"Остров страсти" - читать интересную книгу автора (Робардс Карен)

Глава 8

Кэти была не на шутку напугана тем, что с ней приключилось. Невероятно — она полюбила человека, который похитил ее и сделал своей наложницей. Более того, этот человек был грабителем и убийцей, цинично не желающим раскаиваться. У этого человека не было ни знатной родословной, ни денег, ни собственности. У него не было ничего, кроме небольшого кораблика, за которым охотились военные флотилии всей Европы!

Она не видела от него ничего хорошего, так заключила Кэти с горестно затуманившимися глазами. После вулканического всплеска чувств, устроенного ей два дня назад, он был мягок и почти что нежен по отношению к ней, однако Кэти достаточно хорошо изучила его натуру и не сомневалась, что эта идиллия продлится не очень долго. Рано или поздно, она пойдет в чем-нибудь ему наперекор, и тогда он обрушит на нее свою обычную ярость. Что ж, по крайней мере, она его больше не боится. Кэти знала, что он не станет ее бить, а за словом она и сама в карман не полезет.

Вставал естественный в этой ситуации вопрос: что же делать? Единственное решение, которое сумела отыскать Кэти, заключалось в том, чтобы Джон полюбил ее так же крепко, как она любила его. Иногда ей казалось, что она почти добилась этого. Когда она была рядом, он неотступно следил за ней жадными глазами и никогда не упускал случая шлепнуть ее или ущипнуть. Его ненасытность в постели не переставала изумлять Кэти. Однако, каким бы возбужденным ни бывал Джон, в нем не проскальзывало ни намека на любовь или страсть. Казалось, он не испытывал ничего, кроме слепого желания обладать ее телом. Для него она была красивой, молодой шлюхой, с которой было приятно проводить время. Решительно тряхнув головой, Кэти поклялась, что не потерпит такого унизительного положения. Он полюбит ее — она добьется этого любой ценой.

Состояние Джона улучшилось, и он уже мог сам вставать с койки и, ковыляя, добираться до стула рядом с окном Ему не терпелось снова выйти на палубу, но Кэти боялась разрешать ему такие длительные прогулки. Джон неохотно соглашался с ее резонами, но — как подозревала Кэти — только из-за того, что он не хотел выказывать свою слабость перед всей командой. Однажды он обмолвился, что экипажи пиратских кораблей напоминают ему волчью стаю: превыше всего они уважают силу. Стоило вожаку проявить слабость, и ему было несдобровать. Матросы «Маргариты» ходили под началом Джона уже несколько лет, и он не сомневался в их преданности, однако его жизненный опыт говорил, что ни одному человеку нельзя доверять до конца. Он велел корабельному плотнику вытесать себе костыли и, стиснув зубы, ожидал в своей каюте полного выздоровления, когда он сможет вернуться на ют прежним Джонатаном Хейлом, могучим и грозным капитаном

Кэти вздохнула. О том, что Гарри в нее влюбился, узнал, кажется, весь корабль, а Петершэм даже зашел так далеко, что многозначительным взглядом предупреждал ее о ревности капитана. Стоит Джону возобновить командование «Маргаритой», и увлечение Гарри перестанет быть для него тайной. Кэти испробовала все, что мог подсказать ее изощренный женский ум, чтобы отвратить от себя внимание Гарри, но безуспешно. Оставалось надеяться, что Джон посчитает влюбленность молодого человека вполне естественной для мужчины, который, находясь в открытом море, каждый день видит перед собой только одну женщину, и не станет особенно волноваться. А может быть — и это было бы лучше, — возвращение Джона на капитанский мостик так напугает Гарри, что Джон никогда и ничего не узнает?

Стоял прекрасный день, теплый и солнечный. Если бы не дул легкий ветерок, было бы просто жарко. «Маргарита» плыла на юг, и Кэти могла только предполагать, какой курс на сей раз избрал для корабля Джон. Запасы воды и пищи снова подходили к концу. Когда Кэти начинала выпытывать, куда они направляются, Джон только таинственно улыбался. Она покачала головой С каждым днем он все больше и больше становился похожим на проказливого мальчишку. Улыбаясь, девушка вернулась в каюту. Вдруг она перестала улыбаться и сурово нахмурилась. Она увидела, что Джон, натянувший свои любимые черные штаны, слишком тугие для его перебинтованного бедра, сидит за столом и изучает какие-то карты. Кэти шагнула к нему и, остановившись рядом, положила руку на его голое плечо.

