"Джейтест" - читать интересную книгу автора (Иванов Борис)

Глава 7 ЭКСПЕДИЦИЯ

Довольно осторожно Том и Цинь двинулись к окнам-бойницам. Замерли, созерцая жутковатый пейзаж плато, над которым медленно исчезали призрачные столбы поднятой подземным ударом пыли. Том устало провел ладонью по глазам, отступил назад и в изнеможении опустился на край низкого каменного столика, на котором тлел еще, казалось, вновь затаившийся янтарный Ларец. Цинь, ссутулившись, подозрительным взглядом окидывала неуловимо изменившийся пейзаж Поля Девяти Лун. Она не проронила ни слова.

— Уф-ф... — снова вытер набегавший на глаза пот Том. — Реакция. — Он посмотрел на мокрую ладонь. — Переволновался, как мальчишка. Что-то случилось, но что — надо понять.

— Двигаем в город, — сухо определил порядок дальнейших действий Кайл. — Вас, девушка, Джей подстерег только через три года после того, как вы сделали... м-м... свой ход. Мне не хотелось бы провести... гм... следующие годы ожидания в этом неуютном месте. — Он протянул руку Тому. — Поднимайтесь, вы и в самом деле здорово раскисли.

Том нетвердыми шагами преодолел расстояние до приоткрытых ворот храма, там остановился. Кайл теперь уже с явной тревогой смотрел на него.

— Кажется, нашему другу плохо, — тихо сказал он Цинь.

Теперь и она, беспокоясь, смотрела на Тома, которого явно «вело».

— Нет, — глухо отозвался Том, расстегивая ворот рубашки, — нет, мне хорошо. — Пальцы его скользнули по тусклой цепочке амулета. — В город... — Он с трудом поднял странный, чужой взгляд на Цинь, криво улыбнулся. — Давайте, ребята, в город. Поближе к клинике. Пока мне не стало... еще лучше. Это — не нервы уже. — Взгляд его на глазах мутнел, речь путалась.

— Он... — тихо, но уверенно произнесла Цинь. — Не трогайте его. Он должен остаться здесь. В храме. Пока...

Кайл замер, нервно сжимая и разжимая кулаки, кусая побелевшие губы. Он явно не знал, что ему предпринять. Том с трудом, по стенке, неожиданно двинулся прочь от ворот. Казалось, он полностью сосредоточился на чем-то, что подсказывало ему, как поступить дальше. Откуда-то изнутри. Так, спотыкаясь, он добрел до пустующей ниши в боковом приделе храма. Сел на теплый пыльный камень откинувшись, словно хотел занять место того, кто занимал эту нишу раньше. Выгнулся так, что затрещал позвоночник, и уперся затылком в заднюю стенку ниши.

— С-свечи... — глухо сказал он. — С-сколько свечей.

И странно: Кайлу и впрямь показалось на миг, что усталый, полусонный мрак храма наполнен колышущимся, зыбким светом тысяч матово-прозрачных язычков пламени, струящегося вверх, вверх, вверх тонкими струйками заколдованного дыма. Ему пришлось встряхнуть головой, чтобы прогнать странный морок.

На Тома жутко было смотреть: зрачки его закатились, и огромные — с яблоко, казалось, размером — фосфоресцирующие белки глаз безумными бельмами светились над страшно ввалившимися щеками и резко очертившимися высокими, угловатыми скулами. Цинь решительными шагами пересекла зал, стала над Томом и, уверенным движением надавив на веки, словно покойнику, закрыла ими жуткие глазницы.

— Небесный сон, — сказала оно коротко, словно это все объясняло. — Он не здесь сейчас.

Она привычно опустилась в ритуальную позу, скрестив ноги под собой и уставившись в пыльную пустоту. Том, словно он того и дожидался, неожиданно обмяк, осел в нише, глубоко вздохнув. Кайл тоже подошел к нему, присел рядом на корточки, пытаясь нащупать пульс. Глаза его на минуту оказались на одном уровне с черными, бездонными глазами китаянки, и озноб охватил декана.

А свечи все продолжали устремляться ввысь своим чуть коптящим пламенем — там, за опущенными веками Тома.

И он улыбнулся во сне. Его действительно не было здесь.

«Где я?» — подумал он.

Или, может быть, и не он подумал. И глаза... Точно так же — он или не он открыл их. Где-то совсем далеко от Поля Девяти Лун.

Открыл, чтобы тут же сомкнуть, спасая зрение от термоядерного пламени рассвета, встающего над слепящими ледяными зубцами гор, заливающего расплавленной магмой беспощадного утреннего света зыбкий простор Гнилого моря.

Да нет — чьи же тогда это еще могут быть глаза? И эти вот, странно грубые, чужим чем-то пахнущие руки, которые сжимают, массируют, растирают воспаленные веки?

Он отнял руки от глаз и стал с каким-то тупым изумлением рассматривать их — изрезанные давними шрамами и ссадинами огрубевшие руки белого человека.

«А чьи же еще руки ты хотел увидеть, Паша?»

«Паша. Павел. Ну да, конечно...» Он неуверенно встал на ноги. Странно это — быть самим собой и одновременно — кем-то еще. Он отступил назад, в островок ночи, который притаился в напоенном странными ароматами, зыбком от трепетного света свечей пространстве часовни. Нетвердо ступая, подошел к тяжелому камню и стал рассматривать выбитые на нем, давно знакомые ему руны — так, будто в первый раз в жизни увидел их. Потер лоб и глаза — смысл давно им расшифрованного текста вдруг стал зыбким, призрачным, начал ускользать от него. На мгновение он снова стал самим собой — Томом Роббинсом — только вот Мир вокруг него оставался другим. Чуждым и непонятным. Миром Внутренних Пространств — он только что осознал это. И одновременно с этим пониманием в него вернулся Павел Сухов — растерянный и еще так и не поверивший в то, что с ним происходит. В то, что все еще существует возможность хоть что-то изменить в его теперешнем, немыслимо странном бытии.

И он осторожно опустился на еще хранящий промозглый, ночной холод камень, стараясь прислушиваться к чему-то внутри себя — к тому, которое еле слышно подсказывало ему, что именно надо делать с собой и в своей душе. Он осторожно, чтобы не спугнуть это что-то, осмотрелся вокруг, со стороны могло показаться, что неожиданно остановившийся на горной тропинке человек боится сломать ставшую вдруг страшно хрупкой шею. Потом нагнулся, сделал несколько шагов, высматривая под ногами что-то, самому ему еще непонятное, поднял белесый, крошащийся камень и уже решительно, с неожиданно сошедшим на него вдохновением, начал царапать, вычерчивать на отвесной стене еле различимые знаки и фигуры. Это длилось секунд сорок — пятьдесят. Потом рука его дрогнула, взгляд стал мутным, бессмысленным. Он провел тыльной стороной ладони по глазам, судорожно вдохнул в себя воздух и привычным — таким привычным для Тома Роббинса — жестом прижал напряженные руки к вискам. Стиснул их сильно, еще сильнее. Потом вдруг словно поломался, обмяк. Руки его бессильно упали вдоль тела. Безмерная усталость снизошла на него с исходящих зноем небес.

Магия кончилась.

Том легко и стремительно поднялся на ноги — здесь, в храме на Поле Девяти Лун. Быстро огляделся, выкинул перед собой нервную, тонкую в запястье руку. Лихорадочно щелкнул пальцами.

— Нарисовать! — он лихорадочно повернулся к Кайлу. — Чем нарисовать?! Что-нибудь — скорее! И на чем!

Кайл лихорадочно, словно заразившись его спешкой, пошарил в своих карманах в поисках электрокарандаша. Но Цинь опередила его: бесшумным, незаметным движением она вытащила длинный и тонкий керамический «шарпрайтер», потом легко поднялась на ноги и выудила из брошенной в стороне сумки узкий желтоватый блокнот. Стремительно протянула и то и другое Тому.

Тот даже не кивнул в знак благодарности, сразу опустился на корточки и сосредоточенно короткими, судорожными движениями стал черкать на шершавом, чайного цвета листе что-то совсем непонятное. Точнее — понятное, но пока только ему одному. Нервно схватил лист тонкими вздрагивающими пальцами, но удержался от того, чтобы смять его, осторожно расправил и замер на несколько секунд, прикрыв глаза. Потом, мучительно скривившись, попытался добавить к своим наброскам еще два-три штриха, остановился, потряс головой и осторожно оттолкнул от себя лист.

Кайл уже взял себя в руки, он сидел рядом, держа наготове открытый термос с отваром. Быстро налил горячий напиток в крышку-чашечку и протянул Тому:

— На, выпей. У тебя был самый настоящий «контакт». Как его описывают классики. Это тебя подкрепит. Сейчас самое главное — не свались, не засни. В сон клонит? Нельзя. Прости, но выкладывать все, что ты... воспринял, надо прямо сейчас. Иначе стирается из памяти. Во сне — практически сразу, наяву — за час-полтора.

— Это называется... — Том снова поднял руки к вискам. — Это у вас называется Внутренние Пространства. Я только что был там. Я только что был им.

— Господи... — пробормотал Кайл. — Внутренние Пространства...

Он переглянулся с Цинь.

Том двумя руками — его слегка трясло — взял пластиковый стакан и молча стал мелкими глотками пить отвар. Кайл поправил верньер настройки регистратора, проверил микрофон.

Сначала Том по профессиональной привычке пытался сосредоточиться, чтобы как можно более точно формулировать свои мысли и впечатления, но Кайл остановил его:

— Расслабься. Как можно меньше задумывайся над тем, что говоришь. Работай на прямых ассоциациях. Просто говори сразу то, что можешь вспомнить, а когда я буду спрашивать, отвечай не задумываясь, быстро.

Через час такой работы оба они иссякли. Циньмэй не вставила почти ни одного слова, но странное чувство осталось у Тома: именно бесшумное присутствие этой угловатой, непонятной девушки давало ему какое-то понимание того, что то, что либо ему привиделось, либо на самом деле произошло с ним только что, позволило ему говорить более свободно и связно, чем если бы в храме они сидели вдвоем с умным и образованным профессором Васецки перед включенным высококачественным регистратором.

