"Мед и яд" - читать интересную книгу автора (Бейтс Ноэль)

2

Бухгалтер продолжал что-то говорить. Марианна смотрела на него и пыталась сфокусировать внимание на происходящем. Рядом с ней, словно мраморная статуя, сидела в кресле ее мать, слегка наклонившись вперед. Она была напряжена, а на лице застыла гримаса боли, не сходившая последние три месяца. Ее тело двигалось, рот говорил, но душа покинула свою обитель и улетела куда-то в тоске.

— Нужно время, — сказали Марианне в приемной хирурга. — Ей придется пройти через гнев, отчаяние, шок, неуверенность, но… Ваша мама, миссис Лойтер, — сильная женщина. И она выдержит это испытание. Только нужно время. Оно — лучший лекарь.

Марианна с состраданием посмотрела на неподвижную фигуру и засомневалась: ее мать усилием воли держала себя в руках, но один Бог знает, чего ей это стоило.

— Я убедительно советую вам продать фирму, — резюмировал бухгалтер, убирая документы.

— Продать? — Марианна ошеломленно уставилась на него.

В ответ мистер Добсон сокрушенно покачал головой. Он был маленького роста, лысоват, с живыми бегающими глазками и нервной жестикуляцией. Бухгалтер обладал поразительной работоспособностью. Он и два его помощника внимательно просматривали счета ее отца, не упуская ни единой детали. И делали это почти безжалостно.

— В настоящий момент компания вашего отца на плаву, — сказал мистер Добсон, вытаскивая какие-то бумаги. — Но только пока. В течение последних нескольких лет делами фирмы управляли из рук вон плохо. Нет, — быстро добавил он, почувствовав, как печальные, полные страдания глаза миссис Лойтер обвиняюще остановились на нем, — в этом нет вины мистера Лойтера. В конце концов, к тому времени он фактически отошел от дел… Да, мы часто сталкиваемся с подобными проблемами на семейных фирмах. Рабочие места распределяются между друзьями. Слишком много доверия и никакой дисциплины. В конечном итоге все это отражается на счетах компании. — Он откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и, скрестив пальцы на коленях, посмотрел на сидящих перед ним женщин.

— Суть дела, в том, что компания по завещанию должна принадлежать вам обеим, но было бы безумием оставить фирму в руках людей, которые ведут дела подобным образом. Через какое-то время, возможно весьма непродолжительное, фирма перестанет вызывать интерес, и тогда, если вы захотите продать ее, выгоды вам не получить. Она станет жертвой хищников, которые только и ищут истекающую кровью компанию, чтобы разорвать ее на куски. Вот так.

Марианна взглянула на мать и нежно сказала:

— Ты иди, мам. У тебя усталый вид.

Миссис Лойтер заставила себя улыбнуться:

— Нет, нет, дорогая, я в порядке. В конце концов, эти дела меня тоже касаются. — Она беспомощно развела руками и снова замолчала.

— Я уже нашел покупателя, — прямо сказал мистер Добсон, — и уверен, что вы серьезно рассмотрите его предложение. Он назначил неправдоподобно высокую цену. Вы и ваша мать станете миллионершами.

Последнее замечание было явно неудачным. Миссис Лойтер подняла наполненные слезами глаза и сказала дрожащим голосом:

— Деньги ничего не значат ни для меня, ни для моей дочери. Они не вернут нам Эмери. Или… — Она не смогла продолжить и тихонько всхлипнула, уронив голову на руки. Марианна поспешила сесть рядом с ней, обняла мать и успокоила. Она должна быть сильнее ее.

Марианна молча гладила мать по голове, пока мистер Добсон неловко поднимался, прокашливался и бормотал, сгорая от стыда, запоздалые извинения.

— Подождите меня в холле, мистер Добсон, — коротко сказала девушка. Бухгалтер кивнул и бесшумно удалился из гостиной.

— Прости, моя дорогая, — сказала миссис Лойтер. — Я знаю, что должна держать себя в руках. — Она подняла покрасневшие глаза на Марианну. — Твоя несчастная любовь… — Мать выдавила из себя слабую улыбку, от которой девушке стало еще хуже. — Я была плохим утешением для тебя, правда?

— Нет. Ты всегда поддерживала меня. Во всем.

