"Мятущийся дон Гамлет, принц Датский" - читать интересную книгу автора (Кункейро Альваро)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Комната для игры в шахматы в Эльсиноре. На большом столе — груда книг. Дверь на балкон открыта, видны рынок, пристань, корабельные мачты доходят почти до балкона. Полдень.

Полоний, Малар и другие студенты.

Полоний. У каждого есть кошелек? Берегите его хорошенько. Во всех лежит золото, но каждый кошелек предназначается только для определенной цели. Из твоего, Малар, надо платить за изучение римского права. Нам нужен хороший юрист. Учи законы латинян как следует. Конфискация, произведенная после четырех нарушений, мнение, изложенное в дигесте[1], — почти все равно что королевский дар. Ты можешь стать со временем верховным судьей. Всегда держи в голове название закона, чтобы подкрепить нужной ссылкой расплывчатое мнение. Лучше положить какой-нибудь закон к ногам короля, чем предложить ему табличку с «Cave canem»[2].

Малар. Я не забуду, что вы оплачиваете мою учебу в Виттенберге золотом Хардрадов.

Полоний. Чистое золото, прекрасные монеты! Тот из вас, кто изучает медицину, должен немного разбираться в науке о флегме. Человек — это флегма; качество крови, которая бежит по всему телу, зависит от растворенной в ней флегмы. Теперь вы можете глубже понять причину меланхолии. Я вам скажу по секрету: у всех Хардрадов излишек печеночной флегмы. Они ленивы, в постели устают от снов. Они подозрительны. Почитайте историю Дании: нет ни одного Хардрада, кто не видел бы призрака или не раскрыл заговора.

Первый студент. У страдающих болезнью печени хрупкие кости.

Полоний. Не говори этого там, где тебя может увидеть король Хальмар — он может подумать, что, по-твоему, его череп недостаточно крепок, чтобы выдержать тяжелую датскую корону. Скажи лучше, что у них тонкий, изящный, очень красивый скелет, настоящее произведение искусства из слоновой кости.

Второй студент. Ваша милость, господин хранитель печати, если говорить по науке, то это не просто мнение. Дело в том, что…

Полоний. Череп! Какого свидетеля ты мне даешь! Я однажды ездил в Норвегию, отвозил письмо короля Олафа к тамошнему королю. Прибыл, а адресата схоронили. Вы, наверно, все слышали о Гунар де Гунаренди. Как бы ты, поэт, сказал о ней, как вас там учат?

Третий студент. Если я скажу: «Красногубая вышла на берег луга, где сидят чайки», все в Скандинавии поймут так: «Гунар де Гунаренди вышла на берег моря».

Полоний. Красногубая! Она была матерью принца, которому я вез письмо. Нужно было освободить место в ее склепе, чтобы его похоронить. Я там присутствовал. Держал в руке маленький череп, когда мне сказали, что это ее. Разве мог подумать тот, кто ничего не знал и кому этот череп показали, что маленькие и плотные зубы были когда-то прикрыты губами, за которые она и получила среди скальдов прозвище Красногубая? И еще остается ее улыбка, но она упорхнула с губ, ушла в воздух… Где она теперь?

Малар. Это тайна, мы можем лишь гадать.

Третий студент. Кроме души и ее искупления за господа нашего Иисуса Христа только откровения поэтов могут считаться достоверными.

Полоний. Мне думается, ты сумеешь хорошо распорядиться содержимым своего кошелька. Золото — это несколько больше, чем просто достоверность. Для Хардрадов это начало всего.

Второй студент. Принц Гамлет попросил меня узнать в Виттенберге, сколько фламандских фунтов золота в мешке можно повесить на сердце человека, не разорвав его.

