"Убик" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Киндред)

IX

Они выбрали Супермаркет Счастливцев, расположенный на окраине Балтимора.

— Пожалуйста, пачку сигарет «Пэл Мэл», — обратился Ал к контрольному автомату.

— Сигареты «Вингз» дешевле, — сказал Джо.

— Сигареты «Вингз» сняты с производства, — раздраженно сказал Ал. — И уже не первый год.

— Нет, их еще выпускают, — заявил Джо, — только не рекламируют. Это порядочные сигареты, их производители просто не. хвастают. Пожалуйста, сигареты «Вингз» вместо «Пэл Мэл», — обратился он к автоматическому продавцу.

На прилавок сползла пачка сигарет.

— 95 центов, — сказал автомат.

— Вот банкнот в десять поскредов. — Ал сунул деньги в аппарат, и датчики, тихо жужжа, принялись обследовать его.

— Ваша сдача, сэр, — сказал автомат, высыпая перед Алом кучу денег и банкнот. — Прощу двигаться вперед.

«Значит, деньги Ранситера имеют ценность», — подумал Ал, уступая место следующей клиентке — толстой старухе в пальто, державшей в руках плетеную из шнура мексиканскую сумку. Он осторожно открыл пачку.

Сигареты рассыпались в руках.

— Это доказывало бы что-то, будь это пачка «Пэл Мэл», — сказал Ал. — Я вернусь в очередь. — Он снова направился к кассе и увидел, что толстая старая дама в темном пальто ругается с автоматическим продавцом.

— Она была уже мертва, когда я принесла ее домой. Можете забрать ее обратно. — Она поставила на прилавок горшок, в котором Ал заметил какое-то увядшее растение. Быть может, при жизни это была азалия, но в таком состоянии ее трудно было узнать.

— Я не могу вернуть вам деньги, — сказал аппарат. — Мы продаем растения без гарантии. Наш принцип: «Покупатель, смотри в оба». Прошу двигаться вперед.

— А номер «Сатердей Ивнинг Пост», — продолжала дама, — который я взяла из вашего киоска, оказался за прошлый год. Что у вас происходит? Обед из марсианских личинок…

— Прошу, следующий клиент, — сказало устройство, не обращая на нее внимания.

Ал вышел из очереди и начал ходить по магазину, пока не дошел до высокого штабеля коробок, содержавших сигареты всех марок.

— Выбери какую-нибудь, — попросил он Джо.

— «Домина», — сказал Джо. — Они той же цены, что и «Вингз».

— О боже, не выбирай каких-то незнакомых марок, возьми «Уинстон», «Кул» или что-нибудь в этом роде. — Ал вытащил из штабеля одну коробку и потряс ее. — Пуста, я чувствую по весу. — И все же, что-то легкое и очень маленькое было внутри. Он разорвал бумагу и заглянул внутрь.

Это был кусок картона, исписанный почерком, который оба они знали. Ал вынул его из коробки, и оба начали читать.

«Я обязательно должен с вами связаться. Ситуация серьезна и по мере истечения времени будет становиться все более серьезной. Есть много возможностей объяснить ее, и я хочу обговорить это с вами. Во всяком случае, я не отказываюсь от этого. Мне очень жаль Венди Райт; мы сделали все, что могли, чтобы помочь ей».

— Значит, он знает о Венди, — констатировал Ал. — Ну что ж, может, это значит, что подобное больше ни с кем не произойдет.

— Случайная коробка сигарет, — сказал Джо, — в магазине, который мы выбрали в последний момент, по приезде в выбранный наугад город. И вот мы находим предназначенную нам записку от Глена Ранситера. А что в других коробках? Такие же записки? — Он снял со штабеля коробку сигарет «Лamp;М», потряс ее, наконец разорвал упаковку. Десять пачек сигарет и еще десять под ними: совершенно нормальное содержание.

— Хватит ли? — подумал Ал и вынул еще одну коробку.

