"Лавина любви" - читать интересную книгу автора (Бейтс Ноэль)

4

Выйдя наружу, Джинджер в первое мгновение поежилась. Ей показалось, что на морозе у нее сразу же задубело лицо. Постепенно она привыкла и нерешительно отошла на несколько шагов от двери хижины, словно инвалид, который первый раз пытается пройтись без посторонней помощи.

Снег все еще шел, но уже гораздо слабее. Утром она отправила очередную телеграмму отцу. Сообщила, что через несколько дней будет в состоянии вернуться домой. Тогда перспектива возвращения казалась ей нереальной, но сейчас, выйдя на улицу, Джинджер почувствовала, что расставание с Мэттом близится. Ей стало грустно.

Мэтт шагал к небольшому навесу. Она двинулась следом, неуклюже провяливаясь в сугробы. Растяжение почти прошло; она ощущала лишь легкое покалывание.

— Ну и как ты? — спросил он, не поворачиваясь к ней. Он рассматривал груду бревен, сваленную в углу сарая.

— Замечательно, Мэтт! — Джинджер сделала несколько шагов по направлению к нему, и он повернулся к ней. — Ты бы сказал, что я растянула ногу? — Она подошла ближе. Теперь их разделяли лишь несколько шагов.

— Нет, — бесцветным голосом сказал он. — Нога на вид как новая. — Он снова принялся оглядывать дрова. Потом нашел толстое полено и поставил его на низкие козлы, стоявшие у стены. — А что ты будешь делать, когда вернешься? — Подняв топор, он одним сильным ударом разрубил полено ровно пополам. Потом взял второе полено и повторил процесс; вскоре на земле у его ног лежала аккуратная стопка дров. Нагнувшись, он сложил их в корзину.

— Не знаю, — ответила Джинджер. Ей захотелось, чтобы он посмотрел на нее, перестал возиться с этими дурацкими дровами. Как он любит рубить дрова! — Думаешь, мне стоит выйти на работу и стать дизайнером? — Если гора не идет к Магомету… Она прислонилась к стене, стараясь встать так, чтобы он ее видел хоть краешком глаза. После нескольких дней в четырех стенах воздух просто опьянил Джинджер. Ей показалось, что она уже целую вечность не была на улице. Но еще больше бодрило ее внезапно пробудившееся желание. Приходится признать: она хочет его! Она потянулась и набрала в грудь воздух. Ее желание стало просто ненасытным. Сама мысль о том, что они могут заняться любовью, заставляла ее пульс биться чаще.

— Почему бы и нет? — Мэтт пожал плечами, все еще не глядя на нее, словно его вовсе не волнует ее будущее. — Работа, несомненно, более достойное занятие, чем поездки по всему свету в поисках острых ощущений.

— Может быть. — Она помолчала, словно обдумывая его слова. — Но ведь даже мысли об острых ощущениях заставляют мозг вырабатывать адреналин!

Мэтт искоса посмотрел на нее. Поскольку под навесом было темнее, чем на улице, невозможно было с уверенностью сказать, о чем он сейчас думает. Правда, его мысли и всегда оставались для нее тайной за семью печатями.

— Ты не согласен? — настойчиво спросила она.

— Это зависит, по-моему, от того, чего ты ждешь от жизни, — уклончиво ответил он. — Лично для меня погоня за удовольствиями, развлечениями, острыми ощущениями подобна наркотику. Рано или поздно его действие кончается. И что дальше? Проблемы, которых ты старался избежать, никуда не делись.

— Как здесь темно! — Джинджер решила свернуть с темы, которая оказалась довольно скользкой. Ей как-то не хотелось думать о серьезных проблемах, о том, что ждет ее впереди. Совсем скоро жизнь ее вернется в привычную колею, а сейчас… — Может, выйдем отсюда и немного порезвимся?

— Что ты имеешь в виду, Джинджер? — На этот раз он посмотрел на нее. Его голубые глаза сверкнули в полумраке.

— Давай слепим снеговика! — предложила она. — Когда я уеду, будешь смотреть на него и вспоминать обо мне. — Интересно, подумала она, а буду ли я вспоминать о нем? Тут Джинджер поняла, что ей совсем не хочется вспоминать. Ей хочется быть с ним! Вставать и видеть его, слышать его голос, разговаривать с ним и… обнимать его. — Впрочем, что это я? Очевидно, я и так тебе надоела. — Она повернулась и вышла из-под навеса на сияющее зимнее солнце.