Полоний. Слишком много говорят в Дании о золоте! Я сам из тех, кто говорит. (Подходит к балкону.) Ваш товарищ Лаэрт уже пошел на корабль, на котором вы отправляетесь к устью Рейна. Когда придете туда, на постоялом дворе, где будете нанимать лошадей, выпейте по стаканчику золотистого вина за мое здоровье. Скажите: «За здоровье старого Полония, который без устали щелкает на счетах в комнате для игры в шахматы!»

Малар. До свиданья, ваша милость, до встречи!

Первый студент. Мы очень вам благодарны, господин!

Полоний. Когда вынете монету из кошелька, положите на ее место боб. Тогда всегда будете знать, как обстоят ваши денежные дела.

Студенты, Малар. До свиданья, господин! Будьте здоровы!

Полоний (с балкона Лаэрту, который, видимо, уже на корабле). До свиданья, сын! До свиданья, мой славный Лаэрт! Нет, не слышит он моего слабого голоса. (Достает платок и машет им.) До свиданья, Лаэрт! Привези мне Священное писание. Я уже не первый раз его об этом прошу. (Возвращается к столу и кладет руку на счеты.) Может, я его больше никогда не увижу. Семь и девять, шестнадцать… Шестнадцать! Именно столько лет Офелии!

Полоний, королева Герда.

Полоний (Не видя, что в комнату вошла королева). Что за фантазер этот Гамлет! Нет, я хотел бы иметь внуков с другой кровью, более скромной и тем не менее более свободной и богатой, кровью добровольной и без памяти.

Герда. Тебе противна кровь Хардрадов, Полоний?

Полоний. Госпожа моя, я не ведал, что говорил.

Герда. А это изысканный род. Он в каждом поколении дает один-два бутона, не больше. Он редок, как драгоценный камень.

Полоний. Мы более плодовиты. Может быть, мы сблизимся. Нас много, и поэтому наша кровь не такая дорогая. У меня есть родственники, которые просят милостыню на мосту в Константинополе. Вместо того чтобы получать, кое-кто еще и заплатит, лишь бы ему разрешили продолжить род.

Герда. Заплатит собранным подаянием?

Полоний. Бедняки платят, чтобы утолить голод и жажду, чтобы согреться в холодную ночь. Место на кладбище дают им бесплатно.

Герда. Бесплатно ничего не дают, Полоний. Они не платят за место на кладбище только потому, что нечем. Король тоже получает это место бесплатно, потому что среди тех вещей, которыми он владеет, находятся и кладбища.

Полоний. На этих счетах, госпожа, я никогда не считал их вместе с другими землями, которыми владеют короли Дании.

Герда. Есть вещи, Полоний, которые являются законной собственностью твоих королей и которые ты никогда не мог класть на этих счетах. Разве ты знаешь, что есть в моем сердце и приносит мне доход? Доход, который я плачу сама себе, плачу неукоснительно, свято. Хочешь, я покажу тебе свой тайный ларец?

Полоний. Госпожа, я был бы плохим сообщником.

Герда (подходит к нему, кладет свою руку на его, которая гладит костяшки на счетах). Что ты подозреваешь?

Полоний. Вы уже давно ждете, что я ошибусь, моя госпожа. Хранитель печати — человек секретный, и не больше. А в Дании хватает авантюристов. Достаточно вам сказать: «Вот плата!»

Герда. Нет. Нити, которые я плету, другого сорта… Все зависит от того, узнает ли Гамлет…

Полоний. Он знает!

Герда. Все?

Полоний. Никогда не известно точно больше того, на что готов отважиться человек.

Герда. Меня привезли сюда девочкой. И я узнала все переходы, все лестницы Эльсинора. Узнала все дороги и все замки Дании. Увидела мир. И все-таки я часто вспоминаю то время, когда я была маленькой девочкой, сироткой и меня привезли сюда. О чем я тогда мечтала? Твой брат Бертиль входил в Новую залу…

Полоний. Великий полководец, царствие ему небесное!