— Все. Вот, пожалуй, и все, — наконец сказал он и откинулся к прохладной стене. — А теперь скажите, что это было? Галлюцинация, гипноз или самая настоящая телепатия? Ведь если это так, то...

Кайл пригладил свою коротко стриженную шевелюру, откашлялся:

— Ну, вы сами знаете, что по части телепатии в нашем веке у науки дела обстоят не лучше, чем, скажем, в веке этак двадцатом. То есть с помощью искусственных устройств — довольно громоздких — удается осуществлять контакт «мозг — мозг». Практически это не находит применения. Но здесь, на Джее, вокруг этой проблемы царит несколько иная атмосфера. Да, мы немного говорили об этом с вами. Есть теория, согласно которой вся «аура» электромагнитных полей у нашей планеты — не такое пассивное... м-м... образование, как у других небесных тел. Даже не такое, как у планет, наделенных биосферами. Полевая картина окрестности Джея — это что-то уникальное. Самые смелые из специалистов в этой области считают, что биоэлектрическая активность любого объекта, в пределах нескольких сот километров от поверхности планеты, включена в некоторую систему. Саморегулирующуюся. Кибернетическую. И что в «ауре» Джея могут самопроизвольно формироваться некие... э-э... каналы, по которым может происходить перекачка биологической информации. То же по схеме «мозг — мозг». Но только устройство, которое этот контакт обеспечивает, не искусственное. В том смысле, что оно не изготовлено людьми. Хотя тоже очень громоздкое — весь Джей. Ваш случай — когда мы сможем о нем рассказать... Когда и если... Он хорошо ложится в эту теорию. Наряду с еще несколькими сотнями свидетельств. Но — оставим это пока в покое. Примем за данность. — Кайл устало потер лоб. — Конечно... — Он пододвинул к себе листок со спешно набросанными каракулями Тома. — Конечно, нам придется покопаться в документации по Внутренним Пространствам, чтобы вычислить, откуда Павел послал нам такую вот «весточку». Но кое-что можно сказать сразу. — Он разгладил исчерканный значками листок. — Ведь вам не приходилось никогда видеть таких текстов? Или, — тут он чуть иронически посмотрел на Тома, — в программу вашей подготовки к работе в этом Мире входит и экзопалеография?

— В тот момент... Пока я был, чувствовал себя Павлом Суховым... — Том нервно дернул плечом. — Тогда там... мне казалось, что я очень хорошо знаю эти... каракули. Разумеется, на самом деле я же не знаю даже, в каком направлении их читать — сверху вниз или задом наперед. А сейчас... Странно. — Он провел рукой по глазам. — Странно. Даже сейчас мне кажется... У меня такое чувство, что я понимаю смысл некоторых... некоторых сочетаний. Вот эти, например. Как-то особенно запомнились. Вот эти три знака — они означают... Вы только не смейтесь... Они ведь означают что-то такое, похожее на слова «Случайный Стрелок». Странные слова.

Кайл наклонив голову, глянул на него.

— Да, — подтвердил он. — Именно так и надо читать — «Случайный Стрелок».

Полуденный зной, процеженный сквозь бойницы и желтого камня стены, застывал в полутемном пространстве храма густой, словно медом насыщенной тишиной. Время здесь забывало о своем движении, норовило остановиться в задумчивости, сонной птицей повиснуть над этими тремя.

Трудно было прервать томительную паузу.

— Ну что ж. Для меня это звучит неплохим доказательством в пользу того, что это был истинный контакт. — Кайл еще раз кончиками пальцев разгладил листок. — Сухов действительно хорошо разбирается в этом виде письменности. Думаю, что лучше любого другого специалиста на Джее. Это очень редкий вид письма, который сохранился от Древних Империй. Письмена Горных храмов. Они встречаются только там, во Внутренних Пространствах. Я думаю, что он... Павел сознательно или нет таким образом точно обозначил свое местонахождение в этом лабиринте. По письменам легко вычислить храм. Если он описан в трудах экспедиций. И если Павел будет теперь держаться близ этого места или оставит там послание.

— Все гораздо проще, — вдруг прервала его Цинь. — Ты говорил про Гнилое море. Про то, что Звезда стояла над ним. Это легко вычисляется. На запад от Гнилого может быть только один храм.

— Ого, какие познания в географии тех мест. И тех храмов. — Кайл отвесил чуть ироничный, но достаточно уважительный поклон китаянке. — А ведь вы, пожалуй, действительно правы. Там может быть только один храм — Лесного народа. Одичавший сброд, конечно, ни ухом ни рылом не понимает в письменах Империй, но Бродкастер пишет, что храмовый комплекс они приспособили к своему культу и совершают в нем презабавные обряды.

— Любая школа древних боевых искусств больше смыслит в древних письменах, храмах и в этой самой географии, чем вся ваша академия, — сурово возразила ему Цинь. — Только нас интересует совершенно не то, ради чего там ошивались Бродкастер и его компания. Нас учили люди Джея...

— Не будем спорить, — миролюбиво парировал наскок на академическую науку Кайл и иронически улыбнулся. — Так или иначе, во-первых, у меня лично появилась уверенность в том, что Павел жив, и, во-вторых, его местоположение, по крайней мере, хорошо вычисляется. Хотя его и не назовешь легкодоступным. Странно... Странно, что за все эти годы он так и не смог...

— У него нет ни радиостанции, ни глайдеров высшей проходимости, — напомнила ему Цинь. — И он — пленник проклятой коробки. Не забывайте об этом.

— Вопрос состоит в том, что если мы хотим спасти Павла, то нам предстоит организовать не более не менее как вторую за целых пятнадцать лет экспедицию в те края, — сухо продолжил Кайл. — Последняя экспедиция была организована силами армии и трех министерств. И потеряла треть состава за два месяца пути. Представляю, насколько действенными будут наши ссылки на такой аргумент, как телепатический сеанс, когда мы будем выбивать средства под спасательную акцию.

— Вот этим можете не слишком тяготиться. — Том поднялся на ноги и на глазах вновь становился тем, кем был в начале своего пребывания на Джее — подтянутым и сосредоточенным сотрудником Федерального управления. — Моих полномочий еще вполне хватает на то, чтобы ОКФ поддержал нас целевым десантированием в любую точку планеты.

— Только Объединенный Космофлот и только десантированием? — задумчиво спросил Кайл. — Десантирование во Внутренние Пространства никогда еще добром не кончалось. Там еще полно древних оборонительных систем, и они, к сожалению, часто срабатывают. И успешно. Туда только по суше и по рекам можно добраться относительно безопасно. И вмешательство Космофлота на здешних политиков подействует как красная тряпка на быка. Впрочем, ради Павла я перессорился бы со всеми политиками на свете, вместе взятыми. Но главное — это, конечно, то, что из Космоса и по воздуху Внутренние Пространства практически недоступны.

Он стал собирать и укладывать в рюкзак разбросанное по храму снаряжение их мини-экспедиции. Пора было отправляться в обратный путь.

Том молча вертел в руках листок с храмовыми письменами.

— Если так... — Он задумчиво потер свой забавно приплюснутый нос — нос потомка африканских шаманов. — Если так, то возможна более сложная комбинация. Мы по своим каналам можем организовать университету грант. Целевую субсидию под этнографическую экспедицию. Нужна будет заявка, похитрее закрученная, на имя одного фонда, который наш здешний филиал хорошо контролирует, и еще — более или менее точная смета. Понятно, что таких средств, как под Бродкастера, вам... нам не дадут, но ведь столько и не потребуется.

— И не забывайте, что концерн «Линчжи» — совсем не посторонняя фигура в этой истории, — сцепив перед собой пальцы и ни на кого не глядя, добавила Цинь. — Считайте, что у нашей экспедиции уже есть один — совсем не бедный — спонсор.

Кайл задумчиво склонил голову и по-птичьи, оценивающе посмотрел на Тома, потом — на китаянку:

— Что ж. Это вариант. — Он закинул рюкзак за спину, давая понять, что пора трогаться. — Будет смета. И заявка будет. Завтра же.

Карты были расстелены по всей комнате. Фолианты экспедиционных отчетов загромоздили оба стола и секретер. На полу стояли чашки недопитого кофе и пластиковые тарелочки с остатками то ли раннего завтрака, то ли позднего ужина. На экране дисплея сменяли друг друга то данные спутниковой съемки, то таблицы промежуточных вычислений. За дисплеем колдовал Том. Цинь усердствовала над разложенным по полу арсеналом охотничьего оружия. Кайл, сверяясь по бумажке, вымерял расстояния то по одной, то по другой из карт. Старший Васецки, появившись в дверях, не сразу смог привлечь к себе его внимание.

— Вас уже давно ждет человек, — сообщил он, после того как минуты две настойчивого покашливания наконец достигли своей цели.

Кайл ответил ему недоуменным взглядом.

— Он сидит там по крайней мере с утра, — объяснил ему отец. — Но мне сдается, что он пришел еще ночью.

— И что он говорит? — почесав в затылке, спросил Том. — Почему вы решили, что он — именно к нам?

Старик пожал плечами:

— Он, конечно, темнит, как это у них — паломников — водится. Но выразился, в общем, в том духе, что людям, которые собрались путешествовать по Внутренним Пространствам, без проводника, наверное, не обойтись.

— Дьявол побери! — с чувством произнес Кайл. — Я в полнейшем восторге от нашего уровня секретности! В полнейшем! Мы тут чудовищно корячимся, выдумываем всякие псевдопричины и квазиобъяснения для покупки лишнего метра буксировочного троса, мы засекретили нашу почту, наши переговоры, мы врем и притворяемся на каждом шагу! А тем временем бродячие шаромыжники по всем дорогам и перекресткам живейшим образом обсуждают проблемы, которые могут перед нами возникнуть в экспедиции во Внутренние Пространства! И рассказы об этой экспедиции передаются по всему Джею из уст в уста!

Он грохнулся в кресло и с досадой хлопнул себя по коленям. Цинь подняла на него затуманенный отрешенными размышлениями взгляд, оторвав его от разложенных перед ней на полу жутковатых железяк:

— Напрасно вы так, профессор. — Она энергично потерла свой маленький нос. — Это может быть не простой бродяга. И даже — не просто пилигрим.

