"Опасности прекрасный лик" - читать интересную книгу автора (Элиот Уинслоу)

ГЛАВА 38

Карл подождал, пока будет закончен монтаж, и тоже пригласил Ларк отметить завершение фильма. Он заехал за ней домой в субботу вечером. До этого Ларк целых два дня спала, почти не просыпаясь. Теперь она чувствовала себя отдохнувшей и полной сил.

— Куда мы едем? — спросила она, когда городские улицы остались позади.

— В «Грейвтай Мэйнор».

— Боже мой! А что мы празднуем?

— Твой день рождения, — спокойно ответил Карл. — Мартовские иды, помнишь?

Ларк застонала.

— Я забыла. А это и правда мой день рождения?

— Лучше помнить об этом, моя дорогая, если не хочешь, чтобы люди удивлялись.

— Очень мило с твоей стороны.

Ларк откинулась на мягкую кожу сиденья.

— Насколько я понимаю, Джек хочет, чтобы ты вышла за него замуж, — сказал Карл, после того как Ларк просветила его относительно того, как проходили съемки «Марии Бентон».

— Он сказал тебе, что я ему отказала?

— Да. — Карл смотрел на нее печально. — Но он полагает, что ты передумаешь.

— Не передумаю, — ответила Ларк.

— Какие у тебя планы? — спросил он. — Хочешь остаться в компании «Стаффорд»?

— Нет. — Она немного помолчала. — Когда я в первый раз пришла и попросила у тебя помощи, я была так напугана, что думала, будто никогда не захочу вернуться в Соединенные Штаты. В последнее время моя точка зрения на это начала меняться.

— Это изменение в планах ведь никак не связано с Джонни Уитфилдом, не так ли?

Она не сразу ответила ему. По правде говоря, во многом это было связано именно с Джонни. Все чаще и чаще она ловила себя на мысли, что страстно желает, чтобы стало возможным признаться Джонни в том, кто она такая на самом деле. Ей очень хотелось, чтобы он мог рассказать Сьюзан, что он ее видел и что у нее все прекрасно. Она знала, что не сделает этого, потому что у нее не было уверенности в том, что Джонни тут же не сообщит обо всем Джастину Груму. Но желание все рассказать помогло ей понять, что каким-то странным образом она все еще находится в капкане прошлого, несмотря на то, что теперь она совсем другой человек.

Когда машина уже ехала по длинной подъездной дорожке к «Грейвтай Мэйнор», Ларк более ярко, чем когда-либо, ощутила, что никогда не станет действительно свободной, пока Пенни Хаутен не оправдана, а Джастин Грум не отправлен в тюрьму. Единственным способом как-то добиться этого было вернуться в Соединенные Штаты и вступить с ним в борьбу не на жизнь, а на смерть.

Машина стояла на стоянке. Карл уже вышел из нее и теперь глядел внутрь.

— С тобой все в порядке, дорогая?

— Да.

Ларк выбралась из машины, и они вошли в величественный зал. Их проводили к угловому столику около ярко пылающего камина. Карл заказал вина, но к своему бокалу почти и не притронулся. Когда он отвернулся, Ларк бросила взгляд на этикетку.

— М-м… «Шатонеф-дю-Пап», — прошептала она, вдыхая исходивший от вина аромат. — Я бы сказала, наверное, семьдесят девятого… нет, восьмидесятого года. Возможно, «Шато Фортиа».

— Великолепно, — промолвил Карл, и в голосе его звучало такое одобрение, что у Ларк не хватило смелости признаться в том, что она украдкой бросила взгляд на этикетку.

— Ты здоров? — спросила она, потому что Карл сильно похудел.

— Мне всегда приходилось следить за своим весом, — ответил он. — В этом есть какое-то утешение.

