"Истинные мотивы" - читать интересную книгу автора (Лоренс Ким)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ева никогда не боялась темноты. Напротив, она находила ее успокаивающей. В эту ночь было полнолуние, на небе ни облачка, звезды мерцали холодным белым светом, и все это великолепие отражалось от покрытого ледяной коркой тротуара.

Ее путь домой лежал через парк. Часто, в сумерках или на рассвете, она бегала там и всегда чувствовала себя в полной безопасности, потому что в это время в парке было многолюдно — кто, как и она, бегал, кто выгуливал собак. Но сейчас она не задумывалась о безопасности, она просто была рада, что вырвалась на свободу.

«Хорошо, что я увидела Дрю и Лотти вместе», — сказала она себе. Эта пара смотрелась прекрасно. То, что произошло сегодня, подтвердило ее первое впечатление о Дрю Каммингсе: он был черствым эгоистом! Ева не могла себе представить, что еще несколько дней назад она могла думать о нем иначе. Продолжая соблазнять ее и сегодня, он даже не задумывался о том, что чувствует она, Ева! Наверное, она была последней в ряду его мимолетных подружек, служивших ему утешением после краха его детской любви.

Вдруг мертвую тишину ночи прорезал жуткий крик. Ева тут же забыла о своих мрачных размышлениях. Страх буквально парализовал ее.

Прошло несколько секунд, пока до нее дошло, что это всего лишь жалобное кошачье мяуканье. «Идиотка!» — в сердцах выругалась она. Кошка не замолкала, и она, не раздумывая, свернула с тропинки, чтобы ее отыскать. Через несколько ярдов она обнаружила животное, которое сидело на верхних ветках старого дуба и, скорее всего, было маленьким котенком.

— Иди сюда, кис… кис, — ласково просила она. — На улице холодно. Тебе нельзя сидеть здесь всю ночь. — Ева заметила, что животное не шевелилось. Она больше не могла стоять неподвижно: ее руки и ноги начали деревенеть от холода.

Ева вздохнула и наморщила нос, думая, что делать дальше. Если она просто уйдет, оставив малыша на дереве, то всю ночь ее будет мучить совесть. Вызывать пожарную бригаду посреди ночи из-за такого пустяка — легкомысленно.

Выбора не было. Она сняла пальто и аккуратно положила его на землю. Это было мамино пальто, и, хотя оно не соответствовало последней моде, качество вещи было отменным. Сразу стало холодно — она задрожала и обхватила себя руками, чтобы хоть как-то согреться.

— Надеюсь, ты по достоинству оценишь мой поступок, — пробормотала она, когда котенок издал очередной жалобный звук. Она подняла длинную юбку и завязала ее узлом чуть повыше колен, сняла туфли, так как каблуки не подходили для того, чтобы лазить по деревьям, грязь сразу же прилипла к ее тонким колготкам. Затем прикинула, как удобнее добраться до кошки.

Девушка обладала природным чувством равновесия и не боялась высоты. Все это позволило ей быстро добраться до животного. Там, наверху, голые ветки дуба совсем не защищали от пронизывающего ледяного ветра. Ева с сожалением вспомнила о камине в ее пустом доме.

— Иди ко мне, киска. — Поравнявшись с животным, она увидела, что это был полосатый, как тигр, котенок. — Я не причиню тебе зла.

К сожалению, этого нельзя было сказать о котенке. Как только она дотронулась рукой до мягкой шерсти, несчастное запуганное создание мгновенно превратилось в шипящего хищника. Ева вскрикнула и отпрянула, увидев мелькнувшие перед ее глазами когти. Она автоматически подняла руку, чтобы защитить глаза, и почувствовала, как сук, за который она держалась, выскальзывает у нее из рук. Через мгновение она уже летела вниз, ломая сухие ветки. Наконец ей удалось за что-то ухватиться: это оказалась очень тонкая ветка. Острая боль пронзила ее плечи, когда ее висящее на ветке тело качнуло как маятник. Она понимала, что ветка не надолго задержала ее падение. Вскоре она почувствовала, как скользят ее пальцы, и услышала скрип ломающегося дерева.