— Ты думаешь? — откликнулся из-за терминала Том. — Знаешь, я, пожалуй, спущусь — позову его.

— Погоди! — Цинь быстрым движением набросила на заваленный бумагами стол снятую с него скатерть. — И уберите с экранов все это.

— Разумно, — согласился Том, выставил на своем дисплее скринсейвер с динозаврами, озабоченно бродящими по девонскому лесу, и убыл за настаивавшим на аудиенции чудаком.

Проситель не заставил себя ждать. Он уже стоял прямо за дверью, неведомо как пройдя в дом. Мало того — прямо к месту дислокации штаба тайной экспедиции. Чуть не наткнувшись на него, Том только и смог, чуть посторонившись, вежливым жестом предложить гостю войти.

Кайл поднял глаза на вошедшего и вздрогнул: на миг ему почудилось, что в комнату шагнул старый Квинт. Он потряс головой: да нет, Господи, почему он так решил... Совсем не был похож на Квинта этот человек, скромно замерший в углу. Острый взгляд очень живых глаз незнакомца из-под словно пеплом подернутых бровей прожекторным лучом скользнул по лицам собравшейся вокруг наскоро прикрытого от любопытных глаз стола четверки и снова спрятался под тяжелые, нервные веки. Кайл жестом пригласил гостя присесть на свободный стул, и тот уселся на сей скромный предмет меблировки с видом патриарха в изгнании. Стремления первым начать разговор он никоим образом не выражал. Том, с досадой осознав, что кому-то все-таки придется взять инициативу, откашлялся и осведомился:

— Насколько я понял, вы хотели бы предложить нам свои услуги в качестве... м-м... проводника?

Гость только не спеша наклонил голову, что при желании можно было расценить как знак согласия. Том решил придерживаться этой версии и продолжил:

— В таком случае позвольте узнать, каким образом вам стало известно о том, что мы... м-м... намерены предпринять поход во Внутренние Пространства?

Посетитель повернул голову в его сторону, но отвечать на вопрос по существу даже и не подумал, а парировал его своим вопросом:

— А разве вы не собираетесь предпринимать такой... поход?

— Собираемся, — признал Том нехотя. — Но согласитесь: Внутренние Пространства велики, вы уверены, что сможете быть нам полезны именно там, куда?.. Кстати, нам не мешает представиться, если уж речь пошла о деловом сотрудничестве.

— Вас я достаточно хорошо знаю, — вежливо, но сухо ответил гость. — Так что представляться не стоит. А в нашем... кругу имена не приняты. Люди Джея знают друг друга по делам, а не по именам. Мое дело — быть проводником. Так что для вас я просто Проводник. Если вам нужна рекомендация, то вот она.

Он протянул перед собой сухую, темную ладонь, и на ней блеснул скупым, мерцающим блеском незамысловатой работы бронзовый перстень — тяжелый и грубоватый на вид. Кайлу доводилось много раз видеть этот оберег в другие времена и при других обстоятельствах. Он молча кивнул, взял кольцо и надел его на безымянный палец левой руки, как бы принимая правила игры.

— Я достаточно хорошо знаю места, в которых находится ваш друг, — спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, уведомил его странный гость. — Во всяком случае, немного лучше, чем те, кто монтировал ту карту, которая находится в памяти ваших компьютеров.

Он сопроводил эти слова движением головы в сторону слепо мерцающих экранными заставками дисплеев, словно показывая, что насквозь видит нутро этих красивых коробок.

— И какое же... э-э... вознаграждение рассчитываете вы получить за те услуги, которые вы нам предлагаете? — осторожно, но настойчиво спросил Кайл.

— Ну что же... — Посетитель смолк на несколько секунд, переводя взгляд с одного на другого. — Я попрошу вас о малом. И в то же время о чем-то весьма важном. Будет достаточно того, что мы поможем друг другу добраться до цели похода. Она у нас одна — у вас и у меня. В первом, как говорится, приближении. И у нас есть чем друг другу помочь: у вас — техника, стволы, поддержка с Большой земли, провиант, наконец. У меня — Знание.

Кайл скептически пожевал губами, переваривая двусмысленный ответ гостя:

— Так что? Мы должны понимать, что вы готовы помогать нам, так сказать, за харч?

Тень улыбки тронула самые уголки губ незваного Проводника.

— Вы еще не представляете себе... — все так же чуть отрешенно, без тени выражения, словно желая успокоить Кайла, ответил он. — Вы еще не представляете себе, какую сложную, невероятно тяжелую цель поставили перед собой. Достаточной наградой и для вас, и для меня будет, если мы освободим вашего друга и вернемся из странствия живыми. А та плата, на которую я рассчитываю... Если цель экспедиции будет достигнута, то я ее получу — свою истинную плату. Вы просто не сможете достичь своей цели, не воздав мне этой платы.

— Черт возьми! — вдруг резко, не вставая с места, подключилась к разговору Цинь. — Черт возьми! Это смахивает на шантаж. Ты хочешь сказать: «Пошли со мной в лес, а как заберемся поглубже, тогда и поговорим о цене!» Или я неправильно поняла тебя, Проводник?

Улыбка гостя обозначилась более заметно, резко, и была она не столько иронической, как до этого, сколько какой-то понимающей, хищной.

Промелькнуло что-то между этими двумя. Том готов был в этом поклясться. Так же как и в том, что, без сомнения, они, эти двое, никогда раньше не знали друг друга.

— Боюсь, что исходя из соотношения сил, — все тем же бесцветным тоном ответил Проводник, — скорее это вы сможете диктовать мне свои условия там, в Темных долинах, а не я вам.

— Как сказать, — покачал головой Кайл. — Как сказать. Вы не собираетесь диктовать нам свои условия. В таком случае не понимаю главного. Я не понимаю, что движет вами?

— Месть!

Теперь Проводник стоял выпрямившись и смотрел пристальным, неприязненным взглядом вовсе не на Кайла, а в такие же неприязненно и пристально суженные зрачки Цинь.

— Мною движет месть! — повторил он.

Глайдер сдох после второго броска через Кипящие топи. Захлебывающийся отчаянным кашлем движок с трудом дотянул отяжелевшую тушу машины до песчаной безжизненной отмели. Отмель эта, переходя в широкую неприветливую полосу берега, отсекала жутковатые, прячущиеся в зыбкой мгле ядовитых испарений топи от тянущегося к предгорьям причудливого, но безобидного на вид мелколесья.

Лес даже привлекал к себе, манил своей насквозь пронизанной низким осенним солнцем, отрешенной, кружевной глубиной. И уставшим от бесконечного пути по зачумленным просторам Горных топей путникам оставались невидимы те мириады опасностей, которые стерегли их там — в изумрудном забытьи, в зыбкой сети бликов и полутеней. Ни один из тех шедевров мимикрии, внимательно присматривающийся к незваным гостям из этой мерцающей мглы, не спешил обнаружить свое присутствие и свое напряженное внимание — ни движением, ни звуком. Полная шорохов тишина сменила оглушительный, захлебывающийся сип движка и воцарилась в осенней вселенной Внутренних Пространств. Где-то за лесом в этой тишине несла свои воды к океану Большая река. Она брала начало где-то совсем недалеко, словно рождаясь из ничего — из ожерелий, питаемых тающими ледниками таких близких здесь вершин Большой Стены, из стылой жижи Горных топей, из мириад ручьев, ручейков и ручьишек, сочащихся, кажется, из-под каждого камня здесь, на плато. Отсюда путь лежал вниз по течению — через террасы Горных храмов, в обход Гнилого моря на равнину, к подножью лежащих по ту сторону Внутренних Пространств Предельных хребтов. Вниз, все время вниз по течению...

Спрыгнув на гнилой песок, Кайл напряженным взглядом шарил по кромке зарослей, пытаясь упредить хищное движение, в любой момент готовое зародиться в их зыбкой глубине. За две недели пути по этому пропитанному злой смертью миру он уже успел познать цену осенней идиллии. Два глубоких шрама, тянущиеся под слоем репарирующего биогеля вдоль левого предплечья, постоянно напоминали ему уже ставшей привычной болью о необходимости постоянной, не ослабевающей ни на миг бдительности.

Второй глайдер — слава богу, исправный — приткнулся рядом со своим охромевшим собратом, и выбравшиеся из него водитель и Цинь принялись разгружать багажный контейнер. Хотя Кайл и прикрывал их, не выпуская из рук снятый с предохранителя бластер, спиной к Лесу они старались не поворачиваться. Цинь отвлекалась от дела только для того, чтобы время от времени с досадой встряхивать левую кисть — ее механические часы (электронные во Внутренних Пространствах носить было небезопасно) безнадежно вышли из строя после какого-то из случайных ударов, случившихся в пути, и это ее невероятно злило. Один только Проводник не проявлял видимых признаков тревоги. Он как-то сам по себе вылез из глайдера и, не торопясь, словно просто разминая ноги, отошел на несколько шагов в сторону Леса. Только взгляд его, которым он окинул место будущей ночевки, был необычным — взглядом хирурга, примеряющегося сделать точный и аккуратный разрез по живому.

— Палатки разобьем там — ниже, на полпути к реке, — определил он, поворачиваясь к Кайлу. — Пусть водители выставят электроограждение и утром уходят. Дальше все по плану: делают крюк по Большой земле и к последней декаде месяца через перевал Кертиса проходят Предельные хребты. Выходят на равнину и разбивают лагерь встречи — на условленных координатах. Там и ждут нас. А мы на берегу оборудуем площадку под сборку плотов. Нам все время предстоит двигаться вниз по течению. Сегодня-завтра надо проверить все. Здесь относительно безопасные места. Дальше таких уже не будет. Начинать надо сразу — ждать нечего: осень идет.

И небо, наливающееся уже в полдень сизым, стылым мраком близких пасмурных дней, подтвердило его слова порывом неожиданно холодного, пронизывающего ветра.

— Дед опять вытащил свою стекляшку.

Том незаметно кивнул Кайлу в направлении Леса. Кайл, стараясь не привлекать внимания, не приподнимаясь с корточек, оторвался от непослушного шарнира и осмотрелся по сторонам.

