"Нулевая область [СИ]" - читать интересную книгу автора (Радов Анатолий Анатольевич)

Часть первая

Глава 1

Утро тянуло прохладой, но слабый сизоватый дымок над горизонтом и безоблачная высь обещали жаркий день. Макс притормозил, медленно свернул с улицы в переулок, и через пару секунд остановил старенькую «двойку» возле покривившегося и давненько крашенного забора. Подкурив, он несколько раз нетерпеливо, почти без пауз, нажал на сигнал и стал ждать.

Пашка появился, когда сигарета была скурена до середины. Он широко зевал, пытаясь при этом улыбаться, отчего его физиономия выглядела по-дурацки. Макс вылез из машины.

— Собрался? — коротко спросил он у Пашки, протягивая руку.

Пашка пожал.

— Конечно, собрался. Мы ж договорились, или как?

— Так где ж тогда всё? — спросил Макс, разводя руками.

— Ща принесу. Хотел покурить поначалу.

— Слушай, давай в машине покуришь, а? — проговорил Макс с заметным недовольством — Время-то идёт.

— Ладно-ладно, — пробурчал Пашка, и скрипнув старой калиткой, скрылся во дворе.

Макс легонько постучал носком кроссовка по переднему колесу, стёр рукавом маленькое пятнышко с лобового стекла, и медленно огляделся. Улица была пустой, погружённая в тонкую, едва различимую дымку. Где-то совсем близко, наверное, на одном из деревьев в густой листве, выводила короткие красивые трели какая-то птаха. Пропоёт и замолкнет, как будто ожидая похвалы. Макс прислушался и улыбнулся. Там, где он жил, почти в центре города, птицы никогда не выводили трелей, по той простой причине, что их там видимо и не было. Зато с утра до глубокой ночи стояли шум и гул, от которых к вечеру раскалывалась голова. А здесь, всякий раз, когда Макс приезжал, было тихо и спокойно. Сладко потянувшись и зевнув, Макс подошёл к багажнику, и надавив пальцем на замок, поднял дверцу. В багажнике помимо чемоданчика с инструментами и запаски, стояли два картонных ящика. Он полез в один из них, и вытащив пол-литровую бутылку, принялся её разглядывать. Этикетка заявляла, что внутри бутылки находится водка «Столичная», хотя Макс знал, что ничего кроме дешёвой палёнки там быть не может. Цена в пятнадцать рублей оптом говорила сама за себя. Качество у пойла было ещё-то.

— Опачки, — Пашка улыбался, выходя из двора и закрывая калитку. — Пойла до фига, короче.

— Не до фига. Два ящика всего.

— Значит один пузырёк можно приватизировать, — сказал Пашка, подавая Максу большой пластмассовый ящик.

Макс взял ящик и боком засунул его в багажник.

— Только одну, — недовольно ответил он. — Ты чё её, сейчас прямо решил опробовать?

— А чё тянуть? — Пашка скривил изумленную мину, словно его приятель сказал только что самую несусветную чушь.

— Ладно, держи, — Макс отдал бутылку с суррогатом кривляющемуся другу. — Ты хоть не спеши.

— Да ладно, мы по чуть, — уверил Пашка, и обойдя машину, открыл дверцу.

— И куда попрём? — спросил он, глядя, как Макс закрывает багажник.

— В сторону Сотников поначалу, а там посмотрим.

Усевшись в машину, Пашка закурил, аккуратно положив бутылку под ноги. Макс завёл двигатель, и друзья покатили навстречу новой авантюре.

Провинциальный городок диктовал свои условия жизни. Точка на рынке не давала солидных денег, хотя на жизнь Максу хватало. И не только на свою, но и на вполне нормальную жизнь своей, три года назад случившейся жены. Да и не в деньгах, наверное, было дело. Просто иногда становилось скучно сидеть за прилавком, показывать и продавать товар, получать деньги, давать сдачу, от рыночного однообразия ему иногда хотелось волком выть. И тогда он придумывал разные, вроде как, побочные виды заработка. Хотя, конечно, дело было совсем не в деньгах. Ему просто хотелось вырваться, ринуться во что-то другое, хоть немного интереснее торговых будней. Ему хотелось приобрести металлоискатель и разыскивать всякую фигню, сокрытую под землёй, но стоило это развлечение дороговато, да и найдётся ли хоть что-нибудь в окрестностях захудалого городка? Ему хотелось прыгать с парашютом, но и это стоило денег. Ему хотелось сплавляться по горным рекам на рафтах, но для этого нужно было затратить не только энную сумму денег на поездки к этим самым рекам и на те же рафты, но и массу времени, да плюс ко всему море физических усилий вкупе с волевыми. А к таким, откровенно говоря — жертвам, Макс не был готов. Поэтому, одно время он стал читать, всё подряд — классику, новых авторов, и даже философию и что-то там научно-популярное. Вначале было интересно, потому что было свежо, новые мысли, новые идеи, но уже через год всё ему надоело. Всё показалось однообразным и надуманным. Он брал новую книгу, прочитывал страниц десять и закрывал. Примерно такое я уже читал, говорил он себе, и пару раз зевал. И тогда, чтобы хоть на один-два дня отдохнуть от скуки, от торговли и от, хоть и не так давно случившейся, но уже успевшей надоесть жены, он придумал мотаться по сёлам и менять палёную водяру на картошку, а заодно собирать грибы на окрестных лугах. Грибов на этих самых лугах было немного, и картошки у сельчан почти не было, но само ощущение свободы и риска с лихвой восполняло все эти нюансовые недостатки.

