"Диаспора" - читать интересную книгу автора (Иванов Борис)

Глава 7 СОВМЕСТНАЯ ОПЕРАЦИЯ

— Что до людей... — Ким Яснов задумчиво дотронулся до еле заметного шрама под левой скулой, — то тут дело обстоит сложнее. Дело в том... — он бросил осторожный взгляд на своего кожистокрылого патрона и продолжил: — Дело в том, что Аш-Ларданар — это особая территория, нечто вроде заповедника. Формально это плато не слишком оборудовано для жизни, как и большая часть здешней материковой суши. Но чем-то оно — плато это — притягивает к себе выходцев из Диаспоры. Тех, чьи источники доходов весьма смутно определимы... Разного рода «перекати-поле».

— Мне казалось, — в голосе Кая прозвучало искреннее удивление, — что таких в два счета лишают визы и вышвыривают назад, на Фронду...

— Я тоже так думал, — пожал плечами Яснов, — пока не присмотрелся как следует к здешней жизни. Раньше, когда иммиграция еще только разворачивалась, ранарари действительно держали на контроле каждого, получившего визу. Но со временем поняли, что проще и надежнее доверить дело самой Диаспоре: слишком часто они обжигались на несовпадениях психологии — их и нашей. И пока что такая практика себя оправдывает: руководство Диаспоры держит всех Homo на планете в ежовых рукавицах — им не улыбается лишиться хоть копейки доходов из-за того, что «хозяева» свернут поток иммигрантов. Но есть и такие вопросы, которые... Которые выглядят достаточно закрытыми для любых посторонних. В частности — тот промысел, которым занимается народ, бродящий по Аш-Ларданару. Тут в курсе дела только верхушка Диаспоры и узкий круг ранарари, связанные с этим м-м... бизнесом.

— Значит... — начал было Кай, но его неожиданно оборвал гортанный голос:

— Смею вас заверить, господа, этот, как вы изволили выразиться, бизнес не имеет ни малейшего отношения к траффику «пепла»... Ваш диалог становится неконструктивным.

Угнездившийся на жердочке коллега подполковника Дель Рея явно не собирался ограничить свое участие в беседе подчиненных одним лишь присутствием.

— Значит... — Кай попытался вернуть разговор в основное русло, — мои спутники, если они живы и не остались в корабле, это — не единственные люди на плато?

— Именно это я и хотел сказать, — кивнул Ким. — Спутниковое и аэронаблюдение показывает наличие на Аш-Ларданаре нескольких групп людей. Сейчас их пытаются идентифицировать. Ваша помощь в этом деле будет неоценимой.

— Их так много, что нельзя задержать их всех?

— Для ранарари это не составит труда. Но таким образом будет провалена та операция, которую вы сами нам предложили. Так что мы постараемся «вычислить» ваших спутников, не выдавая себя. Так сказать, дистанционно. Хотя мы хорошо понимаем, что как лица, посвященные в тайну местонахождения «пепла», они подвергаются огромной опасности...

— Кто это «мы»? — осторожно поинтересовался федеральный следователь. — И вообще, давайте вплотную поговорим о предстоящей операции, раз уж ее приняли к исполнению... И раз уж нас поджимает время.

— Действительно, я как-то увел разговор в сторону, — взял на себя общую вину агент на контракте. — Давайте сначала про «мы». Вы просто не представляете, какой серьезный оборот приобрела здесь проблема «пепла». Для Федерации всего лишь одна из тысячи и одной головной боли, связанных с траффиком наркотиков. А здесь это катастрофа планетарного масштаба. Иначе они ни за что не пошли бы на сотрудничество с нашими спецслужбами. И на борьбу с этой бедой брошено много сил. Диаспора тоже делает все, что может. Я не один подписывал контракт на проведение расследования по «пеплу». Завербовалось еще человек шестьдесят из Метрополии. И в помощь им мобилизовано до тысячи здешних специалистов. Но пока все мы работали, как говорится, методом свободного поиска. Некоторым удалось внедриться в здешнюю наркомафию, некоторые вычисляют основных потребителей препарата...

«Как всегда, — подумал Кай, — частная инициатива идет далеко впереди государственных служб. Пока управление с контрразведкой раскачиваются и теряют деньги и человеческие жизни, шустрые ребята из сыскных агентств уже внедряются в здешнюю наркомафию, да еще и гонорары получают от Диаспоры...»

— Меня всего несколько часов назад «сдернули» с моего участка и определили командовать бригадой из четырех человек — два землянина и двое местных. Теперь с вашей помощью мы должны будем провести операцию, предложенную федералами, — в вашей теперешней редакции... С некоторыми поправками и дополнениями — учитывая интересы хозяев планеты.

Один из этих хозяев с удовлетворением завозился на своей жердочке.

— Ваш корабль, точнее его «груз», — продолжил Яснов, покосившись на него, — как вы и предлагаете, будет служить приманкой для верхов здешней наркоторговли. Если нам удастся убедить этих бонз в том, что корабль потерян, а о его грузе никому ничего не известно, то они в лепешку расшибутся, чтобы взять этот куш. И, учитывая, что СМИ их будут подстегивать сообщениями о поисках «потерпевшего аварию» «Ганимеда», они пойдут на определенный риск. Вот тут в дело входите вы, следователь... В качестве господина Крюгера — темной лошадки. До этого момента — все так, как вы и предлагаете в своей докладной записке.

— Я не настаивал на использовании именно моей кандидатуры для выхода на наркомафию, — заметил Кай. — Но, я вижу, вы склонны оказать мне определенное доверие, несмотря на гм... довольно сложные обстоятельства моего появления на планете. Постараюсь оправдать такое доверие...

— Не кокетничайте, господин следователь, — чуть иронически предостерег Ким. — Как вы сами понимаете, времени у нас нет совсем, и подготовить персонаж с легендой, на которую бы клюнули покупатели «пепла», мы просто-напросто не успеем. А ваша легенда не только готова, но и подтверждена — вы принимали покупателей на борту «Ганимеда», вы демонстрировали им товар...

— Остается дать им знать, что я м-м... готов к продолжению сделки, — согласился Кай, — и сочинить убедительную версию моих похождений за последние тридцать с небольшим часов. Мне это представляется нелегкой задачей.

— Вы правы, следователь, — согласился агент на контракте. — Эти люди... — он справился в разложенной перед ним распечатке, — Раковски и его шефы, без сомнения, сейчас строят предположения о вашей судьбе. И предположений этих не так уж много и наберется. Теоретически с вами должно было случиться именно то, что и случилось на самом деле: парашют капсулы спасения зацепился за эстакаду монорельса, и часа два вы провисели в девяти метрах над довольно пустынным шоссе. Потом прикатили контрразведка и спасатели и вас забрали сюда. Вам, кстати, объяснили, где вы находитесь?

— Не слишком подробно, господин Яснов...

— Это, так сказать, внутренний изолятор Службы безопасности Диаспоры. Контрразведка Инферны работает со Службой в тесном контакте. Кстати, очень удачно сложилось, что контрразведчики поспели раньше полиции. Иначе детали вашего гм... прибытия непременно бы попали во все здешние СМИ.

«Все, как и на древней матушке-Земле, — подумал Кай. — И не важно, кожей ты покрыт или хитином, и сколько там у тебя ноздрей. Все равно — пресса воюет с разведкой, разведка — с полицией, а все три, вместе взятые, морочат простых смертных, как им заблагорассудится...»

— Так вот, — продолжил агент, — сейчас посадка «Ганимеда» подается в новостях где-то пятым или шестым сюжетом. Не педалируется, так сказать. Официально вас не нашли. Прибывшие на четверть часа раньше полицейской бригады работники наземной Службы спасения обнаружили только пустую капсулу и не имеют ни малейшего представления о том, куда делся ее пассажир и зачем ему потребовалось скрываться. Точно так же только предположения строятся о месте посадки или катастрофы незаконно приземлявшегося корабля. Прессе подкинуты заведомо искаженные данные об ориентировочной траектории «Ганимеда». Но мы имеем дело далеко не с дураками...

— К сожалению... — согласился Кай.

— Нашему противнику, — Яснов кивнул куда-то в направлении сумеречно маячившего за окнами леса, — совершенно ясно, что Джону Крюгеру некуда деваться на Инферне. Если он не погиб или не попал в руки какой-то другой преступной группировки, то уже через несколько часов должен оказаться в руках полиции или какой-либо из спецслужб. Других вариантов просто не существует. Если только...

— Если только, — закончил Кай неоконченную фразу-намек, — господин Крюгер не подстраховался и не заручился сообщниками на Инферне. В Диаспоре.

* * *

Анатолий последними словами обругал свой ручной парализатор: подавать с его помощью сигналы можно было разве что колотя проклятой машинкой в медный таз — стреляла она практически бесшумно. Ни таза такого, ни чего-либо подобного у Смольского не было, тем не менее хоть что-то предпринять было необходимо. Чтобы окончательно не утратить связи с капитанской группой и с неведомо почему не отзывающимся Микисом, он принялся время от времени на ходу выкрикивать бесполезные, как он уже начал понимать, призывы — выйти на связь голосом или фонарем.

Впрочем, долго оглашать пространство безответными криками ему не пришлось. Не то чтобы заброшенный злою судьбою под чужие небеса литератор сорвал голос. Нет. Просто глухая тревога, ощущение чего-то или кого-то невидимого, но огромного, бесшумно — почти бесшумно — крадущегося по его следу, стало уже вполне осознанным чувством — страхом. И страх этот ледяной рукой сжал его горло, заставил притихнуть, съежиться, самому перейти на кошачий, крадущийся шаг... А еще свет, мерещившийся там, впереди, теперь словно материализовался, недвусмысленно обозначил себя неровным, жмущимся к каменистому ложу плато пламенем небольшого костерка. И темная — словно из сгустившейся мглы — человеческая фигура сгорбилась на камне совсем близко от этого огня.

