"Бог гномов" - читать интересную книгу автора (Иванов Борис)

Часть первая СКАЗКИ О ГНОМАХ

Глава 1 КРАДЕНЫЙ БОГ

Милослав Четник и впрямь ожидал комиссара в предназначенном для конфиденциальных бесед «черном» кабинете Верховного. На столе перед ним возвышался объемистый кофейник, дополненный парой серебряных чашек, сахарницей и вазочкой с сухариками. Сенатора в Департаменте, конечно, держали за «недорезанного мафиози», но при деловых контактах оказывали ему почтительное уважение.

Сам сенатор ничем — кроме отлично пошитого костюма не выделялся из уймы народа, роящегося на улицах городов Объединенных Республик. Был он на вид неприметен, словно платяная моль, и отменно немногословен. Впрочем, при виде комиссара он таки счел возможным подняться из-за стола и со словами приветствия устремиться навстречу старому знакомому.

— Черт возьми! Я дожидаюсь вас, господин комиссар, не меньше шести часов, — сообщил он. — За это время чертовы шакалы увезут краденое добро на край Мироздания.

— Ну, раз уж время так нас поджимает, — пожал плечами комиссар, — то переходите прямо к сути дела. Начните хотя бы с того, что собой представляет та чертовщина, которой вас лишили, и кому она может быть нужна?

Сенатор нервно прошелся вдоль стола и налил кофе себе и комиссару.

— Я слушаю вас, господин сенатор, — напомнил ему Роше.

— Можете называть меня просто Милославом, — махнул рукой Четник. — Так вот… — Он пригубил кофе и вперился в собеседника своим невыразительным, оловянным, но чертовски пристальным взглядом. — Вы правильно выразились: «чертовщина». Эта вещь явно не от Бога, хотя ее и принято называть именно богом — Богом гномов. Хотя и верно — это бог пещерных уродов каких-то… Вам уже приходилось слышать такое название?

— Только что, — отозвался комиссар, помешивая кофе ложечкой. — Простите, эта вещь — произведение искусства? У вас есть…

— У меня — есть! — чуть раздраженно перебил его сенатор, с полуслова понявший, что имеет в виду его собеседник.

Он подхватил со стола папку, из нее извлек пачку голограмм и протянул их комиссару.

— Вот, — пояснил он. — Не очень большая статуэтка. На редкость уродливая. Изготовлена, предположительно, на Ваганте. Там она считалась вроде как предметом какого-то культа. Потом была похищена, но в розыск ее никто не объявлял. Это, впрочем, отдельная история. Я приобрел ее года четыре назад, когда выяснил, что на Ваганте могут найтись на нее покупатели. В общем-то, это обещало неплохой навар, принимая во внимание то, что здешние знатоки с подозрением относились к этому товару…

— Стало быть, покупатель таки нашелся? — попробовал уточнить его слова комиссар, разглядывая объемное изображение действительно предельно уродливого изваяния какой-то твари — то ли дракона, то ли просто дьявола, исполненное, похоже, из камня или керамики и металла.

— Да, нашелся, — подтвердил сенатор, — Собственно, я принес бога в свой офис для передачи этому покупателю. Он должен был приехать в столицу на днях.

— Это человек с Ваганты? — осведомился Роше, — Вообще, что вы знаете о нем?

— Мне он известен под погонялом Дед, — пожал плечами сенатор. — Деталей о себе участники подобного рода сделок не торопятся сообщать. Мне рекомендовали его как человека надежного. Но живет ли он на Ваганте постоянно — вопрос открытый. Точнее будет сказать, что он прибыл оттуда и должен туда же — на Ваганту — доставить бога.

— Кто рекомендовал вам его? — без особого энтузиазма в голосе задал Роше свой следующий вопрос.

— В том-то и загвоздка, — как-то нехотя ответил ему Четник, — что человек, который был, так сказать, связным между мною и Дедом, сам же и привел грабителей ко мне этим утром. Он же был и в числе главных рекомендателей.

— Данные по всем этим людям… Вы можете мне их предоставить?

— Разумеется. Все это — в базе данных. В моем компе. Только не знаю, что даст такая информация.

— Вы уверены, что сам ваш заказчик не имеет отношения к тому, что случилось в вашем офисе этим утром? — задал Роше самый простой из вопросов, возможных при сложившемся раскладе. — Он находится на Прерии?

— Я не уверен ни в чем! — с досадой ответил сенатор. — Сразу после ограбления я связался с этим человеком. По прямому каналу подпространственной связи. У нас был предусмотрен такой резервный вариант. У меня сложилось впечатление, что он был обескуражен. Судя по всему, он еще не покидал Ваганту и находился в это время где-то в ее южном полушарии. В районе каких-то Заброшенных Рудников — не знаю, что означает это название. Я ничего не смыслю в тамошней географии.

— Он все-таки появится здесь, в столице? Он прибудет на Прерию или изменил свои планы в связи с происшедшим?

— Этого я не знаю! — резко ответил сенатор и отодвинул от себя чашку с кофе с таким видом, будто в ней находился смертельный яд.

— В любом случае давайте попытаемся разобраться в том, что произошло в вашем офисе этим утром, — определил комиссар.

А происходило тем утром в офисе на Эрроу-сквер вот что.

Происходило, собственно, обычное бестолковое начало рабочего дня. Тедди Хофштейн, как всегда без особых шансов на успех, пытался увлечь разговором рыжую Фернанду. Та, в свою очередь, примерно с такими же надеждами на удачу силилась разобраться с накопившимся в памяти ее компа спамом. Оба Джонни — Симпсон и Дудоров — уныло ломали головы над замечаниями шефа, которыми тот оснастил поля проекта очередной избирательной кампании. Сам шеф, появившийся неожиданно рано, временами выглядывал из своего кабинета примерно так, как это делают кукушки в сувенирных часах с гирьками под старину, и окидывал скептическим взглядом все происходящее. Это его времяпрепровождение прервал сигнал вызова с терминала входной двери.

— Это вас, шеф, — уведомил сенатора кто-то из Джонни. Шеф, впрочем, и без особого приглашения уже завис перед экраном монитора, на котором четко обрисовался обаятельный, как всегда, Берни Штерн. За спиной «агента по внешним контактам» маячила чья-то массивная фигура. Поодаль присутствовали в виде с трудом различимых теней пара дежурных охранников и еще какие-то трудно идентифицируемые лица.

— По-моему, — мрачно бросил в микрофон сенатор, — я не назначал тебе на это утро… Чему, собственно, обязан?

— Я же говорил вам, сенатор, — слегка смущенно отозвался Берни, — что Дед — человек неожиданных решений. Он не любит, когда хоть кто-нибудь может предсказать, когда и где он будет находиться. Прибыл этой ночью — на «Ланцелоте»…

«Это была абсолютная ложь, — объяснял много позже Четник комиссару. — Я навел справки в космотерминале. Никого, даже отдаленно похожего на этого моего партнера, на борту „Ланцелота“ не было!»

— Сегодня он объявился здесь в столице. И намерен сегодня же совершить свою сделку с вами.

— Черт возьми, — заломил бровь Четник. — Объясните ему, что так дела не делаются…

Берни сокрушенно покачал головой.

— К сожалению, Дед считает, что только так дела и делаются. Я боюсь, что иначе вам не договориться…

Сенатор нервно пожевал своими тонкими, бесцветными губами.

— Ладно, — бросил он. — Если ему уж так необходимо ломать все планы… Я назначаю ему встречу в…

Он бросил взгляд на свое запястье, украшенное массивным платиновым «Ролексом».

— Дед настаивает на встрече немедленно, — перебил его Берни. — Здесь и сейчас. Собственно, он пришел сюда со мной…

Массивная фигура, скрытая прежде за спиной Штерна, выдвинулась на первый план. Дед вполне соответствовал тому описанию, которое было известно сенатору. Габаритами партнер по сделке напоминал хороший банковский сейф, а физиономию его украшала непокорного вида рыжеватая борода.

— Надеюсь, ты, сенатор, — прогудел он, — не заставишь нас долго торчать у дверей. Здесь довольно прохладно, знаешь ли…

Четник хрустнул пальцами и нехотя потянулся к клавишам внутреннего интеркома.

— Охрана? — осведомился он. — Пропустите этого человека…

— Со мной двое телохранителей, — уточнил нежданный гость. — Я не люблю неожиданностей.

— И не забудьте про меня, — вставил в разговор свое слово Берни.

Последовала короткая, но напряженная пауза. Сенатор нервно барабанил пальцами по крышке стола.