У Пашки было всё по-другому. Он был законченным раздолбаем и любителем попить водочки, и лучше всего, что являлось само собой разумеющимся в его понимании — на халяву. Отслужив два года в стройбате, он уже пять лет никак не мог, а если быть точным, не хотел искать нормальную работу, заводить семью, и обрастать всеми прочими атрибутами нормальной, человеческой жизни. Если не вдаваться в подробности, он был полной противоположностью Макса.

И всё, что их объединяло, это желание пострадать ерундой, делая при этом вид, что они занимаются стоящим делом.

— Я, наверное, накачу, — Пашка поднял с пола бутылку и открутил пробку.

— Грамм сто, не больше, — Макс покривился, представив, каким может быть на вкус это дешёвое пойло. — Чё ты думаешь, мне в прикол на твою пьяную рожу смотреть?

— Ладно-ладно, — буркнул Пашка, и задрав голову, остограмился прямо из горла.

— Фу, блин, — просипел он. — Малость неприятна.

Макс снова покривился.

— Слушай, мы ж в Сотниках в прошлый раз ни хрена ничё не наменяли, — Пашка закрутил пробку, и открыв бардачок, аккуратно примостил в нём бутылку.

— Зато свинтуса взяли. И клубники килограмм тридцать.

Пашка рассмеялся, вспомнив прошлые приключения. В Сотниках они наткнулись на двух конкретных колдырей, которые пообещали за три пузыря украсть свинью. Где они собирались её красть, само собой никто не интересовался, важнее было не вляпаться по полной программе. Но прежде чем заполучить главный приз, то бишь свинью, они ещё около часа пробегали по колхозному полю, собирая недозрелую, мелкую клубнику. Ночь тогда была тёмной, почти непроглядной, и только время от времени мелькала молния, подсвечивая её чёрное нутро. Парочка туч возле горизонта выясняла свои тучьи отношения, раскидывая во все стороны излишки энергии. Пашка помнил, как они все дружно приседали, стоило очередной молнии ветвисто вспыхнуть на половину неба. Слишком отчётливо она очерчивала их ссутулившиеся силуэты во время этих коротких, но очень ярких вспышек. Потом пошёл крупный, холодный дождь, и им пришлось спешно ретироваться с клубничного поля в хату к колдырям. Там был распит очередной пузырь, и местные ханурики стали собираться на дело.

— Слышь, — пьяно смеясь, доколёбывался до хануриков Пашка, глядя на их чёрные от грязи ноги, — А чё, ноги мыть западло?

— А зачем? Всё равно завтра вымажутся.

— Пацаны, — вещал ханурик постарше. — А хотите завтра в сад за вишней ломанём? Правда там сторож с ружьём и собакой. А собака у него, — ханурик крутил головой. Наконец его взгляд застывал на печке. — Во. Как эта печка.

Макс с Пашкой дружно ржали.

— Не, не надо вишни, — говорил Макс. — Свинью давай.

— А магар? — спрашивал ханурик.

— Вечером свинья, утром водка.

Ждать свинью условились возле разрушенной остановки. Минут двадцать полная тьма и мертвая тишина правили бал.

— Мы тихо, — пообещал ханурик помладше. — Ни одна муха не проснётся.

На двадцать первой минуте тишину просто на лохмотья порвал истошный поросячий визг. По всему маленькому посёлку неистово залаяли собаки, почуяв неладное.

— Может валим? — спросил Макс, вглядываясь в сторону посёлка.

— Да хрен его знает, — прошептал Пашка.

— Я короче заведусь пока, ну его на фиг. А то нас ещё и грохнут тут за этого порося.

Но уже через полминуты появились ханурики. Они напряжённо тащили дёргающийся и дико визжащий мешок. Макс быстро вылез из машины и побежал к багажнику.

— Сюда кидайте, сюда, бля.

Ханурики суетливо забросили мешок в машину.

— Вы чё это, бля, всю селуху разбудили, — недовольно поинтересовался Макс. — Вы ж говорили потихаря.

— Да ни чё, фигня это. Там сторож всё равно бухой. Гони водку.

Макс отдал ханурикам три ствола палёнки, и вернувшись в машину, рванул, насколько можно было рвануть на старой «двойке».

Минут через двадцать, съехав в лесополосу, друзья громко и истерично ржали.

— Не, ты слыхал, все собаки, бля, лай подняли.

— Слышь, так чё с этим свином делать? Он же, бля, насрал конкретно.

То, что насрал, было самой настоящей и даже ощутимой правдой — по салону «двойки» плыл густой дух свиного кала.

— Резать надо, — предложил Пашка.

— А ты умеешь?

— Да чё там уметь? Свинья небольшая, по горлу чиканём и всё.

— Ну смотри. Тока сам режь.

— Да без проблем.

Они вытащили мешок. Пашка нащупал внутри него свиное ухо и вцепился в это ухо мёртвой хваткой. Макс достал нож и протянул Пашке.

— На. Режь.

