К ЕВРЕЙСКОМУ ВОПРОСУ

I.

  В этом вопросе следует быть предельными реалистами. За разные непростые периоды своей истории, в том числе за почти два тысячелетия рассеяния, евреи научились выживать практически в любой среде господствующих культур и традиций. Приспосабливаясь к временным обстоятельствам, они оставались в конечном счёте самими собой, со своими собственными наклонностями и собственными интересами, собственным видением мира и своего значения в нём. Нельзя и невозможно закрывать глаза на то, что все без исключения страны Западной и Центральной частей Европы на определённом этапе экономического, культурного, буржуазно-демократического, национально-государственного развития, так или иначе, политически отторгали и изгоняли евреев, все их общины, все или почти все их политические и информационные средства самоорганизации. Россия сейчас переживает буржуазную революцию, и надо разобраться с причинами политизации еврейского вопроса, сделать выводы о самых разумных, самых выгодных способах его решения.

 По своим исторически сложившимся народным представлениям о целях жизни и культурно-психотипическим, исконно семитским наклонностям евреи всегда и везде тяготели к торгово-спекулятивной и финансово-ростовщической деятельности. Традиции и опыт такой деятельности у них накапливались поколениями со времени Вавилонского пленения и процветания Римской империи. Понятно поэтому, почему в Средние века и позже, проживая в рассеянии среди молодых европейских, и не только европейских, народов, только ещё просыпавшихся для городской цивилизованности, не имевших городской культуры отношений собственности, именно еврейские общины оказывались главными центрами обращения коммерческого капитала.

  Накапливаясь по мере развития европейских городов, по мере возрастания количества коммерческих сделок внутри Европы, а после Крестовых походов и с регионами средиземноморья, коммерческий, то есть торгово-спекулятивный и ростовщический, капитал, в лице его собственников, приобретал свой собственный политический интерес, осознавал свои собственные требования к власти. Феодальная власть, получая с него основные налоговые и прочие поступления, заёмные ссуды для своих, в том числе и государственных расходов, вынуждена была всё больше и чаще считаться с этими требованиями. Сами требования были очень просты: власть должна была обеспечивать условия постоянному росту коммерческой деятельности, непрерывному увеличению оборота коммерческого капитала и, таким образом, создавать условия постоянному росту коммерческого капитала. Этот-то политический интерес коммерческого капитала и стал важнейшим движителем политического и культурного развития Европы в Средние века; он привёл Италию к Возрождению и подтолкнул Реформацию, идеологи которой, сами того не сознавая, выступили против разложения общественных нравов коммерческим капиталом. Совокупный политический интерес собственников коммерческого капитала к деяниям власти, к отношениям собственности, сложившийся в то время в среде третьего бюргерского или буржуазного сословия в городах Западной Европы, и есть то, что для краткости можно определить как коммерческий интерес.

 После запрета ордена Тамплиеров, ставшего слишком опасным королям и церкви, после изъятия у ордена накопленных занятиями торговлей и ростовщичеством несметных богатств, именно у евреев шло быстрое накоп­ление коммерческого капитала. Поэтому с того времени евреи наиболее ясно осознавали и политически излагали требования коммерчес­кого интереса к власти. Феодальные режимы беззаконием, произволом таможенных и налоговых сборов, архаикой общественных и, следовательно, хозяйственных отношений, поборами феодалов мешали коммерческим сделкам, непредсказуемостью поведения властей раздражали коммерческий политический интерес. Вследствие этих причин еврейские кагалы политизировались, искали идеологические и организационные средства революционного слома феодальных режимов, и у них сложилась тесная связь с масонством. Масонство на том этапе европейской истории приобрело ореол прогрессивного движения как раз потому, что оно стало одной из форм тайной подготовки революционных изменений общественных и политических отношений в европейских странах, предстало главным выразителем требований коммерческого интереса к мировой политике вообще.