— Видишь ведь, что все в порядке, — сказал Джо. Он вытащил еще одну коробку. — Эта тоже полна. — Не открывая ее, он потянулся за следующей. И еще за одной. Во всех лежали пачки сигарет. И все рассыпались в пальцах Ала.

— Интересно, откуда он знал, что мы придем сюда, — сказал Ал. — И откуда мог предполагать, что мы заглянем именно в эту коробку?

Все это не имело смысла. Видимо, и тут действовали две противоположные силы.

«Процесс распада против Ранситера, — подумал Ал. — По всему свету одно и то же, может, даже по всей Вселенной. Возможно, солнце погаснет, — продолжал раздумывать Ал. — А Глен Ранситер поместит на его место какое-нибудь другое солнце. Конечно, если сможет это сделать».

«Именно, — подумал он. — Вот в чем вопрос. Сколько сможет сделать Ранситер?

Или другими словами: как далеко может зайти процесс распада?»

— Попробуем что-нибудь другое, — сказал Ал. Он двинулся по проходу среди банок, коробок и пачек и дошел до отдела радиотоваров. Там он наугад выбрал дорогой немецкий магнитофон. — Этот выглядит вполне прилично, — сказал он Джо, который шел за ним, и взял в руки другой, бывший еще в коробке. — Купим этот и возьмем его с собой в Нью-Йорк.

— Ты не хочешь его распаковать и опробовать перед покупкой? — спросил Джо.

— Я уже знаю, что окажется в случае пробы, — ответил Ал. — Мы не сможем исследовать его здесь, на месте.

С магнитофоном в руке он направился к кассе.

Вернувшись в Нью-Йорк, они передали магнитофон в лабораторию фирмы.

Через четверть часа начальник лаборатории, разобравший весь механизм, докладывал:

— Все подвижные части лентопротяжного механизма изношены. Резиновое кольцо местами стерлось; внутри обшивки полно кусочков каучука. Тормозное устройство, используемое при быстрой перемотке ленты, в сущности, полностью выведено из строя. Весь магнитофон требует чистки и смазки; вообще-то, следовало бы провести капитальный ремонт и поставить новые ремни.

— Из этого следует, что магнитофону уже несколько лет? — спросил Ал.

— Это возможно. Как давно он у вас?

— Я купил его сегодня, — ответил Ал.

— Это исключено, — сказал начальник лаборатории. — А если правда, то вам продали…

— Я знаю, что мне продали, — прервал его Ал. — И знал это еще до того, как вскрыл упаковку. — Он повернулся к Джо. — Новый магнитофон совершенно изношен и куплен за ненастоящие деньги, которые магазин принимает. За лишенные ценности деньги — ничего не стоящий предмет; в этом есть даже какая-то логика.

— У меня сегодня неудачный день, — сказал начальник лаборатории. — Когда я встал утром, то увидел, что мой попугай мертв.

— Почему он сдох? — спросил Джо.

— Не знаю. Просто сдох. Он был твердый, как дерево. — Начальник лаборатории ткнул в Ала пальцем. — Я скажу вам кое-что еще о вашем магнитофоне. Он не только изношен, но устарел на сорок лет. Теперь уже не применяют резиновых приводных колес и трансмиссионных ремней. Вы нигде не найдете запасных частей, разве что кто-нибудь сделает их для вас вручную. А эта игра не стоит свеч. Лучше выбросьте его и забудьте о нем.

— Вы правы, — сказал Ал. — Этого я не знал. — Следом за Джо он вышел из лаборатории в коридор. — Теперь мы имеем дело с чем-то большим, чем процесс распада; это уже другая проблема. У нас будут трудности с покупкой пригодных к употреблению продуктов. Какие продовольственные товары, продаваемые в супермаркетах, будут свежими по прошествии стольких лет?

— Консервы, — ответил Джо. — Я видел множество консервов в том магазине в Балтиморе.