— Угу, — промычал Пашка, схватив нож, и начав примеряться к горлу своей жертвы. Длилась эта примерка почти минуту, и наконец, он, полосонув свиное горло слева направо, довольно хмыкнул, и стащил мешок с хрипящего животного.

— Всё, кердык ему.

С неба закапал холодный дождь и темноту расчертила молния, похожая на скелет с раскинутыми в стороны костлявыми руками. Друзья отчётливо разглядели подыхающую свинью. Та стояла опустив голову, с окровавленным горлом, хрипло подавая признаки ускользающей жизни. Довольные, они залезли в машину и откупорили бутылку водки.

— Щас её как раз дождик обмоет, — потирая ладони, проговорил Пашка.

— А разделывать где будем?

— До моего дядьки поедем. Там и обсмалим и разделаем.

Пока допили водку, едва начавшийся дождь успел закончился. Макс вылез из машины с фонариком и посветил на то место, где должна была лежать дохлая свинья. Но там её не было.

Макс пьяно заржал.

— Слышь, Пашок! — закричал он, гогоча. — А наша свинья тю-тю, кинула нас походу.

— Как кинула? — спросил Пашка, выползая из машины. — С какого на хрен кинула? Я ж её того…

С ножом и фонариком друзья проползали по лесополосе минут пятнадцать, прежде чем наткнулись на свою утерю. По сравнению с прошлым разом, свинье заметно поплохело, но умирать она явно не собиралась. Она зло смотрела своими маленькими глазками на подошедших мучителей.

— Дорезай её, — прошептал Макс, делая пару шагов назад.

— Не, — Пашка тоже отступил. — Чё-то она не добре как-то смотрит.

— Да ладно, это ж не тигр, а свинья.

— А чё я? — обижено проныл Пашка.

— Водку жрёшь на халяву, давай, отрабатывай.

— Не, не буду.

— Баран, — ругнулся Макс, и выхватив нож из Пашкиной руки, двинулся на свинью.

Свинья, несмотря на свой злобный вид, никакого сопротивления не оказала, а решила смиренно покинуть этот жестокий, для таких как она, мир. Макс почувствовал, как трещат хрящи под лезвием ножа, и по его спине пробежал неприятный холодок. Через пару минут свинья завалилась на бок.

Потом они её тащили в машину, потом смолили и разделывали у Пашкиного дядьки, потом задёшево продали мясо цыганам, и потом ещё долго ржали, вспоминая это дурацкое приключение.

— Надо дальше ехать, — сказал Пашка, когда двойка, пыхтя влезла на гору, и впереди показалось село Сотниковское.

— Да я в курсе, — кивнул Макс. — Нам тут ещё за свинью могут вспомнить. Эти ж колдыри по ходу уже всем порассказали какие они герои.

— Не, ну может и не порассказали, они ж не тормоза конченные. Но делать здесь реально не фига.

— Ладно, ехали дальше.

«Двойка» миновала Сотники и по разбитой в хлам дороге покатила вперёд. Местность была холмистой, дорога то ползла вверх, то, как асфальтовый водопад, падала вниз. Пашка отпил ещё сто грамм и почувствовал себя вполне хорошо. С его лица теперь не сходила довольная улыбка. Он закурил, и стал рассматривать луга с правой стороны.

— Там, наверное, грибов до хрена, — протянул он, выдыхая дымок.

— Грибы позже пособираем, — сказал Макс, бросив беглые взгляды вправо и влево. — Там на холмам, по ходу больше грибов. Там и шампиньоны могут быть, а здесь внизу, наверное, одни опята.

— Да это не важно, наверху или внизу. Смотреть по траве надо. Я тебе по траве определю запросто, есть там шампиньоны или нет.

— Не понтуйся, ты в прошлый раз наопределялся, блин, полпакета поганок надыбал.

— Да они просто реальные были, на шампиньоны похожи.

— Да не тупи. Шампиньоны на запах по-любому определить можно. Берёшь, нюхаешь и всё. Если чё-то не то, сразу поймёшь. Яд он хоть и слабенько, но пахнет. Кислинкой пахнет, понял?

— Ладно-ладно, мастер, блин, — перебил Пашка. — Кто тебя учил?

— Слушай, а чё там следующее за село?

— Курганинское.

— Это типа от курганов, что ли?

— Не знаю, по ходу.

Макс подумал о металлоискателе. А вдруг село носит это название из-за каких-нибудь там славянских курганов-захоронений. Или вообще от древних скифских курганов. А то, что эти отчаянные вояки могли тут быть, Макс где-то читал. И то, что под ними находится крупное геологическое образование известное под названием Скифская плита, он тоже где-то читал.

— Надо будет потом металлоискатель купить всё-таки, — сказал он Пашке. — Не пожалеть бабок и купить.

— Во-во. Я тебе давно говорил, купи, блин. Прикинь, какую-нибудь фигню конкретную отроем, типа шмайсера, продадим за реальные баблосы.

— Ага, или бомбу авиационную по тупости откопаем.

Пашка пожал плечами.

— Да пофиг, — проговорил он и снова отпил из бутылки.

— Хорош тебе. Не увлекайся, — недовольно сказал Макс. — Тебя и так уже прёт, как обкуренного удава.

Впереди показался знак.

— Курганинское, — прочитал вслух Пашка. — А там дальше ещё Чёрная роща.

— Ни хрена себе названьице, — Макс усмехнулся. — А там дальше какого-нибудь Мёртвого болота нету?