— Прыгай, Ева, я тебя поймаю!

Если бы Ева могла облегченно вздохнуть, то она непременно бы это сделала.

— Но я тяжелая, а здесь высоко…

— Ветка сейчас сломается. Прыгай немедленно!

— Сейчас?

— Да, сейчас!

Ева сделала глубокий вдох, закрыла глаза и выпустила ветку из рук.

— Я же говорила, что я далеко не перышко. — Тяжело дыша, она скатилась с лежащего на земле Дрю. Узел, который стягивал подол ее платья, развязался, и длинная юбка мешала ей двигаться.

Он безжизненно распластался на траве.

— Дрю? — Она встала на колени и наклонилась к нему. — Его глаза были закрыты. Ева почувствовала облегчение, когда он издал какой-то неясный звук. — Дрю, — настойчиво звала она, схватив его за отвороты пиджака. Она надеялась, что причиной его бледности был только лунный свет. — Ты в порядке? Перестань сейчас же. Ты пугаешь меня!

К ее огромной радости, он открыл глаза и жестом показал на живот.

— Я задохнулся. — Он ловил ртом воздух.

— О, и это все! — облегченно воскликнула она. Ева опустилась на землю и дрожащей рукой вытерла лоб, который, несмотря на холод, был покрыт испариной. Несколько секунд назад она подумала, что Дрю…

— Все. — К нему вернулся голос. — Все! — Он сел. — Я буду счастлив, если окажется, что у меня сломаны только ребра. В фильмах такая ситуация выглядит намного проще, — свирепо заметил он. — Герой прижимает благодарную девушку к своей широкой груди и идет вместе с ней туда, где садится солнце, — добавил он. — Господи, на меня как будто болванка свалилась.

— Огромное спасибо. — Такое сравнение, вне всякого сомнения, привело бы в восторг любую женщину. — Я тебе так благодарна.

— А… ты все-таки сказала это. Ой…

Увидев, с каким трудом он встает на ноги, Ева подняла стиснутые руки к лицу и впилась зубами в побелевшие от напряжения пальцы. Когда он бросил взгляд в ее сторону, она застенчиво отдернула руки и сделала безразличное лицо.

— Позволь, я помогу тебе, — резко сказала она. Ева больше не могла притворяться, видя, как он мучается от боли.

— Я в порядке, не беспокойся, — сказал Дрю, отодвигая ее в сторону одной рукой и отряхивая свой черный костюм другой.

— Ну ладно. Ты же всегда должен быть сильным. Тогда продолжай мучиться в одиночку, — съязвила она.

Он посмотрел на нее, и улыбка заиграла в его глазах.

— Ты вся синяя.

— Я оставила пальто на…

Дрю первым нашел пальто.

— Иди сюда, — сказал он, встряхивая его, — пока ты не схватила воспаление легких.

Ева повернулась к нему спиной, и он накинул теплое пальто ей на плечи. Она вздохнула с облегчением, когда удалось попасть дрожащими руками в рукава.

— Меня все равно трясет, — призналась она.

Дрю наклонился к ней. Ева почувствовала на груди его сильные руки, когда он застегивал пуговицы ее пальто.

— Спасибо, — пробормотала она. Сначала ее нос различал только запах прошлогодней травы и перегнивших листьев. Но спустя несколько мгновений все запахи слились в один мужской запах, запах Дрю. Этот мучительный запах заставил ее повернуться и зарыться носом в воротник.

Она резко вырвалась из его рук. Из-под огромного пальто были видны только ее черные волосы, тонкие лодыжки и ступни — босые ступни! Дрю посмотрел на ее стройную спину, а потом на свои разведенные в стороны руки.

— Какого черта тебя дернуло полезть на дерево?

— Там котенок, он совсем маленький. — Неуверенно стоя на одной ноге, она пыталась засунуть другую в туфлю.

— Меня не интересуют кошки, — злобно произнес он, растягивая слова.

