"Темное очарование" - читать интересную книгу автора (Медейрос Тереза)

Глава 14

Осторожно приоткрыв глаза, Порция в первую минуту решила, что попала на небеса. Со всех сторон ее обступила толпа херувимов, пухлые лица их лучились улыбками. Удобно рассевшись на пушистых, как снег, облачках, казавшихся особенно белыми на фоне голубого неба, херувимы перебирали изящными тонкими пальцами струны золотых арф.

— Господи помилуй! — ошеломленно выдохнула она. — Это что же такое… Похоже, я умерла!

И, внезапно чего-то испугавшись, зажала рукой рот. Наверное, не самое удачное время, чтобы богохульствовать, пронеслось у нее в голове.

Ангелочки с улыбкой взирали на нее сверху, на румяных щечках у них играли ямочки. Порция совсем растерялась. Возможно, конечно, что ее душа, воспарив к небесам, и покоилась на пушистых облаках где-нибудь в укромном уголке рая, зато ее многострадальное тело — судя по нестерпимо ноющим костям и немыслимо перекрученным ногам и рукам — в данный момент совершенно точно валялось где-то на заросших сорняками задворках Чиллингсуорт-Мэнора. Что ж, остается радоваться, что Джулиану, как бессмертному, подобный конец не грозит, облегченно вздохнув, подумала Порция. Зашвырнув ее беспомощное тело в какой-то Богом забытый склеп, он скорее всего вскочил на ноги, отряхнулся и, беззаботно насвистывая, помчался в Лондон — промочить горло портвейном, а после занять привычное место за карточным столом.

Почему-то сияющие улыбки ангелочков и пухлые щечки с ямочками раздражали ее чрезвычайно. Чтобы не видеть их, Порция решительно отвела глаза в сторону.

— Господи помилуй! — снова вырвалось у нее. Только на этот раз совсем с другой интонацией.

В зрелище, которое представилось ее глазам, было нечто языческое. Какое-то странное существо — получеловек, полулебедь, — похотливо извиваясь всем телом, прижималось к обнаженной красотке с пышными формам и. Красотка, совсем юная, по-девичьи хихикала, с показной стыдливостью прижимая к обнаженной груди остатки разорванной в клочья одежды, однако при этом кокетливо стреляла глазками, а полуоткрытые губы и чувственное выражение смазливой мордашки не оставляли ни малейших сомнений в том, что недвусмысленные намерения ее обожателя находят живейший отклик в ее душе.

— О Боже! — промычала Порция, до хруста вывернув шею, чтобы не видеть совокупления странной парочки. Щеки у нее словно опалило огнем. А после них огонь моментально перекинулся и на другие части тела, как на грех, те самые, о которых она предпочла бы не упоминать.

Охватившее Порцию пламя, казалось, разогнало последние остатки тумана, плававшего у нее в голове. Как-то сразу стало ясно, что она покоится не на облаке и находится отнюдь не в укромном уголке рая, а лежит, распростертая, на пуховой перине и, растерянно моргая, таращится в потолок, где красуется фреска на довольно фривольный сюжет, написанная, вполне вероятно, задолго до ее появления на свет. А невинные пухлощекие ангелочки мирно соседствуют с куда менее невинными персонажами греческой мифологии, включая лукавого и хитроумного бога Зевса, принявшего облик лебедя, чтобы соблазнить ничего не подозревающую о его замыслах Леду. Справедливости ради следует заметить, что красотка не слишком долго сопротивлялась.

Порция, стряхнув с себя наваждение, села в постели. Обнаружилось, что она лежит на массивной, широкой кровати под балдахином, и при этом — что самое неприятное — из всей одежды на ней лишь тонкая шелковая сорочка. Во сне сорочка немного сбилась, обнажив нежную, цвета слоновой кости грудь и плечо. Рука Порции метнулась к шее — тонкий золотой ошейник с цепочкой, закрывающий ее горло, исчез. Похоже, кто-то избавил ее не только от одежды, но и от символа добровольного рабства, промелькнуло у нее в голове.

Кроме всего прочего, этот «кто-то» вытащил из ее волос гребни со шпильками, а заодно смыл с лица толстый слой пудры. Порция внезапно почувствовала, что неудержимо краснеет. Как ни странно, почему-то то, что Джулиан осторожно стер с ее лица пудру, показалось ей гораздо более нескромным, чем мысль о том, как он расшнуровывал ей корсет.