— Только оставьте оружие при входе, — наконец определился он. — Без этого вас не пропустят даже по моему распоряжению.

— С нами будут только деньги, — угрюмо прогудел Дед и поднял на уровень своей физиономии небольшой кейс. — Мы ждем…

— Пропустите этих четверых, — бросил сенатор в микрофон интеркома и повернулся к своей команде. — Будьте начеку, ребята, распорядился он. — Берни, конечно, отвечает за тех, кого притащил с собой, но… Но береженого бог бережет.

Дежурный в тесноватом вестибюле принял и запер в сейф небольшой арсенал, упрятанный до этого под куртками и пиджаками гостей сенатора. Сделав это, он обратил свой взгляд на кейс, пристегнутый к руке бородатого громилы, замыкавшего шествие неожиданных посетителей, и уже раскрыл было рот, чтобы напомнить тому о необходимости предъявить предмет к досмотру, но громила опередил его. Он приподнял крышку кейса и ядовито осведомился:

— Может, вы захотите еще и пересчитать бумажки?

«Бумажки» впечатляли. Были они кредитками Федерального банка достоинством штука баксов каждая. И было их много.

Вид большого количества денег обладает несомненным магическим действием. И этой магии бывают порой подвластны даже опытные работники охранных фирм. Так или иначе, дежурный не стал заглядывать под солидный пласт федеральной зелени, а только бросил короткое «Проходите!».

Бородатый громила щелкнул замком кейса и, не удостоив дежурного даже взглядом, скрылся за дверью, ведущей в офис.

Оба телохранителя остались в рабочем отсеке офиса — вместе с командой Четника. В кабинет шефа прошли только рыжебородый верзила и элегантный, как всегда, Берни Штерн.

Сенатор уже ждал гостей. Притом ждал их с видом предельно хмурым, но навстречу Деду все-таки вышел из-за стола.

— Итак? — спросил он, не тратя времени на приветствия.

Бородач молча швырнул свой мини-сейф на стол и поднял крышку кейса.

«Я только потом понял, — пояснил Четник комиссару, — почему этот тип не раскрывал рта. Я сразу сообразил — по голосу — что это не тот Дед, с которым я связывался в ходе переговоров…»

Так или иначе бородатый верзила не проронил ни слова. Вместо него слово взял любезный Берни.

— Деньги, как говорится, на бочке, — со значением произнес он. — Итак?

Сенатор, сохраняя непроницаемое выражение лица, положил рядом с набитым купюрами кейсом другой — похожий на него почти как две капли воды. Щелкнул замками и предъявил содержимое чемоданчика покупателю. Некоторое время все трое участников сделки молча рассматривали изваяние уродливого чудища.

— Да, это он… — наконец произнес Берни. Бородач шагнул к столу и решительно захлопнул крышку кейса-саркофага Бога гномов. Потом легко подхватил его и уверенно кивнул Штерну.

— Теперь рассчитаемся, — объявил тот и взялся за замки мини-сейфа.

В следующую секунду купюры, выстилавшие нутро кейса, разлетелись по всему кабинету, а под их тонким, как оказалось, слоем обнаружилось второе дно, крышка которого и откинулась, разбросав во все стороны маскировавшие ее бумажки.

Второе дно кейса скрывало второй, не доставшийся охране офиса, арсенал. Через долю секунды в руках обоих гостей сенатора оказались два «глока-ареса»: керамика, пластик-плазменные заряды — стволы, не поддающиеся обнаружению обычными средствами и вполне способные бесшумно уложить по паре дюжин противников. Сенатору хватило ума даже не пытаться оказать сопротивление гостям или хотя бы поднять тревогу. Он просто отступил к стене, высоко подняв руки к резному потолку.

Бородатый громила резко отворил дверь в рабочий отсек и швырнул кейс-арсенал уже готовым принять его телохранителям. Ни один из четверых сотрудников сенатора не успел ни предпринять хоть что-либо, ни даже просто сообразить, что, собственно, происходит, прежде чем его взяли на мушку. Только Фернанда, всегда отличавшаяся сообразительностью и безрассудством, осторожно отступила к торцу своего стола — ближе к кнопке тревожной сигнализации.

— Займись видеокамерами, — распорядился один из телохранителей, кивнув второму.

Тот, нарочито не торопясь, обогнул стол и приблизился к Фернанде.

— Ты, вижу, умна не по летам, шалава, — зло бросил он. — Отойди-ка от стола и не забудь отдать дяде ключики от ваших «черных ящиков»…

Эти слова сопровождались выразительной демонстрацией ствола, который телохранитель завел под подбородок рыжей секретарши. Та нехотя сделала пару шагов вперед и вытянула из кармана кольцо с нанизанными на него электронными карточками-ключами.

— Умница, — похвалил ее телохранитель и, принимая ключи, фривольно похлопал побледневшую и напряженную, как струна, Фернанду по ее довольно соблазнительной попке, обтянутой линялыми джинсами. Это оказалось последней каплей, упавшей в и без того переполненную чашу гнева наделенной отнюдь не кротким нравом секретарши сенатора. Без размаха, но со страшной силой она влепила растопыренную пятерню в физиономию нахала. И не только влепила, но и впилась в рожу обидчика своими ногтями, которые у нее были, по словам Джонни Дудорова, что у твоего ягуара.

Это произошло так неожиданно, что телохранитель самым дурацким образом выпустил ствол из рук и неловко попятился назад. Слишком неловко — запнувшись на ровном месте, он рухнул навзничь, напрочь потеряв лицо. Причем потеряв его в буквальном смысле этого слова.

Лицо это — бледное и одутловатое — так и осталось висеть в когтищах Фернанды, а под ним открылась отнюдь не окровавленная мешанина мышц и сухожилий, а… второе лицо. Помятое, смуглое и очень растерянное. Все свидетели этой сцены на мгновение онемели. Затем бородатый громила решительным шагом прошел к месту действия и коротким ударом — головой в лицо — отправил ошалевшую Фернанду в нокаут. Затем рывком, за шиворот поднял чудесным образом изменившего свой облик телохранителя, забрал у него полученные от Фернанды ключи и швырнул бедолагу новым лицом в запертую входную дверь. Потом поднял с пола оброненный пистолет и кейс-арсенал и протянул его подоспевшему Берни. Тот вытащил на свет божий последний из содержавшихся под двойным дном предметов — короткий цилиндр цвета хаки. Хорошо подкованные в диверсионной технике или просто насмотревшиеся детективных сериалов люди должны были узнать в нем широко распространенную в криминальных кругах сенсорную мину GS-22.

— Для неграмотных — объясняю, — четко выговаривая каждый слог, произнес Штерн. — Эта штука называется «Замри-Умри». Сейчас я приведу ее в действие — сниму вот это колечко. Через десяток секунд она активируется. За это время мы как раз выйдем из вашей норы. После этого в течение десяти минут эта штука будет реагировать на любой достаточно громкий звук и на перемещение разных предметов в помещении. Реагировать она будет очень просто — взрывом плазменного заряда. Так что после того, как за нами закроется дверь, и до того момента, как вы услышите сигнал деактивации бомбочки — она запищит этаким противным писком — вы должны сидеть тише воды ниже травы. И молитесь, чтобы никому не приспичило за это время вам сюда позвонить. Вы поняли все?

Он повернулся к Четнику:

— А вас, сенатор, я попрошу выключить режим видеозаписи и вынуть из камеры сегодняшний диск. Я, с вашего позволения, заберу его с собой.

— И он его забрал? — не столько спросил, сколько констатировал комиссар.

— По вашему, я мог этому помешать? — пожал плечами Четник. — Разумеется, и диск с видеорегистрацией ограбления, и самого «Бога» эти шакалы забрали с собой. А мы десять минут сидели в офисе как пришитые и умывались холодным потом… Я думаю, вы можете представить наши ощущения, когда выяснилось, что чертова хлопушка была просто муляжом, пустышкой…

Комиссар усмехнулся и не стал комментировать услышанное.

— Обычно видеозапись камер внутри помещения, — заметил Роше, — дублируется в компьютере охраны…

— У меня в офисе это не практиковалось, — пожал плечами сенатор. — Запись делалась в единственном экземпляре. Совсем ни к чему, чтобы все и каждый знали все о моих делах и разговорах.

Роше только понимающе усмехнулся в усы.