— Теперь мы знаем, почему. Сорок лет назад в супермаркетах продавали гораздо больше продуктов в банках и меньше замороженных. Ты прав — это может оказаться единственным путем добывания продуктов. — Он задумался. — Но коль скоро за один день этот процесс продвинулся с двух до сорока лет — завтра в это время может быть уже сто. Никакой продукт не выдержит ста лет с момента упаковки — все равно, в банку или во что-то другое.

— Китайские яйца, — сказал Джо. — Тысячелетние яйца, которые там закапывают в землю…

— И это касается не только нас одних, — продолжал Ал. — Помнишь ту старую женщину в Балтиморе? Сила действовала и на ее покупку — на ту азалию. Неужели весь мир пострадает от взрыва бомбы на Луне? — задал он себе вопрос. — Почему это охватывает всех, а не только нас?

— Дело здесь… — начал Джо.

— Помолчи секунду и позволь мне кое-что обдумать, может, Балтимор существует только тогда, когда там находится один из нас? А этот Супермаркет Счастливцев — может, он исчез с поверхности Земли, как только мы из него вышли? Однако, возможно, что это происходит только с нами, с теми, кто был на Луне.

— Это философская проблема, лишенная значения и смысла, — заявил Джо. — К тому же, невозможно доказать, что это так, а не иначе.

— Это имело бы некоторое значение для той старой дамы в пальто, — язвительно заметил Ал. — И для всех остальных тоже.

— Сюда идет начальник лаборатории, — одернул его Джо.

— Я просмотрел инструкцию по эксплуатации, которая была в коробке вместе с вашим магнитофоном, — сказал механик. Со странным выражением на лице он вручил Алу небольшую книжечку, но тут же вновь вырвал ее. — Взгляните: я избавлю вас от ее изучения. На последней странице говорится о том, кто произвел это свинство и куда его нужно послать, чтобы фабрика произвела ремонт.

— Сделано в фирме Ранситера, в Цюрихе, — громко прочел Ал. — Есть еще адрес ремонтной мастерской на территории Североамериканской Федерации. В Де-Мойне. Так же, как на спичечной коробке. — Он подал книжечку Джо со словами: — Едем в Де-Мойн. Эта книжка — первое доказательство связи между обоими городами. Интересно, почему именно Де-Мойн? — задумался он, потом обратился к Джо: — Вспомни, что-нибудь связывало Ранситера с Де-Мойном?

— Он там родился, — сказал Джо, — и провел первые пятнадцать лет жизни. Время от времени он вспоминал об этом.

«Значит, он вернулся туда и теперь, после смерти. Таким или иным образом, — думал он. — Ранситер одновременно в Де-Мойне и в Цюрихе.» В Цюрихе продолжается метаболизм его мозга, обнаруживаемый при помощи измерительной аппаратуры, тело в состоянии полужизни заперто в холодильнике Моритория Любимых Собратьев, и все же с ним невозможно установить контакт. А в Де-Мойне его нет в физическом смысле и, однако, именно там с ним можно связаться. В сущности, при помощи таких средств, как эта инструкция по эксплуатации, такой контакт уже установлен — по крайней мере, с одной стороны — от него к нам. Тем временем, — продолжал он рассуждать, — наш мир замирает, возвращается в собственное прошлое, демонстрируя реалии минувших этапов своего развития. Быть может, проснувшись в конце недели, мы увидим, что по Пятой авеню, позванивая, ездят старомодные трамваи. «Троллей Доджерс», — подумал он, вспоминая, что значат эти слова. Название, явившееся из прошлого, всплыло в его сознании, как туманное воспоминание, вытесняющее реальную действительность. Под влиянием этого неясного субъективного чувства ему стало не по себе; явление, которого он никогда не пережил, стало вдруг реальностью.

— «Троллей Доджерс», — сказал он вслух. По крайней мере, сто лет назад. Название это упрямо держалось в его сознании, и он не мог его забыть.