Все четверо водил сгрудились вокруг «сдохшего» глайдера и, похоже, взялись за него всерьез. Ограждение они соорудили на славу, но палатки разворачивать не стали, решив, очевидно, ночевать в кабинах. Кайл, Цинь и Том с помощью трех поселенцев монтировали и спускали на воду сборные, как у Первопроходцев, плоты. Поселенцы честно отрабатывали выплаченные им при найме деньги, а заодно и старались поскорее спровадить нанимателей вниз по реке, чтобы самим не застревать надолго здесь, в настоящих Внутренних Пространствах.

«Похоже, что до наступления темноты плоты будут собраны, поставлены на воду и загружены», — прикинул Кайл и выпрямился, разыскивая глазами Проводника. Ему трудовой распорядок экспедиции был не закон. Он гулял сам по себе. Не спеша дошел до опушки Леса и там остановился у отбившейся от общего массива рощицы «Сосны Казановского». Почти слился с ней в наступавших сумерках. Склонился над своим зеркальцем. То ли колдовал, то ли высматривал, вычислял что-то по начавшим появляться в светлом еще, обманчиво чистом небе звездам и уже начавшим свой факельный бег Быстрым лунам.

Том давно обратил внимание Кайла на эту странную привычку старика: играя с причудливым, в тяжелое каменное полушарие вправленным зеркальцем, подсматривать за окружающим: то за горизонтом, то за дорогой, что осталась за спиной. Теперь — за небом.

Кайл обменялся взглядом с Цинь и Томом, положил инструмент на траву, поднялся и осторожно пошел к старику. Тот, похоже, ждал именно этого. Ни словом, ни жестом не показав, что заметил Васецки, он выдержал довольно долгую паузу, а затем глуховатым, спокойным голосом произнес в пространство перед собой:

— Пришла пора поговорить.

— Давно пора, — отреагировал Кайл, — нам не хватает ясности в... м-м-м... отношениях. А когда нет ясности, нет и доверия.

Они помолчали немного.

— Мне показалось, — продолжил Кайл, — мне показалось, что сегодня ты чем-то встревожен.

— Тебе не показалось, — чуть заметно покачал головой Проводник. — Только я не встревожен. Я — испуган. Сильно испуган. Я не ожидал, что Стрелок так быстро обнаружит нас.

Слово было сказано. И слово это было «Стрелок».

Кайл терпеливо ждал, пока Проводник объяснит свои слова.

Пауза затянулась. Старика, кажется, действительно отвлекло что-то там — в закатных небесах, отраженных в странной глубине зеркала.

— Я... все мы слишком мало знаем о Стрелке, — наконец подтолкнул разговор Кайл. — Вы прочитали о нем там, в том тексте, который я вам показывал в Вестуиче? Случайный Стрелок?

Проводник не торопился с ответом.

— Птицы... — задумчиво обронил он. — Птицы. Вы видите — вот одна такая... светлая. Очень высоко. Не стоит задирать голову. Смотрите сюда.

Кайл опустил глаза на почти утонувшее в сухих ладонях Проводника темное, глубокое озерцо, вгляделся в удивительно ясное отражение небес в древнем стекле. Странно, но крохотная, злым металлическим блеском посверкивающая в невероятной высоте крупица плоти была гораздо более отчетлива в опрокинутой бездне отраженного неба, чем в светлых столбах восходящих потоков воздуха, открывавшихся прямому, устремленному вверх взгляду. Так, говорят, яснее бывают видны звезды со дна глубокого колодца.

— Она кружит над нами немного в стороне, — сухо прокомментировал Проводник то, что разглядывал в его зеркале Кайл. — «Око Божье» — эта порода сохранилась со времен Древних Войн. Есть изображения в храмах, если вас это интересует. Их разводят и воспитывают в тайных монастырях. Эта — птица Стрелка. Их у него много. Через час-полтора уйдет к болотам, а на его место прилетит другая. Они меняются над нами с полудня — птицы Стрелка. Так что не только мы знаем кое-что о Стрелке, теперь и он кое-что знает о нас. Но мы о нем — пока больше. Я тебе... вам расскажу то, что знаю о нем. Но пока нам надо поторопиться. Чтобы уйти отсюда ночью на плотах. Нам придется передвигаться только ночью, до крайней мере ближайшие несколько суток. И главное... — Он коснулся регистратора, притороченного к поясу Тома. — Выключите электронику. Всю, кроме самой необходимой. Оставьте здесь. Это все притягивает нечисть Джея. Оставьте только дозиметры. И аппаратуру пассивной навигации. И ни в коем случае не выходите в эфир.

— Вы думаете, — Кайл с тревогой посмотрел на него, — что нам удастся это? Птицы... Птицы помогают ему днем? А ночью? Ведь кто-то, наверное, помогает ему и по ночам?

Проводник чуть улыбнулся мрачноватой какой-то улыбкой. Покачал головой, пряча тяжелое полушарие в складки одежды:

— Стрелок — это порождение Полуденных Демонов. И демоны мрака не друзья ему. Но и нам они не друзья. Просто Стрелок — это главная опасность для вашего друга. Теперь и для нас. Так и должно было быть. Постарайтесь успеть хоть немного выспаться до наступления темноты.

Оказалось, что река ночью гораздо больше, чем днем. Ночью она была целым миром, спрятанным во мраке зарослей прибрежного тростника, растекшимся тысячами протоков, плесов, заводей, шепчущим ночными шорохами, плесками и стонущим голосами ночных тварей. Миром жутковатым и предельно чужим.

Огня не разводили — Кайл контролировал движение сцепки из двух плотов по еле заметному в темноте экранчику небольшого гидролокатора и по показаниям сонара. На руле сменяли друг друга Цинь и Том. В трудных местах к рулю становился Проводник. Хотя небо было прочно затянуто невидимым покровом ночных облаков, они старались идти в тени берегов, не выходя на слабо светящуюся середину потока. Они ни на минуту не ослабляли внимания, но время от времени им все-таки удавалось перекинуться парой слов. Неторопливый и в то же время напряженный, скачущий с темы на тему разговор проносился над тяжелой, тихой водой.

— Кто такой этот Случайный Стрелок? — спросил Кайл, потирая глаза, уставшие от пристального наблюдения слабо мерцающих экранов укрепленных перед ним приборов. — Отчего такое имя? Откуда он взялся? Как захватил власть над Тремя Народами? Зачем ему сдался Павел?

Проводник чуть вздернул плечи и стал похож на нахохлившуюся ночную птицу:

— Он пришел с побережья. Точно так же, как и вы. И точно так же он простой смертный, как вы. По крайней мере, родился простым смертным. Только вы еще только начали свою партию с Джеем, а он свою уже сыграл. И о вас я знаю все, что хочу знать, а о нем никто не знает ничего.

На некоторое время воцарилась тишина. И легкий плеск реки.

— И он... Он выиграл у Джея? — тихо спросила Цинь.

— «Цель Испытания — не выигрыш, а Превращение», — спокойно процитировал Проводник слова, которых никто ему не говорил раньше.

Никто из тех, кто обменивался сейчас короткими, вполголоса фразами на плоту.

— Он участвовал в Испытании? И Джей его... превратил? — снова спросила Цинь.

— Да. — Проводник опустил руку с борта и чуть коснулся поверхности воды. — Превратил. Сделал тем, кто был нужен Джею. А Трем Народам просто не повезло. Он оказался слишком хитрым и слишком жестоким. Ко всем вокруг себя и к себе самому. Он прервал Испытание и сломал свой Жребий.

— Жребий? — Кайл недоуменно посмотрел на Проводника. — Вы имеете в виду — Судьбу?

Тихо, но звонко всхлипнула вода за бортом — словно в ответ на улыбку Проводника, еле угадывающуюся в темноте.

— Не совсем так. Джей дарит тем, кого бросает в Испытание, Жребий. Они бывают разными. У вас это — Ларец. А у Стрелка был Посох. Посох, который дал ему власть над Тремя Народами и умение становиться Демоном. А когда он этот Посох сломал, Джей отнял у него душу. Оставил власть, оставил колдовское умение, но душу отнял. Сейчас власть Стрелка простерлась и над вашим другом. Я не знаю почему. Но есть поверие. Оно — от тех рун на стенах горных храмов. Тот, кто победит Стрелка, тот вернет ему душу. Но он останется Демоном.

— Гос-с-споди... — негромко воскликнул Кайл. — Слепые... Мы — слепые. И судьба наша — шагать по граблям! Правильно говорила Марика. Какого черта вы молчали про Посох все это время?

— О чем это вы? — Цинь вскинула на него удивленный взгляд.

— О тексте! О надписи, которую хотел передать нам Павел тогда — при контакте. Она про Посох! Про Проклятие Посоха, черт меня побери!!! Я — дурак, подумал тогда, что все это, весь этот текст, только для того, чтобы мы узнали храм, определили место. А когда вы, — он кивнул на Проводника, — сегодня заговорили про Стрелка... Про Случайного Стрелка... Так меня как громом поразило! А теперь — еще и Посох!

Кайл подтянул к себе один из сваленных под брезентом рюкзаков и, порывшись в нем, извлек пластиковый здоровенный пенал — типа тех, редко встречающихся в повседневной жизни штуковин, в которых иногда таскают с места на место свернутые в трубку распечатки карт, чертежей и тому подобного, почему-либо не отсканированных, не загнанных в память компьютера, а потому не подходящих для передачи на расстояние ни одним из нормальных, человеческих способов. Кайл, подсвечивая себе фонариком, принялся разворачивать на коленях содержимое пенала. В пенале, как и положено, свернутыми в трубку лежали оттиски текстов со стен Горного храма.

— Это — копии кое-каких материалов экспедиции Бродкастера. Вот этот лист — это именно тот текст, который хотел закинуть нам Павел. Он... По всей видимости, контакт был для него полной неожиданностью. Он не до конца понимал, что происходит, и сделал первое, что пришло в голову. Он, должно быть, придавал ему очень большое значение — считал ключом к своему освобождению.