— В таком случае, — вздохнул он, мне надо будет очень подробно расспросить вас о внешности этих гангстеров. Расспросить и вас самого, и всех участников событий. В первую очередь, ту рыжую пигалицу, что содрала маску с бандита… Она должна была хорошо запомнить его лицо.

— Не знаю, — поморщился сенатор, — дать ей премиальные за храбрость или выставить вон — пинком под зад и без выходного пособия… Из-за этой чертовой дуры нас всех могли покрошить в капусту. У таких ребят очень крутой нрав…

— Думаю, вы ничем не рисковали, — еле заметно улыбнулся комиссар. — Перестрелять вас было бы большой глупостью со стороны грабителей. И бомба, которая вогнала вас в холодный пот, — тоже недаром оказалась пустышкой. Ведь вы же не собирались поднимать шум из-за пропажи Бога гномов? Вы даже не заявили о том, что грабители обчистили пару ваших сейфов. Если бы охрана не доложила по инстанции, все случившееся даже не попало бы в сводку происшествий. А вот в случае, если бы вас покосили пулями или спалили бы плазменным взрывом, скандал получился бы на весь мир. И был бы объявлен общефедеральный розыск — по полной программе. Они, похоже, не были в этом заинтересованы. Так что не гневайтесь на свою секретаршу. Она не поставила вас под удар. А сама, если не ошибаюсь, ощутимо пострадала. Навещать ее мне придcя в лечебнице.

— Физиономию девочке подремонтируют за счет фирмы, — придав своему голосу оттенок добродушия, поморщился Четник. — А вот шум вокруг «Бога» и впрямь не нужен ни им, ни мне. Я собирался лично обратиться к вам, комиссар, но федералы успели пронюхать о том, что у нас случилось. Должно быть, от охраны…

— Мне, однако, нужно заполучить все данные о ценностях, пропавших из ваших сейфов, — оборвал его комиссар.

— Вы же сами только что заметили, что мне не нужен шум вокруг этого дела, — поморщился сенатор.

— Раз не нужен, то и не поднимайте, — пожал плечами Роше. — Сообщите мне эту информацию не как комиссару полиции, а как частное лицо частному лицу. Ведь вы не думаете, что ценности из ваших закромов выгребли просто на память? Их попытаются реализовать. А это — возможность напасть на след…

— Хорошо… — без всякого энтузиазма процедил сквозь зубы сенатор. — Я подготовлю вам список… Но основной товар — «Бог» — предназначен для кого-то на Ваганте. И, может быть, уже туда отбыл!..

— Ваганта, — буркнул комиссар и потянулся к трубке блока связи. — Ваганта…

Ваганта… Этот довольно уютный, до смешного напоминающий матушку-Землю Мир был практически самым старым из Миров, колонизованных человечеством. И если он и не был самым богатым и процветающим среди Тридцати трех миров Федерации, то уж самой спокойной и надежной обителью выходцев из Метрополии был несомненно. От всяческих религиозных распрей здешние первопоселенцы отучили друг друга еще в период создания первых автономных баз землян на этой планете. Четырнадцать провинций, объединившихся в Федеративную Республику Ваганта, за все время существования этого Мира не знали ни вооруженных конфликтов, ни вторжений имперских или федеральных войск. Даже великая эпопея краха Империи и мучительного рождения Федерации минула Ваганту стороной. Период Изоляции, что разделял эти две эпохи, трагическое время для большинства остальных Миров, не нанес Ваганте особого урона. К тому времени, когда жизнь стала возвращаться к Тридцати трем мирам, Ваганта уже успела заработать прочную репутацию некой Галактической Швейцарии. Это был стабильный и сытый мир. Притом мир, кичившийся своей скромностью. В нем не было ничего «самого-самого». Если где-нибудь на Ваганте и можно было встретить роскошь в обычном, людском, понимании этого слова, так только за семью замками — в загородных поместьях членов «уважаемого общества». Города же этого Мира и даже признанный его столицей, основанный еще первопоселенцами Старый Форт были удобны для жизни, надежно построены и невообразимо скучны. Так, по крайней мере, считали немногие заезжие обитатели других планет Федерации.

Серый, хорошо обтесанный камень, темная бронза решеток и немногочисленных украшений и вывесок, темная полированная древесина окон и дверей. Ровная брусчатка широких улиц и просторных переулков. Почти полное отсутствие даже намека на трущобы. Здания — редко выше четырех этажей, не слишком насыщенное — даже в деловых центрах — уличное движение, минимум прохожих в дневное время и умеренное количество законопослушных граждан, прогуливающихся в парках, ближе к вечеру… Решительно ничего, поражающего воображение.

Ваганта и не собиралась ничьего воображения поражать. Ее обитатели уже давно поняли, что именно унылая стабильность их Мира, его скучная надежность — главный их капитал. Доверять банкирам Ваганты стало традицией Тридцати трех миров, и на этом доверии держалось многое в этом мире. Здесь не было слишком богатых месторождений ценных ископаемых, здешние пастбища и фермы не поражали изобилием, высокие технологии не были выше, чем в среднем по Обитаемому Космосу. Но держатели здешних банков и торговых домов знали, куда вложить каждый доверенный им бакс так, чтобы вкладчик не пожалел о том, что доверился им. Пусть даже вклады эти делались на другом конце Обитаемого Космоса. И, конечно, скромный, но надежный процент от таких вкладов уверенно поддерживал безбедное существование этого скучноватого мира.

Конечно, как и все смертные, обитатели Ваганты были не лишены разного рода пороков и недостатков. Здешние контрразведка и полиция не сидели без дела. Но и самые упорные недоброжелатели Ваганты не могли не признать, что здешние проблемы, включая трафик наркотиков и оружия, не идут ни в какое сравнение с подобными же проблемами, стоящими перед силовыми структурами Океании или той же Прерии. Это при том, что здешние законы не отличались излишней гуманностью, суды — неповоротливостью, а судейские — ангельским терпением.

Впрочем, унылая с виду жизнь Ваганты для тех, кто имел возможность присмотреться к ней, обнаруживала за своими кулисами не одну темную тайну. Например — Тайну гномов. Были в этой внешне беспроблемной жизни и свои проблемы, например — проблема запретных боев. Впрочем, проблемы здесь стояли не только перед всем обществом, но и перед, как говорится «отдельно взятыми личностями».

Такими «отдельно взятыми личностями» были, например, Гарри Стигг по кличке Ариец и Билли Лепски, тоже не лишенный своего погонялова. Погоняловым его было — Бейб. Перед ними обоими стояла проблема, и проблема нешуточная. Ребята остались без колес.

Откуда взялось у Гарри его погонялово и каким образом оно ему досталось, было для него тайной за семью печатями. Ни сторонником расовой теории, ни собственно арийцем Гарри Стигг не был. Но так или иначе, прожив в этом не худшем из миров почти три десятка лет, менять ставшее давно привычным прозвище было уже поздно.

Что до Билли, то каждый, кто хоть раз глянул на его округлое, румяное — кровь с молоком — лицо, которое к тому же лучилось оптимизмом и надеждой, и не подумал бы возражать против его клички.

Эти двое знали друг друга давно. Судьба лишила родителей и того и другого еще в детстве, и в «Доме материнства» как-то само собой сложилось так, что старичок Ариец без всякого влияния со стороны взял шефство над мальком Бейбом. Шефство это осталось в силе, по всей видимости, навеки. Дело было не столько в возрасте Бейба, сколько в неискоренимом младенческом мировосприятии, владевшем его душой. Он и сам догадывался о том, что постоянное присутствие рядом старшего и умудренного жизненным опытом товарища является для него жизненной необходимостью. Понимал это и Ариец. Он относился к Бейбу как к младшему брату — порой снисходительно, а порой — сурово. Последнее происходило в основном, когда, как и в каждом из тех, кого судьба одарила вечным детством, в Бейбе просыпался мачо, убежденный в своем всесилии и неизъяснимой мудрости. В такой период он способен был создать для окружающих крупные проблемы, но прежде всего — мог сам влипнуть в черт-те какую историю.

Бейба Ариец, однако, уважал за то, что тот последовательно проводил в жизнь свое обещание, данное покойной матери — стать «приличным человеком». Экономя на всем, он упорно переползал с курса на курс в аграрном университете и в перспективе мог действительно рассчитывать на приличный оклад в какой-нибудь из фирм, связанных с сельскохозяйственным производством. Пока же Ариец пристроил Бейба к своему бизнесу — поиску и вербовке кандидатур для запретных боев, регулярно проводившихся под крышей «Ночных спортклубов» всемогущего Арнольда Ларсена — Обуха. Немалую выгоду приносило Бейбу и право на проживание в трейлере на пару с Арийцем, что позволяло сэкономить на плате за проживание в университетском кампусе.

