"Под знаменем Воробья" - читать интересную книгу автора (Исьемини Виктор)ГЛАВА 17Путь, которым шли наемники, оказался несколько извилистым. Пару раз по настоянию монаха Тонвера отряд менял направление, обходя владения церкви либо ее вассалов. Конечно, ничего страшного не было бы в том, что отряд наемников прошел через владения будущих противников – мало ли по какому делу кондотьеры следуют по Геве, это случается сплошь и рядом. И, собственно говоря, на лбу не написано, против кого идет наемный солдат… Но, посчитал толстячок, береженого и Гилфинг бережет – рисковать не стоит. Желание клиента – закон, так что наемники послушно обходили стороной владения «слуг Света» и их светских вассалов… Тем более, что в пути за все платил монах – и каждый вечер послушно отстегивал денежки за истекший день службы. Это было свято… А Ингви еще раз убедился, что в его отряде – не дилетанты. Ног никто не стер, подметок никто не потерял… И вот наконец отряд вступил в болотистую местность, красноречиво именуемую «Северная Топь». Заболоченные низины, чередующиеся с чахлыми перелесками, занимали весь северо-восток Гевы. А юго-восток страны занимали сходные же места – Южная Топь, плавно, без четко выраженной границы, переходящая в соседнее владение, Болотный Край, о котором говорили, что уж это-то точно Гангмарово творение, страна всякой нечисти и мерзости. А еще дальше – за Болотным Краем, за горами Страха – лежала проклятая земля. Могнак Забытый. Графы юга Гевы вели постоянные войны с принцем Болотного Края, но причиной были, конечно, не территориальные претензии. Болота и гнилые урочища не могли пробудить алчности гевцев, зато принц Болотного Края время от времени выводил своих вассалов в поход – если случался неурожай или если, к примеру, император присылал эмиссаров с просьбой о нападении на непокорную Геву. И с деньгами. Зато на севере страны все было иначе. Заболоченные земли Северной Топи никогда не давали приличного урожая и сеньоры севера Гевы всегда были бедны, алчны и готовы к набегам на Дриг, Андрух и Фенаду, отделенные от их страны Золотой рекой… И север, и юг каждое лето были охвачены войнами, набегами и столкновениями. И с севера, и с юга присылали в Ренприст за наемниками… Проселками и тропами, проложенными между болот и урочищ, отряд обогнул очередное владение вассала гевского епископа и вышел наконец на большой тракт. Болота в стороне от дороги были покрыты ковром свежей травки, еще не потерявшей нежных весенних тонов, а леса едва начали покрываться листвой – и в целом по-весеннему свежая зелень делала пейзаж более приятным, нежели обычно в этих местах. Однако даже сейчас было видно, что края это мрачные и земледелие здесь находится в довольно убогом состоянии. Впрочем, наемников это не волновало. Выйдя на тракт, все не сговариваясь принялись на ходу подгонять снаряжение и проверять оружие – идти оставалось недолго. Наконец впереди блеснуло светлое зеркало воды. Золотая река в этих местах была достаточно широка и полноводна… – Где наш остров? – поинтересовался у монаха Ингви. – К северу отсюда, километрах в десяти, – ответил тот, – но я веду вас к паромной переправе. Она от нас к югу, в местечке под названием Брод. – А там и вправду брод? – Нет, уже лет восемьдесят, как в этих краях Золотую вброд не перейдешь даже летом. Брод там был прежде, а теперь устроили паромную переправу, но и название осталось прежнее. Все равно ведь путники привыкли, что в Дриг нужно добираться через Брод. Там и мы переберемся на наш берег, а на остров нас переправят уже с дригской стороны… – И кроме как в Броде переправы больше нет нигде? – Нет, да и зачем… – И значит в этом самом Броде, конечно, торчат соглядатаи епископа? – Э-э-э… – Ждут нас, чтобы сосчитать и оценить… А что против острова с гевской стороны? Болота? – Нет… Лес там… Хутор заброшенный… – И там, должно быть, тоже сидят наблюдатели. Обязательно сидят, если они не дураки! Значит, так – мы двинем к острову этим берегом, осмотримся. Увидим, что там на гевской стороне. Если там люди епископа – прихватим