— Я до сих пор ломаю голову, — вздохнул Том, осторожно разглаживая лист. — Почему, черт возьми, он не стал писать перевод, а начал царапать на стене древние руны?

— Это... — Кайл запнулся. — Понимаешь, это — профессиональное. Мы — специалисты по текстам Сгинувших Империй — всегда держим в уме, что каждый смысловой блок таких вот текстов имеет в среднем этак с дюжину трактовок, и просто не можем себе позволить держать в уме один какой-то вариант. Это, простите, очень уж по-ученически. И когда надо что-то из... гм... из этой области быстро вспомнить, воспроизвести, а Павел, наверное, вспоминал именно так — лихорадочно быстро и тут же хотел записать, но было нечем... Так вот тогда чисто автоматически память выдает не перевод, а оригинал. Пусть даже нашими условными сокращениями записанный, но оригинал. Но это детали. — Он энергично отмахнулся от готового задать следующий вопрос Тома. — Главное в том, что я — болван, все это время занимался географической привязкой текста к храму, храма — к местности, местности — к маршруту и не задумался над самим смыслом этого текста. Впрочем, мне тогда ничего не говорили слова «Случайный Стрелок». И мне ничего не было известно о роли Посоха. У тебя, честно говоря, на редкость неудобная манера выдавать информацию, — повернулся он к Проводнику. — От случая к случаю, по чайной ложке.

— Ну, вы тоже не стремились рассказать мне все до конца о затеянной вами прогулке по Внутренним Пространствам, — кротко возразил тот. — Кроме того, ты знаешь, люди Леса говорят только то, что необходимо знать перед тем, как сделать следующий шаг. Лишние знания вредят.

— Что ж... Пожалуй, я основательно подзабыл уроки старого Квинта, — вздохнул Кайл. — Но теперь-то уж пора тебе до конца изложить нам всю эту историю. Рассказать все про Случайного Стрелка.

— Ты хотел показать нам Письмена. — Проводник коснулся развернутой перед Кайлом прорисовки. — Я уже видел их. Но прочитал по-своему. Что увидел в них ты?

Кайл тряхнул головой, отгоняя какую-то ненужную мысль. Расправил испещренный знаками лист:

— Так вот — теперь читаем. Начало текста повреждено. Потом идет: «Нет страшнее ошибки, чем уклониться от пути, что даст тебе Опора». Это я сначала так перевел — «Опора», — чуть сбивчиво, возражая сам себе, стал читать Кайл. — Правильнее — «Посох». Именно — «Посох»! «Предавший Путь лишится знания своего Истинного Имени и обретет бремя власти. Предавший Путь будет просить о милости. Просящий милости милость не получит. Пришлый царь...» — это не обязательно царь, это я для быстроты перевода, — «пришлый царь не принесет свободы. Пришлый раб не принесет свободы». «Раб» тут — скорее «пленник». Ну да ладно. «Свободу даст объединение»... слияние, может быть. В общем, эта группа знаков означает объединение нескольких сущностей в одну. Так вот. — Кайл почесал в затылке. — «Свободу принесет объединение, слияние сути Оступившегося и раба, Назвавшего Истинное Имя». Дальше очень темный текст идет. «Наказанием Оступившегося станет обращение Темной стороной сути Назвавшего Имя. Истинное Имя даст Оступившемуся свободу от власти, но не даст свободы от Изменения. Просящие Оступившегося дадут ему власть над собой. Если...» Дальше — опять текст — ни к черту. Нда...

— Тут нет слов «Случайный Стрелок», — удивленно заметил Том.

— Правильно: в зарисовках Бродкастера этих знаков нет. Они есть здесь.

Кайл бережно вытянул из кипы рисунков узкую желтоватую страницу, исчерканную «шарпрайтером».

— Сравните. Абсолютно тот же... э-э... фрагмент. Только знаки заменены — здесь и здесь. Не «Оступившийся», а «Случайный Стрелок».

— Вы уверены? — Голос Тома прозвучал неожиданно напряженно и резко. — Это Сухов написал «Случайный Стрелок»? И власть у него отнимет тот, кто назовет ему его настоящее имя?

Кайл потер лоб:

— В общем, должно быть, это верная трактовка. Но только... Речь идет о некоем рабе. Тот, кто назовет Случайному Стрелку его истинное имя, должен быть его рабом. Он лишит Стрелка власти и — не знаю как — сделает его частью своей сущности. Понимать это можно по-разному

— Но можно понять так, что тот, кто узнает Истинное Имя Оступившегося, должен сначала стать его рабом, а потом, назвав его этому своему повелителю, лишит его власти и... И с ними обоими произойдет какая-то чертовщина. Так? — каким-то очень уж напряженным голосом спросил Том.

— Почему же? — тихо и чуть задумчиво сказал Проводник. Он словно решал в уме какую-то головоломку. — Все проще. Достаточно, чтобы тот, кто это Истинное Имя знает, сообщил его пленнику Оступившегося. И по-моему, вы знаете, кто его пленник.

— Так, — решительно сказал Кайл. — Теперь давайте все с самого начала. О Стрелке, о пленнике и о мести. Ведь ты ведешь нас, чтобы осуществить месть, так ведь?

— Да, это так. — Проводник выпрямился, уперся напряженными руками в колени и устремил взгляд в темноту. — Мною движет месть. Месть за судьбу Трех Народов Леса. За моих братьев. За моих учеников.

— Я-то думал, — с недоумением заметил Том, что люди Джея — все как один непротивленцы. Обычно их так характеризуют.

— Я — не человек Джея, — сухо возразил Проводник. — Не путайте Лесные народы и Учителей. Учителей — таких, как тот, кого ты зовешь Квинт, — немного, и они... Они бродят между Мирами. Джей для них — только одна из сцен, на которой они разыгрывают представление. Мистерию, одним им понятную. Они могут себе позволить такую роскошь — забвение зла. А нас — людей Леса — тьма-тьмущая. Поэтому Квинт и послал меня к вам. Его сейчас нет... здесь. И он не хочет участвовать в таком деле, в котором вам, может быть, придется пролить кровь других людей. Пленников Стрелка.

— Черт возьми! Мы вовсе не предполагали устраивать карательную экспедицию, — с досадой прервал его Кайл.

— Однако неплохо вооружились для самозащиты. Ведь не в мегароботов собираетесь вы стрелять из обычных армейских бластеров?

— Мне приходилось стрелять уже дважды. В древесного осьминога. И в ту тварь, которая... — Кайл осторожно прикоснулся к левому предплечью.

И отметил про себя, что Цинь, которая в тот раз оказывала ему помощь и по-своему как-то поколдовала над плечом, сделала это на редкость умело — боль почти ушла из раненой руки.

— А еще нам придется, быть может, попадать в засады. Я уже сказал, кто будет устраивать их. И если вы не готовы стрелять в живых людей... Ну, скажем, в людей, которые совсем недавно были живыми... Тогда вам лучше сразу повернуть назад. Над нашим походом тяготеет Пророчество. Вы говорите, хотите знать его историю. Вот она. Она начинается с Пророчества Посоха. Оно — древнее. Всего в него входит девять Письмен в шести храмах. То, что у тебя, — последнее, девятое.

— Да. Я с этим материалом знаком, — согласился Кайл. — Пока вычислял нужный храм, воскресил кое-что в памяти. Почти хрестоматийные тексты. Многие были известны еще до походов Бродкастера. Только вот насчет их нумерации... Тут у нас есть расхождения. И мне не приходило в голову, что у вас это называется Пророчеством. Это... Это — своего рода программа подготовки Воина-одиночки. Рыцаря-смертника Империи Зу. И тем более я не сообразил, что это — Пророчество Посоха. Вот вам пример того, как влияет предвзятость при переводе. Всюду в комментариях — «опора», «жезл». Хотя теперь вспоминаю: сам Бродкастер писал именно про Посох. Но его не считают авторитетным толкователем текстов.

— Жезл... — как-то рассеянно повторил Том.

Какое-то воспоминание серым зверьком бесшумно пробежало в далеком и темном углу его мозга и тут же нырнуло во мрак подсознательного, оставив после себя лишь тень тревоги.

Река напоминала о себе редкими и гулкими всплесками. И ночные твари перекликались в Лесу. Небо нежданно-негаданно очистилось от облачной мглы. И звезды высоко над головами путников горели теперь ярко. Они были уже осенними — непривычно яркими и далекими, чуть подрагивающими, эти огни далеких и безразличных к мирской суете Миров. И, как всегда торопливо, словно опаздывая на какое-то важное дело, в небо начали взбираться Малые луны.

— Это — правила Испытания, — сухо определил Проводник. — Одного из Испытаний. Их много. Одно — Испытание Ларца — досталось вам. Оно, пожалуй, труднейшее. О нем мало что известно. Даже Квинт не мог многого мне рассказать. Он сейчас ищет знатоков Письмен. Но они почти все ушли в другие Миры.

— Хм... Это значит — умерли? — бестактно попробовал уточнить Том.

— Нет. — Проводник снова коснулся скользящих вдоль борта темных вод, словно исполнив обряд-оберег. — Знание Испытаний — большое искушение. Для того чтобы познать Испытание до конца, надо встретить Жребий. Вещь. Предмет. Такой, как Посох. Такой, как ваш Ларец. Это — огромная редкость. Мало кто из тех, встретив такую Вещь, избежал искушения. И почти всем им пришлось уйти в Миры Темных Битв. Не спрашивайте меня о том, что это за Миры. Спросите Квинта. Только Бродящие по Мирам знают что-то об этом. И то немного.

Том почувствовал, что тема эта явно уводит их в сторону от сути дела и к тому же явно не по зубам ему.

— Так что же — значит, Стрелку на роду было написано взять в плен Павла Сухова, а нам — отправиться на его освобождение? — постарался он вернуть разговор на более понятную тропинку.