— Он залез на дерево и не мог слезть. Я пыталась спасти его, — объяснила она, глядя наверх. Вдруг ей стало нехорошо. Как же она раньше не заметила, насколько высоко это было? Если бы Дрю не подоспел вовремя… Ей стало еще хуже, когда она поняла, что не удивилась его приходу, поскольку в ту минуту она молила Бога, чтобы он пришел.

Что со мной происходит? Я ведь всегда сама справляюсь со всеми трудностями и не жду помощи со стороны…

— Я не вижу никакого кота, — сказал он, оглядывая окрестности.

— Ты полагаешь, что я выдумала эту историю? — Неужели он считал, что она полезла на дерево среди ночи ради собственного удовольствия? — Царапины на ее предплечье жгли кожу как огонь. — Он сбежал.

— Не только он. — Его сухое замечание заставило Еву подозрительно уставиться на него.

«Неужели он догадался, почему я так поспешно ушла? Что же мне делать? Лгать, — решила она, — а что же еще остается?»

— Кошки всегда приземляются на лапы, — в его голосе слышалось раздражение. Украдкой взглянув на его лицо, она поняла, что Дрю вот-вот потеряет самообладание. — Чего не скажешь о людях, — язвительно добавил он. — Если рассуждать логически, животное, которое забралось на это проклятое дерево, может и слезть с него.

— Перестань читать мне лекции, Дрю. Бедняга мяукал. Не могла же я бросить его! — Любой порядочный человек признал бы ее объяснения логичными, но только не Дрю. Падающие со всех сторон тени придавали его лицу надменное аскетическое выражение. Такого лица Ева у него никогда раньше не видела.

— Ты босиком полезла на дерево в кромешной тьме, при минусовой температуре?.. — Он не сказал «ненормальная», но красноречивая пауза сказала это за него.

— Вряд ли я смогла бы залезть на дерево в этом, правда? — заметила она, выставив на его обозрение свою грязную, но элегантно обутую ногу. — Извини за костюм.

— Костюм! — огрызнулся он, глядя на нее как на сумасшедшую. — К черту костюм! Ты могла бы погубить и себя, и меня.

— Я не просила тебя ловить меня, — пробормотала она, зная, что ведет себя как упрямый ребенок. Желание — это же не просьба, правда? На ее лице появилось смущенное выражение. — А как ты оказался здесь? — озадаченно спросила она. Смущение перешло в гнев, когда она увидела его простодушный взгляд. — Ты следил за мной! — хрипло воскликнула она. — Разве не так? Как ты можешь? Тебе не стыдно? — спросила она, покачав головой.

— Тебе повезло, что мне не стыдно, не правда ли?

— Так ты все-таки следил за мной?

— Я увидел, как ты вышла из «Короны» — одна и пешком. Скажи мне, Ева, ты считаешь это нормальным для молодой женщины в такое время суток? Или у тебя вошло в привычку подвергать себя опасности без необходимости? Швейцар сказал, что ты отказалась от такси. Он очень беспокоился.

— И это я слышу от человека, который занимается горнолыжным спортом и… и… — Понимая, что он прав, она кипела еще сильнее.

— Это несравнимые вещи, и ты об этом знаешь! — огрызнулся он.

— Это же не Нью-Йорк. Я была в полной безопасности. — Ева замолчала, наконец признав, что не права. В нормальном состоянии она никогда не поступила бы так импульсивно. Было совершенно очевидно, что сейчас до нормального состояния ей далеко.

— Думаю, поездка в Нью-Йорк была бы более безопасна при твоей тяге к приключениям, — саркастически заметил он, растягивая слова.

— А ты, — вдруг спросила она, не осознавая, что любопытство отразилось и у нее в глазах, — был в Нью-Йорке?

— Я там работал некоторое время. А ты?

Ева вздохнула и закуталась в пальто.

— Нет, — с сожалением призналась она. — Я всегда мечтала путешествовать, но еще нигде не была. — Элис приглашала ее поехать в Австралию, но она не могла бросить Ника и работу.

— Может быть, в следующий раз, когда ты захочешь поиграть в Тарзана, мне отвезти тебя в Центральный парк?