«Если это Микис, — рассудил Смольский, — то, видно, он вконец отчаялся сам выйти на отряд. И где это он так шустро успел насобирать хвороста или еще какой-то горючей дряни на костерок-то? И еще — почему он даже не пытается нам пошуметь и выстрелов кэпа не слышит?» Он криво усмехнулся и сам себе ответил: «Да потому, что это не Микис. Как пить дать не Микис...»

Анатолий перешел на короткие, в десяток-полтора шагов, перебежки между скрывающими его валунами, а остаток пространства, отделявшего его от костерка, лишенный этих природных декораций, прополз по-пластунски, вжимаясь в неровности скального грунта. Фигура человека, скрючившегося на коричневом камне и неотрывно уставившегося в неровное, исходящее копотью пламя, стала хорошо различима только с расстояния десяти — пятнадцати метров. Смольский решил не валять дурака и, поднявшись с четверенек, окликнул странного типа. Тип не спеша совершенно спокойно обернулся к нему. Да, это был не Микис. Совсем не Микис.

Это была женщина. Точнее — девушка. Почти подросток. С лицом угловатым и измазанным маскировочной раскраской.

— Не кричи! — глухо произнесла она.

Была она худа, темна глазами и облачена в какой-то мехом наружу вывернутый тулуп. На голове же имела черной кожи косынку, туго перехватывающую коротко, вкривь и вкось остриженные, цвета воронова крыла волосы.

— Не кричи! — повторила она с ужасным акцентом. — Тут до черта всякого народа шастает. Ночи Туманов начались — теперь только держись...

Девушка внимательно присмотрелась к Анатолию:

— Да ты, друг, и вовсе зеленый... Ты б все-таки знак нацепил... А то примут за одиночку и грохнут как мальчика. Ты — в натуре — чей будешь?

— Свой. Собственный, — с раздражением ответил Анатолий.

— Не особенно хорохорься, парень, — посоветовала ему незнакомка. — Хотя, похоже... — тут она призадумалась. — Похоже, ты и впрямь работаешь в одиночку. Что, почуял в себе это и решил ни с кем не делиться? Сам найду, сам продам? Послушай, так не бывает. Знаешь, сколько таких умников, вроде тебя, здесь прикопаны — здесь и в отрогах... И на других плато — тоже. А жалко, между прочим, — ведь у каждого, пожалуй, Способность была... Дар... Ты возьми в ум — не пешком же ты сюда притопал. По цепочке прошел. Так ведь? И денежки зато немалые, верно, выложил... А раз так, то тот, кто у тебя денежки принял, тебя тут же и заложил. Или красной братии, или желтой. Ну, короче, уже «под колпаком» ты.

«Сегодня я рехнусь», — подумал Смольский.

Для него весь выдаваемый незнакомкой текст выглядел полнейшей ахинеей. Дело усугублял дичайший акцент, украшавший ее монолог. Ясно было только одно — его принимали за кого-то другого. Причем в этой роли он вел себя предосудительно и явно заслуживал за свои действия суровейшего порицания.

— И пушечку свою ты б убрал лучше, — посоветовала девица. — Засунь ее себе в штаны подальше, и лучше будет, если ты про нее позабудешь. Вообще, на хрен — понимаешь? А то пришьют тебя без разговоров. А обидно будет, если и в самом деле Способность у тебя...

Анатолий счел совет этот — уничижительный по форме, но справедливый по сути — довольно логичным и убрал парализатор в чехол.

— Вы меня принимаете за кого-то другого, — начал объяснять он — как можно спокойнее. — Я... Я ищу своего товарища. Он... Он потерялся в этом тумане. И почему-то не отвечает на мои... на наши сигналы. Если вы хоть как-то...

— На ваши сигналы... — задумчиво прожевала его слова незнакомка. — Да ты не один здесь, значит... Странный ты парень... А напарник твой или поумнее тебя уродился, или уже захомутали его... Хорошо, если не кончили.

Она поднялась на ноги — легко, как мальчишка, — и сделала шаг назад, в туман. Голову она склонила набок, внимательно вглядываясь в лицо Смольского:

— Странный ты, парень. Словно с небес свалился...

Анатолий не стал уточнять, что именно так и обстоят дела. А незнакомка подвела итог:

— С тобою лучше не связываться. Ты лучше по темноте не шастай — добром не кончится. Ты здесь — у огонька посиди тихо-смирно. А я, если...

Она еще на шаг отступила в мглистую темноту.

— Если встречу народец понадежнее — к тебе подошлю. Чтоб нам тебя разъяснить, а тебе — нас...

Она отступила еще на пару шагов и стала почти неразличима в слабо мерцающем мраке. Подняла палец — длинный и сухой — к губам.

— Вы — кто? — ошалело спросил Смольский, машинально делая шаг вслед за норовящей раствориться в заполненном белесой мутью пространстве собеседницей — Ты... Ты — из Диаспоры?

— А откуда же еще? — услышал он ответ уже только ощущавшейся в тумане незнакомки. — Жди здесь. Иначе — пропадешь. Если не дождешься — под утро в лес уходи. Вниз по осыпи... По склону. Там — жди... За тобой придут. Я или... другие. Те... Тот, кто придет, — он скажет, что это от Травы. От Дурной Травы. Это я — Дурная Трава... Жди.

Все. Словно и не было никакой девушки у костра. Да и костер сам уже еле теплился за спиной Анатолия, норовил погаснуть.

Надо было решать: или же подкинуть в огонь черного, словно чугунного литья хворосту, наваленного поодаль, и по совету странной незнакомки оставаться здесь, ожидая неведомо кого, или же, плюнув на несчастного Микиса, попытаться выйти хотя бы на Николаева с Листером и уж с ними втроем решать вопрос о том, как быть дальше...

Анатолий поднял лицо к небу и отметил про себя, что туман, должно быть, покрывает плато довольно низким слоем — самые яркие из звезд невидимой черной птице так и не удалось склевать, и они, неровно подрагивая, горели там — в недостижимой высоте — словно огни далеких, дарящих успокоение путникам маяков.

А потом в небо стала торопливо взбираться новая, самозваная и яркая звездочка. За ней — вторая. Кто-то, скорее всего капитан Листер, палил в небо из ракетницы.

Анатолий с сомнением посмотрел в сторону гаснущего костерка, сверил компас, поправил рюкзак и решительно зашагал по направлению к той скрытой во мраке точке, откуда один за другим карабкались в небо огоньки ракет.

* * *

Господин Лирига полузакрыл свои ядовито-желтые гляделки. Поскольку веки ранарари не опускались, а, наоборот, поднимались, снизу вверх, казалось, что глаза куратора операции закатились, а сам он вот-вот грянется со своего насеста оземь, что было бы неудивительно, принимая во внимание, что головоломный разговор его подопечных длился уже без малого три часа.

— Итак, прокрутим нашу версию еще раз... Хотя бы конспективно, — Ким устало помассировал веки и исподтишка глянул на федерального следователя.

Но тому, видно, было не впервой разыгрывать такие «игры в закрытых помещениях». Он не выглядел более усталым, чем в самом начале их разговора.

— Прокрутим, — согласился Кай.

— Ну что же, тогда, как говаривали мои предки, «поехали»! — бодро начал агент на контракте. — Господин Джон Кинли Крюгер — то есть вы — довольно честно выполнил часть своих обязательств перед группой поставщиков «пепла» — доставил доверенный ему груз на Инферну. Оговоримся сразу: наша версия не предусматривает раскрытия имен этих поставщиков покупателю. Да и было бы странно, если бы намеченная сделка не предусматривала такой элементарной меры конспирации. Однако уже на середине маршрута переброски наркотика возникли непредвиденные обстоятельства: в дело, непрошеными, вошли Хубилай-Кадыров и его люди. Они начали с того, что прикончили вашего контрагента — Фостера-Кротова, затем взяли в заложники вашего финансового агента э-э... Бибера и захватили «Ганимед». Так что вы прибыли, если так можно выразиться, совсем не на ту Фронду, на которую летели...

— Это — хорошая формулировка того положения дел, которое я застал на месте действия, — криво улыбнулся Кай. — С этого момента легенда раздваивается. Давайте первый вариант.

— Первый вариант, — послушно вздохнул Ким. — Итак, все пошло прахом... Однако, — с нажимом продолжил он, — непреклонный господин Крюгер при виде таких дел не повернул оглобли и не подчинился воле распоясавшихся конкурентов. Он умудрился вступить в сговор с капитаном «Ганимеда». Они вдвоем наняли и тайно протащили на борт корабля наемного головореза...

— Вооруженного охранника, — смягчил формулировку Кай. — Наемного...

— Вооруженного охранника, — согласился Ким. — После чего в Открытом Космосе на траверзе Инферны на борту «Ганимеда» произошел вооруженный конфликт, в результате которого не осталось ни одного человека, способного довести корабль до цели... Случайно господину Крюгеру удалось узнать цифровой пароль, который должен был назвать кто-то из прибывших, чтобы агент покупателя, намеченный Хубилаем, мог открыто вступить с ним в контакт.

Он криво улыбнулся:

— Этот вариант легенды, по моему разумению, можно преподнести только первоначальному покупателю — тому, кого наметил Фостер. Встреча с таковым — наименее вероятна. Для покупателя от Хубилая излагается другой, более «крутой» вариант... Резкое изменение ситуации на Фронде Крюгеру совершенно безразлично. Его дело — наладить канал траффика и вернуться с выручкой. Так что с бандой Хубилая он легко нашел общий язык. Или — думал, что нашел... Санкцию на сделку Крюгер якобы получил непосредственно от Кублы, и бунт экипажа «Ганимеда» явился для него полной неожиданностью, чем и объясняются столь большие потери. До сих пор он не может решить, что это было: коварный замысел Хубилая или эксцесс экипажа. Он полон подозрений и действует с огромной осторожностью. Тем не менее он принял на борт «Ганимеда» так называемых «спасателей», предъявил им пароль и сам «груз». Так что если кому и поверят Раковски и те, кто за ним стоит, то только вам.