их. И пусть нас ждут в этом Броде… хоть до нового Гилфингового пришествия… Дороги вдоль берега не было. Мы шли какими-то тропками, перелесками, пару раз перебирались через небольшие болотца. Все время поглядывали на реку. Наконец впереди показался остров. Мы остановились и огляделись. Наш монах был сердит и отказывался давать какие-то пояснения. Он-то ждал, что мы покорно отправимся на этот островок, будем стеречь его до прихода пресловутого решения церковного суда… Разумеется, несмотря на явное превосходство неприятеля в военной силе, шансы продержаться у нас были. Все-таки остров – это стратегически выгодная позиция, которая сводит на нет преимущества тяжелой кавалерии врага. Но я посчитал, что сейчас важнее будет не соотношение сил, а решительность и внезапность. Самое главное – действовать против традиций. Это была моя старая излюбленная тактика, много раз испытанная и в бытность королем Альдийским, и позже – в заморских странствиях. Правда, наш поп твердил, что нельзя воевать на территории Гевы. Ничего. Фильку и еще троих парней (тех, кто показался мне полегче на ногу) я отправил перекрыть дорогу, ведущую к заброшенному хутору. Десять человек во главе с Торком получили приказ – обойти хутор с севера и попытаться аккуратно захватить всех, кто там отыщется. Если предполагаемые вражеские наблюдатели побегут по дороге – попадутся Фильке. Станут удирать вдоль реки – напорются на меня. А я выждал часок и повел отряд не спеша. До места мы добрались без приключений. Заброшенный хутор оказался большим бревенчатым сараем, вокруг которого стояло несколько халуп и шалашей, от которых сохранились остовы и руины. В дверном проеме сарая на крыльце сидел хмурый Торк, на коленях у него лежал меч. На свежей радостно-зеленой травке перед домом лежали два тела в белых плащах. Солдаты епископа. Их форменные плащи были измазаны кровью и грязью. Вокруг расположились мои ребята, один из них баюкал перевязанную левую руку. При нашем появлении Торк медленно встал: – Вот… – Вижу. Почему не взял живыми? – Они нас заметили, успели схватить оружие. – Ага, ну и конечно вы их… Десять против двоих! Нужно было все же взять. Торк хмуро поглядел на меня, словно собираясь возразить, но махнул рукой и смолчал. – Торк, уж десять-то двоих всегда могут скрутить. – Их было трое… – Так ты еще и третьего упустил! Ох, сержант… – Ну виноват я, – наконец выдавил из себя наемник. – Ладно, потом разберемся. Тела обыскать. Оружие, снаряжение, плащи… А тела похороните. Отец Тонвер, молитвы там заупокойные, что положено – организуй. – А плащи-то?.. – вопросительно пробормотал Торк. – Да. Плащи снимешь и сам лично выстираешь – это тебе наказание за то, что плохо справился. Униформа поповских солдат может нам пригодиться. Все, будем ждать Фильку. Долго ждать не пришлось. Фильку мы услышали издалека. Эльф шагал по дороге с веселой песней, а за ним его бойцы волокли связанного пленника. – Эй, Ин… капитан! – приветствовал меня Филька, – а я все думал, зачем ты дал мне в подручные этих молодцов, которые в засаде – только помеха. – Ну и зачем же? – Когда я подстрелил лошадь и этот парень свалился на землю, то мне понадобились помощники для грязной работы – хватать и вязать… Потом сюда тащить… – Лошадь-то убил? – поинтересовался интендант Никлис, – ну и зря! Могли бы продать потом… – Да? Этот солдат летел галопом и у меня был только один шанс его остановить. И я не стал рисковать – свалил лошадку одной стрелой. Наверняка. С другой стороны, парень несся так быстро, что не заметил моих мужичков, которые чесались и сопели так шумно, что… – Помолчал бы ты, эльф… – сердито проворчал один из его соратников, – уже всех достал. Он сам залез на дерево, слышишь, капитан, песни пел, свистел, а на нас покрикивал, что мы, дескать, шумим в засаде. И когда лошадку подшиб – так мы попенка этого вязали, а он опять же сверху покрикивал. И лошадь мы в болото сволокли – так хоть бы помог… Ох, допросишься ты, эльф, когда-нибудь… – А ты, Стер, чем обижаться – лучше скажи спасибо, – отозвался Филька, – что