряхлых камнях заклинания Предтеч. Люди не хотят взять в толк, что для той сложной игры, в которую они — хотят они этого или не хотят — втянуты чуть ли не со времен кроманьонцев, это — сущий пустяк. Я говорю про те тысячелетия и те миллиарды миль, которые разделяют от сегодняшнего Джея эти островки вмешательства Чужих в жизнь землян. Впрочем, не стоит много говорить о людских заблуждениях. Будем говорить о сути. Для нас, людей Джея, издавна ясно, что далекие части Вселенной соединены между собой не только трассами звездолетов. Это начали понимать и земные ученые уже сразу после того, как была разработана теория подпространственных переходов.

Так вот, Джей — это не только полигон Древних Империй. Он таким полигоном стал потому, что он не просто планета, пригодная для жизни разумных существ. Гуманоидов. Джей — это перекресток. Здесь тысячи лет происходила переброска разумных существ из одних уголков Вселенной в другие, из одного Мира в другой. Все вы, Пятеро, кто больше, кто меньше, но сведущи в древней истории этой планеты. Ну, в той мере, в какой вам позволяют результаты раскопок и знание университетских наук. И вам хорошо известно, что останки жрецов, воинов, властителей, найденные в развалинах, в захоронениях, их изображения в оставшихся росписях и документах — это останки и изображения существ, которые не имеют никакого отношения к животному миру Джея, никакая эволюция здешних псевдоприматов не могла породить их. Они не схожи и друг с другом — это несколько совершенно различных видов, пришедших сюда из нескольких различных Миров. Теперь — после того, что мы точно знаем о Желтых Лунах, и после того, о чем мы догадываемся в отношении происхождения землян Шарады, — так ли уж странно думать, что среди тех мест, куда неведомые Предтечи забрасывали похищенных или завербованных землян прошлых веков, был и Джей? Но в те времена из нас не вышло воинов, а может быть, их не для этого, а для чего-то другого забросили сюда. Но даже и не в этом дело. Дело в том, что вы можете легко прикинуть: в истории Джея есть «пустые» тысячелетия — периоды, когда ни одна из рас, участвовавших в Войнах Империй, и носу не показывала на планету.

— Это так, — задумчиво и нехотя признал Сухов.

— А со времен Первой Высадки воды утекло куда как меньше. Однако бесспорной истиной считается, что эпоха Войн — это плюсквамперфект. Нечто давно закончившееся, полностью ставшее достоянием прошлого. Стоит ли так уж торопиться с таким заключением?

— Допустим, что планету расы Империй действительно покидали, порой надолго, — пожал плечами Павел, — но не Вселенную же, в конце концов! Где-то в ней они оставались для того, чтобы приходить сюда вновь и вновь. В те времена. А теперь... В той Вселенной, которую мы знаем теперь, есть много всякого: есть целых Тридцать Три Мира, населенных землянами, есть бог весть сколько больших и малых земных колоний — в пространстве и на планетах, которые за самостоятельные Миры не считаются, есть три неземные — чужие, негуманоидные — цивилизации, есть Мир, в котором люди не захотели оставаться людьми, есть цивилизация Чур, которая ни в какие рамки не укладывается. Есть Тартар. Есть даже Блуждающий Мир — Мир Молний. Но нигде, понимаете, нигде нет больше ни Воинов Зу, ни Воинов Ю, ни вообще никаких Воинов Древних Империй! Никаких Воинов, никаких Сражений, никаких Темных Битв!! Что кончилось, то кончилось, и мы на этот спектакль не успели!

— Вот вы сказали: «В той Вселенной, которую мы знаем теперь...» — Квинт коротким, экономным жестом словно очертил некий объем пространства. — Но то, что Вселенная не едина, что каждое мгновение она ветвится, порождая новые и новые Миры, каждый из которых ничего ровным счетом не знает о других; то, что Миры эти причудливо переплетены и в неких критических точках перетекают один в другой, это уже перестало быть кабинетными фантазиями мыслителей-теоретиков двадцатого века. Теперь, после экспериментов Ярского и Даниэли, после того, как эффект расщепления пространства-времени используется даже в работе компьютеров, после трагикомической истории с раздвоением «Гэлакси»... После всего этого, согласитесь, можно допустить мысль о том, что Сражения Империй, Темные Битвы идут где-то совсем рядом с нами, хотя в этой Вселенной мы не найдем их никогда и нигде?!

— Так Джей, по-вашему, командирует нас в Параллельные Миры — воевать там во славу Империи Зу? — поинтересовался Том.

Его никак не могло оставить ощущение, что с какого-то момента, который он не заметил, «проехал», все вокруг стали знать больше него самого о его тайных догадках, подспудных страхах и теперь сговорились неизвестно зачем, но совершенно определенно свести его с ума. Что это не он, обретя свой Дар, может входить в чужое сознание, читать в нем, словно в диковинной книге на полузабытом языке, а наоборот — его собственная черепная коробка стала прозрачна для пытливого внимания всех, кто окружал его. Ведь именно это занозой сидело у него в подсознании — Параллельные Миры! Места, которых нет. Вселенные, в которых побывал, только если верить легендам, экипаж злосчастного «Гэлакси».

Квинт поднял на него глаза, и в глазах этих была усталость. Он перевел взгляд на Кайла:

— Может быть, это сделает Джей, а может быть, вы сами уйдете по одной из тропинок, что ведут отсюда в другие Вселенные. Тем из нас, людей Джея, которых он наделил тем же Даром, что и тебя, Кайл, давно уже приходится бродить по этим странным тропам. Одни из них приходят из Странных Миров, другим приходится уходить туда.

— Пока что для перемещения между параллельными Вселенными используют установки размером с астероиды, — заметил Сухов. — Сдается мне, что у нас нет таких под рукой. Разве что сам Джей.

— Именно так и обстоит дело, — кивнул Квинт. — В том, что Джей — не планета в обычном смысле этого слова, вы могли убедиться уже не раз.

— Господи, — с каким-то ироническим унынием вздохнула Марика. — У всех планеты — как планеты. А нам досталась планета, у которой есть Бог.

«Это вообще странное место — Джей, — подумал Том. — Здесь сходятся Миры, и здесь в кристаллах выращивают модели Вселенных. И еще здесь живет Бог. Злой и безумный».

— Можете считать это Богом. — Квинт улыбнулся чему-то там, в сумраке перед собой. — Я не уверен, что те тропинки, что уводят с Джея в чужие Вселенные, заканчиваются в тех Мирах, которые точно соответствуют теперешней квантовой теории множественных Вселенных. Скорее всего, мироздание устроено еще сложнее, чем это следует из всех ваших моделей. Или, наоборот, много проще! По этим тропам вас и пошлет Джей. Если... Если вы не захотите уйти по ним сами. Так или иначе, но один из вас — Кайл — знает теперь, как пройти по этим тропинкам. Таков его Дар. Возможно, в нем кроется и ваше избавление. И может быть, он сможет увести вас отсюда прочь. Прочь от того, кого вы считаете Бешеным Богом Джея.

Наступила тишина.

— Но мы же не хотим уходить никуда! — Марика решительно выпрямилась, ее ломкие пальцы сжались в угловатые кулаки. — Мало того, что эта штука поломала нам всю жизнь! Теперь, оказывается, от нее надо еще и бежать в чужие Миры. Я не знаю, что на уме у каждого из вас, но я — Марика Карои — хочу наконец стать простым, нормальным человеком! Не играть в поддавки с Бешеным Богом, не прятаться от призраков и демонов, а просто жить! Я хочу просто жить, зарабатывать себе на хлеб, когда-то и за кого-то выйти замуж и растить детей! И забыть — вы слышите?! — забыть как страшный сон все это колдовство!!!

И снова возникла гнетущая пауза.

— Я боюсь, что вам не придется выбирать. — Квинт горьковато улыбнулся Марике. — Вам этого просто не дадут. Вы... Вы уже не вписываетесь в тот Мир, что породил вас, — в Мир земной цивилизации. Вы для него теперь — нечто чужое и загадочное. Что-то, из чего можно черпать некое знание, невероятные возможности для науки, промышленности и войны, войны, войны. Нечто... Нечто очень ценное, но только уже не люди! Это основное, что я хотел вам сказать. За этим и пришел. Раскрыть вам глаза. И предложить путь к спасению. Кайл знает, где расположены Врата. И у вас еще остается время уйти сквозь них. Только...

Он запнулся на секунду.

— Только?.. — внимательно приглядываясь к нему, переспросил Сухов.

— Но только никто — ни вы, ни я — не будет знать, спаслись ли вы от злой воли демонов Темных Битв в тех Мирах, куда уйдете по доброй воле, или на самом деле это Бешеный Бог Джея пошлет вас туда. Мы не будем знать этого до конца!

Очень трудно, казалось, почти невозможно было нарушить молчание, наступившее теперь. И только довольно прозаическое покашливание Сухова прервало его:

— Ну что же. Снова нам надо выбирать. Что касается меня, то... Я не очень-то в это верю. Но я буду пытаться найти общий язык с... со своими — с людьми. Хотя многое из того, о чем вы нас предупреждаете, правда.

— Я свою дорогу выбрала давно. — Цинь осторожно коснулась Ларца. — Они для меня — Странные Миры.

— У нас с вами не много остается времени. — Квинт осторожно, с какой-то деликатной легкостью отодвинул тяжелое кресло и вышел из-за стола.

Бесшумно, словно тени, за ним последовали четверо его спутников.

— Не знаю, заметили ли вы, думаю, что хорошо заметили, но за нами идут. Идут по пятам. — Квинт сделал рукой легкое движение, словно отгоняя неприятную мысль. — Скоро кольцо замкнется. Нам надо поторопиться. За вас я не боюсь: вас теперь очень трудно одолеть. Но могут произойти большие... м-м... большие глупости. Делайте свой выбор быстрее.

Люди Джея двинулись к выходу, стали таять в сумраке.

— Дайте нам знать, когда доберетесь до Леса, — глухо сказал Кайл вслед уходящему Учителю. — Надо будет попрощаться, если...

— Да, я дам знак. — Квинт на мгновение замер в дверях. — Вот ему. — Он указал на Тома. — Ты знаешь как.

По гулкой лестнице зазвучали шаги уходящих. Смолкли. Кайл и Сухов подошли к окну и некоторое время провожали взглядом серо-зеленые, похожие на клочья ночного тумана, силуэты.

— Странные Миры. — Павел прикрыл глаза и потер веки кончиками пальцев. — Странные Миры. Вот, оказывается, по какому лабиринту ты бродишь, Кайл.

Свечи, потрескивая и коптя, гасли одна за другой. И огоньки на причудливой машинерии, расставленной Суховым по комнате, тоже утомленно угасали, теплились еле заметными точками. Но Пятерым не было до них дела — Кайл рассказывал про Лабиринт. Про то, что успел узнать там, в Лесу.

