"Танцующие лепестки" - читать интересную книгу автора (Хэмпсон Энн)

Глава 7

Греческая весна была в разгаре, горы окутала первая в этом году солнечная дымка. Мягкий теплый воздух прогрел землю. Из луковиц и корней поднялось множество цветов, сплошным ковром покрывая холмы. Во всей природе было что-то магическое – в чистом пьянящем воздухе и безупречно-лазурном небе, в мягком изгибе равнины и зеленовато-голубом море за ней.

У Джейн и Паулины был свободный вечер, как обычно через вторник, но ни та ни другая не хотели тратить время на уборку хижин. День был слишком красив для этого. Во время перерыва Джейн предложила съездить в Микены.

– Если мы ничего не предпримем в ближайшее время, – добавила она удрученно, – то вернемся в Англию, почти ничего не повидав из чудес этой поразительной страны. – Она говорила не задумываясь, и брови Паулины поползли вверх.

Девушка сказала, мягко напоминая:

– Я собираюсь остаться в Греции.

– Конечно. – Джейн сделала небольшую паузу и затем продолжила: – Все равно, поехали со мной в Микены, потому что у меня не будет таких возможностей, как у тебя. Это может быть моим единственным шансом посмотреть Грецию.

– Глупости! Ты приедешь сюда снова, хотя бы на время отпуска. Николас говорит, все возвращаются в Грецию. Он говорит, она похищает твою душу, и ты не можешь найти удовлетворения ни в чем. Причем Николас утверждает, что тоска увеличивается от визита к визиту. Более того, – Паулина рассмеялась, – похоже, для меня это вроде как наркотик, и, попав под его влияние, я уже не могу вырваться.

– Николас так говорил? – пробормотала Джейн, забавляясь.

– Да. Иногда он бывает очень поэтичен, Джейн. Ты и представления не имеешь о другой его стороне – мягкой, чувствительной и даже в каком-то смысле идеалистической.

Джейн не могла в это поверить. Для нее Николас был жестким и практичным, ей всегда казалось, что сентиментальность вызвала бы у него насмешку. Однако Паулина знала его лучше, чем она, и Джейн была не в том положении, чтобы спорить. Ее единственным желанием было не позволить Николасу занимать ее мысли, так как в последнее время она получила огромное количество доказательств того, что Паулина завоевала его сердце. То, как он обращался с ней, как брал иногда за руку, как улыбался и говорил… Да, даже Тим скоро перестанет надеяться.

– Ты поедешь со мной, Паулина? – спросила Джейн снова, и на этот раз ее подруга согласилась. – В таком случае выезжаем сразу после обеда. Хорошо?

– Ладно.

Однако пришло время отъезда, и Паулина передумала:

– Мне что-то не хочется никуда ехать. Пожалуй, я останусь. – Она посмотрела туда, где около офиса сидел Николас, читая напечатанные ею этим утром страницы. – Ты ведь не возражаешь, правда? Я жутко устала.

Джейн посмотрела в ту же сторону:

– Нет, Паулина, я не возражаю.

Она поехала одна. До поселка ее подбросил один из наемных рабочих, а там Джейн села на автобус, который довез ее до Фикии. Она побродила по окрестностям, остановившись с интересом около гостиницы «Прекрасная Елена», где когда-то жил великий Шлиман, проводивший раскопки в Микенах.

Затем Джейн продолжила свой путь под солнцем, время от времени поглядывая на тучи, надвигающиеся со стороны моря. Она надеялась, что дождя не будет, что, однако, нельзя было исключить, потому что период засухи еще не начался.