— Твоя потеря вдвое больше, — вздохнула миссис Лойтер, а затем наконец сказала: — Надо жить дальше, дорогая. Посмотри, что предлагает мистер Добсон, и решай сама.

Марианна заколебалась, но только на несколько минут. Вопрос, который поднял мистер Добсон, не оставлял времени для переживаний. Жизнь не стоит на месте, требуя действий, движения, решений. И ради жизни не стоит думать о смерти.

Мистер Добсон терпеливо ждал в коридоре. Марианна провела его на кухню и предложила кофе. Потом она взяла стул и села по другую сторону кухонного стола напротив бухгалтера.

— Кто покупатель, мистер Добсон? — спросила Марианна, сразу приступив к делу, и он тут же расслабился. Проявление эмоций, подозревала она, заставляет этого короля цифр чувствовать себя неловко. Он приходит в себя, только когда занимается работой.

— Я разговаривал с мистером Бентхиллом из Лондона, — ответил бухгалтер, попивая кофе. — В действительности есть несколько охотников, ждущих на старте. Дела вашего отца были не слишком хороши, но компания еще имеет значительный потенциал и достаточное количество клиентов.

— Что может помешать мне самой заниматься делами отца?

— Знания. — Мистер Добсон осторожно поставил чашку на блюдце и сосредоточил на девушке взгляд бегающих глаз. — Некомпетентные усилия не принесут успеха бизнесу, — уверенно сказал он. — Большинство служащих в фирме вашего отца придется уволить. Многие из них — друзья семьи. Вы сможете это сделать? Вы, миссис Лойтер, если вы не возражаете против моей точки зрения, — не финансист. Конечно, я могу только дать совет, но удерживать компанию под вашим покровительством только по сентиментальным причинам неразумно. Это ни к чему хорошему не приведет. В конце концов, если вы последуете голосу сердца, а не разума, то через некоторое время работу потеряет гораздо больше людей, чем в том случае, если вы продадите фирму.

Марианна думала об этом. Все, что говорил он, соответствовало действительности. Все, что он ей предлагал последние несколько недель, имело смысл. Мистер Добсон, судя по всему, был удивительно разумным человеком.

— Когда, — спросила Марианна, — вам нужен мой ответ?

— Чем скорее, тем лучше.

Молодая женщина кивнула и поднялась. Бухгалтер последовал ее примеру, собирая документы и засовывая их в портфель. Он хорошо подготовился к встрече. Мистер Добсон показал ей статистику за ряд прошедших лет, потом колонки прибыли и убытков, обратив внимание на анализ бюджета фирмы. Из всего этого Марианна поняла только одно — бухгалтер прав, она ничего не понимает в финансах. Но чувствовала, что в свое время сможет со всем этим справиться, но «это время» придет не так скоро, как хотелось бы. Отец не пережил бы распада своей любимой компании. Пусть лучше фирма продолжает существование, даже если она не будет принадлежать их семье.

Марианна проводила мистера Добсона и заглянула в гостиную: ее мать погрузилась в неспокойный сон, сидя в кресле. Она вздохнула и отправилась в библиотеку.

Марианна села в глубокое кожаное кресло и закрыла глаза. Воспоминания не давали покоя. Расположившись в этом кресле, ее отец, бывало, любил сажать дочку на колени, когда она была ребенком; он ходил с ней на прогулки, терпеливо рассказывал о различных растениях и деревьях в саду.

Марианна не рыдала от горя и боли, как ее мать. Слезы текли сами собой, и она даже не смахивала их.

Призрачное чувство нереальности происходящего, преследовавшее Марианну последние три месяца, ушло. Она вспоминала полисмена, принесшего им известие об автомобильной катастрофе, в которой погибли оба пассажира, и уже не пыталась убедить себя, что все это — лишь ужасный ночной кошмар и в любой момент она может проснуться.

За рулем «ягуара» был Стив. Он обгонял другой автомобиль и столкнулся со встречным грузовиком. Ее муж превысил скорость.

Марианна старалась изо всех сил, но презрение к Стиву перекрывало любую боль. Она все еще ненавидела его. Ненавидела за свою разбитую жизнь.

На следующее утро Марианна позвонила мистеру Добсону и попросила его подготовить все документы для продажи фирмы.