Яснов замолчал, хрустнул суставами пальцев и откашлялся.

— Дальше в любой из версий нашей легенды идет часть, разработку которой я взял на себя. Так сказать, местная версия. Противнику предлагается несколько непредвиденный вариант: предусмотрительный господин Крюгер не положился целиком и полностью на связи Фостера, а затем — Хубилая, но озаботился тем, чтобы внедрить в Диаспору своего человека — частного детектива с сомнительной репутацией, господина Рея Яшми с Желтых Лун. К вашим, кстати, услугам...

Ким поклонился федеральному следователю. Тот усмехнулся:

— Вы решили не слишком уклоняться от специфики своей деятельности, господин агент... Я, конечно, не имею в виду вопрос о репутации. С ней, судя по доверию, которое вам оказывают хозяева планеты и Диаспора, у вас все обстоит м-м... благополучно...

— Собственно, — Ким почесал в затылке, — я всего лишь продолжаю разыгрывать туже самую партию, которую начал несколько месяцев назад. Версия до предела совпадает с реальными событиями: Яшми нанят Диаспорой примерно на тех же условиях, что и Ким Яснов. Для той же самой цели — пресечения траффика «пепла»... Однако, пообтесавшись здесь, Яшми стал подавать местной мафии недвусмысленные сигналы. Кстати, учтите, — здесь слово «мафия» почти не употребляется. Обычно говорят эвфемизмами — «те люди», «люди при порошке» и все такое... В общем, по мелочам дело начало клеиться. Только вот Рею Яшми пришлось бы до морковкина заговенья ждать хоть какой-нибудь серьезной дичи в эти силки. Но тут, на наше счастье, буквально с неба свалились полтонны этого самого «порошка» и вы, следователь, к нему в придачу.

Разумеется, для «тех людей» версия вашего прибытия немного изменена. Господам, проявляющим повышенный интерес... точнее — проявляющим хоть какой-то интерес к судьбе кораблика, совершившего столь сенсационную посадку, преподносится — по всем каналам, и официальным и неофициальным, — история о том, что «Ганимед» затонул, не дотянув до побережья Второго материка. Кстати сказать, мы с вами находимся на Втором материке Инферны, господин следователь. Обломки корабля старательно ищут на шельфе флот и авиация. Вторая деза, которая идет вдогонку первой, — власти врут, они знают про «начинку» корабля, а тот применил секретную систему глушения средств навигации и скрылся в глубине континента, в необитаемой горной зоне. Что является почти что правдой. Есть еще одна деза: она состоит в том, что вы, господин Крюгер, — единственный из всех, прилетевших на «Ганимеде», кто уцелел. Уцелел и притом не угодил в руки властей. Вашу капсулу, видите ли, вынесло за время спуска к прибрежной промышленной зоне, и она повисла на проводах линии передач тамошней энергосистемы. Что полностью соответствует правде жизни... Далее наша легенда от нее слегка отступает.

Предполагается, что вы, господин Крюгер, не так просты, чтобы доверчиво отдать себя в руки сразу двум криминальным структурам: одной — на Фронде, другой — на Инферне, в Диаспоре... Так что вполне естественно, что в систему слухов, циркулирующих в здешнем уголовном мире, был вброшен еще один: мол, впереди себя осторожный владелец «груза», прибывшего на «Ганимеде», послал своего агента. Сделано все возможное, чтобы не слишком тупые «люди при порошке» догадались, что агент этот — не кто иной, как господин Яшми.

Ну и естественно, что именно со своим агентом связался Крюгер, когда его спасательная капсула скользила в небесах Инферны. Естественно, Яшми подсуетился и успел забрать Крюгера с места приземления прямо из-под носа спасателей и полиции. В настоящее время он устроил своего нанимателя на конспиративной квартире и сейчас занят поисками контактов с потенциальными покупателями большой партии «пепла».

— От всего этого, однако, у господина Яшми не прибавилось реальных каналов выхода на верхушку этих «людей при порошке», — поуменьшил зазвучавший в словах собеседника энтузиазм федеральный следователь.

Но с этой подачи энтузиазм Яснова только возрос.

— Ну, во-первых, у нас теперь есть выход на область, до сих пор бывшую вне подозрений — на Службу спасения, — он загнул один палец, мизинец — как это делают русские.

«Был бы европейских корней, наоборот — выбросил бы вверх указательный», — отметил про себя Кай. Впрочем, это его наблюдение не имело никакого отношения к делу.

— А конкретно, — продолжил Яснов, — мы имеем в виду господина Раковски и других членов экипажа спасательного бота. Никуда они не денутся. Вылезут из своих щелей, как только поймут, что корабль пока не найден и подозрений относительно них нет. Во-вторых, я буду не я, если «те люди» начнут землю рыть и умудрятся проскочить мимо меня после того, как в Диаспоре распространится слух о спрятавшемся в горах кораблике и о том, что кое-кто из его пассажиров жив-здоров и гуляет на свободе. А об этом мы уж позаботимся. Мне даже не придется быть назойливым. Скорее — наоборот. Вопрос в том, кто выйдет на нас первым. Тогда будет опасно спутать варианты.

— Надо позаботиться об одной важной вещи, — Кай внимательно посмотрел в глаза агента. — Вы не догадываетесь о какой?

— Обижаете, следователь.

Яснову, кажется, и впрямь стало обидно за то, что собеседник держит его за пацана. Однако не время было тратить силы на глупые амбиции.

— Как только было принято решение приступить к выполнению операции, — Ким продолжал спокойным и выдержанным тоном инструктировать федерального следователя, — соответствующие службы сделали все, чтобы отрезать Диаспору от Фронды. Все каналы подпространственной связи были взяты под контроль. Если у здешних агентов Хубилая и осталась возможность связаться с ним, то только уж какая-нибудь особенно хитрая.

— У них нет такой возможности, — прервал его гортанный голос. — Не тратьте время на обсуждение вопросов, которые целиком и полностью находятся в компетенции контрразведки.

— Не будем, — согласился Ким. — Теперь один важный момент: все карты путает полная неопределенность в отношении того, что же все-таки приключилось на борту «Ганимеда», когда он предпринял аварийный сход с орбиты, и где сейчас находятся ваши спутники.

— Мне кажется... — Кай взял со стола электрокарандаш агента и нервно щелкнул его кнопкой — дурные примеры заразительны. — Думаю, что в начале нашей беседы я слишком оптимистически оценил ситуацию... Во всяком случае, покуда мы с вами обсуждали все остальные детали, меня не покидала мысль о том, кто из присутствовавших на борту корабля мог осуществить такой дерзкий угон. Двоих — Анатолия Смольского и Алоиза Бибера — Микиса Палладини — можно исключить сразу. Они не смогли бы не только справиться с управлением космоклипером, но и выбраться из боксов, где были заперты.

— Третий, — уточнил агент, — Кирилл Николаев тоже был обезоружен и заперт...

— Допускаю, что он мог сладить с замком, орудуя зубочисткой... Или выкинуть что-нибудь в этом роде. Я успел навести о нем справки — парень ушлый. Прошел общую подготовку Космодесанта. Может выполнить простейшие маневры. Но навыков в вождении космических судов не имеет. Тем более провести аварийную посадку — да еще так виртуозно... Нет, это не он.

— Я — того же мнения, — пожал плечами Яснов. — Вариантов, собственно говоря, нет: на борту был только один человек, способный управлять кораблем, — навигатор Рымник. Но в данном случае мотивы его совершенно непонятны. Если не допустить простую в общем-то мысль, что он работал на какую-то третью сторону. Может быть, на тех, на кого должен был вывести Крюгера Фостер... Конечно, это весьма сомнительно, но, учитывая, что, кроме тех, кого мы сейчас перебрали по косточкам, на борту было лишь три покойника в холодильнике, придется принимать даже самый невероятный вариант.

— Есть и еще одна мысль, — поморщившись, Кай бросил карандаш поверх бумаг, — которая состоит в том, что мы просто-напросто плохо обыскали этот чертов кораблик. Если уж на нем были два спрятанных пассажира, то почему бы где-нибудь не затесаться и третьему? Но это лишь гипотеза. Меня же больше волнует судьба троих моих спутников. Они не могли оказать особого сопротивления тому, кто завладел кораблем, кто бы это ни был. И маловероятно, что этот кто-то сохранил им жизнь. В лучшем случае — заживо похоронил под обвалом в корабле, запертыми по каютам. Не думаю, что Рымник или кто-то другой рискнет гнать через безжизненное горное плато караван из трех пленников...

— Он мог прихватить кого-то одного, наиболее информированного, — заметил агент. — Я бы на его месте остановил свой выбор на Палладини. Он и наименее опасен, как противник... Но вы правы — судьба ваших друзей вызывает самые серьезные опасения...

— Так или иначе, — Кай встал и подошел к окну, — я настаиваю на том, чтобы предпринять тайную экспедицию к месту, где укрыт «Ганимед», и выяснить судьбу тех, кто был на борту.

— Еще важнее, — снова несколько неожиданно подал свой гортанный голос Лирига, — убедиться, что никто не забрал с борта ту матрицу памяти, на которой зафиксированы события, происшедшие на вашем корабле. Если она попала... или если она попадет в руки противника, то вся наша операция разваливается.

— Запись на матрицу шифруется, — напомнил ему Кай. — Так что потребуется время, чтобы ее «расколоть». Кроме того, о самом ее существовании знали только я и Палладини. До того момента, как вы прочитали мою докладную. Так или иначе...