Дойдя наконец до знаменитых Львиных ворот, Джейн прошла сквозь них и попала в дикое, жуткое пространство, пустынное и мрачное. Зияющие входы в гробницы, раскопанные Шлиманом, окутанная дымкой вершина горы Святого Элиаса, скалистые склоны и темные овраги – все это придавало древнему, обагренному кровью месту гнетущий и заброшенный вид. Машинально Джейн оглянулась, почти ожидая, что появится негодующий призрак Агамемнона и направится к гробнице вероломной Клитемнестры, любовник и сообщник которой Эгисф покоился рядом. Здесь, на этом холме, они ждали, когда зажгутся огни на маяках, сообщая им об окончании Троянской войны и возвращении мужа Клитемнестры. После долгих лет отсутствия Агамемнон вернулся только для того, чтобы его собственная жена с любовником пролили его кровь на камни великой крепости.

Джейн наконец добралась до дворца. Он стоял на голом холме, под которым раскинулась плодородная равнина, на которой вместо пшеницы, колосившейся здесь во времена Агамемнона, произрастали цитрусовые рощи и табачные плантации.

Она села на разбитую колонну, окинула взглядом равнину и затем сверкающее море вдалеке. «Море темное, как вино…» Не существовало нового, более точного описания греческого моря. Ее охватило странное беспокойство и чувство одиночества. Джейн нахмурилась, задумавшись, пытаясь разобраться, отчего у нее поменялось настроение. Ей нравилась тишина, уединение… и в то же время она ощущала некую растерянность. Чего она хотела? Если бы только Паулина не передумала… Горькая усмешка искривила мягкие полные губы Джейн. Паулина наверняка сейчас с Николасом, работает или, может быть, просто разговаривает… Ход ее мыслей неожиданно прервался, когда Джейн заметила человека, взбирающегося по подъему, проходящему мимо Великой лестницы и ведущему ко дворцу, около которого она сидела.

Николас был здесь! И без Паулины… Джейн взволнованно огляделась вокруг. Что же ей делать? Спрятаться или сбежать незаметно было невозможно. Когда он приблизился, она нетвердо встала на ноги. Николас резко остановился, не веря своим глазам.

– Мисс Бриант! Я никак не ожидал вас здесь увидеть. – Он окинул ее взглядом своих темных глаз, ее растрепанные волосы, сверкающие, словно золото на солнце, разрумянившиеся щеки и несколько испуганное выражение лица, которое добавляло блеск ее глазам. – Как вы сюда добрались?

– Один из наемных рабочих подвез меня до поселка на джипе. А там я села на автобус. – Что сейчас делает Паулина, подумала Джейн. Знает ли она, где находится Николас? – Затем я шла пешком. Это была приятная прогулка. – Джейн чувствовала себя неловко, вспомнив, что они только однажды были вместе наедине, в тот раз, когда он привел ее в кипарисовую рощу.

– Если бы вы рассказали мне о своих планах, я сам бы мог привезти вас сюда.

Она уставилась на него, не зная, что сказать в ответ на столь неожиданное предложение.

– Значит, вы приехали на машине, – пробормотала Джейн неуклюже, и Николас кивнул, все еще странно глядя на нее. Джейн была одета в широкие брюки и свитер, то и другое голубого цвета. В отличие от вещей, которые она носила на раскопках, становившихся пыльными через какой-нибудь час, эти были безупречно чистыми. Поверх свитера на ней была куртка с, капюшоном, а через плечо перекинут маленький рюкзак, где лежали фляга с кофе и фрукты.

– Я подвезу вас обратно, – предложил Николас холодным резким тоном.

– Спасибо, доктор Валлас. – Джейн улыбнулась ему, и он сел на другое основание колонны. Щурясь от ослепительного света Николас долго смотрел на равнину, так что это делало заметными маленькие морщинки в уголках его глаз.

– Вы часто сюда приезжаете? – спросил он в конце концов. Его взгляд был по-прежнему прикован к открывающемуся перед ним ландшафту.

– Это первый раз.

– Первый раз! Но вы должны чаще приезжать сюда. Я так делаю.

Она машинально ответила:

– У меня мало свободного времени.

Услышав это, Николас весело улыбнулся.