— Получается, что те, кого мы называем людьми Джея, это только часть — здешний, так сказать, филиал — какого-то бродячего племени? — попробовал свести воедино свои, ставшие довольно сумбурными, мысли Том. — Только бродят они не по Лесам и даже не по Внутренним Пространствам Джея, а по Странным Мирам? Параллельным или каким-то еще.

— Не все из них. — Кайл сделал неопределенный жест. — Но в целом ты прав. И сам Джей — тоже всего-навсего один из таких Миров.

— И они показали тебе как?.. — подалась вперед Марика. —Ты... Ты уже побывал там?!..

— Побывал — это громко сказано. Меня... Меня, как ребенка, водили за ручку. Есть несколько мест на Джее... — Кайл постарался жестом выразить какую-то сложную мысль, но не смог. — Таких мест, из которых можно... отправиться.

— Это — как Порталы на Чуре и на Прерии? — попытался уяснить себе ситуацию Сухов. — Или...

— Нет. — Кайл безнадежно махнул рукой. — Это... Это — совсем другое.

Павел нахмурился:

— И на Землю в древние времена те самые пришельцы, которые уводили людей на Желтые Луны, на Шараду, может быть, они приходили через этот твой Лабиринт?

Ответ ему услышать не пришлось: Том резко вскинул руку, призывая всех к вниманию:

— Мне... Я сейчас почувствовал. Квинт или кто-то из тех, кто с ним... Они пытаются связаться со мной.

Кайл посмотрел на часы:

— Они не могли еще. У них же нет транспорта.

— Нет! —Том мучительно сморщился.. — Не, то! С ними беда. Им нужна помощь. Ч-черт! Как мы не подумали...

— На всех мы навлекаем беду! — Марика вскочила из-за стола. — Проклятая коробка! Что, что они говорят тебе?!

Том жестом попробовал заставить ее замолчать:

— Мне... Мне трудно понять сейчас. Там...

И тут в комнате зазвучал сигнал вызова.

Кайл взял трубку блока связи, коротко и односложно ответил кому-то и протянул ее Тому:

— Они хотят вести переговоры с вами. Он, тот, кто звонит, говорит, что ты знаешь его.

— Алло, — как можно более спокойно сказал в микрофон Том.

— Здравствуйте, мистер Роббинс, — прозвучал в трубке голос господина Джентри. — Вы узнали меня?

— Узнал, — без особого восторга ответил Том.

Напряженная вежливость Джентри и «вы», сменившее развязное «парень» прошлой их беседы, заставили его внутренне замереть в ожидании того, что теперь было нетрудно предугадать.

— Очень жаль, что у нас с вами не получилось делового контакта в прошлый раз. Но сегодня у нас разговор получится. Хотите пари?

— А нельзя ли сразу по сути дела? — Тому очень не нравился тон Луиджи. Очень.

— Если вы догадаетесь включить кодированный видеоканал, то суть дела вам станет сразу же ясна, господин Роббинс, — с иезуитской вежливостью уведомил его голос с итальянским акцентом.

Том молча щелкнул переключателем. Потом поставил аппарат так, чтобы всем было видно. Слов действительно не требовалось.

Судя по всему, перед ними был салон небольшого трейлера. Почти все видимое пространство в нем занимали двое крепких парней в стандартных вязаных масках-шлемах, натянутых на головы. Оба деловито сжимали рукоятки бластеров.

Между бандитами спокойно, положив на колени перехваченные наручниками запястья, сидел Квинт. Он улыбнулся в камеру и пожал плечами. Чуть виновато.

— Я надеюсь, господин Васецки не слишком шокирован? — поинтересовался Джентри, появляясь в поле зрения, словно ведущий телешоу. — Он может не волноваться. Все закончится хорошо, если все мы будем вести себя достаточно разумно.

Кайл с остервенением выхватил трубку у Тома:

— Послушай, ты, ублюдок!!!

Впервые на памяти всех Пяти с губ декана Васецки слетело откровенно злое ругательство.

— Ты, ублюдок! — повторил он. — Никогда и никто на Джее не впутывал их в криминальные разборки. Ты еще пожалеешь о том, что затеял.

— Не кипятитесь, господин декан, — все так же невозмутимо отреагировал Джентри. — И верните трубку мистеру Роббинсу. Я с самого начала знал, что с вами разговаривать будет слишком трудно.

— Я могу только согласиться с Кайлом Васецки, — сухо сказал Том, забирая трубку из дрожащей от ярости руки Кайла. — Вы пожалеете о том, что сделали. Но сейчас не будем махать кулаками. Вы, по всей видимости, хотели назвать нам свои условия. Валяйте. Мы только зря теряем время.

— Тогда слушайте: сейчас у нас... э-э... в гостях, кроме наставника господина Васецки, находятся еще четверо его приятелей из Лесов. Поэтому не пытайтесь затевать его освобождение или что-нибудь в этом роде. Положение всех остальных вы только ухудшите. А всего-то и нужно, чтобы вы передали нам ваш коробок с фокусами и согласились подписать контракт на работу в одном месте — далеко отсюда. Очень выгодный контракт, поверьте.

— Когда и как вы освобождаете заложников? — перебил его Том.

— Да все дело будет обделано очень просто. — Луиджи расплылся в улыбке. — Мои люди сейчас оцепили домик, где вы собрались. Мы подкатим, считайте, что к самому вашему порогу — ну, за полсотни метров от него остановимся. А затем один из вас — кто, выбирайте сами, с коробком под мышкой выходит к нам, а мы отпускаем первых двух наших гостей. Потом, если все сойдет нормально — идет второй ваш человек, а мы отпускаем остальных трех чудаков. После этого расходимся. У тех из вас, кто останется в доме, будут все возможности... э-э... убедиться в том, что вашим лесным друзьям не причинено ни малейшего вреда. Вы даже сможете проводить их в любимые Леса. Но, сами понимаете, после этого мы ждем вас. Мы легко найдем друг друга. Вы не заинтересованы быть порознь. Ведь в вашей компании не принято бросать друзей на произвол судьбы, не так ли?

— Какие у нас гарантии, что, когда заполучите первого из нас, вы не повысите ставки? Не продолжите нас шантажировать? — Том облизнул пересохшие губы.

Комбинация, которую предлагал ему лысоватый Луиджи в твидовом пиджаке, совсем не нравилась Тому. Напоминала очень нехитрую ловушку.

— А вы воображаете, — Джентри вдруг посерьезнел, — что мне так уж хочется, чтобы у кого-нибудь из вашей компании сдали нервы и он начал отмачивать фокусы? Мы о них наслышаны. Я понимаю, мистер Роббинс, что работаю с опасным материалом.

— И все равно думаете, что эта затея сойдет вам с рук?

— Мой заказчики, господин Роббинс, тоже не пальцем деланы. Как-нибудь да выручат старину Луиджи. Так что не берите себе в голову мои заботы. Постарайтесь понять, я играю с вами честно. Иначе мы с вами не тронемся с места. А времени, сдается мне, у нас не так уж много.

— Мы будем думать. — Том переглянулся с остальными Четырьмя. — Пару часов. Вы слишком мудрите.

— Тридцать минут — не больше! — Голос Джентри стал резким, улыбчивая маска сползла с его лица. — Если хотите убедиться, что мы с вами говорим серьезно, — выгляните в окно.

Том отступил назад к стене и отодвинул портьеру в сторону. Сумеречный, таким он казался ночью, лес был залит ярким утренним солнцем. И из-за плотно стоящих стволов поодаль, метрах в трехстах от стен старого дома, уже открыто выбегали пестровато одетые, но неплохо вооруженные парни. Из закрытых от постороннего взгляда просек выкатилась пара переоборудованных из фургонов межбанковских перевозок броневичков. Вокруг дома замыкалось кольцо.

Сухов неожиданно сделал Тому знак прижать клавишу отключения микрофона.

— Надо идти ва-банк, — вдруг резко сказал он. — Работать на опережение. — Первым пойду я, вторым — ты, Том. И мы им бучу отчебучим. И у тебя есть неплохой Дар, и у меня в приятелях теперь весьма незаурядный... герой ходит.

— Если мы пойдем на это, — Марика высоко вздернула плечи, — они... Все равно они обманут нас. А если использовать Дар... Это ведь все равно, что брать взаймы у Джея. Нам придется расплачиваться и за это.

— Чушь! — нервно ударил кулаком в ладонь Кайл. — Джей — это Чужой Бог. И не стоит гадать, задолжаем мы ему или нет. Нас не спрашивали, будем ли мы соблюдать правила этой игры, когда втянули в нее. Сейчас главное — это спасти Наставника. И тех, кого они захватили вместе с ним. Я должен сам...

— Ты сейчас должен поберечься, Кайл, — прервала его Марика. — Никуда не лезь. Ты должен уцелеть. В первую очередь — уцелеть. Если ты сам веришь в то, что обещал нам. Надо действовать так, как говорит Павел. Он, наверное, прав. Я напрасно все время думаю про это. Про Джей. Как о чем-то живом. О чем-то разумном.

— Пусть будет так, — коротко высказалась Цинь. — Не стоит тянуть.

И тут тихо, но очень отчетливо зазвучал сигнал вызова. Сигналил не блок, трубку которого сжимал Том. Звук исходил от пристегнутой к его поясу «луковицы». Он положил на стол трубку с отключенным микрофоном и поднес к уху свою имитацию старинного «Брегета».

— Агент Роббинс? — напряженный голос в микродинамике был знаком Тому.

«Кто-то из нашего филиала? — мелькнуло у него в голове. — Или — нет. Ведь точно: совсем недавно я говорил с этим человеком. Зар-р-раза!»

— Это я, — ответил он вслух. — Кто говорит со мной?

— Слушайте внимательно, — торопливо продолжил голос в аппарате, начисто игнорируя его вопрос. — Мы знаем, в каком положении вы находитесь. Постарайтесь потянуть время. Хотя бы несколько минут. Будет нанесен удар силами армии. Не выключайте аппарат. Как только мы дадим музыкальный сигнал, ложитесь. Падайте. Укройтесь. Дом будет обстрелян спецзарядами.

— Какими спецзарядами? За каким чертом обстреливать дом? — обалдело и совсем непрофессионально спросил следователь.

Но «Брегет» молчал.

В ответ на устремленные на него вопросительные взгляды Том перещелкнул клавишами и прокрутил автоматически сохраненную запись разговора через встроенный динамик.

— Кажется, в дело влезла армия. — Он пожал плечами. — Они, кстати, собираются нас обстреливать какой-то дрянью. Кажется, час назад мы с вами были убеждены, что надежно укрылись от излишнего к нам любопытства. Вполне серьезно, — он улыбнулся, но как-то неудачно, — если начнут сигналить музыкой, — он кивнул на «Брегет», — будьте готовы ко всему.