Сложившиеся отношения Гарри и Билли служили поводом для всякого рода непристойных шуточек. Шутники, правда, остерегались далеко заходить в своих измышлениях, дабы не «схлопотать» от «сиамских близнецов», как прозвала молва обоих партнеров по жилью и бизнесу.

Впрочем, сегодня «близнецам» было не до шуток. Этим утром после очередного техосмотра инспектор дорожной полиции забрал у Гарри паспорт давно отслужившего свой век «тристара», до сего времени верой и правдой служившего средством передвижения обоим партнерам. Забрал инспектор, разумеется, и опознавательный радиомаячок, превратив «тристар» в персону нон грата на всех дорогах и улицах Федеративной Республики.

Не то чтобы для Гарри подобный оборот дела был громом среди ясного неба. И он, и Билли прекрасно понимали, что скорее рано, чем поздно одряхлевший драндулет будет признан пригодным только для городской свалки. Но всякий раз обновление колес оказывалось на одном из последних мест в списке неотложных дел «близнецов». Только сейчас до них дошло и предстало во всей красе то обстоятельство, что осуществлять их бизнес, не имея под рукой мобильного средства передвижения, просто нереально. Выход из положения надо было искать самым неотложным способом. Конечно, можно было по дружбе арендовать колеса у кого-нибудь из многочисленных приятелей. Но элементарный здравый смысл подсказывал, что подобная лафа не может продлиться долго. Погруженный в мрачные размышления Гарри сидел на порожке трейлера и задумчиво грыз ногти.

Это его занятие было прервано звуком продирающегося по лабиринту трейлер ной стоянки драндулета. Драндулетом оказался хорошо знакомый Арийцу «шевроле» дока Гольдмана, адвоката, к услугам которого время от времени приходилось прибегать почти каждому из тех, чей бизнес был связан с запретными боями.

Сам док восседал, натурально, за рулем, а на заднем сиденье за его спиной к некоторому удивлению Гарри обрисовывались силуэты Бейба и штатного чемпиона запретных боев Аугусто Рамиреса. Преисполнившись наихудшими предчувствиями, Ариец поднялся на ноги и направился к причалившему к поребрику асфальтированной дорожки «шевроле».

— Ну вот! — приветствовал его Бейб, высовываясь в боковое окошко. — Утро еще не кончилось, а наша проблема, похоже, решена…

Он немного поборолся с дверцей кабины, выбрался на тротуар и, подхватив Арийца под руку, повлек в сторонку. Предчувствия Гарри сделались еще мрачнее.

— Ну? — только и спросил он

— Понимаешь, — возбужденно затараторил Бейб, — бродячие маги хотят сбыть с рук вполне нормальный «вольво». В хорошем состоянии, при техпаспорте и при прочих вензелях…

— И хотят за него..? — постарался вернуть партнера на почву реальности Ариец.

— Цена — вполне приемлемая, — радостно сообщил Бейб. — Двадцать, федеральной зеленью, конечно. Если мы скинемся, то останется подзанять примерно три штуки…

Ариец посмотрел на него, как смотрят родители на дитя, упорно не оправдывающее их надежд.

— Билли, — молвил он вразумляющим голосом, — если бродячие маги продают тачку в приличном состоянии и за приемлемую цену, значит, тачка ворованная…

Бейб обиженно напыжился.

— Ты думаешь, я об этом не подумал? — оскорбленно осведомился он.

— А что, подумал? — живо отреагировал на его слова Ариец.

В голосе его прозвучало неподдельное удивление. Бейб презрительно фыркнул.

— Во-первых, ты знаешь, кто продает тачку? — спросил он со значением. — Так вот, продает ее Цыган. А он до сих пор на паленом товаре ни разу не засветился.

От этих слов Гарри почти перекосило. Он даже словно почернел лицом.

— Цыган? — только и спросил он.

Бейб удивленно взглянул на него, недоуменно скривился и торопливо добавил:

— Потом, с собой мы берем дока Гольдмана. А он не даст никому втереть нам очки.

Поймав критический взгляд партнера, Бейб смущенно кашлянул и скороговоркой добавил:

— Ну, за свой обычный процент…

— Не сомневаюсь, — пожал плечами Ариец. — Уточним только, что это не мы берем Сержа Гольдмана с собой в Табор, а он согласился подбросить нас к магам на своих колесах…

Бейб откашлялся, выдержал паузу и продолжил свои старания убедить Арийца:

— А еще мы берем с собой Аугусто Рамиреса. Его на магические штучки не возьмешь. Так что, если ты боишься, что нам подсунут товар с порчей, то…

Ариец мрачно остановился и некоторое время рассматривал асфальт у себя под ногами. Потом поднял взгляд на своего «близнеца». Не всякому удавалось выдержать такой вот взгляд Гарри Стигга. Билли Лепски это удалось.

— Ладно, — угрюмо бросил Ариец. — Другие варианты у тебя есть?

— Пока нет, — честно признался Бейб. — Все кому не лень ломят цены совершенно недетские. Или предлагают рухлядь, на которую дорожная инспекция и смотреть не станет.

— Ну, тогда и не о чем спорить! — глухо каркнул Гарри и решительно зашагал к автомобилю. — Отправляемся в Табор. Прямо сейчас. Только сначала придется объехать с полдюжины человечков, чтобы наскрести те самые «три штуки»… Кстати, торг — уместен?

— Думаю, можно будет скинуть штуку-другую, — заверил его Бейб, еле поспевая за партнером, — В конце концов, он как-то заинтересован в том, чтобы избавиться от этой таратайки… Что ты так скис?

Ариец стал как вкопанный, не дойдя четырех-пяти шагов до «шевроле», и Бейб чуть не сшиб его с ног. не успев затормозить вовремя..

— Да, — бросил Гарри неприятным, каким-то ядовитым голосом. — Цыган действительно заинтересован сбыть с рук тачку. Вот только — почему? — Он задумчиво воззрился на приятеля и закончил свою мысль: — Он, Цыган, ворованным до сих пор не торговал, это правда. Но мне очень не по нутру связываться с таборный магом. Причем с таким, который ведет дела с гномьим племенем…

Бейб остолбенел.

— Гарри, ты что? Действительно веришь в эту ерунду?

— В какую? — спросил Ариец, словно проснувшись.

— В то, что гномы и вправду существуют, — пояснил Бейб, подозрительно присматриваясь к нему.

Старший партнер временами удивлял его своими странностями. Иногда ему казалось, что их со Стиггом разделяют не три-четыре года, а, пожалуй, целых полсотни лет.

Ариец усмехнулся.

— Знаешь, когда долго якшаешься с магами — вот как я, например, — со временем можешь начать верить во все что угодно. Я вот многое бы дал, чтобы узнать точно, существуют все-таки гномы или нет?

На Ваганте Гарри Стигг по кличке Ариец был далеко не единственным, кто хотел бы это знать. Например, проблема гномов очень занимала нового директора корпункта «Гэлакси ньюс» на Ваганте (и единственного его сотрудника) — Энни Чанг.

Свою длительную командировку в этот благополучный Мир Энни, в отличие от руководства «ГН», воспринимала отнюдь не как поощрение за блестящие репортажи и смелые корреспонденции из «горячих точек» Обитаемого Космоса, а как изощренное наказание за многочисленные грехи, которых по ходу развития карьеры молодой журналистки набиралось тоже немало. Как говорится, «все зависит от точки зрения».

— Боже мой! Что хоть мало-мальски интересного смогу я вытянуть из этого стоячего болота? — в который раз спросила она у своего коллеги Гиви Жвания, которому выпало провожать ее в дальний путь с космотерминала «Лобнор». — Это не командировка, это — проводы на пенсию! Досрочную!

— Ти не понимаешь! — возразил ей Гиви со своим неподражаемым акцентом. — Если бы там била война, бунт… или, например, какая-нибудь эпидемия… Тогда и совсем глюпий дурак гнал би оттуда репортажи — просто захватывающие. А там, где ни-че-го не случается, там должен сидеть человек, у которого вот здесь, — Гиви постучал пальцем по лбу, — что-то есть. Чтобы из ничего такой человек делал конфетку. И ты, Энни, — такой человек!

