"Поломничество Ланселота" - читать интересную книгу автора (Вознесенская Юлия)

Глава 5

Путина подходила к концу, стада лосося редели, и Ланселот решил, что пора ему реализовать свой улов. На этот раз он собирался продать рыбу в Осло. Он погрузил контейнеры с засоленным лососем в трюм «Мерлина» и отправился в Осло-фьорд.

Бывшая столица Норвегии Осло была перенаселена, и возле наскоро сооруженных длинных причалов в несколько рядов стояли на якорях бывшие военные корабли, приспособленные под жилища для бедноты. Но не было во фьорде той деловитой толкотни рыбацких судов и суденышек, которую он помнил по давним поездкам в Осло с отцом. Что ж, подумал Ланселот, значит, у него будет меньше конкурентов на рыбном рынке, и он сумеет хорошо продать свой улов.

Ланселот пришвартовал катамаран, выкинул трап и съехал по нему на причал. К нему тут же подошел дежуривший на причале полицейский и достал из висевшей на плече сумки считывающее устройство.

— Ваш персональный код, — потребовал он, не здороваясь.

Ланселот протянул полицейскому правую руку, и тот коснулся аппаратом его боль-шого пальца. — Вы не житель Осло?

— Нет. Я живу в Тронхейме-фьорде. В Осло я пришел, чтобы продать лососину.

— Почему же вы не сдали ее в Центр питания в Тронхейме? У вас есть договор с Центром?

— Есть договор, и я много лет сдавал им креветки и рыбу. Но наш Центр питания снизил расценки, а мне нужны деньги. Разве я не могу продать свою рыбу на рынке в Осло?

— Если вы уже сдали свою норму рыбы в Центр питания, то какую-то часть улова имеете право продать на рынке. В свободном мире, как известно, молодой человек, раз решена свободная торговля. Сейчас проверим ваши отношения с Центром в Тронхейме. Так… Договор, действительно, у вас есть, но вы уже два месяца ничего в Центр питания не сдавали. По какой такой причине?

— Я же сказал, они понизили расценки: сначала на креветки, а потом и на рыбу.

Полицейский нахмурился и перешел на ты.

— А ты кто такой, чтобы критиковать политику цен и саботировать решения мирового правительства? Понизили расценки, значит, так надо для благоденствия планетян! Мы живем в правовом сообществе: если Министерство питания назначило цены, по которым ты должен сдавать улов — вот и сдавай, соблюдай свои права! Тогда и тебе пойдут навстречу — разрешат часть улова продать на свободном рынке. Но только в Тронхейме, а не в Осло! Мы тут своих рыбаков отлавливать не успеваем, так и норовят толкнуть рыбешку в обход Центра питания. Полицейский поиграл кнопками и уставился на экран персоника.

— Тут сказано, что ты одинокий инвалид, сирота значит, а сироту обижать Бог не велит. Поэтому я сейчас вызову коллегу с соседнего причала, мы обыщем твой ката маран, и если у тебя нет контрабанды, мы, так и быть, тебя отпустим.

Появился второй полицейский. Вдвоем они запрыгнули на катамаран, обшарили каюту и трюм, а потом начали выгружать контейнеры с рыбой на причал. Ланселот подумал, что полицейские смягчились и решили помочь ему поднять на причал тяжелые контейнеры, чтобы он мог отвезти их на рынок. Но, выгрузив всю его рыбу, полицейские велели ему убираться из Осло-фьорда и больше тут не показываться.

— А рыбу твою мы конфискуем, поскольку ты ее привез с целью спекуляции. Даем тебе пятнадцать минут на то, чтобы отчалить и взять курс на выход из Осло-фьорда. Ты все понял, парень? — Да. Я понял, с кем имею дело. — Четверть часа! Успеешь?

— Успею, — ответил Ларе и, наклонившись, сдернул с кнехта причальный канат. Полицейские стояли и с угрозой смотрели на Ланселота до тех пор, пока он не отчалил.

Он вышел из Осло-фьорда и пошел к своему острову на предельной скорости, не жалея ни мотора, ни батарейки, ни себя. В Тронхеймс-фьорд он вошел, когда вечерняя заря уже окрасила горизонт. Состояние было хуже некуда, ныла спина и грызла обида: его ограбили на двухнедельный улов, а лосось уже прошел дальше на север.