В изножье постели бесшумно плавились свечи в тяжелых канделябрах, однако их света было недостаточно, чтобы разогнать копившиеся по углам тени. И хотя свечи, насколько могла судить Порция, были не сальными, а из драгоценного пчелиного воска, в основном это были всего лишь жалкие огарки. Со старинного латунного канделябра фестонами свешивалась серая паутина, похожая на обрывки грязного, ветхого от времени кружева, от сквозняка она шевелилась, и казалось, что канделябр дышит. Замерзший серпик луны с любопытством заглядывал в комнату сквозь узкое сводчатое окно под самым потолком в дальнем конце комнаты.

Внезапно распахнулась дверь, и подпрыгнувшая от неожиданности Порция увидела на пороге Джулиана. Под мышкой у него был какой-то сверток. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это одеяло.

— Я так понимаю, это и есть ответ на один из вопросов, — проворчала она, машинально стянув ворот рубашки. — Теперь понятно, что я не в раю — потому что тебя тут уж точно быть не может!

Джулиан отвесил ей шутливый поклон:

— Князь Тьмы к вашим услугам, миледи.

Да уж, подумала Порция, со своими взлохмаченными ветром черными волосами и мерцающим в темных глазах огоньком Джулиан как нельзя лучше подходит на роль Люцифера. Тот же самый неведомый «кто-то», похитивший ее платье, вероятно, прихватил с собой и его сюртук вместе с жилетом и башмаками, оставив Джулиану только белую сорочку да узкие панталоны до колен цвета слоновой кости. Развязанный галстук свободно болтался у него на шее.

Виновато пожав плечами, он со смущенной улыбкой протянул ей одеяло.

— Я хотел развести огонь в камине. Но, как выяснилось, для этого сложного дела у меня не хватает ни умения, ни талантов.

Порция поняла его без слов. Естественно, не станешь особо усердствовать, раздувая огонь, если достаточно одной случайной искры, чтобы превратиться в кучку золы.

Пока она пыталась поплотнее завернуться в одеяло, Джулиан удобно устроился в украшенном позолотой кресле с мягкими подлокотниками, стоявшем возле постели. Если бы не облупившаяся кое-где позолота и не расползавшаяся обивка, кресло вполне подошло бы на роль королевского трона.

— Где мы? — спросила Порция, с тревогой косясь на погруженные в темноту углы комнаты.

— Я подумал, будет лучше, если мы на какое-то время заляжем на дно и будем сидеть тихо и не высовываться. А Чиллингсуорт-Мэнор не единственный заброшенный дом в этих местах, — объяснил Джулиан. — Впрочем, судя по тому, что вся мебель стоит в чехлах, обитатели дома могут нагрянуть в любую минуту. Остается только надеяться, что это случится не сегодня.

— А как мы сюда попали? — недоумевала Порция.

— Через разбитое окно, как же иначе? — Увидев потрясенное выражение ее лица, Джулиан рассмеялся: — Похоже, ты в шоке. Ну-ну, не стоит так переживать. Уверяю тебя, незаконное проникновение в чужой дом еще не самый страшный из грехов!

— Да уж, с этим не поспоришь. — Взгляды их встретились. Какое-то время оба молча смотрели в глаза друг другу. В конце концов смущенная Порция была вынуждена отвести глаза в сторону. — А мне казалось, вампиры не могут проникнуть в чей-то дом без приглашения. Разве это не так?

— Только если в доме кто-то есть, — насмешливо подмигнул Джулиан. — К пустующим домам это не относится.

Порция озадаченно сдвинула брови:

— А почему я не помню, как мы вошли сюда?

— Ну, если ты не помнишь, как мы увели из конюшни Рафаэля коня, и бешеную скачку, во время которой мы с трудом оторвались от погони, то как тебе помнить мелочи вроде этой? — расхохотался Джулиан. — Вообще, если честно, все это время ты болталась у меня на плече, точно мешок с картошкой. Видишь ли, ты потеряла сознание, — посерьезнев, объяснил он.

Порция со стоном откинулась на подушку.