 Коммерческий интерес по существу своих политических требований космополитический, а потому его стратегические организационные структуры искали опору в космополитических идеологиях или, как принято выражаться сейчас, идеологиях мондиализма. Поскольку евреи оказались главными выразителями политических требований коммерческого интереса, они неотвратимо становились главными идеологами и проповедниками космополитизма, но именно в таком понимании космополитизма, которое наиболее выгодно владельцам крупных коммерческих капиталов, вовлечённым в коммерческие сделки во многих странах мира. При этом следует учитывать важнейшее обстоятельство. Коммерческий интерес, как и коммерческий капитал, нов был только для феодальной Европы, для феодальной европейской цивилизации. В действительности же он существует тысячелетия, отчётливо проявил себя ещё в древнем Вавилоне, и евреи уже с тех давних времён вырабатывали внутри себя традицию одновременного, как обслуживания коммерческого капитала, его космополитических устремлений, так и своего выживания особой еврейской общностью внутри средоточения коммерческих сделок. Говоря иначе, у евреев за тысячелетия выработался стойкий духовный иммунитет против космополитизма как такового, - они способны оставаться евреями в любой среде, в любой диктатуре идеологического и практического космополитизма. Для молодых европейских народов, которые не выработали такого иммунитета к разлагающему народное мировоззрение влиянию коммерческого интереса, идеологический космополитизм оказывался гибельным по последствиям, - что наиболее наглядно проявилось в трагическом разложении нравов накануне протестантской Реформации в католической Европе и черед несколько столетий в православной Российской империи накануне прихода к власти коммунистов.

Способность сохранять народное самосознание в атмосфере господства коммерческого интереса характерна не только для евреев, но и для арабов, и, вообще, для тех народов, которые с эпох древних южных цивилизаций переживают естественный отбор в условиях городского образа жизни. Однако лишь у евреев она настолько выраженная, что позволяет им создавать крупные коммерческие капиталы, находить новые и новые способы его оборота для обеспечения непрерывного роста. И причина этому в особенностях их религиозного мировоззрения, толкающего евреев к поиску средств достижения мирового господства.

II.

 Итак, следуя своим семитским наклонностям и издревле сложившемуся опыту коммерческой деятельности, евреи на историческом этапе первоначального накопления капитала в Европе, капитала в основном коммерческого, оказывались наиболее приспособленными к его накоплению. Они были в средоточии коммерческих сделок, коммерческого интереса, а потому неизбежно тяготели к влиянию на власть: тем легче отдаваясь этому, что вся их духовно-религиозная культурная основа, их историческое самосознание волновались проблемами власти, взаимоотношений власти и народов.

 Еврейская духовная культура в изначальной основе своей не государственная, но народная культура. Ключевое значение в ней имеет историческая мифология народной выживаемости, для которой важны не столько государственные деятели, государственные институты, сколько Великие Пророки. Пророк Моисей спас их, уведя из египетского пленения на землю Обетованную, дал им законы и исторические задачи, по сути, дал толчок к основанию государства и оставался непререкаемым Авторитетом в жизнедеятельности этого государства. Когда израильские цари предпринимали попытки избавиться от гнёта Авторитета Моисея, порой даже через поддержку инородных языческих культов, и этому искусу поддавался и народ, всегда появлялся новый фанатичный Пророк, который в конечном итоге будоражил народную толпу и изменял ход истории. Именно пророки помогали государству преодолевать кризисы; не царь, не верховная государственная власть, но именно очередной пророк и его ученики спасали самобытное и независимое, можно сказать народное, охлократическое развитие страны.

 В этом принципиальное отличие еврейского духовно-историчес­кого самосознания от самосознания государствообразующих народов Европы. В судьбах всех европейских цивилизаций, древних и настоящих, определяющим было государственное начало, государственное сознание. Демократическая или республиканская гражданственность являлась только одним из проявлений государственного сознания.

Государственное начало и гражданственность, как они понимались европейскими белыми народами, в еврейской духовной традиции выражены слабо. Из-за того, что еврейская духовная традиция народно-религиозная, она, в общем-то, политически чужда интересам второго сословия, интересам военно-служилого дворянства, слабо воспринимает принципы, на которых совершается организация вооружённых сил: то есть нормы чести и жажды воинской славы, нормы долга и верности клятве и обязательствам. Самосознание евреев чуждо тем представлениям, которые подразумевают, что твоё личное процветание зависит главным образом от воли и решимости государства защищать и утверждать свои военно-политические интересы. Еврейское исторически сложившееся мировосприятие, еврейский менталитет были и остаются в глубинной сути народно-религиозными, призванными обеспечивать и организовывать выживание еврейского народа как самоцели вне зависимости от какой-либо привязанности к государству и территории проживания. Они признают необходимость правительства для осуществления управления народом, но не государства как сакрального начала, с которого начинается история народа. История еврейского народа и народного самосознания началась до появления израильского государства, и израильское государство появилось для  осуществления священных целей богоизбранного, созданного волей Бога народа, а не наоборот.