Невероятная встреча состоялась почти возле самого дома. Ланселот уже входил в свой заливчик, как вдруг в борт катамарана что-то тяжело ударило. Топляк, подумал он и схватил багор, чтобы взять бревно на буксир — ему всегда нужны были дрова для коптильни. Багор его и спас. Когда над бор-том катамарана поднялась серая змеиная голова с горящими радужными глазами, Ланселот на миг остолбенел. На него уставились глаза с узкими вертикальными зрачка-ми, пасть слегка приоткрылась, и из нее раздалось внятное: «Вот и встретилис-с-с-сь, с-с-сэр Ланс-с-сселот!». С головы змея нелепо и жутко свисал помятый лист кувшинки с распластанной на нем дохлой лягушкой; золотая коронка все еще сверкала на ее плоской голове. Змей не успел до конца разверзнуть пасть с одним торчащим зубом, как Ланселот отвел багор, размахнулся и всадил его прямо в середину радужного глаза. Чудовище дернуло головой, вырвало багор у него из рук и забилось в воде.

Ланселот сразу же бросился к штурвалу и отвел катамаран подальше, а уже после издали наблюдал, как бьются в бурлящей воде белесые петли змеиного тела. «Да кто ж ты такой есть, — думал он, — и как это ты сумел перескочить сюда из Реальности?»

Но вот змей бессильно вытянулся на поднятых им волнах, полностью перегородив вход в заливчик, и тогда только Ланселот отважился подойти к нему ближе. Змей был несомненно мертв, его желтовато-белое тело беспомощно колыхалось на воде. Выждав еще немного, Ланселот решил оттащить его подальше в море. Он отыскал в каюте тонкую капроновую веревку и самым тихим ходом подошел к змею. Застрявший в глазу чудовища багор покачивался над водой, Ланселот накинул на него лассо, закрепил конец на корме и потащил змея на середину фьорда. Он отошел на добрый километр от своего острова, с опаской оглядываясь на волочившееся за кормой светлое тело, но змей не подавал признаков жизни. Осмелев, Ланселот подтащил его к борту, достал длинный разделочный нож и стал отделять голову монстра от шеи. В гостиной писательского дома висел уже один охотничий трофей, добытый некогда писателем, — огромная лосиная голова с полутораметровыми разлапистыми рогами, и Ланселот решил добавить к ней свой трофей. Сначала ему никак не удавалось проткнуть чешуйчатую кожу, но потом, когда нож проник между чешуями, она вдруг стала легко поддаваться стальному лезвию, и на шее змея разошлась широкая щель. Внутри тело змея было пустым, плоти в нем не было никакой, а когда Ланселот расширил надрез и заглянул в него, он увидел металлическую кольчатую трубку, вдоль которой тянулись разноцветные провода. Ланселот раскачал багор и вырвал его из пораженного глаза: из глазницы в воду посыпались осколки радужного пластика и несколько мелких цветных деталей; из дыры остались торчать обрывки проводов. Другой глаз оставался блестящим и радужным, но изнутри он уже не светился. Через разрез на шее и пустую глазницу тело змея начало быстро наполняться водой и тонуть вместе с громадной головой, которую Ланселот так и не сумел отделить от туловища. Да ему уже и не нужен был этот трофей: монстр-мутант был страшен, но искусственный монстр вызывал отвращение. «Все! Больше никаких Реальностей!» — подумал он, провожая глазами опускающееся в глубину рукотворное чудовище, похожее на длинное серое бревно.

Ланселот вернулся домой промерзший, усталый и злой, как разбуженный зимой медведь. Он переоделся, лег и был уверен, что мгновенно уснет, но — не получилось. Одолеваемый мыслями, он ворочался на кровати, и сон его не брал. Что-то опасное непонятное происходит в их Реальности, он обязательно сообщит об этом случае Банк-Реаль. Но как предупредить короля Артура? Наконец он решил, что завтра снова внесет деньги за пользование Реальностью — на самый короткий срок, какой только возможен по правилам Банк-Реаля, вернется в Старый замок и потребует от короля, чтобы он тоже покинул Камелот. С этим Ланселот и уснул.

Утром он услышал сквозь сон сигнал персоника. «Не дай Месс, еще какая-нибудь официальная пакость», — подумал он спросонья. Он поднялся на кровати, накинул халат и перекинул тело в коляску. Подкатил к персонику, включил прием и стал ждать. Когда через пару секунд экран засветился, он увидел на нем незнакомого подростка в зеленом пластиковом костюме и зеленой вязаной шапочке. Подросток глядел на него исподлобья и почему-то очень сердито. Ошибка, подумал Ланселот и хотел уже отключиться, но не успел.

— Вы Ларе Кристенсен, именуемый так же Ланселотом Озерным? — Да, это я.