— Я принял к сведению ваши соображения, — оборвал его Лирига. — Думаю, мы сумели обрисовать наши планы в общих чертах. О деталях вы договоритесь сами и доложите мне не позже завтрашнего утра.

— И еще, — резко повернулся к нему федеральный следователь. — Надеюсь, вы понимаете, что необходимым условием нашей совместной работы для меня является возможность беспрепятственно контактировать с моим непосредственным руководством там, в Федерации. Контактировать по вашим закрытым каналам подпространственной связи, как открытым текстом, так и посредством шифрограмм.

Некоторое время Лирига молчал. Потом сухо (насколько позволяли об этом судить возможности преобразователя частот) определил:

— Такая возможность вам будет предоставлена. Как мера, обеспечивающая взаимное доверие. Надеюсь, вы не злоупотребите этим.

* * *

Кэп был мрачен и явно не без труда сдерживал вполне справедливое желание свернуть шею сначала сгинувшему, а теперь неожиданно выплывшему из тумана Смольскому. Кирилл, не обращая внимания на гневную тираду, обрушившуюся на голову бедного литератора, думал о чем-то своем.

Впрочем, выражение недовольства не заняло у капитана слишком много времени. Видно, свою вину в приключившемся он тоже видел. Тяжело вздохнув, кэп коротко кивнул Анатолию, приглашая присесть на подходящий для этой цели валун, а сам устроился напротив — опершись спиной о менее удобный обломок гранита. Кирилл использовал ту же опору, чтобы пристроить на ней свой довольно тяжелый бластер и присматривать за окружающим пространством, временами заглядывая в инфракрасный прицел.

Анатолий, стараясь быть как можно более лаконичным, изложил причину своего почти двухчасового исчезновения. Рассказывая о странной, похожей на дурной сон встрече с незнакомкой у костра, он приглядывался к лицу кэпа — почему-то им владело ощущение, что Листер знает гораздо больше, чем кажется, о том, кто и что может им встретиться здесь, в богом забытом уголке чужой и недоброй к незваным гостям планеты.

Но кэп не проронил ни слова. Вместо него заговорил Кирилл.

— Вот что, — определил он. — Палладини мы, похоже, потеряли. У него и ракетница была, и фонарь мощный, и в пределах прямой слышимости мы с ним находились. На худой конец он мог бы и маячок врубить на своем блоке связи. Хотя это и чревато... Так что или он попал в руки каких-то бандитов, которые, видно, по горам этим бродят...

— Или какой-нибудь местной полиции, жандармерии или типа того, — предположил Смольский. — Ведь кто-то же прочесывает местность в поисках кораблика... Удивительно, что до сих пор на нас не наткнулись.

— Так или иначе, но в этом случае он довольно скоро расколется, и мы можем оказаться в окружении, — продолжил Кирилл. — Другой вариант — Палладини погиб. Нарвался на что-то такое в этом туманище. Может, элементарно загремел в расселину. Тут уж ничего не поделаешь. Но на нас будет висеть еще один труп.

— Возможно, — возразил Смольский, — он еще жив. Но — без сознания. Или просто беспомощен. Тогда...

— Что вы предлагаете делать тогда? — жестко спросил Листер. — Вы сами видели, что означают поиски человека в этом тумане. Вы, господин писатель, и на нас-то с трудом вышли, хотя мы и сигналили всем, чем могли. Дожидаться тут восхода — полное безумие. Днем поиск невозможен — нас засекут раньше, чем здешнее солнышко выйдет из-за горизонта... Так что... милосердие милосердием, но не переоценивайте наших сил и возможностей. И примите во внимание, что если Палладини кем-то схвачен, то этот «кто-то» вот-вот будет здесь. Ничего хорошего это нам не сулит — поверьте!

— Значит? — уныло произнес Анатолий.

— Значит, надо уносить отсюда ноги! — не скрывая раздражения, отрезал кэп. — И поскорее!

Он резко встал и начал сверяться с картой местности на дисплейчике своего ручного компа. Посмотрел на компас, на карту, снова на компас. Потер лоб, нахмурился.

Впервые за время перехода Анатолий видел на лице кэпа какое-то подобие растерянности. Но это длилось всего лишь мгновение. Лицо капитана вновь стало непроницаемым.

— За мной! — коротко скомандовал он. — Кирилл — замыкающим. И не терять друг друга из виду!

Забросил рюкзак за спину и легко зашагал вниз по еле заметному склону.

Анатолию ничего не оставалось, как поспешить за ним.

Чувствовал он себя последним дерьмом.

* * *

Когда с головы Микиса сняли мешок, он чуть было не ослеп от обилия света. Ночные переходы и дневной сон в темноте скальных пещер и гротов превратили его в нетопыря. Теперь ему потребовалось время, чтобы прийти в себя и разобраться, где он находится и кто его окружает.

А находился он в помещении до боли знакомом — знакомом по той, до Инферны, оставленной жизни. Это был то ли тесный бункер, то ли просторный, оснащенный двумя рядами нар коридор. На нарах этих и пребывал Микис. Нары были в точности такими же, какими были, есть и будут, верно, вовеки все тюремные нары по всей Периферии, — отменно неуклюжей и прочной комбинацией сваренных друг с другом рельсов и прикрученных к ним намертво болтами досок из древесины — тяжелой и твердой. Помещение заливал мертвенный, лишающий надежды свет флюоресцентных панелей. С обоих торцов бункер был оборудован толстенными, унылого окраса бронированными дверьми. Двери эти впечатляли.

Пара типов в камуфляже — в обычном камуфляже Легиона, только без опознавательных знаков, свалила сорванные с голов пленных мешки в дальнем углу, где виднелось еще какое-то барахлишко, после чего убыла в те самые двери. Наблюдать за бункером остались четверо их коллег с армейскими бластерами, но одетых причудливее — в смесь униформы бог весть каких войск и партикулярной одежки. Эти сразу уселись резаться в карты. Пленные, надежно примкнутые к стойкам нар, их мало волновали.

«До сих пор жизнь Диаспоры мне расписывали как рай земной, — язвительно подумал Палладини. — В гробу видел я, однако, такой вот рай! Стоило же Микису Палладини мучиться, словно грешнику в аду, на богом проклятой Фронде, а потом кантоваться, словно дамскому бюстгальтеру в стиральной машине, в этом сатанинском кораблике, что блохой скакал через подпространство, и от этого страдать как Иона во чреве китовом, для того только, чтобы в конце концов очутиться в самой обыкновенной каталажке?! Даже если это — филиал здешнего рая для безбилетников, то я не подписывался на этот чертов круиз!»

Он был не единственным «безбилетником» в этом «филиале рая». Тонкая, но очень прочная цепь делала его всего лишь крайним в цепочке из полудюжины довольно мрачных личностей, закованных, как и он, в наручники. Все они явно не по своей воле оказались в этом тайном узилище.

В остальном, однако, его товарищи по несчастью довольно сильно отличались от Микиса. Была это публика разношерстная, но все как один лихого вида. А особо отличался его непосредственный сосед — тип, производивший на окружающих неизгладимое впечатление. Он был неопределенного возраста, размерами чуть ли не вдвое превосходил Микиса и имел буйную, густую и огненно-рыжую шевелюру. Рыжими, густыми и буйными были, естественно, и его борода и брови. Гребень цирюльника никуда не касался этой буйной поросли, в которой с трудом угадывались высокие веснушчатые скулы, конопатый нос и глубоко посаженные, неожиданного василькового окраса глаза. Одет тип был, видно, по принятой в здешних краях моде и даже не без претензии. На нем был набор предметов одежды из грубой кожи, собранных, видно, с миру по нитке, но в соответствии с какими-то признаками вкуса — туземного и вычурного, но вкуса. Запястья арестанта, кроме наручников, украшала дюжина разнообразных браслетов, в левом ухе висела впечатляющих размеров серьга, на шее и на поясе болтался целый набор страннейших амулетов, в одном из которых отчетливо угадывалось высушенное человеческое ухо...

Микис отметил про себя, что ни его самого, ни других пленников не обобрали. У него лично забрали только документы и оружие, проявив мало интереса к остальному содержимому рюкзака и карманов.

В отличие от других пленников, рыжий громила проявил к Микису интерес, перекинулся с ним парой фраз на местном наречии и потому стал как-то близок злосчастному владельцу «Риалти». Каково же было удивление Микиса, когда он узнал, что косматый тип, с которым судьба свела его здесь, на краю Обитаемого Космоса, под чужим небом, был близок с его, Микиса, неплохим знакомым. Выяснилось это почти сразу, как только тип соблаговолил представиться.

— Рога, — сообщил он, изучая Микиса довольно мрачным и каким-то сверлящим, до костей пронимающим взглядом. — Ударение на первом слоге.

Он явно ожидал, что его имя что-то говорит новому знакомому. И как само собой разумеющееся добавил:

— И если хоть раз назовешь меня Копытичем, шею сверну! Такое только троим позволено. Петрович я... Запомни: ударение — на первый слог! Петрович! Рога Петрович! А про Копытича — это все Шишела шуточки... Ну а тебя как звать, малахольный?

Славянский юмор Шишела, столь обидный для Роги, остался непонятен Микису, а вот сама кличка изобретателя странного прозвища всколыхнула в нем массу эмоций.

— Шишел? — удивленно воззрился он на Рогу — Шишел-Мышел — Шаленый?! Его что — сюда занесло?

— А что — тоже такого знаешь? — изумился Рога. — Или слышал о таком? Вот уж тесен мир! Хотя, если уж сошлись мы на Камнях, так и неудивительно: тут все мы по одной дорожке ходим... Ты не темни, однако, сам-то назовись все-таки...

— Шишел меня знал как э-э... Барсука... — ответил Микис — Дело было на Гринзее...