— Откуда вы знаете это название? — спросил начальник лаборатории.: — Никто его уже не помнит. Так называли когда-то футбольную команду «Бруклин Доджерс». — Он подозрительно взглянул на Ала.

— Пойдем лучше наверх, — сказал Джо, — убедимся, что ни с кем ничего не случилось. А потом отправимся в Де-Мойн.

— Если мы не поедем туда немедленно, — сказал Ал, — может оказаться, что путешествие займет целый день или даже два.

«Транспорт будет становиться все более примитивным, — подумал он. — Ракеты сменятся реактивными самолетами, которые в свою очередь уступят место поршневым самолетам. Потом будут поездки по земле: паровой поезд с углем в качестве горючего, конный экипаж… нет, все-таки невозможно, чтобы мы вернулись так далеко в прошлое, — одернул он сам себя. — Однако у меня уже есть магнитофон сорокалетней давности, значит, может дойти и до этого.»

Оба они быстро двинулись к лифту. Джо нажал кнопку. Они ждали молча, взволнованные и задумавшиеся.

Лифт подъехал с шумом, под влиянием которого Ал прервал свои размышления и машинально открыл железные раздвижные двери.

Они стояли перед открытой кабиной, висевшей на стальном канате и украшенной фигурками из полированной латуни. Скучающий лифтер в ливрее сидел на табурете, держа руку на кнопке и равнодушно глядя на них. Но то, что чувствовал Ал, не было равнодушием.

— Не входи в нее, — сказал он, останавливая Джо. — Посмотри и подумай, попробуй вспомнить лифт, которым мы ехали сегодня, совсем недавно: на гидравлическом ходу, закрытый, автоматический, абсолютно бесшумный…

Вдруг он замолчал. Дребезжащая машина исчезла, а на ее месте появился знакомый им лифт. Однако он чувствовал присутствие той, старой кабины; она таилась где-то на краю его поля зрения, готовая вынырнуть, как только он и Джо займутся чем-нибудь другим. «Она хочет вернуться, — понял он. — Собирается снова появиться. Мы можем задержать этот момент, наверное, максимум на несколько часов. Процесс движения вспять во времени набирает силу; архаичные объекты врываются в наш мир быстрее, чем нам казалось. Теперь каждый скачок охватывает один век. Лифту, который мы видели, было не менее ста лет.

И все же, — думал он, — мы, кажется, можем в некоторой степени контролировать это явление. Сейчас мы заставили появиться вновь обычный, современный лифт. Если бы все мы держались вместе, если бы действовали как нечто, состоящее из двенадцати разумов вместо двух…»

— Что такое ты увидел? — спросил Джо. — Почему не позволил мне войти в лифт?

— Ты не видел старого лифта? Открытой кабины с латунными украшениями, примерно 1910 года. И лифтера, сидевшего на табурете?

— Нет, — ответил Джо.

— Но что-нибудь ты видел?

— Да, — сказал Джо. — Обычный лифт, который вижу каждый день. Я видел то, что всегда, то же самое, что в эту минуту. — Он вошел в кабину, повернулся и, стоя неподвижно, смотрел на Ала.

«Значит, наше видение действительно начинает отличаться друг от друга, — понял Ал. — Что бы это значило?»

Все это вовсе не нравилось ему. Каким-то странным, неопределенным образом это показалось ему самой катастрофической переменой из всех, что произошли после смерти Ранситера. Они уходили в прошлое с разными скоростями, и он интуитивно чувствовал, что именно это испытала перед смертью Венди Райт. Сколько времени осталось ему самому?

Он вдруг осознал, что ощущает предательский пронзительный холод, который еще раньше — он не помнил, когда точно — охватил его тело. Холод этот наполнял и его самого, и окружающий мир. Это напомнило ему последние минуты, проведенные на Луне. Холод искажал поверхности предметов, корежил, раздувал, превращал в пузыри, которые лопались с громким треском. Мороз врывался вд все трещины, проникал к центру предметов, к сердцевине, которая была источником их жизни. Ал как будто видел теперь ледовую пустыню, среди которой торчали голые камни. Окружающая его действительность превратилась в плоскую равнину, обдуваемую ледяным ветром. Слой льда становился все толще — камни стали почти не видны. На краю его поля зрения появилась темнота.