— Я доверяю вам в этом деле, мистер Добсон, — заявила она ему. — Я сделаю и подпишу все, что нужно, но хотела бы обойтись без каких-либо нежелательных последствий.

Ее матери не будет сегодня все утро. Она и мать Стивена собирались встретиться в городе, в каком-то кафе. На похоронах мать мужа Марианны почти обезумела от горя, но по прошествии нескольких недель стала настоящей опорой, поддержкой, источником сил для миссис Лойтер.

Таким образом, Марианна была предоставлена самой себе, и она решила заехать в собственный дом. Сразу после катастрофы она переехала жить к матери — это стало хоть каким-то утешением.

Марианна никогда, даже после четырех лет замужества, не воспринимала дом, в котором они жили со Стивеном, как дом в полном смысле этого слова. Она смотрела за садом, расставляла вазы с цветами, развешивала картины, но они все равно жили как бы в окостеневшей, пустой раковине. Дом никогда не сможет стать настоящим без любви, которая заполняет его и притягивает к себе обитателей, а любви как раз и не хватало.

Она вспомнила себя в двадцать лет, любовь к Фредерику. Горло сдавил спазм. Конечно, то была другая жизнь, и она сама ушла от него. Время залечило раны, но шрамы остались.

Марианна не очень хорошо помнила его родителей, потому что семья Галли эмигрировала в Америку почти три года назад, чтобы быть рядом с сыном.

Однако она не могла забыть то болезненное чувство отчаяния, охватившее ее, когда Фред появился на венчании, и потом, когда он пришел сообщить ее родителям о решении покинуть Англию.

— Через две недели я уже буду в Чикаго, — небрежно сказал он. Фредерик стоял, засунув руки в карманы, и смотрел мимо Марианны. Он вычеркнул ее из жизни раз и навсегда. Его неприступный вид и ледяные нотки в голосе говорили все, что он думает о бывшей любовнице, вышедшей замуж за другого. Марианна всем существом ощущала его неприязнь, почти ненависть. Уже тогда она в полной мере осознала, что потеряла.

Пролетели четыре года, но воспоминания оставались такими четкими, как будто все произошло только вчера.

Марианна услышала жужжание дверного звонка и поспешила вниз. Патриция. Дружелюбная, полная настоящей радости улыбка осветила лицо Марианны. Она так давно не видела подругу. Только на похоронах, почти мельком, три месяца назад.

— Сначала я заглянула к твоей маме, — сказала Патриция, заходя в холл, — а когда никто не ответил на звонок, я подумала, что, может быть, ты здесь. — Она сочувственно посмотрела на Марианну. — И пришла поддержать, протянуть руку помощи, если надо.

Подруги поднялись на второй этаж и, болтая, продолжили упаковывать одежду. В течение последних нескольких лет известность Патриции достигла громадных размеров. Ее фото то и дело появлялись в газетах, а все ее поездки по стране неукоснительно со всеми подробностями описывались репортерами.

— Как держится твоя мама? — спросила Пат.

Марианна прервала работу, взглянув на подругу.

— Не слишком хорошо. По-моему, она все глубже уходит в себя.

— Понятно.

— Она даже не осмеливается выйти в сад. Она говорит, что каждая травинка, каждый листочек напоминает ей о нем.

Патриция помолчала с минуту.

— А как ты, Марианна?

Та отвернулась и занялась укладыванием одежды в коробки. У Стива накопилось много одежды. Он любил таким образом подчеркивать свое богатство.

— Я все время его вспоминаю, — тихо произнесла Марианна.

— Стивена?

Марианна встала, стряхнула пыль и коротко ответила:

— Ты знаешь, что автокатастрофа произошла по его вине. Об этом мне лично рассказал следователь. Я попросила его, если это возможно, не говорить родителям Стивена и маме.

— Ты всегда ненавидела его, да?

— Нет. — Марианна думала об этом, но впервые решилась сказать то, на что не отваживалась ранее. — Он заставил меня выйти за него замуж, и, пожалуйста, не спрашивай, как и почему. Те проклятые бумаги. — Марианна нахмурилась. — Где они? Он, должно быть, их где-то спрятал. Не могли же они раствориться в воздухе. О нет! Стив никогда не был настолько беспечен, чтобы доверить их кому-либо. Это же его главный козырь. Конечно, вначале я ненавидела, но нельзя ненавидеть вечно. Это слишком утомительно. Через какое-то время или инстинкт самосохранения берет верх, или же ты просто сходишь с ума. — Марианна пожала плечами и предложила Пат спуститься в кухню, чтобы выпить по чашечке кофе.