— Не-а, — Пашка мотнул головой. — Там дальше гора. Кстати, называется местность Воровсколесские высоты. Там когда-то беглые преступники скрывались и походу краденное тарили. Но это ещё до революшена было. А в сорок третьем на этих высотах бои конкретные проходили, батарея наша полегла.

— У-у, — промычал Макс. — А ты откуда всё это знаешь?

— Историю родного края изучать надо, — пафосно сказал Пашка и засмеялся. — Читал короче где-то, а где не помню. А вообще здесь я всего раз был. Помню по-детству сюда на велике доезжал, но до Курганинского не доехал. А про Чёрную рощу и вообще раз всего мельком слышал.

— И чего слышал?

— Да не помню уже, — Пашка пожал плечами. — Чёт такое мутное.

Знак остался позади, и Макс с Пашкой принялись рассматривать местные хаты. Половина хат были по-староказачьи покрыты соломой и побелены извёсткой, другая половина более-менее походила на современный пригород, хотя схожесть здорово портили заборы. Они были выложены из камня, низкие, сильно потёртые временем, и местами обсыпавшиеся. Пашка держал в руках ополовиненную бутылку, и не отрываясь смотрел в окошко.

— Мрачновато тут у них, — бросил Макс.

— Да, есть немного, — кивнул Пашка. — Интересно, у них картошки много?

— Да хрен его знает.

Машина выехала на перекрёсток, и её вдруг резко повело влево. Макс тут же принялся тормозить, часто нажимая и отпуская педаль, а Пашка пытаясь сохранить в невредимости бутылку, крепко прижал её к груди.

— Чё за фигня? — громко спросил он, упершись свободной рукой в бардачок.

— Да хрен его знает, — повторился Макс и вылез из машины.

— Чё там? — прокричал Пашка.

— Иди посмотри.

Пашка с неохотой вылез наружу и вразвалку подошёл к Максу.

— Ни фига себе, — выдохнул он, увидев вывернутое на девяносто градусов переднее левое колесо. — Это чё за фигня такая?

— Полуось по ходу выскочила.

— И чё теперь?

Макс хотел было выпалить стандартный ответ — да хрен его знает — но услышал голоса и поднял глаза. Метрах в двадцати, три подвыпивших мужика важно шагали по середине дороги, с любопытством разглядывая остановившуюся на перекрёстке машину.

— О, вот они и помогут, — улыбнулся он. — Бля, хорошо, когда водка есть, согласись?

Он уверенно направился навстречу мужикам, а Пашка остался стоять, пьяно глядя на неправильно вывернутое колесо.

— Чтоб тебя, — ругнулся он, и ударил по колесу ногой. — Вечно какая-нибудь шняга.

Мужики с радостью согласились помочь, когда в награду за этот благородный поступок им был обещан литр «Столичной».

— Слушай, Макс, — Пашка вяло смотрел на ремонтные работы. — Я всё равно в этом не шарю, пойду пока по дворам пройдусь, лады? Может найду кого с картошкой.

— Угу — кивнул Макс. — Вон кстати хата видишь?

— Где?

— На углу, — Макс ткнул балонником в сторону видавшей виды хаты. — Там по-любому старики живут, у них картошка должна быть.

— А водка им зачем? — спросил Пашка.

— Продадут потом. А может и сами выпьют, — Макс хмыкнул. — Ты чё думаешь, старики не пьют?

— Да не думаю я ни чё, — сказал Пашка, и развернувшись, поплёлся в сторону покосившейся хаты.

Во дворе суетилась старушка, а на порожке, походя издалека на большой серый гриб, сидел дед.

— Хозяева! — позвал Пашка.

Старушка перестала суетиться и посмотрела из под руки.

— Я по делу, бабушка! — громко крикнул Пашка и помахал рукой, боясь, как бы бабулька не оказалась слепою, и не проигнорировала его визуальное присутствие.

Но та увидела его сразу и медленно заковыляла к калитке. Пашка придал себе серьёзный вид, и пару раз глубоко вздохнул, пытаясь сбросить часть опьянения.

Когда старушка подошла, Пашка добродушно улыбнулся.

— Бабушка, мы водку на картошку меняем.

— Ты с дедом моим поговори, я не понимаю, штось ты говоришь, — громко сказала старушка и распахнула калитку. В глубине двора затявкала небольшая дворняжка, зло гремя цепью. Дед поднял руку, и как и бабка минуту назад, глянул из под неё на гостя. Пашка неторопливо подошёл к старику.

— Здоров, дедуля! — прокричал он. — Мы водку на картошку меняем!

Деду на вид было не меньше восьмидесяти, потому Пашка старался орать как можно громче, но дед недовольно перебил его.

— Не ори, — его беззубый рот интенсивно зашевелился. — Не глухой я, слышу. И как меняете?

— Бутылку на ведро.

Дед рассмеялся, и его без того морщинистое лицо вовсе сложилось гармошкой.

— Хитрый, — он поднял палец и шутливо погрозил. — А ты присядай рядом.

Пашка слегка напрягся. Хрен его знает этих глубоких сельчан. Чё ему терять? Сейчас как саданёт свиноколом в бок и будет дальше смеяться, да играть своей рожей-гармонью мажорные аккорды.

— Не дедуль, я постою, — попытался отмазаться Пашка.

