"Его пленница" - читать интересную книгу автора (Бейтс Ноэль)

4

— Ну что ж, дорогая, спокойной ночи. Спасибо за изумительный ужин. Все, как всегда, было чудесно. — Берт чмокнул Пат в щеку и, помахав всем рукой, вышел вместе с женой на улицу.

— По-моему, все прошло хорошо? — сказала Пат, возвращаясь в столовую. — Алек, не хотите еще чашечку кофе, на дорожку?

— Нет, спасибо. Но мне надо вызвать такси. Можно я воспользуюсь телефоном?

— Господи, ну зачем вам такси?! — воскликнула хозяйка. — Айлин вас подвезет. Да, дорогая, тебе ведь не трудно? Это почти по дороге… — поспешно добавила она, когда сестра зло сверкнула на нее глазами.

Алек усмехнулся.

— Ну, если это не причинит никаких неудобств…

— Конечно, нет, — с вынужденной вежливостью ответила Айлин. — С удовольствием вас подвезу.

— Спасибо. — Алек неловко поднялся из-за стола и потянулся за тростью. — До свидания, Рон. Я позвоню вам в начале недели по поводу контракта. До свидания, Пат. — Он улыбнулся ей тепло и искренне. — Ужин был просто потрясающий.

— Приходите еще, — пригласила она, подставляя ему щеку для поцелуя. — Писателю, чтобы хорошо работать, надо нормально питаться… как говорится, мозги подкармливать.

Он рассмеялся, обнимая ее за талию:

— Теперь вы рискуете вообще от меня не отделаться, — шутливо заметил он. — Вот начну к вам ходить обедать каждый день…

Недовольно поджав губы, Айлин наблюдала за ними. Выходит, даже ее счастливая в замужестве сестра не устояла перед его обаянием!..

Дождь так и не перестал.

— Машина близко, — заметила Айлин, когда Алек вышел следом за ней на крыльцо.

— Ничего, доковыляю, — сухо отозвался он.

— Я имела в виду дождь, — смущенно пролепетала Айлин, злясь на себя.

Она вовсе не собиралась его жалеть, к тому же Алек явно не нуждался ни в чьей жалости. Хотя он и опирался на трость при ходьбе, движения его были легки и естественны, и он совсем не походил на «калеку увечного».

Когда они подошли к машине, Алек обвел насмешливым взглядом старенький автомобиль с пятнами ржавчины на крыле и кучей разного хлама на заднем сиденье.

— Боюсь, вам здесь будет не очень удобно, — проговорила Айлин. — Еще не поздно вернуться и вызвать такси, если мой драндулет вас пугает.

— Ничуть. — Он улыбнулся едва заметно. — Мне приходилось ездить и в более жутких тачках.

Она открыла ему дверцу. Алек уселся, неловко подтянув больную ногу. Айлин безотчетно застыла на месте, с тревогой наблюдая за ним, все-таки рана была серьезной… Он поднял на нее глаза, и в них мелькнула искра уже знакомого холодного раздражения: мол, нечего на меня таращиться. С кривой улыбочкой Айлин обошла машину и уселась за руль.

Две-три минуты ей удавалось выдерживать гордое молчание, но чувствовала она себя при этом более чем неуютно — глупо так вот сидеть, набычившись… В общем, Айлин попыталась завести непринужденную беседу.

— Давно вы видели сеньора Гутьерреса? — спросила она.

— Месяца два назад.

— Как он?

— Слишком много работает.

— Он мне написал, когда опубликовали мое с ним интервью. Поблагодарил за хороший репортаж. Это было так мило с его стороны найти время черкнуть пару строк.

— Ему еще повезло, что он вообще остался жив, — угрюмо проговорил Алек.

Айлин серьезно кивнула.

— Если бы я тогда знала, что происходит…

— Что?! — Он удивленно покосился на нее. — Хочешь сказать, что тогда не стала бы домогаться интервью с таким ослиным упрямством?

— Нет… скорее всего, я стала бы его домогаться с еще большим упрямством, — честно призналась Айлин. — Как можно было упустить такой случай?!