Она не ожидала, что он пойдет за ней. Она поняла, что он все же вышел, только когда его голос произнес из-за ее плеча:

— Ладно. Давай слепим себе память. Снеговика. — Он поравнялся с ней, теперь они шли бок о бок. — Только снеговик не очень-то похож на тебя. Слишком круглый и толстый.

Джинджер надула губы.

— Издеваться не обязательно. Я знаю, ты считаешь меня надоедливой пустышкой.

— Когда я так говорил? — Он приподнял ее лицо за подбородок и посмотрел ей в глаза. — Разве я так говорил?

— О, твои взгляды были красноречивее всяких слов!

— Ну а теперь кто из нас склонен к огульным обвинениям?

Она нерешительно посмотрела на него.

— Снег ждет, миледи! — Он широко, театрально поклонился, все так же не сводя с нее глаз, и она нерешительно улыбнулась. — Разумеется, придется срезать у нашего снеговика, вернее снежной бабы, лишний жир…

— Интересно, как мы слепим плоскую и костлявую снежную бабу?

— Плоскую и костлявую? — Мэтт негромко рассмеялся. Она ощутила, как внутри нее нарастает теплая волна. — Насколько я помню, тебя нельзя назвать ни плоской, ни костлявой.

Он встал на колени и стал подгребать к себе снег, чтобы сделать подножие для их снежной бабы. Джинджер присоединилась к нему. Довольно часто их руки соприкасались. Она не отдергивала руки, притворяясь, будто не замечает случайных прикосновений.

— Думаю, сходство будет небольшим, но ты вряд ли будешь в обиде, — сказал он, когда они закончили лепить постамент и перешли непосредственно к телу.

— Постараюсь, — пообещала Джинджер. Даже когда он лепит глупую снежную бабу, он так сосредоточен, что у нее мурашки бегают по спине. Интересно, а в постели он так же сосредоточен? — А ты будешь думать обо мне, глядя на нее? — спросила она небрежно.

Он искоса посмотрел на нее. На этот раз она неизвестно почему почувствовала прилив небывалой смелости и выдержала его взгляд. Он первый отвел глаза в сторону.

— Почему ты думаешь, что для того, чтобы вспоминать о тебе, мне нужна снежная баба? По правде говоря, у меня отличная память.

— Она у тебя идет рука об руку с чувством благопристойности?

Он негромко рассмеялся, и она почувствовала, что дрожит.

— И память, и чувство благопристойности не идут у меня ни в какое сравнение с любознательностью. Поэтому позволь задать тебе нескромный вопрос: что за игру ты затеяла?

— Кто, я? — Джинджер удивленно захлопала ресницами. — Какую игру?

— Не строй из себя невинного ангелочка. — Он схватил ее за руку и наклонился так, что лицо его оказалось вровень с ее головой. — Для дамы, которая жадно ищет развлечений, ты слишком прозрачна. Я могу прочитать твои мысли, словно ты шестнадцатилетняя девчонка.

— И что же ты читаешь на моем прозрачном лице? — спросила Джинджер. Щеки у нее пылали.

— То же, что прочитает любой мужчина, когда женщина пожирает его взглядом. — На улице, под неправдоподобно ярким зимним солнцем, глаза его казались такими же синими, как небо над их головами. Она поневоле залюбовалась его мужественными чертами. — Ты еще с обеда буквально ешь меня глазами. Думаешь, я ничего не замечаю?

— Нет! — запротестовала Джинджер, однако под его настойчивым взглядом пристыженно опустила голову.

Мэтт торжествующе рассмеялся.

— Врушка!

Несколько мгновений — ей показалось, что прошла вечность, — они пристально смотрели друг на друга. Сердце готово было выскочить у нее из груди. Губы их находились на опасно близком расстоянии друг от друга. Джинджер показалось: еще немного — и она упадет в обморок, как героиня викторианского романа. При одной мысли, что сейчас он ее поцелует, она вся напряглась, сердце стучало молотом у нее в груди, в голове шумело. Сейчас… сейчас его чувственные губы прикоснутся к ней…

— Мне хочется знать, почему ты меня обманываешь. — Он выпрямился и отошел.