— Да не бойси, — мягко проговорил дед, продолжая улыбаться. — У меня тут вот чего, — он полез рукой за спину и извлёк оттуда бутылку. — Это, внучок, самогон. Давай выпьем.

Пашка помялся. Выпить оно, конечно, хорошо, но неприятное ощущение всё ещё ворочалось внутри.

Дед достал из-за спины два гранёных стограммовых стаканчика, дыхнул в один из них, и протерев краем рукава, поставил его на порожек.

— Приседай, — повторил он. — Давай махнём помаленьку.

— Ладно, дед, — кивнул Пашка. — Давай махнём.

Он присел на корточки напротив деда, который уже разливал по стопкам свой самогон, сначала гостю, а потом уже себе, держа второй стаканчик в подрагивающей руке.

— Тока смотри внучек, он у меня крепкий.

— Ничё, — снисходительно улыбнулся Пашка. Он вдруг глупо представил, что в его руках сейчас честь всех городских и ударить в грязь лицом ему никак нельзя.

— Ну, давай. Побежали, — коротко тостонул дед, и махом опустошил свою стопку. Пашка повторил вслед за ним.

Самогон и впрямь был крепковат, но никак не больше шестидесяти — шестидесяти-пяти градусов. Пашка шумно и с неким облегчением выдохнул. Он ожидал чего-то большего, даже возможно грандиозного, потому на его лице нарисовалась довольная ухмылка.

— Так что насчёт водки, дед? — спросил он, вгрызаясь в огурец, который ему прямо в руку сунула бабка. Угостив Пашку, она снова заспешила по своим сельско-домашним делам, прикрикнув на бегающего и громыхающего цепью кабздоха.

— А не нужно, — дед махнул рукой. — У нас своего самогона хватает.

— Жаль, — Пашка с интересом посмотрел на деда. — А сколько тебе лет, дедуля?

— Девяноста два.

— Врёшь, — не поверил Пашка. — Щас мужики по столько не живут.

— Это у вас в городе не живут, а у нас живут. Я вот свой самогон пью, и потому живу. А вы вашу бурду пьёте, и потому как мухи мрёте.

— Ну ты дед поэт, — усмехнулся Пашка. — А ты откуда знаешь, что я городской?

— Да по тебе ж видно. Хлипкий весь, болезненный.

— Слышь, дедуля, а до Чёрной рощи далеко отсюда?

Дед растянул свою лицевую гармонь и с интересом поглядел на Пашку.

— А ты чи учёный? — спросил он, повторно разливая самогон по стаканам.

— Причём тут учёный? — не понял Пашка.

— Да приезжали тут давно как-то, не помню, лет тридцать назад, что ли, учёные, — дед выпил и довольно фыркнул. — Тоже Рощу спрашивали. Так где ж её взять? — Дед пьяно улыбнулся.

— У-у, дедуля, — Пашка хмыкнул. — Тебя по ходу уже накрыло не шутейно. Ты сколько с утреца самогона своего выпил-то, а? Небось уже бутылочку?

Дед ехидно захихикал.

— Ладно, дедуля, — Пашка поднялся, не рискнув выпить вторую дозу угарного пойла. — Пойду я! — громко сказал он, глядя на захмелевшего старичка. — Пока не упился с твоего самогона, как ты. Так что, не поменяешься?

— Не-а, — улыбаясь сказал дед. — Не нужна ваша дрянь.

Пашка развернулся и быстро зашагал к калитке.

— Может и правда всё дело в том, что мы жрём дрянь, пьём дрянь и дышим дрянью? — думал он, жуя сочный огурец, даденый трудолюбивой бабкой.

Возле машины мужики уже получали своё вознаграждение.

— Надо же, как быстро, — прошептал Пашка и припустил трусцой.

— Ну чё? — встретил его вопросом Макс.

— Да ни чё, — буркнул Пашка. — Там дед какой-то замороченный живёт с бабуськой своей. Пьёт только личный самогон. Мне ваша дрянь на хер не нужна, — пытаясь спародировать деда, проговорил он. — В общем, облом полный. А эти чё, так быстро справились?

— Мастера, блин, — улыбнулся Макс. — У нас же золотые люди ни за грош пропадают, понимаешь? Спиваются, бля. Ладно, прыгай в машину.

Солнце успело подняться в зенит, и от жары Пашке стало плохеть. Он вяло смотрел сквозь лобовое стекло на сельскую улицу, которая была пустынна. Ни пьяного, ни трезвого, вообще ни одной души.

— По ходу сидят по своим хатам, доморощенный самогон хлещут, — подумал он, чувствуя, как тяжелеют веки, и по всему телу разливается тягостная, водочная истома.

— Эй, ты чё? — спросил Макс, бросив беглый взгляд на друга. — Решил прикемарить, что ли?

— Да чё-то меня от дедулькиного самогона накрыло неслабо, — пробормотал Пашка и вволю зевнул.

— Так ты ещё и самогона успел накатить? — Макс хмыкнул. — А ты думаешь мне в прикол машину вести? Я бы щас тоже нахерячился и спать завалился, — Макс чуть повысил голос. — Давай, блин, просыпайся.

— Ладно тебе, не начинай, — буркнул Пашка. — А куда мы едем, кстати?

— А фиг его знает. Остановиться и грибов что ли пособирать?

