"Черный столб" - читать интересную книгу автора (Лукодьянов Исай, Войскунский Евгений)20 Было уже за полночь, когда Кравцов вышел из прокуренного салона. Болела голова, поламывало спину. Зайти бы к врачу, какую-нибудь таблетку проглотить. Да разве разыщешь в этом плавучем городе санчасть?.. Али-Овсад и Оловянников потерялись где-то в толпе корреспондентов, ринувшихся после окончания пресс-конференции к радиорубке. Кравцов не совсем представлял себе, в каком коридоре находится его каюта. Он спустился по первому попавшемуся трапу. Опять пустой коридор, устланный джутовой дорожкой. Двери, двери. А номера кают – четные. Надо перейти на другой борт. Вообще надо разобраться на «Фукуока-мару», где что. Кажется, не день и не два придется здесь прожить. Еле передвигая ноги от усталости, он брел по коридору, и в голове вертелся навязчивый мотивчик: «Позарастали стежки-дорожки… где проходили милого ножки…» Где-то впереди прозвучал обрывок разговора по-английски, раздался взрыв смеха. Потом послышались меланхолические звуки банджо. Распахнулась дверь одной из кают, в коридор вышли коренастый техасец (его голова была повязана пестрой косынкой) и еще двое – монтажники из бригады Паркинсона. Они были сильно навеселе. – А, инженер! – воскликнул малый в косынке. – Ну что вы там навыдумывали с учеными джентльменами? – Пока ничего не придумали, – устало ответил Кравцов. – Выходит, зря денежки вам платят! Кравцов посмотрел на красное, возбужденное лицо техасца и молча двинулся дальше, но тут один из монтажников остановил его. – Минуточку, сэр. Вот Флетчер, – он мотнул головой на техасца, – интересуется, не упадет ли этот проклятый столб на Америку. У него, сэр, полно родственников в Америке, и он беспокоится… – Пусть он напишет им, чтобы они поставили над домами подпорки, – сказал Кравцов. Монтажники покатились со смеху. Из соседней каюты выглянул Джим Паркинсон со своим банджо. Он кивнул Кравцову и сказал: – Иди-ка спать, Флетчер. – Я бы пошел, – ухмыльнулся техасец, – да вот беда: боюсь пожелтеть во сне… Снова взрыв хохота. Кравцов, морщась от головной боли, поплелся по коридору дальше. «Позарастали стежки-дорожки… Где проходили… дикие кошки…» Он свернул в поперечный коридор и чуть не носом к носу столкнулся с Али-Овсадом. – Ай балам, ты куда идешь? Я там был, там не наша улица. Такой большой пароход – надо на углу милиционера ставить. – Действительно… А куда этот трап ведет? Они поднялись по трапу и оказались на верхней палубе. Здесь было понятнее. Они прошли на спардек и уселись, вернее улеглись, в шезлонгах. Судно покачивалось, поскрипывало. В свете топовых огней было видно, как низко-низко плыли смутные облака. – Дождь будет, – сказал Али-Овсад. Кравцов, глубоко вдыхая ночную прохладу, смотрел на тучи, беспрерывно бегущие над судном. «Что за чепуху нес этот Флетчер? – подумал он. – Боюсь пожелтеть во сне – что это значит?» – Саша, – сказал Али-Овсад. – Помнишь, толстый журналист что спросил? Бог обиделся на бурильщиков и послал Черный столб. Кравцов улыбнулся, вспомнив вопрос корреспондента «Крисчен сенчури» – не является ли столб божьим знамением? – и ответ Току наги, попросившего, ввиду отсутствия серьезных доказательств существования богов и ограниченности времени, задавать вопросы по существу. – Такой хорошо одетый, на министра похож, а не знает, что бога нет. – Али-Овсад поцокал языком. – А я думал, он культурный. – Разные люди бывают, Али-Овсад. Вот ваш друг Брамулья тоже имеет привычку обращаться к господу-богу. – Э! Просто так, привык. Саша, я не совсем понял, зачем япон про Хиросиму вспомнил? – Про Хиросиму? Ну, этот, в пестрой рубашке, из «Нью-Йорк пост», кажется, спросил, откуда вообще берется энергия. Что-то в этом роде. Токунага и ответил, что, по Эйнштейну, энергия равна произведению массы на квадрат скорости света в пустоте и, значит, в одном грамме любого вещества дремлет скрытая энергия – кажется, двадцать с лишним триллионов калорий. Она может проявиться как угодно. И тут он добавил, что с частичным проявлением этой энергии они, японцы, познакомились в Хиросиме… Кравцов умолк. Странная фраза Флетчера – «боюсь пожелтеть» – снова вспомнилась ему, и вдруг он понял ее смысл. Понял и помрачнел. Звякнула дверная ручка. Слева возник освещенный овал. Из внутренних помещений вышли на спардек несколько человек; они громко переговаривались, смеялись, чиркали зажигалками. Один из них подошел к шезлонгам Кравцова и Али-Овсада. – Вот вы где, – сказал он. Это был Оловянников. – Недурно устроились. – Он тоже бросился в шезлонг и потянулся. – Черт его знает, что в редакцию передавать, – пожаловался он. – Смутно, смутно все… С трудом пробился к Морозову, просил написать хоть несколько слов для «Известий», – нет, отказался. Преждевременно… Александр Витальевич, вы что-нибудь знаете о теории единого поля? – Знаю только, что ее еще нет. К чему это вы? – Морозов вскользь упоминал; у него какие-то свои взгляды… Представляю себе магнетизм. Могу с некоторым умственным напряжением представить гравитационное поле. Но что за поле возникло вокруг Черного столба? Что за горизонтально действующее притяжение? – Все это связано, – сказал Кравцов. – Нужна теория, объединяющая все теории полей. Вот, как раньше была теория эфира, – и все, и ведь казалась незыблемой… Верю, что скоро появится теория единого поля. – Я тоже, – откликнулся Оловянников. – А то разнобой страшный… Знаете, что очень тревожит Морозова? – Что? – Ионосфера. Скоро, он говорит, столб достигнет ионосферы, и еще что-то хотел сказать, но переглянулся с Токунагой и замолчал. Что может быть, по-вашему? Кравцов пожал плечами. – Удивительное дело, – сказал он. – В некоторых космических проблемах мы разбираемся лучше, чем в недрах собственной планеты. Наша скважина – меньше одного процента пути к центру Земли, а уже напоролись на такое явление… Не знаем, ни черта не знаем, что у нас под ногами… – Он помолчал и добавил, поднимаясь: – Но мы все равно узнаем. Наша скважина – это только начало. |
||
|