Ахто Леви Посредине пути Роман

Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год был для меня значителен тем, что напечатали мои «Записки Серого Волка».

Писать я начал давно. В девять лет из-под «моего пера» выходили потрясавшие поклонников в коротких штанишках истории о невероятных приключениях. Я также вел дневники, в которых бесцельно фиксировал состояние погоды И качество каши, которую варила мама. Я не затруднял себя какими-либо мыслями — их, в сущности, было очень мало.

Мысли стали возникать, когда в моей жизни появились любовь, ненависть, страх. Но и тогда я еще не очень четко сознавал, почему тянет писать. Просто образовалась такая привычка, я видел в ней возможность сказать то, что хотел, не боясь быть осмеянным, не боясь возражений, быть правым хотя бы для себя. Правыми хотят быть очень часто и самые неправые в своих делах. Так что здесь-то и появилась пока еще подсознательная цель — освободиться. Быть свободным хоть на бумаге, в то время когда физически то так, то этак я все более и более лишался свободы. Но и на бумаге это было доступно только потому, что я не предвидел ни возможности, ни необходимости печататься. Это появилось позже, отчасти случайно. Возможно, когда и я — кто знает! — стану писать мемуары, об этом расскажу.

Но «Записки Серого Волка» были сделаны уже сознательно. Это был не первый, но один из самых значительных шагов к свободе. Тогда наконец-то слово «свобода» заняло прочное положение на моих страницах… Очень важное слово не только для меня.

Подчеркну, что я не писатель, в моем удостоверении личности написано — литератор, то есть занимаюсь литературным трудом по мере своих способностей и этим живу. Писатели же в моем представлении — люди всесторонне образованные и умственно развитые или же необычайно одаренные. Писатель к тому же должен быть глубоко принципиальным, то есть его слово не должно расходиться с делом, а его личная жизнь должна соответствовать тому, что он в своих произведениях пропагандирует. Слава богу, что в мире таких писателей много.

Итак, сначала было освобождение от страха, когда не боишься боли, когда кидаешься в драку, не боясь быть избитым (на самом деле ты всегда боишься, но в драку тем не менее кидаешься).

Затем освобождение от страха быть убитым, когда бежишь в тайгу от конвоя, зная, что по тебе будут стрелять. Ты, конечно, боишься здорово, но все равно бежишь. Это, конечно, не то, что на войне бросаться в атаку, — там поднимают приказ командира и сплоченность товарищей, коллективная воля; только на амбразуру кидаются в одиночку, без приказа, подчиняясь собственной воле. Сопоставление получилось неудачное: кидаться на амбразуру человека заставляет совсем иное нравственное начало, чем кидаться в тайгу от стреляющего по тебе конвоя… но тоже заставить себя надо.

Потом последовали другие переоценки ценностей, другие освобождения. Здесь, во-первых, понимание свободы, достигнутой законно, и свободы незаконной, — они неодинаковы. Когда я обставлялся в первой в своей жизни квартире, то понял, что, кроме свободы вообще, никакие ценности значения не имеют, так что прав был Сократ, сказав, что в мире до черта барахла, которое ему абсолютно до лампочки.

Так что выход из тюрьмы вовсе не означает полного освобождения. Надо избавиться от вранья и притворства, быть самим собой от начала до конца и не стараться казаться лучше, чем ты есть. Это и есть самое трудное. С другой стороны, если даже плохой человек может, то есть если он однажды захочет быть лучше самого себя, значит, и он в состоянии стать нормальным человеком, а это уже кое-что. А как можно быть лучше самого себя? В глубине души большинство людей знают, что они собой представляют, и стараются замаскировать свою сущность. Даже при наблюдении за людьми в городском транспорте не оставляет мысль, что они, выходя из дома, надевают маску — самые простые, обыкновенные, даже хорошие люди: на лицах неприступность, подчас высокомерие, что-то недружелюбное, отталкивающее. Многие люди всю жизнь ходят в масках, а их надо сбрасывать!

Так было и со мной. Тоже носил их немало. И «Записки Серого Волка» — одна из них. Тем не менее сам факт, что они появились, что их напечатали, приблизил меня на приличный шаг к свободе. Ведь «Записки» были историей «о себе». Читатели захотели узнать о жизни Серого Волка дальше, и я написал еще одну книгу «о себе» — «Улыбка Фортуны». Название соответствует содержанию книги: в это время я встретил друга, то есть маленького Зайчика, и в кои-то веки мне улыбнулась фортуна. Книга фактически состоит из двух отдельно написанных произведений — романа «Что было потом» (о том, как Серый Волк осваивался на воле) и другого романа — «Улыбка Фортуны». Автор мыслил не очень гибко, писал неуклюже, потому редактор из обеих книг подсократил по половине, оставшееся склеил и один какой ни на есть, но роман все-таки выкроил. Это был еще один шаг к освобождению.

Затем с грехом пополам я написал новую историю «о себе» в романе «Бежать от тени своей»… Это был рассказ об освобождении от алкоголизма.

Я вдруг понял — истории «о себе» могут стать моей работой. Ведь что-то же должен делать и я в этой жизни, а поскольку меня печатают и читают, то в чем дело? Ведь образования у меня кот наплакал, специальности — в нормальной жизни непригодные… Конечно, мой герой сам по себе не ахти какой, все «я» да «я»… Но ни в одной из этих историй нет речи обо мне конкретно. Однако кто все их последовательно прочтет, тот и обо мне что-нибудь узнает, если захочет. Главным же образом они рассказывают о жизни человеческой, которую автор стремится узнать и понять.

В то же время моему «я» так или иначе необходимо во что бы то ни стало пробиться к свободе — это цель жизни. Кое-кто подумает с иронией: нашел к чему стремиться! Что ж, каждому свое. Но для меня путь к освобождению еще не окончен, хотя никогда я не стоял к свободе ближе, чем сегодня, когда нахожусь посредине моей дороги жизни.