Джинджер смотрела в одну точку как зачарованная. Она пыталась собраться с мыслями, но это ей не удавалось.

— Понятия не имею, о чем ты, — слабым голосом произнесла Джинджер. Ох, знает она, прекрасно знает, о чем он! Она хочет его. Она хочет, чтобы он тоже захотел ее. Раньше она просто не понимала, что дело настолько очевидно. Несмотря на то что она вращается в высшем свете и нескончаемая вереница молодых людей стремится к ее обществу, ей до сих пор было практически незнакомо это чувство — настоящее желание мужчины, желание того, чтобы ее заметили и тоже возжелали. Это как играть в совершенно новую игру, правила которой ей неизвестны.

— Может, продолжим наш интересный разговор внутри?

— А как же снежная баба? Мы ее еще не закончили, — прошептала она.

— Думаю, она может и подождать. А ты как считаешь? Как я сказал, любознательность всегда была моей слабостью и мне интересно, куда же она меня заведет.

Он направился к хижине, на ходу стряхивая с головы снег. Он не остановился и не оглянулся посмотреть, идет ли она за ним. Конечно, беспомощно подумала она, он знает, что я иду за ним. Он распахнул дверь и обернулся, пропуская ее вперед. Джинджер заторопилась. Торопливо сняла перчатки и шапочку, избегая смотреть ему в глаза.

Повернувшись к нему спиной, она расстегнула молнию на комбинезоне, с трудом стянула его. Она чувствовала себя стриптизершей на сцене, хотя под комбинезоном было еще много одежды. Она слышала, что Мэтт у нее за спиной тоже раздевается. Его жадный, ненасытный взгляд, казалось, прожигает ее насквозь. У нее по спине побежали мурашки.

— Итак, — сказал он, когда она наконец набралась смелости и повернулась к нему, — ты по-прежнему будешь все отрицать или собираешься сказать мне, что происходит?

— Я выпила бы еще вина.

— Для храбрости? — Он рассмеялся. — Сиди здесь. Я сейчас. — Через минуту он вернулся, держа в руках по бокалу, и опустился рядом с ней на диван, прогнувшийся под его тяжестью. — Посмотри-ка на меня. Давай поговорим. Скажи, о чем ты сейчас думаешь? Я могу быть очень внимательным слушателем. — Он пытливо глядел на нее.

Джинджер жадно глотнула вина, надеясь, что к ней вернется недавняя безоглядная храбрость.

— Ты будешь скучать по мне, дорогая? — произнес он, растягивая слова. — Хочешь, чтобы я подарил тебе пару незабываемых ночей, чтобы было о чем вспомнить? Дома, в большом городе, ты будешь ворочаться без сна в своей холодной постели? Ты будешь думать обо мне? Ты закроешь глаза, станешь ласкать свое тело и вспоминать несколько потрясающих мгновений, которые я тебе подарю?

— Это жестоко! — Джинджер чуть не подавилась от возмущения. Но от его слов по всему ее телу словно побежал ток.

— Но ведь я жестокий человек! Именно это, наверное, тебя и заводит? Я совершенно не похож на тех хорошеньких мальчиков, с которыми ты привыкла иметь дело.

Слова его, произнесенные ласковым, вкрадчивым голосом, произвели на нее такое же действие, как если бы он прикоснулся к ней оголенным проводом. И он это знает. Она уверена: желание крупными буквами написано у нее на лице!

— Потому ты и затеяла свою невинную игру? — Мэтт наклонился к ней и намотал на руку прядь ее волос. На его загорелом лице играла улыбка. — Разве я не уделял тебе внимания все время, пока ты здесь? Теперь, когда ты более или менее готова уехать, ты хочешь, чтобы я тебя заметил? Заметил по-настоящему?

— Я… — Рот у Джинджер словно наполнился ватой.

— Не думаю, что твой отец это одобрит, — прошептал он, выпуская ее волосы.

— Моего отца здесь нет!

— А! — Губы его скривились в понимающей улыбке. — Его здесь нет, вот в чем дело. — Он осушил свой бокал и выпрямился. — Тогда скажи, что будет потом. Тебе известны правила игры, а мне нет.

