"ПОБЕДА ИДЕЙ ГОРОДСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА" - читать интересную книгу автора (Сергей ГОРОДНИКОВ)

I. Крах российского политического либерализма

За прошедший год Россия совершила гигантский скачок в политическом развитии. Главным результатом этого развития стал полный и всеохватный кризис политических идей и лозунгов либерализма. Эти идеи и лозунги получили условия для распространения, набрали силу во время Перестройки, организовывали буржуазно-демократическую революцию, которая свергла коммунистов и разрушила Советский Союз. Вольно и невольно, но именно носители либеральных идей оправдывали огромные жертвы и беззакония, разгул экономической, политической и социальной анархии, а так же создавали идеологическое обоснование политическому перевороту в октябре 1993 года. Именно они были главными участниками последовавшего затем становления нынешнего режима власти диктатуры коммерческого космополитизма, то есть сформировали имеющее место устройство либеральной власти и правящий класс первичных собственников.

Либерализм не только не привёл Россию к красивому благополучию и лёгкому развитию, что обещалось его проповедниками, но наоборот, он породил распад экономики, социальных отношений и власти, поставил на повестку дня вопрос о конце русской истории. Как всегда и везде, искренние либералы оказались в России безответственными алхимиками, обещавшими создать из хаоса свободного товарообмена прекрасного гомункулуса рыночной экономики, а породившие чудовищного монстра диктатуры олигархии от коммерческого космополитизма, высасывающего живые соки из захваченной им страны. Можно ли удивляться, что из огромной волны либеральных демократов, царивших во власти ещё пару лет назад, задававших тон политическим дискуссиям, доминировавшим в симпатиях главных средств массовой информации, ныне осталась, теснясь на задворках официозной политики, в отстойниках Государственной Думы, лишь жалкая кучка последователей “Яблока”, вздорная, пустая и никому всерьёз не интересная?

Идейный крах либерализма принципиально изменил расстановку политических сил в стране.

По мере того, как у власти укреплялись ставленники коммерчес­кого космополитизма: крупные казнокрады, крупные спекулянты, крупные бандиты, крупные ростовщики, сверх коррумпированные бюрократы и чиновники, - клика представлявшей их интересы власти захватывала рычаги контроля над страной, приобретала опыт манипулирования массами людей, постепенно всё дальше отступала от заботы об идеологическом обосновании своего положения. Цинизм и моральная нечистоплотность, абсолютная беспринципность в достижении корыстных эгоистических целей, постоянное напоминание противникам об угрозе своей готовности применить насилие над конституцией для подавления этих противников срастались с её мировосприятием частных собственников. Но тем беззастенчивее она использовала грызню либералов с коммунистами, организовывала её, чтобы самой выступать хозяйкой политического положения.

Нынешний крах либералов вдруг оставил эту клику власти один на один с единственной идеологически организованной силой – народными патриотами, возглавленными коммунистами. И она растерялась, встревожилась, ощутила, что почва под ней задрожала; она стала вынужденной лавировать, приспосабливаться к народно-патриотичес­кой риторике.

Однако ничего оригинально российского в таком политическом процессе нет, такое наблюдалось в принципиальной борьбе главных материальных и политических интересов во всех буржуазных революциях.

Почему же это происходит вообще и произошло у нас?

Для ответа придётся выделить главнейшую причину всех имевших место буржуазных революций в мировой истории. Всегда и везде массы поднимались взрывом возмущения не ради свободы, не ради рыночных реформ, а лишь из ненависти к привилегиям власть имущих, ради равенства возможностей! Организованных городской жизнью людей возмущает не отсутствие свободы как таковой, ибо каждый социально развитый человек подсознательно приемлет тезис о неизбежности общественного ограничения индивидуальной свободы некими нормами социального поведения, и подавляющее большинство членов всякого государствообразующего этноса крайне редко проявляют тягу к собственно либеральным настроениям. Людей возмущают в первую очередь и главным образом отсутствие равенства возможностей, привилегии в возможностях, то есть отсутствие общественного контроля над правами привилегирован­ных прослоек. События, которые происходили в относительно благополучной России в период Перестройки и позже, в 1990-93 годах, нельзя объяснить иными причинами, кроме как ненавистью интеллигенции, рабочих к непомерно раздутым привилегиям номенклатурной партократии, ставившей себя над законом, над обществом. Либералы, велеречиво развив свои идеалы о Равенстве до экстремистского абсурда, стали тогда наиболее понятными выразителями и лидерами этих всеобщих настроений.

Но идеи либерализма, в конечном итоге, оправдывают индивидуализм, потребительский эгоизм, корыстное асоциальное поведение, ставят личное выше общественного, ставят абстрактные общечеловеческие ценности выше интересов конкретного общества, - поэтому они неизбежно оказываются направленными, в том числе, и против развития производительных сил конкретного общества. Ибо рост производительных сил обусловлен только и только ростом этики производственных отношений, то есть прямо зависит от возрастания корпоративной социологизации именно конкретного общественного сознания, от безусловного подчинения личного общему.

Идеи либерализма космополитические по своей сути, так как они общечеловеческие и необщественные. Поэтому они очень удобны и выгодны рыночному империализму конкретных, оказавшихся наиболее развитыми на данный исторический момент, капиталистических обществ с высоко социологизированными, то есть конкретно-национальными производственными отношениями, имеющих вышколенные полицейские и проработанные до мелочей политические средства контроля над разрушительными, асоциальными и антинацио­нальными тенденциями либерализма.