— Нет. — Проводник улыбнулся еле заметной в отраженном свете реки улыбкой. — Кайл прав: это скорее программа. Там ничего не говорится, что будет на самом деле, а о том, что надо и чего не надо делать решившемуся на Испытание. О самом Посохе ходили только легенды. Рассказывают, что еще во времена Катаклизма Посох был увезен с Джея. Он долго переходил из рук в руки. Ходил чуть ли не по всему Обитаемому Космосу. Со всем этим связано много всяких историй. Потом он попал в руки того, кто стал Случайным Стрелком. Никто не знает, кем он был — там. Говорят, он специально скрывался. Уничтожил все свои следы. Этот человек был помешан на магии Сгинувших Империй. И когда завладел Посохом — прилетел сюда, на Джей. От кого-то он скрывался. Сменил много имен. Несколько лет жил, как вы говорите, на Большой земле. На побережье. Собрал большую коллекцию реликвий. Потом нанял проводников сюда, во Внутренние Пространства. Всего их было шестеро тогда. Тогда он и принял теперешнее имя — Стрелок. Он действительно хорошо умел стрелять. Был снайпером. Стрелок и пятеро проводников. Среди них — два моих брата. Он обошел все горные храмы и в одном из них начал Испытание. Перед этим люди Джея пытались его остановить. Пророчество Посоха предвещает много бед всем живущим. Поэтому ему хотели помешать. Особенно — Хозяин Пещеры Царств. Но остановить Стрелка не удалось. Он убил всех своих проводников. Они слишком много знали о нем. Тогда я был послушником в ските — и ушел оттуда. Тот, кто идет дорогой мести, никогда не станет человеком Джея. Но мне не удалось отомстить Стрелку. Он стал на путь Испытания и сделался слишком сильным. Неуязвимым. И Пророчество начало сбываться. Одна за другой пришли обещанные беды. Разразилась война между Тремя Народами. И подземные твари вышли на свет. И люди начали превращаться. В разные сущности.

— Мне кое-что рассказывал Квинт, — припомнил Кайл, — о войне Трех Народов. Но не помню, чтобы он что-то говорил про Стрелка. Это было давно. Я еще мальчишкой был. Какая-то темная вера овладела Лесными людьми. Изуверская. Считалось, что это — результат действия какого-то психотропного оружия. Остаточное — после того, как проснулась вся эта дрянь.

— Да, — кивнул Проводник. — Тогда еще все хорошо помнили про эпоху Катаклизма. Поэтому все воспринимали события совсем по-другому. И о Стрелке предпочитали не говорить много. Он словно исчез на какое-то время. А я стал Проводником. Жил в селениях одной из Троп. У меня появились ученики. Семья. Но все разрушила эта война. И войну эту развязал Стрелок. Тогда, пожалуй, он еще был человеком.

— А потом перестал им быть? — чуть недоуменно спросил Том. — Превратился, как те, что болеют «коконом»?

Кайлу было о чем вспомнить из рассказов Квинта про ту войну. Про войну, о которой не трубили по «Ти-Ви», про войну, на которой не было ни фронтов, ни штабов, ни военнопленных. Про войну, которую вели полуголодные, вконец затравленные, запутавшиеся в диких предрассудках люди, отвергшие ценности земной цивилизации, одурманенные фанатиками магией нечеловеческого разума. Про войну, о которой на Джее никто не знал и знать не хотел, кроме тех, кто умирал на ней. Странно, тогда он воспринимал все эти рассказы как какую-то легенду. Может, и быль, но о чем-то несусветно далеком, в другой Вселенной происходящем.

— После первых ступеней Испытания Джей дал Стрелку власть над Тремя Народами и странную способность... — Проводник запнулся на какую-то долю секунды, подбирая слова. — Способность становиться некой сущностью. Всепроникающей и всемогущей. Демоном. И тогда Стрелка обуял страх, и он сломал свой Жребий. И...

— Чего же он испугался? — Том подтолкнул вопросом буксующий рассказ Проводника. — Того, что погибнет в очередном Испытании? Или...

— Пожалуй, как раз «или», — согласился тот. — Гибели он не боялся. Иначе не затеял бы всю эту игру. Игру со Злым Богом Джея.

— А по-вашему, у Джея есть Бог? — спросил Том.

— Есть. — Проводник недоуменно пожал плечами, словно ему задали предельно глупый вопрос. — Сам Джей и есть этот Бог. Теперь даже ваша наука признает, что все эти подземные суперкристаллы, которые остались даже не от Империй, а от Предтеч, наверное, и все слои руд, минералов, глубинные структуры — они взаимодействуют. Перерабатывают информацию. Еще до Катаклизма говорили, что весь Джей — это гигантский компьютер. До сих пор эту теорию никто не опроверг.

— Ну и особо не подтвердил, — сухо заметил Кайл. — Этим занялась вроде Спецакадемия — и с тех пор мало об этих делах слышно. Но я думаю, что это — очень близко к истине. Так это Злого Бога Джея испугался Стрелок?

— Не совсем. — Проводник пожевал сухие губы и повторил: — Не совсем. Об этом можно только догадываться. Но люди Джея говорят, что он испугался того, во что начал превращаться. Того, чем ему предстояло стать.

«Марика... — подумал Кайл. — Ведь именно этого испугалась и Марика. Тогда. И не страх ночных ведьм, не ожидание того, что из-под земли или с небес явится стальное чудовище, погнали ее в монастырь и дальше в неизвестность, а ужас перед тем чуждым, который она почувствовала в себе. Ледяной ужас предстоящего перерождения, который пришел с чем-то... С чем-то новым и смертельно чужим, что каждый из нас почувствовал в своей душе. Ведь и я ощущаю это все эти годы. И все сильнее. И это правда».

Он, как и Проводник за минуту до этого, коснулся рукой реки. И темные воды успокоили его.

— Его... Его можно понять, — неожиданно тихо сказал Том,

Он тоже прислушивался к чему-то внутри себя.

— И тогда того, кто звался Случайным Стрелком, охватило великое отчаяние, — продолжил Проводник. — Он оступился — сломал свой Жребий, и Джей лишил его памяти. Он не ушел в Темные Миры, не сгинул, не стал снова человеком. Он остался Демоном и будет править Тремя Народами до тех пор, пока раб, назвавший его истинное имя, не освободит его от этой власти. И Три Народа послали меня... и других они тоже послали, чтобы найти спасение.

— Должно быть, этим Трем Народам очень не нравится то, как ими правит этот... Демон? — спросил Том.

— Он убивает. — Голос Проводника стал низким и резким. — Он... Он проводит эксперименты. Опыты. Наверное, в конечном счете, Джей пытается всех, на кого простирается его власть, превратить... В воинство. В Орду. И Стрелок — инструмент, орудие такого превращения. Конечно, там, на Большой земле, вы всерьез не принимаете стадо дикарей, вооруженных бластерами времен Первооткрывателей, но вспомните, какую роль Лесные народы сыграли, когда все на Джее было к чертовой матери разбито и разгромлено Катаклизмом. Если нечто подобное повторится, а Три Народа будут уже не в дружбе, а во вражде с Большой землей, то... То всякое может статься. Так что она вам, по сути дела, тоже не должна быть так уж безразлична — та каша, которая варится в Лесу.

— Демон... Как же он выглядит? Что может? — Кайл оторвал взгляд от ночной, завораживающей панорамы реки и повернулся к Проводнику. — Откуда он узнал про нас?

— Он знает про всех, кто приходит в Лес, — равнодушно ответил тот. — У него власть над дневными тварями. Может знать, что видят птицы с высоты и что слышат звери, таящиеся в чащобе. И он старается следить за всеми, кто идет через Лес. Он тоже знает Пророчество... и поэтому боится всех, кто может принести в Лес его имя. Как он выглядит? Чаще всего — как человек. Почти такой же, каким он пришел сюда. А когда он... Когда с ним происходит превращение, то... он становится Тьмой. Зримой тьмой средь бела дня — ведь он из породы Полуденных Демонов.

— Видимая Тьма. — Кайл тряхнул головой. — Тьма средь бела дня. И что она может, эта Тьма? Чего нам от нее ждать?

Проводник помолчал. Гулко плеснула какая-то тварь вдали, ниже по течению, и звук этот далеко разнесся над бесшумно скользящими вдаль водами. Но Проводник прислушивался не к этому всплеску — к чему-то, чего еще не слышал никто из его спутников.

— Что она может? — рассеянно переспросил он. — Многое. Разное. Она много сильнее всего, с чем мне приходилось встречаться. Она, разумеется, может убивать, крушить. Может заворожить человека или сжигать его болью изнутри. Может в клочья разорвать его в доли секунды. Может уничтожить голема, опуститься под воду или подняться в стратосферу. Может стать огромной, как туча, а может пыльным комком катиться по твоим следам, мышью юркнуть в кусты. Но все это — только днем.

— Приятная нам предстоит встреча, — вздохнул Том.

— Вовсе не обязательно. — Проводник продолжал прислушиваться к чему-то.

И теперь, кажется, стало слышно к чему. Словно гигантский котел, доверху наполненный водой, начал закипать где-то глубоко под землей. Очень глубоко.

— Вовсе не обязательно. Вот с вашим другом нам встретиться придется — кому-то из нас, по крайней мере. Чтобы сообщить ему Истинное Имя Стрелка.

— Это как раз то, чем вы меня, да и всех нас поставили в тупик. — Кайл кивнул на развернутый перед ним и слабо подсвеченный притушенными фонариками лист с письменами. — Ни в этом тексте, ни, думаю, где-либо еще не сказано, что кто-то из нас может хотя бы догадываться, как мама окрестила того типа, который пришел к вам под этой странной кличкой. Так почему же вы явились именно к нам? И как вы представляете себе этот процесс выяснения имени Стрелка?

— Квинт послал меня к вам потому, что знал: Ларец сделал вашим Испытанием именно освобождение вашего друга. Раз так, то путь к его спасению заложен в ваших судьбах. Вам надо только найти его. Есть те, кто может помочь вам в этом. Я сделаю так, чтобы вы встретились с этими людьми.

Теперь все они уже ощущали, что котел закипает в далекой глубине планеты. Это было ощущение подкатывающей к сердцу беды. Проводник жестом приказал выключить сонар. Потом добавил тихо, быстрой скороговоркой:

— Уберите... вырубите всю электронику! Там...

Цинь быстро провела ладонью по сенсорам аппаратуры, и экранчик сонара погас. Том погасил оба фонарика. Теперь они не видели лиц друг друга. Течение вслепую несло плот навстречу надвигающемуся из-под дна реки подземному грому.

