"Россия для россиян" - читать интересную книгу автора (Делягин Михаил)

«Очень сложно гражданскому обществу бороться с терроризмом против собственного государства»

Уважаемые коллеги, дамы и господа, товарищи!

Прежде всего позвольте мне высказать несколько комментариев к предыдущему выступлению, которое мне очень понравилось.

Начнем с того, что, прежде чем в рамках развития толерантности уважать национальные обычаи, их надо сначала узнать.

Потому что обычаи бывают разными.

Есть, например, такой обычай — рабовладение.

С другой стороны, если вы не знаете обычаев, вас могут просто ввести в заблуждение. В конце 1991 года из одного субъекта Российской Федерации пришла бумага о том, что граната «Ф-1» является неотъемлемой частью национального костюма и потому ношение ее не может трактоваться как незаконное ношение оружия.

И не надо бояться, что наша недостаточная толерантность испортит отношения России и США. Они таковы, что вряд ли их вообще что-то сможет еще больше ухудшить.

И бархатной революции бояться не надо. Бархатной революции в России не будет, потому что в нашем обществе вообще ничего бархатного не бывает.

Наконец, последнее: мы все справедливо негодуем по поводу западных, как здесь было сказано, «бизнесменов от политики», которые под видом демократии насаждают прозападные режимы.

Простите пожалуйста, а где наши такие «бизнесмены от политики»? Почему никто и нигде не насаждает наши ценности? Почему я не слышу из-за бугра визга о том, что проклятая Россия опять установила дружественный себе режим в очередной стратегически важной стране?

Теперь от во многом риторических вопросов перейдем к делу.

Террористическое действие сочетает в себе три квалификационных признака. В отсутствие любого из них то или иное действие может вызывать любые эмоции, но с научной точки зрения терроризмом не будет.

Первый признак — принуждение управляющей системы или общества в целом к тем или иным действиям или к отказу от них.

Второй признак — это принуждение должно осуществляться при помощи насилия или действенной угрозы применения насилия.

И, наконец, третье — принуждение должно осуществляться в нарушение действующих правовых норм или общепринятых норм поведения.

Здесь важны нюансы. Так, забыв о возможной направленности терроризма на общество в целом, мы забудем тем самым и о государственном терроризме, и о запугивании, деморализации целых обществ.

Забыв о таком критерии, как действенность угрозы насилия, мы ставим на одну доску слова «я убью тебя», произнесенные дурно воспитанным пятилетним мальчиком в состоянии истерики и тоже дурно воспитанным тридцатилетним молодцом с автоматом на шее или ножом в руке.

Наконец, если мы забудем о том, что терроризмом может быть лишь нарушение действующих законов или общественных норм, мы превратим в террористическое действие любое требование соблюдения закона с угрозой предусмотренным законом наказанием, обращенное к любому руководителю.

Таким образом, мы видим, что не только на бытовом, но и на научном уровне терроризм является исключительно серьезным, страшным явлением.

Поэтому вы поймете, что мои первым чувством, когда меня попросили выступить о неправительственных организациях в системе гражданского противодействия терроризму, был испуг. Я представил себе хор мальчиков-зайчиков, пытающихся с песней «Солнечный круг, небо вокруг» на устах противодействовать тем террористам, которых мы себе представляем.

Но, конечно, общественные организации могут противодействовать террористам. Другое дело, что это противодействие будет эффективным только при условии теснейшего сотрудничества с государством.

Прежде всего неправительственные организации могут заниматься предупреждением терроризма. Они могут поощрять солидарность, взаимовыручку и бдительность. Не всегда приятно, например, слышать от бабушек на скамейке в чужом дворе подробные расспросы о целях своего пребывания, но безопасность, по-видимому, это повышает.

Значимым фактором противодействия терроризму могут стать этнические диаспоры, если они будут ощущать себя потенциальными заложниками. Их высокая дисциплинированность, сплоченность, полная информированность их руководства уже используется и в политических целях, и для противодействия терроризму, однако антитеррористический потенциал диаспор далеко еще не исчерпан.

Важный инструмент предупреждения терроризма — разрушение потенциальных возможностей для него. Например, в Москве в массовом порядке железными оградами огораживаются дворы, и без знания кода в них нельзя не только проехать, но и пройти. Это плохо не только для тех, кто пытается по старой памяти пройти с одной улицы на другую дворами, но, может быть, и для терроризма тоже.

Профилактическим средством представляются и СМИ — как традиционные, так и интернетовские, вплоть до «живого журнала», являющегося по сути специфическим сегментом гражданского общества. Современные СМИ обладают аналитическими, не говоря уже об информационных возможностями, существенно превосходящими возможности даже наиболее развитых государств. И это не говоря уже о большей мобильности.

