"ВВЕДЕНИЕ В ОБЪЕКТИВНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ. Часть 3" - читать интересную книгу автора (Сергей ГОРОДНИКОВ)

II.  Политический антагонизм  Севера и Юга - отражение антагонизма промышленного и коммерческого интересов

Два главных интереса движут современным буржуазным обществом: коммерческий и промышленный. Промышленный интерес зародился и развился в средней полосе Европы и есть в чистом виде порождение североевропейского общественного сознания, белой европейской культуры. Он изначально развивался не только без участия чужеродных цивилизационных традиций, влияний, но более того, в борении с чужеродными влияниями, культурами и в первую очередь с христианской культурой и еврейским торгово-спекулятивным, финансово-ростовщическим паразитизмом. Коммерческий же интерес, интерес торгашеский и ростовщический, проявился ещё в древнем Вавилоне, он глубоко укоренился почти во всех древних южных цивилизаций, в сознании всех южных народов, пропитал собою весь их менталитет, всю мотивацию их поступков и устремлений.

Коммерческий и промышленный интересы не вышагивают дружелюбно, рука об руку, - наоборот, весь динамизм развития современного буржуазно-капиталистического общества обусловлен их глубинным антагонизмом, взаимной, внешне прикрытой конституционными отношениями политической ненавистью, ни на день не ослабляемой борьбой, стремлением одного поработить другой, заставить служить собственному видению мира и идейных ценностей. Они, как сиамские близнецы, не могут существовать один без другого, но ведут идеологическую, политическую борьбу повсюду, всегда и везде с самого зарождения промышленного экономического интереса.

Современное буржуазно-капиталистическое общество появилось вместе с промышленным интересом, в северной части Европы. Оно есть “продукт” духовного развития Севера, хотя его политические системы - демократия и парламентаризм - созданы на основе древних южно-европейских традиций белой расы, наибольшее развитие получивших в Древней Греции и в Древнем Риме. Христианство с самого начала было врагом этих представительных систем власти; обосновывая феодализм, оно несло в себе архаичное семитское мировоззрение, оказавшееся чуждым промышленному творчеству и рациональному познанию вообще.

К.Маркс, который догадался, что промышленный и коммерческий интересы являются движителями современного буржуазного общества и государства, не осознал, не понял того, что движут буржуазным обществом и государством не сами по себе эти два интереса, но их непримиримая диалектическая борьба. Эта борьба, собственно, и создаёт буржуазное государство, его внутреннюю и внешнюю политику, его конституцию, его идеологические и силовые структуры. Коммунизм, как прямое наследие марксизма, по политической сути стал попыткой изнутри разрушить национальную организацию общества, внести в него раскол, создав идеологию тотальной борьбы классов внутри единого национально-промышленного интереса, ставшую обоснованием мифов об их бескомпромиссном антагонизме. Эта идеология выбила ряд европейских государств из рыночного промышленного развития, в конечном итоге, закрепила позиции мирового коммерческого капитализма, вероятно, вопреки её разработчикам.

Потому что промышленный интерес не может нормально развиваться без быстрого оборота капитала, без противоборства с коммерческим. То есть промышленное производство теряет способность к непрерывному совершенствованию и воспроизводству без развитого коммерческого интереса, который на первом этапе буржуазных революций идёт в авангарде борьбы за само буржуазное общество, обеспечивает ему первые решительные победы над феодализмом и его пережитками. Именно коммерческий интерес “расчищает площадку”, на которой начинает строиться новое буржуазное общество, и оказывается в процессе буржуазной революции у контроля над властью нарождающегося буржуазного государства. Но, захватив практически полный политический контроль над представительной властью, он из двигателя преобразования отношений собственности во всё большей мере превращается в препятствие для завершения и углубления таких преобразований, стремится остановить дальнейшее политическое развитие революции, затормозить демократические преобразования, установить иерархию власти, конституцию, которые выгодны только ему, дабы обеспечить себе господство над разрушенной промышленностью, пока она ещё не оправилась, не набрала силу, не осознала свой политический интерес, как интерес уже вполне буржуазный. И здесь коммерческому интересу оказалась как нельзя более кстати идеология классовой борьбы между рабочим классом и промышленными предпринимателями, собственниками производства! Особенно в конце ХIХ-го и в ХХ-ом столетии, когда промышленный интерес стал достаточно сильным, чтобы бросить вызов мировым коммерческим интересам. Пока промышленные предприниматели и рабочий класс смотрели друг на друга с подозрением и враждебностью, пока в ряде стран существовали не рыночные плановые экономики, имевшие слабые стимулы для развития конкурентоспособного производства, коммерческий интерес имел преимущества.  Вроде бы уйдя в тень политической борьбы в ряде стран, он в глобальном масштабе удерживал над ней действенный контроль, так как организовывал мировую торговлю, проникал во все страны, в том числе в третьем мире, где промышленность либо отсутствовала, либо была слабо развитой.