Ева вдруг представила себе, что она путешествует по всем местам, о которых так долго мечтала. Ее гидом во всех экзотических уголках, которыми она любовалась в туристических справочниках, был один и тот же человек с голубыми глазами, за которые не жалко и умереть. Сердито нахмурившись, она отогнала от себя эти фантазии.

— Если я решу куда-нибудь поехать, то буду путешествовать только одна. Боюсь, развлекать попутчика окажется для меня непосильной задачей и испортит все удовольствие.

— Опираясь на собственный опыт, могу утверждать, что поездка вдвоем только усиливает приятные впечатления.

— Или губит их на корню, — упорствовала она.

— Интересно, до каких пределов ты готова довести свое упрямство? А если это твой медовый месяц… Хоть тогда-то ты снимешь свой запрет?

— Разве я когда-нибудь говорила, что собираюсь замуж?

Его лицо стало суровым.

— Да, ты можешь быть реалисткой, если захочешь, — сухо заметил он. — Я видел, как твой друг бросил тебя на вечеринке. Как же он тогда представляет себе романтический уик-энд? Он уходит, а ты остаешься дома гладить его рубашки?

— Тео? — Ева не сразу поняла, что он имел в виду. — Что? А, да, ему пришлось уехать пораньше, — сказала она несколько рассеянно.

— Он не производит впечатления надежного человека. — Его губы сжались в тонкую линию. — Похоже, большинство женщин не придает этому особого значения. — Его ноздри задрожали, когда он уставился на Еву. — Я просто не понимаю тебя.

— А я и не просила, чтобы ты понимал меня.

— Ты не просила, чтобы я ловил тебя, но я это сделал.

— Ты уронил меня, — напомнила она.

— Я смягчил твое падение, — поправил он ее. — Наверное, у меня завтра все тело будет в синяках, — задумчиво произнес он. — Пошли, я провожу тебя домой, — сказал он, глядя, как Ева дрожит от холода.

— Я вполне способна и сама добраться до дома.

— Не смеши меня, иначе мне приснится кошмарный сон о том, что ты еще можешь натворить по дороге. — Не обращая внимания на ее обиженное лицо, он взял Еву за локоть. — Может быть, тебе и приятно гулять здесь, обозревая местный пейзаж, — он задумчиво посмотрел на сплетение черных голых веток над головой, — но я более мягкотелый. Мне нужно, чтобы кто-то держал меня за руку.

Ева отвела глаза от его насмешливого лица. Нет, он не был мягкотелым ни в прямом, ни в переносном смысле. Она вспомнила его стальное тело во время поцелуя, и сердце ее забилось так громко, что, прислушавшись, он мог бы различить его стук. Теперь она дрожала не только от холода.

— Ну вот мы и пришли, — с облегчением сказала Ева. Порывшись в своей сумочке, она достала ключи.

— Ты не возражаешь, если я зайду?

— Конечно, возражаю! — Ее глаза округлились от ужаса.

— Мне нужно позвонить. Я ушел с вечеринки, не сказав никому ни слова. Не хочу, чтобы кто-нибудь беспокоился.

— Но… — Проблеск иронии в его глазах заставил ее почувствовать себя еще более несчастной. Наверное, он знал, что, оставаясь наедине с ним, Ева перестает доверять себе. — Разве у тебя нет мобильного телефона?

— Я никогда не беру его на вечеринки. Так я оказываю сопротивление всепоглощающей работе. Однажды я уже позволил ей взять верх над моей жизнью, но теперь пытаюсь достичь равновесия между работой и отдыхом.

— Тебе не нравится твоя работа? — с нескрываемым интересом спросила она.

— Если бы она мне не нравилась, я бы не занимался этим, — бескомпромиссно сказал он.

— Но?.. — Она старалась вызвать его на дальнейший разговор.

— Но я не хочу садиться за стол и ложиться спать с мыслями о работе, какой бы интересной она ни была. Сверхурочная работа, вопреки всеобщему мнению, — это не признак усердия, а просто неумелое распределение времени. Человек всегда должен решить, что для него важнее, и сделать самое важное в первую очередь. Однажды я приравнял понятия «сверхурочной работы» и «эффективности», и в этом была моя ошибка.