Пятеро молча сидели вокруг стола, в центре которого тускло поблескивал янтарный Ларец. Подле него лежали, словно тоже ожидая чего-то, оба блока связи — типовой «Эриксон» Марики и вмонтированный в часы компьютер Тома. Все молчали — люди и аппараты. И молчание их постепенно становилось все более напряженным.

— Проклятая глупость! — Кайл мял свое лицо обеими ладонями, словно желая наказать себя за наивность, заведшую их в тупик. — Пройти всю эту чертовщину, испытать такое, чего не испытывал никто из смертных. И выдержать все это. Приготовиться к битве чуть ли не с самим сатаной. И влипнуть в ловушку, подстроенную обычными бандитами с большой дороги!

— Бывает, что и чемпионы по каратэ поскальзываются на банановых корках, — пожал плечами Том. — Давайте прикинем порядок действий.

— Ты уже не рассчитываешь на то, что помощь поспеет? — спросила Цинь.

— Или это была какая-то провокация — просто для того, чтобы сбить нас с толку, или... — Том пожал плечами. — Или это все мне приснилось. Пожалуй, так и надо к этому отнестись.

— Итак, полагаемся только на себя, — подвел черту, под сомнениями Кайл. — И играем всерьез.

— Они согласны оставить троих из нас на свободе. — Сухов подкинул на ладони свой Знак. — Понимают, что Пятерка уже не сможет разбежаться. И понимают, что мы не побежим за помощью в полицию. Ну что же, нас и двоих они так просто без хрена не сожрут!

— Если Джей еще не отобрал у нас свои подарки, что было бы логично, — оборвала его Цинь. — И если... Если это — она кивнула в сторону окна, — не его же шуточки.

— Это — вряд ли, — покачал головой Павел. — Не стоит путать в дело Сатану, когда и простых людей достаточно, чтобы справиться с его работенкой. Не стоит в этом отношении недооценивать род людской.

— Что касается Даров, — Кайл поднялся со стула и принялся мерять комнату большими шагами, — то мой Дар при мне. Я ощущаю Лабиринт все время. Каждый миг.

— И мой тоже как будто цел. — Марика склонила голову, словно прислушиваясь к чему-то в себе. — В этом доме... Здесь мне тяжело приходится. Здесь все буквально прошито... линиями Судьбы, как я это называю. По шарлатанской своей привычке. Ведь здесь прошло мое детство и...

— Вот. — Цинь протянула над столом руку. — Я минут восемь назад полоснула по тыльной стороне. Вот здесь. И попробовала. Получается.

— Шрам такой, словно ты уже с месяц назад порезалась, — констатировал Павел. — Но вчера его у тебя не было.

Цинь бросила на стол узкий клинок:

— Кровь свежая, можешь убедиться. А шрам... Через пару часов его и вовсе не будет. Так что Дары при нас. Нам не стоит трусить.

— Тем лучше. — Сухов повертел перед глазами окровавленное лезвие и осторожно положил его на стол. — Труса праздновать здесь, по-моему, никто не собирается. Но вот действовать надо с умом. — Он присмотрелся к лицам друзей. — Я так думаю, — он остановил свой взгляд на Томе, — что будет правильно, если первым к ним пойдешь ты. По двум причинам. Во-первых, ты у нас ко всему еще и федеральный следователь. А во всей Федерации не найдется и двух полоумных, которые захотели бы ссориться с Управлением. Тем более таких нет на Джее. Это, надо отдать должное вашей конторе, еще ни разу добром не кончалось, чтобы за здорово живешь угрохать кого-то из ваших людей. Поэтому ты рискуешь меньше всех. И при тебе твой Дар. Выбери какого-нибудь из них, лучше самого Джентри или... Ну, в общем, сам сообразишь. И еще выжди момент. Где-нибудь по дороге — им ведь надо доставить нас куда-то, прежде чем забросить на Харур. И тогда — перевоплотись. Они такого не ждут. К тому моменту с тобой буду я. Да-да. — Он знаком руки приостановил Цинь. — Именно я. Потому что из нас всех, как тут ни рядись, самым большим разрушительным потенциалом обладаю я. Точнее, — он снова подкинул Знак в руке, — мой лучший после дьявола-сатаны друг. Постараемся оказаться в одной машине. Ты начинаешь, только даешь мне знак. Твой знак — этот фокус с телепатией.

— Это не совсем телепатия. — Том хрустнул пальцами. — Но не в этом суть. Я постараюсь дать тебе понять, в кого я вошел. Чтобы...

— Договоримся сразу. — Сухов оставил в покое этот спор и уперся ладонями в стол. — Если в течение четверти часа нам... тебе не удастся подать мне знак... Тогда я спускаю с цепи своего приятеля с того света. И он будет действовать, исходя из того, что ты или не смог вселиться ни в кого из этих... Либо ты вошел в главного, в Луиджи. Ты и он... Вы останетесь целы в заварушке, которая последует. И дай мне понять, когда ты... Когда ты «вернешься». А вы — трое — уводите Квинта и... тех, что с ним, от греха подальше и, как говорится, «ложитесь на дно». Надо обговорить, где встретимся.

Марика пожала плечами:

— Разве еще остались такие места на этой планете, где мы можем спрятаться?

— Надо выходить к Заброшенным Городам, — с неожиданной уверенностью сказал Кайл. — Или к каньону. Оттуда я смогу увести вас.

— До каньона отсюда — путь неблизкий, — резонно заметил Павел. — Да к тому же — по степи. По открытой местности. И в самом каньоне трудно сориентироваться. А Заброшенные Города... Туда паломники все время тянутся. Можно затесаться. И разминуться там невозможно. Надо только договориться, в каком из тамошних храмов.

— В храме Кошек, конечно, — снова пожала плечами Марика.

— Неплохая мысль, — согласился Сухов.

— Да, именно там. — Марика кивнула ему и самой себе. —Там, где... Впрочем Том может не понять.

— Для нас четверых это Мекка, — усмехнулся Кайл. — Там ваш покорный слуга начинал как профессиональный экзоархеолог. Смешная история вышла тогда с теми орнаментами, которые я принял за... Впрочем, не в этом дело. Будем ждать друг друга в храме Кошек Заброшенной столицы. На рассвете и на закате. До того момента, пока не встретимся все. Или пока не станет ясно, что...

— Сколько? Сколько дней конкретно мы будем ждать там тех, кто не сможет прийти туда сразу? — озабоченно спросила Цинь.

Сухов хрустнул пальцами. Том даже удивился про себя тому, что такими вот крепкими, словно из грубой древесины, покрытыми шрамами, шрамчиками и русой щетиной пальцами можно нервно похрустывать.

— Это придется решать по обстоятельствам. — Павел энергично почесал нос. — Ясно, что не больше двух-трех суток.

И тут в воздухе повисла трель сигнала блока связи.

— Полчаса истекают. Вы готовы? — поинтересовался Джентри, уже совсем не светским тоном.

— Готовы. — Том покосился на свои часы-блок. Переглянулся с Павлом. — Мы не видим заложника. Квинта. Через... Через пять минут выводите свой кар к воротам, к главному въезду. Так, чтобы все хорошо просматривалось из здания. И выходите из машины вместе с заложниками. С двумя заложниками. Я — вы слышите? — я, Томас Роббинс, выхожу из дверей, из главного входа, и даю вам знак. У меня в руках будет то, о чем вы говорили. — Он снова посмотрел на «Брегет». Но тот по-прежнему молчал. — Тогда, по знаку, вы отпускаете заложников, и мы с ним идем друг другу навстречу. После того как оба заложника войдут в дом, выходит наш второй человек, и ему навстречу остальные трое. Снова только по нашему знаку. Как только обмен закончится, вам снова дадут знак, и вы убираетесь отсюда как можно скорее. Запомните: наш сигнал... наш знак — очень простой — будем вам махать платком. Сверху вниз — три раза.

— Заметано. Начинаем, ждите.

В трубке зазвучал отбой. Том подошел к окну. Павел и Кайл присоединились к нему. Оцепление вокруг древнего дома стало гуще. Растянувшаяся в цепь пестроватая на вид компания вооруженных типов в натянутых на физиономии масках-шлемах казалась каким-то шутовским хороводом, затеянным почему-то среди бела дня. Похоже, что ввиду своего явного численного преимущества бандиты воспринимали происходящее не слишком серьезно.

Теперь уже все Пятеро, осторожно замерев у окон, следили за развитием событий. Каждый из них без команды взял из разложенного на полу арсенала свой ствол и держал его наготове. Ждать пришлось недолго.

На хорошо просматривающееся из дома лесное шоссе из скрытого зарослями проселка выкатил неброский «лендровер» и, беспрепятственно пройдя сквозь расступившееся перед ним оцепление, стал в проеме ворот старого поместья. После томительной паузы из машины вылез и шагнул вперед, подгоняемый тычками револьверного дула в спину, человек в серо-зеленом плаще-накидке — Квинт. Джентри покинул машину вслед за ним и, пройдя шагов пять-шесть по направлению к дому, остановился, уперев ствол оружия в затылок человека Лесной секты и придерживая его за локоть. Четверо громил со стволами наготове вылезли из боковых дверей и остановились шагах в двух позади шефа. Двое из них придерживали еще одного человека в серо-зеленом.

Том тяжело вздохнул, пошарил по карманам, огляделся вокруг, отыскивая взглядом что-либо, что могло бы сойти за сигнальный платок, подхватил пыльную салфетку, украшавшую старинный буфет еще с той поры, когда дом был населен, встряхнул ее, поставил в угол свой бластер, кивнул Сухову: «Пора!» Тот кивнул в ответ и тоже приткнул свое оружие к стенке.

— Эту штуку я оставляю здесь. — Том кивнул на свой «Брегет», валяющийся на столе. — Вдруг...

Он на секунду прикрыл глаза, потом легко подхватил со стола янтарный Ларец — Цинь сдержала непроизвольное удерживающее движение руки — и направился к выходу. Стало слышно, как он уходит вниз по гулкой лестнице. Потом заскрипели створки двери там, внизу.

Павел от окна отслеживал каждый шаг Тома. Тот резко отмахнул салфеткой раз, другой, третий. Луиджи толкнул человека Джея вперед, и тот не торопясь пошел. Двинулся также после толчка и второй заложник. Том шагнул им навстречу. Между сближающимися фигурками на залитой ярким светом летнего дня осталось метров двадцать. Десять.

Заиграла музыка.

Музыка из тускло посверкивающего на темной глади стола «Брегета».

— Ложись! — рявкнул Сухов, грохнувшись на пол.

Падая, он успел схватить и придавить к пыльным половицам зазевавшуюся Марику. Успеть что-либо еще было трудно: в небо над домом и лесом вывалились вертолеты. Дом словно подпрыгнул на месте. С вибрирующим визгом нечто злобное и стремительное пронзило его от крыши до фундамента. Еще и еще. Посыпалась штукатурка.