Рога окинул собеседника критическим взглядом и согласился:

— М-да... Есть что-то...

Микис потупился Он не был уверен, что ему стоит распространяться о своем прошлом — здесь и сейчас.

— Тогда у меня кличка такая была — Барсук, — уточнил он

— А сейчас, стало быть, другая... — проявил догадливость, хорошо сдобренную ядовитой иронией, Рога.

— Можешь звать меня Бобер... — неохотно промямлил Микис.

— И этот зверек подходит, — согласился рыжий разбойник, еще раз оценивающе поглядев на собеседника. — Не скунс все-таки...

Микис нервно дернулся — именно Скунсом он числился в те далекие и прекрасные времена, когда за ним — Микисом Палладини — еще не охотились по всей Галактике люди Большого Кира с намерением спустить шкуру за принесенный этому самому Киру и ряду фигур помельче основательный материальный ущерб, за сотрудничество с федералами из управления, пропажу партийной кассы и за иные прегрешения.

— Правда, я и бобров и барсуков только по «Ти-Ви» видал, — признал недочет в своих познаниях по части зоологии Рога. — И скунсов — тоже. В фильмиках про флору Метрополии. Или про фауну... Познавательных. А ты, видно, живность любишь... Этакую... Ну это все кликухи. А звать-то как тебя в натуре?

— Алоиз Бибер к вашим услугам, — несколько чопорно отрекомендовался Микис.

— Это там — на Гринзее, или здесь — в Диаспоре? — продолжил Рога уточнение обстоятельств. — Мне важно вспомнить, чем там тебя Шишел поминал — добром или по-другому как...

— У Шишела никаких ко мне претензий не было! — оскорбился Микис. — Я ему был, конечно, под другим именем известен, у меня тогда на фамилию Беррил ксива выправлена была! Ромуальдо Беррил, если хотите знать!

Рыжий Рога призадумался, но если и вспомнил что из рассказов Шаленого, то не поспешил уведомить об этом Микиса. Тот беспокойно завозился на нарах.

— Так Шишел теперь тоже здесь? — озабоченно осведомился он.

— Отнюдь, — коротко бросил Рога. — А не помешал бы, ей-богу... Мы с ним на пару прикидывали сюда на промысел податься... Камнями зарабатывать года два-три. На Святой Анне дело было. Там он мне «Копытича» этого и подвесил — шутник хренов. И уж все на мази было... Но тут его кто-то из старых приятелей вычислил, из тех, с которыми они с Квесты — с Малой Колонии — звездолет какой-то древний угнали. Он потом то ли отбился от них, то ли потерялся где-то и все тосковал по ним и по тем денькам вообще...

— Да, помню что-то такое... — согласился Микис. — Случалось от него слышать что-то в этом роде... Под «Смирновскую»... Сентиментален Шишел бывал временами.

— Ну, так вот нашлись друзья эти его, — с некоторым недовольством в голосе поведал Рога. — С ними Дмитрий и сорвался в другие края. А я вот в Диаспору подался. На то у меня и расклад неплохой выпал, и подданство Фронды — я про него, правда, уж и забыл, а пригодилось, однако ж и Способность четко выраженная... Так что, видно, на роду мне написано по здешним горам шляться и камушки подбирать... А у Шишела как раз ни того, ни другого. Как не было, так и нет — ни гражданства этого, ни Способности... Да и к Камням у него предубеждение какое-то... Что-то там с каким-то Камнем у него вроде как боком вышло... Так что, может, оно и к лучшему, что все так сложилось. Потому что в Диаспоре жизнь, конечно, сытая — если на «чертей» не за страх, а за совесть ишачить. Но по-настоящему заработать можно только на двух вещах — на «пепле» и на Камнях... Но с «пеплом» все стремно. Все на Секту завязано, на Фалька... А с Камнями — дело четкое, прямое — кто смел, тот и съел. Хотя...

— Камни... — растерянно пробормотал Микис. — Значит, камушки... Не знал...

— Какие тебе «камушки», малахольный?! — неожиданно завелся Рога. — Это у баб в сережках — камушки. А здесь — на Аш-Ларданар — Камни! Заруби это себе на носу, чучело!

— Знаешь, Рога, — переходя уже на «ты», начал прояснять суть дела бывший Барсук, — я вроде специально делами Диаспоры так это — интересовался. У меня на этот предмет свой интерес. Я, понимаешь, на Фронде свое дело содержу... Но я ни разу не слышал о том, что с Инферны вывозят ювелирное сырье...

Рога обалдело уставился на Микиса. Очевидно, тот ляпнул что-то и вовсе уж несуразное...

— Какое такое — ювелирное? — ошалело спросил он. — Ты-то сам за каким дьяволом по этим местам бродишь? Да еще в Ночи Туманов. Тоже ведь Камни для кого-то пасешь? Или кто-то для тебя Камни пасет? Но, извини, дорогой, на это не похоже...

— Конечно — не похоже! — взвился Микис. — Я... Я сюда — на Инферну вашу — влип не по делам! Вообще помимо, как говорится, собственной воли!

Он лихорадочно соображал, какую версию своего прибытия «впарить» неожиданно обозначившемуся партнеру по возможному бизнесу в Диаспоре.

— Ми... Алоиза Бибера привезли на Инферну, как барана — на свадьбу. Связанного и без малейшего понятия о том, знаете ли, что происходит! Они меня хотели использовать как заложника! Но... Но у них корабль... Они — разбились. Где-то здесь, в горах... И единственное, чего я хочу, это поскорее убраться с этой милой планетки! И еще, конечно, Алоиз Бибер хочет получить хоть какую-то компенсацию за его страдания! — торопливо добавил он.

Рога продолжал пялиться на Микиса. Теперь уже снова иронически.

— Послушай, друг... И кто это тебя и — главное — за каким дьяволом приволок сюда — на планету, которая ни-ка-ко-го отношения ни к твоей Фронде, ни к Метрополии не имеет и иметь не может?! Кому ты здесь сдался, если не секрет?

— Это — дело рук Хубилая... Кублы... — лихорадочно продолжал нести околесицу Палладини. — У него... у нас получилась нестыковочка с большой партией «порошка»... Если бы не эта авария... Не эта посадка...

— А после аварии и посадки... — Рога улыбнулся настолько ядовито, что этого не смогла скрыть даже его рыжая борода. — После такой беды эти твои похитители так огорчились, что отпустили тебя на все четыре стороны... Да еще и комбинезончик дали, фонарик привесили. Продуктов в дорогу — полный рюкзак. Мешок спальный... Да еще и пушку ты вроде при себе имел... Я же слышал, о чем эти, — Рога кивнул в сторону продолжавших резаться в карты охранников, — болтали...

Бобер скис и стал лихорадочно рыскать глазами по бункеру, ища сочувствия у остальных товарищей по несчастью. Но разношерстной четверке — двум горцам, негру и узкоглазому азиату не было до него никакого дела. Двое первых, как и охрана, предавались игре, но только какой-то странной: в нее можно было играть со скованными руками. Один бросал на своем гортанном горском наречии какие-то слова — возможно, называл число, — а второй, подумав, отзывался на это такими же короткими, явно обусловленными какими-то правилами звуками. Потом наступала очередь второго, и он выдавал свою порцию из трех-четырех слов, повергая в задумчивость партнера. Видимо, это было чем-то вроде шахмат без доски... Негр просто балдел, словно обкуренный, а азиат, похоже, просто спал с открытыми глазами.

Рога с иронией продолжал наблюдать за своим собеседником.

— Ладно... — наконец процедил он. — Твое дело: не хочешь — не колись. Только мой тебе совет: сказки свои побереги для своей бабушки. А здесь — на Аш-Ларданар — ты этих песен не пой: не поймут, да еще и отделают так, что родная мать не узнает... Постарайся въехать в ситуацию: очень скоро эти мальчики, — Рога снова выразительно кивнул в сторону охранников, — возьмутся за нас. За каждого по очереди. И если будешь морочить им голову, то очень об этом пожалеешь. Лучше скажи... ну, например, что работаешь со мной. На подхвате. Тогда от тебя живо отвяжутся и так — со мной в спарке — и будут гонять за добычей. Но это у них надолго не получится. Не так трудно от них уйти. Суки еще пожалеют, что захомутали Рогу Петровича.

Рога помолчал, мрачно цыкнув зубом.

— И вот еще что... — он присмотрелся к уныло обвисшим щекам и скривившимся губам своего подопечного. — Когда тебя подведут к Камням — у них они с собой, из моего, кстати, улова за прошлую ночку, — ты не вздумай выдать себя. Ни-ни! Делай вид, что не чувствуешь ничего... Совсем ничего. Что даже не понимаешь, о чем идет речь... Иначе тебя вмиг возьмут в работу и вместо меня будет у тебя настоящий надсмотрщик — из этих ребят. А они круты...

Микис тяжело вздохнул — не первый раз за время своего недолгого знакомства с Рогой.

— А кто эти «мальчики»? — поинтересовался он. — Что этим типам нужно от бедного Алоиза Бибера? И потом... Я ведь и вправду ничего не понимаю... Что это за штука такая ваши Камни? Кому они сдались? Кто их покупает?

Минуту-другую Рога созерцал Микиса, очевидно, раздумывая, не плюнуть ли на этого непонятного типа. Потом все-таки решил удостоить его ответа.

— Если ты и вправду не знаешь, что такое Камни, — Рога принялся старательно, словно малому ребенку, растолковывать несчастному Палладини суть дела, — то в двух словах этого не объяснишь. А покупателей на них два — оттого и цена высокая держится. По-хорошему, так почти весь урожай скупают «черти» — ранарари. Толковые люди только с ними дело и имеют. А еще есть другие... Такие, с которыми лучше не связываться. Вот на этих-то других работают как раз эти «мальчики». «Стервятники». Стервятники и есть. Дурные они... И дела по-настоящему вовсе не знают. Свою долю или грабежом берут — у таких вот, как эти, — он кивнул на соседей по нарам, — или захватывают типов со Способностью и гоняют по плато — когда в ошейнике, когда нет. До той поры, пока тип этот не загнется. Или не смоется к чертовой матери...