Не обернувшись, он пробурчал приветствие. Кэти состроила недовольную рожицу. Порою Джон бывал неучтив.

— Ты напрасно встал, — озабоченно сказала она ему в затылок. Джон поднял руку и обвил девичью талию. Затем он потянул ее

к себе, и Кэти наконец оказалась перед его глазами. Он озорно улыбался. Кэти чувствовала, как ее сердце тает от нежности.

— Ты выглядишь как ангел, — заявил он в ответ, глядя на ее недовольное лицо. — Но только для ангела ты чересчур любишь командовать. По-моему, я тебя избаловал. Разве ты не знаешь, что тебе полагается мелко дрожать, едва я нахмурю лоб? Я злобный, кровожадный пират, помнишь?

— Я не ангел, я твоя сиделка, — парировала Кэти. — Если ты не будешь меня слушаться, я пропишу тебе десять склянок касторки.

Джон засмеялся и потянул Кэти вниз, чтобы она уселась на его здоровое колено. Одной рукой он по-прежнему обнимал ее за талию, а ладонью другой с шутливой осторожностью пытался подкрасться к ее груди. Притворившись негодующей, Кэти оттолкнула его руку, и тогда, чтобы отвлечь ее внимание, Джон начал ласкать губами нежный изгиб ее шеи. Тем временем его рука, вернувшись, завладела своей добычей.

— Пусти меня, — без особого убеждения приказала Кэти. — Дверь открыта настежь. Вдруг кто-нибудь войдет.

— Все равно, — рассеянно пробормотал Джон, сосредоточив внимание на соблазнительной ложбинке, видневшейся из глубокого выреза ее лифа.

— Мне не все равно! — Кэти метнула на него строгий взгляд. Джон скользнул губами по ее щеке, прежде чем прижаться ими

к уголку девичьего рта.

— Правда? — прошептал он. Затем он приник к ее трепещущим губам изощренным, томительным поцелуем, и Кэти должна была признать, что в этот момент она позабыла обо всем на свете. Когда он наконец поднял голову, сердце Кэти неровно забилось.

— Что ты делаешь? — Она надеялась, что этот вопрос отвлечет его.

— Любуюсь твоей красотой, — быстро ответил он, запуская руку за корсаж ее платья.

— Я имела в виду твои карты. — Кэти цепко стиснула его руку, не давая ей проникнуть вглубь.

Сокрушенно вздохнув, Джон посмотрел на заваленный бумагами стол.

— Рассчитываю, сколько времени нам потребуется, чтобы доплыть туда, куда мы направляемся. Гарри говорит, что мы попали в полосу сильного западного течения, которое немного отклонило корабль с курса.

— А куда мы направляемся? — небрежно спросила Кэти, надеясь на его машинальный ответ. Однако Джон только усмехнулся.

— Любопытной Варваре нос на базаре оторвали, — поддразнил он девушку.

— Мы не на базаре, — ловко возразила Кэти и продолжала сладким голосом: — Ну, пожалуйста, скажи мне, куда мы направляемся.

— Скажу, если уговоришь, — прошептал он ей на ухо. Возбужденный блеск его глаз не оставил у Кэти никаких сомнений в том, что именно он подразумевал под уговорами.

— Что за глупость? — чопорно отозвалась она, не удержавшись, однако, чтобы игриво не провести пальчиком по его мускулистому предплечью.

В ответ Джон ласково прикусил бархатную мочку ее уха.

— Если уж тебе непременно нужно все знать, любопытная киска, то мы плывем к Лас-Пальмасу, — сказал он, откинувшись на спинку стула, чтобы поудобнее устроить девушку у себя на коленях. Его загорелый палец лениво играл с золотистым девичьим локоном.

Довольная, Кэти положила голову ему на плечо.

— Лас-Пальмас? — спросила Кэти с затуманившимися глазами. Карты и лоции ее больше не интересовали. Теплый мужской запах, исходящий от Джона, действовал на ее чувства как наркотик. Она лениво продолжала: — Я никогда об этом не слышала. Это город?

Джон слегка улыбнулся и подтянул карту поближе.

— Нет, моя любимая невежественная киска, Лас-Пальмас — это не город. Это остров. В перерывах между нашими набегами мы используем его как стоянку.

— Между разбойничьими набегами, — уточнила Кэти; в ее голосе появились едва уловимые резкие нотки.