– Я полагаю, меня прозвали рабовладельцем, – произнес он тоном, не признающим возражений.

Джейн поняла – ему все равно, будет она или нет дипломатично отрицать сказанное. Конечно, они прозвали его рабовладельцем, и у них были на то основания. Сегодня Николас был совершенно иным, одетый в светло-серые брюки и белоснежную рубашку с галстуком, развевающимся на ветру. Кроме того, на нем был явно дорогой твидовый пиджак свободного покроя. Черные волосы блестели чистотой, но ветер растрепал их. Правда, за то время, пока она смотрела на Николаса, он привел волосы в порядок. Она перевела взгляд на его лицо, лишенное привычной суровости. Это напомнило Джейн выражение его лица в тот момент, когда он вертел в руках маленькую золотую детскую погремушку.

– Почему вы часто сюда приезжаете? – спросила девушка, чувствуя, что ее уединение нарушено существом, в чьем обществе она хотела бы находиться. Джейн говорила быстро, немного задыхаясь, надеясь завязать разговор, который отвлек бы ее от неприятных мыслей.

– Место манит. Я очень интересуюсь древней микенской культурой и, естественно, приезжаю сюда. – Николас повернул голову в ее сторону. – Это не может наскучить. Но в основном я бываю здесь в это время года. Через несколько недель в Микены стекутся туристы, и так будет продолжаться все лето и значительную часть осени.

– Вы надеялись, что сейчас тут никого не будет? – Джейн искоса взглянула на него.

– По правде сказать, да.

– Простите.

Николас расхохотался, и у нее перехватило дыхание. Этот странный экстаз был почти непереносим. Джейн хотела, чтобы Николас ушел… и в то же время она желала, чтобы он остался. В ее памяти всплыли строки из оды, написанной Пиндаром, где Кронос приравнен к смертным, которые тянутся к тому, чего никогда не смогут получить, пренебрегая тем, что доступно, и направляя безумный взгляд «…на вещи столь отдаленные… преследуя пустые мечты и невыполнимые надежды».

– Не извиняйтесь, мисс Бриант. Я наслаждаюсь вашим обществом.

– Наслаждаетесь? – Слова слетели с ее губ.

Николас, похоже, уловил удивление Джейн, потому что на его лице снова появилась улыбка, и он тихо сказал:

– Да, наслаждаюсь. Если вы помните, я уже говорил, что нам, возможно, удастся поладить в будущем.

– Я помню. – Беспокойство овладело ею. Эта перемена в Николасе явно действовала на нее, и Джейн все время ощущала глубокое чувство тоски. В голове она слышала голоса людей, пытающихся привлечь ее внимание, и тем не менее, Джейн взирала на них из защищенного убежища. Все они были реальными, но далекими. Паулина, отчаянно влюбленная и уверенная, что ее чувства не безответны. Тим, с разбитым сердцем и потерянной надеждой. Стюарт, остывший в последнее время в своем чувстве… Возможно, это было возмездием за ее собственное охлаждение. Но Стюарт, как почему-то казалось Джейн, тоже понял, что они не были по-настоящему влюблены.

– Вы уже сделали все, что хотели? – Низкий глубокий голос Николаса прервал ее размышления. Девушка обернулась и посмотрела на него несколько отсутствующим взглядом. – В этом месте, я имею в виду? – пояснил он.

– Нет, к тому моменту, как вы пришли, я только приехала.

Николас встал:

– В таком случае я вам все здесь покажу.

– Это очень мило с вашей стороны, доктор Валлас. – Если бы только ей удалось вести себя естественно. Она вела себя достаточно просто, когда они были в кипарисовой роще, вспомнила Джейн… Но потом она глупо поверила в то, что Николас искренен, что он влюблен в нее. Это неприятное воспоминание вызвало прилив крови к щекам Джейн, и в глазах ее спутника появилось странное выражение.