— Здравствуй, Ланс, — сказал подросток и стащил с головы зеленую шапочку, высвободив при этом целую копну рыжих кудрей. Перед Ланселотом на экране была очень юная девушка, скорее даже девочка. Она уткнулась лицом в свою шапочку и прорыдала сквозь нее:

— Сэр Ланселот Озерный! Как ты посмел исчезнуть, не простившись со мной?

— Простите, а вы кто? — спросил Ланселот, еще не совсем проснувшись и не пони мая, кто перед ним.

— Я… Я король Артур. Но ты не отключайся, ты выслушай меня сначала!

Ланселот и не думал отключаться. То есть он отключился, но совсем по-другому: он так хохотал, что чуть не вывалился из коляски. Король Артур, основатель рыцарской Реальности — смешная и сердитая девчонка-подросток! От смеха он не мог выговорить ни слова. Несколько раз он вытирал слезы, поднимал глаза на экран и открывал рот, чтобы начать говорить, но, видя красное лицо с зареванными глазами, зеленую шапочку с помпоном, который девчонка от смущения и злости закусила зубами и не догадывалась выпустить, он снова ронял голову на руки и хохотал. Обиженный король Артур всхлипнул в последний раз, сердито махнул на Ланселота своей шапочкой и исчез с экрана. Связь прервалась, экран потух.

Ланселот вытер слезы и покатил в душевую. Задыхаясь под ледяным душем, растираясь после грубым холщовым полотенцем, он продолжал похохатывать. Пересев из мокрой коляски в сухую, он прямо в халате отправился на кухню готовить себе завтрак.

Пока что безработный инвалид питался совсем неплохо. Некоторые продукты Ланселот брал в обмен на креветки и рыбу прямо в Центре питания, другие покупал на рынке, а что-то ухитрялся выращивать на доставшемся от матушки огороде. С прошлого лета у него еще оставалось несколько банок варенья, морошка, сухие и соленые грибы, сушеные приправы, а главное лук и чеснок — роскошь по нынешним временам. Большинство планетян даже в сравнительно благополучной Скандинавии получало бесплатную пищу, поступающую в дома по трубам, и эта готовая еда в пластиковых контейнерах была так же похожа на пищу, как пластиковые литые костюмы на нормальную людскую одежду.

В честь нового знакомства с королем Ланселот решил себя побаловать и вместо привычной овсянки испек себе два больших блина и к ним нарезал немного семги. Пока грелся чайник, он съездил в кладовку и насыпал себе мисочку моченой морошки, которую очень любил и бережно расходовал: малину он сам собирал по обочинам лесных дорог, а вот морошка на болотах была ему недоступна, ее приходилось покупать на рынке. Завтрак у него получился праздничный.

Покончив с посудой, Ланселот взял книгу и пристроился с нею возле персоника, ожидая нового вызова и посмеиваясь над раскрытой тайной короля Артура. Ланселот дал себе слово больше не смеяться, если король выйдет на связь, — а он был уверен, что тот обязательно снова появится.

Вызов прозвучал где-то к полудню, и он снова увидел на экране «короля Артура», но теперь девушка уже не плакала. Она сняла безобразный пластиковый костюм и нарядилась в темно-зеленое платье, с виду бархатное, а на рыжих кудрях у нее красовался зеленый шелковый шарф. Теперь ей было на вид лет шестнадцать, а может, даже и все семнадцать. Но когда Ланселот сообразил, что в момент основания Камелота этой пигалице было не больше четырнадцати, смех из него так и брызнул, а потом перешел в кашель.

— Ну и чего это вы так надрываетесь, сэр Ланселот Озерный? Горло бы поберегли… — голос у короля был девически нежный, а тон — дерзкий.

— Простите меня, ваше величество, но ведь нет же никакой возможности удержаться!

— По-вашему, выходит, что свободная планетянка не имеет права выходить в Реальность в угодном ей виде? — а теперь в ее голосе прозвучал даже оттенок склочности.

— Ваше величество, не волнуйтесь и не задирайтесь! — А вы — не смейтесь!

— Но, согласитесь, разве не потешно, что за круглый стол Камелота рыцарей собрала девчонка? И я просто восхищен тем, как ловко и как долго вы морочили всем нам голову.

— Восхищайтесь сколько угодно, но прекратите этот глумливый смех!

— Ваше величество, это смех не глумливый — это горький смех, ведь я над собой смеюсь, над своей слепотой! Ну полно, полно, престань сердиться, королек. Разве можно так гневаться на старого друга?