— Да, вы двое друг друга стоите. Удивительно, как мы все живы остались, — сухо заметил он. — Сначала Хуан захотел перед отлетом увидеться с женой. Потом, когда узнал, что за его машиной увязалась журналистка из нью-йоркской газеты, настоял на том, чтобы мы взяли тебя с собой. Моя бы воля, бросил бы тебя прямо посреди дороги. А еще лучше — столкнул бы с вертолета. Хотя не удивился бы, расправь ты крылья и полети следом за нами.

Айлин покосилась на него, испуганная неожиданным приливом черного юмора… и тут же опешила еще больше: Алек улыбнулся. Ее сердце забилось, будто взбесившись. Так он улыбался ей всего раз, и она до сих пор не могла забыть эту улыбку… улыбку, которая превращала этого жестокого и безжалостного наемника в мужчину из ее сумбурных и сладостных снов…

— А-а?..

— Осторожнее.

Его спокойное предостережение вернуло Айлин к реальности. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как на светофоре зажегся красный. Ей пришлось резко затормозить, и Алек скривился от боли — из-за внезапной остановки машины он ударился больной ногой.

— Простите…

— Все нормально. — Он на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их снова, его лицо было расслабленным и спокойным. — Сейчас намного лучше, чем раньше, — врачи, наконец-то, сподобились вытащить металлические спицы, которые держали кость. Теперь надо только заняться физическими упражнениями, чтобы подкачать мышцы, и нога будет как новенькая.

Айлин удивленно взглянула на Алека. С чего это его вдруг потянуло на разговоры?

— Это, наверное, было ужасно — столько времени проваляться в постели, — осторожно заметила она.

— Не так, как могло бы быть. Мне еще повезло, что удалось сохранить ногу… Врачи думали ее отнять.

Айлин замерла в нерешительности, но потом все же отважилась высказать то, что хотела:

— Послушайте, я понимаю, что с моей стороны было чистым идиотством бежать за блокнотом. Если бы я вас тогда послушалась, мы бы выбрались из дома раньше и вас бы не ранило.

— А если бы мои люди не были такими лопухами, они сумели бы обнаружить противника раньше, чем тот подобрался к самому дому, — отозвался он без тени юмора. — Так что мы квиты.

Между ними возникло какое-то странное напряжение — как в ту ночь в бунгало, когда они поздно засиделись за столом.

— Впрочем, — заметила Айлин, стараясь разрядить атмосферу, — если бы вас не ранило, вы не начали бы писать и не попробовали бы себя в совершенно новом деле. Вдруг это ваше призвание?!

Он от души рассмеялся. Его смех был таким же приятным, как и улыбка. Низкий, чуть хрипловатый, такой смех хочется слышать снова и снова… Эй, осторожнее! — осадила себя Айлин. Хорошо еще, он не знает, какие тебе снятся сны с его участием. Айлин украдкой взглянула на Алека… Если бы он догадался об этом, она, наверное, умерла бы от стыда.

Алек сидел, удобно откинувшись на спинку сиденья, и пристально наблюдал за тем, как она ведет машину. Но вскоре он, видимо, убедился, что инцидент со светофором был просто случайностью, и заметно расслабился.

— Похоже, теперь моя очередь задавать вопросы, — заявил он тоном, не терпящим возражений. — Расскажи мне о себе.

Айлин небрежно пожала плечами.

— Да рассказывать, в общем-то, нечего. Я родилась и выросла в Шелбурне в штате Вермонт. Папа с мамой преподавали английский в школе.

— Пат — твоя единственная сестра?

— Да.

— Вы с ней ладите?

— Да, мы с ней ладим. — Айлин сделала ударение на последнем слове. — Хотя Пат старше меня почти на десять лет и вся такая роскошная и элегантная… — Айлин замялась, чувствуя, что несет ерунду. Присутствие Алека воздействовало на нее как-то странно, нервируя ее. — Ая всегда была сорванцом. И вела себя, как мальчишка. Я ненавидела всякие платьица и ленточки в волосах и особенно школьную форму! Я всегда таскала с собой джинсы и, как только кончались уроки, сразу же переодевалась. Это не так-то просто, когда родители работают учителями в той же самой школе.

— Да уж, представляю себе, — согласился он. — Выходит, ты уже тогда проявляла массу изобретательности, как бы ловчей увернуться и не подчиниться общепринятым правилам.