Как и следовало ожидать, они начали с осмотра дворца, около которого сидели. Николас все объяснял, а Джейн увлеченно слушала. Он рассказывал мифы, легенды и истории о страшных событиях, которые происходили в этой древней крепости, доме великого царя Агамемнона, чей брат, Менелай, был царем Спарты и мужем Елены Троянской.

– Дворец всегда был местом, где совершались убийства, – засмеялся Николас, и по спине Джейн пробежали мурашки. Она живо представила себе сцену, когда отец Агамемнона во время пира подал своему брату блюдо из мяса сыновей последнего.

– Не мудрено, что это место наводит на меня страх, – прошептала Джейн, почти испуганно оглядываясь по сторонам и замечая, что облака сгустились, накрыв дворец мрачной багровой тенью.

– Оно наводит на вас страх? – Глаза Николаса смеялись, пока он, ожидая ответа, смотрел на девушку.

– Так и есть!

– И тем не менее, вы не убежали?

– Я знала, что это глупости, – призналась Джейн. – Призраки не могут причинить нам вреда.

– Это хорошо, потому что здесь много призраков.

Они были в большой зале, главном помещении всего этого великолепия. В древности здесь находился центральный очаг, а справа от него возвышался трон.

– В этой зале принимали и развлекали гостей, – объяснил Николас. – Попробуйте ее себе представить: очень красивая, с четырьмя массивными колоннами вокруг очага; раскрашенный пол – мы знаем, что он был в красную клетку и украшен голубыми и желтыми зигзагообразными узорами. На ярких стенах были фрески и панели с розетками. Здесь принимали Одиссея, и Елена с Менелаем развлекались в комнате, где вы сейчас стоите.

Какое-то время она не могла произнести ни слова. Было чудом находиться здесь, в величественном дворце Алкиноя. Тут Одиссей «…пребывал в нерешительности, прежде чем ступить за медный порог… потому что сияние, подобное сиянию солнца и луны, освещало высокие залы великого царя». Золотые двери висели на серебряных столбах, дверные ручки были сделаны из золота и «…золотые юноши, застывшие на пьедесталах, держали в руках горящие факелы, освещая ночью пирующих в зале».

– Куда все это подевалось? – выдохнула Джейн, не осознавая, что говорит вслух. – Столько сокровищ…

– Разграблено и частично переплавлено, – ответил Николас мягко, прибавив чуть погодя: – Но именно это и делает археологию столь увлекательной. Иметь возможность воссоздать прошлое, узнать, как эти древние люди жили, мне это так интересно, что я не могу посвящать чему-то другому достаточно времени.

Джейн быстро посмотрела на него. Николас был не с ней, несколько коротких минут он был погружен в мысли, возможно пытаясь реконструировать великое здание, каким оно было, когда знаменитые герои легенд, мифов и истории во всем великолепии проходили через его двери.

«Я не могу посвящать чему-то другому достаточно времени». Джейн вспомнила утверждение Тима, что у Николаса не будет времени для брака, так как дети будут его отвлекать.

И в то же время греческие мужчины славились своей любовью к детям…

Покинув наконец дворец, они долго гуляли по окрестностям, а потом сидели на камне, смотря вниз на пышную зелень Аргосской равнины. Джейн немало удивилась, когда поняла, что здесь ничего не изменилось со времен Троянской войны. В геологическом исчислении три тысячи лет были не больше чем мгновением. Вид виноградников, оливковых рощ, равнины, долины и моря был таким же, каким его видела из дворца Елена Прекрасная, чья красота стала причиной войны.

– Я думаю, нам пора. – Николас повернул голову, чтобы посмотреть на Джейн. Он был близко, и его плечо коснулось ее плеча.