Ларк была встревожена, но если Карлу не хочется обсуждать эту тему, то тут уж ничего не поделаешь. Он всегда уходил в сторону от личных вопросов. Несмотря на их близость, она знала о нем не многим больше, чем тогда, когда они впервые встретились. Если не считать, что ей было известно, что он предпочитает Кандинского Паулю Клею и Самюэля Беккета Жану Кокто, и что «мерседес-бенц» нравится ему больше, чем «ягуар».

Ларк спросила:

— Как получилось, что ты решил заняться пластической хирургией?

Он ответил на вопрос вопросом:

— А как получилось, что ты решила работать на телевидении?

— Понятия не имею, как это получилось.

Оба засмеялись.

— И все-таки я не знаю, почему ты был так добр ко мне, — со вздохом сказала она. — Я не слышала, чтобы ты приглашал в «Грейвтай Мэйнор» других пациентов.

— Ах так, значит, ты не знаешь, куда я приглашаю других пациентов. — Он тепло посмотрел на нее. — Пожалуйста, давай лучше оставим эти разговоры о пациентах. Давай согласимся, что тебя уже нельзя считать моей пациенткой. Сейчас мы с тобой хорошие друзья. — Она улыбнулась, но какое-то смутное предчувствие беспокоило ее. Было ясно, что Карл чего-то не договаривает.

Только когда они уже ехали к дому Карла в его шоколадного цвета «мерседес», он сказал:

— Ты так и не ответила на мой вопрос о Джонни.

Ларк вздрогнула.

— Извини, Джонни? Нет, мое желание вернуться в Штаты с ним никак не связано.

— Прости, — промолвил Карл, — но Джек сказал мне, что ты влюблена в какого-то другого мужчину. Естественно, это пробудило во мне любопытство.

Она засмеялась.

— Нет, не в Джонни, если именно это тебя интересует.

— В мужчину, которого ты оставила в Америке?

Они стояли у светофора. Взглянув на Карла, Ларк увидела, что вопрошающий взгляд его глаз по-прежнему устремлен на нее.

— Я не могу говорить об этом, — сказала она.

— Я понимаю.

— Но ты спрашивал о моих планах. Джонни Уитфилд думает, что сможет устроить меня на работу в компанию «Америкэн продакшн групп» в Лос-Анджелесе. У него там связи.

— Ах так. — В голосе Карла звучало удовлетворение. — Тогда это с твоей стороны действительно правильный шаг.

— Ты слышал об «Америкэн продакшн групп»?

— Это очень известная компания. — Он поехал быстрее. — Кажется, брат Джонни Уитфилда там работает?

— Да. — Она проглотила комок в горле. — Дом Уитфилд — президент компании.

— Когда ты едешь?

— Пока ничего определенного. Джонни сказал только, что попробует устроить для меня что-нибудь. Но его ненадежность всем известна.

— Но если тебе будет предложено место, ты согласишься. — Это было утверждение, а не вопрос.

— Ничего определенного я пока не решила.

— Ты захочешь принять это предложение.

Ларк посмотрела на него с любопытством. Глаза Карла были устремлены на дорогу.

— Почему? — спросила она.

— Я хочу, чтобы ты познакомилась с Домом Уитфилдом.

— Почему? — повторила она.

Он улыбнулся.

— Я хочу, чтобы он увидел тебя такой, какая ты сейчас.

Ларк побелела.

— Не понимаю.

— Ларк, дорогая, — сказал он очень тихо, — в действительности ты ведь не веришь в то, что я так много сделал бы для совершенно посторонней девушки?

Ларк чуть не задохнулась.

— Подождем до дома, — предложил Карл, сворачивая с шоссе, — там я все объясню.

— Ты шутишь? — вырвалось у Ларк.

Это позабавило Карла.

— С самого начала тебя очень интересовало, почему я проявляю к тебе такой интерес.

— Ты объяснил это тем, что я тебе понравилась.

— Ты действительно мне понравилась. Ты понравилась мне гораздо больше, чем я рассчитывал.

— Значит, я была права: ты ждал меня в первый же день моего появления в Лондоне.