Оглушительно загремели засовы, охранники побросали карты и поспешили на свои места, а Рога осекся и всем своим видом показал Микису, что теперь стоит помалкивать. В бункер вошли четверо типов в подранном камуфляже Легиона, при бластерах и дубинках. Дубинки тут же пошли в ход — под крики «Встать! Рожей — в стенку!» Микис получил пару крепких тычков, которые заставили его принять позу, соответствующую желанию хозяев ситуации. Один из вошедших, позвякивая ключами, принялся отстегивать цепь, связывающую шестерку пленников.

— Сейчас по одному будете выходить в гальюн — до ветру, —скрипучим, голосом сообщил, старший из охранников. — Под присмотром. Потом — жрать и на поверку. Потом — дрыхнуть до захода. По темноте — переход. Усвоили?

* * *

Окна кара были затемнены почти до предела, и казалось, что город погружен в глухую ночь. Но это был всего лишь вечер — время затишья «чертей» и оживления людского населения Инферны. С этой точки зрения момент для перевозки федерального следователя на конспиративную квартиру, предназначенную для господина Крюгера, был выбран не слишком удачно: на кар пялились прохожие — проклятое затемнение лишь привлекало внимание посторонних, не мешая, при наличии достаточного любопытства, разглядеть в глубине салона силуэт господина Крюгера.

И господин Крюгер старался не высовываться без дела. Но не высовываться было невозможно: город впечатлял. Впечатлял уже тем, что ничем не был похож на города расселившихся по Обитаемому Космосу землян. Скорее его можно было назвать лесом. Но только не лесом, состоящим из живых деревьев, а лесом домов.

Кай не сразу сообразил, что это — именно дома, когда увидел первые из них. Они более походили на огромные, во множество обхватов, иногда неправильной формы колонны. Башни. Но башни ветвящиеся, соединяющиеся порой своими «кронами» и образующие невероятные, противоречащие, казалось бы, законам тяготения пространственные узоры. Башни эти, прорезанные узкими, приплюснутыми щелями окон, были прихотливо, на разных расстояниях друг от друга расставлены на никак не обработанной, не одетой в асфальт и бетон почве. И только несколько покрытых светло-серым подобием асфальта узких дорог (по одной из них и катил кар) протекало через эту каменную, на много десятков квадратных километров раскинувшуюся рощу. Теперь Кай понял, почему их кар был явно автомобилем повышенной проходимости — о шести широких колесах с шинами низкого давления. Кар, кстати, был сработан явно не в Федерации. Может быть, на Фронде. Марка машины была незнакома Каю. Он кивнул на эмблему, украшающую рулевое колесо:

— Чье производство?

— Местное — Диаспора, говорят, уже три года производит эту модель. Лицензия «Фольксвагена», — отозвался Яснов. — С техникой ранарари — хотя она качеством и получше — мучиться приходится: всю систему управления и салоны под людей переделывать. Получается ни богу свеча, ни черту кочерга...

Тротуары, робко жмущиеся к стенам башен и несмело одолевающие открытые пространства между ними, были здесь явной новацией, завезенной землянами. И только земляне, похоже, по ним и ходили. Хозяева же планеты для пешего хождения были не слишком приспособлены и перемещались, как правило, короткими перелетами от стены к стене, для чего стены эти были в изобилии снабжены стальными и каменными «жердочками». Несколько попавшихся Каю на глаза «чертей» именно таким манером спешили куда-то по своим делам. Другие неподвижно восседали на этих насестах, должно быть, наслаждаясь предзакатной прохладой.

Неожиданно объявившийся среди путаницы каменных стволов многоэтажный, да к тому же еще и кирпичный дом, окруженный парком — да-да, самым настоящим земным парком, вызвал у Кая желание стряхнуть наваждение и оказаться все-таки в каком-нибудь одном из двух столь различных миров — на Инферне или на Земле.

— Это резиденция нашего Чрезвычайного и Полномочного, — пояснил Ким. — Там же — за парком — целый городок для дипломатов и их семей. Кстати, и консульство там же. Но ведь вам теперь туда уже не надо?

— Теперь — не надо, — вздохнул Кай. — Уже не надо, как вы совершенно правильно выразились. С момента подключения к операции у меня единственный канал связи со своими теперь — это сеансы подпространственной связи с «Эмбасси-2». Кстати, когда, наконец, такой сеанс состоится?

— Думаю, что уже сегодня, — ответил агент. — Так что подготовьте свою шифровку. Ваш комп и ваш блок связи ждут вас на квартире. И ваше оружие — тоже. Это большое отступление от правил. Но я настоял на полном доверии.

Ким развернул кар и стал осторожно лавировать между густо настроенными башнями, расположенными на склоне, спускающемся к довольно широкой на вид реке.

— Здесь кварталы землян, — пояснил он. — Всех людей Диаспоры здесь называют землянами. Хотя почти никто из них сроду не был в Метрополии и матушку-Землю в глаза не видел. И всех остальных людей вообще. «Земляне», и все тут.

Вскоре беспорядочная колоннада города «чертей» сменилась вереницей особняков, утопающих в зелени садиков — причудливой смеси земных и местных представителей флоры. Тут уже действительно можно было говорить о настоящих кварталах. Особняки, по меркам Федерации, были «крутыми» — с навороченными многоярусными верандами, башенками и соляриями на крышах. Почти в каждом на отдельно вынесенных в сторонку от плоских крыш висячих площадках дремал флаер или геликоптер. Верхушка Диаспоры явно не бедствовала.

— Да здесь народ живет прямо-таки по последней моде, — заметил Кай, впрочем, не уточняя, что собой представляет последняя мода Периферии.

— Это только за последние годы те, кто побогаче, стали себе позволять такое прямо в черте города, — отозвался Яснов. — Так, по крайней мере, говорят старожилы. За городом — в горах — можно встретить усадьбы старой постройки — еще иммиграции первой волны. Но вот так — прямо под носом у хозяев — тогда не разворачивались. Побаивались, надо полагать. Да и сейчас в Диаспоре нравы в основном — пуританские. Вы это имейте в виду...

— Постараюсь, — вздохнул Кай. — Скажите лучше, как вам видится мое участие в оперативной работе вашей группы. Пока складывается впечатление, что от меня хотят лишь того, чтобы я отсиживался в вашей «норе» и при встрече с представителями покупателя надувал щеки со значением...

— Честно говоря, — вздохнул агент на контракте, — я многое бы отдал за то, чтобы так оно и было. Вы не представляете, насколько трудно вжиться в здешнюю обстановку и не наломать дров в первые же часы работы. Так что, не извольте беспокоиться, «загорать» вам не придется — в деле предвидится уйма подводных камней. Взять хотя бы проблему с «вычислением» ваших спутников. Мне кажется, что все наши предположения на этот счет далеки от истины.

— Именно поэтому я и хотел принять участие в походе к месту предполагаемой посадки «Ганимеда», — Кай отбил пальцами по рукоятке кресла короткую дробь.

Наступила длительная пауза. Ким почувствовал, что надо сменить тему разговора.

— В-о-о-н то шато видите? — указал он. — Это домик «Большого Джонни» — Джона Гросса, председателя «Землячества Фронды в эмиграции». Это — второй человек в Диаспоре. И по влиянию, и по размерам банковских счетов.

— А кто же тогда первый? — осведомился Кай.

— Его жена. Матильда Гросс, — усмехнулся Яснов, — Но это скорее шутка. На самом деле Большой Джонни чуть ли не через день отмечается в одном из Серых монастырей. Отчитывается, надо полагать. И получает инструкции.

— Серых монастырей? — переспросил федеральный следователь.

— Дома Последнего Изменения, так их здесь называют, — уточнил Ким. — Вы, наверное, знаете о них...

Кай действительно знал о таком институте Инферны, но не придавал большого значения этой местной разновидности хосписов. Оказывается, он недооценивал роль этой социальной структуры в жизни Диаспоры. Ким объяснил:

— Со стороны землян Серые монастыри опекает Община... Думаю, что главный человек в этих краях кто-то из Отцов Общины Заблудших Но кто именно — трудно сказать. Они не стремятся афишировать свое влияние и свои капиталы...

* * *

У Кирилла кошки скребли на душе. Не так ожесточенно, как у Смольского, — сказывалась привычка к потерям в Космодесанте, — но все-таки скребли... Он осознавал, что решение, принятое Листером, наиболее разумное в сложившейся ситуации. Более того — единственно возможное. С самого начала затеянной авантюры было ясно, что добраться до одному только кэпу Листеру известного конечного пункта их маршрута без потерь — при таком составе и уровне подготовки отряда — задача практически невыполнимая. Однако успокоения ему эта мысль не приносила — он продолжал на чем свет стоит проклинать и себя, и растяпу Микиса, и общее — всего отряда — совершенно непрофессиональное поведение в условиях аварийной высадки. А кроме того, его снедало откуда-то из подсознания идущее беспокойство, причиной которого было полное отсутствие какой-либо активности ранарари.

— Послушайте, кэп, — окликнул он Листера после нескольких часов молчаливого спуска по еле различимому в мерцающей мгле склону. — Вам не кажется странным, что никому из хозяев, — кивком в сторону невидимого горизонта он дал понять, что имеет в виду ранарари, — не приходит в голову высадить в район приземления — никем не санкционированного — чужого космического корабля десант и хорошенько прочесать местность? Частым гребешком... Да случись такой эпизод где-нибудь в Метрополии — на Тибете, скажем, так через считанные часы половина планетарных войск утюжила бы там каждое ущелье и каждую расселинку. А тут — полная апатия. Нам позволяют гулять здесь самим по себе. И, похоже, не только нам...

