"НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ..." - читать интересную книгу автора (Сергей ГОРОДНИКОВ)

5. Украинская и белорусская Народные революции

Великорусская народность пережила коллективное посвящение в совершенно новое состояние общественных и государственных отношений во время Народной революции, которая после десятилетий тяжёлых потрясений Великой Смуты оказалась единственным средством спасения русского этноса восточных земель Руси, – и только она, Народная революция, смогла завершить эту смуту. Но сама Великая Смута разразилась кровопролитной, сеющей ужас и смерть бурей в результате глубокого общегосударственного кризиса великорусского Московского царства. Поэтому великорусский народ рождался из великорусской народности, как государствообразующий народ, вследствие естественной эволюции противоборства внутренних противоречий между московской княжеско-боярской государственной властью и русскими этническими традициями родоплеменной общественной власти.

Украинский и белорусский народы появились, прошли собственное историческое посвящение в народные общественные и государственные отношения во время потрясений и Народных революций в Польско-литовской державе, общегосударственный кризис которой начался на полстолетия позже кризиса княжеско-боярской Московской Руси, а именно во второй трети 17-го века. И существо общественного самосознания, духовной и политической культуры украинского и белорусского народов определилось тем положением, какое западнорусская народность, создаваемая польско-литовским государством, занимала в составе этого государства.

Древнерусские земли в Речи Посполитой были удельно-крепостническими колониями шляхетской королевской республики. Литовские языческие князья начали захватывать северо-западные княжества Руси сразу после гибели Новгород-Киевского государства, когда древнерусские княжества были разобщены, ослаблены междоусобицами и татаро-монгольским нашествием. Литовские князья разумно разделили власть с местными русскими князьями, воспользовались значительно более развитой древнерусской традицией организации государственной власти и православной монотеистической культуры, возродили её в Великом княжестве литовском, даже управление в котором велось на русском языке киевской Руси. Однако в 14 веке, когда влияние Византии на Восточную Европу существенно ослабело, литовские князья сделали выбор в пользу католической веры, сближения с Польшей и заимствования у неё опыта выстраивания государственных и экономических отношений.

Как Литва, так и Польша в последующие столетия продолжили захват западных земель Древней Руси. В том числе южных степных и лесостепных земель, из которых во время татаро-монгольского нашествия бежали русские князья, вследствие чего местные этнические традиции родоплеменной общественной власти вырвались на свободу. В южных русских землях, лишённых княжеской власти, но на которых в эпоху Новгород-Киевского государства уже получило существенное развитие осёдлое земледелие, историческое самосознание и пустило корни земледельческое православие, единственным способом выживания местного населения было преобразование родоплеменной общественной власти в военно-земледельческое, казацкое представительное самоуправление. Только такое самоуправление на окраинах бывшей Руси смогло противодействовать степным кочевникам, вести борьбу за существование, когда те безнаказанно хозяйничали в Юго-Восточной Европе. Русское казачество стало тем щитом, который защищал Польшу и Литву от набегов орд татаро-монгольских ханств, позволил развиваться польскому и литовскому государствам.

В 1569 году Польша смогла навязать Литве создание единого имперского государства Речи Посполитой. Люблинская уния Польского королевства и Великого княжества литовского стала возможной и необходимой правящим классам двух государств для классового выживания в условиях, когда соседнюю Германию и Скандинавские страны потрясли Протестантские Реформации и религиозные войны. Господство землевладельческой знати и шляхты, как в польском королевстве, так и в литовском Великом княжестве предопределяло политику государственной власти Польши и Литвы. Польская и литовская знать и шляхта выступили непримиримыми противниками буржуазной протестантской Реформации и ярыми союзниками папского католицизма, а папство через католическое сословное священство, через иезуитов стремилось накрепко объединить своих сторонников, чтобы не допустить полной победы протестантов в Восточной Европе.