Глядя на его вдруг ставшее мрачным лицо, Ева поняла, что он думает о своей неудавшейся свадьбе.

— Ладно, входи, — не особенно любезно согласилась она. — Телефон вон там, — резко бросила Ева, показав на стол, когда они вошли в дом.

Дрю взглянул на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Я бы не хотел никого беспокоить.

— Все в порядке. Мисс Уилсон уехала в Ирландию: там у Сэма матч по регби. Вот что, наверное, в твоем понимании настоящая любовь. — Уже произнеся эту фразу, она подумала, что сама заявила ему о своем одиночестве в доме. «Он даже не спрашивал тебя! Когда же ты наконец научишься держать язык за зубами?» — в отчаянии ругала она себя.

— Ник сегодня ночует у Дэна, а твой профессор уехал. — Сардоническая улыбка, заигравшая на его губах, смутила ее. — Ты совсем одна, Ева? — размышлял он.

— Ага, — подтвердила она, как будто бы забыв про осторожность. «Не переигрывай, девочка, это легко выведет тебя на чистую воду». — У меня такое редко бывает. Я хочу насладиться одиночеством, — дерзко заверила она.

— Значит, профессор не вернется домой сегодня вечером?

— Он не сказал, — честно ответила Ева. — Уйди, когда позвонишь. — Слово «пожалуйста» она добавила, уже исчезнув в кухне.

Ева включила кондиционер на стене, сбросила пальто и прижалась ногами к чуть теплому радиатору. Через минуту он нагреется, а Дрю уйдет.

— Ты не можешь открыть входную дверь? — Это было первое, что пришло ей в голову, когда несколько минут спустя он появился в дверях кухни.

— Нет, с дверью никаких проблем. — Ни одна мышца его лица не шелохнулась. Глядя на это неподвижное лицо, Ева не могла понять, в каком он настроении.

Его хриплый голос прибавлял ей неуверенности, а неподвижный взгляд гипнотизировал.

— Я могу чем-нибудь помочь? — «Этому вопросу недоставало только знойно надутых губок, — подумала она, подавляя растущее внутри нее чувство унижения. — Это вызов, откровенный вызов, Ева. Что меня дернуло за язык? Как будто я не знаю, — мрачно издевалась она над собой. — Я купила это платье и пошла на вечеринку для того, чтобы он соблазнил меня, хотя я и боялась себе в этом признаться. А может быть, и в надежде соблазнить его, — гневно винила она себя. — Кажется, у меня не хватает характера даже для того, чтобы осуществить свои планы».

— Определенно, — ответил он, лицо его оставалось все таким же неподвижным.

Она больше не могла выносить этот голос — низкий, полный намеков и невероятно сексуальный. И как только одно слово могло столько значить? Ее тело ответило мгновенно.

Она наблюдала, как он пересекает комнату. От ожидания у Евы пересохло в горле. Подойдя к ней, он положил руки на стену по обеим сторонам ее лица. Физическая близость Дрю смела последний, слабый барьер ее сопротивления.

Она хотела его любой ценой. Даже если ценой была ее гордость. Бешеное чувство голода поднималось у нее изнутри с невероятной скоростью, и Ева ничего не могла поделать.

— Разве тебя не ждут гости? — прошептала она охрипшим голосом. Она не смогла заставить себя сказать «Лотти». Его пальцы игриво двигались по ее волосам, возбуждая ее до головокружения.

— Нет. — Склонив голову, он принялся вдыхать ее запах возле уха. Руки Евы пришли в движение и успокоились, только когда она прижала их к своему телу. — Ты сегодня потрясающе выглядишь. Ты ведь знала, что я наблюдал за тобой, правда, Ева?

— Нет.

В данную минуту она была неспособна на что-нибудь большее, чем этот хриплый односложный ответ.

Теперь его пальцы играли с лямкой ее вечернего платья. Он заставил ее соскользнуть с гладкого плеча, а затем вернул на место. Его прикосновения ласкали кожу, как легкий ветерок. Ева задыхалась, желание нарастало все сильнее, и она почувствовала, что умрет, если он не поцелует ее.