 Это очень важно уяснить, - поэтому подчеркнём ещё раз. Европейские государствообразующие этносы воспринимали и воспринимают себя как гражданские, политические, культурно-цивилизационные общности, сообщества, которые возникли после появления государства и не мыслят себя вне существования государства. Они рождаются после рождения государства, развиваются вследствие развития государства и умирают со смертью государства. Тогда как евреи издревле выучились воспринимать себя в качестве собственно народа. В этом причина того факта, что именно их религиозная система легла в основу христианства и ислама, главной исторической задачей которых стало создание иных жизнеспособных земледельческих народов, кроме еврейского. Такая задача оказывалась тогда чрезвычайно прогрессивной, что и обеспечило христианству и исламу столь яркие победы над прочими религиозными системами идеологического насилия, в том числе и монотеистическими системами арийского происхождения. Тем не менее, не еврейские народы создавались государственной властью, использовавшей монотеистическую религию! что принципиально отличало их мировосприятие от мировосприятия еврейского народа.

 Становление в Средние века европейских народов стало важней­шей предпосылкой появления мануфактурного и промышленного производства, роста экономического  политического влияния городов, и вызванного этим последующего образования буржуазно-капиталистических наций. А первой такой нацией стали евреи, - в среде городских капиталистических отношений собственности они превратились в живущую коммерческим интересом, объединяемую и организуемую коммерческим интересом нацию. Много прежде других этносов став народом, они гораздо раньше появлявшихся после них иных народов оказались готовы к образованию из себя городской буржуазно-капиталистической нации, и возникновение у них раннебуржуазного национального самосознания шло без участия государства. В этом опять же проявилось коренное отличие от того, как возникали европейские буржуазно-капиталистические нации. Европейские нации появлялись под руководством буржуазного государства и вследствие политики, проводимой этим государством, которое создавалось после буржуазных революций, разрушавших феодальное государство. Буржуазные революции в Европе отражали с одной стороны завершение исторического процесса эволюции народов, но с другой - становились начальными этапами зарождения европейских буржуазно-капиталистических наций.

 В начале буржуазных революций коммерческий интерес устанавливал своё  политическое господство, свою диктатуру, призванную создать самые благоприятные условия росту коммерческого капитала. Экономическая, политическая роль евреев в это время оказывалась очень высокой, они становились влиятельнейшей силой, у которой скапливался основной капитал и основная собственность. Нежелание коммерческого капитала идти в производство, хронический кризис производства влёк за собой политический кризис диктатуры коммерческого интереса. Кризис этот всегда и везде преодолевался установлением режима диктатуры промышленного интереса, призванного подавить коммерческий интерес и совершить социальное структурирование новых общественно-производственных отношений, как отношений национальных, необходимых для восстановления промышленного и сельскохозяйственного производства.

Говоря иначе, образование европейских буржуазно-капиталистических наций было связано с политической необходимостью добиться устойчивости власти через ускоренное промышленное развитие, в котором оказывалось заинтересованным большинство горожан. Начиналось оно военно-политическими силами, которые прорывались к власти ради установления диктатуры промышленного интереса, а в процессе фактической национальной революции, необходимой для создания условий становлению национальных общественно-производственных отншений, завершали тенденцию превращение буржуазно-представительной власти в национальную государственную власть. Дальнейшее превращение промышленного производства в рыночное капиталистическое производство происходило в течение эпохи национальной Реформации, в результате социологизации общественного сознания, когда оно преобразовывалось в сознание промышленной нации. Евреи не затрагивались такими Реформациями и оставались в чистом виде раннекапиталисти­­ческой коммерческой нацией, в наименьшей степени преодолевшей народное мировосприятие. Борьба за власть ради такой политики, которая давала преимущества промышленному или коммерческому способу роста капитала, и послужило главной причиной столь острой политической конфронтации европейских промышленных наций с еврейской коммерческой нацией.

Антагонизм политических целей промышленного интереса, с одной стороны, и коммерческого - с другой, приобретал, таким образом, острую этническую и расовую окраску, которая приводила к антиеврейской политике национального государства, особенно явной во времена экономических и социально-политических кризисов. Фактически, Россия осталась единственной страной Европы, где присутствие евреев и полукровок демографическое, культурное, политическое и информационное, их влияние на отношения собственности и власть столь выделяется, способно дестабилизировать внутриполитические процессы рыночных капиталистических преобразований.

III.

Именно потому, что в России сейчас происходит буржуазная революция, еврейский вопрос и стал для русских злободневным. Для более полного выяснения роли евреев во время буржуазных революций, что необходимо для обоснованной политической позиции в этом вопросе, требуется подробнее рассмотреть ход развития политической борьбы в таких революциях.

