"Любят.vse" - читать интересную книгу автора (Алекс Бард)

Я рассказал, что в понедельник улетаю в Италию, на что Дима отреагировал очень бурно.
- Люк, тогда сегодняшнюю вечеринку я посвящаю тебе. Это событие непременно нужно отметить с размахом, ведь ты улетаешь далеко и надолго…
Он замолчал. Потом он посмотрел на меня и сказал:
- Хотя мне жалко, что ты улетаешь, ведь мы с тобой только познакомились, и мне редко когда вообще было так легко общаться раньше. А так получается, что мы с тобой больше не будем видеться…
- Ну, почему не будем видеться? Рано или поздно, я все равно вернусь домой. Да и по Скайпу сможем общаться!.. У тебя есть Интернет и Скайп?
- Есть… Но… Понимаешь, это все равно не то… Хотя, все, раз ты решил, то решил. Знай одно, что я за тебя рад.
Мы пили Мартини и обсуждали предстоящий вечер. Мартини закончилось, и мы стали пить коньяк, который Дима извлек из бара. В начале десятого Дима пошел в душ, потом, выйдя из душа он оделся и около половины десятого мы вышли из дома. Мартини и коньяк помогли нашим телам проще относиться к закону гравитации, и мы практически летели.
К «Токио» мы подошли без десяти десять. Возле клуба нас уже ждал фотограф Глеб, которому Дима позвонил, когда мы подходили к клубу. Он провел нас через фейс-контроль и, пройдя через весь зал мы оказались у барной стойки. Глеб дал сигнал бармену – татуированному крепышу с короткой стрижкой – чтоб он нам налил спиртного. Пока бармен лихо размахивал бутылками и бокалами, смешивая для нас какой-то футуристического вида коктейль, я краем глаза наблюдал за публикой, которая постепенно наполняла зал клуба.
Это были люди, которых вы никогда не увидите на какой-нибудь молодежной дискотеке, что определенно свидетельствовало, что вечеринка действительно намечалась «статусная». То там, то здесь появлялись известные политики, музыканты и телеведущие.
Несколько операторов перемещались по всему залу, стараясь запечатлеть то, как известные люди приветствуют друг друга и то, как они выпивают спиртные напитки.
Когда все приглашенные ВИПы собрались, на сцене, расположенной в середине зала началась презентация новой коллекции молодого, но весьма перспективного (по словам Кристины) дизайнера. О нем мне когда-то Крис рассказывала, когда мы лежали после секса в ее постели и курили.
После показа всех операторов попросили удалиться из зала, и из людей с объективом в зале остался только Глеб. Дима объяснил мне, что Глеб уже не первый год работает фотографом на данных мероприятиях, и знает, кого можно снимать, а кого нет, поэтому он единственный, кому обычно разрешаю снимать после того, как прессу просят покинуть зал.
На подиум, по которому еще несколько минут назад шествовали модели, поставили диджейские вертушки, и за ними появился ди-джей. Заиграла хаус музыка, и атмосфера фееричного праздника только усилилась. По крайней мере, у меня. Мне стало наплевать на то, что происходило в моей жизни в последнее время – на то, что моя личная жизнь катилась под откос…
Дэнс, бейби, дэнс! Бешеные танцы. Мы с Димоном оказались на подиуме. Рядом с нами припарковались блондинки и брюнетки, и несколько других парней. Party all the time… Мы танцевали как сумасшедшие. Складывалось впечатление, что от того, как интенсивно мы двигаемся, зависела наша жизнь.
Так в танцах и перерывах на спиртное мы проводили время в «Токио». Когда время на часах перевалило за 2 часа, мы решили, что пора ехать домой. Не смотря на то, что идти до Диминого дома было недолго, он решил вызвать такси, чему я был несказанно рад.
Приехавшая машина с шашечками доставила нас под знакомое парадное. Мы поблагодарили водителя, пожелали ему приятной смены и вышли из машины. Зашли в подъезд и на лифте поднялись на шестой этаж. Дима достал ключи и начал открывать двери. Это давалось ему нелегко, поэтому, я устроился на ступеньках и стал ждать, когда же он справится с замком.