Павел поднял голову, пытаясь понять, что происходит. И остолбенел. По стенам темной комнаты змеились молнии. Светящимся плющом ползли вверх, к потолку. Воздух наполнился фиолетовым сиянием. Фосфоресцирующей мглой. Лица, пальцы, суставы пронзила колющая, волной набегающая боль.

— Это — защитное поле! — сдавленно выкрикнул Кайл. — Они ударили нейроиндукторами. А дом обстреливают генераторами защитного поля! Ч-черт, как в кино!

И тут все кончилось.

Громилы за окном вповалку лежали на зеленой травке. Казалось, перепившаяся компания расслабляется на лоне природы после чересчур бурно прошедшего пикника. Только две серо-зеленые тени не торопясь шли по заросшей травой дорожке к одиноко приткнувшемуся к воротам «лендроверу». Из машины выбрались и тоже пошагали прочь еще трое. Геликоптеры с эмблемами ВВС Республики зависли над опушкой, и из них соскакивали и деловито бежали к жертвам странного пикника десантники.

Четверо в темной комнате поднимались на ноги, ошалело стряхивая с себя одурь, штукатурку и пыль.

— Потолок продырявили, — растерянно констатировала Марика. — С-своими генераторами. К-козлы, однако. Фамильный дом.

— Хорошо, что не черепушку кому-нибудь из нас, — махнул рукой Сухов. — Пошли Тома откачивать. Его же там, снаружи, отоварили по полной.

Четверо сбежали по лестнице вниз на солнечную опушку, заваленную поверженными в бездну депрессии людьми. Том, надо отдать ему должное, уже пытался — первым из пораженных — подняться на ноги. Встал на колени и, сжимая голову руками, тихо постанывал и раскачивался из стороны в сторону. Цинь, не говоря ни слова, присела перед ним, подобрала упавший на траву Ларец, положила его на колени и решительно отвела ладони Тома в сторону. Осторожно прижала свои пальцы к вискам мучительно скривившегося приятеля. Чуть прикрыла глаза и словно задумалась о чем-то. Гримаса страдания исчезла с лица Тома. Мутные, словно чужие глаза стали вновь осмысленными, хотя и растерянными, но живыми глазами живого человека.

Десантники уже подбегали к ним. Один из солдат на ходу, пинком, вышиб из рук зашевелившегося бандита бластер, который тот уже завел себе под подбородок — должно быть, хотел свести счеты с жизнью: типовая реакция на нейроиндукционное поражение. Пятерку набежавшее воинство окружило довольно почтительным кольцом.

Вдалеке, теперь уже вдалеке, одетая в седую зелень, уже почти слившаяся с тенью леса фигурка подняла руку в прощальном жесте. Кайл ответил учителю тем же жестом.

Солдаты смотрели вслед Квинту и его товарищам, спокойно уходящим в лес, с удивлением, сквозь которое проскальзывало немалое уважение — удар, который они обрушили на поле боя, словно и не задел этих странных людей. Никто не пустился в погоню за ними — наверно, не было приказа.

Последним к освобожденным Пятерым подошел светловолосый человек в штатском — полковник Стырный. С некоторой неуверенностью он протянул руку Кайлу. И тут же сурово нахмурился:

— Почему вы начали покидать дом? Я же предупредил вас.

«Господи! Вот чей это был голос», — сообразил окончательно пришедший в себя Том.

— Ей-богу, вы могли бы выражаться яснее, — с досадой заметил Кайл, отвечая на рукопожатие старого знакомого.

— Боялись радиоперехвата. — Полковник кивнул на «лендровер» Луиджи. — У этих друзей техника не хуже нашей.

— А вы говорили еще, что вышли из игры, господин Стырный, — поднимаясь на ноги, вздохнул Том.

— Святая истина. — Полковник демонстративно осенил себя крестным знамением. — Нас привлекли к операции по линии Спецакадемии. Так что я здесь — тот самый мавр, который сделал свое дело и уходит. А вами займется генерал Майерфельд. Только не сочтите его превосходительство за тупого солдафона. Ганс Иоахим Майерфельд — действительный член двух академий. Крупнейший специалист по здешней аномальщине. Да вот они и пожаловали — его превосходительство.

Пятеро обернулись, следуя за взглядом Стырного: из-за верхушек сосен в небо выскочил «скаймастер» — маленький и стремительный — и завис над поляной, метрах в двухстах от дома. Потом сел в облако взметенной двигателями пыли и сухой травы и спустил на грешную землю изящную аппарель трапа. По трапу, сопровождаемый адъютантом, рослым и почтительным, на землю эту сошел и генерал, сухой и чуть отрешенный. Десантники расступились, рассыпались цепью, образовав что-то вроде живого коридора, по которому его превосходительство проследовал к главному объекту успешно проведенной операции. В последний момент Пятеро, подчинившись порыву чего-то, напоминающего благодарность, двинулись ему навстречу.

— Рад видеть вас живыми и... э-э... — генерал присмотрелся к Тому, — невредимыми.

Он по очереди одарил трех мужчин рукопожатием, начав с Кайла. Марика и Цинь удостоились даже старомодного поцелуя руки. Каждого назвал по имени и был снова, теперь уже не за глаза представлен и поименован в чинах и званиях полковником Стырным.

— Пройдемте же в дом, надеюсь, он не очень пострадал от нашего, гм, обстрела? Нам есть о чем поговорить, господа. — Генерал подхватил Кайла под локоть и энергичным шагом направился к дверям, не обращая больше внимания на солдат, лихо забрасывающих связанных и все еще совершенно одуревших бандитов в вертолеты. — Господин Стырный, думаю, может заняться... э-э... завершением своей миссии. — Полковник откланялся и свернул в сторону. — А мы с вами выпьем по чашке чая. Сержант Тротт, позаботьтесь... э-э...

Рослый адьютант рысцой направился к самолету за чаем, надо полагать. Пятеро и генерал вошли в дом и молча заняли места вокруг стола.

— Должен извиниться перед вами, господа, за то, что эти мерзавцы доставили вам несколько неприятных часов. Все время — больше десяти лет — мы не спускали с вас глаз, и теперь на самом, если так можно сказать, финише допустили такой прокол.

— А я-то воображала, что никто не относится к нам серьезно, — с искренним удивлением заметила Цинь. — А оказывается, вы с нас глаз не спускали.

— Не только с вас, — чуть поклонился, принимая сей сомнительный комплимент, генерал. — Мы работаем, тщательно работаем со всеми, кто может или пытается вмешиваться в функционирование этого суперкомпьютера Предтеч. Люди Джея и все эти секты, верящие в магию Древних Империй, для нас — бесценный источник информации. Иногда таким доморощенным магам удается нечто такое, на что мы не решаемся в наших лабораторных бункерах и на полигонах.

— В таком случае, за нашей... игрой вы должны были следить с самого ее начала, — уверенно констатировал Кайл. — И однако, ничем не намекнули на то, что находитесь в курсе всех этих тайн.

— Да, вы абсолютно правы. — Генерал несколько рассеянно окинул взглядом адъютанта, бесшумно возникшего в комнате и разместившего на столе один пластиковый подносик с бисквитами, другой — с кубиками сахара.

Сержант, словно фокусник, сотворил из ничего одноразовые чашки, наполнил их чаем из термоса и снабдил ложечками для помешивания. Устроив это мини-чудо посреди еще не остывшего поля боя, он словно растаял в сумеречном воздухе, лишь взглядом испросив на то дозволения начальства.

— Благодарю вас, сержант Тротт, — сказало начальство образовавшейся на его месте пустоте. — Вы не ошибаетесь, — продолжал генерал, уже снова обращаясь к Пятерым, — в том отношении, что у Спецакадемии свой интерес на Джее и свои счеты с ним. И вы в этой раскладке не последняя карта. Вы не ошибаетесь и насчет того, что глаз мы с вас не спускали. Все эти десять с хвостиком лет вы, господин Васецки, являетесь моим, так сказать, клиентом. Ни местонахождение самого пульта, ни ваши проблемы никогда не составляли для нас секрета. Надеюсь, однако, что не докучал вам своим вниманием эти десять лет.

— Да, навязчивым ваше присутствие в этом деле не назовешь, — согласился Кайл. — Но, может быть, нам не помешало бы, если у академии нашлось бы немного... м-м-м... доброй воли, чтобы поделиться с кем-нибудь из нас своими знаниями о том, что с нами происходит.

— Поверьте... — генерал услужливо пододвинул собеседнику его чашку, — поверьте, мне самому порой хотелось прийти вам на помощь. И часто мы были близки к тому, чтобы вмешаться в... э-э-э... ход событий самым радикальным образом. Но постарайтесь понять: вся информация, касающаяся деятельности Предтеч на Джее, имеет такой высокий уровень секретности, что даже я не информирован о ряде аспектов этой проблемы. Кроме того, это совсем не факт, что наша... м-м-м... информация принесла бы вам пользу. И принесла бы пользу делу вообще.

— Мы тронуты вашей заботой о чистоте эксперимента, — кисло улыбнулся Сухов. — Жаль только, что в нем нам досталась роль подопытных мышек.

— Напрасно вы так. — Генерал сокрушенно покрутил свою ложечку в чае и строго окинул взглядом Пятерых: — Вам стало бы легче, если бы вы узнали, что нам известны еще три прецедента, так или иначе напоминающих ваш случай. И все три закончились весьма трагически. Повлекли громадные жертвы, насколько мы можем судить об этом.

— Вы имеете в виду... — начал было Павел.

— Я имею в виду события времен Катаклизма, — сухо уточнил генерал. — Сохранились весьма интересные воспоминания участников тех событий. Во время попытки массированного освоения Внутренних Пространств произошло много странного. Такого, в чем нам до сих пор приходится разбираться, и чем дальше, тем больше. Спецакадемия обладает огромным фондом информации того периода. От официальной переписки до записей личных разговоров. Однако, проанализировав содержание этих и других документов, высокие власти пришли к выводу, что опасно, весьма опасно обнародовать эту информацию. Поймите, население планеты перевалило за пятьдесят миллионов. Республика Джей дает в казну Федерации почти столько же, сколько вся система Океании, планируется огромная волна эмиграции. И вот на фоне всего этого людям вдруг намекают на то, что они обитают вовсе не на пригодной для жизни планете, а в недрах какого-то гигантского тренажера, которым управляет не людьми созданный, давно выживший из ума суперкомпьютер. Своего рода реальный заместитель вымышленного дьявола. Но этого мало. Этот дьявол не прочь поиграть в поддавки. От него можно чего-то добиться для себя. Как вы думаете — найдутся ли желающие оседлать этого конька? Поиграть с дьяволом краплеными картами? Нащупать точки управления этой жуткой машиной? Как вам нравится такая перспектива? Вы лучше чем кто-либо знаете, как такая игра выглядит в реальности.