Джинджер глубоко вздохнула.

— Не стесняйся. — Он сложил руки на коленях и склонил голову набок, словно приготовившись внимательно слушать.

— Это смешно! — выпалила она, вздернув подбородок.

— Желание, вожделение… не бывает смешным. — Он посерьезнел. — Хочешь, чтобы я взял командование на себя?

Говорит, словно одолжение ей делает! Джинджер попыталась вызвать у себя праведный гнев, но вместо этого обнаружила: она не имеет ничего против того, чтобы он взял командование на себя.

Он резко встал и, подойдя к окну, задернул шторы. Комната погрузилась в полутьму. Свет исходил только от двух маленьких настольных ламп, которые он включил перед тем, как снова сесть, на этот раз на стул.

— Раздевайся.

— Что?!

— Раздевайся, — повторил он. — И не стесняйся. В конце концов, я уже видел тебя голой, хотя и говорят, что обнаженное тело спящей женщины производит совершенно другое впечатление, чем вид обнаженного тела бодрствующей и в высшей степени возбужденной женщины.

— Ты что, хочешь смотреть, как я раздеваюсь? — Она была потрясена.

Он ухмыльнулся.

— В твоих устах мое желание кажется чем-то неестественным. Только не рассказывай, что ты занимаешься любовью под одеялом, чтобы мужчина не мог наслаждаться видом твоего тела.

— Да, но… — Ее удивление росло. Она, разумеется, никогда еще ни перед кем не устраивала стриптиза. Такая мысль ей даже в голову не приходила!

— Я всегда говорю: все всегда бывает в первый раз!

Джинджер медленно поднялась на ноги. Ей казалось, что она на сцене. Да, он прав, ее возбуждение растет. Когда она взялась за низ свитера, чтобы снять его через голову, всю ее стеснительность как рукой сняло. Она даже улыбнулась, видя, как он слегка подался вперед, как раздуваются его ноздри, словно он со своего места пытается уловить ее аромат.

Она медленно снимала свитер, чувствуя, как он скользит по ее обнаженному животу, ребрам, по бюстгальтеру. Из ее первоначального гардероба на ней только и остались лифчик и трусики.

Джинджер питала слабость к дорогому белью. Ее черный кружевной бюстгальтер зрительно увеличивал грудь. Когда она освободилась от футболки и отшвырнула ее ногой на пол, то услышала, как он удовлетворенно вздохнул.

То, что раньше он не выказывал интереса к ней, не считается. Главное, что сейчас он заинтересовался. Джинджер почувствовала небывалое возбуждение. Ее стыдливость как рукой сняло.

Ни с одним мужчиной она еще не ощущала такого возбуждения. Его светло-голубые глаза, пожирающие ее тело, заводят сильнее, чем любовное зелье.

Она приспустила спортивные брюки, обнажая кружевные трусики.

Ритмичное музыкальное сопровождение — вот чего мне не хватает, внезапно подумала она, хотя и тишина, царящая в хижине, так же эротична, как и музыка.

Она медленно спустила брюки с бедер и носком ноги отбросила их подальше. Потом изогнулась, чтобы расстегнуть застежку на бюстгальтере. Он остановил ее.

— Подойди поближе.

Джинджер медленно двинулась к нему. Он буквально пожирал ее взглядом, следил за каждым ее движением.

— Вот так. — Он откинул голову на спинку кресла и наблюдал за тем, как она расстегивает лифчик. Освободившись из заточения, ее груди забелели в полумраке.

— У тебя красивая грудь, — прошептал он. — И крупные красивые соски. Хочу посмотреть, как ты их трогаешь.

У нее закружилась голова. Она обхватила груди руками. Соски призывно напряглись, словно приглашая поиграть с ними.

Он поманил ее пальцем. Когда она подошла поближе, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, он провел пальцем по ее животу — от груди вниз, к резинке трусиков. Его прикосновение было легким как перышко и игривым.

— По-моему, когда я только показалась у тебя на пороге, ты сразу предупредил, что не хочешь никаких осложнений. — Она рассмеялась и почувствовала, что у нее от волнения сел голос.

— Да, я так говорил, — согласился он. Его рука опустилась ниже, к трусикам.