Как раз этой цели и служил коммунизм, не важно, вольно или невольно, сознавали это его идеологи или нет. Ибо именно коммунизм, в политике выступая как народно-патриотический социал-феодализм, мешал восстановлению европейской промышленности после Первой Мировой войны, а затем тормозил развитие российской промышленности вследствие экстенсивных методов хозяйствования, и, если оно и происходило, то, главным образом, в оборонных отраслях и за счёт торговли сырьём на мировых капиталистических рынках, при огромных выплатах за посреднические услуги мировым коммерческим компаниям, усиливая позиции коммерческого интереса.

Но идеологическая и политическая конфронтация буржуазно-капиталистического Запада и коммунистического Востока породила проблемы необходимости ускоренного военно-промышленного строительства, как в большевистской России, так и на Западе и усилила роль государства в регулировании экономической и общественной жизни. Великая Депрессия в капиталистических странах обострила мировые противоречия до предела и подтолкнула эти процессы укрепления центральной власти во всех странах. В связи с предчувствием угрозы новой мировой войны с начала тридцатых годов в СССР начался поворот политического руководства к обогащению коммунистической идеологии идеями русского великодержавного патриотизма и проявилось вынужденное давление на евреев в правящей верхушке, как на наиболее ярых коммунистов-ортодоксов. Что и стало предпосылкой мобилизационного строительства советской оборонной промышленности. Тогда же, после всевластия торгашеского космополитизма 20-х годов, в США победили политические круги, которые тоже вдруг вспомнили, что основной политической опорой страны является англосаксонская, белая и европеоидная по духу американская нация, а экономической - промышленная цивилизационная мощь, и провели в президенты Рузвельта, который оттеснил влияние коммерческого интереса на периферию политики правительства. И такой курс проводился государственной властью США вплоть до президентства Никсона.

Каждый непредвзятый и здравомыслящий наблюдатель истории ХХ века может без труда убедиться, что как только набирал силу мировой коммерческий интерес, так возрождались идеи космополи­тизма и вполне зримо усиливалось влияние мирового еврейства и вообще народов Юга. Но когда коммерческий интерес разваливал промышленное производство и общественный порядок в самых развитых странах, тогда государственная власть вынужденно усиливалась ради их спасения, и сразу же укреплялись позиции Севера, самосознания северных рас, а Юг и его главный агент - мировое еврейство подавлялись, либо убирались с политической авансцены.

Конфронтация Север-Юг возникла не сейчас, не после крушения коммунистических режимов в Восточной Европе, она порождена самой сутью движущих противоречий городского буржуазного общества и будет существовать до тех пор, пока будут иметь место и демократия, и рыночная экономика. Именно коммерческий политический интерес в своём антагонизме к промышленному интересу породил их мондиальную конфронтацию и мировые войны; сама эта конфронтация в современном виде возникла с зарождением промышленного производства, промышленного экономического и политического интереса как интереса расового европейского духа, духа и воли европейского Севера. Поэтому, на определённой ступени развития каждого европейского государства, на этапе перерастания буржуазной революции в Национальную, когда совершавшие её силы учреждали диктатуру промышленного интереса и национального спасения, они поднимали знамя чести, достоинства, славы, европеоидной расовой воли. То есть они обращались к исконно расовым понятиям и движущим побуждениям, живущим в нашей генетической памяти, социологизирующим в переломные эпохи общественное сознание. И делалось это вопреки отчаянному и ничем не гнушающемуся противоборству политических сил коммерческого интереса.

Именно поэтому осознанная национальная воля, которая переводила буржуазную революцию в европейских странах в революцию национальную, проводя политику подавления коммерческого космополитизма, изгоняла евреев и вообще представителей южных рас из экономики, из средств массовой информации, из финансов, из политики, с государственной службы. И чем в большей мере в том или ином европейском государстве экономическая жизнь, а с ней и социальная стабильность зависели от налаживания промышленного производства, тем радикальнее протекала Национальная революция, тем радикальнее был националистический режим в этом государстве, тем радикальнее был характер изгнания коммерческого умозрения Юга из мировоззрения нового национального общества.

Да, без сильного коммерческого интереса не может развиваться интерес промышленный. Но логика ожесточённой политической борьбы, часто неосознанная логика причинно-следственных закономерностей событий приводила провозвестников каждой Национальной революции в Европе к следующему политическому выводу. Северянин, ариец, поскольку он никогда не сможет стать по настоящему преданным коммерческому интересу, всегда в подсознании будет признавать приоритет промышленного производства над коммерческой спекуляцией, всегда будет агентом Севера в мировом коммерческом интересе. Точно так же еврей и вообще любой представитель южных рас являются агентами коммерческого интереса при промышленном производстве, стремятся ослабить его, подчинить коммерческому капитализму. Поэтому надо из членов своей, создаваемой национальной революцией нации готовить коммерсантов и финансистов, заменять ими инородцев.

Коммунистическая диктатура, коммунистическое мракобесие позволили русскому народу “на своей шкуре” убедиться в непримиримости, изначальной непримиримости южного торгашеского инстинкта и инстинкта северного, созидающего, - понять это яснее, чем сейчас понимает любой иной народ, любая нация в Европе. Непримиримость бессознательных склонностей и поведения представителей северной расы и южных рас проистекает из расовых, генетических различий, из биологических предпосылок, никакой идеологией не устранимых, обрекая их на враждебное противостояние или противоборство.