В наше время они очень выгодны, к примеру, Соединённым Штатам, чрезвычайно организованному полицейскому государству, которое свой внутренний опыт полицейского и идеологического контроля над полиэтническим и полирасовым сообществом, опыт управления разрушительными идеями либерализма стремится распространять на весь мир, после краха СССР откровенно превращаясь в мирового жандарма.

Буржуазно-демократическая революция в России, как и всякая прочая буржуазная революция, идейно опиралась, в основном, на либерализм, который оправдывал все средства приобретения частного капитала, частной собственности. Он оправдывал воровство, казнокрадство, ростовщичество и безудержную спекуляцию, бандитизм, проституцию и взяточничество, - иначе говоря, любые проявления разнузданно асоциального поведения. Он же оправдывал разрушение внутреннего производства, поскольку неизбежно - неважно, сознательно или по недомыслию - выступал за разложение социальной культуры, социальной этики труда на промышленном производстве, то есть разлагал производственные отношения и вёл к упадку созданные за предыдущие десятилетия огромными лишениями и жертвами производительные силы. Именно либерализм идеологически привязывал внутренний российский рынок к иностранным товаропроизводителям и к американской духовной культуре, к преобразованию России в периферию западной промышленной экономики и американского общества.

Политический переворот 3-4 октября 1993 года установил в России диктатуру коммерческого космополитизма, диктатуру тех самых асоциальных и потому уже чуждых интересам промышленного и сельскохозяйственного производства семей, которые набрали политическую силу в результате концентрации у них значительной части спекулятивного капитала, частной собственности страны.

Уже с октября 1993 года для думающих аналитиков стало заметным стремление клики, которая утвердилась у вершины исполнительной власти, начала устанавливать конституционную диктатуру своей власти, вырваться из политической зависимости от либералов, либеральной интеллигенции крупных городов страны. Либералы считали государственный переворот своей победой. Они оправдывали применение силы и оружия в дни переворота, и именно их-то новый режим власти постарался подставить для противоборства с коммунистами и патриотами. Клика же власти стала выказывать намерение подняться над схваткой, стать третьим радующимся. Этому в значительной мере способствовал имидж якобы прокоммуниста Черномырдина, сменившего незадолго до этих событий в кресле премьера явного либерала Гайдара. А недавний вождь радикальных либералов Президент Ельцин тогда буквально надоедал своими интервью поднявшегося над партийными интересами несчастного отца народа, который-де вынужден использовать власть для предотвращения гражданской войны.

Либерализм никогда и нигде не был идеологией созидания, но всегда и везде выступал в качестве тарана для расшатывания бюрократической системы власти, а, когда и где оказывалось возможным, и для разрушения её. Поэтому диктатура коммерческого космополитизма, бюрократизируясь, обрастая огромной чиновничьей массой, стала постепенно, однако настойчиво отчуждать искренних либералов от влияния на исполнительную власть. Она это делала тем решительнее, чем очевиднее создавала новые циничные привилегии, отчуждаясь от представлений о всеобщем Равенстве. Любой крупный бюрократ, покидая коридоры власти Кремля, оказывался на заранее подготовленном “запасном аэродроме”: он тут же становился президентом банка, фонда или крупной спекулятивной компании, в крайнем случае попадая в директорат крупных финансово-ростовщических или торгово-спекулятивных фирм, интересы которых он обслуживал и пробивал будучи близким к власти. Никакой ответственности за причастность к аморальным деяниям режима он не нёс. Он мог быть уверен в полной безнаказанности за организацию казнокрадства в особо крупных размерах, расхищения государственных ресурсов под видом приватизации и так далее и тому подобное. Иначе говоря, он получал привилегию стоять над законами, нравственностью и моралью и получать за это вознаграждения в виде капиталов и собственности.

Диктатура коммерческого космополитизма создала конституционные механизмы обеспечения полной бесконтрольности и безответственности для небольшой клики крупнейших собственников и бюрократов за счёт остального населения, в том числе за счёт нарождающейся средней и мелкой городской буржуазии. Неудивительно, что в среде основной массы мелких и средних коммерческих спекулянтов последний год явно нарастает озлобление против нынешних правил игры, когда составляющие её дельцы крутятся с утра до ночи, чтобы добиться прибыли, вынуждены платить возрастающие месяц за месяцем налоги, тогда как близкие к власти кланы откровенно жируют, ведут почти паразитический образ жизни из-за того лишь, что смогли посредством связей и разбойничьей, криминальной аморальности наворовать из казны огромные государственные ресурсы и приватизировать крупную общественную собственность, установив бесконтрольную диктатуру защиты только своих асоциально эгоистических интересов. Мелкие и средние спекулянты начинают воспринимать нынешнее положение дел, как один из способов бандитского передела капиталов и собственности в пользу близких к верхам власти крупных собственников.

Как следствие своего идейного и морального тупика, власть предержащие диктатуры коммерческого космополитизма оказались больше не в состоянии проводить реальные экономические и политические реформы, - они остановились на полдороги и даже попятились назад. Ибо действительные экономические реформы немыслимы без стратегической политики роста социологизации производственных отношений вообще, то есть без роста, в частности, социальной этики поведения у правящего класса собственников. Все реформы выродились в России лишь в политику финансовой стабилизации при криминальной по существу дела, хищной приватизации. Какая уж тут, к дьяволу, социологизация сознания собственников?!

В такой обстановке естественным образом подступил кризис доверия к либерализму даже у мелкобуржуазных слоёв, даже у интеллигенции. В полнейшей растерянности оказались и главные лидеры идейного и политического либерализма.