— Какие мы друзья? Мы теперь вроде даже и не знакомы…

— Вот те раз! Это звучит оскорбительно, король, особенно через неделю после того, как я спас твое величество от свирепого мутанта.

— Не мутанта, а персоны! Мне наконец-то удалось вызвать персону, даже двух, а ты, как всегда, вмешался со своим здравым смыслом и все испортил.

— Хорошо, хорошо, персоны, не будем спорить. А между прочим, лягух-то этот поганый все время называл тебя «девой»! Что бы мне тогда обратить на это внимание?

— Ты и обратил. Только вывод по своему обыкновению сделал неправильный: ты сказал, что это персонаж из чужой сказки, а лягушонок-то оказался провидцем!

— Сволочью он оказался, а не провидцем: эта дрянь приманивала добычу для змея. Я потом тебе кое-что расскажу про эту парочку, если только это два персонажа, а не один. Но я страшно рад, что ты появился… то есть появилась на экране моего персоника. Я собирался сегодня возобновить свой договор и выйти в Реальность, чтобы поговорить с тобой. — Нет, Ланс! — скорбно покачал рыжей

головой король Артур. — Теперь у нас ничего не получится, даже если ты и вернешься в Реальность. Пропал Камелот! И мне так жаль нашей трехлетней дружбы…

— Камелот Камелотом, а дружба дружбой. Не я ли предлагал тебе перенести нашу дружбу из Реальности в настоящую жизнь? Что для тебя важнее — общение со мной или игра в рыцарей?

— Ну… Как бы это сказать… В общем, конечно, можно считать, что все-таки, наверное, ты. — Ну а я — вот он, весь тут.

Ланселот отъехал от экрана, чтобы девушка могла увидеть его целиком — в инвалидной коляске, с не ходячими ногами, накрытыми пледом. Она так долго и пристально разглядывала его, что Ланселот даже немного смутился, а потом сказала:

— В Камелоте ты был старше, но в жизни ты кажешься умнее. — А там я что, дураком был?

— Ну не совсем дураком, скорее не по годам восторженным — стишки, цветочки, белочки, девочки…

— Ах ты, паршивая девчонка!.. — начал было Ланселот, но от возмущения поперхнулся и снова закашлялся.

Терпеливо переждав его кашель, девушка невинно спросила:

— Вы что-то хотели добавить, сэр Ланселот Озерный?

— Я?.. Ах, да, конечно! Я хотел сказать, что ты симпатичная девушка, однако и король Артур был очень даже недурен собой! У него была такая ухоженная бородка, я всегда тебе немного завидовал. — Издеваешься? — Нет, шучу.

— Но теперь-то ты понимаешь, Ланселот, почему я не хотела выходить на личную связь?

— Вижу и понимаю. Но ведь и ты видишь, что я так же гожусь в рыцари, как ты в короли.

— Брось, Ланс, или как там тебя, Ларе, кажется? — Ларе Кристенсен.

— Какие похожие имена — Ларе и Ланс, всего лишь одна буква не совпадает.

— Тем не менее, это только случайное совпадение. Можешь продолжать меня звать Лансом. А как тебя зовут и где ты обитаешь?

— Зовут Дженнифер Макферсон, можно просто Дженни, а живу я в Шотландии.

— Разве еще существует Шотландия, Дженни? Я считал, что есть только бывшая Англия.

— Для нас, шотландцев, Шотландия была и есть. Мы, видишь ли, патриоты. Это от прежней Англии не осталось ни клочка суши, она вся обитает на своих «Титаниках». Зато в Шотландии не только горные вершины, но даже некоторые острова уцелели. Моя семья веками живет на таком острове, он называется остров Иона. Наши христиане говорят, что остров хранит святой пророк Иона. — Где это? — На юге Гебридских островов.

— И у вас там до сих пор водятся христиане?

— Встречаются. У меня няня была христианка. А ты где живешь, Ланс?

— На острове в Тронхейме-фьорде, это бывшая Норвегия.

— Теперь почти все живут на островах. Можно сказать, что вся наша Планета — один большой архипелаг.

— Интересное замечание, Дженни. Только не забывай, что Планетой мы зовем наше сообщество, объединенное Мессией. На самом деле наша планета — это планета Земля.

— А мировое сообщество объединяет далеко не весь мир, — задумчиво сказала Дженни.

— Да, это всего лишь громкие названия. Наверное, после Катастрофы люди таким образом самоутверждались и утешались.

— Наверняка так оно и было. А почему ты тоже живешь на острове, разве Скандинавия не уцелела?