— Я не пожелал бы никому подобных... неприятностей, — вздохнул Кайл, глядя в глаза генерала.

— Да, конечно, это большая неприятность — когда целый Мир идет против тебя, — согласился тот. — И, честно говоря, я не дам и ломаного гроша за жизнь тех, кому такая неприятность выпала. Если, конечно, они в одиночку собираются с этой... гм... неприятностью справляться. Но ведь это — не та глупость, которую человек, который попался на крючок Джею, станет делать, не так ли? — Он еще раз помешал ложечкой чай, с сомнением поглядел на бисквиты и продолжил со все тем же откровенно лицемерным благодушием: — Ведь, в конце концов, на то мы и люди, что знаем: за каждым из нас стоит не одна только его собственная сила. За каждым из нас стоит все человечество. Это, конечно, высокопарно звучит, но не побоюсь повторить: за каждым из нас стоят все Тридцать Три населенных Мира. И Трасса, и базы в уйме необитаемых Миров, и все, кому выпало жить в Далеком Космосе. Все человечество. А на таких условиях можно поспорить и с Джеем, и с чертом и с дьяволом. Не надо только становиться в ложную позу.

— Это вы о чем, генерал? — поинтересовался Сухов, не проявляя, впрочем, особого интереса к собеседнику и заглядывая в дуло разобранного «винчестера».

— Я о том, господа, что вам не стоит... э-э... переоценивать свою роль в этой игре. Вам в одиночку не понять логику Джея, какими бы способностями он вас ни наделил. Грубо говоря, вы не в состоянии понять, чего он от вас потребует. Тем более не сможете в одиночку действовать вопреки воле Предтеч. Вы должны понимать, что нравимся мы вам или нет, но другого пути, кроме того, что предлагаю вам я, у вас просто нет.

— А что вы, собственно, предлагаете? — неприязненно спросил Кайл. — Пока что вы не назвали вещи своими именами.

— Я думаю, что вы уже успешно догадались о сути моего предложения. — Генерал решительно отодвинул чашку с остывшим чаем и, выразительно откинув голову, впился в собеседника прямо-таки орлиным взглядом. — Вы становитесь нашими партнерами в работе по исследовательской программе «Гамбит». Мы — Спецакадемия — и, гм, некоторые другие наши партнеры вывозим вас с Джея на достаточно удаленный полигон. В другой системе. И там внимательнейшим образом исследуем все те возможности, которые открываются перед нами благодаря тем способностям, которые вы обрели, проходя Испытание. Параллельно отдельная группа — на этот раз специально подготовленных на основе вашего опыта добровольцев — здесь, на Джее, займется исследованием самого... э-э... пульта. Я имею в виду этот ваш Ларец.

Кайлу показалось, что он ослышался.

— Вам не будет причинено ни малейшего вреда, — продолжал генерал. — Даже кровь на анализ брать будут только с вашего разрешения. Я уже сказал: мы вам предлагаем партнерство.

— А то, что объектом вашей — страшно интересной — программы, — прервал его Сухов, на секунду опередив уже начавшего открывать рот Кайла, — снова станет население Джея, ни сном ни духом не причастное к интересам оборонного комплекса, вы в расчет не берете? И то, что снова из-под земли полезут драконы, призраки начнут охоту на людей и по планете пойдет гулять новая зараза, тоже не в счет?

— Вам следует понять, что работа с пультом будет проводиться строго научно, с привлечением всего имеющегося у нас опыта, — стараясь говорить как терпеливый воспитатель детского сада, разъяснил ему генерал.

— Мы уже видели, как вы на строго научной основе, наблюдали за нами, грешными. — Кайл выпрямился на стуле и окинул высокопоставленного собеседника теперь уже явно враждебным взглядом. — Нет у нас оснований верить, что после того, как эта штука окажется в ваших руках, Джей не сотрясется от новых бед. И уж простите, тем более нет никаких оснований верить в то, что, когда в ваших руках окажемся мы сами, к нам будут относиться иначе, чем к лабораторным мышкам. Так что, если уж вы позволите нам выбирать...

— Нет. — Член двух академий резко поднялся со своего места. — Выбирать мы вам не позволим.

До генеральского самолета их сопровождали только трое: два десантника и молниеносно материализовавшийся из ничего сержант Тротт. Конвой не конвой, но уже и не свобода. У трапа сержант протянул руку к янтарному Ларцу, довольно решительно предлагая мисс Циньмэй избавиться от неудобного багажа. Та только обожгла его ненавидящим взглядом и переложила «Джейтест» в другую руку. На трапе они задержались.

— Вы уверены, что не стоит попробовать... — Цинь задумчивым взглядом окинула нахохлившиеся туши вертолетов, посверкивающую броню штурмовых роботов, утонувшие в тени касок, поблескивающие от выступившего пота лица солдат.

— Я не буду драться с людьми, — покачал головой Сухов. — Со своими. Они вроде выручили нас. А сейчас уйти без побоища не удастся.

— Пропади оно все пропадом! — глухо сказала Марика.

Кайл и Том молча нырнули в прохладные недра салона. Шестым вошел сержант Тротт. Оба десантника остались снаружи, на залитом зноем плато. Пилот, отделенный от салона только массивной спинкой кресла, высунулся из своего гнезда и вопросительно взглянул на сержанта.

— Ждем генерала, — пожал плечами тот.

Ждать пришлось недолго. Через пять-шесть минут, не больше, генерал энергично взбежал по трапу, молча занял свое особое кресло в хвосте рядом со своим адъютантом и молча кивнул вновь заглянувшему в салон пилоту. На высоких тонах завыли сервомоторы, втягивая трап и закрывая гермозаглушки двери, коротко простонали берущие разгон турбинки и выжженное плато за иллюминаторами стало проваливаться вниз, разворачиваясь и уходя в сторону.

Никто не проронил ни слова. У каждого в тесноватом салоне набирающего скорость «скаймастера» были причины для этого. И каждый напряженно думал о том, что начинать разговор рано или поздно придется. А пока все отрешенно, как зачарованные, смотрели в иллюминаторы на землю Джея, которая все стремительнее уносилась назад, назад, назад. Странную дремоту навевало это нереальное, призрачное ускользание Мира в небытие.

А потом их накрыла тень.

Том подумал, что самолет сопровождения неумело занимает именно там, над ними, положенное ему по каким-то причинам место. Но уже через секунду, когда на «скаймастер» обрушился воздушный поток от нависшего истребителя и салон завибрировал, словно его протащило по стиральной доске, Роббинсу, да и всем остальным в этой железной коробке, стало ясно, что дело принимает вовсе неожиданный оборот.

— Нас прижимают! — дурным голосом заорал пилот в микрофон внутренней связи. — Два истребителя. Радио не... О ч-черт! Мы под радиоэкраном! Нас, говорю, прижимают!!! Нас сажают на степь!!!

Самолет затрясло так, что пилот, судя по издаваемым им звукам, прикусил себе язык. Сержант Тротт сделал самое нелепое в сложившейся ситуации: вытащил из кобуры табельный бластер и снял его с предохранителя.

— Он что, от истребителей отстреливаться собирается этаким макаром? — спросил Тома Сухов.

Обернувшись, тот увидел, что генерал силится докричаться до пилота в свою трубку, но, видно, второпях нажимает не на ту кнопку на пульте связи. С четвертого раза он все-таки преуспел в этом занятии. Но к тому моменту резервную, как раз у его кресла укрепленную трубку включил адъютант.

— Сажай самолет немедленно, — уверенно распорядился он. — Внизу увидишь полосу. Там — транспортники. Два борта. Сажай как можно ближе к ним.

— Вы... Да что вы?! Что вы городите, сержант?!!! — заорал генерал. — Пилот, выполняйте мой приказ! Никаких посадок!!! Приготовиться к...

И тут пистолет, нелепо торчащий в руке Тротта, тихо пукнул. Генерала отбросило на спинку сиденья. Вывалившаяся из его руки трубка моталась по ходуном ходящему полу. Сержант, продолжая держать оружие наготове, отстегнул ремень безопасности и направился к кабине пилота. Дело это было нелегкое, и к тому моменту, когда он преодолел необходимое количество метров по выплясывающему дикий танец проходу, пилот сам, словно кукушка из древних ходиков, появился в салоне как раз вовремя: ствол пистолета уперся ему в скулу.

— На место! — заорал сержант. — Сажай машину!! Делай все, как я говорю!!!

Пятеро переглянулись.

Там — внизу, поодаль от безымянной степной речки, — и впрямь тянулась заброшенная когда-то геологами сооруженная посадочная полоса. Генеральский самолетик завис над ней и коснулся земли метрах в трехстах от двух тупорылых громадин — типовых средних военно-транспортных лайнеров. Без опознавательных знаков. Из транспортников быстро, словно горох из мешков, высыпались на землю и деловито занимали круговую оборону здоровенные молодцы в экипировке спецназа. Без гербов Республики на шевронах. Еще с десяток людей в пятнистом камуфляже торопливо выводили из чрева транспортника легкую «Мурену-80» — самую маневренную модель, принятую в разведавиации ВВС Республики Джей. От них к самолету, торопливо вздымая пыль, устремился «линкольн» возмутительно надменного вида. Оба нападавших истребителя, сделав свое дело, ушли за горизонт, оставив после себя лишь громовые раскаты двигателей, перекатывавшиеся над степью.

— Выходите побыстрее, господа, — распорядился сержант Тротт. — И не надо фокусов. Вам ничего не угрожает. Просто работать будете на другого хозяина. Того, который лучше платит. А ты, — он ткнул пилота стволом, — руки за голову — и стой как стоишь.

Он отцепил от пояса и надел на запястье пилота браслет наручника. Второй зацепил за стальной поручень аварийного трапа.

Цинь, и не думая проявлять признаки послушания, подошла к вытянувшемуся в кресле генералу и наклонилась над ним.

— Не тратьте время на старого дурня, — раздраженно окликнул ее Тротт. — Я вкатил ему парализирующий заряд. К вечеру оклемается, если кондрашка не хватит от огорчения.

Пыльная степь встретила их запахами своих странных трав, гулким клекотом гром-птиц в далекой вышине и торопливым топотом двух дюжин вооруженных людей, бегущих к только что ткнувшемуся в серую землю трапу.

— Кажется, я знаю, кто тот хозяин, который заплатил за нас с вами побольше, — задумчиво сказал Кайл, присматриваясь к человеку, энергично выбирающемуся из «линкольна».

Человеком этим был его старый знакомый. Еще один. Магнус Бокк собственной персоной, как всегда чуть старомодный и немыслимо академичный среди толпы вооруженных мордоворотов, спешил навстречу профессору Васецки с приветливо протянутой рукой. Кайл не протянул в ответ свою.