Еврейский образ мышления оказывался очень выгодным на начальных этапах всех буржуазных революций, когда исчезало государство как таковое. Лозунги свобод, равенства, Прав Человека и справедливости поднимали народную стихию на свержение феодальных (и социал-феодальных коммунистических) режимов государственной власти, после чего происходило разложение всех соответствующих им устоев, которые давали преимущества государствообразующему народу и поднадзорным отношениям собственности в производственной деятельности по сравнению с коммерческой. Революционная насильственная чистка власти от привилегированного правящего класса, от составляющих его явных и неявных сословий, на которых держалось прежнее государство, приводила к тому, что надзор над политической властью захватывался либеральными идеологами той части третьего, податного сословия, которая жила в городах и во Франции называлась буржуазией. А так как за упадком государственного порядка следовал развал промышленного производства, товарное производство сокращалось или прекращалось вовсе. Всё в таких обстоятельствах способствовало безудержной спекуляции и ростовщичеству, отмыванию в коммерческих сделках денежных средств, ценностей и собственности, которые приобретались грабежом и казнокрадством, воровством и взяточничеством; поэтому коммерческий капитал рос очень быстро, а коммерческий интерес врывался в политику, чтобы стать главным политическим интересом новой власти. Евреи, как основные владельцы коммерческого капитала и организаторы спекулятивных рыночных отношений, приобретали при этом огромное политическое влияние на власть за счёт управления рынком, скупки средств массовой пропаганды, выделения средств на выборные кампании политиков, подкупа чиновников исполнительных учреждений новой буржуазно-представительной власти. На этой ступени развития любой европейской буржуазной революции вызревал политический переворот, и после переворота устанавливалась неприкрытая диктатура коммерческого политического интереса, коммерческого космополитизма.

 Глубокий экономический и политический кризис, в который неизбежно заводит страну режим диктатуры коммерческого интереса, преодолевается в истории переживших буржуазные революции стран только военно-политическим переворотом, учреждением институтов новой государственной власти, уже для осуществления диктатуры промышленного политического интереса, для утверждения отношений собственности, соответствующих задаче быстрого подъёма промышленного капиталистического производства. Новый режим, подавляя своего главного политического противника, коммерческий политический интерес, неизбежно вносит в свою политику багаж антиеврейских настроений и действий. Этот военно-политический режим во многом управляется новым военно-управленческим сословием, буржуазно-капиталистическим вторым сословием, в котором евреи представ­лены слабо, что только укрепляет антиеврейскую направленность ряда ключевых политических решений. Характер антиеврейских мер режима зависит от степени влияния евреев на внутриполитическую борьбу в каждой конкретной стране, от того, насколько разрушительным было господство коммерческого интереса во время буржуазной революции. Военно-политический режим национал-социалистов в Германии, обвиняемый в оголтелом антисемитизме, как в этом вопросе мало чем отличался от других режимов осуществления Национальной революции, режимов диктатуры промышленного интереса. Просто его антиеврейская политика была наиболее откровенной и как раз потому, что ожесточение политической борьбы между коммерческим и промышленным интересом в Веймарской Германии достигло наивысшего накала в сравнение с буржуазными революциями в других странах.

   Для последующих выводов, касающихся нынешней буржуазной революции в России, важно разобраться, каким же было влияние евреев на внутриполитическую борьбу различных буржуазно-капиталистических интересов в Российской империи?

  Характер этой борьбы определился во второй половине девятнадцатого столетия с началом становления российской капиталистической промышленности. На начальном этапе индустриализации вытесняемое обезземеливанием из деревни в города крестьянство оказывалось в совершенно чуждой для себя культурной и духовной среде буржуазных отношений, оно отчуждалось этой средой на самые нижние ступени социальной лестницы. Малоквалифицированный и малопроизводи­тельный труд малограмотных наёмных пролетариев, вовлечённых в индустриальное производство, постепенно вытравлял из них традиционные нравы общинного деревенского поведения, психологию крестьянина собственника, постепенно приводил к отчуждению от феодальных политических отношений, от феодального государства. Такой пролетарской массе и вправду было всё равно, в каком государстве жить, на кого работать, какого работодателя и капиталиста ненавидеть, ибо у неё отсутствовали самостоятельные интересы в отношениях городской буржуазной собственности. Для такой массы, действительно, не было родного государства, она отчуждалась от экономических причин, порождающих государственную политику, и становилась изначально стихийно народной, а её политическое положение мало, чем отличалось от того, какое было сотни лет у еврейской народной массы в рассеянии. Интернациональный лозунг: “Пролетарии всех стран соединяйтесь!” - действительно отражал её умонастроения.