— А давай в Рощу ломанём, — Пашка чуть наклонился вперёд и помотал головой, сбрасывая сонливость. — Туда по ходу никто не ездит, может там и втюхаем народу водяру?

— Там по ходу и дороги нормальной нету, — Макс успокоился, видя, что друг борется с пьяным сном. — Гравийка небось.

— Да пофиг, у нас же вездеход.

Макс и Пашка рассмеялись, вспомнив, как пару недель назад, одна сельская бабулька назвала их старую «двойку» вездеходом. Они тогда съехали с холма и оказались прямо перед приличного размера посёлком. В багажнике стоял большой ящик, наваленный до краёв шампиньонами.

Впереди, прямо на дороге, раскинулась непонятная то ли лужа, то ли то, что в детстве называется просто, без всяких ухищрений — кеся-меся. Макс остановил машину и выглянул в окно.

Та сельская бабулька, которая окрестила их машину громким имечком, ковыляла навстречу, опираясь на сухонькую, как и она сама, кривенькую трость. Она с интересом поглядывала на высунувшегося из окна машины паренька, и видимо, по-старчески надеялась, что тот заговорит с нею. Но Макс молчал, задумчиво разглядывая непонятную лужу.

Бабке стало невтерпёж, её распирало от любопытства и она, остановившись напротив водительской дверцы, заговорила первой.

— Чаво эт ты там высматриваешь? — спросила она трясущимся голосом. — Чаво интересного?

— Да смотрю, бабуль, — заговорил Макс. — Проедем мы через эту лужу или нет?

— Да проедете, проедете, — торопливо и довольно принялась уверять бабуля, обрадованная подвернувшимся разговором. — Туточки все у нас проезжают.

Вот тогда-то она, обведя автомобиль взглядом знатока, и выдала свою фразочку.

— У вас же вездеход. Проедете, проедете. Езжайте, у нас тут все проезжают.

Макс поблагодарил бабулю за дельный совет, и доверяя её, судя по виду, многовековому жизненному опыту, повёл свой «вездеход» прямо в коричневую невнятную субстанцию. «Вездеход» уселся в этой субстанции по самое днище.

А в зеркале заднего вида торопливо удалялась бабка, осознав, что она дала маху. Макс, матерясь выбрался из машины, после чего попытался выбраться из субстанции. Китайские джинсы до колен превратились в сплошную грязь, а Пашка сидел в «вездеходе», как обычно догоняясь из горла, и предчувствуя, что в течении последующего часа придётся сильно попотеть.

Но последующий час со всем его потением ничего не дал. Машина садилась только глубже, лицо Пашки было забрызгано грязью и выражало крайнюю степень недовольства.

— Всё, на фиг! — кричал он, отлепляя от себя куски грязи. — Не буду я больше толкать. Во-первых, я устал, во-вторых, я уже весь в грязюке, а в-третьих, она только глубже садится.

— Так чё мы тут теперь, ночевать что ли будем? — желваки Макса бешено двигались туда-сюда. — Интересно, где сейчас эта бабуля? — думал он, нехорошо улыбаясь.

Проходящий мимо местный и хмельной мужик, посоветовал пойти к трактористу.

— И чё вы сюда попёрлись? — спрашивал он, недоумённо пожимая плечами. — Здесь же стадо туда-сюда каждый день гоняют, то на выгон, то с выгона. Они ж тут намесили, у-у, дай боже. Василич на своём ЧТЗ и то бывает буксует.

Пашка сходил к Василичу, но тот оказался невменяем после посиделок со своим соседом. Жена Василича минут пять материла мужа, затем посочувствовала объяснениям Пашки, и бесплатно дала двухлитровую банку парного молока. Когда Пашка вернулся назад с ополовиненной банкой и молоком на губах, машина уже стояла на сухом и вполне твёрдом месте, а Макс ковырялся в карманах, выгребая из них последнюю мелочь.

— Всё мужики, — говорил он троим заляпанным грязью помощникам. — Больше нету, честное слово.

Но видимо того, что было дадено, хватало, и мужики довольно балагуря меж собой, без особых претензий исчезли из поля зрения.

Бензин закончился за три с половиной километра от города. Отсутствие денег пополнить его запасы на встречающихся заправках не позволило, и всю ночь Макс и Пашка толкали свой «вездеход» вручную, вспоминая бабулю и небескорыстную помощь сельчан…

Позади остался последний дом Курганинского, и снова за окнами поплыли холмы и луга. Пашку однообразные виды и монотонный гул двигателя всё-таки сподвигли на крепкий сон, и он опершись головой на стекло дверцы, уснул. Макс, плюнув на попытки поддерживать разговором бодрствующее состояние друга, молча смотрел на дорогу. Через пару километров асфальт кончился, и как и предполагал Макс, началась гравийка. Машину затрясло, и Пашкина голова пару раз прилично ударялась о стекло, но он только бормотал что-то невнятное, и из глубокого сна ни на секунду не вернулся. Ещё через километров пять Макс заметил лёгкий туман, неторопливо окружавший машину.

— Откуда? — спросил он себя. — Может тут где большие озёра?

Справа холмы становились выше, и всё больше и гуще покрывались разнородной растительностью. Лиственницы, акации, и какие-то приземистые, развесистые кусты с редкими пятнышками красных ягод. Туман становился плотнее.