Джинджер застонала. От слабости у нее подгибались ноги. Ей не терпелось скинуть последний барьер между нею и этим сильным мужчиной, который так нежно ласкает ее. Пальцы его ритмично двигались, исследуя все ее складки и изгибы.

— Тебе хорошо? — хрипло спросил он. В ответ Джинджер только застонала.

— А сейчас? — Он наклонился, руками обхватив ее ягодицы. Его губы прижались к ее влажным трусикам. Сквозь тонкое кружево она ощущала, как требователен его язык. Потом он просунул пальцы под резинку трусиков и спустил их пониже, открывая шелковый занавес, прикрывающий ее женское естество.

Теперь она стояла перед ним совершенно обнаженная. Она прерывисто дышала, отчего ее полные груди ритмично поднимались и опускались. Она отчаянно хотела, чтобы он снова ласкал ее губами, лизал, возбуждал, но вместо этого он сел и с довольной улыбкой оглядел ее всю с головы до ног.

— Нагнись, — скомандовал он. — Я еще не распробовал тебя, дорогая!

Джинджер нагнулась над ним, опершись руками о спинку его стула. Груди ее призывно заплясали прямо перед его губами. Он потянулся и схватил губами сосок, втянув его в себя и лаская языком, в то время как другая его рука играла со второй ее грудью. Сосок, который он сдавил средним и указательным пальцами, набух и увеличился в размере.

Джинджер захотелось закричать от удовольствия. Он не торопится. Он, кажется, вообще никогда не торопится! Ей с трудом удалось заставить себя сдержаться, хотя она была уже готова к оргазму.

Отпустив ее, он лизнул глубокую впадину между грудями, потом взял в рот другой сосок и нежно сжал зубами.

Когда Джинджер почувствовала, что больше не в силах ждать, она села ему на колени и тесно прижалась к нему всем телом. Сквозь ткань его брюк она ощутила, как напряглось его мужское естество.

— А ты не собираешься раздеться сам? — нетерпеливо, еле переводя дыхание, спросила она.

— Всему свое время. Ведь ты, кажется, согласилась с тем, что командовать буду я.

Джинджер кивнула.

— Так-то лучше. Откинься назад. Я хочу еще немного поиграть с твоими прекрасными грудями.

Но, вместо того чтобы послушаться, она обхватила свои груди руками, приподняв их так, чтобы соски казались еще крупнее. Он медленно погладил напрягшиеся темно-розовые соски пальцами. Они смотрели друг на друга и наслаждались, видя взаимное удовольствие. Никогда еще занятие любовью не было для нее таким волнующим. Джинджер казалось, что к ней поднесли спичку… Она и не догадывалась о своей страстности!

Интересно, подумала она, чувствует ли он сейчас то же самое? Но спрашивать она не станет!

Он дразняще лизнул ее сосок. Джинджер обняла его за голову и одной рукой притянула к себе. А другой рукой она по-прежнему поддерживала грудь, предлагая ему, словно спелый плод.

Он взял в рот ее набухший сосок. Вторая его рука нетерпеливо раздвигала ее бедра. Джинджер непроизвольно начала двигаться в такт его движениям, постанывая от удовольствия.

Она наклонилась и попыталась расстегнуть ему брюки. Ей отчаянно хотелось ощутить его силу — его плоть в себе.

— Ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя? — прошептала она.

— Разве ты не чувствуешь?

— Пока нет.

— Смотри сама. — Он легко отстранил ее, расстегнул рубашку и встал.

Пока он освобождался от остатков одежды, она восхищенно любовалась его мужской статью. Он великолепен! В приглушенном свете его торс мягко светился. Его телу позавидовал бы любой культурист. Когда он снял трусы, она увидела горделивое мужское естество, которое демонстрировало силу его желания.

Он обхватил ее голову руками и пригнул вниз. Он весь дрожал от сдерживаемого желания. Она легко повела языком по его напряженному члену, и он хрипло застонал.

С удовольствием она подумала о том, что может довести его до экстаза так же быстро, как он ее. Она до тех пор ласкала его губами и языком, пока он уже не мог больше сдерживаться и нехотя отстранился от источника наслаждения.

— Здесь немного тесно для того, что я хочу с тобой сделать, — прошептал он, и Джинджер засмеялась грудным, низким смехом в предвкушении наслаждения.