Через несколько минут сложной борьбы мой друг одержал победу и гостеприимно распахнул дверь, пропуская меня вперед.
Мы прошли в зал. Дима достал из бара бутылку сухого белого вина. Мы взяли бокалы, вино и вышли на балкон. Город, расположившийся внизу, блистал огнями сквозь ночной ноябрьский туман. Дима приоткрыл створки рамы, и ворвавшийся ночной воздух растрепал наши волосы и пропустил по телу дрожь. Достав две сигареты, я протянул одну Диме.
Мы курили и обсуждали сегодняшний вечер, временами мы поднимали бокалы, и говорили разные тосты. Мы смеялись и пили. Пили и курили…
И вдруг Димино лицо оказалось прямо перед моим. Я не знаю, что произошло, но мне захотелось его поцеловать. Видимо, ему захотелось того же, потому что мы потянулись друг к другу и впились в губы. Мы целовались, а холодный ветер трепал наши волосы.
Оторвавшись от меня, Дима потянул меня в квартиру. Мы зашли и продолжили целоваться. Мы целовались и постепенно оказались на полу. Это была страсть в чистейшем виде, разбавленная новизной, ведь до этого у меня не было каких-либо интимных отношений с парнями.
Мы с Димой выбрались из словесного гетто. Мы перешли на более высокий этап общения человеческих душ. Мы общались языком тела, языком взгляда, языком мыслей. Поцелуй за поцелуем мы покрывали кожу друг друга ковром из несказанных слов. Но это было гораздо красноречивее любых слов. Это было объединение душ. Слившись воедино, мы двое были гораздо больше, чем эта Вселенная, которая так хотела нас разделить.
Мы лежали в объятия друг друга, понимая, что это неправильно, и ничего не могли поделать. Страсть охватила нас. Она полностью завладеле нами.
Мне вдруг захотелось ласкать его тело, владеть им и позволять ему владеть мной.
Я запустил ему руки под футболку и начал массировать спину. Он прильнул ко мне поближе и стал поцелуями орошать мою шею. Медленно я стал снимать с него футболку, избавляя его прекрасное молодое тело от ее плена. Он тоже снял с меня майку. Я лег на спину, а он на меня. Я почувствовал тепло его тела и его соски на своей груди. У него было хорошее спортивное, в меру накачанное тело.
Чем же секс с парнем отличается от секса с девушкой, подумал я. Здесь та же страсть, те же ласки. Даже больше. Похоть накрывала меня с головой. Мне вдруг захотелось стянуть с него джинсы. И я это сделал.
Потом я залез под одеяло и почувствовал всю прохладу кровати. Протянул руку и выключил свет. Он до этого сидел возле кровати и внимательно наблюдал за моими действиями. В темноте я не видел выражения его лица, но почему-то мне казалось, что он улыбался.
Он тоже залез под одеяло, взял меня за живот и плечо и повернул спиной к себе. Он обхватил меня обоими руками и крепко прижал к себе. Я чувствовал, как бешенно колотилось мое сердце. Оно как-будто бы собиралось выскочить из груди, но оставалось там только из-за надежной ловушки грудной клетки. Кровь прилила к моему лицу. Мне стало жарко. Очень жарко. Несколько секунд мы лежали не двигаясь. Эти несколько секунд показались мне целой вечностью. А потом он стал целовать мою спину, медленно опускаясь вниз. Потом он перешел на мои ягодицы. Он облизывал и целовал их. Он ласкал их руками. И вдруг он вылез из-под одеяла и перевернул меня на живот. Подо мной бешенно пульсировал возбужденный член. Он лег сверху на меня. И я почувствовал, как его член входит между моими ягодицами. Он старался войти как можно нежнее и все же я почувствовал боль. И тогда я вспомнил фразу одной моей подруги, с которой мы проводили эксперименты с анальным сексом: "Здесь самое главно не сопротивляться. Постарайся расслабиться и получить удовольствие". Я последовал ее совету. Я расслабился, и боль потихоньку ушла. Он вышел из меня и, лежа на животе, неловко протянув назад руку начал дрочить его член. Он весь был в смазке. "Выделения из Куперовых желез" вспомнил я фразу из прочитанного еще в школе пособия по сексу. Он убрал мою руку. И опять вошел в меня. На этот раз я не почувствовал боли, хотя в этот раз он действовал не так нежно, как в прошлый. Неторопливо он начал производить фрикции, постепенно понемногу наращивая темп. Я чувствовал, как его член ходит внутри меня как какой-нибудь поршень в автомобиле. Он трахал меня, лаская мои плечи. Он массировал их, производя круговые движения. Если бы не член в заднице, то я мог бы представить себе, что нахожусь на сеансе тайского массажа.