Макс, не сводя взгляда с дороги, принялся тормошить Пашку, несильно толкая его кулаком в плечо. Тот долго во сне отмахивался руками, бормотал что-то нечленораздельное, но Макс всё же добился своего. Пашка открыл глаза и бессмысленно уставился в лобовое стекло.

— Чего это такое белое? — задал он глупый вопрос и принялся растирать пальцами виски. — Блин, башка от дедовского самогона трещит. Чтоб они тут все попроваливались эти сельские.

— Пить надо меньше, — сказал Макс и сбросил скорость.

Плотность тумана возросла до той, когда по всем правилам необходимо было съехать на обочину и включить аварийку. Но Макс поразмыслив, решил что на такой дороге, в чёрт-те скольких километрах от нормального, человеческого движения, вряд ли есть какая-то опасность. Поэтому он продолжал двигаться со скоростью десять кэмэ в час, внимательно глядя вперёд. Дорогу было видно метра на три, не больше.

Пашка растёр виски, потом пару минут массировал кулаками заспанные глаза, и наконец, пришёл в адекватное состояние.

— Это чё, туман? — спросил он, поворачивая голову то вправо, то влево. — Ни фига себе.

Макс шумно вдохнул носом.

— Зато свежесть какая, — сказал он. — Бодрячок!

Пашка поёжился.

— Прикрой окошко у себя, — попросил он Макса.

— Да ладно. Это у тебя от отходняков дубняк.

— Да не. Реально холодно.

Макс прикрыл наполовину своё окошко, и достав сигарету, протянул Пашке.

— Подкури, плиз.

Пашка подкурил Максу, потом закурил сам.

— Слышь, — протянул он на выдохе, — Может, ну её на фиг эту Рощу, назад вернёмся?

— Да тут по ходу осталось пару-тройку километров, — Макс стряхнул пепел в приоткрытое окошко. — Чё, зря бензин жгли, что ли? Страшненько? — Макс ухмыльнулся.

— Ни чё не страшненько, — обижено буркнул Пашка. — Просто с детства не люблю всякие там туманы. Не видно ж ни хрена, и от этого какой-то напряг по мелочи.

— Да ни чё, прорвёмся, — весело проговорил Макс. — Ты же помнишь, возле Курсавки тоже постоянно туманы?

— Ну и чё?

— Ну и то. Сколько они там тянутся, километра три-четыре?

— Ну, примерно.

— Так там низина и два огромных пруда ГРЭСовских. А здесь мы считай на возвышенности, и вряд ли, тут рядом где-то ГРЭС стоит. По ходу прудик какой неподалёку…

Макс не успел закончить фразу, как туман стал быстро рассеиваться, с каждой секундой расширяя радиус видимости не меньше чем на метр.

— Ну вот. Чё я тебе говорил, — Макс надавил на газ и победно посмотрел на Пашку. Тот усмехнулся, делая вид, что ему в принципе всё равно, но на его лице явственно проступило облегчение.

Вдалеке слева стала очерчиваться гора высотой с полкилометра, покрытая густым лесом и кустарником. Макс посмотрел на неё с какими-то смешанными чувствами. Гора была и красива и пугающа одновременно, похожая на огромного, уставшего зверя, прилёгшего отдохнуть. Там, за тёмной густой растительностью, наверное, шла своя жизнь — птицы, мелкое зверьё, да и крупное тоже, сновали туда-сюда в поисках пищи, что-то выкапывали, срывали, убивали, и это происходило словно параллельно жизни человеческой в больших городах, где вряд ли кто-то хоть раз задумывался, что там за чертой их населённого пункта.

— Вон они по ходу твои Воровсколесские высоты, — Макс кивнул в сторону всё чётче и чётче виднеющейся возвышенности.

— Наверное, — согласился Пашка и полез в бардачок за бутылкой.

— Чё, опять будешь квасить? — недовольно спросил Макс.

— Да башка ж трещит, — отмахнулся Пашка, и достав бутылку, жадно приложился к ней.

Но не успел он сделать и двух небольших глотков, как машину слегка подбросило, и горлышко больно ударило по зубам.

— Чёрт! — ругнулся Пашка, пролив на майку солидную дозу пойла. Макс стал медленно притормаживать.

— Блин, — испугано бросил он, когда машина остановилась. — Только бы опять ось не вылетела. Вдвоём мы её тут пару часов вправлять будем. А то и все три. Из тебя ж работник такой, что лучше и совсем не просить.

— Да не каркай ты, — пробурчал Пашка, у которого при словах, корнем которых была «работа», просыпалась апатия ко всему белому свету и руки сами собой опускались.

Макс открыл дверцу и медленно вылез из машины. Пашка последовал его примеру, не забыв захватить с собою уже почти пустую бутылку водки.

Пару минут они осматривали «двойку» со всех сторон, нагибались, заглядывали под низ, приседали на корточки, пока Пашка не разглядел на резине капли крови.

— Хм, да мы по ходу на какого-то зверька наехали. Вот видишь, — Пашка ткнул пальцем в резину правого заднего колеса. — Тут вот капли крови.

— Так и на левом тоже кровь, — голос Макса слегка дрогнул. — Это ж чё за зверёк получается?

Макс и Пашка переглянулись. В их глазах мелькнуло тяжёлое и неприятное ощущение.