В образованном с помощью папской католической церкви государстве Речи Посполитой оказались три создаваемые государственной властью народности. Польская и литовская народности с католическим этническим мировоззрением и западнорусская народность с православным этническим мировоззрением. Следствием самостоятельного религиозного и культурного мировосприятия каждой из трёх этих народностей стало то, что польско-литовское государственное образование смогло существовать лишь в виде королевской республики, в которой королевская власть ограничивалась сенатским советом высшей землевладельческой знати и сеймом поместной дворянской шляхты. При этом началось разделение западнорусской народности на две народности, северную белорусскую под управлением литовских гетманов и южную украинскую, которая очутилась под властью польской шляхты.

Населённые казаками земли русской юго-западной Украины в ходе предыдущей истории формально оказались в составе Великого княжества Литовского. Но государственная власть Литвы смогла прочно утвердиться лишь на северо-западе Руси, где сохранилась удельная княжеская власть русских князей, а те превращались в часть относительно немногочисленной литовской знати. Казачий русский юг был важен для Литовского государства единственно в виде протяжённой преграды, в которой вязли грабительские набеги организуемых татаро-монгольскими ханами степных кочевников. Литовское Великое княжество, в котором собственно литовцы являлись меньшинством, мало вмешивалось в местные дела, в дела православной церкви, что и обусловило признание казацкими традициями родоплеменной общественной власти государственной власти Литвы. Но после образования в 16 веке польско-литовского государства Речи Посполитой многочисленная польская шляхта из-за обезземеливания в собственно Польше хлынула на казачий юго-запад бывшей Руси. Польская шляхта не завоевала эти земли, однако, пользуясь подавляющим влиянием на государственную власть в шляхетской республике, узаконивала на них свои права и принялась осуществлять насильственную колонизацию, стремясь закрепостить на своих захваченных наделах местное казацкое население, сделать его ещё более угнетаемым и бесправным, чем польское крестьянство в Польше.

Магнаты, высшая знать полиэтнической шляхетской республики Речи Посполитой не проявляли общей заинтересованности в централизации управления королевской власти, королевская государственная власть была рыхлой и слабой. Страна с трудом преодолевала свойственные средневековью вассальные удельно-крепостнические отношения, которые яростно защищались шляхтой, которая выступала в значении вождей местной родоплеменной общественной власти. Хозяйственная жизнь полностью определялась сельскохозяйственным производством в земледельческих общинах. Однако, из-за отсутствия единого внутреннего рынка земледельческое производство не развивалось в сторону определённой местной специализации, производительность труда в стране была низкой, и доходы воинственной шляхты не соответствовали её запросам.

Тем временем западнее и севернее шляхетской королевской республики, в соседних протестантских государствах Германии и Швеции, которые с победным завершением религиозных войн вырвались из-под власти пап Рима, происходил быстрый подъём городских производительных сил, вызванный развитием ремесленного и мануфактурного буржуазного производства. Буржуазное мануфактурное производство создавало новые потребительские товары, а производительность труда на нём оказывалась много большей, чем в земледелии. Городские товары немецкого и шведского производства, всевозможные изделия на заказ охотно потреблялись в Речи Посполитой. Торговцы и заимодавцы делали на их продаже большие состояния, а самые богатые, главным образом евреи, превращалась во влиятельных олигархов, непосредственно связанных с постоянно нуждающейся в деньгах землевладельческой знатью. В торговле польско-литовского государства с соседними протестантскими государствами нарастал острейший финансовый дефицит. Денег в шляхетской империи хронически не хватало, что указывало на растущую подчинённость экономики олигархическим интересам, на нарастание кризиса производительных сил страны.