«Но ведь все это существует только в моем воображении, — подумал он. — Мир вовсе не погребен под покровом льда и темноты: все это происходит во мне, но кажется, что я вижу это вокруг себя. Это странно. Может, весь мир как-то оказался внутри меня, окруженный моим телом? Когда это произошло? Видимо, эти явления сопутствуют смерти, — сказал он сам себе. — Эта неуверенность, которую я испытываю, заторможенность всех функций, ведущая к полной энтропии, — это сам процесс. А лед, который я вижу, — доказательство его развития. Когда я закрою глаза, — думал он дальше, — Вселенная исчезнет. Однако где те разные огни, которые я должен видеть — означающие дороги, ведущие к новым лонам? Где затуманенный красный огонек, символизирующий занимающееся блудом пары? А темно-красный огонь, означающий звериную алчность? Я чувствую только исчезновение тепла и вижу надвигающуюся тьму: замерзающую равнину, над которой погасло солнце. Это не может быть обычной смертью, — говорил он сам с собой. — Это что-то неестественное; истинный процесс умирания вытеснен каким-то фактором. Может, я смогу понять это, — подумал он, — если просто лягу и отдохну; если найду в себе силы подумать над этим».

— Что случилось? — спросил Джо. Они по-прежнему поднимались на лифте.

— Ничего, — коротко ответил Ал и подумал: «Им, может, и удастся, мне — уже нет».

Входя в конференц-зал, Джо вдруг заметил, что Ал не идет следом за ним. Повернувшись, он выглянул в коридор и увидел, что Ал одиноко стоит там, не двигаясь с места.

— Что случилось? — снова спросил он. Ал не шевельнулся. — Тебе плохо? — спросил он, двигаясь к нему.

— Я чувствую себя усталым, — ответил Ал.

— И выглядишь ты неважно, — сказал Джо, чувствуя-растущее беспокойство.

— Я пойду в туалет, а ты иди к ним, убедись, все ли в порядке. Я скоро присоединюсь к вам. — Он неуверенно пошел вперед, как будто не знал, где находится. — Ничего со мной не будет. — Он двигался по коридору нерешительно, как человек, с трудом замечающий дорогу, по которой идет.

— Я пойду с тобой, — решил Джо. — Хочу убедиться, что ты туда дойдешь.

— Может, когда я умою лицо теплой водой… — сказал Ал. Он нашел бесплатные двери в туалет, открыл их с помощью Джо и исчез внутри. Джо остался в коридоре. «Что-то с ним случилось, — подумал он. — Он изменился, увидев этот старый лифт. В чем же здесь причина?»

Ал снова появился перед ним.

— В чем дело? — спросил Джо, увидев выражение его лица.

— Взгляни сюда, — сказал Ал, вводя Джо в туалет и указывая на противоположную стену. — Туалетные надписи. Знаешь, разные слова, которые всегда можно найти в мужских туалетах. Прочти.

Надпись, сделанная мелом или красной ручкой, гласила:

— Это почерк Ранситера? — спросил Ал.

— Да, — кивнул головой Джо. — Это его почерк.

— Теперь мы знаем правду, — констатировал Ал.

— Но правда ли это?

— Конечно, — сказал Ал. — Это совершенно ясно.

— И мы узнаем об этом таким способом — со стены мужского туалета.

— Эта надпись на стене совершенно однозначна. Мы могли бы месяцами — может, и до конца света — смотреть телевизор, читать домашние газеты, слушать видеофоны и не узнать об этом.

— Но мы же не умерли. За исключением Венди, — сказал Джо.