— Пойдем наверх? — спросила она.

— Не обещаю, что не накинусь на тебя по пути и не изнасилую прямо на лестнице, — честно предупредил Мэтт, и она снова рассмеялась. Его страсть была такой же сильной!

В углу гостиной стоял старый деревянный сундук. Прислонившись к креслу, она наблюдала, как он открыл крышку, достал пушистый плед и бросил его перед камином.

— Ложись! — приказал он.

Джинджер подошла к нему. Ей было приятно от сознания того, что он наслаждается каждым ее движением, каждым изгибом ее тела. Как он сосредоточен сейчас на ней! Джинджер почувствовала себя любимой и желанной. Она легла, и он несколько секунд любовался на нее сверху. Потом встал перед ней на колени.

— Раздвинь ноги, любовь моя, — прошептал он, и она чуть не замурлыкала от удовольствия. Потом раскинула руки и раздвинула ноги, приглашая его полюбоваться. — А теперь я выполню все твои желания. — Он склонился над ней и стал целовать ее губы, закрытые глаза, стройную шею. Он ласкал языком ее груди. Язык его, дрожа, описывал круги вокруг ее приподнятых сосков, потемневших от возбуждения. Потом он медленно двинулся вниз. На этот раз между его языком и ее жарким, влажным естеством не было кружевного барьера. Он наслаждался ее податливым сладким телом.

Только когда Мэтт понял, что она больше не может сдерживаться, он вошел в нее, и они оба одновременно достигли оргазма. Он долго не выходил из нее. Джинджер в изнеможении прижалась к нему, словно стараясь повторить все изгибы его тела. Она не представляла, сколько времени провела в сладкой полудреме.

Внезапно послышался резкий звонок телефона. Наладили линию!

Мэтт застонал и одной рукой принялся нащупывать на столике телефон. Наконец он сел и сказал: «Алло!»

Джинджер извернулась и стала гладить его живот.

— Да, — услышала она его голос.

С кем это он?

— Все в порядке. Да, она здесь, рядом. Сегодня впервые выходила на улицу… — Он лукаво подмигнул ей. — Кажется, она очень устала с непривычки. — Он передал ей трубку.

На другом конце линии загудел отцовский бас:

— Надеюсь, ты не перетруждаешься! — Ей с трудом удалось сдержаться и не расхохотаться. Она поймала на себе насмешливый взгляд Мэтта. — Поосторожнее с больной лодыжкой! Я знаю, ты скажешь, что она совсем зажила, но, пожалуйста, не торопи событий, не наделай глупостей!

— Папа, я не наделаю глупостей. — Мэтт подсел к ней поближе и снова стал ласкать ее грудь. Джинджер легким движением отвела его руку и показала пальцем на телефон, но он не послушался. — Погода прояснилась, — ответила она отцу. — Да. Да. Я попозже тебе перезвоню. Пока. Я тоже тебя люблю.

Мэтт взял у нее из рук телефонную трубку и положил на рычаг. Потом лукаво посмотрел на нее.

— Значит, ты не собираешься наделать глупостей? — переспросил он. Потом отбросил волосы с ее лба и оперся на локоть, с удовольствием наблюдая, как она покраснела. Возбуждение в ней еще не угасло.

— Интересно, что подумал бы твой отец, если бы узнал, чему помешал его звонок!

— Думаешь, я поступила безрассудно? — Джинджер нахмурилась.

— То есть мы с тобой оба поступили безрассудно? Возможно… — Он очень нежно поцеловал ее в губы, но Джинджер была слишком поглощена своими мыслями и не ответила на поцелуй.

— Почему ты так говоришь?

— Секс обычно имеет последствия, — объяснил он. Рука его скользнула ей на талию. — Ты не ребенок. Ты это знаешь. Может быть, у твоего случайного знакомого, который караулит чужой дом, возникнут в отношении тебя нездоровые намерения? Теперь, когда ты доказала мне, как сладко может быть в женском обществе, вдруг мне захочется, чтобы в долгие зимние вечера в этой заброшенной хижине рядом со мной была женщина?.. — Он осторожно снизу вверх провел пальцем по ее животу и обвел линию груди, показывая ей, как именно понимает сладость женского общества.

