"РОССИИ МАЛО БОНАПАРТИЗМА" - читать интересную книгу автора (Сергей ГОРОДНИКОВ)

ГЛАВА I. Два вида режимов свержения диктатур коммерческого интереса

1. КАКОЙ РЕЖИМ ЯВЛЯЕТСЯ БОНАПАРТИСТСКИМ?

Итак, бонапартизм это авторитарный военно-политический режим насильственного поворота к развитию производственного капитализма, который устанавливается в обстоятельствах исчерпания целей и задач буржуазной революции.

В чём проявляются такие обстоятельства?

Буржуазно-представительный режим диктатуры коммерческого интереса, завершая процесс хищной и воровской приватизации рыночно-ценной собственности и коммерческой капитализации абсолютно всех видов экономических, политических, правовых отношений, в том числе и отношений между людьми, исчерпывает возможности проведения единой политики в интересах всего политического класса коммерческих собственников во всей переживающей буржуазную революцию стране. Ибо коммерческий интерес по своей сути создавать новую собственность не может, и его господство приводит к фактическому сокращению рыночно ценной собственности. Начинается борьба за передел такой собственности. Она ужесточается. В ней получают преимущества криминальные сообщества, в особенности связанные с олигархическими кланами, близкими к исполнительной власти и использующими силовые и юридические подразделения власти, то есть учреждения власти как таковые, для подавления или поглощения своих конкурентов в самых прибыльных областях коммерческой спекуляции.

Эта разворачивающаяся война внутри политически господствующего класса выразителей спекулятивно-коммерческого интереса расшатывает его идеологическое и политическое единство, она подталкивает местные кланы к стремлению защитить свои интересы через тот или иной сепаратизм и в конечном итоге приводит столичную власть к потере всех средств контроля над событиями в стране. Массовое разочарование почти всего населения в либерализме и в коммерческом капитализме, одновременно ширящееся осознание того, что контрреволюционные силы проиграли и возврат к дореволюционному прошлому невозможен, производит опустошение поля политических идей, что лишает средства массовой информации, которые обслуживают режим, действенных рычагов управления взглядами людей. Это провоцирует политический хаос и рост настроений насильственного изъятия крупной собственности и её перераспределения среди малоимущих — а таковыми оказываются подавляющее большинство.

Общая тревога за сохранность приобретённой собственности вынуждает владельцев крупного коммерческого капитала объединяться. Они всё настойчивее и организованнее требуют радикального усиления центральной исполнительной власти режима диктатуры коммерческого интереса для защиты уже главным образом их собственности. А усиление средств защиты их собственности оказывается невозможным без изменения существа исполнительной власти: во-первых, без превращения аппарата управления, который создавался для обслуживания диктатуры коммерческого интереса, в аппарат чиновно-полицейского господства и произвола, а во-вторых, без привлечения к власти не только полицейских силовых подразделений, но уже и армии. Но такое укрепление исполнительной власти нельзя осуществить без смены конституции, без отказа от главных положений либеральной конституции.

Говоря иначе, владельцы крупного спекулятивного капитала переживающей буржуазную революцию страны, возникая вследствие тотальной приватизации собственности, в конечном итоге затягиваются в болото непрерывной войны за передел рыночно-ценной собственности. С одной стороны, эта "война всех против всех" становится всё беспощаднее и всеохватной, она расшатывает авторитет и организованность власти до опасной черты, тем самым порождает угрозу потери собственности для большинства скоробогатеев вследствие ничем не сдерживаемого возмущения так или иначе ограбленных ими низов. С другой стороны, крупный капитал сосредотачивается главным образом в столице, и его владельцы в текущей борьбе за передел собственности подталкивают центральные исполнительную и законодательную ветви власти к острому столкновению с региональными кланами, что создаёт предпосылки распада страны на части с угрозой для представителей столичного крупного капитала потерять свою региональную собственность. Столичные крупные собственники начинают искать пути выхода из такого опасного положения вещей и волей-неволей видят их только в решительном укреплении центральной исполнительной власти, которая к тому же создаёт условия для более действенной коммерческой эксплуатации внутреннего рынка через его колонизацию именно крупным капиталом. Но укрепить исполнительную власть и разрешить нарастающие как снежная лавина противоречия спекулятивных интересов между представителями крупного капитала и региональными кланами оказывается невозможным без вовлечения в политические конфликты армии и без конституционного переворота, который нельзя совершить без опоры на армию. Так армия объективно превращается в соучастника борьбы за власть, причём самого организованного и вооружённого соучастника, используемого для колониального завоевания страны.