Чтобы удовлетворять растущие потребности, шляхта неуклонно усиливала эксплуатацию крестьян, как прямую, так и косвенную, отдавая их за свои долговые обязательства в кабалу еврейским ростовщикам и откупщикам. Особенно откровенно это проявлялось в захватываемых шляхтой в собственность украинских казачьих землях. Тем самым шляхта вносила напряжение в земледельческие производственные отношения, подрывая устойчивость таких отношений. Кризис производительных сил страны неуклонно перерастал в общегосударственный кризис с его характерной особенностью: неспособностью Верхов управлять страной по старому и постепенному осознанию Низами, в первую очередь вовлечёнными в общественные по своей сути производственные отношения, своего нежелания больше жить по старому. Ухудшение условий существования возбуждало бессознательные чувства этнического архетипического самоопределения, пробуждало стремления восстановить местную этническую родоплеменную общественную власть, чтобы, опираясь на неё, восстать против слабеющей государственной власти, к тому же поощряющей олигархические интересы крупных торговых спекулянтов, ростовщиков и откупщиков налогов.

На исходе 16 века в переживавшем общегосударственный кризис московском государстве толчком к началу Великой Смуты и Крестьянской войны послужило завоевание и присоединение Ермаком Сибири. Через полстолетия в Речи Посполитой толчком к Великой Смуте и Крестьянской войне, то есть войне родоплеменной общественной власти земледельческих низов против государственной власти знати, послужили события на Украине.

Стремясь преодолеть общегосударственный кризис усилением центральной власти, часть крупных землевладельцев-феодалов с подачи направляемой иезуитами папской церкви выступила за укрепления роли государственного идеологического насилия. Влиятельные представители сенатской знати объявили католицизм государственной религией и заявили о намерении насильственно распространить его на западнорусскую народность. Эти действия были с воодушевлением поддержаны поместной польской шляхтой. По её мнению, православие в Речи Посполитой объявлялось и ставилось вне закона, что позволяло польской шляхте усилить безнаказанный грабёж подвластной украинской западнорусской народности. Но православная церковь только и сдерживала недовольство крестьянских Низов на Украине и в Белоруссии, только она и примиряла низы с государственной властью Речи Посполитой, видя в ней главного союзника в борьбе с языческими традициями родоплеменного бессознательного умозрения. Действия же наиболее откровенных выразителей взглядов польской знати и шляхты привели к тому, что лишь в самых западных землях Древней Руси, на Галичине удалось навязать западнорусской народности компромиссное православно-католическое униатство. В большинстве же западнорусских земель православная церковь из союзника государственной власти Речи Посполитой стала её противником, превращаясь в религиозно-духовного вдохновителя недовольства западнорусских крестьян. Православные священники из числа самых нетерпимых к новой политике влиятельных кругов польской знати сначала помогли идейно объединить этнические родоплеменные настроения ожесточённого недовольства западнорусских низов для Крестьянской войны, а затем они же преобразовали эту войну в Народную революцию, направленную против католического государства. Организованность, гнев и самоотверженность восставших для борьбы против польско-литовской государственной власти были такими, что воодушевляемые этническими родоплеменными отношениями казачьи и крестьянские войска Богдана Хмельницкого очистили Украину, часть Белоруссии от шляхты и стали угрожать целостности собственно польских земель.

Распад хозяйственных и политических связей с Украиной обострил общегосударственный кризис в польско-литовском государстве, вызвал в нём Великую Смуту. Хаос безвластия, беспорядок и безнаказанные насилия на десятилетия закружили Польшу в кровавом хороводе. На этот раз уже Польша сползала к краю исторической пропасти. Как прежде церковное православие и великорусская Народная революция спасли московское государство посредством выстраивания народно-сословного общества, так и Польшу от гибели спасли церковное католичество и польская Народная революция. Католическая церковь вдохновила поляков преодолеть местнические традиции родоплеменного сепаратизма, начать выстраиваться в польскую сословную общность, в польский народ. При этом священники из римско-католического церковного сословия преобразовались в общественное первое сословие, а католическая этническая культура окончательно вытеснила родоплеменную земляческую традицию языческой духовной культуры. Таким образом, кровавая Народная революция на Украине вызвала и польскую Народную революцию, а затем литовскую и белорусскую Народные революции.