Герда. Волк! Помню, в Винья-дель-Сур, в Испании. Приволок бурдюки с красным вином к самому трону и стал рассказывать: в Кадисе сожгли квартал с девками! Одной девке, которая хотела убежать, я отрезал черные косы!.. И бросил косы старой королеве, этой ведьме, а она смеялась и требовала золотых нитей, чтобы привязать их к своей черной крашеной башке, на которой и волос-то не осталось. Бертиль, говорила старая королева, сегодня вечером приходи мне постелить. Идите, благопристойные дамы, видите, пришел мой любовник! Вот что я увидела в знаменитом замке Эльсинор!

Полоний. Да, здесь всегда была хорошая школа манер.

Герда. О чем же я могла мечтать? Скажи мне, Полоний, о чем я должна была мечтать? Я хотела, чтобы Гамлет узнал мои поцелуи. Мать в сердце своего ребенка, каким бы старым и изношенным оно ни было, всегда остается родниковой водой. И ребенок пьет ее, доверяя. Я говорю тебе, Полоний, что никогда не злоупотребила бы, не стала бы повторять примеры, известные из древности, не падала бы в обморок, обливаясь слезами. Это не моя манера.

Полоний. Вы должны были знать.

Герда. Вот именно! Должна была знать! Наверное, что-то в этом роде скажут те кроты, что во тьме обсуждают, какого наказания заслуживает та, которая отравила рутой другую.

Полоний. Ты сказала бы ему: чтобы иметь тебя, Гамлет, я не знала покоя.

Герда. Нет. Я сказала бы: несмотря на то, что я имела тебя, Гамлет, я не знала покоя. Нужно идти глубже, Полоний. Я не плачу по покойнику. Я защищаю себя перед миром. Я могла бы сказать: не трогайте меня! Я королева, помазанница божья! Но для меня более естественно смутиться, может, слегка оробеть, и пробормотать: «Долго же вы выбирали!» Ибо я хочу, чтобы знали, что выбирала я, Полоний. А раз я сама выбирала, мне и платить. И я плачу. Хардрады предпочитали всегда, когда могли, оставаться должниками, но я ведь Хардрада только по браку. И я положила яд…

Полоний. Яд из Венеции, купленный еще до подорожания, да и то пришлось платить унцию золота за унцию яда. А во флаконе он был похож на простую воду.

Герда. Для тебя, Полоний, но не для меня. Я хорошо видела, когда ночью перемешивала его серебряной палочкой, нити красного цвета. Знаешь, что я много дней, много ночей мучилась: кому его дать? Кому из двух, Полоний? Но решила, что надо уважать королевское достоинство. Должен был погибнуть более благородный, пусть рогоносец, но более благородный.

Полоний. Да, скончался лучший. Это случилось по дороге в Богемию. Я сочинял речь против воров, когда пришло это известие.

Герда. Я сидела у брачного ложа, одетая в черное. Сказала камеристкам, что хочу спать. И не желаю больше повторять это представление. Я довольна Хальмаром.

Полоний. Это король неугомонный, любит музыку.

Герда. А этого свидетеля, этого единственного свидетеля — Полоний, пойми меня правильно, — этого единственного свидетеля по имени Гамлет я должна держать в своем подоле.

Снаружи слышна музыка. Герда, во время произнесения последних слов стоявшая возле Полония и державшая его за золотую цепь, которую он носит на шее, отпускает Полония, берет его под руку, и они подходят к балкону. В этот момент входит Офелия.

Офелия. Итальянские комедианты!

Герда. Добро пожаловать в Эльсинор! Они привезут нам моды и слухи. Мы узнаем новые истории. Услышим новые пьесы для виолы. Счастливую музыку. Офелия, жизнь в далеких странах — это новые времена в мире.

Офелия. Они привезли, наверно, историю о Паоло и Франческе. Это двое влюбленных. Но есть один человек, которого обманом женили на Франческе. Он прячется, а потом выходит с кинжалом, когда они целуются.