— Ты очень умна. Я был удивлен тем, что мне так легко удалось убедить тебя, что помимо желания помочь у меня больше нет никаких побуждений.

— Я заставила себя убедиться в этом. Мне нужно было, чтобы ты исправил мое лицо.

— А теперь ты нужна мне.

Они подъехали к его дому. Карл остановил машину перед окнами и не стал ставить ее в гараж.

— Пойдем в дом.

В гостиной Карл подошел к окну, отдернул занавески. Он стоял и смотрел на простиравшийся за окном темный луг. Камин не горел, и в комнате было холодно.

Напряженная, Ларк присела на краешек кресла.

— Итак?

— Я собираюсь поведать тебе одну историю. Это история трех друзей. Они учились вместе в Гарвардском университете. Один на юридическом факультете, другой на факультете управления бизнесом, третий на медицинском. И все же они были близкими друзьями. И еще они были влюблены в одну женщину.

— О Господи, — насмешливо пробормотала Ларк, однако сидела неподвижно, захваченная таким вступлением.

Карл подошел и сел в кресло напротив нее.

— Каждый изо всех сил старался завоевать ее любовь. В каком-то смысле ей все нравились одинаково. В конце концов победил юрист. Он переехал в Вашингтон и метеором взлетел на небосклоне большой политики. Казалось, ему удается все, за что бы он ни взялся. Он женился на ней. Его звали Стив Уитфилд.

Ларк так затрясло от возбуждения, что она вскочила с кресла и принялась ходить взад и вперед перед темным камином. Карл словно не замечал этого.

— Другие два друга тоже переехали в Вашингтон. Врач стал известным пластическим хирургом. Бизнесмен занялся политикой.

— Джастин Грум, — выдохнула Ларк.

— Да. Женитьба Стива на Сьюзан внесла разлад в отношения трех друзей. Или, может быть, сама жизнь развела их. У Джастина не очень-то шли дела в мире политики, несмотря на поддержку и соответствующее давление со стороны его семьи. У Стива, который появился ниоткуда и ничего не имел, всегда получалось немножко лучше. Когда они в конце концов сошлись как соперники на выборах в Конгресс, от взаимной симпатии почти не осталось и следа. — Карл помолчал. — А врач продолжал любить Сьюзан, как и прежде.

— Однажды Джастину Груму пришел в голову план, осуществление которого освободило бы Сьюзан от врача, а для него освободилось бы место в Конгрессе. Идея заключалась в том, чтобы помочь комитету палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности расставить Стиву ловушку. Он попытался заручиться помощью врача. Врач приехал в Штаты из Восточной Европы и все еще добивался американского гражданства. Грум пообещал помочь ему получить гражданство, если тот примет участие в осуществлении его плана. Еще он поклялся, что Сьюзан об этом никогда ничего не узнает. Врач отказался. Но Джастин все равно начал претворять свой план в жизнь. На основании разных магнитофонных записей и его конфиденциальных показаний Стив с профессиональной точки зрения был уничтожен. Примерно годом позже он покончил с собой. Этого Джастин не ожидал. Он полагал, что Сьюзан разведется со Стивом, когда тот будет обвинен в принадлежности к коммунистической партии. Но она оставалась верна ему до конца.

— Годом позже Сьюзан была помолвлена с врачом. Они очень любили друг друга. Но за день до свадьбы она разорвала помолвку. Ей сказали, что именно врач виноват в самоубийстве Стива. Врач уехал из Вашингтона и больше никогда ее не видел.

Ларк снова села.

— В этой лжи ее убедил Джастин Грум. Он рассчитывал, что сможет заполучить жену Стива, так же как и его место в Конгрессе. Врач был полон решимости не допустить этого. Он сделал так, что знал о ее делах все, хотя она об этом и не догадывалась. Его любовь к ней превратилась в какую-то манию. Он узнал, что у нее будет ребенок… его ребенок. О, да, в те времена мужчины и женщины спали вместе еще до свадьбы. Сыну Стива было в то время десять лет. Несколькими месяцами позже в Нью-Йорке родился ее второй сын.