Благодаря Народной революции на Украине произошло появление на основе южной ветви западнорусской народности украинского народа с украинской народно-земледельческой духовностью, началось его уже народное культурное развитие в условиях христианских удельно-крепостнических отношений идеалистического строя. Украинский народ в своём языке и в своей культуре выразил чисто крестьянскую этнопсихологию, что было следствием отсутствия во время Народной революции на Украине собственного украинского правящего класса знати, собственных дворянства и бюрократии, как прослойки между государственной властью и податными слоями земледельцев. В украинском народе именно казачество пограничных окраин выполняло обязанности второго сословия, однако, оно не в состоянии было подняться до значения государствообразующего сословия, и народное бытиё оказалось на Украине слабо восприимчивым к выстраиванию сословных отношений, сохраняло в себе заметное влияние местнических традиций родоплеменных общественных отношений. Поэтому украинский народ предстал последующей истории заметно отличающимся по своему поведению, по своим духовным и культурным проявлениям от великорусского народа. Он родился при тяжелейших испытаниях в чужой государственности и неисчислимыми жертвами выстрадал особое земледельческое самосознание, которое сохраняло его духовную и культурную самобытность, но оказывалось не способным на выстраивание собственного государства. А поскольку православие превратилось в основу его мировосприятия, он неизбежно вовлекался в ту или иную имперскую политику других государств.

По духовной православной культуре и религиозному руководству православными священниками, канонически тяготеющими к московской патриархии, восточное крыло украинского народа стало тяготеть к вовлечению в византийскую имперскую традицию государственной власти, то есть тянуться к переживающей становление Российской империи великорусского народа. А небольшое западное крыло украинского народа, духовным стержнем которого явилось православно-католическое униатство, стало тяготеть к римской имперской традиции государственной власти. Оно соглашалось быть вовлекаемым в католические империи в качестве податного класса земледельцев при господстве инородного правящего класса феодальных землевладельцев. Это послужило в дальнейшем причиной сложных отношений украинского народа с великорусской державной политикой России, примиряемого с ней именно восточным крылом украинского народа, неразрывно связанным с идеей Российской империи духовным стержнем народного самосознания - православным монотеизмом.

Украинская Народная революция особенно отчётливо высветила для Восточной Европы особую роль монотеизма как идеологического насилия в новых исторических условиях завершения эпохи средневековья, когда почти во всей Европе происходили христианские Народные революции, совершалось становление европейских этнических народов, и уже христианские народы вовлекались в процесс становления устойчивых удельно-крепостнических, феодальных империй. Государственная власть Речи Посполитой попыталась заменить у древнерусской народности прежний, православный христианский монотеизм католическим христианством и оказалась перед необходимостью резкого усиления военной составляющей государственного насилия, на которую у средневекового феодального государства, расшатанного всевозможными долгами, местническими интересами и потребительским паразитизмом беспокойной военной шляхты, не было ни материальных, ни организационных ресурсов.

Народные революции и в Белоруссии и в Литве, которые были вызваны всё той же Народной революцией на Украине, происходили в иных обстоятельствах. Значительная часть земельных собственников Белоруссии были древнерусского происхождения, а на становление литовской народности в первые века существования Великого княжества литовского большое влияние в качестве идеологического насилия оказывало древнерусское православие. Великая Смута в польско-литовском государстве возбудила родоплеменную общественную власть и в литовской народности, что поставило её перед историческим выбором, гибели или коллективного спасения в собственной Народной революции. Под духовным руководством католической церкви литовская народность ступила на путь Народной революции, начала преобразовываться в литовский народ, в котором католическое священство окончательно предстало первым сословием, а католическая мифология оказалась духовным стержнем народного общественного бытия, однако не полностью вытеснила изначальное воздействие православной традиции мировосприятия. В таких обстоятельствах одновременная Народная революция в белорусских землях, создавая из северной ветви западнорусской народности белорусский православный народ, проходила мягче, при определённых компромиссах с литовским католицизмом, что отразилось на народном характере белорусов. В отличие от украинского народа, в белорусском народе выделилось собственное дворянское второе сословие, но оно не было государствообразующим сословием. Поэтому и белорусский народ в дальнейшем оказывался вовлекаемым в ту или иную империю в качестве объекта внешней по отношению к нему политики. Но по своему мировоззрению он тяготел к Российской империи, а благодаря завершённому становлению сословных отношений гораздо легче сближался с великорусским народом, встраивался в великорусские народно-сословные и государственные отношения, чем украинский народ.