Резко вскинув голову, она обхватила его за шею и наклонила его голову к себе. В первую секунду Дрю был шокирован таким вызовом, но очень быстро его глаза наполнились чувственным наслаждением. Ева ощутила, как от мягкого смеха колышется его грудь. Она была поглощена своим делом. Наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, Ева потерлась носом о его ноздри, а затем прикоснулась губами к его губам. Было так приятно прикасаться к нему… чувствовать его мужской запах.

Она слегка отстранилась и закрыла глаза в ожидании нежного поцелуя. Хотя его поцелуй был скромным, Ева вдруг почувствовала в себе смелость, доходящую до безумства. Она никогда не думала, что возьмет инициативу в свои руки. Не допускала и мысли о том, чтобы уступить мужчине.

— Открой рот, — сказал он, почти не отрываясь от ее губ. Она, ни на минуту не задумываясь, выполнила приказ. Ева скорее почувствовала, чем услышала, стон, вырвавшийся из его горла в ответ на ее согласие. Он зажал ее лицо своими большими руками, посмотрел на Еву голодным взглядом и поцеловал с такой жадностью, что Ева почувствовала физическую боль.

Сила его страсти была гораздо больше, чем она могла себе представить. Ева еще не смирилась со своим слишком горячим ответом на его поцелуй, когда вдруг ощутила прикосновение прохладного воздуха к своей коже. Она отпрянула, ощутив, как золотистая ткань платья с шелестом упала к ее ногам.

Взгляд Дрю медленно двигался по ее телу. Ева как будто бы увидела свое тело его глазами. Она знала, что обладает стройной фигурой, но всегда воспринимала это как должное. И только сейчас она начала понимать значение каждого округлого изгиба и каждой натянутой как струна линии.

Она изнывала в ожидании того момента, когда его взгляд достигнет ее лица. Когда наконец-то это совершилось, дикое возбуждение в его глазах заставило ее запаниковать. Он выглядел… сумасшедшим, а его страстный взгляд — каким-то нечеловеческим.

— Я не хотел напугать тебя. — Он содрал с себя галстук и отбросил в сторону. Она смотрела, как он нетерпеливо, словно бы в приступе удушья, дергает воротник своей рубашки. — Просто ты такая восхитительная. Не знаю, сколько я еще смогу вот так смотреть на тебя, не прикасаясь к твоему телу, и оставаться при этом в здравом уме.

В одно мгновение ее страх бесследно исчез. На лице его было написано невероятное благоговение. Его желание делало его ранимым.

— Ты можешь прикоснуться ко мне…

От одного только вида его руки, гладящей ее грудь, по животу Евы разлился болезненный жар. Она прикусила губу, чтобы сдержать дикий стон. Она задыхалась, ее тело выгнулось дугой.

Его пальцы забрались в самую гущу ее мягких волос.

— Думаю, я испугалась того, что чувствую, — хрипло призналась она. Ее рука, скользнув к его груди, расстегнула несколько пуговиц на его рубашке. Его тело привело Еву в восторг, граничащий с бредом.

— А что ты чувствуешь? — спросил он, медленно, но уверенно стараясь просунуть свое мускулистое бедро между ее ногами.

— Я думаю, что чувствую тебя.

— Ты только думаешь? — прорычал он, покрывая поцелуями ее шею. — Полагаю, мы можем придумать кое-что получше. — Вдруг Дрю поднял ее на руки. Бросив взгляд на кухонный стол, он покачал головой. — Надеюсь, ты можешь заниматься этим не только в экзотических местах?

— Я не имею ничего против спален. — Ева полностью расслабилась.

— Тогда дай мне путеводную нить, — пошутил он, улыбаясь. Странно, он хотел поделиться с нею всем, кроме ее собственного тела.

«Ее губы созданы для поцелуев», — думал он, лаская их взглядом.

Он был нетерпелив, как мальчишка. Во всем, что он делал с Евой, чувствовалось что-то новое и абсолютно лишенное той злобной скуки, которая одолевала его последнее время.