От внимания Джинджер не ускользнуло: он не сказал, что ему захочется коротать зимние вечера именно с ней, но разве можно его в этом винить? Она сама предложила ему себя, и он, будучи мужчиной, не смог устоять. Да и кто смог бы на его месте? Так почему же внутри нее нарастают тупая боль и тоска?

Ей пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы справиться с тревогой. Реальность явилась ей огромной черной дырой. Скоро она уедет и больше никогда не увидит его! Обычный роман на отдыхе… Собственно говоря, то, что произошло между ними, и романом-то назвать нельзя.

— Папа хочет узнать, когда ему ждать меня, — сказала Джинджер. Все же одну ночь этот мужчина принадлежал ей. Она уверена: он этого не забудет. Только пусть не воображает, что занял в ее жизни много места. Он считает ее глупой самовлюбленной пустышкой. Раз так, она такой и будет. Когда она вернется домой, то докажет себе, что секс с ним не разрушил ее мира.

— Что ты ему скажешь?

— Скажу… что вернусь через пару дней, когда мы убедимся, что снегопад прекратился и я спокойно могу доехать на лыжах до ближайшего населенного пункта, до безопасного места.

— Безопасного места? Интересно. А здесь, со мной, ты не чувствуешь себя в безопасности? — Он нежно прикусил мочку ее уха, и она тихо вскрикнула.

— Где ближайший городок? — спросила она чуть слышно.

Он помедлил с ответом.

— Если лететь по воздуху как птица, до него примерно километр. На лыжах это вообще не расстояние. Когда погода позволяет, я оборачиваюсь в один миг туда и обратно. Если мне нужно пополнить припасы.

— А сумки с продуктами ты тащишь в руках? По-моему, неудобно.

— Обычно я не таскаю сумки в руках. — Он ухмыльнулся. — Я покупаю столько продуктов, чтобы они уместились в моем рюкзаке. Кстати, я довольно опытный лыжник. Не то что некоторые…

— Погоди… — Джинджер выпрямилась и прислушалась. — Что это за шум?

— Какой шум?

— Похоже на то, что… твое желание снова выходит из-под контроля. — Она прикрыла глаза и призывно улыбнулась.

Он ответил таким страстным поцелуем, что ей лишь с трудом удалось перевести дух.

— То, что между нами было, ты считаешь глупостью? — Его теплое дыхание грело ей ухо.

Она почувствовала, как внутри нее неудержимо нарастает новый приступ желания.

— Ну… я почти не знаю тебя… — прошептала она, закидывая руки за голову, чтобы он мог любоваться ее грудью во всей красе. Чем он и занялся с довольным вздохом. — Можешь верить, можешь не верить, но курортные романы не для меня… — Он прикусил ее сосок. Джинджер застонала. Кажется, она всю жизнь готова вот так лежать рядом с ним и позволять ему исследовать ее тело. Она взъерошила его светлые волосы.

— Для девушки, которая не признает курортных романов… — он искоса посмотрел на нее, на секунду оторвавшись от своего увлекательного занятия, — ты на удивление опытна.

— Все из-за тебя, — быстро проговорила Джинджер, уже жалея о минутной слабости.

Он поднял голову и приблизил к ней лицо.

— Считать твои слова комплиментом?

Она пожала плечами. А что такого? Обычная случайная связь. Женщины то и дело совершают подобные глупости. Да и кем, как не случайными спутниками, считать трех ее последних дружков? Их связь продолжалась в разных случаях от нескольких дней до нескольких месяцев, но о свадьбе она и не помышляла.

— Я не уверена, — проговорила она чуть дыша, опустив глаза под его взглядом. — Мне нужно нечто большее, чтобы решиться на более прочные отношения.

— Распутница! — Он тихо рассмеялся.

— Если бы можно было… — прошептала она. — Лично я думаю, это выдумки, что бывают такие выносливые мужчины, которые могут всю ночь…

— Значит, тебе еще ни разу не попадался настоящий мужчина. Если захочешь, дорогая, меня хватит на всю ночь. — Он дунул ей в ухо, потом осторожно принялся ласкать его языком, пока она мечтательно не улыбнулась и не забыла обо всем на свете. Скоро она вернется домой и снова станет влачить пустое, жалкое существование, но сейчас она возьмет от жизни все…