Джейн запретила себе растягивать момент нечаянной близости, сразу же встав и держась на расстоянии, пока они вместе шли к Львиным воротам. Они мало говорили, и тем не менее, будто по волшебству, все напряжение ушло. Облака рассеялись, и ветер стих, сделав воздух, пропитанный сильным ароматом цитрусовых, спокойным. Грозные вершины Зары и горы Святого Элиаса поднимались к чистейшему голубому небу. Спускающиеся лучи солнца, касаясь склонов, расцвечивали их и обволакивали мягкой сияющей безмятежностью.

Николас оставил машину в парке, рядом со входом в цитадель, и вскоре они уже ехали вниз к «Прекрасной Елене», куда зашли, чтобы перекусить.

– Я взяла с собой немного кофе, – сказала Джейн, – но совершенно про него забыла.

Гостиница славилась тем, что являлась когда-то штаб-квартирой Шлимана, и Джейн была поражена книгой посетителей. В нее вписали свои имена великие английские и американские ученые, писатели, художники, бизнесмены и государственные деятели. Стены были увешаны портретами известных археологов, а также фотографиями с изображением результатов последних раскопок.

Николас был знаком с владельцем. Тот подошел к их столику побеседовать, пока они пили свои узо[2] и ели мезе[3]. Николас представил Джейн как коллегу-археолога, и это заставило ее покраснеть. Девушка опять заметила странное выражение глаз спутника. Оно почти напоминало восхищение… только Джейн знала, что такое абсолютно невозможно.

Солнце быстро садилось. Сумерки наступили сразу после того, как они вышли из гостиницы, пейзаж был окутан чарующей фиолетовой дымкой. Несмотря на все попытки, Джейн не могла взять себя в руки. Весь мир вокруг нее казался волшебным. Покрывало приближающейся ночи стремительно заволокло прозрачный воздух, аметист и серебро последних умирающих солнечных лучей настигла расстилающаяся вуаль тьмы. Пьянящий запах цветущих лимонов и лепестки, танцующие в мягком застывшем воздухе… И поездка обратно в машине с открытыми окнами. Появляющиеся в вышине звезды добавляли свой свет к сиянию плывущей луны.

С губ Джейн сорвался вздох сожаления о том, что все так быстро кончилось, когда в половине восьмого машина была припаркована недалеко от хижины, в которой располагался офис Николаса. Он не стал немедленно открывать дверь и какое-то время сидел тихо, наслаждаясь спокойствием звездной ночи.

– Спасибо, что составили мне компанию, мисс Бриант. – Николас наконец выскользнул из машины. Он открыл дверь Джейн, и она вышла. – Надеюсь, вы так же приятно провели день, как и я!

– Все было чудесно. Огромное вам спасибо, доктор Валлас.

– Мы должны еще куда-нибудь съездить. Спокойной ночи, мисс Бриант. – Он вернулся к своей официальной манере, держась в то же время аристократически учтиво. Однако, как ни странно, это ни в коей мере не испортило хорошего настроения Джейн. Она подняла на Николаса глаза и улыбнулась, немного удивившись, что он упомянул о возможности другой поездки. Сдержанная и церемонная внешне, внутренне она скрывала безумный восторг от доказательства его желания быть в ее обществе.

– Было бы здорово. Доброй ночи, доктор Валлас.

Она быстро пошла к хижине, которую делила с Паулиной, сопротивляясь желанию обернуться назад. Но у двери она все-таки обернулась. Николас все еще стоял у своей машины. Он поднял руку, Джейн помахала ему в ответ и затем вошла в хижину, запыхавшись из-за сумасшедшего биения сердца.

Паулина сидела на своей кровати с журналом на коленях.

– Хорошо провела время? – Встав, Паулина направилась к зеркалу, висевшему на стене.

– Там было замечательно. – Джейн говорила осторожно. Она знала, это было предательством и тайными происками, но не могла заставить себя сказать подруге, что Николас был с ней весь вечер.