Ларк знала, что последует за этим, еще до того, как он произнес следующую фразу:

— Она назвала его Доминик. Он был незаконнорожденным, но она так и не раскрыла тайну его настоящего отца… даже ему самому. Насколько мне это известно. Разумеется, врач — это я, ты это уже поняла.

— Да, — сказала она, и голос ее был полон сострадания.

Лицо Карла было неестественно бледным. — Ты понимаешь, почему я уделил тебе столько времени и внимания и почему я хочу, чтобы ты приняла приглашение на работу, которую пообещал тебе Джонни. Ты должна согласиться. И ты согласишься.

— Нет, я не понимаю. — Она старалась говорить спокойно.

— Я хочу, чтобы ты познакомилась с Домиником и подружилась с ним. Я хочу, чтобы ты заставила его влюбиться в тебя… — Она начала быстро возражать, но он жестом оборвал ее. — Да, я знаю, что он женат, но это не имеет значения. Я хочу, чтобы ты сделала так, чтобы он всецело принадлежал тебе, всецело доверял. Если он будет доверять тебе и ты расскажешь ему обо мне, он признает меня своим отцом.

Ларк покачала головой.

— Это невозможно.

— Невозможно? Нет! Это единственная возможность! Я хочу, чтобы мой сын узнал обо мне, прежде чем умру. Чтобы он признал меня своим отцом. Это единственное желание, которое у меня осталось.

— Я не смогу сделать это, — повторила она. — Почему бы тебе самому не поговорить с ним? Уверена, что он выслушает тебя и без моего посредничества.

— Правда состоит в том, — уже не так горячо сказал Карл, — что я не знаю, много ли ему рассказала мать. Но даже если она ему ничего не сказала, можешь не сомневаться: если ей станет известно, что я ищу встречи с ее сыном, она повторит ему ту ложь, которую придумал Джастин Грум.

— Если он поверит в то, что скажет Джастин, то все, что смогу сделать я, тоже ничем не поможет.

— Если ты заставишь его доверять тебе, если убедишь его…

— Я не могу этого сделать. Поверь, у меня есть на то свои причины. Это нечто такое, что у меня не получится.

Воцарилось молчание. Карл, кажется, немного успокоился, но это было спокойствие кошки, готовой к прыжку. В какое-то мгновение Карл, как это ни странно, напомнил Ларк Джастина Грума. Она содрогнулась.

— Тебе придется это сделать, — сказал Карл тихо и настойчиво.

— Мне не придется это сделать. Даже при всем чувстве, что я так обязана тебе, мне не придется это сделать.

Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали как бы между прочим, но это не получилось.

— Значит, я недостаточно четко объяснил тебе все. Я наблюдал за Сьюзан — используя разные способы — с того самого момента, как родился Доминик. Я следил за тем, как он рос. О нет, не сам лично, но у меня были помощники, которые наблюдали за ним и обо всем сообщали мне. Я наблюдал, как он заботился о матери. Я следил за тем, как она переехала в сельскую местность. Я наблюдал и за тобой, Пенелопа Хаутен. Я знаю о тебе все. Я знаю вашу ферму и как умер твой отец. Я знаю, что тебе предъявлено обвинение в убийстве. Я могу уничтожить тебя.

Ларк сжалась.

— Я не думаю тебя пугать, — продолжал он. — Я совсем не хочу тебя уничтожать. Просто не было бы никакого смысла рассказывать тебе о своих тайнах, если бы мне не были известны некоторые твои. Благодаря этому мы будем безопасны друг другу.

— Врач, который приходил ко мне… доктор Смит…

— Он никакой не врач. Это человек, которого я нанял поговорить с тобой. И естественно, именно я устроил так, чтобы вы с Джонни сидели рядом на концерте в канун Рождества. Я надеялся, что вы подружитесь. Я был очень терпелив до сегодняшнего дня.

— Какая польза, если ты меня выдашь?