— Хорошо, между разбойничьими набегами, — покладисто согласился он и, посмотрев на нее, чуть сузил глаза.

Кэти отвела от него взгляд и вернулась к картам.

— Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы покончить с этим? — спросила она.

— С чем? С жизнью, полной смертных грехов? — насмешливо переспросил он. — Нет, никогда. Мне нравится такая жизнь.

— Как тебе могут нравиться убийства и грабежи? — отрывисто произнесла Кэти, выпрямившись.

— Это имеет свои преимущества, — ответил он, раскачивая ее на своем колене вверх и вниз, словно маленького ребенка. — У меня много денег, надо мной нет никаких хозяев, я плаваю на собственном корабле, и… м-м… у меня есть очень красивая подружка.

— Я говорю серьезно, — настаивала Кэти, раздраженно нахмурившись. — Ты не можешь быть пиратом всю жизнь. В один прекрасный день тебя схватят и повесят.

— А ты так этим обеспокоена, киска? — Его смоляная бровь иронически изогнулась. — А ведь совсем недавно я мог поклясться, что если у тебя в руках окажется пистолет или нож, то моя жизнь безвременно оборвется.

— Ах, с тобой невозможно разговаривать! — вспылила Кэти, порываясь спрыгнуть с его коленей. Его шутки превращали в бессмысленную комедию то участие, которое, как он должен был знать, она к нему испытывала. Слава Богу, что он не имел понятия об истинном накале ее чувств, когда дело касалось его судьбы. Самолюбивый и тщеславный, он, проведав об этом, наверняка бы потешился всласть.

— Я бы никого не хотела видеть повешенным, — добавила Кэти с достоинством, продолжая барахтаться в его объятиях и стараясь освободиться.

— Не торопись, киска, — пробормотал он, шутя удерживая девушку на коленях, несмотря на свои раны. Кэти знала, что сможет вырваться, если ударит его по больной ноге, однако она не поступила бы так ни за что на свете. Она слишком любила Джона, чтобы сознательно причинить ему боль. — Почему ты всегда норовишь улизнуть, стоит только заговорить о чем-нибудь интересном?

Кэти с неохотой прекратила борьбу, понимая, что иначе ее поведение выдаст ему много больше, чем он имел право знать. Напустив на себя прежний безоблачный вид, она замерла, примостившись на его груди.

— Для тебя много значит моя судьба? Тебе не все равно, повесят меня или нет? — упорно продолжал он свои расспросы.

Кэти приспустила ресницы, тщательно заботясь о том, чтобы на

ее лице не отразилось ни единого намека на ее чувства. Она знала, что по нечаянному взгляду или неосторожному вздоху он мог прочесть ее мысли легко, словно открытую книгу. На мгновение девушкой овладело искушение признаться ему в любви, но холодный расчет удержал ее от этого шага. В руках человека, который как-никак был ее похитителем и насильником, такое признание стало бы безотказным оружием, направленным прямо против нее. Она решила рассеять подозрения Джона и сбить его с толку, балансируя на самом краю истины, но не открывая ее до конца. Все-таки он был очень умен и наверняка уже догадался кое о чем из того, что творилось у нее в душе.

— Конечно, я совсем не хочу видеть тебя повешенным, — спокойно ответила она. — Что бы я ни говорила раньше, я испытываю к тебе определенную симпатию и буду сильно переживать, если с тобой что-нибудь случится.

При этих словах мерцающий огонек в его серых глазах мгновенно потух. Они стали жесткими и непроницаемыми.

— Определенную симпатию, говоришь, — вкрадчиво пробормотал он, прикоснувшись губами к голубой жилке, пульсировавшей у нее под ухом. — Для простой симпатии твое сердечко колотится слишком быстро.

— Ты тщеславное животное, вот ты кто, — холодно ответила Кэти, пытаясь унять свой разбушевавшийся пульс. — Ты должен благодарить Бога за мою симпатию. Учитывая то, как зверски ты со мной обошелся, мне следовало бы ненавидеть тебя всеми фибрами души.

— Я обращался с тобой, как с королевой, киска, и ты это знаешь. — Его голос и его взгляд посуровели. — Разве я тебя морил голодом? Или как-нибудь обижал? Ты никогда не задумывалась, что с тобой стало бы, попади ты в плен не ко мне, а например, к капитану Шарки (Легендарный английский пират, славившийся своей жестокостью Его ужасные деяния описаны в цикле рассказов А Конан-Дойла)? Ты должна быть мне благодарна.