 Среда эта была восприимчива к разрушительным революционным лозунгам, в том числе и антигосударственной  направленности, а отчуждённое к государству сознание евреев в такой среде оказывалось близким и понятным. Еврейский дух проникал в пролетарскую среду, был созвучен её умонастроениям. Можно ли удивляться тому влиянию, какое приобрели евреи в идеологическом и организационном обеспечении революционных пролетарских движений во всех крупных державах, переживавших бурную индустриализацию и урбанизацию? На начальном этапе индустриализации Европы и Америки они контролировали практи­чески все партийно-политические движения пролетариата, придавая им надгосударственный “интернациональный” характер.

 Россия же была больше других стран готова воспринять самые радикальные идеи пролетарской революционности. Русская ветвь православного миросозерцания в силу исторических причин оказалась интеллектуально слабо проработанной, наименее рациональной во всём христианском мире. А потому она была наименее приспособленной для решения социально-политических проблем капиталистического общества. Русский пролетариат, поэтому, был готов искренне подпасть под влияние марксистских идеологий и партий, по сути призывавших создавать всемирное индустриальное общество на принципах раннехристинских отношений, ради чего совершить революционное разрушение, как буржуазных отношений собственности, так и защищавшего их феодально-бюрократического государства. И евреи оказались для него понятными и приемлемыми политическими вождями и вожаками. Их было много в социалистическом движении, среди большевиков, и, после социалистической революции в октябре 1917 года, они составили значительную и влиятельную часть советской элиты. Это позволило им ко времени общегосударственного кризиса советского государства стать средоточием тех сил, которые начали идеологическую и политическую подготовку буржуазной революции 1989 года, а затем возглавили первоначальное накопление капитала через коммерческую деятельность, приватизацию советской госсобственности, через казнокрадство и разворовывание огромных западных ссуд. При режиме диктатуры коммерческого интереса, который установился после политического переворота 3-4 октября 1993 года, они предстали основными хозяевами страны и главными заказчиками политики режима.

IV.

 Развитие промышленного индустриального производства вначале было обусловлено потребностями внутреннего рынка той или иной страны. Но по мере того, как производство становилось всё более капиталоёмким, усложнялось и укрупнялось, для дальнейшего его развития и даже капиталистического выживания понадобилось бороться за проникновение товарной продукции на внешние рынки. Чтобы утвердиться на внешних рынках в условиях конкуренции между разными товаропроизводителями, с одной стороны, пришлось использовать военно-политическую поддержку государства, в том числе для раздела мира на сфер влияния, а с другой – обеспечивать непрерывный рост производительности труда и культуры производства. Однако для роста производительности труда и культуры производства надо было добиться роста общественного сознания, как сознания национально-корпоративного и буржуазно цивилизованного. В частности, нужно было повышать образованность наёмных рабочих и служащих, их культуры городской социальной ответственности, которые невозможны без соответствующего порядка в семейной жизни и материального обеспечения быта и отдыха. Поэтому на каком-то этапе без появления мелкобуржуазной рабочей аристократии оказывалось невозможным дальше развивать индустриальное производство конкретной страны, осуществлять прорыв его товарной продукции на мировые рынки и утверждаться на этих рынках.

  Идеологически это отразилось в реформизме революционных марксистских идеологий, что имело серьёзные последствия для евреев. Мелкобуржуазный рабочий класс наиболее развитых индустриальных стран начинал осознавать, - во всяком случае, в среде самой образованной его части, - что его материальное благополучие зависит главным образом от успешной работы национального промышленного производства, а не от разрушительной для производства классовой борьбы с предпринимателями. Зарождающийся дух национальной корпоративности порождал реформизм марксизма. Идеологи радикально революционной и бескомпромиссной борьбы классов теряли социальную базу поддержки, а рабочие своими социальными инстинктами начинали склоняться к социальным компромиссам,  к “экономизму” и тянуться не столько к революционным партиям, сколько к профсоюзам. Из истории известно, в какой идейный кризис приходили революционные социалистические движения в начале века во Франции, в Германии, в Италии, в США и даже в отстававшей от них по промышленному развитию России.

