"Поправка Эйнштейна, или Рассуждения и разные случаи из жизни бывшего ребенка Андрея Куницына (с приложением некоторых документов)" - читать интересную книгу автора (Кофман Роман)

30. АНДРЕЙ КУНИЦЫН О НАСТОЯЩЕМ МОЛОКЕ, НАСТОЯЩЕМ ВОЛКЕ И ЖЕНЩИНЕ-КАУЧУК

Лето перед седьмым классом я провел у двоюродного брата, в дальнем селе волынского края. Село, по рассказам, было когда-то большим и богатым, а в войну сильно разорилось: много хат сожжено, много людей побито. Но остались сады, осталась ярмарка, осталась пшеница, стеной вставшая у крайней хаты, осталась быстрая речка Стырь.

Здесь все было настоящим. Настоящее, только что вынутое из коровы, молоко, настоящая колодезная вода, настоящие лирники на ярмарке, а из пшеницы однажды вышел настоящий волк и унес настоящую девочку.

В клубе бывали танцы с семечками, а как-то дождливым вечером приехали настоящие артисты.

Их оказалось четверо, причем один из них стоял у входа и отрывал корешки билетов. Потом он поднялся на сцену и сказал: «Мы, столичные артисты, счастливы, что выступаем в клубе перед такой замечательной публикой». Все аплодировали. Затем ведущий рассказал два анекдота, один из которых, очень смешной, мне запомнился еще по эвакуации; его любил повторять Турсунка.

Когда все отсмеялись, стала выступать женщина-каучук. Было очень красиво и опасно. Она была в желтом, с блестками, трико; откинувшись назад и образовав собою букву «О», она пыталась достать зубами цветок, при этом жилы на ее шее сильно раздувались. Из-за спешки женщина-каучук перед концертом не напудрилась, и ноги ее, на которые я смотрел, были озябшими, с синевой. Трудно сказать, взаправду ли она была счастлива, выступая, но публика действительно была замечательной и хлопала очень дружно. Аплодисменты, правда, не получались громкими: люди сидели в плащах, а это всегда поглощает звук.

Потом на сцену вышел тенор. Это был пожилой толстяк, почти совсем лысый и с грустными глазами. Будь он обыкновенным человеком, он казался бы смешным. Но если смотреть на артиста, и он лысый, или толстый, или с большим носом, то всегда кажется, что так нужно специально... Тенор исполнил несколько неаполитанских песен; пока публика хлопала, он вытирал платком вспотевший лоб и шею. Аккомпанировала ему худая женщина в длинном платье (мне всегда казалось, что все аккомпаниаторы — немые). Это была та же дама, которая сопровождала муки женщины-каучук. Играя, она с чувством приподнимала правое плечо и делала большие глаза.

Затем ведущий извинился за то, что концерт лишь в одном отделении, — до областного центра добираться в ночи часа четыре. «Концерт окончен, — сказал он — до новых встреч, дорогие друзья!». Пока зрители вставали с мест и двигались к единственному выходу, артисты переоделись и спустились в зал. Публика сразу притихла, стало слышно, как по крыше барабанит дождь. Пропустив артистов, все снова оживились, стало шумно и интересно.

На улице была кромешная тьма, не по-ночному бойкий дождик.