И чувствовал, что сейчас кончу. Мне хотелось закричать, но это был немой крик. Крик души. И вдруг его дело дернулось, и он обмяк, навалившись всем телом на меня. Движение прекратилось. Я почувствовал, что оргазм накрыл и его и меня.
Он лег рядом со мной на спину. Я тоже перевернулся. Теперь мы лежали в темноте, каждый погруженный в свои мысли. У меня не было никакого чувства сожаления. И я понял, что если бы я не сделал это сегодня с ним, это следовало бы сделать с кем-нибудь другим. Возможно, я никогда больше не займусь сексом с парнем, но этот дикий страстный, полный кайфа секс я запомню до конца своей жизни.
Потом он поднялся, не включая свет, пошарил в карманах своих джинсов, и что-то достал… Сигареты и зажигалку?.. Я не видел, что он достал, но я понял, что это сигареты и зажигалка после того, как он закурил. Я тоже достал сигарету и подкурил. В комнате возле кровати стояла пепельница, и нам не нужно было включать свет и идти искать ее где-нибудь в квартире. Вот так мы и курили голые сидя на полу. Ни мне, ни ему сейчас не хотелось включать свет. Нам не хотелось портить момент вот-такой вот странной романтичности. "Ты останешься у меня?", - его бархатный голос впервые за последние полчаса нарушил тишину. "А ты этого хочешь?", - спросил я, поднимая глаза и пытаясь обнаружить его силуэт в той стороне, с которой раздался голос. "Да", - просто и коротко ответил он. "Да", - подумал я и вслух сказал: "Останусь...".
Дым разъедал глаза, и они заслезились. Слезы. Как давно я не плакал. Когда ты безраличен к обществу, когда ты чувствуешь себя сильным и всемогущим ты перестаешь плакать. И эта иллюзия абсолютного совершенства и благополучия остается с тобой до тех пор, пока ты не начинаешь задумываться, а что же ты сделал в своей жизни и, самое главное, зачем?.. Если финал всем известен, и, вроде бы известно, что тебе не откроется на смертном одре ничего нового. Мы продолжаем стремиться вперед (хотя, в этой жизни, где вперед, а где назад еще спорный вопрос). Мы идем напролом. Рушим, ломаем, строим и опять ломаем…
Его голос вывел меня из состояния задумчивости. "Ты хочешь поесть?"
"Нет", - ответил я и не соврал. Мне действительно не хотелось есть. Мне хотелось погрузиться в забытие.
"Тогда давай спать"
Я, молча согласился с ним, и залез под одеяло. Постель уже успела остыть после того, как наши тела перестали бороться в сексуальном сражении. Он тоже залез под одеяло. "Только, пожалуйста, не поворачивайся ко мне спиной, обними меня", - крутилось у меня в голове. И он обнял. Он прижал меня к себе. Очень скоро он уснул. А я продолжал думать и боялся пошевелиться, чтоб не разбудить его и чтоб он не отвернулся от меня. Скоро мысли у меня начали путаться и сопровождаться яркими визуальными вспышками. Я и сам не заметил, как уснул.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Я проснулся от холода. Ночью Дима перетянул одеяло на себя. Протянул руку и взял с пола мобильный телефон. Половина восьмого. Хорошо, что я не лег к стенке, а то пришлось бы побеспокоить Димку. Голова раскалывалась, и я некоторое время сидел, держа правую руку на сонной артерии и ощущая учащенное сердцебиение. Потом я быстро натянул джинсы, футболку и куртку. Посидел немного, раздумывая, стоит ли мне разбудить его, перед тем, как я уйду. Но, потом я решил, что хватит и записки.