Прозрачный намек на их предыдущую встречу опять пробудил в Айлин воспоминания о сумасшедшем дне пятнадцать месяцев назад. Ей показалось, что время повернуло вспять и они снова едут в пропыленном джипе по темной дороге. Она украдкой покосилась на своего спутника. Все те же сурово сжатые губы, все тот же тяжелый взгляд… И окружает его все та же аура властной и грубой силы, которая так странно воздействует на нее… У Айлин вдруг пересохло в горле…

Да что с ней такое творится? Ведь в жизни ей претит тип мужчин, определяемый понятиями «настоящий мужик». И потом, между ними нет и не может быть ничего общего. Он — преуспевающий писатель, перед которым виляют хвостом воротилы Голливуда, а она — простая журналистка, «чернорабочий пера». У нее даже нет денег на то, чтобы снять нормальную квартиру.

— А почему ты решила стать журналисткой? — спросил он. — Пошла по стопам сестры?

— Нет, — рассеянно проговорила Айлин. Теперь, когда они выехали на более оживленную магистраль, ей нельзя было отвлекаться на разговоры. — Меня это всегда привлекало. Еще в школе я была редактором школьного журнала, а потом удалось устроиться в местную газету. Мне там действительно нравилось, но перспективы были ограничены. Так что, когда я закончила стажировку, решила уехать в Нью-Йорк искать счастья!

— То есть ты из тех женщин, которые ставят карьеру превыше всего?

— Опять этот вопрос! — усмехнулась она. — Почему никто не спрашивает у мужчин: а вы не из тех, кто ставит карьеру превыше всего? Это как-то само собой разумеется.

Он рассмеялся, оценив ее иронию.

— Понял, не дурак, — примирительно проговорил Алек. — А что будешь делать, когда потребуется пробиваться еще выше?

— Возьму отбойный молоток! — с жаром проговорила Айлин, но прозвучало это не очень убедительно. Еще год назад она была полна решимости продолжать журналистскую карьеру. Но сейчас уже начала сомневаться. За прошедшие месяцы многие ее восторженно-юношеские иллюзии развеялись как дым. Она все чаще и чаще стала задумываться, а не бросить ли все к чертям, или не попробовать ли написать книгу…

Но все это, как говорится, мечты-мечты… Айлин про себя вздохнула. Ей надо работать, чтобы на что-то жить. Из авторов считанные единицы получают достаточный гонорар, чтобы обеспечивать себя исключительно писательским трудом… А уж такой шумный мгновенный успех, какого добился Алек, вообще большая редкость.

Словом, помечтать иногда хорошо, но надо иногда спускаться с небес на землю.

— Вот мы и приехали. Отель «Сент-Реджент Шератон», — объявила Айлин, притормаживая у ярко освещенного фасада.

— Бывала здесь? — спросил ее Алек.

— Где уж нам, — протянула она с оттенком насмешливого смирения. — А у себя дома вы не живете, как все нормальные люди?

— Живу, но нечасто. Моя бывшая жена забрала дом себе при разводе, такое было у нас соглашение… А я, в общем-то, не тороплюсь искать себе новый. Мне и в отеле пока неплохо. Удобно, во всяком случае.

— Очень удобно, — поддакнула Айлин. — Выходит, слухи об эпохальном голливудском проекте не сильно преувеличены?

— Все зависит от того, где ты это прочла. А то появляются статейки, в которых не больше правды, чем в сказках про добрую тетушку-фею. Да что я тебе говорю, ты сама все это знаешь, верно? — ввернул он язвительно.

— Хотите сказать, что я те статейки клепала?! — воскликнула Айлин.

— Ты ведь у нас журналистка… а как там у вас говорится: «Не дай правде встать на пути у хорошей истории»? И не пытайся меня убедить, что ты не такая, как все.

— А я и не пытаюсь! — огрызнулась Айлин. — При вашей упертости что-то доказывать бесполезно. Когда человек предубежден, его уже ничем не проймешь.

— Да, я не люблю журналистов. — Его взгляд сделался жестким. — И запомни, девочка, что я тебе скажу: мне очень бы не хотелось открыть через пару дней вашу газету и прочитать там красочную историю моей жизни.