 Подступал кризис влияния евреев на рабочую среду. Эта среда всё определённее теряла взаимопонимание с ними, всё откровеннее проявляла мелкобуржуазное расово-национальное лицо. Во внутриполитической жизни европейских стран повсеместно проявлялись растущие буквально год от года антиеврейские настроения не только в среде промышленных предпринимательей и в армии, где евреи были представлены слабо, не только среди государственных служащих, чиновничества, но что гораздо важнее - и в среде рабочего класса, в среде молодёжи промышленных регионов. В зарождавшемся национальном общественном сознании в европейских государствах евреи всё определённее воспринимались особой расовой общностью с особым этническим психотипом, политическая революционность которой сменялась реакционностью, бессознательным или сознательным стремлением затормозить процесс укрепления городского национального самосознания у государствообразующих народов. Направленная против класса промышленных предпринимателей революционность евреев больше не могла опираться на поддержку передовых и наиболее развитых слоёв рабочих и служащих промышленного производства, которым она становилась чуждой и даже враждебной. Поэтому влияние евреев сохранялось, в основном, среди деклассированных люмпенских слоёв городского плебса, неспособного на общественное и социальное сознание, и среди продажной и нравственно нечистоплотной части правящего класса. Что подготавливало условия для общеевропейской антиеврейской политики.

   Возникает естественный и очень важный вопрос: отчего же евреям не удавалось и не удаётся ассимилироваться ни в одну промышленную нацию?

  Очевидно потому, что исторически сложившееся еврейское народное сознание не воспринимает социальную производственную этику промышленного производства как такового, психотипически не приемлет усиление роли и значения государственного порядка в развитии общественно-производственных отношений. Северные расовые традиции чести, славы, личностного героизма и воли, на которых собственно и возникли государственная власть, социальная организация обществ Европы и промышленная европейская цивилизация, чужды мировосприятию евреев, и те относится к этим традициям с рациональным цинизмом. Как только политически возникали и возникают городские буржуазные свободы, евреи-буржуа оказываются в той части политического и имущественного спектра горожан, которая порождает­ся коммерческим интересом. Они создают информа­ционные и идеологические средства агрессивной политической защиты выгодной коммерческому интересу политики, которая оказывается враждебной интересам промышленного производства, по существу дела борются за закабаление всех, кто связан с производством, международным коммерческим капиталом.

 Опьянённые своим господствующим политическим положением в период после буржуазных революций, они отказывались понять, что интересы промышленного капиталистического развития неизбежно обречены на смыкание с интересами военно-служилого сословия, с инстинктами исторического самосознания самых динамичных слоёв государствообразующего народа. Из этого неотвратимо вызревал конфликт еврейских общин с буржуазной государственной властью, которая возникала в ходе Национальной революции. Следствием чего, в конечном итоге, было подавление коммерческого политического интереса режимом военно-политической диктатуры, что сопровождалось безжалостным подавлением евреев.

V.

 Европейские цивилизации всегда имели чётко выраженное верховенство государственного организующего начала над собственно народным сознанием. Это обеспечивалось и культивировалось господствующим положением военно-управленческого сословия и военной демократии. Изначальные европейс­кие традиции государственности, которые складывались в Древней Греции и Древнем Риме, развили очень сильные культуры особой, гражданственной цивилизованности, которые постоянно выдвигали на передний план воспитание гражданского государственного мировоззрения, утверждая его над религиозным народным. При такой государственности значение военно-политического воспитания, общественного патриотизма было очень высоким, самые яркие таланты из среды народа привлекались для их освящения, чтобы творчески создавать особое общественное государственное сознание, значительно превосходящее народное самосознание. Народное самосознание приучалось быть и государственным, и признавать первенствующее значение государственных интересов.

  Промышленный интерес, зародившись и вставая на ноги в Европе, на основе её традиций политической организации, которые брали начало в Древней Греции и в Древнем Риме, смог развиваться постольку, поскольку для его развития привлекалось государство. Социальные отношения, которые необходимы были для разделения труда в промышленном производстве, проявляли устойчивую тенденцию отрицания собственно народных общинных отношений, и государство вследствие проблем борьбы за своё экономическое выживание и политическую устойчивость выступало против народных отношений для формирования новых, национальных общественных отношений. Для чего посредством представительной демократии к власти приходили партии, выражающие интересы самых деятельных социальных слоёв, связанных с промышленным производством, в отличие от ремесленного производства, возможного и в деревне, уже совершенно городским по своей сути. Промышленное производство вовлекало в единые производительные отношения множество людей самого разного рода деятельности, в разных городах и регионах, но не в состоянии было проникать в быт и образование, где происходило воспитание социальных этики труда, морали и нравов, необходимых для успешного, конкурентоспособного производства товаров. Проводить целенаправленную политику массового образования и долгосрочного планирования социального развития в состоянии было только государство, направляемое соответствующей политической силой, представляющей во власти долгосрочные, стратегические интересы промышленного развития.