«Дай мне путеводную нить»! Вдруг ей пришло в голову, что он ожидал услышать нечто большее, чем просто «вторая дверь налево».

Как раз в этот момент Дрю открывал ногой дверь. Ее веселье заставило его остановиться и озадаченно посмотреть на Еву.

— Что случилось?

— Моя путеводная нить или, вернее, ее отсутствие — это притча во языцех.

Казалось, Дрю согласился с ее объяснением. Ева знала, что бесполезно откладывать неизбежное, но старалась не думать об этой проблеме. Было гораздо легче предаваться всем этим новым чудесным ощущениям. Ей так не хотелось портить себе настроение!

— Не смейся, сосредоточься. Я полагаюсь на тебя.

— Надеюсь, я тебя не разочарую. — Она улыбалась, но в ее глазах был проблеск беспокойства. — Я могу пойти и сама, — начала было она, а он уже шагал по лестнице через две ступеньки, неся ее как пушинку. — Моя комната — вторая дверь налево.

— Пути назад нет? — Дрю прижался спиной к двери ее спальни, глядя прямо ей в лицо.

Он, очевидно, понял, что она чем-то обеспокоена, но интерпретировал ее заботы по-своему: наверное, думал, что у Евы начнется приступ раскаяния перед последним препятствием.

— Это был путь… путь назад, — сказала она. Он слегка склонил голову, резко выдохнув.

— Хорошо, — просто сказал он и толкнул спиной дверь. В темноте Дрю на ощупь нашел выключатель, и через секунду его губы прижались к ее губам. Спустя несколько минут он поднял голову, чтобы отдышаться. Положив голову на его плечо, Ева глубоко вздохнула.

Делая вместе с папой ремонт в этой комнате, она думала, что сочетание бледно-розового и серого тонов было последним писком моды, и действительно, ей завидовали все ее друзья. Но тогда ей было только шестнадцать. Сейчас можно было с полной уверенностью сказать, что стиль не выдержал проверки временем. Мягко выражаясь, комната выглядела поблекшей. Интересно, как бы Дрю оценил ее дизайнерскую работу?

Она оторвала голову от его плеча, чтобы понаблюдать за его реакцией, но он, казалось, не проявлял особого интереса к интерьеру. Все его внимание было сосредоточено на ней. Он пожирал ее глазами, камень и тот рассыпался бы под таким взглядом. Никогда прежде она не чувствовала ничего подобного, когда нежно покусывала его пальцы, ласкавшие ее губы.

Дрю со всего размаха налетел на край ее двухъярусной кровати, и это на несколько минут отвлекло его. Поэтому Ева не сразу оказалась лежащей на розовом стеганом одеяле. Она обнаружила, как сильно она ненавидит розовый цвет спустя полгода после ремонта — так, как и предсказывала ее мама. Ее родители всегда считали, что нужно позволять своим детям делать ошибки, а потом жить с ними! Из-за стесненного материального положения Еве пришлось мириться со своими ошибками гораздо дольше, чем предполагали ее родители.

Дрю прищурился.

— Ты любишь розовый цвет?

— Я привыкла к нему.

«Наверное, она проводила ночи в комнате этого бородатого типа. Неудивительно, что она не хотела делать еще один ремонт».

На его лице появилось брезгливое выражение, заставившее Еву понять, насколько жалкой и безвкусной была ее комната. Она застыла в его руках.

— Мы могли бы выключить свет, — предложила она, в ее голосе слышалось оскорбленное достоинство, — если твое либидо не действует в таких условиях. А если тебе нужен свет свечей и очарование ночи, то мы, не раздумывая, назовем это время днем! — грубо сказала она.

Очевидно, эта фраза развеселила его, и он хрипло вздохнул от избытка чувств. Дрю медленно опустил ее на ноги. Плавность его движений и рука, лежавшая на ее пояснице, показывали, насколько активным было его либидо!

— Эта проблема подавляет мои сексуальные инстинкты, но никак не возбуждает. — Она извивалась, как червяк, пытаясь вырваться, но он не позволял ей сделать это. — Большая проблема, — добавил он со злобным блеском в глазах.