Айлин возмутилась до глубины души.

— Вы, похоже, меня не слушали. Я, по-моему, уже говорила, что не собираюсь про вас писать.

— Правда? А почему тогда Пат с таким упорством зазывала меня к себе в гости? — Его голос звучал мягко, но это была обманчивая мягкость. #8213; Она же явно хотела, чтобы мы с тобой встретились.

Айлин почувствовала, что краснеет. Чтоб ей провалиться, этой Пат, вместе с ее сватовством! Всякий раз, когда сестрица бралась устраивать ее судьбу, Айлин чувствовала себя, точно бездомный щенок в поисках доброго хозяина, и особенно если кандидат был из тех, к которому Айлин по доброй воле и близко не подошла бы. Однако признаться этому человеку с тяжелым взглядом серых глаз и язвительной усмешкой, что он был предназначен ей в женихи…

— Она… она хотела нас сосватать, — все-таки выдавила Айлин.

— Сосватать?!

Он с подозрением прищурился.

Айлин обреченно кивнула.

— Да, она только этим и занимается. Как я понимаю, Пат решила предпринять крестовый поход против несчастных и одиноких… Ей хочется, чтобы у всех было большое семейное счастье. Обычно она мне подсовывает кого-нибудь из тех ужасных авторов, с которыми работает Роналд… Был один тип, который вообще ни о чем другом говорить не мог, кроме убийств. А последний, такой занудный, на весь вечер завел заунывную песню о творческом кризисе. Ужас!

Его взгляд оставался по-прежнему подозрительным.

— А что случилось с твоим женихом?

Айлин покраснела еще гуще.

— Ну, в общем… у нас не сложилось… — пролепетала она, запинаясь.

— Он вдруг решил, что не хочет жениться?

— Мы оба решили! — горячо возразила она.

Еще не хватало, чтобы он подумал, будто ее бросил и… хотя так все и было, но уж очень не хотелось в этом признаваться. И особенно ему.

— Мы с ним работаем в одной редакции… И так получилось, что в связи с этим возникли… проблемы. К тому же сейчас уже не современно жениться. Люди могут быть вместе и без бумажки, в которой указано, что они муж и жена.

Алек сухо рассмеялся.

— То есть ты противница брака как такового?

— Вот именно, — подтвердила она явно с излишним пылом. — Но даже если бы я и стремилась замуж, мне вполне самой по силам найти себе подходящего мужа. Без посторонней помощи.

— Чего ты меня убеждаешь?! Ты сестру свою убеждай, — отозвался он не без язвительности. — Она, похоже, уверена, что тебе ее помощь не помешает. И давно ты рассталась с этим своим… как там его?

— Три месяца назад. Но это не ваше дело, — добавила она поспешно, злясь на себя за то, что позволила втянуть себя в этот разговор.

— Позволю заметить, что ты в мои дела лезла с очень даже большим энтузиазмом, а когда мы поменялись ролями, тебе это не очень-то понравилось?

— Да, не понравилось. Вы задаете слишком личные вопросы.

— Ага, значит, ты допускаешь, что у человека может быть своя жизнь, которая никого не касается? — вкрадчиво осведомился он. — Во всяком случае, когда речь идет о тебе?

Айлин чувствовала себя неуютно. Ее нервировали настойчивые расспросы Алека, от которых ей не удавалось уйти. Наверное, его специально учили вести «задушевные» беседы?

— И о других людях тоже, — решительно заявила Айлин. — Пока они не делают ничего незаконного… или не обманывают других.

Он рассмеялся.

— На страже правды, демократии и прав человека за достоверную информацию! Похвально… Но не слишком ли ты молода, чтобы нести столь тяжкий груз ответственности?

— Мне почти двадцать пять, — холодно проговорила Айлин, давая понять, что разговор окончен.

— Так много?

Алек произнес это таким тоном, словно сам был древним старцем… Хотя, судя по всему, ему было где-то за тридцать. Ну, может быть, тридцать шесть — тридцать семь, вряд ли больше. Он отстегнул ремень и, повернувшись к Айлин, приподнял пальцами ее подбородок и развернул лицом к себе. Она притихла, завороженная его пристальным взглядом.