— Я же говорил, что нам с вами не обойтись друг без друга. — Бокк словно и не заметил того, что рука его повисла в воздухе, и превратил несостоявшееся рукопожатие в элегантный жест, придавая своим словам дополнительную убедительность. — Уберите вашу пушку, сержант. У нас разговор сугубо мирный, доверительный. Однако разговором мы займемся уже в пути. Поторопимся, господа. А вы, сержант, займитесь этим. — Он кивнул на генеральский самолет.

Бокк нагнулся куда-то в глубь кара и с трудом извлек оттуда объемистую дорожную сумку. Передал ее Тротту. Сержант торопливо устремился с этим грузом к трапу «скаймастера».

«Куда и что повезет он на краденой технике?» — недоуменно спросил сам себя Том, провожая его взглядом.

Пятеро один за другим молча нырнули в недра «линкольна». Он стремительно тронулся, подруливая к уже расправившей складные крылья «мурене».

— Вот уж не знал, что «Дженерал Трендс» имеет на Джее свои ВВС, — угрюмо заметил Кайл. — Да еще и не боится нападать на регулярные войска Республики.

— Отношения с Республикой у Комплекса, как вы нас называете, и без того не самые радужные, — пожал плечами Бокк. — А приз мы взяли неплохой. Да и вы не в проигрыше: лучшей защиты от богов Джея, чем та, которую может дать «Дженерал Трендс», нет и быть не может. А уж за то, что вас никто из господ исследователей и пальцем не тронет без вашего согласия, я уже не говорю. Никто не рискнет зарезать курицу, которая несет бриллиантовые яйца.

— Мы уже только что слышали эту песенку, — заметила Марика.

Машина остановилась. Угодливый десантник отворил перед гостями-пленниками дверцу. Все кругом то и дело посматривали в небо. Видно, расчетный запас безопасного времени, отмеренный для проведения операции, катастрофически подходил к концу. Том оглянулся на «скаймастер». Сержант Тротт и не думал, оказывается, отправляться в путь — он бегом возвращался от угнанного аэроплана к уже начавшим разогревать движки транспортникам. Боевики столь же сноровисто, как они высаживались всего какую-то пару минут назад, загружались в них обратно.

Снова трап, снова тесная кабина, снова ноющий звук разгоняющихся турбин. Снова ускользающая вниз и вкось равнина. А на равнине этой...

Том чуть не выдавил стекло иллюминатора, уставившись на то, что происходило там, внизу. И остальные Четверо тоже припали к своим иллюминаторам. Там, внизу, пылал костер. Пламя торопилось сожрать разлетевшиеся на добрую сотню метров обломки «скаймастера». Генеральский самолет взлетел на воздух и вспыхнул дьявольским фейерверком за те секунды, пока набирали мощность движки «мурены». А в опасной близости от этого погребального костра, поднимая тучи пыли, брали свой короткий на «воздушных подушках» разбег оба транспортника. Пиратский рейд успешно завершился. Пора было убираться восвояси.

Первым от иллюминатора оторвался Сухов. Его лицо побелело. Он повернулся и встретился взглядом с расширенными зрачками Марики.

— Не понимаю... зачем? — Она повернулась к молча застывшему в своем кресле Бокку.

Лицо вице-президента филиала «Дженерал Трендс» не выражало особого удовольствия от происшедшего. Оно кривилось в еле заметной нервной гримасе, — должно быть, исполнительный сержант Тротт поставил таймер, приведший содержимое той тяжеленной сумки в действие на слишком раннее время.

— Не понимаю, — снова, чуть запинаясь, спросила Марика. — Там же оставались двое. Живых.

— Вас волнует судьба этих двоих? — вопросом на вопрос ответил Бокк. — А судьба всех тех, кого вы угробили, из любопытства затеяв игры с богами Джея, вас не волнует? Игра только началась — давно пора понять. И ставки в ней высокие. Я-то думал, что вы уже не боитесь вида крови.

— Как это ты сказал? — Цинь повернулась к Сухову. — Ты не собираешься воевать с людьми? Со своими? А эти? — Она указала туда, где рядом с господином Бокком, словно изваяния, восседали пятеро вооруженных конвоиров. — Эти — они тоже наши?

— Шестеро, — сказал Том, мысленно уже решивший все. — С пилотом — семеро.

Лицо господина Бокка выразило беспокойство.

— Не стоит делать глупости, господа, — начал он. Но продолжить не успел. В кабину вошел Демон.

У пилота лицо было даже не белым. Иссиня-зеленым, скорее. Но в грунт «мурена» не врезалась. А если и отклонилась от курса, то незначительно.

— Его тоже убить? — спросил Демон.

— Нет, — сказал Сухов. — Этот не виноват. Пусть просто доставит нас. Куда нам теперь, Кайл?

Васецки, казалось, не слышал его. Он молчал, вцепившись в спинку кресла пилота и уставившись на летящую под крылья «мурены», сливающуюся в неразличимые полосы панораму плоскогорья.

— Вы... Этот ваш... — Пилот сглотнул слюну. — Вы разгерметизировали салон, когда... Когда дрались. Надо снижаться. Иначе... — Он кивнул на дисплей. — Давление падает.

— Снижайся, — согласился Кайл и прикрыл глаза. — Сразу, как только пройдем массив. Погоди, — повернулся он к Сухову. — Мне надо вписаться. Почувствовать Лабиринт. Это... Так не получится — на скорости. До каньона мы дотянем? — обратился он к пилоту. — До северной части? Дальше можно будет просто идти.

— На малой высоте — дотянем, — несколько отрешенно ответил тот. — Но придется сбросить скорость. И тогда самолеты сопровождения... Г-грузовики нас нагонят. Они все поймут, как только мы изменим курс.

— Об этом не думай, — приказал Сухов. — Снижайся и гони к каньону.

— Дай руку, — сказала Цинь Тому. — Тебя все-таки зацепило.

Том многое бы дал за то, чтобы иметь возможность сказать что-либо бойскаутское, вроде: «Не стоит беспокоиться о таком пустяке», но пуля из АК-800 пустяками не занимается. Поэтому он безропотно позволил Цинь распороть свой рукав и начать не очень безболезненную процедуру исцеления.

Пилот явно хотел выжить — даже в сложившемся кошмарном раскладе, когда в салоне пилотируемого аппарата появляются черти и убивают руководителя операции и его охрану. Поэтому «мурена» шла чуть ли не сбривая верхушки степных трав, вжимаясь даже в мелкие овраги и русла пересохших речушек. Автозапрос воздушной обстановки пилот вырубил к чертовой матери: в режиме радиомолчания юркая, низко идущая «мурена» могла еще довольно долго оставаться невидимкой. Прием, похоже, сработал. Обещанная погоня явно запаздывала.

Каньон вынырнул из-за близкого горизонта неожиданно. Для того чтобы не потерять его, пришлось даже заложить довольно крутой вираж. На пару секунд они зависли в неустойчивом режиме вертикальной посадки над самым краем семисотметровой пропасти и только потом грохнулись брюхом на относительно ровную, поросшую редким кустарником каменную россыпь.

— В-возьмите НЗ, — вдруг сказал пилот. — С-сухой паек. Там — под сиденьями. Д-долго придется д-драпать.

Том, не говоря ни слова, отжал рычаг аварийного люка и стал вышвыривать на щебенку пакеты с провиантом, которые Марика лихорадочно вытаскивала из контейнеров, вмонтированных под креслами экипажа.

— Как только мы отойдем на сотню метров, — приказал Кайл пилоту, — поднимай свою колымагу в воздух и гони в каком угодно направлении, только подальше отсюда.

— К ч-черту! — замотал головой тот. — Через п-пару минут здесь будут хозяева. Или ВВС. Или и те и другие. И первое, что они сделают, это расстреляют машину. Надо убираться.

— Ну, может, парень и прав, — согласился Сухов, выволакивая летчика за ворот. — Давайте, ребята, ходу отсюда, ходу. Мы — туда, а ты — в-о-о-н в том направлении, парень. И лучше тебе не оборачиваться.

Но у них уже не было времени далеко уходить от слегка покореженной при посадке «мурены» — ни на сто метров, ни даже на пятьдесят. Гул моторов уже повис над степью и над крутыми каменными стенами каньона. Пятеро запрокинули головы, выискивая в небе прилетевшие по их души валькирии на реактивной тяге. Пилот не стал останавливаться, вжав голову в плечи и не оборачиваясь, он продолжил бежать туда, куда показал ему Павел. А сам Сухов с трудом оторвал взгляд от полуденного, знойного неба и повернулся к тому, кто почти незримо стоял у него за спиной.

— Ну, — сказал он тому, — снова твой выход. Наверное, последний. Коронный. Справишься?

Демон не ответил ни слова. Он уже выполнял приказ. Из призрачного подобия человеческой фигуры становился чем-то иным. Столбом незримой, почти пыльной тьмы, закрученной невидимым смерчем. Смертью, воплощающейся в стремительно растущую в небо колонку раскаленного, пропитанного тьмой воздуха. Ветром.

— Пошли! — скомандовал Павел. — Туда — вниз. В укрытие какое-нибудь. Сейчас здесь будет жарко.

Никакого настоящего укрытия достичь они не успели, только спустились по откосу десятка на два метров в ущелье. Погоня шла на небольшой — километр, не больше — высоте, так что первый из транспортников выскочил в пространство над их головами неожиданно, как черт из коробки. И Ветер Смерти встретил его первым. Все решилось в считанные мгновения. Должно быть, Демон умел и это: заставлял детонировать боеприпас противника.

Пятерых, не успевших далеко спуститься по пологому каменному склону, взрывная волна бросила лицами в мелкий щебень. Они еще не поднялись на ноги, когда рванул, прямо над гулкой пропастью каньона, второй транспортник.

И наступила тишина.

Треск, шипение, взрывы, которые сопровождали падающие с неба, осыпавшиеся по склонам в пропасть пылающие обломки двух залпов фейерверка смерти, — не в счет. Тишина все равно царила в этом заколдованном Мире на границе пропитанной зноем степи и окутанных мраком ущелий каньона. И в тишину эту постепенно возвращались вечные звуки степи и ущелий: клекот гром-птиц в вышине и неровное всхлипывание речки далеко на дне ущелий.

Молча, отряхивая с себя каменную крошку, они спустились еще на десяток-другой метров и тут, не сговариваясь, остановились вокруг нависшего над склоном валуна.

Нигде не было и следа ушедшего своей тропинкой пилота. Может, его малой пылинкой смахнуло в пропасть, а может, все продолжал он свой бег куда-то к доставшейся ему не очень веселой судьбе.

— Как рука? — глухим, снова обретшим мальчишескую хрипотцу голосом спросила Цинь у Тома.

Тот взглядом показал, что все в порядке. Действительно, магия Джея свела почти на нет работу пули автоматического карабина.

Способности, дарованные им Джеем, были еще у них.

И с ними был Демон.