— Благодарна? — Не веря своим ушам, вспыхнула Кэти. Казалось, из ее глаз вылетел целый сноп сапфировых искр. — Ты похитил меня и сделал своей пленницей! Ты изнасиловал меня! И после этого я должна быть тебе благодарной?!

На последнем слове ее голос негодующе дрогнул. Джон посмотрел на ощетинившуюся, как дикобраз, девушку и печально улыбнулся. Последние несколько дней его кошечка не показывала коготков, и он успел к этому привыкнуть. Преждевременно, как понимал он сейчас.

— Ах, Кэти, — пробормотал он с шутливым смирением. Ему совсем не хотелось ссориться, напротив, он уже предвкушал, как займется с Кэти любовью. — Беру свои слова назад. Конечно, я был с тобой очень жесток. Я извиняюсь.

— Еще бы ты не извинялся, — сурово произнесла Кэти, снова пытаясь спрыгнуть с его коленей. Он удержал ее смехотворно легко. Ощутив, как напряглись его чресла, она поняла, что все ее судорожные усилия только сильней раззадоривают и возбуждают Джона.

— Киска, мне кажется, что добрая половина моего времени уходит на то, чтобы извиняться: за то, за другое, за третье… — жаловался он ей на ухо. — С этим пора кончать. Я боюсь, что буду извиняться перед тобой до самой старости.

— Но, Джон, ведь меня с тобой уже не будет, — сладко сказала Кэти, довольная тем, что на этот раз сделала выпад первой. — Рано или поздно ты должен будешь меня отпустить.

Глаза Джона странно блеснули. Ничего не ответив, он зарылся лицом в ее волосы, глубоко вдыхая их нежный аромат.

— Когда ты собираешься меня отпустить, Джон? — мягко настаивала она.

— Когда буду здоров, — неохотно ответил он. — А в Кадисе ты не так торопилась меня оставить, помнишь? У тебя была прекрасная возможность.

— Остальных заложников освободили в Кадисе, — напомнила ему Кэти. — Однако ты не хотел меня отпускать еще до того, как тебя чуть не убили в «Красной собаке». Почему ты не отпустил меня вместе с ними?

— Потому, моя дотошная киска, что мне нравится вкус твоей кожи, и я еще не насытился ею вдосталь. — Он ласково блуждал глазами по ее телу.

Внезапно Кэти решилась. Она обвила своей ручкой его шею, немного пригнула голову и запечатлела на его шершавой щеке нежный поцелуй. Пускай он думает все, что хочет!

— А теперь дайте мне встать, капитан. Я еще должна переделать кучу дел.

У Джона потеплело лицо. Этот поцелуй был первым самопроизвольным свидетельством ее чувств, только угадываемых им прежде.

Его сердце забилось быстрее; он чувствовал себя влюбленным школьником. Эта хрупкая, нежная девушка, сидящая у него на коленях, непостижимым образом сумела заставить его поверить в те вещи, над которыми он глумился в прошлом. И хотя такое преображение его вовсе не радовало, он знал, что не может ему сопротивляться. Он уже не единожды пытался обуздать свои чувства, но каждый раз терпел неудачу.

Удивленная Кэти наблюдала за изменившимся выражением его лица. Оно стало мягким и мечтательным.

— Джон, что случилось? — промурлыкала она.

На мгновение, словно внезапно ослепнув, Джон уставился на нее невидящими глазами — он все еще пребывал на седьмом небе. Затем его взгляд сфокусировался на девичьем личике, и он, нагнувшись, подарил ей ответный поцелуй в ее свежий и сладкий ротик. Теперь он был уверен, что эта девушка не похожа на остальных. Она была невинна и лишена обычных женских пороков, как новорожденный младенец.

— Простите, капитан, — раздался с порога ледяной голос Гарри. — Я хотел вместе с вами разобраться в картах. — Он обжег взглядом Кэти, которая, разрумянившись, уютно расположилась на коленях Джона. — Если у вас есть время.

Джон нехотя позволил девушке встать, и Кэти, хмуро посмотрев на Гарри, повернулась к помощнику капитана спиной Право, его глупая неосторожность приведет к тому, что в конце концов Джон увидит, как он ее преследует — именно преследует, другого слова не подберешь, — и тогда быть беде! Он уже поглядывал на Гарри подозрительно.