— Осторожно, — все также тихо и быстро продолжил Проводник. — Не стоит плыть дальше. — Он поднялся, нашаривая весла. — К берегу. Надо причалить, переждать.

— О Господи! — сдавленно прошептал Том. — Там внизу... Огни...

И действительно, внизу, в толще вод творилось нечто невообразимое: непроницаемая, черная гладь становилась прозрачной, словно таяла, исчезала, и река на глазах превращалась в ущелье, в залитый слабым светом звезд и маленьких злых лун Джея провал.

В пропасть.

И далеко, там, где заполненное чуть подрагивающим, призрачным хрусталем ущелье делало поворот, неслись по его дну отсветы каких-то стремительных огней. Неслись торопливо. Все быстрее и быстрее. Словно гигантский экспресс с ярко освещенными окнами набирал скорость. И грохот, гул, вызываемый этим движением, уже затопил мир, вытеснил все остальные звуки, добрался до сердца, мозга, заполнил сознание.

— К берегу, к берегу, — продолжал тихо командовать Проводник.

Теперь за весла взялись все, и плоты заскользили в тень гигантских деревьев, нависших над неторопливой водой.

«Ну и глубина тут, — подумал Том, снова бросая взгляд за борт. — Сотни метров... Река... Слышал, читал, но представить не мог». Сцепка плотов казалась ему каким-то сюрреалистическим ковром-самолетом, парящим над бездной чужого, незнакомого Мира. Мира чьей-то недоброй сказки.

Они зачалились, стали осторожно подтягиваться к берегу, набросив петли тонких канатов на корни чудовищной коряги, и молча, лишь переглядываясь изредка, слушали и смотрели это странное представление, разыгрываемое неведомыми силами в толще вод. Оно длилось недолго — от силы считанные минуты. Гулкий рокот начал стихать, и колдовская череда огней погасла, канула, словно уйдя в глубокий туннель. Стал меняться — тускнеть, гаснуть и становиться прежней темной, неторопливо стремящейся в неизвестность громадой вод, заполнявшей широкое русло реки. И облака начали возвращаться на осеннее небо.

Впрочем, неба они сейчас почти не видели: ветви древесных гигантов, склонившиеся над берегом, скрыли его. Лианы, свешивающиеся с них, нависали над самой водой, порой уходили в нее. Они скользили вокруг, норовили задеть по лицу.

— Что это было? — спросил Том, все еще не пришедший в себя после странного и неожиданного представления.

— Червь... — все также рассеянно ответил Проводник.

Он прислушивался к нависшему над ними Лесу и словно ждал чего-то, ему одному известного.

— Железный Червь, — объяснил он нехотя. — Железный Червь пересек реку. Все хорошо обошлось, но могло иначе произойти. Когда они выходят в русло, то Черви эти часто сворачивают вверх. И тогда по-всякому выходит. Они очень большие. И много чего могут. Сейчас все хорошо закончилось. Но все равно — туда не надо. Сейчас выждем чуть-чуть и повернем в протоку.

Плоты наконец остановили свое движение, песок скрипнул под бревнами, борт первого ткнулся в глинистый обрез берега. Под покровом ветвей, склоненных над головами, было темно, как в пещере. Путники напряженно приглядывались к обступившему их мраку. Кайл осторожно включил фонарик. Проводник достал из нагрудного разреза своей просторной рубахи что-то тускло блеснувшее в приглушенном луче фонарика. Том присмотрелся — это был странный, из зуба какой-то твари выточенный свисток. Проводник поднес его к губам, и словно гибкий детский мизинчик вошел в ухо Тома и аккуратно надавил на барабанную перепонку, не причиняя боли, но лишая слуха. Впрочем, длилось это недолго. Проводник спрятал свисток и снова прислушался к Лесу. Улыбнулся почти невидимой в темноте улыбкой. Должно быть, получил ответ оттуда, из мира ночных шорохов. Потом повернулся к своим спутникам.

— Не пугайтесь сейчас. Следите за берегом, чтобы оттуда никто не забрался.

Он снова прислушался.

Мягкие толчки прозвучали оттуда — из тьмы Леса. Словно прыжки какого-то очень осторожного и очень быстрого зверя. Потом Том услышал их где-то у себя над головой — в испускающей пряную одурь ночной кроне гигантского дерева. И нечто темное, бесшумное вывалилось из этого мрака на плечо Проводника, потом — на палубу плота, прямо перед Томом, спиной к нему.

— Здравствуй, Мурх, — сказал Проводник.

Тот, кого он назвал Мурхом, не был человеком — нет, он скорее был похож на обезьяну — длиннорукую, заросшую очень длинным и невероятно черным мехом. И напоминал он в то же время странную птицу. Длинные космы этой матово-черной шерсти, свисающие с плеч и предплечий удивительного создания, превращали их в какое-то подобие крыльев. Темнота не позволяла разглядеть ни лица, ни сложения странного гостя. На секунду-другую он оглянулся, наверное окинув взглядом компанию, собравшуюся на плоту. Глаз его разглядеть было невозможно — это были лишь бездонные черные провалы, скрытые в густой поросли.

И тут Проводник заговорил. Заговорил на странном, нечеловеческом языке. Языке Ночи и Леса. Том, да и Кайл тоже сначала даже не поняли, что это именно их спутник издает эти звуки. Похожие то на вздох ветра, то на звук снежного кома, рухнувшего с ветки, то на шелест лесного опада под лапами невидимого зверя, то на всхлип лесного ручья в ночной тишине.

Разговор этот не занял много времени. Проводник кивнул Тому, чтобы тот отвязывал причальный канат. Кайл занял место у руля и выжидательно смотрел на человека Леса. Тот подхватил шест и стал рядом с ним. Вооружилась шестом и Цинь. Лесной гость легко отстегнул притороченный к борту запасной металлопластиковый «кий», раздвинул его и стал помогать отчаливать плоты. Они почти не обменивались словами, пока не вошли в протоку. Но и там — в туннеле-лабиринте, накрытом сошедшимися над полосой темных вод сводами крон прибрежных деревьев, — они лишь перебрасывались короткими, отрывистыми командами и предупреждениями, не позволяя себе расслабиться для отвлеченного разговора ни на минуту. Небо окончательно скрыли облака, и тьма стала абсолютной. А затем пошел дождь.

Наступившее утро заявило о себе довольно поздно: свет затянутого дождевой мглой неба еле пробился к ним через полог ветвей. К счастью, ветви эти защитили плывущих на плотах и от потоков ночного ливня, ставшего на рассвете просто моросью. Они зачалили и замаскировали плоты между гигантскими корнями циклопического дерева, названия которого Том не знал. Впрочем, судя по уверенному поведению Проводника, оно было довольно надежным убежищем, и можно было не ожидать появления из его низко нависшей кроны какого-нибудь особо злобного гада. В этой кроне и исчез Мурх, как только плоты ткнулись в берег, — так же быстро и так же бесшумно, как появился несколько часов назад. Словно его и не было.

Замаскировать место «дневного ночлега» оказалось делом нелегким — Проводник был привередлив и дотошен. «Не стоит и думать стать невидимками, — говорил он, подтаскивая к стоянке выбранные по каким-то особым приметам ветви и сучья. — Надо сойти за номадов. Они именно так и живут: кочуют по ночам, а днем отсиживаются в лагерях. Надо сделать стоянку похожей на такой лагерь. Норы — надо еще вырыть пару фальшивых нор».

Том заснул в засыпанной кучей листвы низенькой палатке, сморенный душной жарой, затопившей пространство под пологом Леса, и сквозь сон, где-то уже незадолго до наступления его очереди принимать охранную вахту, услышал странные далекие, сквозь толщу коры Джея дошедшие удары. Это была поступь вереницы циклопических воинов, оживших изваяний, колоссов из стали и металлокерамики. Он так и не понял: во сне это было или наяву. Том внутренне напрягся, даже приник к земле, словно древний воин, прислушивающийся к приближению неприятельской конницы, но шаги гигантов не близились, наоборот — уходили вдаль, стихали. Собрав все свои силы, он попытался вынырнуть из бестолкового сна, но сил этих не хватило: омут сладкой одури не отпустил его и снова повел кривыми лабиринтами, в которых то и дело встречались ему странные создания и возникали странные мысли.

Разбудила его Циньмэй, поутру вызвавшаяся отстоять первую вахту и честно с этой задачей справившаяся. Знойный полдень стоял над Лесом. Но сюда — в тень древесного гиганта — лучи Звезды не проникали. Сумеречная духота царила здесь. Том возблагодарил Бога за то, что, в отличие от Большой земли. Внутренние Пространства не пустили на свои просторы завезенный из Метрополии гнус, а здешние мошки и прочая летучая и ползучая мерзость пуще смерти боялись человеческого духа. В земных джунглях — там ему пришлось побывать на тренировочных марш-бросках — на путниках уже не осталось бы живого места.

— Послушай, Цинь. — Том потер опухшее со сна лицо. — У меня возникли галлюцинации, или этой ночью нашим лоцманом действительно была мохнатая черная мартышка?

— Это такая же мартышка, как я — архиепископ Кентерберийский, — угрюмо ответила китаянка. — Это кто-то из друзей Лесного народа. Вполне разумное создание. Только ночное. Зовут — Мурх.

— Он — из этих... Из Превращенных? — озадаченно спросил Роббинс. — Проводник говорил, что люди здесь стали... превращаться.

— Знаешь, — все с тем же усталым раздражением отозвалась Цинь, мечтающая занять место Тома в покинутой им палатке, — из нашего друга слова лишнего не вытянешь. Лесной человек, он и есть — Лесной человек. Он сказал что-то такое, вроде того, что Мурх не отсюда. Он из тех Чужих, которых люди Джея сюда затащили из Темных Миров.

— Ты этому веришь? — покосился на нее Том.

— Если тебе охота ломать голову над всем этим — посмотри на еще одного его друга. И на нашего сторожа дневного. Он там — на опушке. Вместе с Проводником и Васецки. А я должна выспаться. Кстати, с час назад была пальба. Где-то на запад от нас. Не слишком далеко.