Итак, после татаро-монгольского нашествия древнерусская народность восстанавливалась государственной властью знати в двух государствах. С одной стороны, как великорусская народность, которая сложилась под воздействием добивающегося независимости от татаро-монгольского ига Новгород-Московского государства, напрямую наследующего Новгород-Киевскому государству. И, с другой стороны, как западнорусская народность в составе Речи Посполитой. За 17 век, по причине происходящих в разных обстоятельствах великорусской, украинской и белорусской Народных революций, она изжила господствующее влияние языческой родоплеменной общественной власти, но распалась на три народа с различными народно-феодальными общественными отношениями. Единственной, но сильнейшей основой сохранения этнического взаимодействия этих народов стало церковное православие, ибо православное священство предстало у них первым сословием, главным столпом духовного самоопределения, направило развитие народных культур по пути восстановления и развития византийской традиции имперского православного пространства. Небольшая часть древнерусской народности, которая стала частью украинского народа, но в которой первым сословием оказалось униатское священство, только помогла осознать определяющее значение церковного православия для сохранения духовных и этнических связей великорусского, украинского и белорусского народов.

Разделение в 17 веке единой древнерусской народности на три народа стало прямым следствием гибели древнерусского государства после татаро-монгольского нашествия в 13 веке и последующего захвата ослабленных удельной раздробленностью древнерусских княжеств чужими государствами. А особая, ведущая роль великорусского народа в дальнейшем ходе сложных исторических взаимоотношений этих трёх родственных народов стала следствием тех причин, что его Народная революция происходила в собственном, московском государстве, которое успело унаследовать и укоренить, в известном смысле спасти древнерусскую традицию государственности.

Народ, в сущностном его понимании, рождается из предшествующего бытия народности, создаваемой и удерживаемой государственной властью знати, благодаря монотеистическому идеологическому насилию и в результате кровавого посвящения Народной революцией. Его рождение совершается при ожесточённой борьбе, как с этническими традициями родоплеменной общественной власти, так и с внешними государствами, которые стремятся его подавить, уничтожить или приспособить под свои интересы. Преодолев тяжелейшие испытания, найдя выход из тупика предшествующего исторического развития этнической народности в воплощении монотеистической идеи народно-коллективного спасения, он становится самостоятельным, народно-феодальным обществом, которое возникает для выживания этноса в новых конкретно-исторических обстоятельствах и в новую конкретно-историческую эпоху. А поскольку народность преобразуется в народ при инициативном прохождении через Смерть носителей этнического архетипического бессознательного умозрения, которые возрождаются к Жизни с новым, монотеистическим умозрением, постольку изменить народный характер, народную духовность и культуру невозможно, не искоренив народ физически или не разрушив его этнический архетип. То есть, раз возникнув, народ будет насмерть стоять за своё самобытное существование, пока новая историческая эпоха не поставит вопрос о его закономерном отмирании и инициативном переходе этноса в иное состояние общественного бытия.