Двое мужчин, усевшись за стол, начали что-то обсуждать, прикладывая к карте линейки и переставляя ножки циркуля. Их разговор пестрил непонятными терминами, и Кэти перестала прислушиваться. Выбрав на полке книгу, она устроилась с ней в подоконной нише и занялась чтением, которое ей скоро наскучило, и тогда, отложив томик в сторону, она начала коротать время, любуясь расстилавшейся за окном панорамой изменчивых морских волн. Полуденное солнце превратило ее распущенные волосы в блистающий ореол; ее обращенный к окну профиль приобрел чеканную чистоту совершенной камеи. Глаза мужчин то и дело останавливались на девушке, чтобы насладиться завораживающей картиной ее красотьг Джон делал это открыто, а Гарри украдкой Их беседа становилась все более и более вялой и наконец угасла совсем. Внезапная пауза в плавном течении разговора привлекла внимание Кэти, и, обернувшись, она обнаружила, что оба собеседника дружно пожирают ее глазами Проигнорировав Гарри, она тепло улыбнулась Джону и встала на ноги, сладко потягиваясь.

— Может быть, мне уйти? — Она подумала, что им нужно обсудить какие-то секретные детали.

— Нет, нет! — откликнулись они хором. Джон полоснул своего помощника острым как бритва взглядом.

Заметив этот взгляд, Кэти быстро подошла к стулу, на котором сидел Джон, и положила ему на плечо свою руку.

— Тебе пора отдохнуть, — сказала она самым ласковым голосом, отчасти для того, чтобы затушевать нелепое поведение Гарри, а отчасти из-за неподдельной нежности к Джону. Как она и рассчитывала, ей удалось отвлечь Джона. Он накрыл девичью руку ладонью и крепко прижал ее к своему плечу. Гарри рывком поднялся со стула и с постной физиономией произнес:

— Мы можем закончить это в другой раз, капитан. — Он вышел из каюты, а Джон проводил его недобрым взглядом.

Кэти была неприятно удивлена, что Джон, когда они снова оказались одни, не сказал ни единого слова. В воцарившейся тяжелой тишине он проковылял к койке и начал раздеваться. Стягивая штаны, он болезненно наморщил лоб и плотно сжал губы. Когда он наконец улегся, Кэти больше не могла выдержать этого зловещего молчания. Она села рядом с ним, взбила подушку и поправила одеяло. Пока она так хлопотала, Джон не отрывал от нее задумчивых глаз. Зная, что это глупо, Кэти тем не менее испытывала абсурдное чувство вины, вызванное его пристальным вниманием

— Кэти, — он поймал ее запястье, чтобы она не смогла отвернуться, — Гарри к тебе приставал, пока я валялся в постели?

Она знала, что он уловил, как нервно и учащенно забился ее пульс. Она проклинала Гарри, который завел ее в столь щекотливую ситуацию. Ей не хотелось лгать, но, с другой стороны, ей также не хотелось быть причиной ссоры двух старых друзей.

— Нет, — равнодушно ответила Кэти, избегая его взгляда. — Почему ты спрашиваешь?

— Он смотрит на тебя, как голодный баклан на ставриду. Мне это не нравится. Если он к тебе приставал, скажи мне. Я быстро положу этому конец.

Кэти с усилием улыбнулась, надеясь развеять его дурное настроение.

— Если бы я не была обыкновенной пленницей, я бы подумала, что ты ревнуешь, — пошутила она.

Побледнев, он ответил неожиданно хриплым голосом:

— А что, у меня есть на это причины — тебя ревновать?

Его глаза прожигали девушку, как горящие уголья. Кэти не смогла подавить легкой победной дрожи. Если он ревнует — а Кэти в этом не сомневалась, — значит, не за горами то время, когда он полюбит ее без оглядки. Джон заметил, как блеснули ее глаза, и, помрачнев, усилил хватку вокруг ее запястья.

— Я повторяю: у меня есть причины тебя ревновать? — Он повысил голос.

Кэти ответила ему озорной улыбкой.

— Пожалуй, тебе пора пообедать, — задумчиво сказала она. — Я распоряжусь насчет жаркого.

Джон потемнел, как грозовая туча. Он стиснул ее запястье так, что у него побелели костяшки пальцев.

— Не играй со мной в прятки, киска, — зловеще предупредил он — Это добром не кончится. Я спрашиваю еще раз: у меня есть причины тебя ревновать?