«Живой журнал» вообще позволяет рассматривать любую точку зрения с самых разных точек зрения, оперативно получая разнообразные свидетельства очевидцев, которых еще можно и расспросить, и весь спектр мнений. Да, безусловно, имеют место и пропаганда, и бессознательные субъективные искажения, однако они достаточно легко выявляются.

Очень важная вещь — внимание к СМИ и кинофильмам, по которым могут распространяться новые технологии террористической деятельности. В Советском Союзе это было оправданным направлением цензуры, а сейчас придуманный режиссером ход может оказаться действенной террористической технологией. Помню, как в одном из глянцевых журналов известный режиссер признался, что в конце 80-х для фильма о бандитах придумал пытку утюгом, поставленным на живот, а потом этот метод широко пошел «в массы».

Общество может контролировать и содержание рекламы. Рекламы, пропагандирующей терроризм, я пока не видел, а вот пропаганды наркотиков у нас в Москве сколько угодно. Последний пример: была такая дурацкая социальная реклама, очень примитивная, очень неэффективная — «Скажи нет наркотикам!». Так вот с месяц назад Москва была заклеена рекламой «Скажи нет котикам!». И котики такие пририсованы, белые и пушистые. Понятно, что на подсознательном уровне это высмеивает лозунг «Скажи нет наркотикам!», представляет всякую антинаркотическую пропаганду как бессмыслицу.

Наконец, необходимо распространение знаний о том, как снизить вероятность стать жертвой теракта и что делать, если вы все-таки попали в ту или иную ситуацию. К сожалению, в школах это преподают в основном совершенно формально и бессмысленно, как когда-то начальную военную подготовку или основы государства и права. Рекомендации же, которые все-таки как-то распространяются, обычно не имеют отношения к реальной жизни.

А в результате у нас до сих пор полно молодых идиоток, которые не понимают, что садиться ночью к кавказцу-таксисту опасно! У моих знакомых только за этот год было несколько случаев, а подробное разъяснение, что, как и почему, разумеется, без всякого национализма и, возможно, с подробным разъяснениям тяжести жизни мигрантов могло бы с одной стороны спасать имущество и здоровье, а то и жизни, а другой стороне помогать удержаться в каких-то рамках.

Помимо предупреждения терроризма гражданское общество может участвовать в преодолении его последствий. Грустная тема, но вот раньше у нас, например, были добровольные пожарные дружины, часто вполне эффективные. Гражданская оборона тоже может быть не профанацией, а действенным результатом самоорганизации людей. В конце концов, было когда-то такое общество — ДОСААФ. Его преемница РОСТО сейчас вроде тоже существует, но ее не видно и не слышно.

Наконец, неправительственные организации многое могут сделать для ликвидации питательной среды для терроризма. Это и советы старейшин, и укрепление местного самоуправления, и разнообразные общественные организации, и организация досуга молодежи.

Разумеется, надо воспитывать нетерпимость к экстремизму, разжиганию межнациональной и социальной роли и вести тщательное отслеживание всех подобных проявлений.

К сожалению, этим у нас сейчас занимаются — да и то, скорее, на психопатическом уровне — только евреи и гомосексуалисты. Основная часть общества с проявлениями экстремизма и разжиганием практически не борется.

И, знаете, ее в этом очень трудно винить.

Потому что обществу, особенно российскому, да и неправительственным организациям в целом очень трудно и даже противоестественно бороться против собственного государства.

В самом деле: ай, какая плохая штука разжигание социальной розни. А кто у нас занимался этим разжиганием в совершенно истерических объемах в 2003 году? Что, коммунисты? Нет. Нацболы? Нет. АКМ какой-нибудь? Нет. Это делали люди, теснейшим образом связанные с государством и, по-видимому, направлявшиеся им.

Идем дальше. Коллеги, это же черный ужас — разжигание межнациональной розни! Угу. А кто у нас им занимается? Кто, в частности, полтора года назад превратил слово «русский» едва ли не в синоним слова «фашист»? Правильно, это делали и делают люди, теснейшим образом связанные с государством и, по-видимому, направляющиеся им.

И что, прикажете неправительственным организациям и обществу бороться с собственным государством?

С другой стороны, использование терминов, обозначающих ужасные вещи, в повседневных политических целях девальвирует эти понятия, делает их повседневными. Еще пять лет назад за слово «фашист» в России можно было быть убитым. А сейчас, когда про кого-то говорят это слово, возникает подозрение, что это честный и хороший человек, которого «прессует» официальная пропаганда.