— Не примеряйте на ранарари униформу планетарной армии, — посоветовал кэп. — И не воображайте, что они на самом деле про нас забыли — Хозяева этого Мира. Просто у них свои методы и своя логика. Мы с вами влезли в очень сложную игру спецслужб и мафий. Так что остается только молиться богам — земным и небесным — о том, чтобы проскочить мимо тех жерновов, что мелют муку из черепов неудачников. Я знаю, о чем говорю.

Кирилл бросил косой взгляд на темный силуэт кэпа — похоже, кэп действительно знал, что говорил...

— Если вас волнует то, что по наши души еще не принесло поисковиков, — вошел в разговор Смольский, — то меня тревожит кое-что из совсем другой оперы.. По моим прикидкам, вот уже сорок минут, как должен был бы э-э... обозначиться рассвет. А что-то — никаких признаков... И потом... Мы идем все время вниз и вниз по склону... И никуда не сворачиваем. Но вот это... — Он кивнул на еле различимые в тумане очертания громадного сооружения, а может, и случайного нагромождения каменных плит и скал-башен. — Мы уже третий раз проходим мимо вот этого...

— Я тоже это заметил, — сухо согласился с ним Листер. — Это оттого, что мы, похоже, забрели в Ловушку...

* * *

— Ну, не знал я, что ты до такой степени идиот, — сообщил Рога своему незадачливому спутнику, плетущемуся следом за ним в унылом, утопающем в тумане мраке. — Я же говорил тебе — ни за что не выдавай себя! А ты сразу, как тебя к столу подвели, так на настоящий Камень и уставился, словно на гадюку! Теперь тебе — одна дорога: хомут на шею и носом в землю — Камни вынюхивать! Я же тебе...

— Разговорчики!.. — окрикнул его вынырнувший из тумана «стервятник».

Окрик сопровождался основательным пинком. Рога ответил конвойному злобным, многообещающим взглядом.

— Так ведь же... — зашептал Микис, когда стражник, судя по производимым им звукам, удалился куда-то к голове медленно ковыляющей сквозь мглу цепочки пленников. — Так ведь он же меня окликнул... Он меня окликнул, этот Камень...

— А ты чего хотел? — вполголоса раздраженно отозвался рыжий авантюрист. — Ты что — не знал, что у тебя Способность?

— Какая такая Способность? — с точно таким же раздражением зашипел Палладини. — Я только третьи или четвертые сутки здесь — на вашей милой планеточке. И если вы думаете, что я хоть что-нибудь понимаю в ваших тут делах, господа, то не надо так думать! Алоиз Бибер знает только одно: когда он тащится по этим проклятым каменюкам, его все время кто-то зовет. Не вслух и не словами, а... Ну, тут какая-то телепатия или что-то в этом роде. Но только я... Только я готов поклясться, что то тут, то там кто-то... или что-то просит меня о помощи. Хочет, чтобы я забрал его с собой. Отнес кому-то... И когда меня подвели к столу, на котором были разложены эти... ну — камни, просто камни — как их еще назвать? Так вот: когда меня к ним подвели, я снова это почувствовал. И очень сильно почувствовал...

Из тумана вынырнула фигура «стервятника» и на этот раз без особых происшествий снова канула во мглу. Микис выждал, пока сопение разбойника стихнет в отдалении, и хотел возобновить свой монолог, но Рога, прижав палец к губам, призвал его хранить молчание. Он прислушивался к чему-то. К какому-то едва слышному звуку, доносившемуся из тьмы. Улыбнулся кривоватой, злорадной улыбкой и кивнул Микису, чтобы тот продолжал.

— И я... Я понял... — торопливо зашептал Палладини. — Я понял, что это он — один из этих Камней — зовет меня... Я был настолько поражен, что...

— Что отвесил варежку и уставился на него, выпучив зенки! — зло закончил за него Рога. — Ты, видно-таки, с Луны слез. Хотя и не верю я твоим байкам, но — не здешний ты, точно. Так вот, пойми, малахольный, что Камни — это что-то вроде мозгов. Живые, одним словом, существа. Они всякое могут: советы давать, задачи решать, говорят — даже будущее предсказывать. Но это только тем, кто умеет с ними разговаривать. Вот так вот — без звука. Только это не настоящая телепатия. Там что-то типа подпороговых сигналов... В общем, ничего я в этом не понимаю. И не надо. По-настоящему с ними «разговаривать» могут только ранарари и те — другие... Люди — очень редко. А вот чувствовать Камни — как ты — некоторые могут. Процентов пятнадцать. Из них многие идут к нам, к Продавцам. Или к господину Фальку на поклон. Но это значит — все равно к нам. Дело, как видишь, рискованное, но года за два можно сколотить хорошие деньги и мотать отсюда. Или в Диаспоре очень хорошо жить. Открыть свое дело...

— А они — откуда? — Микис облизал пересохшие губы и хрипло повторил: — Откуда они берутся, эти Камни?

— Всем стоять! — раздалось из тумана.

Команда была отдана пониженным голосом, словно рядом появилось что-то, от чего надо было срочно укрыться. И оно действительно было рядом — это нечто. Низкий, быстро приближающийся гул невидимых моторов.

— Авиация ранарари... — с каким-то злым удовольствием констатировал Рога. — Каратели. Нам крышка. И им — тоже! Но нам — не совсем, а им совсем!

— Всем — носом в землю! — раздалась из тумана очередная команда. — Рассредоточиться! Нас засекли!

— Вот что, — уже не обращая на эти команды никакого внимания, распорядился Рога. — Ползи ко мне и давай — зубами вытаскивай кольцо из браслета — у меня на левом запястье. Большой, толстый... Быстрее! Быстрее!!

Гул двигателей нарастал. Прокатился над головами. Удалился и вернулся вновь...

Ухватить зубами проклятое кольцо, торчащее из массивного браслета, украшавшего одно из сведенных за спиной запястий Роги, было для Микиса занятием нелегким, но с третьего захода он это кольцо выдрал. Браслет тут же распался на две половинки, и на скалистый грунт посыпались какие-то желтоватые комки. Рога резко перевернулся с одного бока на другой и принялся хватать эти комки губами.

— Жри! — просипел он, одновременно пытаясь как можно быстрее прожевать непонятную дрянь. — Жри! Иначе нас сейчас...

Краем глаза Микис увидел, что четверо остальных пленников устремились к рассыпавшейся по камню субстанции, и, преодолев страх и отвращение, принялся хватать ртом и, давясь, разжевывать и глотать преотвратное на вкус зелье. Четверо товарищей по несчастью навалились на них с Рогой сверху, отталкивали и их и друг друга от остатков отравы. Микису свело скулы, и содержимое черепа почти моментально «поплыло». Кто-то из подоспевших «стервятников» огрел его по спине прикладом и, кажется, тоже включился в борьбу за содержимое браслета Роги, но тут на всех сверху обрушилась упругая и стремительная ударная волна.

Последующее Микис воспринимал какими-то мало связанными между собой эпизодами: то он сам никак не мог выползти из-под кучи одеревеневших почему-то тел, то Рога совершенно невероятным прыжком пробрасывал скованные руки из-за спины вперед, под поджатыми ногами. Потом — это он уже припоминал лучше — Рога из бластера перебивал цепи наручников Микиса и шатающегося из стороны в сторону негра.

А совершенно отдельно — словно что-то случившееся не с ним, не здесь и не сейчас, может быть, вообще во сне, — он вспоминал потом, как, звеня остатками кандалов, на четвереньках карабкался куда-то вперед, к голове колонны. Туда, где среди одеревенелых тел «стервятников» должен был валяться кожаный мешок, из которого во время проверки доставали и раскладывали перед ним на оцинкованной поверхности стола камни. Один из них был тот самый — настоящий Камень.

А потом Рога гнал их обоих куда-то вверх по уходящему из-под ног склону, а он — Микис — судорожно прижимал к животу руками, на запястьях которых все еще болтались покалеченные наручники, твердый и округлый красноватый Камень. Позади снова и снова гудели, шарили по туманному морю огнем прожекторов и долбили этот туман тупыми молотами газовых снарядов невидимые воздушные машины карателей. И при каждом ударе такого молота сердце и вообще все нутро Микиса сжималось с мучительной болью. А Камень благодарно и ласково говорил, шептал и шептал ему что-то свое...

* * *

Конспиративная квартира, предназначенная для «дорогого гостя» из Метрополии, располагалась на окраине города — поближе к кромке леса. Леса совсем не такого, в котором был укрыт «внутренний изолятор Службы безопасности Диаспоры», — не пронизанный лучами ниспадающего с небес света, просторный, простирающийся бесконечно на все четыре стороны колонный зал, а хмурая, сочащаяся сырой мглой, больным туманом громада. Тьма, которая только намекала о себе там — в царстве света, — властвовала здесь. И хотя между неприметным, из красного кирпича, под старину сложенным коттеджем и кромкой черного леса простиралось еще несколько жилых кварталов — с домами поскромнее, чем вдоль берега реки, — и довольно обширные заболоченные пространства лугов, присутствие тьмы давало себя знать постоянно, неприятной, знобящей моросью — не той, от которой может избавить хорошо настроенный кондиционер, а той, которая темной плесенью оседает на душу.