Подчеркнём ещё раз. Отличительные черты великорусского народа закладывались особыми обстоятельствами. Он пережил Народную революцию и народно-коллективное спасение в восстановленной собственной государственности, отстроенной самодержавной властью Великих московских князей и ставшей de facto прямой наследницей государственных отношений Новгород-Киевской Руси. Однако после гибели Византии молодому московскому государству пришлось унаследовать, укоренить и Византийскую имперскую традицию государственной власти, чего Новгород-Киевская Русь не знала! Поэтому великорусский народ после Великой Смуты и Народной революции воплотил в своей духовности и культуре как сознание своей нерасторжимой связи с историей древнерусской государственности, стремление к упорной борьбе за сохранение исторической перспективы для традиции русской государственности, которая и создала его, так и византийскую традицию устремления к выстраиванию православного имперского пространства. Великорусский народ оказался единственным из трёх народов древнерусского корня, который воспринял в своём мировоззрении ответственность за государственную державность как таковую и осознание своего права на имперское духовное лидерство в православной и христианской цивилизации. Это дало ему такую духовную силу и мировоззренческую ясность бытия, целенаправленную устремлённость к свершению исторических деяний, которая позволила России целых три столетия, вплоть до начала ХХ века успешно осуществлять стратегию непрерывного державного развития в субконтинентальную империю, самую крупную идеалистическую империю Евразии.

Началом преобразования Московской народной Руси в Российскую субконтинентальную империю стала середина 17 века. А точнее – война 1554-1669 годов между Московской Русью, Речью Посполитой и Швецией за главенствующее положение в Восточной Европе в новую эпоху, – эпоху господства христианских народных обществ. Эта всеохватная и тяжелейшая война имела для Восточной Европы такое же поворотное историческое значение, какое для Западной и Центральной Европы имела Тридцатилетняя война 1618-1648 годов. В обеих войнах окончательную победу одержали только народные государства, ибо только они смогли выставлять невиданные до этого людские ресурсы и материальные средства, разрабатывать новые способы использования и организации людских ресурсов и материальных средств для затяжных, стратегических войн по всем направлениям. Выдающийся пример чему показала лютеранская Швеция. И как раз по причине того, что у народности социальные связи, социальное взаимодействие были неустойчивыми, а у идеалистического народа наоборот, они оказались чрезвычайно устойчивыми. С того времени единственно народные государства начали диктовать Европе свою волю. И договор Андрусовского перемирия 1669 года между Московской Русью и Речью Посполитой имел такое же значение для Восточной Европы, какое для Западной и Центральной Европы имел Вестфальский мирный договор 1648 года. Две данных войны и два указанных договора закрепили новое положение вещей, – в христианской Европе закончилось господство народнических государств, и дальнейшую судьбу её стали решать исключительно идеалистические народные общества со своим собственным и особым социальным развитием на основе развития социальных идеалистических мировоззрений, социальных идеалистических философий.

Победу Московской Руси в восточноевропейской войне 1654-1669 годов предопределило то обстоятельство, что только Московская Русь и Швеция вступили в неё народными государствами с народными общественными отношениями. В Восточной Европе только в этих государствах закончилась народная Реформация, то есть лишь они смогли выделять большие средства и разрабатывать способы ведения долгосрочных и тяжёлых войн в условиях высокой внутренней устойчивости из-за поддержки государственной власти народными обществами. При этом лютеранская Швеция была десятилетиями одной из главных участниц Тридцатилетней войны в Западной и Центральной Европе, и вследствие данной войны уже превратилась в одну из ключевых держав европейского континента. Но хотя она приобрела огромный военный опыт, создала совершенно новую, народную армию, разработала совершенно новые, неизвестные прежде в мировой истории способы снабжения войск, ведения военных действий с преимущественным использованием огневого оружия, однако надрыв ресурсов был налицо и сыграл в пользу Московской Руси. После успеха военных операций против шведских войск в Прибалтике царская власть поверила в свои колоссальные потенциальные возможности в наступательной внешней политике. И она принялась перестраивать управление, искать необходимые реформы, чтобы подняться до уровня именно лютеранской Швеции. Это, в конечном итоге, подготовило революционные Преобразования Петра Великого, который и завершил превращение Московской народной Руси в самодержавную Российскую империю.