Я вышел на кухню. Взял с полки лист бумаги и ручку и написал: «Спасибо тебе. Я ни о чем не жалею. Надеюсь, ты тоже не жалеешь. Если это так, то, пожалуйста, позвони мне. Если ты мне не позвонишь, не переживай. Я все пойму».
Эту записку я отнес в спальню и оставил на столике возле кровати. Потом я прошмыгнул в прихожую, обулся и покинул квартиру. За мной замкнулся английский замок, и я побежал по ступеням вниз.
Дойдя до остановки, я зашел в магазин, в котором вчера покупал «Мартини», купил банку пива и сел в автобус. Когда я уже доехал домой, пиво взяло свое, и головная боль стала меньше, а когда я зашел домой, то понял, что голова больше не болит.
В квартире было прохладно. Пройдя в спальню, обнаружил раскиданную одежду, которую я не успел развесить после того, как вчера собирался в клуб. Кажется, что после того вечера прошел не десяток часов, а десяток лет. Все было как в тумане. Я прошел в душ, разделся и долго стоял под струей воды. Обе мои руки были на рукоятках крана, которыми я регулировал температуру воды.
Контрастный душ привел меня в чувства. Я вспомнил, что завтра улетаю в Италию. А маме я так и не сказал. Я взял мобильный и набрал мамин номер. Трубку она взяла после первого гуда. Наверное, она ждала звонка от меня. Я не стал ей говорить, что сегодня не ночевал дома. Только сказал, что завтра улетаю, и что сегодня буду собираться. Мама сказала, что сегодня у нее нет времени мне помогать, так что мне придется собираться одному. Она не волновалась, что я могу что-нибудь забыть, ведь во все свои последние долгие путешествия я собирался самостоятельно, потому что у мамы были какие-нибудь дела.
Я попрощался с ней, заверив, что все будет отлично. Нажав на красную кнопку, я почувствовал облегчение, что мама не придет мне помогать. Я не хотел сегодня никого видеть, и ни с кем разговаривать. Сев в кресло в зале я начал составлять список того, что мне нужно будет взять с собой. Ну, даже если что-нибудь забуду, то можно будет купить это в Италии, - подумал я, и отложил составленный список и ручку в сторону. Где же чемодан? По-моему я поставил его в шкаф в коридоре после того, как месяц назад прилетел из Лондона, куда я летал на каникулы к друзьям и заодно знакомился с реалиями английского модельного бизнеса.
Тогда я еще серьезно задумывался о том, чтоб остаться в Лондоне подольше, чтоб забыть об Ольге, и найти замену. Но, потом я вспомнил, что дома меня ждут друзья, по которым я немного скучал. Нет, у меня не было чувства привязанности к ним и я не чувствовал острой необходимости вот прямо здесь и сейчас собрать вещи и прыгнуть в самолет.
И вообще я рад, что научился не привязываться ни к чему в жизни. С одной стороны это хорошо, но с другой, я не научился ценить вещи. Я не умею любить. Любить искренне до умопомрачения. Любить так, как об этом пишут в книгах или показывают в кино. Не умею делать красивые поступки. Те безумные поступки, которые любовники совершают ради своей второй половины. Я не умею любить. Могу испытывать влюбленность, страсть, похоть, но не любовь. Иногда мне даже кажется, что любовь – это как рекламный продукт: о нем столько говорят, а на самом деле все оказывается пустышкой. Для кого-то любовь – это просто химия. Для кого-то – бенгальский огонь: когда горит – красиво, но все равно в конце остается только обгоревшая черная «ножка».

Я вернулся в кабинет. На столе нервно жужжал мобильный (Вчера вечером я забыл отключить вибро). Номер, высветившийся на экране, оказался незнакомым. Раздумывая снимать трубку или нет, я вспомнил, как иногда просил своих друзей названивать ей с других номеров и предлагать встретиться. Я считал, что так я смогу проверить ее верность. Подстраховаться от неожиданных сюрпризов. И сам себя же обманул.