 Промышленное производство и вызванная им массовая урбанизация создали средние слои горожан, которые по своему экономическому положению довольно быстро становятся главным социальным классом самых современных обществ. Превращаясь в большинство населения промышленно развитых стран, этот класс, в общем и целом, продвигался и продвигается вместе с промышленным развитием к смычке с исторической традицией европейской государственности, изменяя её своим формирующимся на основаниях промышленного интереса мировоззрением. В ХХ веке под влиянием индустриализации и научно-технической революции ускорилось отмирание ряда прошедших через буржуазные революции европейских народов, и они начали порождать из себя особые общества с растущим влиянием среднего класса, неизвестные прежде в мировых цивилизациях прошлого, - а именно, промышленные капиталистические нации.

 Превращение белых европейских народов в промышленные капиталистические нации вызывалось и вызывается глубинными изменениями в общественных отношениях вследствие урбанизации и промышленного развития. Под революционным давлением государства, использующего аппарат государственного насилия, новая культура национально-государственного сознания утверждается в положении доминирующей культуры, неотвратимо приходя в столкновение с народным, в том числе и с народным еврейским культурно-психологическим сознанием, с архаичным народным мировосприятием, в том числе и с еврейским народным мировосприятием. И надо признать не только с еврейским, но, вообще, южным мировосприятием.

 При разложении и разрушении народного сознания, происходящего в результате промышленного развития северных государств, в них всё отчётливее проявляется поляризация расово-этнических интересов, обусловленная растущей поляризацией двух коренных буржуазно-капиталистических экономических интересов получения прибыли:  промышленного и коммерческого. Мотивация экономического и политического поведения расовых европейцев обусловлена, в основном, влиянием промышленного интереса, тогда как евреи и вообще южные, торгашеские по культурно-психологическим наклонностям, этносы сплачивались вокруг торгово-спекулятив­ного, финансово-ростовщического, бандитски-воровского, то есть коммерческого интереса. Антагонистическое противоборство этих экономических интересов за достижение преимущества в привлечении и накоплении капитала и приводит на определённом этапе к непримиримому и бескомпромиссному политическому столкновению национального социального сознания, сознания традиционно государственного и европейского, с инородным коммерческим сознанием, по своей сущности разлагающе космополитическим, расшатывающим общественные, государственные устои и разрушающим производство.

VI.

 Русская традиция государственности есть традиция боярско-аристократическая и дворянская, - она есть традиция служилых сословий, возникших из дружин и на основаниях военных демократий Древней Руси. Именно княжеские дружины создали древнерусское киевское государство, расширили его и преобразовали в державу. Они же заложили традиции государственного умозрения и государственной культуры, государственного сознания как доминирующего, создающего народное, в том числе посредством выбора государственной монотеистической религии, то есть византийского православия. Но с византийским православием в русское народное сознание оказалось привнесённым еврейское мировосприятие, которое ставит народ выше государства. Отношения государственного сознания и сознания народного с этого времени стали непрерывно усложняться и перестали быть устойчивыми. Народное сознание превращалось в самодовлеющее, отчуждённое от государственных интересов. Когда княжеская власть, боярство и дворянство были едиными в понимании главных целей власти, организованными по всей державе общими интересами, тогда государство оказывалось сильным и деятельным. Как только стихия народного недовольства вырывалась из-под надзора власти, что происходило в эпохи идейных кризисов правящих сословий, так и государство ввергалось в пучину хаоса и саморазрушения.

 По мере промышленного развития России и вызванного всеохватным раскрестьяниванием отмирания русского земледельческого народа, должно произойти разрушение традиции еврейского духовного и мировоззренческого влияния на русские общественные отношения, и они претерпят превращение в общественно-государственные отношения. Рост проявлений национально-государственного начала в культуре, в политике, в средствах массовой информации, в экономическом планировании, во внешней политике, в военном строительстве - с неизбежностью выльется в принципиальное противоборство с архаично-народными, в том числе и с еврейскими народно-национальными, воззрениями, вернее с архаичными пережитками этих воззрений. Тем более что за еврейскими воззрениями всё очевиднее будет проявляться торгово-спекулятивные, финансово-ростовщические интересы, космополитические в своей основе, и такие представления о российских государственных интересах и российском патриотизме, которые будут направлены против промышленного прогресса России, то есть против перерастания отмирающего русского народного сознания в сознание национально-государственное. Год от года это противоборство будет становиться непримиримее и ожесточённее, пока не выльется в радикальное политическое противостояние разных этнических интересов.