Другой пример: по действующему законодательству экстремизмом является любое несогласие с начальством, выраженное в резкой форме. Недавно прокуратура возбудила уголовное дело против Андрея Пионтковского — законченного либерала, кристально чистого интеллигента и поборника прав человека в реальном, а не пропагандистском смысле этого слова. За книгу, вышедшую два года назад, его обвиняют в экстремизме, разжигании межнациональной и социальной розни. Такими темпами через пару лет мы Библию запретим — там сказано «не мир я вам принес, но меч»; это с легкостью можно оформить как разжигание, а Ветхий Завет вообще полон сценами насилия, разрушительно влияющими на неокрепшую психику прокуроров.

Тем не менее, неправительственные организации могут сыграть большую роль в противодействии терроризму, поддерживая общественные традиции.

Ведь борьба с терроризмом объективно требует ограничения демократии. Ведь это по своей природе борьба с сетями, которая требует непубличных действий, которые никогда, и через тысячу лет, не должны подлежать огласке, — от тайных переговоров до тайных убийств.

В клинической форме мы это наблюдали во время так называемой войны Израиля с Ливаном, когда израильское правительство, работающее практически под телекамеру, оказалось полностью недееспособным.

Но что значит ограничение демократии? Прежде всего растет угроза коррупции. А главное, это ограничение с легкостью может стать чрезмерным и привести к возникновению никому не нужной диктатуры.

При этом заранее определить границу между необходимым и недопустимым ограничением демократии нельзя. Она своя для каждого общества и зависит от внутренней ситуации, традиции, обычаев, культуры — миллиона разных факторов — и потому может быть только нащупана. Инструкции здесь заранее не напишешь, предвидеть нельзя ничего!

Неправительственные организации — единственный инструмент сдерживания бюрократического рвения и нахождения необходимого баланса между борьбой с терроризмом и сохранением демократии. Надо сказать, что Западной Европе в 70-е годы это удалось, хотя какие там были террористы! — о некоторых организациях то, что они вообще существовали, достоверно стало известно только через 20 лет после прекращения их деятельности.

Однако неправительственные организации могут помогать государству сохранять демократию, противодействовать бюрократическому рвению и избегать перегибов только в том случае, если государство будет заинтересовано в этом.

Очень сложно помогать государству, которое не хочет, чтобы ему помогали, и которое само не брезгует террористическими методами для решения сиюминутных политических задач.

Привести пример?

Вы помните, что в начале своего выступления я привел три квалификационных признака терроризма? Так вот, ученые, сформулировавшие их много лет назад, последние полтора месяца должны считаться экстремистами!

И вы все — вы здесь сидели и кивали, и ни один не выскочил с протестом — вы все, согласные с этими критериями, тоже экстремисты! Вам всем грозит по 15 лет!!

Потому что полтора месяца назад в полутора километрах отсюда государство в лице ОМОНа, собранного со всей страны, осуществило в отношении «Марша несогласных» действия, полностью соответствующие всем квалификационным признакам терроризма!

Я не рассматриваю здесь вопрос о правомерности «Марша», хотя он тоже интересен, но ОМОН не рассеивал толпу, ради чего он, строго говоря, и создан, а целенаправленно избивал ее, в том числе предварительно беря людей «в коробочку», чтобы они не могли убежать. Это принуждение общества к бездействию (первый критерий), осуществленное при помощи насилия и действенной угрозы насилия (второй критерий) и в нарушение не только общепринятых норм, но и писаных законов (третий критерий)!

Вы знаете, очень сложно помогать бороться с терроризмом государству, которое само с удовольствием и демонстративно использует соответствующие методы.

Но главное не в этом. Главное в том, что, когда государство устраивает в центре столиц сафари на прохожих и вытаптывает неправительственные организации, оно вытаптывает именно тех, кто хочет и может помогать ему. Оно искореняет не врагов — он искореняет своих союзников, помощников и соратников, а те, кого оно покупает, становятся чиновниками и перестают быть частью общества.

После «выпалывания» неправительственных организаций в конце концов выживают только желающие не помогать, а противодействовать государству: во-первых, финансируемые Западом (а мы знаем, чего он хочет), и во-вторых, финансируемые собственными деструктивными элементами, до наркомафии включительно, потому что победить из без общества и против общества нельзя по определению.

Я убежден, что система государственного противодействия терроризму должна включать в себя гражданское общество и неправительственные организации. И государство должно выращивать, поддерживать и направлять гражданскую систему противодействия терроризму, сохраняя ее автономность, не пытаясь давить на нее, скупать ее или подчинять ее иным способом.

Я оптимист: я убежден, что будет именно так, и мы доживем до времени, когда Россия станет страной, полностью свободной от терроризма, и мы будем относиться к нему как к печальной странности других обществ.