Полоний. Лучше бы привезли какие-нибудь назидательные пьесы.

Офелия. В прошлом году они играли пьесу о чудесах пресвятой девы.

Герда. Я просила их привезти комедию о каком-нибудь итальянском празднике.

Офелия. В той, где представляют свадьбу Пульчинеллы, есть танцы на площади.

Медленно и грациозно кружится, закинув правую руку за голову.

Вот так там кружились!

Входит Гамлет, на нем одежда ярких цветов. Он весел, быстр в движениях, красноречив.

Гамлет. Госпожа, комедианты из Италии уже прибыли! Офелия, наверно, они привезли «Паоло и Франческу». Хочешь услышать Паоло? Разве у тебя нет Гамлета? Спрячься со мной вон в том уголке, прижмись ко мне потеснее, и услышишь сладкие словечки, что будет шептать тебе на ушко Гамлет. Полоний, я думаю, они сыграют пьесу, которую ты им заказал в прошлом году о немом советчике. А ты, госпожа, не хочешь ли попросить их представить что-нибудь?

Герда. Да, Гамлет. Какой-нибудь итальянский праздник. Я так люблю смех, песни, веселые наряды, разбитных молодых людей — они не думают о завтрашнем дне, едят апельсин, который им дали, живут так, словно жизнь длится один день. А мы, похоже, живем уже несколько веков! И песни, книги — все, все приходит к нам издалека.

Гамлет. Поэтому, госпожа, я сочинил одну историю, чтобы ее нам сыграли комедианты.

Офелия. И ты, Гамлет, написал про нашу любовь?

Гамлет. Офелия, колокольчик мой! Наша любовь — это не история. Это смех. Я наклоняю тебе голову, чтобы ты увидела дно глубокого колодца, и говорю: «Пей, не бойся, это Гамлет», и ты смеешься и целуешь меня. Люди смеялись от души, Офелия, увидев, как твой отец бил нас счетами! Нет, Офелия, наша любовь не такая уж и сладкая. Я хочу, чтобы нашу любовь никогда не представляли на подмостках. Ты бы сошла с ума!

Гамлет делает с Офелией то, что он рассказал, прижимает Офелию к груди и целует ее.

Офелия. Сошла с ума?

Гамлет. Да, потому что ты могла бы понять, что все слова Гамлета — правда, или что все слова Гамлета — ложь.

Герда. Так скажи нам, Гамлет, сын мой, какую же ты выбрал тему?

Полоний. Наверно, что-то о политике, из истории Рима, проповедь какого-нибудь учения.

Гамлет. Нет, Полоний. Конечно, у любого принца должны быть политические взгляды, но если бы у него было свое учение, это сочли бы неприличным. А кое-кто мог бы даже подумать, что я показывал законы, управляющие государствами, моему господину, королю Хальмару, да хранит его господь. Госпожа, вы увидите любовную историю. Было совершено преступление. Есть один, два, три убийцы. Убийцы переодеты. Один настоящий убийца переодевается два раза: первый, чтобы не догадались, что у него есть с собой оружие, и второй — просто потому, что ему так хочется. Убийцы все время стараются облечь свои мысли в новые одежды, скрыть свои чувства. Облачая один и тот же повод в разные камзолы, они думают, что это еще один повод, еще одна веская причина. Госпожа, я говорю в пьесе, кроме того, и о сердце женщины.

Герда. Скажи мне, сын, есть ли у тебя какая-нибудь другая книга для изучения, кроме Офелии?

Офелия. Скажи, что нет, Гамлет, господин мой!

Гамлет. Госпожа, в том молоке, что я впитал от вас, мудрость стольких поколений женщин, начиная от Евы! Я также внимаю всему, что можно услышать в Эльсиноре между порывами ветра. Моя пьеса — это комедия о нашем образе жизни, живом и свободном. В ней нет маленьких персонажей. Действующие лица — люди видные, почти все могут выразить то, что чувствуют, и то, что не чувствуют, с одинаковой торжественностью. Только относительно одного действующего лица у меня есть сомнения.