 Нет никаких оснований утверждать, что евреи ныне в корне изменились, стали совсем иными и что мир стал иным настолько, что они не могут повторять прежнего своего поведения, проявлять прежних своих наклонностей и устремлений. Столкновение интересов нарождающегося русского буржуазно-капиталистического общества, как общества, в конечном итоге, промышленного, с коммерческими интересами российских евреев, явно определяющих политику господствующего в стране режима диктатуры коммерческого интереса, представляется неотвратимым, как подобные столкновения оказывались неотвратимыми в других европейских государствах в их недавнем историческом прошлом. Это грядущее столкновение нет никаких реальных возможностей ни предотвратить, ни урегулировать. Поэтому единственным разумным политическим подходом оказывается не довести это столкновение до трагических и непоправимых последствий, способных ухудшить внешнеполи­тические проблемы и России, и Израиля.

 Еврейское мировосприятие на европейском континенте за последние десятилетия перестало быть прогрессивно революционным, каковым оно было в эпохи буржуазных революций в Западной и Центральной Европе и после них, то есть главным образом до конца ХIХ века, - но всё определённее становится реакционным. Россия осталась в Европе последним прибежищем этого решительного, порой нагло агрессивного реакционного влияния. Дальнейший ход экономических и политических реформ по пути буржуазно-капиталистического развития страны неизбежно потребует от национально организованной военно-политической диктатуры подавления и искоренения этого влияния.

Ныне у нас идёт хищническое разграбление сырьевых ресурсов и перекачка их в коммерческий капитал при развале промышлен­ности, отказе от энергетических программ, программ развития транспортной инфраструктуры и военно-промышленного комплекса, науки и образования. Но именно эти причины, в конечном итоге, со всей очевидностью выявят первостепенную значимость для действительного развития России крупного промышленного производства, и предстоящий характер промышленного кризиса с гиперинфляцией и массовой безработицей приведёт к взрыву антиеврейских настроений в общем русле антикоммерческих настроений, превратит их в устойчивые общественные взгляды и убеждения, в известном смысле - в составную часть русского национального мировоззрения.

Можно смело утверждать, что еврейский вопрос, каким он достался нам от прошлых веков и общественно-экономических формаций, есть вопрос десяти-пятнадцати лет. В качестве внутриполитической проблемы он обречён на искоренение самим ходом политических процессов в России.

28 июня 1994 г.

Замечание к еврейскому вопросу

 Несомненно, то становление Израиля как государства с современной военной промышленностью, какое наблюдается за последние десятилетия, придаёт еврейскому вопросу новую окраску. Уже невозможно безоговорочно утверждать, что мировое еврейство движимо только лишь инстинктами коммерческого интереса.

 Но как раз эмиграция в Израиль российских евреев и высвечивает, какие евреи остаются в России, не желают уезжать на историческую родину. Остающиеся в России, очевидно, сознают, что не в состоянии заполучить выгодное место в израильском обществе, не могут или не желают заняться там деятельностью на промышленном производстве, связать своё имущественное и социальное положение с промышленным политическим интересом. Вследствие чего у нас, по сути, остаются отбросы вне этого интереса, то есть с неизбежностью те, кто связывает своё благосостояние с интересом коммерческим, интересом торгово-спекулятивным, финансово-ростовщическим или бандитско-воровским, то есть антирусским и антигосударственным.

 Поэтому на сегодня позиция русского национализма в еврейском вопросе должна быть следующей:

  - Еврей, гражданин Израиля и живущий в Израиле, есть хороший еврей, даже вероятный товарищ, если занимается тем, что отвечает нашим национальным интересам. Тогда как еврей в России - потенциально непримиримый и беспощадный враг становлению нашего национального государства. Ибо всеми способами, не исключая крайне преступных, стремится остаться паразитом в нашей стране, поддерживать политическую диктатуру коммерческого капитала, что утвердилась в России и грабит её, обрекает в ближайшем будущем на тяжелейшие напряжения наших национальных усилий для преодоления последствий подступающего экономического развала.

сентябрь 1994 г.