— Может волк какой-нибудь? — почти шёпотом спросил Пашка, уставившись на кровь.

— Если б это волк был, мы бы его сначала бампером ударили, да и увидели бы, я думаю.

— А, ну да, — согласился Пашка. — А тогда кто?

— Да я почём знаю? Чё, пойдём, посмотрим? — Макс взглянул на Пашку.

А Пашка уже нервно тыкал пальцем в ту сторону, откуда они ехали, и его глаза были сильно округленны.

— Смотри, там что-то извивается, — проговорил он каким-то сипловатым голосом.

Макс повернул голову и прищурился. Небольшая близорукость почти не мешала ему в жизни, потому как в ней обыденной и повседневной он видел больше мозгом, нежели глазами. То есть, он знал, где и что примерно должно находиться, и этому помогали всякие опознавательные значки, привычные очертания, узнаваемые силуэты и цвета, а дальше уже срабатывали ассоциации. Разве обязательно читать вывеску «аптека», если первым делом в глаза бросается большой красный крест, или пьющая мартини змея? Именно слово змея и пришло первым в голову Максу, потому как то, что извивалось метрах в тридцати было похоже на бьющуюся в муках боли рептилию. И если бы не размер рептилии, то возможно Макс просто махнул рукой и не стал идти смотреть на какую-то там подыхающую гадюку, даже очень большую. Но то, что извивалось, по своим размерам никак не могло быть гадюкой, по той простой причине, что не вырастают они до таких размеров, хоть ты их плюшками корми. Поэтому, достав из багажника разводной ключ, он медленно направился в сторону придавленной жертвы ДТП. Пашка засеменил следом, держа наготове бутылку.

Метров с десяти Макс понял, что это была за змея. Он вообще увлекался этими живыми верёвками и канатами, наверное, из-за своей неприязни по отношению к ним. Из-за этой неприязни он пару лет назад, отдыхая на море, решился сфотографироваться с удавом на шее, и к своему удивлению обнаружил, что не такое уж и противное существо эта змея. Фотограф повесил двухметрового «гада» Максу на шею, и тот оказался на ощупь приятным и тёплым. Но от внутреннего волнения Макс слишком сильно сжал его шею, и удав в обратку тоже напрягся. Макс, слегка струхнув, сжал шею сильнее, удав повторил вслед за ним. Макс почувствовал, что силы в этом живом и тёплом «шарфике» до фигищи, и вопрошающе посмотрел на фотографа.

— Расслабьте руку, — спокойно сказал фотограф, и Макс последовал этому немудреному совету. Удав почувствовав, что никакой опасности больше нет, тоже расслабился, навеки оставив в сердце Макса любовь и уважуху к своей удавьей персоне.

И то, что сейчас извивалось от боли, мерзко шурша гравийкой, и поднимая облачка песка и пыли, было точно такой же удавьей персоной, разве что размером раза в два длиннее.

— Охереть, — только и выдохнул Макс, поняв, кого он переехал в километре от простой русской деревеньки Чёрная роща. — Этого же не может быть.

— А что это? — спросил из-за спины Пашка.

— А ты чё сам не видишь? — Макс усмехнулся.

— Ну, змеюка какая-то.

— Это удав, прикинь, — Макс зачем-то рассмеялся, хотя ему стало вдруг очень жаль передавленную в двух местах рептилию.

Удав умудрился свернуться в кольцо и стал извиваться кругами, широко разевая пасть. Шорох стал громче и неприятно надавил на психику. Не рассчитывая расстояния, скорее отчаянно, понимая, что ему нанесён смертельный вред, удав со злостью бросился в сторону двух разговаривающих существ. Разинутая пасть почти дотянулась до Максовой ноги, и он в следующую секунду сделал четыре спешных шага назад. Пашка от страха отпрыгнул в сторону и криком заматюкался.

Рептилия снова сжалась в кольцо и попыталась следующим броском достать кричащего, но передавленное в двух местах тело уже не имело той силы, которая была в нём ещё совсем недавно. Пашка бросил в удава бутылку, и отбежал метров на десять.

— Ну его на хер! — закричал он Максу. — Поехали отсюда!

Макс медленно отошёл от бьющейся в агонии и ненависти змеи на безопасное расстояние.

— Не, его нужно как-то оглушить и куда-нибудь засунуть. В багажник, что ли? — задумчиво проговорил он.

Пашка был от Макса метрах в десяти, и не слышал, что тот говорил. Он вообще не обращал на друга никакого внимания, зачарованно глядя, как кружится в страшном танце раненный клубок мышц.

— Интересно, откуда он здесь? — продолжал размышлять вслух Макс. — Может, от какого-нибудь богатого любителя экзотики сбежал? Тогда могут быть проблемы. Мало ли, как хозяин отреагирует.

— Ладно, поехали отсюда! — крикнул он Пашке, и развернувшись, быстро зашагал к машине. Пройдя половину, он обернулся. Пашка всё так же зачарованно смотрел на змею.

— Пашок! — проорал Макс. — Ехали на фиг!

— А? — Пашка обернулся. Пару секунд он глупо смотрел на друга, потом рванул к нему трусцой.

— Ехали, — повторил Макс, когда Пашка приблизился. — На фиг нам эти проблемы.

Они быстро сели в машину, и Макс, бросив разводной ключ на заднее сиденье, нервно надавил на газ.