Это помогло переменить тему разговора. Марианна стала рассказывать подруге о предложении мистера Добсона, о том, что она собирается сделать с домом и работой.

— Я хочу узнать, можно ли мне закончить какие-нибудь ускоренные платные медицинские курсы, — покраснев, созналась Марианна. — Кент думает, что это отличная идея.

— Кент? — брови Пат удивленно вздернулись. — Доктор Левинсон, ты хочешь сказать?

— Он очень помогает мне.

— Ага, значит, вот как обстоят дела, — подмигнула Патриция.

— Конечно нет! — рассмеялась Марианна. — Ты всегда все драматизируешь и приукрашиваешь! Кент и я — просто добрые друзья. Он хорошо ко мне относился все эти годы. И только.

Патриция стала прощаться — поздно вечером она уезжала. Вернувшись домой, Марианна нашла мать в гораздо лучшем настроении, чем утром.

— Элиза — очень милая женщина. Она так помогает мне, — сказала миссис Лойтер, попивая чай и ковыряя кусочки салата на тарелке, как привередливая птичка, обдумывающая, какой бы кусочек ей выбрать. — Эмери ушел, и моя скорбь этого не изменит. Я слишком долго уходила от действительности. Теперь я хочу думать о завтрашнем дне. Что сказал тебе мистер Добсон?

Марианна рассказала матери обо всем, а на следующее утро, по какому-то случайному совпадению, бухгалтер позвонил ей, чтобы сообщить, что покупатель приехал. Марианне необходимо было прийти в офис бухгалтера на Лонг-стрит, чтобы подписать необходимые бумаги.

Она оделась соответственно случаю: светло-серый шерстяной костюм, поскольку в воздухе уже чувствовалось дыхание осени, и лакированные жемчужно-кремовые туфли.

Марианна остановилась перед зеркалом и увидела там красивую женщину двадцати четырех, почти двадцати пяти лет, которая после всех потерь впервые за долгие годы чувствовала себя свободной.

Она улыбнулась, и отражение улыбнулось в ответ, раскрывая ей то, что она не видела уже очень давно. То же очаровательное лицо, те же темные густые волосы, только теперь коротко подстриженные, тот же высокий гибкий стан, немного печальные глаза, как у человека, прошедшего нелегкие испытания.

Марианна выбежала из дома, чувствуя себя значительно лучше, чем в последние месяцы, и добралась до офиса мистера Добсона как раз вовремя.

Мистера Бентхилла не было. Она выпила предложенный кофе, немного поболтала с бухгалтером, скрывая раздражение, оттого что ей приходится ждать. Неужели этот человек никогда ничего не слышал о правилах приличия?

Она взглянула на часы, затем — на мистера Добсона, который беспокойно посматривал на свои.

Немного погодя он встал, сказал, что пойдет посмотрит, что случилось с этим джентльменом.

— Возможно, он заблудился, — вежливо предположил мистер Добсон, на что Марианна чуть было не сказала, что мистер Бентхилл мог потеряться в их городке, только будучи умственно отсталым. А в этом случае ей вряд ли стоит продавать ему компанию отца.

Мистер Добсон бесшумно исчез из кабинета, и десять минут спустя, когда Марианна уже почти убедила себя, что не следует продавать фирму человеку-невидимке, послышался звук открываемой двери.

Молодая женщина автоматически обернулась.

Шок, который она испытала, увидев Фредерика Галли, стоящего в дверном проеме, был так велик, словно, случайно выглянув из окна, она увидела нависшее над городом облако в виде гриба, возвещавшее о начале ядерной войны.

Фредерик вошел в кабинет, не отрывая глаз от ее лица. Сильно побледнев, Марианна поднялась навстречу.

Она дрожала как осиновый лист, будто увидела привидение. Ее мозг разрывался от огромного количества мыслей, образов, чувств, грозя в любую минуту остановиться от перегрузки.

— Фредерик! Что ты здесь делаешь? Я жду мистера Бентхилла — он должен быть здесь с минуты на минуту. Ты ведь не мистер Бентхилл? — То, что Марианна смогла выдавить, по сути, явилось достижением, так как голосовые связки отказывались ей повиноваться.