Он вернулся — стал собираться, концентрироваться из мглы, которая теперь — даже в самый ясный полдень — навсегда была с ними. Стал почти различим в своем вновь обретаемом человеческом обличье. Занял место в их круге напротив Павла.

— Ты свободен, — сказал Демону Сухов. — Совсем свободен. Теперь исчезни навсегда.

Кажется, Демон усмехнулся. Как может усмехаться мглистая тьма.

— Это не тот приказ, который я могу исполнить, хозяин, — ответил он. — Я — твоя Судьба. Судьба Воина.

— Я не буду Воином! — Павел резкими движениями освободился от тускло блестящей цепочки талисмана, протянул ее перед собой, словно предлагая исчадию Джея забрать этот Знак.

Но Демон не пошевелился, и цепочка, змейкой скользнув между пальцами Сухова, упала на выщербленную поверхность камня.

— Я не Воин Империи, и ты свободен от меня, — повторил Павел.

— Воин ты или нет... И выполняешь ты свою волю или чужую... Ты не можешь знать этого. И я не могу, хозяин. Помни, что я — это ты, а ты — это я. Навсегда, — бесцветным голосом ответила его Судьба, воплощенная в призрачный мрак.

Некоторое время они молчали. Зной струился над скалами каньона. И мгла кралась по его дну.

— Тогда просто исчезни, — устало вздохнул Павел. — Уйди. До тех пор, пока я не позову тебя.

И Демон выполнил приказ. Перестал быть с ними. Как всегда, призрачно и незримо. Словно и не было его никогда в круге у камня.

Марика тряхнула головой, отводя наваждение. Потом сняла и положила на камень рядом с талисманом Павла свой Знак. И Кайл бросил рядом свой. Том — свой. Последней сняла тусклую цепочку Цинь. Поднесла к лицу, словно пытаясь вдохнуть что-то, заключенное в древнем Знаке. Потом резким движением положила, почти бросила его в кучку, и, шагнув в сторону, отвернулась.

Как ни странно, они больше не торопились. Никуда. Словно не их искали по всей планете разведслужбы Республики, Федерации и пара неплохо оснащенных криминальных контор.

Они подобрали пакеты сухого пайка, фляги с питьевой водой из резервного бачка «мурены» и тут же у камня на краю обрыва устроили что-то вроде военного совета. Точнее, просто беспорядочный обмен мыслями, прерываемый глотками из фляг и торопливым прожевыванием кусков НЗ, напоминающих собачий корм.

— Все, — по-прежнему не глядя ни на кого, сказала Цинь. — Нам никуда не деться. Все наши разговоры тогда, ночью, — сплошная глупость. У нас ничего не остается, кроме той дорожки, по которой нас хочет увести декан.

— Я не могу отделаться от чувства, что совершаю предательство. — Том нервными, ставшими вдруг непослушными пальцами вытащил из нагрудного кармана жесткий прямоугольник жетона-идентификатора.

Два герба — Федерального директората и Управления расследований — укоризненно мерцали на его пластике. Том медленно, словно первый раз в жизни увидев этот предмет, поворачивал жетон перед глазами.

— Но... — Лицо его нервно дернулось. — Но, похоже, из этой игры нельзя выйти, не предав хоть кого-нибудь.

— Наверное, хотя бы самих себя нам не надо предавать, — тихо сказала Марика.

— Мне кажется, — Том не отводил глаз от своего идентификатора, — мне кажется, что это была бы очень плохая услуга людям — свести их с Джеем через этот коробок. Если бы... Если бы я знал кого-то, кто был бы достаточно мудр и осторожен для того, чтобы не стать самому игрушкой давно сгинувших Предтеч и все человечество не превратить в такую игрушку... Но кругом — только секретные службы да тайные академии. Комплексы и генералы.

— Те, кого называют «люди Джея», хотели обрести именно ту мудрость и ту осторожность, о которых ты говоришь, — вздохнул Кайл. — И даже, быть может, обрели ее. Только вот кажется, что за это приходится платить. Тем, что перестаешь быть человеком.

— Куда ни кинь — всюду клин, — подвел итог Сухов. — Оттуда — Древние Империи со своими нелюдскими проблемами. Отсюда — родные Комплекс со Спецакадемией, тоже еще та компания. Они свято убеждены в своей правоте. Им даже в голову не приходит, что и армиям, и промышленным комплексам так же опасно играть с Джеем в его игры, как и простым смертным. Даже еще опаснее. Одно дело, если Джей превратил в Боевую Пятерку горстку людей, случайно напоровшихся на Ларец, а другое, совсем другое, когда он затянет в игру целую систему — такую, как армия, Спецакадемия, Комплекс. Он все человечество сможет проглотить, превратить в новое воинство Сгинувших Империй. На замену им. Нет у нас другой тропинки, кроме той, которую предложил Кайл.

Том молча бросил свой жетон поверх пяти Знаков. Словно покрыл карты козырем.

— Одного я не пойму, — сказал он больше самому себе, чем другим. — Почему Джей не уничтожил нас, когда мы... решили отречься. И никого не лишил Дара. Может быть, мы продолжаем делать то... То, что он от нас хочет?

Никто не ответил ему.

Пять талисманов и черный жетон лежали сверкающей кучкой на шершавом камне, громоздящемся на краю склона срывающегося в пропасть каньона.

— Ну и куда мы пойдем отсюда? — спросила Цинь. — Пора вам поделиться с нами тем, последним, секретом людей Джея, декан.

— Мы почти на месте, — сухо сказал Кайл. — Но... Мы уйдем очень далеко. И обратного пути не будет, наверное, никогда. Это почти как с теми... Кому пришлось пройти через Порталы.

— Так ты знаешь путь к Порталу? — спросила Марика.

Чуть испуганно.

— Какой, к черту, Портал? — зло спросил Сухов не столько у Кайла, сколько у себя самого. — Какой Портал может быть здесь?

Он окинул взглядом потемневших, усталых глаз безрадостный пейзаж, простиравшийся вокруг. Печальный и грозный. Высокое небо истаивало над ними, уходя, стекало в бездонный колодец Космоса, злое эхо перекликалось само с собой в далеких распадках.

Кайл точно таким же взглядом скользил по той же предвещающей надвигающуюся беду панораме. Но видел вокруг себя он что-то свое. Уверенно, словно все уже было решено, внезапно он повернулся и молча стал спускаться по склону, будто выбирая среди нагромождения причудливо сколотых камней какую-то ему одному заметную тропинку. Остановился на мгновение, чтобы кивком головы позвать за собой остальных. И Четверо пошли за ним.

Том поймал себя на том, что невольно стремится ступать след в след за победителем Дракона, словно не по россыпям щебенки и не по робким проплешинам черно-зеленого мха приходилось шагать им, а по кочкам зыбкой, призрачной трясины невидимых топей. Он оглянулся: точно так же, как и он, след в след, ступали за ним Сухов и Марика. И только Цинь, медленно, словно нехотя пошедшая наконец за Кайлом, продолжала держаться отрешенно-независимо, словно совсем одна шла по становящемуся все круче и круче склону. Но в то же время она с удивительной точностью повторяла каждый шаг идущих впереди нее.

Маршрут их был причудлив. Словно кто-то незримый замкнул эту коротенькую цепочку вымотанных Испытанием, почерневших людей в прозрачный лабиринт, по которому они двигались к невидимой цели, делая в пути нелепые для стороннего наблюдателя повороты, остановки, возвращения. Только Кайлу было дано видеть, точнее, ощущать невидимые стены, окружившие их. Но и он время от времени останавливался, застывал, поднимая к небу лицо, похожее в это мгновение на лицо ослепшего колдуна, и прислушивался к чему-то внутри себя. Пот мелким бисером покрывал тогда его лицо, мгновенно испаряясь в сухом полуденном зное. Он и в самом деле становился незрячим в эти моменты — жутковатым слепым из древних фильмов. Слепцом, белая трость которого вдруг, не встретив привычной преграды, повисала над бездной. Тому показалось даже, что еще немного, еще вот-вот — и он увидит ее, эту белую трость. После таких остановок приходилось отступать, невольно ломая сложившийся строй, нелепо и мучительно топтаться на месте, пропуская поводыря в хвост колонны, который теперь делался ее головой, и вновь двигаться за ним — часто в совершенно неожиданном направлении. А иногда Кайл неожиданно спокойно, как ни в чем не бывало, шагал сквозь невидимую преграду, словно просто миновало время, которое он выжидал, чтобы преграда эта исчезла с его пути. Том испытывал при этом что-то вроде опасения из-за излишне смелого поступка товарища, да и Сухов в таких случаях с каким-то особым своим значением поводил тяжелой, коротко остриженной головой.

До цели они дошли неожиданно.

— Здесь, — глухо сказал Кайл.

Склон слева перешел в обрыв. В провал пропасти. Они стояли перед отвесной, сине-фиолетовой стеной. Скала справа уходила на десятки, пожалуй, на сотни метров вверх. И еще на добрую сотню тянулась вдаль над гулкой, мглистой пропастью каньона. Незримая тропа вывела их на скальную полку, которая шла вдоль скалы и сходила на нет у ее дальнего обреза. Кайл молча, со все той же завораживающей осторожностью слепца, двинулся по ней, словно тропка эта вела куда-то еще, а не в сумеречную пустоту.

«Там всегда вечер, — подумал Том, не в силах оторвать взгляда от этого зыбкого сумрака пропасти. — Даже в такой вот тающий в зное полдень».

В наступившей тишине гулкие, но странно звонкие, лишенные ритма и мелодии, своей странной жизнью живущие звуки долетали до Пятерых оттуда из мглистой бездны. Это текла по порогам дна каньона почти невидимая река. Странная, как и все здесь.

Кайл дошел до самого края скальной тропы, до того места, где она обрывалась, и вдруг исчез, словно скала поглотила его. Том, стараясь не заглядывать больше в пропасть под ногами, пошел следом. След в след. И только добравшись до того места, где только что стоял Кайл, понял, что не было никакого чуда. Не время еще было для чудес. Просто с этого — дальнего, обращенного в пропасть — торца скала, гладкая и монолитная на всем остальном своем протяжении, неожиданно расслаивалась, распадалась на вертикальные слои, страницами гигантской книги уходящие ввысь, в бездонное, безоблачное небо каньона.

Кайл исчез в просвете между двумя такими «страницами», и Том скорее ощутил, чем увидел его там, в тени, прохладной и оглушительно глубокой, после яростного света полудня, царившего снаружи.