я лошадь завалил точно у болота. И вам тащить далеко не пришлось. – Братья, скоро полночь… Начнем. Вознесем наши молитвы Отцу-Лесу, призовем его сюда, дабы явился и наделил нас Силой. Призовем Великого… Друиды вполголоса затянули что-то, похожее то ли на песню, то ли на молитву, то ли на колдовское заклинание. По поляне пронесся легкий ветерок, друиды запели громче, раскачиваясь в такт. В центре дуги, образованной чародеями, зародился сгусток тьмы. Словно провал в пространстве, словно бездна, но не вниз, а куда-то в сторону… Тьма разрослась, принимая форму прямоугольника, подсвеченного по краям зелеными сполохами. Мрак внутри клубился и пульсировал, внезапно прямо из этой черноты, из ниоткуда на поляну шагнула высокая фигура Отца-Леса. Очертания ее едва заметно плыли и растекались, пришелец сделал шаг вперед – огромный, массивный, весь опутанный ветками с зеленой листвой, между которой с трудом просматривалась черная… шкура? Кожа? Чешуя?.. – Я явился на зов, мои верные… Я дам вам силу. Берите ее, владейте, черпайте полными горстями! И помните, что час последней схватки все ближе. Враг, страшный враг, идет сюда. Он хочет разрушить наш мир, он хочет погубить все, что нам дорого. А я встану против него – и со мной те, кто будет верен, те, кто будет достоин защитить… стоять рядом. И тогда я призову вас, мои верные… Говоря все это, Отец-Лес постоянно косил желтым хищным глазом, высматривая что-то за спинами своей «паствы». Вдруг он рванулся гигантскими шагами через поляну, перепуганные друиды отшатнулись в стороны, спасаясь от черного урагана, несущегося сквозь их строй. В несколько прыжков он преодолел открытое пространство – зеленые ветви сыпались с его плеч, листья кружились, как будто подхваченные смерчем. Черный гигант, окруженный ореолом мятых изодранных листьев, скрылся в кустах, там что-то полыхнуло белым и зеленым, сыпанули холодные искры… И ничего – только замирающий вдали треск и шорох раздвигаемых кустов… Друиды переглянулись. Помолчали, затем самый старший промолвил: – Нам, братья, не дано понять, что открылось нашим глазам. А стало быть, мы об этом забудем и не скажем никому. И никогда об этом не вспомним. Стало быть, этого и не было, ибо бывает лишь то, о чем возвещает и что объясняет нам Великий… А вдалеке от священной дубравы черный монстр выпустил руку прелестной девы, наряженной в просторный белый балахон и глянул на нее. Оба задыхались от быстрого бега сквозь чащу и от сдерживаемого смеха. Посмотрев друг другу в глаза они оба наконец расхохотались. – Сестра… Ты перестала довольствоваться докладами посланцев, сестра… Ты явилась сама… И в этом облике… О, в этом облике… – Черный вдруг стал серьезен. – Да, брат… Я смутно помню, я что-то помню… – Ты помнишь эти берега? – Не знаю сама… Но иногда мне кажется, что я бывала здесь когда-то… Эти бедные деревья, эти чахлые кусты… – Да, они были долго лишены твоего благотворного присутствия… Но ведь они здесь есть! – И это значит, что я… И это значит, что когда-то… – Конечно, ведь не возникли же они сами собой! Ты была здесь… – Я была здесь. Да, верно… – Ты нашла как-то чужую землю за пределами Мира, ты творила… – Я населила ее растениями… И зверьем… – И птицами. А потом ты устала. – Да, я устала. Я остановилась у опушки вновь созданной рощи… И… – И услышала… – И я услышала что-то… Или это не были звуки… – Лучше сказать, это были не только звуки. Вспоминай дальше, милая Гунгилла, милая сестра… – Я пошла… – Ты пошла на звуки музыки… – На звуки музыки… Что это было? – Свирель Гангмара, сестра. Свирель Гангмара, любовь моя. – И я… – Да. А потом… – Постой! Так эти люди… – И эти тоже, сестра. – А… но… как же… – Не думай о них, ибо это мой промысел. Итак, потом ты вернулась. – Вернулась в Мир. И… – И? – И сделала так, что Фреллиноль… – Заинтересовался Свирелью, верно? От чего ты бежала, любимая? Ты боялась меня? – Скорее себя. Любимый… Обними меня, как тогда… – Но мой облик – я уже не тот чернокудрый мальчик. – Мы попробуем с этим обликом, мой брат, мой любимый, мой супруг… |
|
|