– Я в этом не сомневаюсь. – Взяв расческу, Паулина занялась своими волосами. – Однако я отлично отдохнула. – Что-то в ее тоне заставило Джейн нахмуриться. Поймав отражение лица Паулины в маленьком зеркальце, она увидела, что уголки губ подруги были опущены, а глаза неестественно блестели.

– Чем ты занималась весь вечер? – Джейн захлестнуло чувство вины, хотя она отлично знала, что ни в чем не виновата. Она не могла вести себя иначе, не могла, например, быстро попрощаться с Николасом и уйти без какой-либо уважительной причины. А так как у Джейн не было отговорки, она должна была остаться с ним, и тот факт, что она хотела остаться, к делу не относился.

– Я просто сидела… – Паулина повернулась, ее губы дрожали. – Я могла поехать с Николасом, он предлагал мне, но я вынуждена была отказаться.

– Была вынуждена? – Джейн стало тяжело на душе от подтекста слов подруги. – Я не понимаю.

– Я отказалась поехать с тобой, и это выглядело бы ужасно, если бы я приняла его приглашение. – Она была уже готова расплакаться, и у Джейн перехватило горло.

– Паулина, тебе не нужно было думать об этом. Ты прекрасно знаешь, что я бы не обиделась.

– Я думала, ты обидишься. Мне так хотелось поехать с ним, но это казалось мне каким-то неправильным… будто… будто я предпочла его… – Девушка замолчала, покраснев от того, что сказала.

Джейн просто подбадривающе улыбнулась:

– Ты и предпочитаешь Николаса, и я хорошо понимаю это. Так почему же ты, глупая маленькая дуреха, не приняла его приглашения? – Ответа не последовало, тишина была напряженной и тяжелой. – Николас сказал, куда едет?

Паулина помотала головой:

– У него не было шанса это сделать, в самом деле. Видишь ли, в тот момент, когда он упомянул о том, что хотел бы взять меня с собой, я отказалась, и на этом разговор окончился. – Она сделала небольшую паузу и затем продолжила: – Думаю, он уехал по делам, потому что развлекаться в окрестностях негде. Да, я уверена, он уехал куда-то по делам.

Джейн сняла свою куртку и повесила ее на вешалку за дверью.

Ее хорошее настроение испарилось. Она задавала себе вопрос, почему Николас был не с Паулиной, и вот подруга сама дала ответ. Он хотел, чтобы она поехала с ним в цитадель, предпочел ее общество кому-либо другому. У Джейн вырвался дрожащий вздох – слова Паулины развеяли все удовольствие от воспоминаний, которые она надеялась лелеять. Николас ни чуточки не наслаждался ее обществом, и Джейн внутренне содрогнулась, признавая тот факт, что опять неверно истолковала его отношение к себе, посчитала, что он искренен, как и в тот незабываемый раз. Он сказал, что получил удовольствие от вечера, даже поблагодарил ее за то, что она составила ему компанию. Но теперь, вспомнив о его переходе к холодной учтивости, которая в тот момент никак не подействовала на ее приподнятое настроение, Джейн поняла, что это была просто вежливость. Его предложение еще куда-нибудь съездить вместе в тот момент также показалось ей искренним, но это были просто вежливые слова, произнесенные без всякого значения.

– Почему, – Джейн дрожала, – я решила, что ему приятно мое общество, когда я прекрасно знаю о его чувствах к Паулине?

– Что ты сказала? – спросила Паулина, и Джейн резко вздрогнула. Она не осознавала, что говорила вслух. Слава богу, Паулина не расслышала.

– Я говорила сама с собой. – Она посмотрела на подругу, которая была абсолютно подавлена, и опять Джейн охватило чувство вины. Если бы она не предложила Паулине поехать с ней, та могла бы спокойно принять приглашение Николаса. – Мне жаль, что ты не сказала Николасу «да», – пробормотала Джейн взволнованно. – Ты должна была знать, что я пойму.

– Да, наверное, – последовал грустный ответ.