И Четверо (Том — первым) начали все так же след в след входить, втягиваться в эту заколдованную, мерцающую тьму. Да, эта тьма мерцала, это стало заметно не сразу: только после того, как тонкий просвет неба над головами идущих по узкой щели между стенами скального лабиринта сомкнулся и стало ясно, что идут они уже не по жутковатой узкой расселине, а по пещере, уходящей в глубь каньона. Теперь вокруг них был уже зримый, воплощенный в камне, в тяжести надвигающихся стен, в стынущем, пропитанном дыханием ледяного холода воздухе лабиринт. И лабиринт этот наполняло странное мерцание. Том никак не мог понять, что было его источником. Не мог понять даже: то ли это воздух подземелья мерцает вокруг, то ли что-то в нем самом, внутри его сознания, ставшего вдруг зыбким, словно рябью подернувшегося, мерцает. И словно микроскопическими вспышками высвечивает, делает видимыми, различимыми то выбоины на поверхности тесно надвинувшейся стены, то камешки под ногами, то какую-нибудь странность, притаившуюся под низкими сводами. Том провел ладонью по глазам, тряхнул головой раз, другой. Магия не отпускала его.

Иногда они перекликались — негромко, но отчетливо, чтобы не потерять друг друга во все более круто заворачивающих переходах, в лазах, в которые время от времени приходилось нырять, а потом и в узких, изломанных в сечении колодцах, по которым приходилось спускаться, соскальзывать, срываться вниз. Все чаще и чаще. Дважды, не сговариваясь, они устраивали привалы, изредка перебрасываясь короткими, скупыми фразами. В общем-то ничего не значащими. Дожевали остатки своих сухих пайков, запивая последними глотками воды из фляг. И снова двигались дальше, и снова глухо перекликались между собой. И хотя никто не отставал и на каждый оклик следовал хотя и искаженный стенами, потолком, самим здешним воздухом, но все же узнаваемый отклик, Тома не оставляло беспокойство. И не оставляло оно никого из Пятерых до тех пор, пока странный их путь не закончился тупиком — тесной комнатой-колодцем. В ней они остановились, сгрудившись вокруг причудливой формы постамента, словно сталагмит со срубленной верхушкой, растущего из каменного пола.

Теперь Том уже хорошо понимал, что эта пещера и этот пройденный ими по заколдованному Лабиринту путь изменили их. Наделили способностью воспринимать окружающее каким-то иным, не требующим ни кванта видимого света, зрением. «Этот Лабиринт словно проецирует себя, свой образ нам прямо в сознание. Рисует себя в нашем мозгу. Или он все-таки существует — этот призрачный, трепетный свет, заполняющий заколдованное подземелье?» Он закрыл глаза и не смог понять, видит ли окружающее сквозь закрытые веки или это лишь снится, предстает его воображению в невероятно реальных, точных деталях. «Будь я проклят, если я это понимают, — подумал Том. — И будь я проклят, если мы осилим обратный путь вверх по этим чертовым колодцам. Отсюда пути нет».

— Отсюда мы уйдем, — сухо сказал Кайл. — Это — Портал. Точнее, можете считать, что это — Портал. Осталось немного.

Цинь молча положила «Джейтест» к подножию странной колонны. Словно принеся жертву.

— Что нам осталось? — безразлично и устало спросила Марика.

Она, пожалуй, устала больше любого из них, но держалась в своей обычной манере (Кайлу эта манера была хорошо знакома с давних, теперь очень давних пор), словно хорошо воспитанная девочка на затянувшейся загородной вылазке-пикнике. Только вот ноги уже почти отказывались помогать ей удерживаться стоя.

— Осталось Изменение, — ответил Кайл. Ей и всем. — Еще одно Изменение. Последнее.

Том поднял голову. Посмотрел вверх. Уходя из этого Мира, он вдруг отчаянно захотел невозможного, уже упущенного безвозвратно: он захотел хоть на призрачный, краткий миг в последний раз увидеть небо. И остальные Четверо тоже подняли лица туда, вверх. Но никакого неба над ними, конечно, не было. Не было вообще ничего. Стенки колодца, на дне которого они стояли, уходили отвесно во тьму.

Тьму подарил им на прощание Джей.

— Это не такой Портал, как те, которые нашли на Чуре. И на Прерии, — как-то особенно четко выговаривая слова, сказал Кайл. — И путь отсюда — не в те Миры. В другие.

— Да, — вдруг сказала Марика. — Отсюда... Очень странная дорога.

Она оперлась о стену и, прикрыв глаза, прислонилась щекой к холодному камню. Впервые ее Дар открыл перед ней такой странный Мир.

— Это... Это не переход, не туннель через подпространство, — продолжал объяснять Кайл. — Это скорее пересечение. Перекресток. Этот Мир... Вселенная... Она имеет не три измерения. И не четыре. Неопределенно много. Только наше сознание... Та его часть, которая работает здесь... Оно не способно — мозг так устроен, — не способно переварить информацию больше чем о трех. Если хотите, наша личность, наш мозг — это и есть отражение нашего «я», его частичка — в этой нашей тройке измерений. И тело, руководствуемое таким мозгом, не может из этой тройки вырваться. А Изменение переставит кое-какие соединения там, в том, чем мы мыслим и воспринимаем. Закроет для нас эту тройку и откроет другую. Это вообще-то можно сделать из любой точки нашего Мира. Но только можно провалиться в пустоту чужого, того, не нашего Космоса. Или в пекло его звезд. Или... А Перекрестки — они соединяют точки Миров, чем-то похожие, гомологичные. Такие места, переходы, пройдя которые можно сохранить жизнь и сознание. Не без помощи с той стороны. Они много знают об этих сопредельных Мирах. Но не о том, куда уйдем мы.

Том не спросил его почему. И никто не спросил. Пятерым было на этот раз достаточно странного. Кайл тоже не стал продолжать. Он молча положил руки на края сталагмита-постамента, и остальные Четверо тоже шагнули к этому невысокому, гладко срезанному обрубку колонны, склонились над ним. Только теперь им стало заметно, что странная, зеркально гладкая, словно бритвой отсеченная, верхняя поверхность этого каменного пня — вовсе не отполированный неведомыми силами камень, а гладь прозрачной, мерцающей, как и все здесь, жидкости. Верхушка постамента была дуплом, выбоиной, заполненной этой зыбкой сущностью. Чашей. А может быть, вовсе не жидкость — прозрачный холодный огонь наполнял ее.

— Это — тоже от Предтеч? — спросил Павел, осторожно протягивая руку к почти невидимой, странно манящей к себе поверхности магической влаги.

— Скорее от Странников, — задумчиво отозвался Кайл. — От таких, какими нам предстоит стать. Они издавна бродят здесь. Это — их Вода. Фактор Изменения.

Он набрал полные ладони призрачного огня, поднял их над чашей и взглядом дал понять остальным Четырем, что и им следует сделать это. Том и Сухов выполнили это бессловесное веление. Цинь потратила долю секунды на то, чтобы совершить короткий ритуальный жест, и тоже погрузила ладони в чашу. Подняла наполненную пригоршню к лицу. Марика помедлила немного, собираясь с духом. Она и не думала скрывать свой страх, перед тем как набрать в чашечку сложенных ладоней трепетную, почти невидимую Воду Странствий.

Невидимое пламя холодом обожгло их, волной скользнуло к сердцам, хлынуло в мозг. Оно почти мгновенно исчезало из плотно сомкнутых пригоршней — не вытекало, не просачивалось, не испарялось — впитывалось в кожу, в плоть, входило в Пятерых, становилось ими. Кайл набрал еще пригоршню заколдованной воды и плеснул себе на лицо. Потом нагнулся ко вновь наполненным ладоням и сделал несколько прерывистых, судорожных глотков.

— Это... Это обязательно пить? — чуть дрогнувшим голосом спросила Марика.

«Не обязательно», — покачал головой Кайл. Но она, как и все, сделала несколько глотков странно легкой, оставляющей во рту чуть металлический вкус жидкости.

— Теперь — ждем, — чуть хрипловатым голосом, заботливо, словно детям, принявшим микстуру, сказал Кайл.

Один за другим они стали оседать вдоль стены, расслабленно опускаться на корточки. Это была не самая удобная поза, которую можно было принять в тесной келье-колодце: колени упирались в неровное, обросшее острыми кристаллами основание постамента Чаши Изменения, спиной приходилось упираться в столь же корявые и жалящие даже сквозь плотную одежду острые, как лезвия причудливых кинжалов, выступы стены. Но все это уже не имело к делу никакого отношения. И келья, и вся та малая толика пространства и времени, которые она заключала в себе, тихо, почти незаметно плыли перед глазами Тома.

Он скосил глаза на товарищей и чуть не потерял равновесие. Металлический привкус во рту, покалывание в кончиках пальцев, ощущение странности происходящего. Все кругом оставалось самим собой, и все не так было здесь. Как это он не заметил этого прохода, уводящего прочь из жутковатого колодца — там, за спиной Цинь? А ведь он был там, был с самого начала. Всегда.

Кайл присмотрелся к лицу Тома и еле заметно кивнул ему. Потом, точно так же, внимательно и еле заметно, — Павлу, Цинь, Марике. Поднялся и, как и в самом начале пути, молчаливым кивком головы велел следовать за собой.

Перед тем как последним шагнуть в проход, Том обернулся. Янтарный Ларец стоял там — в мерцающей тьме у подножия постамента Чаши Изменения. Цинь положила ему руку на плечо.

— Пусть остается здесь, — тихо сказала она. — Тут ему самое место. На Перекрестке.

Снова вниз, вниз — вдоль неровных, тронутых черным седым мхом стен. Далее — по ступеням, сначала крутым, потом пологим. Уже не во тьму — навстречу свету, ощущаемому где-то далеко впереди. Уже не странному, зыбкому мерцанию — настоящему свету, тусклому и еще ничего никому не обещающему. Ничего, кроме себя самого — света чужого Мира в конце пути.

«Неужели мы все-таки ушли от Джея? — подумал Том. — Или это он, Джей, послал свой десант — нас — в этот новый Мир?»

Скальный лабиринт вышел в узкую расщелину, и в новом Мире первым их встретило небо — так же, как небо Джея проводило их в этот путь. Тонкий ломтик света над их головами был высок, холоден и серебрист. Незнакомый, прохладный и пронизанный влагой воздух тронул их лица. Жемчужный туман затопил расщелину, скрывая от глаз тропку, петляющую по ее дну. И они шаг за шагом стали входить в этот туман, тонуть в нем.

И там — в этой сырой, подсвеченной невидимым светилом мгле, пронизанной запахами древнего камня, дождливого леса, запахом надвигающихся холодов, — ощущение реальности начало возвращаться к прошедшим Изменение. Реальности странных трав под ногами, реальности невидимого лесного зверья, выдающего себя неслышными шагами в тумане совсем рядом, реальности теплой долины там, внизу. Долины, которая открылась перед ними, когда они спустились ниже слоя тумана и он стал для них небом — бескрайним, затянутым жемчужной рябью, простершимся над огромным, только лишь тронутым снегами надвигающейся зимы Миром. Он был огромен — этот Мир. Он был совершенен, пуст и нов.

Как чистая страница.