— А выглядишь ты на семнадцать, не больше.

— Я… Да… мне часто об этом говорят, — пролепетала Айлин.

Он был совсем близко, так что она чувствовала его запах, столь странно воздействовавший на нее. Сердце бешено билось в груди. Айлин опустила глаза, чтобы избежать его притягательного взгляда. Теперь она смотрела на его губы. Интригующие… твердо очерченные, мужественные и безжалостные. Но когда Алек улыбался — а сейчас он как раз улыбался — в них было что-то чувственное…

Он провел пальцем по ее дрожащим губам. И у Айлин возникло ощущение, будто ее ударило током. Затем медленно наклонился к ней… В тот день, в джунглях Южной Америки, когда они лежали под пулями, он точно так же наклонился к ней… Тогда она думала, что он ее поцелует, но он не сделал этого…

На этот раз все было иначе. По крайней мере, его губы — такие теплые и решительные — коснулись ее сжатых губ. Он словно был уверен в том, что она к этому готова. А Айлин не знала, как поступить. Ее тело тянулось ему навстречу. Ей хотелось прижаться к нему, обнять, но она боялась. Боялась, что ему не нужна такая податливость, что он целует ее лишь потому, что она оказалась сейчас рядом… или потому, что она неосознанно подала ему какой-то сигнал, мол, ждет от него именно этого… а вовсе не потому, что привлекает его как женщина.

Айлин закрыла глаза и замерла, боясь шелохнуться. Мужские губы жгли ее как огнем, но она все-таки не позволила себе ответить на поцелуй. Он раскрыл языком ее губы, медленно, не торопясь — как будто раздумывал, стоит ли продолжать… И, похоже, решил, что не стоит. Айлин так и не поняла, что именно его остановило, но Алек вдруг отодвинулся от нее, и его губы скривились в ухмылке.

— Спасибо, что подвезла меня. Спокойной ночи, — бросил он, выходя из машины.

Айлин растерянно смотрела ему вслед. Опираясь на трость, он поднялся по широким ступеням. Швейцар в черной с зеленым ливрее распахнул перед ним тяжелую стеклянную дверь.

Она резко вдохнула, пытаясь взять себя в руки. Чтоб ему провалиться, этому Александеру Джейсону… Да как он смеет так с ней обращаться?! Такое впечатление, что он ей сделал огромное одолжение. А ведь он ей даже не нравится, не говоря уж о том, чтобы Айлин совсем не хотелось с ним целоваться! Или он думает, что если Пат так упорно старается ее сосватать, то она, вся такая одинокая и несчастная, готова броситься на шею первому же подвернувшемуся…

— Ох уж эти мне мерзавцы! Иногда у меня возникает желание хватать их всех подряд и ставить к стенке! Я просто в бешенстве!

Пат неуверенно рассмеялась, не зная, как реагировать на гневную тираду сестры.

— Ты присядь. А я пока скажу Нэнси, чтобы она сварила нам кофе. — Пат нажала на кнопку интеркома и дала указания секретарше. — Вот теперь расскажи мне спокойно, что тебя так взбесило.

Айлин плюхнулось в роскошное кресло в безупречно обставленном кабинете сестры. Со злосчастного ужина прошло уже три недели. Деревья на улицах оделись в яркий осенний наряд. Но Айлин была не в настроении любоваться чудесным видом, открывшимся из окна офиса Пат.

— Пол Беруби по прозвищу «Я-Тут-Большая-Шишка-И-Попрошу-Это-Запомнить». Вот что меня взбесило! — Голубые глаза Айлин метали молнии. Она сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. — Он меня выгнал с работы.

— Что он сделал? — переспросила потрясенная Пат. — Но почему?

— Потому что я не хочу заниматься презренными историями, которые, похоже, теперь у него в чести! Сексуальные похождения телезвезд малой величины и жен приходских священников… Я не для этого шла в журналистику! В Африке голод, в армии коррупция и беспредел, люди, пострадавшие от низкокачественных лекарств, судятся с крупной фармацевтической компанией… Мы пишем об этом? Не пишем. Мы едем черт-те куда, чтобы состряпать душещипательную статью о несчастной дамочке с разбитым сердцем, которая, обливаясь слезами, пытается объяснить своим деткам, почему папочка не ночует дома… При этом еще надо с серьезной физиономией задавать ей вопросы: что она чувствует, зная, что ее муженек крутит интрижку с вертихвосткой старлеткой из идиотской мыльной оперы, которые я вообще не смотрю!