— Уцелела. Но мой остров тоже всегда был островком в Тронхейме-фьорде. На нем когда-то жил знаменитый норвежский писатель, потом много лет обитала только наша семья, а теперь живу я один. — Как — один? Как же ты… — Справляюсь потихоньку. — Но ведь ты… — Дженни снова замялась.

— Инвалид? Давай отныне, твое величество, называть все вещи своими именами. Идет? — Идет, сэр Ланселот!

— А справляюсь я по принципу: изо всех сил старайся сделать то, что должен делать, и хоть что-нибудь обязательно сделаешь.

— Мне нравятся твои принципы, Ланс! И знаешь, это так здорово — иметь друга, которому можно сказать все. Мне все время было неловко, что я вас всех немного обманываю… — Ничего себе немного!

— Ты не смейся, а лучше расскажи мне еще что-нибудь про себя, про свой остров. Норвегия теперь очень плотно заселена, верно? Как же это никто не пытался потеснить тебя после Катастрофы? Ведь столько людей хлынуло тогда из Европы в Скандинавию.

— Мой остров — это просто большой гранитный камень в воде. — Один камень и никакой земли?

— Земли на нем с носовой платок, на котором едва помещаются дом, небольшой сад и огород. А главное — никаких коммуникаций, кроме электролинии, вот никто и не соблазнился. Проводить сюда трубы для подачи еды, одежды и лекарств было бы очень дорого.

— Холодное голубое море, серый каменный остров с маленькой хижиной, возле берега лодка. И все время кричат чайки…

— Э, нет! У меня не лодка, а катамаран, который ходит на батарейках Тэсла. С одной лодкой на острове не проживешь. Да и хижина у меня вполне приличная: это двух этажный дом, принадлежавший Известному Писателю. Он был гордостью норвежской литературы, пока норвежцы еще читали книги. Мой отец и я были смотрителями этого дома-музея. Теперь музей ликвидировали, и я официально стал безработным. Но я с детства умею ловить рыбу и креветок, так что меня кормит море.

— Здорово! А какие книги писал этот ваш писатель?

— Самая известная из них называется «Маленький Лорд».

— Это книга про маленького лорда Фаунтлероя? Я ее читала, она у меня есть.

— Дженнифер Макферсон! Ты читаешь настоящие книги?

— Читаю. Тайком, конечно. В моей семье такие вещи не одобряются. — Откуда же у тебя книги?

— Случайно нашла. У нас есть чердак, куда почти никто не заглядывает, и я любила в детстве там пошарить. Вот и дошарилась как-то до сундучка с книгами. Я их по одной таскала к себе в комнату и читала. — Ай да король!

— Правда, это все были детские книжки. Но знаешь, Ланс, что оказалось, когда я стала их сравнивать с книгами из Всемирной библиотеки?

— Знаю. Старинные книги для детей оказались серьезнее, чем современные книги для взрослых.

— Точно! У меня есть детская энциклопедия, это моя любимая книга, есть старинный учебник географии, сказки Джорджа Макдональда и сборник народных сказок со всей Британии.

— А взрослых книг на твоем чердаке не нашлось?

— Кое-что есть. Я нашла несколько Библий и целый ящик с мамиными медицинскими книгами: она когда-то хотела стать врачом, но потом вышла замуж. Но они все скучные, и я не стала их читать. А детские книжки я и сейчас перечитываю. Только вот книжка про маленького лорда у меня без обложки, и я до сих пор не знала ее автора.

— Это не та книга, Дженни. Роман, который написал наш Известный Писатель, это жестокая книга для взрослых, а Маленький Лорд — прозвище героя. Но ты меня удивила! Сейчас редко встретишь человека, который читает настоящие книги. Когда мы создавали нашу Реальность, твое величество не ведало даже, что короля Артура звали Бешеным медведем.

— Откуда же мне было ведать, мне тогда и четырнадцати лет не было! Я про короля Артура впервые прочла во Всемирной библиотеке. Книга называлась «Смерть Артура», и в ней было пять страниц. Все остальное о нем я узнала уже потом, в Камелоте.

Так они беседовали, пока Ланселот не сказал, что ему пора отправляться на лов.

— Боюсь, пока мы с тобой тут беседовали, мои креветки угостились бесплатно и разбрелись по своим делам, а я не могу себе позволить такой благотворительности. Так что извини, Дженни, но сейчас я должен выйти в фьорд, поднять ловушки и разложить новые приманки. Давай-ка твой код, королек! На этот раз Дженни не спорила.