Эта угроза непременно рассердила бы Кэти, не будь она так рада видеть его обеспокоенность. Она надула губы и потупила взгляд, словно опасаясь его реакции на свой ответ, а потом, проворно нагнувшись, прошептала ему на ухо:

— Нет, но, по-моему, ты все равно ревнуешь.

Кровь снова прилила к его лицу, когда он осознал всю важность того, что сказала ему Кэти. Она выпрямилась, он обжег ее взглядом, в котором в равной степени смешивались настороженность и доверчивость. Кэти выжидательно замерла, но он, кажется, еще не был готов до конца признаться самому себе в своих нежных чувствах.

— Что имею, то храню, — только и произнес он. Кэти нисколько не возражала. В один прекрасный день он полюбит ее без всяких оговорок.

Кэти это предчувствовала. Что ж, она может подождать.

Следующий день выдался жарким, безветренным. Тяжелая духота предвещала сильную бурю. Кэти прилагала все усилия, чтобы рассеять хандру Джона. Ему не терпелось вернуться на капитанский мостик, он раздраженно сетовал на Гарри, который, по его

мнению, вряд ли сумел бы справиться с кораблем в непогоду. Кэти тактично старалась его отговорить и, исчерпав все доводы, напрямик заявила, что у него даже не хватит сил взобраться на мостик. Раны Джона почти зажили, но его быстро одолевала усталость из-за полного отсутствия аппетита, который к нему еще не вернулся. В полдень, когда он почти не притронулся к соленой свинине, Кэти начала его энергично бранить. Джон надулся, словно обиженный мальчик, и тогда она, не выдержав, рассмеялась. Все еще улыбаясь, она кликнула Петершэма, чтобы он унес остатки обеда, а затем присела на койку рядом с Джоном.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, по-хозяйски оглядев его тело. Во время болезни он сильно потерял в весе, но это не мешало ему выглядеть по-прежнему атлетично. Худоба только подчеркивала мощь его узловатых, рельефных мышц.

— Как мальчишка, которому устроили нагоняй, — хмуро ответил он. Его глаза, словно намагниченные, остановились на ее округлой груди.

Кэти стоически перенесла соблазн откликнуться на этот откровенно вожделеющий взгляд. Ложиться с Джоном в постель по первому зову? Нет, хватит! Она переменит тактику. Пусть он попробует обойтись без нее хоть день, это поможет ему лучше разобраться в собственных чувствах.

Джон, раззадоренный ее безразличием, потянулся жадными пальцами в направлении, проторенном его глазами. Кэти шлепнула его по руке, но он, изловчившись, опрокинул девушку так, что она оказалась в полулежачем положении, очень удобном для поцелуя. И Джон не замедлил этим воспользоваться: он горячо прильнул к ее розовым губкам. Сделав вид, что она сдается, Кэти через мгновение больно куснула Джона за кончик языка. Завопив, он отпрянул назад и со свистом втянул в себя воздух, чтобы остудить укушенное место.

— Жаль, что ты не испытываешь к солонине такого же аппетита, как ко мне, — весело сказала Кэти. — Ты бы скорее пошел на поправку.

— Моего здоровья хватит, чтобы укротить лисичку, — проворчал он, вновь заключая ее в объятия. Это не противоречило желаниям самой Кэти, и она не без удовольствия отвечала на его жаркие поцелуи. Однако, когда он взялся расстегивать крючки на ее платье, девушка твердо отстранилась.

— Нет, — сказала она.

Джон изумленно распахнул глаза:

— Почему?

— Потому что я не хочу, — надменно заявила Кэти, вздернув вверх свой аристократический носик. — Я… я сейчас не прочь поболтать.

— Поболтать? — Джон разочарованно перевернулся на спину.

— Да, поболтать. — Кэти была полна решимости не уступать ему снова, памятуя о том, что воздержание усиливает сердечные привязанности.

— Валяй начинай, — вздохнул Джон, заложив руки за голову. Кэти пододвинулась к нему поближе, положила руки ему на грудь

и уперлась в них подбородком, чтобы смотреть ему прямо в лицо. Джон одобрительно наблюдал за ее приготовлениями к разговору, но стоило ему попытаться чмокнуть девушку в щеку, как она проворно увернулась и показала ему язык.

— Ты когда-нибудь был влюблен? — начала Кэти, когда они наконец расположились.

— Господи, — пробурчал он, закрывая глаза, словно от сильной боли. — Она хочет об этом говорить, а я хочу этим заниматься. Много-много раз, — он плотоядно прищурился. — Причем каждый раз не меньше часа.