Она не ожидала когда-нибудь снова увидеть Фреда. Он оказался мощным снарядом, взорвавшимся в ее юности, разбившим ее на мелкие кусочки, и эти кусочки теперь нельзя, увы, склеить вновь так, чтобы не осталось трещин. И тем не менее Марианна старалась бывшего любовника забыть навсегда. Она заперла преследовавший ее образ в памяти и старалась изо всех сил никогда не открывать плотно закрытую дверь в мир воспоминаний.

Что он здесь делает?

— Нет, — спокойно, не улыбаясь, согласился Фредерик, с надменным вниманием оценивая ее, — Я — это я.

Он уселся в кресло возле нее и положил ногу на ногу. Марианна отчаянно не хотела его разглядывать, но не могла отвести глаз.

Фред возмужал — время нарисовало крошечные морщинки в уголках глаз и рта, усилило резкость, почти суровость его черт. Однако Марианна не могла не заметить, что время не в силах изменить магической притягательности, устрашающей сексуальности его глубокого, сильного, печального взгляда.

— Извини, что разглядываю тебя, — сказала Марианна, — но я все еще не могу поверить, что передо мной сидишь именно ты. — Она робко улыбнулась; улыбка наткнулась на непроницаемую стену отчужденности.

— Я сожалею о твоем отце, — резко сказал он, отводя взгляд. — Боюсь, что эти новости дошли до меня немного поздно.

— Спасибо. Увы, это несчастный случай. — Изрекать банальности было легче. Скрывая боль, Марианна научилась находить нужные ответы на вежливые соболезнования соседей и прочих людей в городке.

— И конечно, я сожалею о Стивене.

— Спасибо.

— Что, жизнь преподнесла сюрприз?

Марианна пожала плечами, нервно теребя пальцами шерстяную юбку.

— Машина вышла из-под контроля. По противоположной стороне ехал грузовик. Стив погиб на месте, а папа… — Марианна остановилась и глубоко вздохнула, успокаиваясь, — папа умер в машине «скорой помощи».

— Как твоя мать? Справляется с этим?

— Зачем ты приехал? — Спрашивать всегда легче, чем отвечать, — это помогало сохранить контроль над чувствами.

Фред холодно улыбнулся, и Марианна заметила неприязнь и презрение, притаившиеся за маской напускной любезности.

— Тогда мы не смогли закончить наш разговор, да, Марианна? Несколько лет, а точнее, четыре года назад мы так и не выяснили кое-чего.

— Да. Я помню. Ты убежал из города без оглядки, Фред.

Ее сердце билось еще неровно. Было такое ощущение, что она проваливается в безумный, бессмысленный мир, как Алиса в Зазеркалье. Надо только ущипнуть себя, и все сразу исчезнет. Марианна впилась ногтями в ладонь, но все осталось по-прежнему. Кроме того, напряженное безмолвие между ними сжимало как прессом ее легкие, затрудняя дыхание.

Фред пожал плечами.

— Я всегда знал, что вернусь, когда придет время.

— А почему ты решил, что это время пришло?

— Потому что, моя дорогая, я собираюсь купить компанию твоего отца.

— Ты?! — Марианна вытаращила глаза в немом изумлении. — Но мистер Добсон сказал… Он сказал мне…

— Что компанией интересуется мистер Бентхилл. Да. Он действительно интересуется, только от моего имени.

Марианна вскочила и принялась мерить шагами комнату. Фредерик оставался в кресле и с абсолютно непроницаемым выражением лица молча наблюдал за ней.

— Ты шутишь, — наконец выдохнула Марианна, становясь напротив него, но не слишком близко, так как что-то в нем ее смутно настораживало. Неужели этот мужчина одним только своим видом разжигал в ней давно потухшие страсти? Нет, конечно!

— Я никогда в жизни не говорил о чем-либо более серьезно.

— Но почему?

Фредерик поджал губы.

— Мне нравится, что колесо Фортуны сделало полный круг и повернулось в мою сторону.

— Это месть, да, Фред? — недоверчиво прошептала Марианна.

— О, месть — это слишком громко сказано.

— Тогда почему компания отца?

— Она мне интересна, — протянул Фредерик.