Дом — просторный, двухэтажный — почти не просматривался за стеной разросшихся со времен его постройки деревьев, и подъезжать к нему Ким предпочел по-хитрому: сначала вырулил на набережную и проверился на предмет слежки. Тут Кай убедился, что река представляла собой не просто водный путь, а еще один квартал столицы. Тут и там прямо из воды поднимались башни домов ранарари, а вдоль набережных в несколько рядов покачивались на волнах многочисленные катера и яхты, между которыми были перекинуты мостики. Не все эти «плавсредства» были земной конструкции. Многие из них явно не вписывались ни в одну категорию судов, известных земным мореходам. Зато все они были обитаемы — на некоторых уже зажглись огоньки иллюминаторов и окон кают, на палубах и мостках виднелись человеческие фигуры — в движении или созерцательно замершие.

— Это — здешняя Венеция, — чуть иронически объяснил Ким, кивая в сторону загроможденной суденышками водной глади. — Так живут, как правило, новички. Потом, устроившись и подзаработав, съезжают в собственные особняки или покупают квартиры в муниципальных домах Диаспоры. Но некоторые застревают на всю жизнь. Кое-кому даже нравится такое житье. В сезон отпусков многие из них снимаются с якоря и путешествуют к пойме. Или даже до океанского побережья добираются. Для этого достаточно за месяц предъявить маршрут хозяевам и потом отмечаться в пути. Сейчас такой катерок среднего пошиба, подержанный, можно купить в кредит и за год расплатиться без проблем. Было бы рабочее место. А слегка аварийные — под ремонт — так и вообще за гроши идут... Так что, как видите, живет Диаспора по-разному.

Агент свернул в узкий проезд и подрулил к особняку, снимаемому Службой безопасности, со стороны хозяйственного подворья — с черного хода. Он взял с сиденья свой блок связи. Но их уже заметили: одетый в комбинезон садовника негр отворил дверцу низкой ограды и, подойдя к кару, наклонился к окну водителя.

— Знакомьтесь, господин следователь, — Ким повернулся вполоборота к обоим своим собеседникам. — Мустафа Дрейк — сержант Службы безопасности... Входит в особую группу.

Негр кивнул Каю.

— А это — господин Кай Санди, следователь федерального управления расследований. Далее именуйте его Джоном Крюгером. Джоном Кинли Крюгером...

Теперь Кай кивнул негру.

— Проводите следователя в дом, — распорядился Ким. — А я сейчас с понтом подъеду к парадному входу. Дурацкая, конечно, конспирация, но — так предписано...

— Полиция здесь имеет привычку приглядывать за жителями таких вот незаметных домиков, — отозвался Мустафа, открывая дверь салона перед федеральным следователем. — Но, к счастью, занимается этим формально... Так что достаточно просто соблюдать правила игры. Пойдемте.

— А полиция не поставлена в известность о нашей операции? — поинтересовался Кай, шагая впереди своего темнокожего сопровождающего по направлению к дому.

— Нет, не поставлена, разумеется, — слегка удивленно отозвался тот. — Ни наша, ни ранарари. Они — полицейские — здесь, конечно, не такая продажная шваль, как, скажем, на Мелетте, но все равно — достаточно одной-единственной паршивой овцы...

— А вы, оказывается, в курсе дел Федерации, — удивленно заметил Кай. — Знаете, например, что собой представляет мелетская полиция...

— Еще четыре года назад, — Мустафа открыл перед федеральным следователем заднюю дверь дома, — я работал во внутренней инспекции федеральной полиции. Но понял, что еще пара лет такой работы — и у меня начнутся крупные неприятности с мафией. Уволился, принял гражданство Фронды и купил визу сюда...

Они прошли через пустующую кухню и вошли в просторную комнату — раньше, видно, служившую гостиной. Мустафа представил Кая двум типам в штатском. Один из них, Нильс, — светловолосый скандинав с шевелюрой, перехваченной на затылке резинкой, — нацепив наушники, колдовал перед типичным универсальным терминалом связи. Второй — Артур, плотно сбитый и плоховато выбритый шатен неопределенно-европейской наружности — поглощал пухлый покетбук «Месть Хромого». Попутно он прихлебывал из разового стаканчика самый настоящий «мокко» — Кай почувствовал это по наполнявшему комнату аромату — и заедал его весьма аппетитного вида пончиком. Ни на кого из присутствующих появление федерального следователя впечатления не произвело.

«Кажется, здесь все-таки можно раздобыть нормальную человеческую пищу, — с удовлетворением отметил Кай. — Да и было бы удивительно, если бы десять с лишним миллионов „граждан Диаспоры“ не обеспечили бы себе хоть минимум комфорта».

Хлопнула дверь парадного, и в комнату энергично вошел Ким Яснов.

Артур мгновенно захлопнул книжку и стал с удвоенной энергией дожевывать свой пончик, шумно захлебывая его остатками кофе.

«Кажется, у этих ребят существует все-таки субординация», — заключил Кай. И тут же получил подтверждение своей правоты.

— Если вы уж решили прикончить кофе, Арти, — ядовитым голосом заметил Ким, — то взяли бы в компанию господина следователя. Так вы быстрее управились бы...

— Черт возьми! — очнулся к жизни Нильс. — Право же, мы — свиньи!

— Вы это поймете еще лучше, — усмехнулся Ким, — когда усвоите, что в мое отсутствие распоряжения господина Санди вы должны выполнять как мои собственные.

Нильс, видимо, достаточно быстро проникся этой задачей. Он торопливо сдернул с головы наушники и водрузил на стол объемистый термос. Арти озаботился тем, чтобы на пластиковом подносике возникло нечто, нем содержимое термоса можно было закусить.

— А куда делся Манич? — осведомился Ким, наливая кофе в пластиковые стаканчики.

— В городе, — объяснил Арти. — У него встреча с Барышником. Вроде наметились кое-какие зацепки... будет через пару часов. Вот сахар — в этой банке...

— Вот что, — Ким пригубил кофе и поставил стаканчик на стол. — Санкция на начало операции дана. Беремся за дело с места в карьер: завтра к утру здесь у нас должна быть не резиденция, а образцовое гнездо преступности. Роли наши расписаны и отрепетированы. Позаботьтесь о внешности, ребята. Сейчас я провожу следователя в его гм... апартаменты. Человек приведет себя в порядок, и через часок мы с вами прокрутим планы на ближайшие сутки.

Кай молча, мелкими глотками пил кофе и старался хотя бы несколько минут не думать ни о чем — упражнение, которое раньше давалось ему гораздо легче.

Ким свой кофе допил залпом и принялся разбирать лежащие на столе распечатки. Нильс снова взялся за наушники, а Арти, которому, судя по всему, на данный момент делать было нечего, принялся торопливо пояснять агенту суть сообщений, поступивших за время его отсутствия. Тот терпеливо дождался, когда Кай покончит с кофе и пиццей, и, попридержав ретивого Арти, кивнул федеральному следователю: «Пойдемте...»

Они спустились в относительно чистую и заставленную полупустыми стеллажами комнату. Ким, достав из кармана брелок-пультик, надавил на его кнопочки, и одна из каменных плит замусоренного пола ушла вниз и в сторону, освобождая проход в подполье. Лестница, уходящая вглубь, кончалась довольно тяжелой дверью, а за ней следовала еще пара лесенок и тамбур. В тамбур выходило сразу четыре двери. За одной из них находились апартаменты, предназначенные для господина Крюгера: пара комнат, обставленных с несколько нелепой претензией на роскошь. Впрочем, Ким не стал распространяться насчет качества предоставляемых гостю удобств, а поспешил продемонстрировать систему связи и сигнализации, которая должна была вовремя предупредить обитателя этой подземной квартиры о любой приближающейся опасности, а также лаз в потайной туннель и пару надежных тайников, скрытых за спинкой дивана. Пока — пустых.

— Подземный ход разветвляется, — пояснил он, — примерно через полкилометра отсюда. Направо — в подземные гаражи Службы. Формально — это прокатная фирма «Каледония». Там в боксе тридцать три стоит наготове наш флаер. Ключ в замке. Код бокса — CENDER-триста тридцать три. Легко запомнить. Всюду одни тройки и «пепел». Та ветка, что ведет влево, — снова разветвляется. Направо — к речному порту, налево — к заброшенному дому в лесу. А это, — агент извлек из стенного шкафа довольно объемистый пакет, — ваши личные вещи. Изъятые при аресте.

— Ну что ж, — федеральный следователь вскрыл пакет и принялся раскладывать на столе его содержимое, — вы неплохо подготовили базу для операции. К сожалению, я не имел еще возможности хорошенько познакомиться с вашими людьми. Ну, Дрейк — здешний, а кто — на контракте?

— По контракту с Диаспорой работают Константин Манич и Артур Ланг. Нильс Лундгрен, так же, как и Мустафа Дрейк, — из здешних. Жители Диаспоры во втором уже, если не в третьем, поколении. Не стоит обижаться на них — сейчас мы все еще не притерлись друг к другу. До сих пор совместные с федералами операции не проводились в Диаспоре ни разу. А так — народ надежный. У всех — дипломы юристов. Хорошая спортивная форма. Не пьют и не курят. Хотя временами и чудят — работа такая, что требует разрядки...

Кай задумчиво рассматривал свой пистолет. Проверил предохранитель, обойму и определил оружие в наплечную кобуру. Принялся прилаживать эту сбрую на себя. Разложил по карманам мелкое барахлишко. На мозаичной крышке стола остались лишь темного цвета орешек на шнурке — Шептун, бес худых тайн, да небольшая металлическая фляжка с коньяком.

Шептуна Кай сунул в карман, а остатки коньяка разлил в пару мини-фужеров, взятых из встроенного в стенку бара, предварительно выдув из них пыль. Пыли той, видно, пошел не первый уж год...

— Извините, что не предлагаю вашим... нашим сотрудникам поднять бокал за знакомство, — он в смущении пожал плечами. — Но раз уж вы говорите, что они у вас чужды такому греху, то... То — за тех, кто остался там — на борту «Ганимеда». За то, чтобы встретились нам живыми.

— За них, — согласился Ким.