— Очень смешно, — кисло сказала Кэти. — Нет, я имею в виду влюблен по-настоящему.

— Когда мне было шестнадцать, я был без ума от моей мачехи, — ответил он, рассматривая потолок.

— Правда? — подозрительно спросила Кэти

— Да, правда, — подтвердил он. — Когда мой отец на ней женился, ей было двадцать лет. Красивая была девка, черные волосы до колен, огромные глаза и все остальное при ней. Тогда я думал, что красивее ее нет никого в целом мире.

— А что потом? — немножко натянуто спросила Кэти, не сумевшая побороть острый укол ревности. Да, она ревновала, хотя и понимала, что это смешно: ревновать Джона к женщине, которую он любил почти двадцать лет назад.

— Я настолько потерял голову, что ходил за ней по пятам. Я был еще мальчишкой и поэтому превозносил ее как богиню. А она едва замечала мое существование. Я не помню, чтобы она хоть раз улыбнулась мне или просто посмотрела в мою сторону. Я возвел ее на недосягаемый пьедестал и даже не думал о том, чтобы к ней прикоснуться. Это казалось мне святотатством. И вот однажды, августовским полднем, я пошел следом за ней к ее портнихе. Она ходила туда дважды в неделю, а я околачивался рядом, дожидаясь, пока она снова выйдет на улицу. В тот раз я бесцельно бродил вокруг и вдруг увидел, как моя мачеха выходит из дома через черный ход. Естественно, я был заинтригован и пошел следом. Она долго петляла по улицам и наконец в глухом закоулке вошла в какой-то маленький домик. По своей неопытности я предположил, что это, должно быть, другая портниха, к которой моя мачеха изредка наведывается. Немного погодя любопытство пересилило во мне чувство приличия, я подошел к окошку и заглянул внутрь. Моя любимая мачеха лежала нагишом на полу и стенала, как кошка во время течки, пока незнакомый мне мужчина вовсю трудился между ее расставленных ног.

— Ты рассказал об этом своем отцу? — взволнованно выдохнула Кэти, захваченная его рассказом.

— Конечно нет. Все равно он бы мне не поверил. Он ее любил и считал самим совершенством.

— А что же ты сделал?

— Собрал свои вещички и удрал той же ночью. Я больше не мог оставаться дома. Одна мысль о том, что я увидел, вызывала у меня рвоту. Если бы я остался, я бы, наверное, ее убил. — Голос Джона звучал с легкой иронией, но за этой легкостью Кэти явственно различала печальную нотку, с которой он вспоминал о своих утраченных иллюзиях. Она утешающе коснулась рукой его шершавой щеки. Он прижал ее ладонь к губам и вздохнул.

— Прибереги свое сочувствие для другого раза, киска. Конечно, тогда мне так не казалось, но теперь я знаю, что этот урок сослужил мне хорошую службу. Я навсегда расстался со своей молодостью и наивностью.

— А потом ты любил кого-нибудь еще? — очень серьезно спросила Кэти.

— Любил, конечно, но это не та любовь, о которой можно рассказывать маленьким девочкам вроде тебя. Я не буду спрашивать про твой любовный опыт, — колко продолжал он, — потому что ты еще ребенок и у тебя не было времени им обзавестись.

— У меня есть опыт, — негодующе запротестовала Кэти. Затем, наткнувшись на его проницательный взгляд, она торопливо поправилась — У меня было множество поклонников.

— Могу себе представить, — сухо ответил он. — Они приносили тебе цветы? Целовали ручки?

— Конечно, — с достоинством подтвердила Кэти.

— И не больше, — подытожил Джон. — Их ухаживания не стоили и ломаного гроша.

— Как знать, — кокетливо произнесла Кэти, опустив ресницы. Она надеялась добиться нового проявления ревности и почувствовала себя обманутой, когда Джон просто улыбнулся.

— Киска, это было ясно как день с самого начала, когда я поцеловал тебя в первый раз. Ты не имела дела с мужчинами.

— Это твое мнение, — фыркнула Кэти.

— Это факт. — Джон игриво ущипнул девушку за кончик носа. — У меня в постели перебывало достаточно женщин, чтобы разбираться в таких вещах, как женская искушенность.

От смущения у Кэти порозовели мочки ушей. Она с упреком посмотрела на Джона.