— Мы находимся в состоянии полужизни. Вероятно, все еще на борту корабля, летим с Луны на Землю после взрыва, который нас убил. НАС, а не Ранситера. Он же пробует уловить от нас поток протофазонов. До сих пор это ему не удалось: из нашего мира туда, где живет он, не приходят никакие сигналы. Но ему удалось с нами связаться. Мы находим его следы везде, даже в местах, которые выбираем наугад. На каждом шагу мы сталкиваемся с его присутствием, с им и только с им, поскольку он — единственная особа, которая пробует…

— С ним и только с ним, — прервал его Джо. — А не так, как ты сказал: «с им и только с им».

— Мне плохо, — сказал Ал. Он отвернул кран и начал умываться. Однако это была не теплая вода; Джо заметил в ней кусочки льда. — Возвращайся в конференц-зал. Я приду туда, когда почувствую себя лучше, если это вообще возможно.

— Думаю, я должен остаться с тобой, — заметил Джо.

— Нет, черт побери, убирайся! — Ал толкнул его к двери туалета и вывел в коридор. На его посеревшем лице был ужас. — Иди, посмотри, все ли в порядке! — Согнувшись, он вернулся в туалет, закрывая глаза руками. Дверь захлопнулась, скрыв его от Джо.

— Хорошо, — сказал Джо после некоторого колебания. — Я буду вместе с ними в конференц-зале. — Он постоял, прислушиваясь, но не услышал ни звука. — Ал! — крикнул он, думая: «О боже, это чудовищно. С ним действительно что-то происходит».

— Я хочу увидеть собственными глазами, что с тобой все в порядке, — сказал он, навалившись на дверь.

— Слишком поздно, Джо, — тихо и спокойно ответил Ал. — Не смотри на меня.

В туалете было темно; видно Алу удалось погасить свет.

— Ты ничем не можешь мне помочь, — говорил он слабым голосом. — Мы не должны были отделяться от остальных — именно поэтому погибла Венди. Тебе удастся сохранить жизнь — во всяком случае, на какое-то время — если ты пойдешь туда и ОСТАНЕШЬСЯ С НИМИ. Скажи им это; постарайся, чтобы все это поняли. Хорошо?

Джо вытянул руку в сторону выключателя.

Что-то слабо ударило его по руке, и он с ужасом убрал ее, потрясенный бессилием Ала. Теперь он знал все, и ему не нужно было смотреть.

— Пойду к остальным, — сказал он, — я понял. Это неприятное чувство?

Через минуту донесся тихий шепот:

— Нет, это не страшно… Я просто… — Голос умолк, и снова воцарилась тишина.

— Может, когда-нибудь я снова увижу тебя, — сказал Джо. Он знал, что не должен так говорить, но не смог придумать ничего лучшего. — Скажем иначе, — продолжал он, зная, что Ал его не слышит. — Надеюсь, тебе станет лучше. Я приду посмотреть, что с тобой, как только сообщу им о надписи на стене. Скажу им, чтобы не приходили сюда смотреть на тебя, ибо могли бы… — он задумался, подыскивая подходящее слово, и закончил: — …могли бы тебе помешать.

Ответом было молчание.

— До свидания, — сказал Джо, выходя из темного туалета и неуверенными шагами направляясь к конференц-залу. На мгновение он остановился, нервно вздохнул и энергичным пинком открыл дверь комнаты.

Телевизор, расположенный на противоположной стене, крикливо рекламировал какой-то стиральный порошок. На большом цветном экране типа 3-Д какая-то женщина критически разглядывала полотенце из синтетического меха выдры, заявляя, что подобная вещь не имеет права находиться в ее ванной. Затем камера показала внутренность ванной, захватив одновременно и надпись на стене. Она была сделана тем самым знакомым почерком и гласила:

Но всего один человек смотрел на экран телевизора, расположенного в большом конференц-зале. Джо одиноко стоял в пустой комнате. Все остальные члены группы исчезли.

Он задумался, где они могут быть, и проживет ли он достаточно долго, чтобы их найти. Судя по всему, это было маловероятно.