– Не переживай, скоро он снова пригласит тебя куда-нибудь.

– У меня не будет свободного времени еще две недели, – безутешно напомнила ей Паулина.

– Он же может дать тебе дополнительное свободное время?

Но Паулина отрицательно покачала головой:

– Он не будет делать мне поблажек, Джейн. Это бы выглядело плохо.

Джейн вздохнула. Паулина была не в том настроении, которое требовало утешения, и так как Джейн охватило отчаяние, она извинилась и вышла.

– А, вот ты где, – сказал Тим, едва не столкнувшись с Джейн, когда та направилась к большой хижине, служившей им столовой. – Ты забыла, что сегодня твоя очередь готовить ужин?

– У меня вылетело из головы, Тим. – Джейн виновато посмотрела на него. – Ты все сделал сам?

– Не беспокойся, я со всем справляюсь, кроме подливки. Не могу понять, откуда взялись все эти маленькие комочки. Но выглядят они ужасно, хотя я и потратил последние десять минут, пытаясь размять их.

Джейн не могла не рассмеяться. Этот эпизод был как раз тем, что ей было нужно, чтобы рассеять уныние. Однако всю дорогу, пока шла за ним на «кухню», где готовился ужин, она раскаивалась и извинялась.

– Я не понимаю, как могла забыть, – сказала Джейн, подходя к сковороде с подливкой. – Ты не возражаешь, если я это выброшу и начну заново?

– Для меня будет облегчением отделаться от нее! – Он нахмурился и замолчал на минуту. – Мясной бульон вон там.

– У нас есть немного дополнительного мясного экстракта. Это будет не то же самое, но сойдет.

Она надела фартук и начала готовить подливку. Тим разделывал кусок мяса и после недолгого молчания спросил:

– Где ты была сегодня после полудня?

– В микенской цитадели.

– В Микенах? – Тим быстро взглянул на нее, нож застыл у него в руке. – Значит, ты виделась с доктором Валласом?

Джейн насторожилась.

– Доктором Валласом? – повторила она, пытаясь выиграть время.

– Я слышал, как он говорил мисс Гилберт, что едет туда. Николас всегда ее предупреждает, на случай, если он понадобится. – Его рука с ножом все еще не двигалась. Тим пытливо наблюдал за ней, и Джейн склонила голову над плитой, создавая иллюзию занятости.

Но Тим ждал, и Джейн оказалась в затруднительном положении. Глупо так увиливать. Никакой пользы от этого не было, и Тим мог заподозрить, что она что-то скрывает. Ей ничего другого не оставалось, как признать, что она виделась с Николасом в цитадели. На это Тим сказал, со странной интонацией в голосе:

– Значит, ты была там с ним всю вторую половину дня?

– Да, мы вместе исследовали достопримечательности.

Он возобновил разделку мяса, но Джейн знала, что его мысли были заняты другим.

– Не возражаешь, если я спрошу, почему ты заколебалась только что, когда я спросил, виделась ли ты с доктором Валласом в Микенах?

– Я не хочу, чтобы Паулина знала, – ответила она после недолгого молчания. – Ты ведь не скажешь ей, Тим, обещаешь?

– Интересно, почему он не взял ее с собой? – пробормотал Тим себе под нос. – Он знал, что сегодня вечером Паулина свободна. Если она ему небезразлична… – Он замолчал, и, когда посмотрел на Джейн, в его глазах светилась надежда.

У нее в горле пересохло. Она должна была сказать ему и разрушить воскреснувшую мечту, которой не суждено было сбыться.

– Он приглашал ее поехать с ним, но она отказалась…

– Отказалась?

– Видишь ли, перед этим я просила Паулину составить мне компанию и она отказалась. Паулине показалось, что будет неправильно, если она примет приглашение Николаса после того, как сказала мне, что предпочитает во второй половине дня отдохнуть.