И Цинь нырнула в палатку.

Сполоснув лицо тепловатой водой из канистры, Том осторожно, стараясь не «светиться» в прогалинах между деревьями, спустился в небольшой естественный окопчик на краю тенистой опушки, в котором был сооружен импровизированный наблюдательный пункт. Там у еле заметного костерка кемарили не пожелавший отсыпаться Кайл и Проводник. Навыки лесной конспирации с трудом давались Тому сегодня — не отпускал сон и скулы сводила зевота. Ничто вокруг не настораживало подсознания. Мирным был освещенный полуденным, узорчатым от теней листвы светом Лес. И мирной была тихая беседа, текущая между двумя людьми у тусклого, бездымного костра. Том и не сразу заметил третьего свидетеля беседы, которого человеком назвать было уж никак нельзя.

Чуть поодаль от тех двоих в плотной тени причудливого кустарника то ли притаилось, то ли вольготно развалилось создание оттуда — из лабиринта, пригрезившегося ему в муторном дневном мороке.

Существо можно было назвать пародией на обезьяну или обезьяной, которую угораздило уродиться кузнечиком. Гладкие, словно лаком облитые, хитиновые покровы заключали в себе тщедушное, из сегментиков сложенное тельце, увенчанное приплюснутой, ернической маской, словно в издевку над физиономией блаженного Будды слепленной головой. Создание ничуть не боялось людей — устроилось невдалеке от них. И люди — Кайл и Проводник — тоже не проявляли особого беспокойства. Они беседовали: говорили на языке людей, а создание — на каком-то своем, точно таком же, как и у ночного гостя, только ему самому и Проводнику понятном. Впрочем, в отличие от Мурха, этот друг Лесного человека, похоже, понимал нормальную человеческую речь, а сам испускал те стрекочуще льющиеся звуки, которые сыпались откуда-то, скорее из области сегментированного брюшка, нежели из находящейся на месте рта тройной щели этого оливково-зеленого творения природы. Проводник тихо и скупо растолковывал Кайлу услышанное.

Это занятие, однако, не отвлекало его от выполнения основной его задачи — обозревать окружающее пространство, оставаясь самому как можно более незаметным. Не зря его руки опять сжимали тяжелое полушарие древнего зеркала-амулета. Он и увидел первым подходившего Тома, махнул ему рукой.

— Сейчас ты можешь быть немного поспокойнее, — сказал Проводник, указывая Роббинсу на подходящий, чтобы на него присесть, ствол поваленного дерева по другую сторону костра. — А это — Лиадр, в общем-то наш друг, — пояснил он, уловив недоумение во взгляде следователя, направленном на существо из лабиринта причудливых снов. — Он присматривает за здешними местами. Сейчас поблизости опасности нет.

— Лиадр, — без всякого выражения повторил Том, присаживаясь на шершавую, тронутую тленом древесину.

И машинально подумал: «Сверчок. Только очень большой. И — сапиенс». Открытия двух новых форм разумных существ менее чем за десяток часов было многовато для федерального следователя. Да и для всего Обитаемого Космоса, с его тремя неполными Разумами, открытыми человечеством за период, истекший со времен строительства пирамид, это было тоже явным перебором.

Вслух Том сказал только:

— Будем знакомы, Лиадр. Откуда ты?

Создание тут же разразилось неугомонным стрекотом.

— Такие, как он... — Проводник задумчиво потер висок. — Их Мира давно уже нет. Но самих их — много. Бродяжье племя. Шатаются между Мирами. Вот Лиадр прижился здесь. И не один. Он говорит, что мы не одни пришли сюда. Похоже, в Лесу есть еще люди, которые следят за нами. Этой ночью они потеряли нас. Надо будет тронуться пораньше, еще до заката. И немного изменить маршрут.

— Плоты слишком примелькались кому-то, — помрачнев, добавил Кайл. — Придется с ними проститься на время. А сами двинем напрямик — через перевал. Придется немного изменить маршрут. У нас будет важная встреча там, в горах. В развалинах института. Слышали о таком? Это недалеко от храма, впрочем. В окрестностях. А оттуда спустимся снова к реке, но уже по ту сторону гор.

— А плоты что — сами туда приплывут? — поинтересовался Том, задумчиво скользнув взглядом по зарослям вокруг.

В прогалине неподалеку какая-то тварь, с кошку размером, торопливо метнулась через открытое пространство, но щупальце хищной лианы, быстро и бесшумно упав на нее с высоты, тут же свернулось, унося жертву во тьму сомкнувшихся зеленых крон. Жизнь Леса шла своим чередом.

— Плоты пригонит Лесной народ, — ответил Кайл, тоже не отрывая взгляда от дневного сумрака зарослей. — В условленное место. За это один плот, с меновым товаром, мы отдаем им. А на одном сами уходим, к Предельным хребтам. Так мы, собственно, и планировали, только — по мелочам. А так все — оптом.

— Когда успели, — пожал плечами Том, — с Лесными людьми договориться?

— Это они прислали Лиадра. — Кайл осторожно поворошил костерок и выкатил из золы какой-то печеный плод. — И еще. Они найдут Павла. И приведут к горному храму. Если он еще там.

— Довольно любезно с их стороны, — признал Том. — И всего-то — за полтонны скобяных изделий

— Вы понимаете лучше меня, — вздохнул Кайл, — что Лесные люди собрались помогать нам не за меновой товар. Они хотят помочь тем, кто пришел освободить их от Демона. К сожалению, уже весь Лес знает, зачем мы пришли сюда.

Словно в ответ на эти слова странное насекомоподобное создание напряглось, прислушиваясь к чему-то далекому, потом коротко стрекотнуло и почти бесшумно, одним прыжком скрылось в чащобе.

— Что-то ему передали... — покачал головой Кайл. — Из Леса.

— Они, Лесной народ, сейчас «прозванивают» наш маршрут, — пояснил Проводник. — Что-то там у них вышло.

Что вышло «у них», путники узнали, когда наступила ночь. Четверка пришедших из Леса немногословных туземцев отплыла на плотах дальше по реке, а сами они тронулись в путь по суше. И путь этот привел их к поляне, на краю которой громоздился сгоревший вертолет. Он совсем недавно рухнул сюда — трава вокруг нелепой груды металла выгорела, а та, что осталась, все еще хранила злые запахи сожженного пластика, металла, сработавшей взрывчатки.

— Додумался же кто-то летать тут на этой штуке, — пробормотал Проводник, осторожно обходя уничтоженную машину. — Ее «стальные осы» изрешетили не позже чем через четверть часа полета.

«Стальные осы» — самовоспроизводящиеся мини-комплексы поражения низко летящих целей — были уже хорошо знакомы Тому. За неполную неделю пути по Внутренним Пространствам он уже насмотрелся на «кладки» этих кибернетических псевдонасекомых. Кое-где это были «живые», распространяющие микроволновое излучение и еле слышное электронное жужжание, а чаще — уже отстрелявшиеся, мертвые, ощерившиеся опустевшими ячейками самонаводящихся мини-ракет комья металла, действительно напоминающие гнезда лесных ос. «Осы» были одним из тех проклятий, из-за которых любая авиатехника превращалась над Внутренними Пространствами в смертельно опасный вид транспорта.

— А людей на нем не было? — озадаченно спросила Цинь.

— Или спаслись и ушли, — задумчиво предположил Том, — или их забрали отсюда — живыми или мертвыми. Если, конечно, эта штука летела с экипажем на борту.

— Был экипаж, — задумчиво заметил Кайл. — Вон туда они ушли. — Он указал на тропку, уходящую вверх по склону.

«Господин декан не зря провел детство в лесах», — подумал Том. Сам он эту тропку — точнее, просто полосу притоптанной травы — не заметил бы, даже если бы знал, что надо высматривать в проклятой темнотище.

— А ведь это, наверное, по наши души кто-то в Лес пожаловал, — предположил он.

— Не обязательно, — хмуро бросил Проводник. — Может, просто контрабандисты — из тех, кто наживается на распрях Трех Народов. Но очень вероятно, что это те, про которых рассказал Лиадр.

Лиадр появлялся днем, стрекотал из кустов что-то, понятное только Проводнику, и сразу же исчезал, оставляя лишь впечатление дурного сновидения. И так же, словно видение, ночами появлялся Мурх и подолгу шел с ними вместе. Точнее — мохнатой тенью перемахивал с дерева на дерево вдоль тропы, уходящей все выше и выше в горы.

А там, где эти горы начинались, на самой кромке иссякнувшего, обмельчавшего Леса, их встретила засада. Очень странная. Мертвая.

Кто-то опередил их, и в двух неглубоких окопчиках, к которым подвел путников Мурх, лежали только трупы. Изрешеченные и изуродованные осколками тензионных гранат, хорошо вооруженные шесть трупов. И еще двое — четверо свешивались с развилок приземистого «дерева слепых».

— Нич-ч-чего не понимаю... — пробормотал Том, подсвечивая фонариком то жуткое, что лежало перед ним. — Опустился на корточки и снова пробормотал: — Не понимаю ни-че-го! Кровь... Кровищи должно было быть море. А нет ее. Они же... Они же не были живыми. Никогда...

Точнее, эти десятеро не были живыми, когда их убивали. Когда керамические осколки разрывали их плоть. Когда пули разносили их черепа. Перед Томом лежали изуродованные мумии. И если бы не смазка на поблескивающих в лучах фонарика затворах, если бы не свежая, не тронутая ржой линия заточки изготовленных к бою кинжалов, можно было бы подумать, что они лежат здесь уже давным-давно — обескровленные, сведенные причудливой судорогой тела в потертой камуфляжной форме.

— Да нет — были, — безразличным голосом возразил Проводник. — Кое-кого из них я встречал раньше. Пока Стрелок не взял их. Похоже, что те, кто на них напоролся, хорошо просчитали наш маршрут, только поторопились и теперь идут впереди. По тому следу, который нам только предстоит оставить. Они очень спешили — не стали даже забирать оружия. Но своих убитых унесли. Пошли, нам тоже надо торопиться. С этого места сворачиваем к западу — этого от нас не ждут.