Пат испуганно заморгала. Эмоциональная речь Айлин явно произвела на нее впечатление.

— Ну, в общем-то, я тебя понимаю. Вспомни, я сразу сказала, что для тебя это не самый лучший вариант — продолжать работать в одной газете с Полом после того, как вы с ним разошлись. Тем более, что он теперь твой начальник.

— А почему именно я должна была уходить?! — возмутилась Айлин. — Впрочем, когда Пол заделался боссом, он только и ждал подходящего случая, чтобы от меня избавиться… Он и эта его стерва-жена, вобла сушеная. Но я этого так не оставлю. Я на них в суд подам за несправедливое увольнение!..

— У тебя есть на то полное право, — согласилась Пат. — А-а, спасибо, Нэнси.

Дверь в кабинет бесшумно открылась, и секретарша внесла поднос с двумя изящными фарфоровыми чашечками с дымящимся кофе, с кувшинчиком сливок и тарелкой соблазнительного печенья.

— Попробуй, они с коньяком. Наши экспериментаторы-кулинары изобрели. Скажешь мне свое мнение. Можно такой рецепт печатать?

Айлин выдавила слабую улыбку. Сегодня днем, в кабинете у Пола, она в полной мере выплеснула свою ярость. Первый порыв прошел, но Айлин была реалисткой и понимала, что впереди ее ждут большие трудности.

— Проблема в том, что сейчас трудно устроиться на работу. А у меня не так много отложено денег.

— Но половина квартиры, где вы жили с Полом, по праву твоя. Вы же оплачивали ее поровну, — заметила Пат.

Айлин покачала головой.

— К несчастью, я здорово промахнулась. Когда мы с ним переезжали на эту квартиру, я не настояла, чтобы он вписал в документы и меня. Так что Пол выставил меня оттуда, не вернув мне ни пенни… И я даже не могу подать на него в суд.

— Вот подонок! И, слава Богу, что ты от него отделалась.

— А то я не знаю! — искренне согласилась Айлин. — Во всяком случае, я теперь поумнела и больше уже никому не позволю так себя обдурить.

— Ну, не все мужчины мерзавцы, — убежденно проговорила Пат. — Есть и вполне приличные…

— Типа твоего Роналда? Знаешь, я уже начинаю думать, что он у тебя такой единственный и неповторимый.

— Да нет, есть еще. Надо только дать им шанс. Я думала, может быть, у вас с Алеком что-то получится…

Айлин решительно покачала головой.

— Если у нас что и получится, так это — отчаянное мордобитие. Боюсь, тебе придется оставить затею меня сосватать. — Айлин взяла печенье, которое с коньяком. — Ух, ты, вкуснотища какая!

Устроиться на работу оказалось намного сложнее, чем представлялось Айлин. Она разослала писем тридцать, но ее ни разу не пригласили на собеседование, а большинство потенциальных работодателей вообще не потрудились ответить на запрос. Похоже, история о ее увольнении и о том шуме, который Айлин по этому поводу подняла, широко разошлась по газетным кругам, и никому не хотелось с ней связываться. Даже те, кого она считала своими друзьями, безо всякой охоты отвечали на ее настойчивые звонки.

Дело близилось к зиме. Погода стояла дождливая, мерзкая и холодная. Айлин удалось продать две-три коротких статейки, но гонораров едва хватило на то, чтобы уплатить за квартиру. А те деньги, что были у нее отложены, таяли с катастрофической быстротой. Рождество Айлин провела у родителей. Там она старательно делала вид, что у нее все замечательно, но, возвратившись в Нью-Йорк, окончательно пала духом.

— Ну что ж, с Новым годом, с новым счастьем! — поздравила она себя, в гордом одиночестве потягивая дешевенькое вино из ближайшего супермаркета. Она уныло оглядела квартирку, жалкое подобие тех роскошных апартаментов, в которых они жили с Полом. На прошлый Новый год к ним домой пришло человек тридцать друзей. Нет, не друзей, невесело усмехнулась она, а полезных знакомых. Счет в банке — на нуле. Перспективы с работой — на нуле. Личная жизнь абсолютный нуль, — подвела Айлин печальный итог, наливая себе еще вина. — Ну что, девочка моя? Пора принимать радикальные меры.