Теперь это напутствие как-то согревало Энни душу и поддерживало ее — по крайней мере поутру, после чашечки зеленого чая. Но к вечеру, устало подводя итоги дня — как всегда вполне заурядного, она уже не могла заставить молчать жившего в глубине ее непокорной души демона журналистики и, кляня самое себя, молила-таки богов родного ей буддистского пантеона, а заодно и многочисленных божков и демонов пантеона Пестрой Веры, чтобы те обрушили на уныло-благополучных обитателей Ваганты глад, мор или еще что-нибудь в той же мере сенсационное.

Сегодня она с неприятным замиранием сердца констатировала, что кто-то из богов внял-таки ее греховным молитвам. Иначе как было понять приглашение на чашку кофе в «Пресс-клубе», которым закончил свой дежурный утренний звонок к ней полковник Хофф.

Ни для кого из членов журналистского корпуса, аккредитованных в Старом Форте, не было секретом то, что основной служебной обязанностью полковника были присмотр за журналистской братией и забота о том, чтобы дотошные «люди пера» не совали свои носы туда, куда по понятиям руководства Федеративной Республики совать их не следовало. Обычно полковник не докучал понятливым представителям свободной прессы своим присутствием. Приглашение к личному разговору следовало понимать как прелюдию к серьезному предупреждению, может быть, даже к жестокому разносу от службы безопасности Республики. Энни постаралась психологически подготовиться к такому обороту дела. Ей не привыкать быть на ножах с такими структурами тех миров, из которых доводилось слать свои корреспонденции.

Господин Хофф, как всегда, был облачен в штатский, «партикулярный», как говорили здесь, костюм несколько консервативного покроя и — тоже как всегда — блистал строгой военной выправкой и аккуратнейшей щеточкой тщательно ухоженных усов. Против ожидания полковник был благодушен и щедр на комплименты. Он рассыпался в похвалах насчет выбора тем для обзоров, которые Энни поместила в специальном выпуске «ГН» для предпринимателей. Особое же внимание уделил очеркам мисс Чанг, посвященным проблеме детства в ее разнообразных проявлениях в различных Мирах Федерации.

— Я надеюсь, что и ребятишки нашей планетки будут удостоены отдельной публикации, — молвил полковник, пододвигая к собеседнице вазочку с бисквитами. — И, может быть, даже целой серии таких публикаций. Я слышал, что вы собрались сегодня взять интервью у Арно Келлера? Это действительно один из лучших сказочников. И, по моему скромному мнению, лучших не только в нашем мире, но и в Обитаемом Космосе вообще. Беседа с ним, без сомнения, украсит ваш очерк… Вы не собираетесь объединить ваши публикации на эту тему в книгу?

Публикации о жизни детей разных Миров действительно были коньком Энни. Только эта тема и скрашивала ее поход через информационную пустыню Ваганты. Внимание полковника к этой — никем обычно не замечаемой — стороне ее деятельности даже растрогало журналистку, и она на какой-то миг позабыла, что имеет дело с человеком, воплощающем все коварство негласной цензуры здешнего режима. Но вспомнить об этом ей пришлось уже в следующую секунду.

— А вот слухами о неприятностях наших бандитов я бы вам не советовал увлекаться, — доброжелательно произнес полковник, заглядывая в глаза Энни поверх чашечки кофе. — Поверьте мне, те слухи, что, может быть, дошли до вас, распускают ну просто совершенно безответственные лица — из тех, которым приплачивают со стороны за то, чтобы они сбивали уровень доверия общественности к вложению капиталов в наши коммерческие структуры… Не верьте им.

— Собственно, никаких особых слухов до меня и не доходило, — осторожно парировала Энни его слова. — Скорее наоборот. Понимаете ли, полковник, в последние неделю-другую здешние специалисты по финансам стали вдруг гораздо менее откровенны. Да и на так называемых тусовках, в присутствии здешней финансовой аристократии, в разговорах появились какие-то «фигуры умолчания»… И, извините меня за чисто личное замечание, но неужели вы думаете, я не замечаю, что стоит мне только приблизиться к такой компании, как сразу меняется тема разговора, а то и весь разговор гаснет? Не стану скрывать, мне стало казаться, что здешний деловой люд чем-то сильно обеспокоен. Но своим беспокойством не хочет делиться…

— Я надеюсь, — с особым нажимом на слово «надеюсь» произнес полковник, отодвигая в сторону так и не допитый кофе, — что вы сможете отличить собственные э-э… ощущения и досужие вымыслы от реальных фактов. Не стоит беспокоить серьезных деловых людей. Ну, например, донимать этими фантазиями таких ключевых лиц нашего делового мира, как, скажем, Родни Ван-Ней… Надеюсь, вы не по этому поводу договорились с ним о встрече сегодня вечером?

«Именно по этому», — мысленно ответила ему Энни. Но вслух заверила полковника в том, что ей воленс-ноленс приходится подпитывать деловую аудиторию «ГН» всяческой информацией из первых рук в виде таких вот интервью с воротилами здешнего делового мира.

— Ну что же, — подвел полковник итог разговора и поднялся из-за стола. — Надеюсь, мы с вами хорошо поняли друг друга. Если вам покажется, что какие-то факты по этой — затронутой нами — теме все-таки заслуживают внимания, то я попрошу вас поставить меня в известность, прежде чем делать такую информацию достоянием гласности.

Энни промолчала и тоже поднялась из-за стола. Она предоставила собеседнику возможность считать это молчание знаком согласия. Что и говорить — на Ваганте с прессой обращались куда более мягко, чем, скажем, на Квесте, где с ней беседовали бы не за чашкой кофе, стучали бы кулаком по столу и грозили бы высылкой в двадцать четыре часа.

— И еще… — неожиданно добавил полковник, уже стоя вполоборота к собеседнице, — еще я вам не советую приплетать к «детской» тематике, которая так вам удается, еще и сказочки о гномах. Это — просто местная особенность… Своего рода психоз, который не стоит рекламировать. Вы ей-богу пожалеете о времени, которое потратите на встречу с профессором Девисом. Поймите, сказочки о гномах — это просто его бизнес. И он будет морочить вам голову до тех пор, пока вы не станете верить в гномов, а заодно в домовых, вампиров и в привидения…

— Я учту это, — заверила его Энни и, подождав немного, пока строгий силуэт столь доброжелательного цензора исчез за вращающимися дверьми клубного кафе, положила в вазочку так и не тронутый бисквит (надо же заботиться о фигуре) и поспешила к той двери «Пресс-клуба», что выходила к стоянке такси. Встреч на сегодня у нее было назначено много.

«И, кажется, обо всех них заботливый полковник хорошо информирован, — со вздохом констатировала Энни. — По крайней мере, мое расписание визитов на сегодня он знает назубок. Конечно, „Гэлакси ньюс“ — влиятельный орган и действия его корреспондента небезразличны здешнему истэблишменту. Но не до такой же степени, черт возьми!» Энни прикинула, что реакция ее собеседника явно указывала на то, что на финансовом горизонте Ваганты явно клубятся какие-то тучи. Но какие — оставалось только гадать

И еще она подумала, что была в этом их разговоре с полковником какая-то странность. Ах да! В разговоре этом непонятным образом сплелись две темы, совершенно не имеющие отношения одна к другой. С одной стороны — ползучая паника, охватившая банкиров Старого Форта, с Другой — детский фольклор. Сказочки о гномах. Для того чтобы связать все это воедино, мало быть просто журналисткой. Даже, по всеобщему признанию, журналисткой «милостью божией». Тут требовалась одаренность другого рода. Например, такая, какой был наделен ее давний (и — чертовски далекий сейчас) приятель Ким Яснов. Вечный Агент на Контракте. Энни грустно улыбнулась, вспомнив о нем.

Она бы изрядно удивилась, если бы узнала, что Ким находится сейчас не так уж далеко от нее, здесь, в центре Старого Форта. Подняв голову, она могла бы увидеть крышу хорошо ей знакомого «Торгового дома братьев Гимли», в цокольном этаже которого Ким ожидал беседы с директором службы безопасности этого почтенного заведения.

Собственно, и сам Ким не имел представления о том, что госпожа Судьба снова свела его в одном мире с симпатичной и беспокойной китаянкой. На Ваганту его привела вовсе не тоска о давней приятельнице (пожалуй, больше, чем приятельнице), а агентская судьба.