— Ты говоришь это так, будто я лишь одна из многих. — Ее голос был скован от напряжения, хотя она старалась говорить естественно.

Джон взглянул на нее, прищурившись. Она выглядела обиженной, а он вовсе не намеревался ее обижать.

— Ревнуешь, киска? — поддразнил он ее, чтобы отвлечь от грустных мыслей.

— Нисколько, — холодно произнесла Кэти. — Я никогда не стану тебя ревновать, будь уверен.

— Отлично. Я ненавижу ревнивых женщин, — весело заявил Джон и, перекатившись на бок, схватил не успевшую опомниться девушку.

— Хватит разговоров, — проворчал он и толкнул ее навзничь на мягкий матрас. — У меня разыгрался аппетит. Только не предлагай мне солонины.

Когда два часа спустя Кэти на цыпочках вышла из каюты, Джон мирно спал. Она горестно думала, что ее план — пленить его сердце, отказывая ему в плотской любви, — никуда не годится. Его вдохновенные ласки вселяли в ее тело такой огонь, что заниматься с ним любовью после этого было так же легко, как плыть по течению. Кэти беспомощно пожала плечами. Ладно, зато она получала от этого удовольствие…

Солнце опускалось за горизонт. Его ярко-оранжевый шар только наполовину виднелся над краем моря, окрашенным в золото. Зрелище морского заката было настолько захватывающим, что Кэти подошла поближе к перилам, чтобы в полной мере насладиться чудесным видом. На палубе, кроме вахтенного, никого не было, и царящую вокруг тишину нарушало только негромкое поскрипывание снастей. Кэти упивалась абсолютным покоем этого часа, выбросив из головы все терзающие ее мысли — даже о Джоне.

— Привет. Выбралась наконец? — раздался глумливый голос за ее спиной. Еще не обернувшись, Кэти с досадой поняла, что это был Гарри. Черт возьми, он же взрослый мужчина, ему давно пора осознать смехотворность своих поползновений. А он с каждым днем становился все назойливее.

— Добрый вечер, Гарри, — холодно сказала она.

— «Добрый вечер, Гарри»! — Он сердито передразнил ее благовоспитанный тон. — Небось с Джоном ты не так здороваешься, готов поспорить.

— Но ты не Джон, — резонно заметила Кэти. Она подобрала юбки, намереваясь прошествовать мимо Гарри, но он остановил ее, положив руку на плечо. Кэти выразительно скосила глаза, молчаливо требуя своего освобождения.

— Пусти меня, Гарри, — наконец попросила она, надеясь, что ей не придется звать на помощь кого-нибудь из команды. После вчерашних расспросов любой пустяк может привести к тому, что подозрения Джона вспыхнут с новой силой. Она должна избавиться от этого осла без лишнего шума.

— Погоди, — хрипло произнес он, глядя на нее с плохо скрываемым желанием. — Я хотел извиниться за то, как я себя вел в последнее время… Я… я не могу удержаться. Ты прекрасна — я тебя обожаю. Стоит мне подумать, что ты принадлежишь ему, как я делаюсь сумасшедшим.

— Я принимаю твои извинения, Гарри, — сказала Кэти, сочтя более мудрым проигнорировать вторую половину его тирады. Она мягко стряхнула его руку. — Теперь мне надо идти. Уже стемнело.

— Ты даже не хочешь меня выслушать! — неистово взвился Гарри. — Может быть, это тебе понравится больше!

Не дав девушке опомниться, он обнял ее и притянул к себе. Кэти пыталась вырваться, но он был слишком силен. Тогда она застыла как статуя, надеясь, что ее ледяное равнодушие отрезвит Гарри. Однако он продолжал осыпать ее бешеными поцелуями. Кэти плотно сомкнула губы перед его по-щенячьи настойчивым языком. Ее душила ярость. «Ну, погоди, олух, — мысленно сулила она незадачливому юноше, — только выпусти меня, и я вышибу из твоей головы последние мозги!» Широко распахнутые глаза Кэти хранили молчаливое отвращение, но Гарри как заведенный рыскал по ее телу

руками и языком. Вдруг, случайно взглянув поверх его плеча, она распахнула глаза еще шире. Всего в трех футах от них стоял Джон, тяжело опираясь на выструганный вручную костыль. Кэти с ужасом заметила, что его худощавое лицо было багровым от прилившей крови, а его глаза горели, как у тигра, готового одним ударом лапы свалить свою жертву.