Ева с облегчением вздохнула, когда он перестал смотреть ей прямо в лицо. Ее чувства полностью зависели от выражения этих лазурных глаз. Дрю рассматривал ее кровать.

— Ты хочешь быть наверху или внизу? — Он криво усмехнулся, заметив, что цвет ее лица сравнялся с цветом обоев. — Я имел в виду, на каком ярусе? — торжественно произнес он. И, засмеявшись, снова поднял ее на руки. Безо всякого предупреждения он сел на нижний ярус кровати и посадил Еву рядом с собой. — В порыве страсти здесь можно получить сотрясение, — заметил он, рассматривая верхний ярус, который был в нескольких сантиметрах от его головы.

«Почему? Что он собирается делать?» — думала она.

— Дрю… — с беспокойством в голосе начала она. Ева не смогла закончить фразу, потому что он лег на бок и положил ее на кровать.

— Не говори пока ничего, ангел. Только дай мне вылезти из всего этого. — Он начал неуклюже стаскивать пиджак со своих широких плеч. — Ты меня давно сводишь с ума, ты знаешь это? Ну вот, — сказал он, наконец-то освободившись от пиджака. — И хирург еще не нужен, — сухо пробормотал он сам себе.

— Хирург? — Он уже полностью расстегнул рубашку. Вид показавшейся из-под рубашки узкой затененной полоски его мускулистой груди вызывал у Евы эротическое возбуждение.

— Так, одна старая шутка.

— Сейчас не время что-то скрывать друг от друга, — старалась она узнать тайну. Ева видела его, но сама была скрыта тенями, и это создавало иллюзию безопасности. Ее иллюзии вдребезги разбились, когда он заговорил.

— Однажды Лотти сказала, что мой костюм придется снимать с помощью хирурга, когда мне будет сорок.

— Так, может, у меня есть еще несколько лет в запасе?

Он встал.

Ее резкий вдох, должно быть, был слышен даже там, где он стоял, потому что он замер, держа руки на кожаном поясе. Он напряженно вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть ее лицо, но видел только бледное пятно.

«Неужели он думал, что мне это интересно?» — возмущалась Ева.

— Давай договоримся, Дрю. Ты ни слова не вымолвишь о Лотти, когда будешь заниматься со мной любовью.

Он тихонько присвистнул от облегчения. «Могло бы быть и хуже», — подумал он. В обычных условиях он прекрасно переносил отказ: после Лотти ни одна женщина не волновала его настолько, чтобы ее отказ имел какое-то значение для него.

— Ну, это не проблема. Есть еще какие-нибудь условия?

— Не думай о ней. — Ей было наплевать, что ее требование открыто говорит о ее уязвимости. Еве было жизненно необходимо знать, что она не была сейчас просто заменой Лотти. Она не собиралась портить воспоминания, с которыми останется один на один, когда он уйдет.

«Неужели она думает, что я все еще испытываю какие-то чувства к Лотти?» Дрю открыл рот, чтобы разубедить ее, и закрыл его. Он не мог произнести имя своей бывшей невесты через несколько секунд после того, как дал обещание не упоминать его.

— Единственный человек, о котором я буду думать сегодня, — это ты, Ева. — Он мог бы добавить, что Ева была единственным человеком, о котором он думал уже довольно долго, особенно по ночам.

Ее верность этому черту Тео, очевидно, выжимала из нее все соки. Дрю не сомневался в том, что парень виноват перед ней. Он попользовался молоденькой, ранимой девочкой и теперь воспринимал Еву как нечто само собой разумеющееся. Он не заслуживал такой преданности!

«Она была чертовски доверчива», — кипел он от злости. Ева заслуживала большего, и он собирался показать ей, что такое это «большее»!

— Ты должна поверить мне на слово. Хочешь, чтобы я ушел?

— Нет!

Ева услышала, как он облегченно вздохнул, но у нее не было времени на самодовольство. В следующее мгновение обнаженный Дрю проскользнул к ней в постель.

— Займись со мной любовью, Ева, — хрипло пробормотал он. — Я хочу, чтобы ты осуществила со мной все свои фантазии.