— Боже, какой стыд! Сотни раз притворяться, что падаешь в обморок, — и на самом деле потерять сознание в такой неподходящий момент! — Спохватившись, она приподняла одеяло и воззрилась на свое более чем легкомысленное одеяние. — Очень странно, но я даже не могу припомнить, куда подевалось мое платье! Может, оно само каким-то непостижимым образом свалилось с меня во время нашей бешеной скачки через болота?

— Нет, дорогая! Но оно насквозь пропиталось святой водой, а мне чертовски надоело обжигаться всякий раз, как я дотрагивался до тебя! — хмыкнул Джулиан. Заметав ее округлившиеся глаза, он молча распахнул сорочку, и Порция невольно ахнула, увидев почерневшую в нескольких местах кожу на его мускулистой груди.

— О! — растерянно выдохнула она. Ей вдруг до смерти захотелось броситься к нему, целовать обожженную кожу, чтобы хоть как-то облегчить боль.

Заметив ее огорченное лицо, Джулиан беззаботно передернул плечами:

— Они скоро сами затянутся. Конечно, не с такой скоростью, как огнестрельные раны, но со временем от всех этих ожогов не останется и следа, уверяю тебя. — Откинувшись на спинку кресла, он лениво скрестил длинные мускулистые ноги. — А теперь ответь мне на один вопрос, хорошо? Что ты подумала, когда обнаружила пропажу платья? Бьюсь об заклад, решила, что мои намерения в отношения тебя совсем не так чисты, как ты предполагала, когда ввязалась в эту авантюру. — Он насмешливо ухмыльнулся.

Порция ответила ему такой же насмешливой улыбкой.

— Ну согласись, когда мужчина хватает женщину на руки и увозит ее прочь, то его намерения вряд ли можно считать благородными! — фыркнула она.

— Между прочим, я пытался спасти тебе жизнь, а не стремился похитить тебя из отчего дома и умчать в Гретна-Грин! — надулся Джулиан.

Порция, склонив голову набок, бросила на него испытующий взгляд:

— Ах вот оно что! А я уж было подумала, что ты и впрямь решил остепениться — зажить своим домом, а меня держать возле себя, как домашнего любимца… котенка, например!

— Если бы мне приспичило завести домашнее животное, я бы выбрал собаку, а не кошку. Во-первых, у собак не такие острые когти. А во-вторых, они более постоянны в своих привязанностях, — невозмутимо отрезал Джулиан.

— Бессовестный! Как у тебя только язык поворачивается говорить такое?! И это после того, как я почти всю свою сознательную жизнь бегала за тобой по пятам, словно дрессированная собачка! — Возмущенная Порция машинально потрогала шею. — Может, ты поторопился снять с меня ошейник с цепью? Мог бы держать меня на привязи, — недовольно буркнула она.

— Да, сознаюсь, искушение было велико, — без тени смущения сознался Джулиан. — Даже подумывал о том, чтобы соврать, что потерял ключ во время нашей бешеной скачки через болота.

— Ну, боюсь, у меня не хватило бы духу упрекать тебя, — вздохнула Порция. — Особенно если вспомнить, что я сама умудрилась разворошить это осиное гнездо, после чего все эти вампиры кинулись за нами в погоню.

На скулах Джулиана заходили желваки. Всю его веселость словно ветром сдуло.

— Должен признать, что если в твои планы входило нанести отвлекающий удар, то они увенчались полным успехом, — сухо заметил он. — Сказать по правде, в тот момент у меня было сильное искушение придушить тебя собственными руками.

Порция смущенно опустила глаза. Конечно, момент их драматического бегства из замка вампиров не сохранился в ее памяти, однако она еще не успела забыть, как едва не выцарапала глаза его бывшей возлюбленной.

— А ты, случайно, не забыл, в каком бешенстве была Валентина, когда плеснула мне в лицо святой водой?

— Ну, схватить ее теперь, думаю, будет несложно. Особенно после той сцены, которую ты устроила. Готов побиться об заклад, что возле особняка Эйдриана нас уже ждет засада, и мы угодим в ловушку, если решим вернуться домой. Да, нужно признаться, сегодня ты была просто великолепна! — негромко добавил Джулиан. — Знаешь, а из тебя получилась потрясающая актриса! Честно сказать, не ожидал. Будь я не таким прожженным циником, поверил бы каждому твоему слову!

Вскинув голову, Порция посмотрела Джулиану в глаза:

— Может быть, это потому, что все они были чистой правдой?