Пять лет назад умер единственный брат их с Пат бабушки и оставил им в наследство симпатичный коттедж на живописном утесе, омываемом водами Атлантического океана. Они с Пат бывали там редко, но вопрос о том, чтобы продать домик, не поднимался ни разу. Сейчас, зимой, там наверняка уныло и мрачно. Но вряд ли хуже, чем здесь, решила Айлин. Потому что хуже не бывает.

Загоревшись этой идеей, она тут же отправилась на поиски коробок, чтобы запаковать вещи. С собой она возьмет только то, что влезет в машину, а остальное перешлет родителям — пусть пока полежит у них. Завтра утром она позвонит маме и скажет, когда уезжает. Пат с Роном нет в Нью-Йорке, они уехали в круиз по Средиземному морю. Но это, наверное, и к лучшему — никто не станет ее отговаривать. А больше во всем огромном городе не найдется ни одного человека, который заметил бы, что она куда-то исчезла.

Айлин с облегчением вздохнула, увидев впереди знакомый поворот. Вздох превратился в зевок. Выехав накануне из Нью-Йорка, она переночевала в мотеле в Портсмуте и покинула его в восемь утра, а сейчас была уже половина десятого вечера. Она рассчитывала приехать в коттедж на берегу океана гораздо раньше. Но ее машина была явно не приспособлена для столь долгих перегонов. Едва она выехала за пределы города, тут же начались проблемы. Двигатель перегревался каждые полчаса, и ей приходилось останавливаться, чтобы он немного остыл. Сейчас Айлин хотелось только одного: залезть в горячую ванну, а потом завалиться спать.

Несмотря на усталость и желание скорее добраться до дома, она все же остановилась на несколько минут в том месте, где прибрежная дорога делала крутой поворот перед тем, как спуститься по каменистому склону в долину. Отсюда открывался потрясающий вид летом, когда отблески яркого солнца плясали на синих морских волнах.

Но сегодня все было иначе. Свинцовые волны, будто рассерженные студеным ветром, яростно бросали клочья белой пены на берег. По небу мчались серые тучи. Айлин поежилась, но не от холода. Просто ее потрясло это буйство стихий — дикая природа во всей своей величественной и слегка жутковатой красе.

Да, она правильно сделала, что приехала сюда, решила Айлин, стоя на краю обрыва и глядя на штормовое море. По сравнению с этой впечатляющей картиной все остальное казалось мелким и незначительным.

Наконец Айлин со вздохом сожаления вернулась к машине. Включив зажигание, она осторожно поехала вниз по крутому склону — к городку.

В этот поздний час на старой пристани, расположенной в укрытой от ветра бухте, было пустынно и тихо. Лишь несколько рыбачьих лодок стояли на якорях рядом с законсервированными на зиму прогулочными катерами. Сам городок, выстроенный на склоне холма, возвышался над пристанью.

Подвеска старенького «фольксвагена» Айлин протестующе заскрипела, когда она выехала на неровную мостовую. Было всего лишь десять вечера, но в городке, похоже, все уже спали. В маленьком баре на углу еще горел свет, но магазины были закрыты. А многие из живописных коттеджей пустовали теперь. Их в сезон сдавали приезжим туристам.

Узкие улочки, поднимающиеся причудливыми зигзагами вверх по склону, были явно не предназначены для езды на машине. Слабенький двигатель желтого «фольксвагена» едва тянул. Повернув у спасательной станции налево, Айлин заметила несколько машин, припаркованных на площадке у домика. В окне горел свет. Значит, кому-то сегодня пришлось выйти в море… Айлин невольно поежилась. Надо надеяться, что они благополучно вернутся домой.

Ее коттедж стоял чуть на отшибе — на самом краю городка. К нему вели каменные ступеньки, вырубленные прямо в скале. С дороги была видна только серая крыша. Айлин зарулила на площадку у подножия ступенек и, облегченно вздохнув, выбралась из машины.