Дееспособность учреждений силового управления и поддержку правительства армией можно обеспечить лишь при разбавлении либеральной идеологии власти идеями традиционного для прошлых феодально-бюрократических государственных отношений патриотизма, преобразуя идеологию власти в консервативный или патриотический либерализм, эклектичный и циничный по своей сути, — ибо его главной задачей становится циничное обслуживание интересов крупного спекулятивно-коммерческого капитала. Идеология консервативного, патриотического либерализма обосновывает вырождение режима в чиновно-полицейский тоталитаризм, который временно укрепляет центральную власть и смыкается с интересами крупного спекулятивно-посреднического, олигархического капитала. При этом происходит определённое изменение расстановки сил внутри господствующего слоя частных и чиновных собственников. Ибо рост капиталов за счёт приватизации завершается, у такого способа роста состояний и собственности исчезает перспектива, так что преимущества получает капитал, непосредственно участвующий в посреднических коммерческих сделках. Именно участники собственно посреднических коммерческих сделок начинают оказывать основное влияние на политику исполнительной власти, требуя создания условий наращиванию коммерческой эксплуатации страны.

Особенность интересов крупного посреднического коммерческого капитала, который создаётся при буржуазной революции в том, что он не способен на действительную коммерческую конкуренцию. Он не имеет необходимого опыта рыночной конкурентной борьбы и налаженных связей с зарубежными производителями конкурентоспособных товаров, а внутреннее производство подобных товаров обеспечить не в состоянии из-за своего аморального политического господства, разрушительного для производственных отношений. В силу таких причин собственники этого капитала не могут прорваться на внешние рынки и утвердиться на них, обеспечить себе возможности устойчивого оборота коммерческих капиталов и их роста. Поэтому крупные собственники, в первую очередь олигархи, сосредотачиваются на захвате внутреннего рынка. Они упорно требуют превращения столицы переживающей буржуазную революцию страны в метрополию, а остальных регионов в колонии для устранения всех препятствий их коммерческой сверхэксплуатации. Укрепление центральной власти режима с помощью армии и чиновно-полицейских учреждений позволяет осуществлять эти требования, навязывать решения центральной исполнительной власти местным кланам. Одновременно оно сопровождается использованием всех средств власти для грубого вытеснения иностранных, более опытных конкурентов коммерческой сверхэксплуатации, что приводит к ожесточённому конфликту с ними и с правительствами развитых капиталистических государств мира.

Такая политика защиты интересов крупного посреднического спекулятивно-коммерческого капитала загоняет центральную власть режима безраздельной диктатуры коммерческого интереса и проповедников идеологии консервативного либерализма в идейный и политический тупик. Она оказывается лишь политикой завершения централизованного передела собственности в интересах олигархов, политикой разорения мелких и средних коммерческих собственников крупными и не находит поддержки в среде представителей мелкого и среднего спекулятивно-коммерческого капитализма ни в столице ни в провинциях. Такая политика неуклонно отчуждает от себя среду большинства господствующего класса новоявленных коммерческих собственников.

Поэтому конституционный переворот в интересах крупного коммерческого капитала совершается как циничный заговор связанных с крупным торгово-спекулятивным капиталом группировок внутри правительственных учреждений власти и создаёт институты замены буржуазно-представительной власти централизованной исполнительной властью. Переворот этот сужает среду поддержки центральной власти режима со стороны региональных кланов собственников, объединяет против неё партии мелкой и средней коммерческой буржуазии, а потому обновляемая центральная власть может удержаться только за счёт уступок значительной части своих полномочий армии. Армия всё определённее втягивается во власть и постепенно становится её ключевым силовым учреждением.

Сама армия непосредственного отношения к крупному спекулятивно-коммерческому капиталу не имеет. Если обстановка такова, что страна сползает к взрыву недовольства разоряющейся мелкобуржуазной среды, к гражданской войне столицы и провинций, то армия способна опереться на городскую среду социально ориентированных, связанных с производительными интересами слоёв населения как в столице, так и на местах. Она может заразиться их идеологическими и политическими целями осуществления централизации исполнительной власти для подавления коммерческого интереса как такового, для разрушения политики разделения страны на столицу и провинции и для политической организации социально ориентированных слоёв населения в этнократическое буржуазно-национальное, государствообразующее общество.

В действительности, история всех буржуазных революций показывает, что вынужденный поиск втягиваемой во власть армией собственных политических целей неизбежно приводил её к разрыву с интересами коммерческого капитала, космополитического по своей сути, а затем к деятельному участию в отстранении его влияния на власть. Задачи подавления губительного для страны господства крупного коммерческого капитала неизбежно толкали армию к революционному изменению существа власти. Либо к прямому силовому перевороту для установления авторитарного военно-политического режима поддержки капитализации производительных сил, режима диктатуры промышленного интереса в том или ином виде, который нельзя было осуществлять без Национальной революции в том или ином виде, без явно или неявно соответствующей такой революции внутренней и внешней политики. Либо к превращению армии в союзника политической партии, которая боролась за идеологически подготовленную Национальную революцию государствообразующего этноса.