– Понятно. – Тим стал перекладывать порезанное мясо на блюдо, которое достал из духовки. – Значит, между ними все-таки что-то есть.

– Ты уже смирился с этим, Тим, – напомнила ему Джейн мягко. – Паулина почти не сомневается, что поселится в Греции. Она упомянула об этом недавно.

– Я глупец, – вздохнул он, ставя мясо в духовку. – Наверное, надежда умирает последней. Я смирюсь со всем, только когда они поженятся. Тогда я вынужден буду это сделать.

Когда они поженятся… Тим на свадьбе… и она сама… Ну, подобное происходило не впервые за историю человечества, подумала Джейн, решив быть сильной. Однажды она уже дала волю слезам. Совсем потеряла над собой контроль после того, как Тим почти неистово попросил ее сделать что-нибудь, чтобы помочь Паулине – Паулине, которая в помощи не нуждалась. Да, тогда она горько расплакалась, но это не помогло, вспоминала Джейн. На ее сердце всегда будет лежать тяжесть отчаяния, и реветь было бесполезно. Однако были моменты, когда при мыслях о Николасе глаза Джейн начинало щипать и требовался весь ее самоконтроль, чтобы подавить слезы, которые стремились вылиться наружу.

– Ты ведь не расскажешь Паулине, что я сегодня была с Николасом? – стала умолять она Тима наконец. – Это только причинит ей боль. И к тому же будет казаться, что у меня были скрытые мотивы, из-за которых я не упомянула об этом.

– Я ничего ей не скажу… хотя я и не понимаю, как это может причинить ей боль.

– Может, и нет, – пожала плечами Джейн после минутных размышлений. – И все же она не должна узнать. Ведь я не стала об этом упоминать.

– Интересно, почему ты не рассказала ей. – Тим поставил тарелки в теплый шкаф и выпрямился. – Если подумать, то кажется странным, что ты так поступила.

Джейн непроизвольно задержала дыхание. Тим был проницательным, он доказал это, быстро определив ее отношения с женихом и позже догадавшись, что происходит с Паулиной. Мог он догадаться о причине ее волнения?

– Я не хотела, чтобы она… ревновала, – пробормотала Джейн и склонила голову, помешивая подливку.

– Но если Паулина уверена в Николасе, она бы не стала ревновать, разве не так?

– Нет… наверное, нет.

За быстрым взглядом Тима последовал долгий период молчания, прежде чем он сказал очень мягко:

– Других причин ведь не существует, правда, Джейн?

– Я не понимаю… – парировала она, стараясь придать себе невинный вид. – Ты говоришь загадками, Тим.

– В самом деле?

Он занялся овощами, порезав их, поставил на медленный огонь тушиться.

– Я верю, – решил Тим наконец, – что твоим первым желанием было избавить Паулину от боли… – Он остановился и продолжил, делая акцент на следующих своих словах: – Но также мне кажется, что, может быть, неосознанно у тебя была и другая причина, из-за которой ты хотела сохранить в секрете вашу маленькую прогулку с Николасом. – Тим посмотрел прямо на нее, в его глазах было серьезное предупреждение. – Ради бога, не влюбляйся в него! Плохо уже то, что один из нас проходит через весь этот ад. Я не хочу, чтобы то же произошло и с тобой. Более того, – добавил он с легким содроганием, – я бы не пожелал подобного состояния души даже злейшему врагу.

Джейн промолчала. Было уже хорошо, что Тим догадался не обо всем и верил в своевременность своего предостережения. Она оглянулась вокруг. Остальные подтягивались к ужину, и Николас с Паулиной пришли вместе, обсуждая последнюю главу его книги.

Джейн обрадовалась, что ей не надо было продолжать беседу с Тимом. Она хорошенько позаботится о том, чтобы подобный разговор никогда больше у них не возникал. Ее любовь к Николасу была ее тайной, и она не хотела никаких перемен.