Пожалуй, сегодня ей уже не до ванны. Хотелось лишь одного — спать. Но сначала надо было перенести вещи из машины в дом. В принципе, за ночь они никуда бы не делись… Но Айлин слишком долго прожила в Нью-Йорке, и осторожность стала, как говорится, ее второй натурой.

Она боялась, что в доме будет жутко холодно. Но ее ждал приятный сюрприз. Наверное, мама позвонила миссис Уайт, которая присматривала за коттеджем в их отсутствие, и попросила протопить дом, вполне резонно решив, что сама Айлин, конечно же, сообщить о своем приезде забудет.

Миссис Уайт еще и убралась к ее приезду. В гостиной не было ни пылинки.

Коттедж достался Айлин с Пат полностью обставленным, но они избавились от лишней мебели, оставив только самую ценную и необходимую. В доме сразу же стало просторнее.

На втором этаже, куда можно было подняться по скрипучей деревянной лестнице, находились две спальни. Третью они переделали под ванную.

Сбоку от дома был разбит маленький садик. Весь городок был в цветах и зелени, но летом, а сейчас выглядел так уныло, что у Айлин заныло сердце.

На улице было холодно, и, вытащив из машины очередную коробку, Айлин поспешно вернулась в дом. Она заметила, что в одной из маленьких комнат на столе стоит портативная пишущая машинка. Выходит, Пат — или, скорее, Рон — все же нарушили зарок не привозить сюда никакую работу. Айлин улыбнулась. Это было очень кстати. Если дело пойдет, ей придется много печатать, а машинка, которую она привезла с собой, дышала на ладан.

Наконец она перенесла из машины все вещи и даже разобрала пару коробок, хотя буквально засыпала на ходу.

Поднявшись на второй этаж, Айлин обнаружила, что миссис Уайт застелила постель не в той спальне, но все равно была очень ей благодарна. Одну ночь она проведет в спальне Пат, а завтра уже переберется к себе. В ванной тоже всё было прибрано. Полотенца аккуратно висели на вешалке, а бритвенные принадлежности Рона были расставлены на полке в безупречном порядке.

У Айлин не было сил искать ночную рубашку, и она, зевая, в одних трусиках забралась в постель. На столике у кровати стояли часы. Время близилось к полуночи. Впрочем, какая разница… завтра утром ей не вставать на работу… И послезавтра… Хотя она ведь решила не расслабляться. Если она хочет написать книгу, надо работать. При экономных тратах отложенных денег должно хватить еще, как минимум, на полгода, но она все равно не может позволить себе лениться.

Айлин уже засыпала, как вдруг где-то в самых глубинах сознания забрезжила тревожная мысль. Что-то было явно не так… Что-то практически не заметное, но очень важное… Вот только, что?

Айлин раздраженно взбила подушку и, подтянув колени к груди, уютно свернулась калачиком. Если она не может вспомнить, значит, это не так уж и важно. Завтра она разберется. А теперь — спать.

Ей снова снился все тот же сон, который донимал на протяжении вот уже восемнадцати месяцев, но сегодня он был особенно ярким. Айлин пыталась убежать от какой-то непонятной опасности, но нога как будто налились свинцом. А потом она катилась по крутому склону, катилась прямо к нему в объятия. И его серые глаза горели жарким огнем…

Айлин тихонько застонала, перевернувшись на другой бок, но не проснулась. Там, во сне, он обнимал ее и целовал в губы. Сильные руки ласкали, и она отвечала на ласки. Его запах кружил ей голову и будил в теле страстное томление, безудержное желание…

Внизу хлопнула дверь. Айлин, вздрогнув, проснулась. Она даже не сразу сообразила, где она находится. Затем на лестнице раздались шаги. Кто-то поднимался. Айлин испуганно привстала, пытаясь понять, что происходит. А потом дверь в спальню распахнулась. Зажегся свет… Айлин тупо уставилась на мужчину, застывшего на пороге. Его серые глаза горели тем же опасным огнем, что и в ее сне… Только теперь это был огонь ярости, а не желания.

— Пошла вон! — рявкнул он, даже не поздоровавшись. — Чтобы сию же секунду тебя не было в этой постели и в этом доме!