В его голосе Марианна уловила нотки стальной безжалостности, которую подчеркивали твердые линии смуглого лица.

— А то обстоятельство, что этой компанией владел мой отец, ничего не значит?

— Допускаю, есть немного. — Он легко пожал плечами, ни на секунду, однако, не отрывая пристального взгляда от ее глаз. — Кроме того, я начал уставать от городской жизни. Чикаго потерял свою прежнюю привлекательность. И я решил, что было бы неплохо на какое-то время поселиться здесь, где прошла юность.

— Я могу сама выбрать покупателя, — холодно заявила Марианна.

Фредерик рассмеялся.

— Неужели?

— Мистер Добсон сказал, что есть несколько предложений.

— Никаких предложений, Марианна!

— Но…

— Я — единственный покупатель. Без меня компания твоего отца скоро развалится. Интересно, почему этого не произошло раньше? Если фирма разорится, моя дорогая, то она будет продана по кусочкам, и ты увидишь, как детище твоего отца идет ко дну. Ты этого хочешь?

Марианна посмотрела на него с отвращением. Он явно наслаждался этой сценой. Наслаждался ее смятением, наслаждался, наблюдая за ее беспомощностью, за вынужденным унижением. Как она могла любить этого мужчину? Он же садист!

После всех этих лет и событий Марианна могла объяснить, почему она вышла замуж за Стива. Но если Фредерик стремится, черт возьми, отомстить, ее признание только даст ему в руки лишние козыри. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Отец умер. Ему уже ничем не причинить боли. Но ее мать жива, тяжело больна, ранима и уязвима в данный момент, когда судьба нанесла роковой удар.

Кроме того, и Марианна не могла не признать этого, Фред Галли, которого она знала, мужчина, который много лет назад был любим ею и заставлял ее чувствовать себя счастливой, ушел. Исчез. Испарился. Перед ней был совсем другой человек. Кто-то, кого она не знала, не помнила, не понимала.

— Какую выгоду ты получишь из всего этого, Фредерик? — медленно спросила она.

— Огромное удовлетворение, — ответил он, скривив губы.

Марианна сжала кулаки.

— За мой счет, надо полагать?

— Ты удивительно догадлива, — саркастически улыбнулся ее мучитель.

— Зачем эта война, когда мы можем?..

— Стать любовниками? — Фредерик дерзко оглядел ее с ног до головы. — Заманчивая идея, — вкрадчиво промурлыкал он. — Ты все еще красивая женщина. Даже очень. Время нарисовало характер на нежном личике. Но нет, я думаю, что смогу устоять против тебя. — Он снова улыбнулся холодной, мерзкой улыбкой. Марианну так и подмывало его ударить. — Мне не нравится, что ты предлагаешь мне дружбу только потому, что теперь я достаточно богат, чтобы стать кем-то в твоих глазах.

— Ты невыносим.

От этих слов Фредерик разозлился.

— Твой брак со Стивеном Колларье едва ли можно назвать благородным жестом, Марианна. Или, возможно, это просто говорит мой крестьянский ум, упорствующий в видении мира в таких неприличных черно-белых тонах?

Марианна смотрела на него из-под ресниц. Крестьянский? Едва ли. Деревенщиной его мог называть только Стив всякий раз, когда имя Фредерика случайно возникало в разговоре.

Сидя здесь в дорогом, отлично сшитом на заказ костюме, итальянец выглядел именно таким, каким был на самом деле: богатым, опытным, безжалостным.

— Почему ты не остался в Америке? — вопрос не требовал ответа. Скорее это было вымученное выражение тайных мыслей.

— Я потерял интерес к огням большого города.

Марианна весьма сомневалась в правдивости его слов. Он никогда не «потеряет интереса» к огням большого города. Фред просто решил, что здесь его ждет более значительный, более достойный его сил вызов.

Сначала он получит компанию ее отца, потому что она, вероятно, именно то, за что он привык бороться. Реальное право собственности, подозревала Марианна, было только легкой приправой к его победе.

— Как ты узнал о?..

— Об этом рассказывалось в финансовых новостях, — ответил Фредерик. — Марк Бентхилл, мой доверенный человек, переслал мне статью. Он подумал, что я найду такое совпадение забавным, а кроме того, приму к сведению информацию. Конечно, он многого не знает о моей личной жизни, но Бентхиллу было известно, где я жил в юности.