Полоний. Не сомневается только Господь Бог.

Гамлет. Мог бы я спросить тебя, Полоний, не являешься ли ты одновременно Хранителем печати Всевышнего?

Офелия. Ты сомневаешься относительно нее, Гамлет?

Герда. Сомневаешься, что он был убит?!

Гамлет. Я сомневаюсь, должна ли быть в пьесе роль автора. Я убежден, что пчела, которая собрала с цветка весь нектар, возвращается в улей со всем нектаром. А автор, может ли он быть уверен, что так будет и со всеми его персонажами? Мы могли бы установить над сценой нечто вроде летающей платформы, и я оттуда руководил бы, подсказывал, поправлял. Панталоне, делай так, Коломбина, отвечай этак, Скарамуцца, вынимай шпагу! А я бы летал туда и сюда, с закрытым маской лицом. Я сомневаюсь только в себе, госпожа, и только как автор.

Офелия. А ты написал свою комедию в стихах?

Гамлет. Нет. Полоний, ты — старый, опытный политик, тебе ведомы многие перемены в королевстве, тебе кажется, что ты хранишь великие государственные тайны, потому что ты их забыл. Через твои руки прошло много золота, но это были только цифры. То есть как будто не прошло ничего. Госпожа, вы — великая королева. Вы сидите по правую руку короля. Говорят, что вас все любят, ваши советы ценят и часто им следуют. Вы много знаете. Вот я хочу у вас спросить одну вещь. Когда я начинаю перечитывать свою пьесу, я сразу вижу, что все действующие лица, все убийцы — в моей пьесе одни только убийцы — говорят точно так же, как я, то есть я говорю, как они. Все говорят одно и то же… Я Гамлет, принц датский, который пока еще не стал убийцей. Раз есть преступление, то все, что говорится вокруг него, составляет часть преступления, делает тебя соучастником, свидетелем. Ты связан с преступлением, как связан с лугом конь, который на нем пасется. Но я нашел способ вывести убийц на чистую воду, я должен был их наказать во что бы то ни стало.

Полоний. Автор должен всегда делать так, чтобы справедливость торжествовала.

Герда. Но надо принимать во внимание свойства души.

Офелия. Влюбленные должны иметь снисхождение.

Герда. Надо копнуть глубже и посмотреть корни.

Гамлет. Госпожа, я не хочу фигурировать в разных историях как убийца, а еще меньше — в какой-нибудь комедии. Я слишком ленив, чтобы бросать в свои сны пригоршню терзаний.

Герда. И когда же твою пьесу будут представлять?

Гамлет. В тот день, когда будет как раз середина лета. Я прошу, госпожа, чтобы все датчане, кто хочет, пришли на крытый двор посмотреть мою пьесу. В ней есть даже серенада.

Офелия. И ты написал слова, Гамлет?

Гамлет. Написал, и представь себе, что я говорю все эти красивые слова тебе. И если есть в моей серенаде поцелуй, Офелия, то он предназначается для твоих прелестных уст. Он твой! Госпожа, если хотите, когда спектакль будет подходить к концу, мы с вами выйдем к воротам двора, одни, и послушаем, что будут говорить зрители. Автор ведь тоже не лишен тщеславия.

Герда. А что они скажут, как ты думаешь, Гамлет?

Гамлет. Мы увидели заслуженное наказание! Другие скажут: а кто первый бросит камень? А кто-то промолвит: она не виновата.

Герда. А она вправду не виновата?

Гамлет (выходит на балкон с королевой). Кто-нибудь непременно скажет: «Тот, кто платит, отдыхает». И тогда, госпожа, я, целуя вашу руку, скажу вам: «Отдохнем, в Дании наступило время отойти ко сну».