Судьба вообще любит зло подшучивать над людьми. Вот как сейчас — наградила Агента на Контракте более чем солидным гонораром. Казалось бы — куда уж лучше? Получив денежки, Ким мог бы спокойно стать совладельцем какого-нибудь из солидных агентств частных расследований и жить на доходы от своего пая в деле, возвращаясь к занятию своим хлопотливым ремеслом только исключительно по прихоти своей левой ноги. В этой великолепной перспективе имелся только один небольшой изъян. Федеральные крючкотворы почему-то решили, что этот свой гонорар он получит только на территории немыслимо далекой Океании и только лично.

Причем добираться до своего законного заработка Киму предстояло автостопом. Задача его была бы легче (но не намного), если бы вместо юридического образования и стажировки на кафедре криминалистики он закончил хотя бы самый паршивый из навигационных техникумов или другое какое-нибудь заведение, дающее своим выпускникам специальность, позволяющую ступить на борт космического корабля в качестве члена его экипажа. Большая Тропа, как привыкли бродяги Обитаемого Космоса называть Генеральную Трассу, постоянно нуждалась в кадрах. Нанимаясь на временную работу то на один рейс, то на другой, Ким смог бы если не в один прыжок, то по крайней мере за какой-то годик-другой добраться из любой точки Обитаемого Космоса до заветной Океании. Но эта возможность была для него напрочь отрезана.

Оставалось путешествовать, зарабатывая деньги на перелеты той работой, которую Ким делать умел. Каждый, кто имеет представление о ценах на билеты даже в стальной консервной банке полугрузового «дальнобойщика», без сомнения прольет, оказавшись перед такой перспективой, скупую мужскую слезу.

Киму сравнительно повезло в том, что за ним укрепилась определенного рода репутация агента, которому приходится постоянно балансировать на грани законности. И он не подведет. А если таки свернет себе шею, то и черт с ним, с человеком со стороны. Правда, широко известен Ким Яснов был в чрезвычайно узких кругах спецслужб Федерации и ее субъектов. Эти-то субъекты и передавали Агента на Контракте друг другу, словно эстафетную палочку, позволяя ему на вырученные баксы (иногда на командировочные) приобрести место на очередном корабле, который все ближе и ближе уносил его к Океании.

После третьего такого перелета, купленного ценой дьявольского везения и нешуточного риска, Ким уже почти достиг цели. На Терранове, после того, как его довольно долго промурыжили в казенной гостинице, служба хорошо известного агентства «Щит» предложила ему на выбор несколько довольно деликатных поручений на этой планеты. Ким по здравом размышлении выбрал то из них, выполнять которое надо было на Ваганте. Находящаяся, с точки зрения землян, у черта на куличках Ваганта располагалась очень удачно относительно точек перехода, ведущих в космические окрестности Океании.

Как всегда, постановка задачи была обставлена с устрашающей секретностью. Смысл всего, что директор «Щита» смог-таки донести до сознания Кима, сводился к тому, что все необходимое сообщит ему представитель «Торгового дома братьев Гимли» (в разговорной речи — просто «Братья Гимли» или чаще — «Дом Гимли») — весьма уважаемой на Ваганте коммерческой фирмы. Именно «Братья Гимли» и заказали расследование. В дополнение к столь детальной постановке задачи Киму был вручен диск с несколькими гигабайтами «информации к размышлению» с тем, правда, условием, что ввести код к прочтению диска Киму разрешено было только по прибытии на Ваганту.

— Код вам сообщит наш агент. — объяснил ему Рональд Слейд, директор внешних операций «Щита».

— Как я узнаю его? — озадачился в ответ Ким.

— Это он узнает вас, — расплылся в улыбке Слейд. — Когда он сочтет нужным, что вам пора познакомиться с этим… м-м… материалом, он обратится к вам. Назовет пароль. И в дальнейшем можете рассчитывать на его поддержку. Но только — в крайнем случае. Полагайтесь во всем на свои силы.

Большого энтузиазма у Кима такой инструктаж не вызвал. Не вдохновило и то, что упомянутый агент «Щита» не спешил «нарисоваться» хоть где-нибудь окрест. И вот теперь Ким сидел в приемной директора службы безопасности «Торгового дома братьев Гимли» господина Густава Ноксмура и решительно не представлял себе, каким боком обернется для него предстоящий разговор.

Нельзя сказать, что со своей стороны Ким не попытался сориентироваться в предстоящем деле. За время перелета с Террановы на Ваганту он основательно проработал основные сведения и о самой Ваганте, и о предприятии братьев Гимли. Но гораздо больше пользы ему принесло то, что последние двое суток своего перелета он посвятил сну. Надо было по-человечески выспаться перед тем, как окунуться с головой в дела, суть которых все не спешила открыться ему.

Долго ждать господина директора ему не пришлось. Сурового вида секретарша пригласила Кима в кабинет и оставила его наедине с шефом. Густав Ноксмур оказался пожилым джентльменом с ажурным венчиком седых волос. С этой благообразной внешностью слегка неприятно контрастировали жесткое выражение лица, пристальный, пронизывающий собеседника насквозь взгляд и угловатая резкость в движениях седого джентльмена. Даже его любезная улыбка, адресованная посетителю, чем-то напоминала волчий оскал. Впрочем, в остальном господин директор был сама любезность. Гостя он встретил у дверей — с рукопожатием и извинениями за то, что заставил себя ждать, на устах.

Ким занял предложенное ему место в кожаном кресле у письменного стола — напротив такого же кресла хозяина кабинета — и, пока тот занимал свое место, осторожно оглядел помещение. Иногда это позволяет лучше понять собеседника.

Судя по антуражу кабинета, его хозяин был завзятым охотником: стены, каминную полку и специальные витрины украшали различные образцы охотничьего стрелкового оружия, вымпелы, кубки и какие-то еще призы различных клубов и собственно охотничьи трофеи — как в виде го-лографических снимков, так и искусно исполненные умелыми таксидермистами. В большинстве своем то были вывезенные с Земли лоси, кабаны и всяческие твари помельче, но встречались среди этих экспонатов и представители здешней фауны, названия которых, выгравированные на бронзовых сопроводительных табличках, ровным счетом ничего не говорили Киму.

Краем глаза Агент на Контракте заметил, что и сам стал объектом изучения. Цепкий взгляд господина Ноксмура просвечивал его не хуже рентгеновского из учения.

39

— Я представлял вас несколько иначе, — сообщил ему свое заключение из проведенного осмотра господин директор. — Может быть, немного постарше… Ведь ваши предки — выходцы откуда-то из Азии?

— Корея, Россия. Точнее, Сибирь, — пояснил Ким несколько удивленно.

В Тридцати трех мирах редко когда интересовались национальностью чьих-либо предков.

— Да, конечно… — кивнул директор. — Люди сибирских кровей всегда выглядят моложе своих лет. И, — он улыбнулся улыбкой рыси, — говорят, отличаются дьявольской хитростью?

— С вами, господин директор, я хитрить не намерен, — заверил его Ким, тоже высветив на лице улыбку. Как можно более непринужденную.

— Ну что ж, — продолжал улыбаться господин Ноксмур, — приходится полагаться на ваши рекомендации. Их выдали инстанции, заслуживающие доверия. Надеюсь, вы не поделились истинной целью вашего визита в наши края ни с кем из здешних жителей?

— Официальная версия моего приезда — открытие собственного агентства, — ответил Ким. — Ее я и придерживаюсь.

— Версия удобная, — кивнул господин директор. — Она объяснит посторонним многое в вашем поведении. Но, чтобы придать ей правдоподобие, вам надо будет ссылаться на влиятельных протеже в здешнем магистрате и даже — в паре министерств. Без этого пришлый детектив ни за что не получил бы лицензии на практику на Ваганте. Кстати — вот и она.

Ноксмур протянул Киму светло-зеленую электронную карточку.

— Храните этот документ как можно тщательнее. И не афишируйте того, что вы здесь — человек пришлый. Здесь, знаете ли, не любят «людей со стороны». Вот, ознакомьтесь с этими распечатками. — Директор двинул к Киму по столу тонкую папку, — Это список ваших, так сказать, благодетелей и их характеристики.

Ким принял папку, взвесил ее на ладони и из вежливости немного полистал. Потом, снова поймав на себе пронзительный взгляд господина директора, отложил папку в сторону.

— Теперь перейдем к сути дела, — произнес Ноксмур, удовлетворенный произведенным эффектом. — Ваша задача, Агент, будет состоять не столько в том, чтобы сохранить для нас, ваших нанимателей, материальные ценности, которых мы можем лишиться. Вы должны помочь нам спасти нечто большее.

Господин директор сосредоточенно заглянул в глаза Агента, проверяя, доходит ли сокровенный смысл его слов до собеседника. Ким подобрался в кресле и — в знак внимания — склонил голову набок.