— Понимаю. А вообще кто-нибудь что-нибудь знает о твоей личной жизни, Фред? — горько спросила Марианна и получила в ответ лишь злобный взгляд. Только на мгновение, буквально на несколько секунд, она мельком уловила что-то живое под холодной, надменной, отпугивающей маской.

— Я не люблю людей, которые суют нос в то, что их не касается. — Он внезапно встал, повернулся к ней спиной и посмотрел в окно.

— Какую одинокую жизнь ты, должно быть, вел все эти годы, — пробормотала Марианна. Фредерик резко повернулся и взглянул ей прямо в лицо. Яростное, почти дикое выражение стальных глаз сменилось насмешкой.

— Не думаю, что имеешь право судить, как живут другие, — выразительно отрезал он. — Брак из-за денег, к тому же окутанный какой-то непонятной тайной — да меня от всего этого тошнит! Ты когда-нибудь была счастлива, Марианна? Когда церемония закончилась и вы вдвоем остались в. большом, роскошном, пустом доме?

Марианна, взволнованная, опустила глаза и ничего не ответила.

— Думаю, что нет. — К Фредерику вернулось самообладание. Он начал расхаживать по комнате, не отрывая от Марианны пристального взгляда. Она чувствовала себя кроликом, пойманным в силки. Его последняя реплика была правдой. Она не была счастлива. Но даже если так, то оправдываться перед кем-то за прошлое Марианна отнюдь не собиралась.

— Если ты хочешь, чтобы я подписала какие-нибудь бумаги, — решительно сказала она, — я их подпишу. Если нет, то я ухожу.

— Ты уйдешь только тогда, когда я закончу.

Марианна зло посмотрела в эти холодные безжалостные глаза.

— Я не работаю на тебя, Фред. Ты не мой босс! Я готова продать компанию отца только лишь потому, что это мне порекомендовал мистер Добсон, но за пределами деловых отношений я не хочу иметь с тобой ничего общего.

— А что? Это мысль! — усмехнулся ее собеседник, вставая за ней и опираясь руками на подлокотники ее кресла. Тело Марианны застыло. Она хотела быть сейчас за тридевять земель, лишь бы подальше от его сексуальности, которая цепко держала ее в западне более четырех лет назад, а сейчас стала еще сильнее, еще притягательнее, чем прежде. Марианна чувствовала себя изнуренной его присутствием, ощущала слабость во всем теле от близости этих сильных рук, находящихся всего в нескольких дюймах от нее.

— Что ты говоришь? — спросила она, нервно облизнув губы.

— А ты могла бы, — пробормотал он, — работать на меня. Это было бы забавно, правда?

— Нет, — прошептала Марианна сдавленным голосом. Она очень хотела встать, но боялась прикоснуться к нему.

— Нет, — согласился он. — Возможно, это и не было бы забавно. Или, может быть, недостаточно забавно. — Серые глаза скользнули по ней, глаза хищника, загнавшего в ловушку добычу и лениво размышляющего, как с ней поступить.

— Что ты имеешь в виду? Что ты хочешь сказать? — Ее голос поднялся до самых высоких нот.

— Судьба компании твоего отца в моих руках, милая. Без меня то, над чем он работал всю свою жизнь, исчезнет подобно облачку от сигареты. — Фред улыбнулся так, как будто эта мысль доставляла ему несказанное удовольствие.

Марианна смотрела на него, как кролик на удава.

— Могут появиться другие покупатели, — продолжала слабо упорствовать она.

— Вряд ли. — Еще одна мерзкая улыбка, и она вздрогнула от смутного предчувствия. Он лениво прошагал к окну, сунув руки в карманы, и повернулся к Марианне. — Я вернулся. Настало время платить по счетам. Я получу тебя, миссис Лойтер, а затем, когда ты мне надоешь, я отброшу тебя в сторону.

— Но ведь ты сказал, что месть не входит в твои планы?

Фредерик холодно рассматривал бывшую любовницу.

— Месть. Такое громкое слово. Но может быть, ты права. Может быть, месть — это единственное, что сможет меня удовлетворить. Я надену тебе на палец обручальное кольцо, и ты будешь моей столько, сколько я захочу. Взамен я спасу фирму твоего отца.