В случае, когда отсутствует сознательная политическая сила, борющаяся за явную мелкобуржуазную Национальную революцию. А армия втягивается во власть крупным коммерческим капиталом, но производит военный переворот, направленный против политического господства всех выразителей коммерческого интереса и на преобразование власти в режим авторитарного военно-политического осуществления неявной Национальной революции, то есть в режим неосознанного создания экономических и политических условий становлению национального общества. Тогда и надо говорить о бонапартизме.

Режим генерала Бонапарта во Франции был первым в мировой истории режимом подобного рода. Буржуазные революции в Нидерландах в 1566 году и в Англии в 1640 году не привели к бонапартизму потому, что они начинались под влиянием многолетнего кровавого опыта борьбы религиозных протестантских движений с феодальным католицизмом и совершались сторонниками кальвинизма, самого революционно последовательного и самого буржуазного по духу и целям протестантского вероучения. Послереволюционные режимы господства выразителей спекулятивно-коммерческого интереса устанавливались в этих странах в непрерывной идейной борьбе гуманистов с кальвинистами и вызывали ответное превращение религиозного протестантского сознания в религиозно-политическое сознание, а религиозные движения кальвинистов в религиозно-политические движения. Религиозно-политические организации кальвинистов захватывали влияние на революционные армии, становились для них идеологической и политической руководящей силой, возглавляли военно-политические перевороты, свергающие режимы коммерческого интереса, а затем оказывались главными разработчиками долгосрочных, стратегических целей внутренней и внешней политики. Таким организациям подчинялся и военный вождь кальвинистов в Нидерландах герцог Оранский, и военный вождь английских индепендентов, а затем диктатор Англии Кромвель. Благодаря религиозно-политическим организациям данные военные вожди, стремясь к военизированной авторитарной диктатуре, вынуждены были ограничивать свою власть определёнными пределами. Так, именно индепенденты не позволили Кромвелю стать новым, конституционным королём страны, когда он начал осуществлять выстраивание буржуазных, пронациональных государственных и общественных отношений. Тогда как во Франции времён Великой революции некому было идеологически и политически руководить Бонапартом, и он без труда объявил себя ничем не ограниченным императором.

Кроме американской Национальной революции, последующие Национальные революции происходили в ХХ веке. Подавляющее большинство из них осуществлялись именно военными режимами, каждый из которых возникал после захвата власти армией в результате военно-политического переворота. А перевороты эти оказывались возможными после втягивания армии в борьбу за власть на этапе завершения концентрации, сосредоточения коммерческого капитала, когда появлялся крупный торгово-спекулятивный капитал, а внутриполитические и внешнеполитические противоречия режима диктатуры коммерческого интереса доходили до предела, угрожая интересам этого крупного капитала. Тревога за свою собственность, угроза для которой нарастала как со стороны конкурентов, так и со стороны озлобляющихся масс населения, заставляла собственников крупного капитала осознавать необходимость в административной централизации власти, в установлении режима хищной коммерческой эксплуатации всего внутреннего рынка только крупным капиталом. Для этой цели им приходилось использовать армию и опираться на армию. Но тем самым пробуждалось недовольство мелкобуржуазной городской среды её вытеснением из рыночных отношений и из политики, и оно нарастало по мере неизбежного наступления крупного посреднического капитала на политические свободы. Идеологический и политический кризис режимов диктатуры крупного коммерческого капитала приводил к резкой потере устойчивости политической обстановки, а когда не было буржуазно националистической политической силы, способной справиться с такой потерей устойчивости, остановить её мог только приход к власти армии. То есть подавляющее большинство Национальных революций совершались как раз бонапартистскими режимами, которые действовали политически неосмысленно, под давлением текущих обстоятельств и для спасения власти как таковой, а переживавшие буржуазные революции страны от исторической катастрофы.

Иначе говоря, существенной чертой бонапартизма является отсутствие идеологического стратегического целеполагания, необходимого для стратегического политического правления, и выдвижение задач текущего военно-чиновничьего управления на первый план выстраивания национальных государственных отношений. При бонапартизме стратегические цели выстраивания национальных общественных отношений часто размыты, невнятны, и всегда подчинены тактическим задачам выстраивания национальных государственных отношений. А при не бонапартистских режимах осуществления Национальной революции под руководством националистических идеологий и политических сил наоборот, задачи выстраивания государственных отношений подчинены ясно заявленной цели выстраивания новых, отвечающих буржуазным производственным интересам общественных отношений. В отсутствии опоры на передовые буржуазно-политические идеологические силы авторитарным бонапартистским режимам приходилось искать опору в средневековых феодальных традициях добуржуазного земледельческого религиозного сознания и соответствующего ему устроительства власти, что порождало внутренние противоречия, с течением времени заводило уже такие режимы в тупиковые состояния потери связи с идеалами общественного политического самоуправления. Наиболее ярким примером тому является как раз режим императора Бонапарта.