— Речь идет о репутации Ваганты как надежного гаранта капиталовложений для любого из предпринимателей Обитаемого Космоса! — твердо выговаривая слова, произнес директор.

— М-м… И что же угрожает этой репутации? — поинтересовался Ким, выдержав достаточную, как ему показалось, паузу.

— Ей угрожает то, — все так же четко выговаривая слова, объяснил директор, — что сейфы наших банков перестали быть надежными хранилищами для доверенных нам ценностей.

— Как я понимаю, — попробовал уточнить ситуацию Агент на Контракте, — на Ваганте или, по крайней мере, в Старом Форте начала орудовать банда взломщиков?

Господин директор кисло улыбнулся:

— Это почти что так. Если не считать того, что ни один из сейфов, из которых произошла пропажа, не был взломан. И ни на кого, кто имел доступ к содержимому этих сейфов, пока что не легло серьезное подозрение. Хотя, как вы сами понимаете, простор для фантазии в этом направлении — широчайший.

Киму потребовался почти десяток секунд, чтобы переварить эту информацию.

— Что же именно исчезло из сейфов вашего «Торгового дома»? — осведомился Ким.

— До сегодняшнего дня — ничего, — сухо ответил директор. — Пока что я обладаю конфиденциальной информацией только о чужих неприятностях. Двенадцать пропаж в пяти крупных банках. База данных, в которой такая информация накапливается, будет в вашем полном распоряжении. На условиях полной секретности, разумеется. Мы предпочитаем работать на опережение. Лучше схватить виновников за руку, прежде чем очередь дойдет до нас.

— И много таких пропаж произошло? — спросил наконец Ким. — Что пропадало? Просто деньги или какие-то документы?

— Ценности, — оборвал цепь его догадок господин Ноксмур. — Драгоценные изделия и все в таком роде… В основном такие предметы, наличие которых их хозяева не стремились афишировать. И само существование этих ценностей, и свое обладание ими… Заранее обращаю ваше внимание на это обстоятельство. Вам нелегко будет отслеживать маршруты этих вещей на «черном рынке».

— Если мне будет позволено полюбопытствовать… — откашлявшись, поинтересовался Ким, — то не объясните ли вы мне, почему вы не воспользовались услугами местных специалистов? Я должен сразу предупредить вас о том, что…

— Что вы не смыслите в здешних делах ни ухом ни рылом? — грубовато перебил его Ноксмур. — Это быстро пройдет.

Он замолк на секунду-другую, нервно поглаживая клавиатуру своего настольного компа, сработанного под старину.

— Конечно, я бы мог привести вам кучу второстепенных причин, почему мы выбрали именно вашу кандидатуру, — продолжил он после паузы. — Ну, например, ценность свежего взгляда во всяком трудном расследовании. Непредвзятость вашего взгляда со стороны… Веским аргументом являются и рекомендации, которые вам дают Управление расследований и контрразведка. Существенно то, что вас характеризуют как человека, умеющего хранить конфиденциальную информацию. Но… не буду вас вводить в заблуждение. Назову вещи своими именами, хотя особого удовольствия это не доставит ни вам, ни мне.

Ким выпрямился в кресле и принял как можно более серьезный вид.

— Должен признаться вам, — сказал директор, — дело просто в том, что ни один из коренных жителей Ваганты не подходит для того расследования, которое вам предстоит. Мы не можем довериться никому из своих. Даже себе я не могу доверять в полной мере. Скоро вы перестанете удивляться этому.

— Чем же вы все отличаетесь от меня? — озадачился Ким.

— Собственно, это вы отличаетесь от нас, — усмехнулся господин директор. — Тем, что вы никогда не слышали сказок о гномах.

За многие миллионы километров от кабинета господина директора Ноксмура, в палате клиники Полицейского Департамента комиссар Жан Роше сидел у койки, на краешке которой сгорбилась пострадавшая в «инциденте на Эрроу-сквер» Фернанда Мартинес.

— Да, вы все правильно записали, — вздохнула рыжая секретарша. — Я честно постаралась вспомнить даже мельчайшие подробности всего этого… кошмара. Довспоминалась до головной боли, но ничего нового не припомнила. Так что мне нечем вас порадовать.

Радоваться Роше было и впрямь нечему. Несмотря на то что физиономия преступника предстала перед Фернан-лой в момент эмоционального стресса, вспомнить ее — физиономии этой — характерные черты она решительно не могла. Поработав с компьютерной программой, конструирующей фотороботы, под руководством хорошо подкованного специалиста, она выдала в результате добрую дюжину совершенно не похожих друг на друга портретов. От других свидетелей было не больше пользы. Надеяться приходилось только на то, что опознают Бернарда Штерна или рыжебородого верзилу: первый, скорее всего, «работал» без маски, второй отличался уж слишком характерными габаритами и телосложением.

— Право же, не стоило так напрягаться, — вздохнул комиссар, складывая разложенные на коленях распечатки в папку. — Как-никак, сотрясение мозга — это не такая пустяковая травма…

— Да черт с ними, с мозгами! — сокрушенно махнула рукой Фернанда. — Это в жизни не главное! Но вот перелом носа! Боже мой, как я буду появляться на людях? Так и без работы остаться — раз плюнуть! Боже мой, боже мой!..

Она бережно прикоснулась к повязке, закрывавшей ей пол-лица.

— Это — настоящая катастрофа! — вздохнула она. — На то, чтобы оплатить операцию у порядочного хирурга, уйдет вся моя страховка! Если вообще я ее получу! Вы даже не представляете, какие крючкотворы сидят на этом деле!

— Не огорчайтесь, — утешил ее комиссар. — Ваш шеф заверил меня, что его фонд оплатит пластическую операцию в лучшей клинике столицы. После нее вы станете окончательно неотразимы.

Фернанда презрительно фыркнула и тут же ухватилась за свой пострадавший орган дыхания.

— О боже мой! — простонала она. — Дождусь ли я от этого скряги хотя бы процентов десять от стоимости самой плохонькой операции? Жалко только, что я не выцарапала этой сволочи его разноцветные гляделки!

— Разве у вашего шефа глаза разноцветные? — устало поразился комиссар. — По-моему…

— Это я — не про шефа! — досадливо перебила его Фернанда. — Я про этого нахала, который отобрал у меня ключи! У него-то как раз и были глаза разноцветные. Левый — зеленый, а правый — карий, темный. Или — наоборот. Это, кстати, признак того, что он сын ведьмы. Или внук… А у шефа с глазами все в порядке. Только я, хоть убейте, не помню, какие у него цвета…

— Стоп-стоп-стоп! — вскинул руки, останавливая ее, комиссар. — По-моему, вы нигде не упоминали об этой примете бандита…

— Разве?! — поразилась Фернанда. — Мне казалось, что все это заметили… Так что я и не…

«И в этом — все женщины, — подумал Роше. — Именно те вещи, что лежат на поверхности, кажутся им настолько очевидными, что даже недостойны упоминания!»

— А специалисту… — растерянно спросил он, — специалисту по фотороботам вы разве не сказали об этом?

Фернанда недоуменно пожала плечами. У нее был вид женщины, к которой пристают с докучливым вопросом, ответ на который исходно ясен всем и каждому.

— Он ткнул курсором в правый, по-моему, глаз и спросил: «Такой»? Получился вроде карий. Я сказала: «Такой». И больше он меня не спрашивал.

— Ладно. — Роше подавил приступ бешенства. — Отдыхайте, собирайтесь с мыслями…

«Старею, — подумал он. — Уже потерял способность с юмором относиться к женской бестолковости…»

— Может быть, вспомните что-нибудь еще… — добавил он, — Мой телефон у вас есть…

Телефон — легок на помине — заверещал у него в кармане. С извиняющейся улыбкой комиссар поднялся со стула, сунул папку с бумагами под мышку и, поклонившись на прощание, выскользнул из палаты. Только оказавшись в коридоре, без назойливых свидетелей окрест, он поспешил поднести трубку к уху и бросить в нее свое недовольное «Алло!».

— Я же просил не беспокоить меня по пустякам! — почти что рявкнул комиссар в микрофон.

— Это, по-моему, не совсем пустяк, — деликатно возразил ему голос следователя Ясиновски. — Только что городская полиция поставила меня в известность о том, что на окружном шоссе взлетел на воздух автомобиль. Фургончик, фордовский… Собственно, взорвался он еще вчера. Но тогда погибшие при взрыве еще не были опознаны.

