"Красная палата" - читать интересную книгу автора (Сухов Федор Григорьевич)

В ПРИТВОРЕ КАЗАНСКОГО СОБОРА

Сбежавший в Москву Аввакум произведен в протопопы. Под духовным покровительством своего наставника Ивана Неронова приютился в Казанском соборе. Аввакум рад такому приюту, он подолгу беседует со своим духовным отцом, внимает каждому неторопливо сказанному слову.

Отец Иван Мор на Москве. Великий мор идет. Повсюду Вопит честной народ. Сама земля вопит. Пасть норовит в лихой соблазн, в прокуду, Кипит невыплаканной горечью обид. Вечор был на Пожаре я. А на Пожаре Народ не жалует и самого царя. Свет Алексей Михайлович, в него бросали Такие камушки, что и сказать нельзя. Воспламенится, устыдится небо, Святые лики отвернутся от меня. А люди ведают: я никогда не гребал Словцом, что вышипит гремучая змея, Что обжигает подзаборною крапивой, — Я сызмальства себя крапивою обжег… Зоря-то, Аввакум, как дико окропила, Охолодила мой заветный посошок, Меня охолодила.                     Зябок стал я, робок. Она, зловещая, легла на дровяник. И не зоря — как ненасытная утроба, Как будто волчья пасть всю. землю кровенит. Не зря вещало знаменье. Не зря затмилось, Средь бела дня все кануло, все в нощь ушло. Содетель милосерд, он гнев сменил на милость, Добром хотел известь непопранное зло. В нощь канувшему дню он даровал зеницы, Прозренье даровал. «Да будет свет!» — сказал. Дозде мне видится, как крылышки синичьи Вернули синее обличье небесам. Но обессилело добро. И обессилел Свет, изнемог в единоборстве с сатаной. Мор на Москве. Великий мор идет, мой сыне, И не понять, какой — холерный аль чумной? Кого бы попытать, спросить кого — не спросишь, Одни лишь тати шастают в глухой ночи…

(Долгое молчание.)

А тут еще беда — преставился Иосиф, Святейший патриарх вдруг в бозе опочил. Одначе не бывать святому месту пусту, Собор святых отцов решит, соблаговолит.

В дверях притвора неожиданно появился Никон. Внешне он развязно-прост, но внутренне чутко-насторожен.
Никон Здорово, земляки! Отец Иван Садись. Не богохульствуй. Держи себя в узде смиренья и молитв. Никон Держу, отец Иван, ношу во рту железо, Аз, яко конь, свои кусаю удила. Отец Иван По лесу скачешь и не хочешь видеть леса, Сдавна привык не удивляться — удивлять. Так удиви скорей, благочестивый Никон, Скажи, какие сны твой будоражат сон?.. Сам государь изволит зрить тебя владыкой. Да будешь на престол великий возведен. Услышат люди и не в колокольном звоне, Услышат божий глас во вздохе воробья… Благочестивый муж святой отец Афоний, Он разглядел, он первый угадал тебя. Я дело говорю аль, может быть, не дело? Никон Пустое говоришь. Отец Иван                     Напраслину плету, Снаружу сам себя пред непорочной девой, Скверню Иосифа могильную плиту. Я имя царское упоминаю всуе, Не так ли, Аввакум? Аввакум                     Не так, отец Иван. Кому не ведомо: напрасно не бушует, Без ветра не вскипает море-океан. Отец Иван По всем святым обителям гуляет ветер, Его глаголящие не унять уста. Свет Алексей Михайлович давно приветил Тебя монаршим мановением перста. Тебя светлейшее давно узрело око, Так что ж ты, Никон, прячешь самого себя?! Никон Аз пасть боюсь. Бо вознесенному высоко Не может пухом быть сырая мать земля. Отец Иван Отколе пасть? С полатей сверзится аль с печи? Никон

(После некоторого замешательства.)

Давным-давно не леживал я на печи… Отец Иван Поди ложись… Никон                 Усну — проснутся тотчас беси. Возьмут да выкрадут потайные ключи. Отец Иван И в партиарши не войти тогда хоромы. Никон Не обольщен хоромами — тянусь к избе, К соломе я тянусь,                     вздыхаю по-коровьи, Утробой всей тоскую о ржаном тепле. В нижегородские опять хочу пределы, Хочу на Сундовик, к Макарию хочу… Ах други малолетства, где вы нынче, где вы? Вы освежающую слышите ль грозу? Она уже гремит своею колесницей, Своей невиданною упряжью слепит, Дорожной непроглядью весело клубится Из-под серебряно подкованных копыт. И волны белыми вздымает парусами, И ходят волны по клокочущей реке, Рассыплется, и не горохом — бубенцами, Дождь в придорожном раззвенится ивняке. Сквозь солнышко в березняке моем прольется, В черемухе — черемухой взыграет дождь, Он обернется в ягоды ее. Бересте Он возвратит певучую живую дрожь. Тогда и радуга, она вратами рая Явит себя,             в озерном отразит стекле. И — ни вороньего, ни галочьего грая, Одни лишь ластовицы ластятся к земле. Да благовонят, говорят между собою, Цветы на ангельском глаголят языке. Отец Иван Велеречив ты, Никон. Никон                         Давнею любовью Зело пристрастен к книжной письменной строке. Зане без книги, без писмен невзвидеть света, Во тьме кромешной наша пребывает Русь. Отец Иван Взутрело вроде. Никон                     Свежим потянуло ветром, Но ветер древлюю не растревожит грусть. Он почивающую Русь не растревожит, Потребен гром, великая нужна гроза. Святым Иосифом опущенные вожжи, Они без крепких рук не стоят ни гроша. Пойду я на подворье. Отец Иван                         Будь благоразумен, Смотри бедою моровой не надышись.

Никон уходит.
Аввакум Нашел кого учить! Он весь — как в конской сбруе, Как жеребец стоялый. Отец Иван                         Больно голосист, Басен стал больно наш благочестивый Никон Подмаслиться хотел и распустил язык. Хлебнем мы, Аввакум, такого хватим лиха. Аввакум Привык, отец Иван, Я ко всему привык.