— Ты хочешь освободиться от своего прошлого «я», а я хочу, чтобы Доминик был мне сыном. Вместе мы сможем добиться и того, и другого. Мы здесь не в шахматы играем, разменивая пешку на пешку, коня на коня. Мы одна команда. Я создал тебя заново. Я сделал тебя такой красивой, о чем тебе не доводилось даже мечтать. Теперь ты должна сделать кое-что для меня.

— Я заплачу тебе за свое лицо. Клянусь! Я всегда говорила тебе об этом.

— Ты заплатишь мне за время, которое я затратил на твое обучение? За данные тебе уроки по искусству и музыке, театру и политике? Нет, моя дорогая, наши отношения куда более обязывающие, чтобы говорить о каких-то деньгах. Я превратил тебя в культурную и умную светскую женщину. Когда Доминик познакомится с тобой, он почувствует, что жизнь без тебя просто ничего не стоит. Я знаю своего сына.

— Почему же, ради всех святых, ты не сказал Сьюзан правду о том, что именно Джастин повинен в гибели ее мужа?

— Вначале я был слишком зол, а потом, когда уехал, я почувствовал, что в этом уже нет смысла.

— Нет смысла! — воскликнула пораженная Ларк. — Нет смысла в том, чтобы рассказать Сьюзан правду о человеке, которого она считает своим другом? Ты сумасшедший!

— Она верила каждому слову Джастина и не оставляла мне ни малейшего шанса. Мне это до сих пор кажется невероятным, ведь она любила меня. А без доверия не может быть любви.

— Тебе нужно было хотя бы попытаться рассказать ей обо всем. Позволить ей самой разобраться.

— А ты? — сказал он печально. — Почему ты не рассказала ей?

— О чем?

— А разве я буду не прав, если предположу, что именно Джастин изнасиловал тебя?

Ларк смотрела в холодный камин.

— Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она наконец. — В каком-то смысле я чуть ли не винила Сьюзан в том, что случилось. И, конечно, считала ее виновной в том, что она доверяет ему.

— Ну вот видишь.

— Но все же я не могу этого сделать. Дом женат, и для меня это кое-что значит.

Он махнул рукой.

— Это совсем ничего не меняет.

— Для меня меняет. — Она помолчала. — Я очень хотела бы тебе помочь, но не могу. Ты выбрал не того человека.

— Ерунда! Ты поможешь мне. Ты ведь не захочешь отказываться от всего, за что с таким трудом боролась, только из-за каких-то принципов, ведь правда? Иначе вся твоя жизнь окажется напрасной. Абсолютно пустой. Убийце будет довольно трудно найти какую-нибудь работу на телевидении, если она окажется в тюрьме… или в газовой камере.

Ларк снова содрогнулась.

— Но я ни в чем не виновата, разве ты не знаешь этого?

— Тогда почему же ты убежала?

— Может быть, потому что струсила. Но я ни в чем не повинная трусиха.

— И ты не можешь доказать свою невиновность?

Она молчала.

— Или можешь?

— Когда-нибудь я докажу это.

Карл посмотрел на нее как-то странно.

— Мне кажется, есть в твоей жизни нечто такое, что мне неизвестно.

Ларк пожала плечами.

— Во всяком случае я не могу поверить в то, что ты вот так уничтожишь меня. По тебе видно, что ты порядочный человек. И ты хорошо относишься ко мне.

— Да, все именно так. Но еще я безжалостный. И не надо меня недооценивать.

Они смотрели друг на друга. Ларк знала, что она полностью в руках этого человека. Она знала, что попробует встретиться с Домом и сделать так, как просит ее Карл. Ей придется сделать это, иначе Карл раскроет ее секрет тем, от кого она прячется.

Придется, потому что в самых дальних уголках ее памяти, куда она постоянно пыталась ее задвинуть, таилась огромная и мрачная фигура Джастина Грума. Она не боялась того, что ее обвинят в убийстве.

Она боялась его.