— Теперь, стало быть, их опознали-таки, — умозаключил комиссар. — Удивительная оперативность.

— Именно так, — подтвердил федеральный следователь, — Один из убитых — почти точно тот самый «бык», что попортил физиономию госпоже Рамирес. Думаю, что и второй — кто-то из причастных к этой истории на Эрроу-сквер. В машине найдено оружие, соответствующее описанию, и остатки пластических масок.

— «Бога гномов» там, часом, не нашли? — осведомился комиссар.

— Увы! — только и произнес следователь.

Впрочем, ни он, ни комиссар и не рассчитывали на такую удачу и были не слишком огорчены. На секунду в разговоре наступила пауза.

— Глаза… — бросил наконец в трубку комиссар. — У второго из погибших — целы глаза?

— Я выясню это, — после короткой паузы отозвался Ясиновски. — Постараюсь прихватить кого-нибудь из свидетелей и трогаюсь на опознание…

— Мне необходима еще вот какая справка, — распорядился комиссар. — Надо прошерстить базы данных — вашего Управления и Федерального Криминального ведомства — по примете «разные глаза». И еще — уточнить, не убывал ли с планеты человек с такой приметой. Предположительно, один глаз — зеленый, другой — карий. Конечно, такая примета легко маскируется. Контактными линзами, например. Но тем не менее…

— Будет сделано; — заверил его федеральный следователь.

Роше потер лоб и сунул мобильник в карман. Выйдя на улицу, он не стал вызывать такси, а прошел пару кварталов и завернул в приютившуюся на перекрестке часовенку Пестрой Веры. Там, немного пошарив по карманам, он вынул помятую купюру федеральной зелени и спалил ее на алтарике Дальин-Линна — Бога Дальних Дорог. — Ваганта, — буркнул он себе под нос. — Ваганта…

На самой Ваганте недалеко от самого центра, у входа в салон подпространственной связи, остановил свой «бумер» сутулый и не по годам седой тип с недовольной миной, навечно, судя по всему, поселившейся на его физиономии. Он потратил некоторое время на то, чтобы окинуть внимательным взглядом глубоко посаженных глаз окружающее пространство. Бросил взгляд на дорогие часы-комп и вышел на мостовую. Вытащил из-под полы пиджака притороченный к поясу пультик и отправил свой кар на ближайшую стоянку.

В салоне его встретили как старого и заслуживающего заботы и внимания клиента. В ожидании заказанного клиентом времени сеанса ему были предложены кофе с ликером и распечатки свежих газет. Администратор салона торопливо пересек зал ожидания и уважительно склонился к уху многообещающего клиента.

— Вы, как всегда, будете использовать кодированный канал, мсье Григорий? — осведомился Он. — Ваш индивидуальный?

— Разумеется, — рассеянным тоном ответил клиент. — Только не забудьте, что я плачу вам по особому прейскуранту и хочу быть уверен в полной конфиденциальности моих… э-э… бесед.

— Мы никогда не забываем об этом, — заверил его администратор.

Забыть о том, как следует обслужить мсье Григория, персонал салона подпространственной связи мог, разве что всем скопом лишившись ума. Григорий Деанозов (по кличке Мессер) пользовался вполне заслуженной, хотя и известной немногим, репутацией страшного человека и время от времени подтверждал ее. Конечно, спецслужбы и мафия могли рвать и метать, но система подпространственной связи была «государством в государстве». Даже, можно сказать, целой самостоятельной вселенной. И если клиент платил за тайну своих переговоров, она навсегда оставалась действительно тайной.

Дежурный чуть ли не на цыпочках поспешил к мсье и, порываясь подхватить его под руку, провел уважаемого клиента к двери переговорной кабины. Обставлена кабина была прямо-таки с тюремным аскетизмом. Посреди помещения, напоминавшего внутренность бетонированного колодца, из которого давным-давно откачали воду, высился простенький, грубовато исполненный пульт. Перед пультом стояло отменно жесткое, сваренное из титановых труб вращающееся кресло. Ничего больше.

Как только за его спиной закрылась тяжелая звукоизолирующая дверь, Мессер быстро шагнул к пульту и вставил в приемную щель карточку со своей личной кодирующей программой. Потом набрал на клавиатуре номер вызываемого канала.

Свет люминесцентных панелей, заливавший кабину, на мгновение словно померк. Когда же — сумрак растаял, напротив Мессера — по ту сторону пульта, верхом точно на таком же стуле восседал одетый в наряд католического пастора тип. Конечно, займись этим типом толковый следователь, он моментально лишился бы и изменившей его облик биопластиковой маски, и липовой сутаны. Но Берни Штерн вовсе не собирался в ближайшее время иметь дело со следователями, тем более — с толковыми.

— Как поживаете, преподобный? — не скрывая улыбки осведомился Мессер.

— Как видишь, я на условленном месте и в условленное время, — тоже улыбаясь, но не столь жизнерадостно, ответил Берни.

— Все прошло по плану? — продолжил мсье.

— По плану, — заверил его Берни. — Правда, Чемодан и тот, второй, выбыли из игры. Совсем.

— Я полагаю, автомобильная катастрофа? — с прежней иронией в голосе осведомился Мессер. Но ирония эта не могла скрыть сквозившие в голосе нотки недовольства.

— Нечто в этом духе, — кисло улыбнулся Берни. — Но, так или иначе, я свою партию отыграл и ложусь на дно. Глубоко.

Мессер неодобрительно покачал головой, но только тем и ограничился.

— К тебе, как и условлено, отправился Свистун, — продолжил Берни. — С грузом для Деда, разумеется. Ты знаешь его примету.

— Парень — разноглазый, — припомнил Мессер.

— Постарайся сделать все так, чтобы не перевести стрелки на нас, — обеспокоенно бросил Берни. — Найди парней, которые возьмут это на себя. И хорошо бы подобрать не совсем полных дебилов.

— Это не так уж трудно, — поморщился Мессер. — У Свистуна будет при себе что-нибудь кроме груза?

— Будет, — по-прежнему кисло отозвался Берни. — Прими во внимание, что парень азартен. Его наверняка понесет в казино или куда-нибудь в этом роде. Думаю, ты сможешь это использовать как надо.

— Об этом не беспокойся, — заверил его Мессер. — Знаешь, — тут в его голосе прозвучала озабоченность, — мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь, преподобный… Что-то не срослось там у вас?

— Не волнуйся, — поморщился Берни. — Накладки были. Но — не фатальные. А вообще будет лучше, если ты нигде не высветишься на пару со Свистуном.

— Пожалуйста, с этого места — поподробнее. Тон Мессера стал требовательным.

— По крайней мере, один человек видел его без маски. Так сказать, «при исполнении».

Мессер достал из кармана кипенно-белый носовой платок и демонстративно промокнул им лоб.

— Спасибо, ваше преподобие, что вы хоть напоследок сочли нужным уведомить меня о таком обстоятельстве. Но вы, надеюсь, сообразили, что надо сделать с этим свидетелем.

— Ведь решено было на месте действия обойтись без мокрухи? — не то спросил, не то возразил Берни.

— И вы — обошлись? — с закипающей злобой в голосе поинтересовался Мессер.

— Нельзя же было менять правила игры на ходу! — пожал плечами Берни.

Некоторое время Мессер смотрел на него как на слабоумного.

— Мне по логике вещей надо бы было тут же выйти из игры, — наконец произнес он. — Но, боюсь, что Дед не поймет этого.

— Не принимай близко к сердцу! — возразил Берни. — Полиция и дела-то не завела по этой истории на Эрроу-сквер.

Мессера даже перекосило от раздражения.

— Полиция, может быть, и не будет совать нос в такое дело. Но нашим товаром интересуются — и, заметь, интересуются уже давно — господа федералы. И мафия — тоже. Такая ситуация называется «между молотом и наковальней»…

— Все, что тебе следует сделать, — невозмутимо определил Берни, — это как можно быстрее избавиться от Свистуна и обрубить все концы.

— И не потерять при этом денежки, обещанные за товар! — зло отозвался Мессер. — Можешь сколько угодно считать себя обиженным, но я оставляю за собой право урезать твою долю. Как я понимаю, мы остаемся в игре вдвоем.

— Воля ваша, мсье Грегори, — криво усмехнулся «преподобный», крутанулся на кресле и — растаял в пространстве.

Мессер, мрачно нахмурившись, извлек из терминала свою кодовую карточку и надавил клавишу окончания сеанса.

Судьба разноглазого Свистуна была решена.