"Тайны советской дипломатии" - читать интересную книгу автора (О.Гриневский)

Обо всем этом подробно и со смаком сообщал посол А.Ф. Добрынин — один из самых толковых и ловких советских дипломатов той эпохи. А в Москве его телеграмма читалась с большим удовлетворением: американский президент оправдывается, — что ж, это уже само по себе неплохо. Но остается все тот же проклятый вопрос: что делать? Поездку Садата в Иерусалим мы осудили. Но как ставить палки в колеса?

Громыко находился в глубоком раздумье и, что с ним бывало нечасто, советовался с ближайшим окружением:

— Мы правильно сделали, что строго осудили наметившийся египетско-израильский сговор. Иначе наши друзья арабы сочли бы, что мы их предали вслед за американцами. Теперь, по-видимому, у нас нет иного выбора, как повести дело к изоляции его участников и срыву договоренности между ними.

— А если не удастся добиться этого?

Громыко долго молчал и ходил по кабинету.

— Тогда, очевидно, мы сами себя загоним в угол и надолго изолируем. Так что делайте отсюда выводы.

Двадцать второго ноября министр собрал у себя в кабинете самых доверенных мудрецов — посоветоваться. Были В.В. Кузнецов, А.Г. Ковалев, Г.М. Корниенко, М.Д. Сытенко, его заместитель и Л.И. Менделевич. Все говорили примерно одно и то же: египетско-израильские переговоры поворачивают ближневосточное урегулирование в русло двусторонних соглашений под эгидой США. В этом русле нет места для Женевской конференции, кроме как чисто декоративного, а Советский Союз исключается из переговоров. Поэтому у него есть только один путь — решительно отмежеваться от этого процесса и побудить все арабские страны выступить против сепаратных сделок. Тогда Египет и Израиль будут изолированы и Садат едва ли решится заключить сепаратный мир с Бегином.

Но, как всегда, нашелся Фома неверующий:

— А не поможем ли мы тем самым сепаратной договоренности? Если мы изолируем Израиль и Египет, у них не будет иного выхода, как договориться между собой. Не сделать ли нам поэтому заход с другой стороны: установить дипломатические отношения с Израилем, но при условии проведения полномасштабной Женевской конференции с участием палестинцев. При этом попытаться дать Израилю иную, даже более заманчивую перспективу — договориться не с Египтом, а с Сирией или даже с ООП. Это для Израиля куда привлекательнее, так как Голланы — самое уязвимое место в его безопасности.

Тут на него дружно зашумели, что признавать Израиль никак нельзя — это оттолкнет арабский мир от Советского Союза. Но «отступник» настаивал:

— Наоборот, это еще больше привлечет к нам арабов. Сейчас они никак не заботятся о своем «старшем брате», поскольку знают, что он и так никуда не денется, что бы они ни вытворяли, — ему просто некуда деваться. А вот если мы установим дипломатические отношения с Израилем да еще наладим доверительный диалог по ближневосточному урегулированию — те же арабы будут по-настоящему бояться потерять дружбу с нами. Советский Союз сможет тогда еще больше влиять на арабов, а заодно и на Израиль. Сейчас мы играем, может быть, очень хорошую музыку, — скажем, Чайковского, — но в нашем рояле работает только один ряд — белые клавиши, черные блокированы. А вот если мы установим отношения с Израилем, то сможем играть на всей клавиатуре.

Громыко, который до этого угрюмо молчал, прервал затянувшийся спор:

— Молодой человек, может быть, вы и хороший музыкант, но вот политик никудышный. Устанавливать отношения с Израилем мы сейчас никак не можем. Выкиньте это из головы. Народ нас не поймет. Поэтому курс у нас может быть только один — не допустить заключения сепаратной сделки. Колебания и зигзаги тут недопустимы. Против нее надо поднять на дыбы весь арабский мир от Сирии до Саудовской Аравии. Главное, что может сейчас объединить арабов, — это не Синай или Голланы, а палестинская проблема. На ней и необходимо сконцентрировать внимание.

Американцев надо хорошенько прощупать. Пока не будем списывать со счетов Женевскую конференцию. Двух месяцев не прошло, как в Нью-Йорке мы с ними договорились о ее созыве. И это была не только наша инициатива — сам Картер добивался проведения конференции. Новой администрации следует выработать собственную солидную политику, приличествующую великой державе, а не рыскать с чемоданчиком по Ближнему Востоку, выпрашивая подачки, как это делал Киссинджер.

Американского государственного секретаря Генри Киссинджера Громыко откровенно не любил. По крайней мере дважды, считал он, Киссинджер хотел украсть лавры миротворца, ему не принадлежавшие. В 1972 году, когда перед встречей в верхах в Москве взял на себя досогласование уже почти готового договора ОСВ-1 и ПРО, а потом и на следующий год, когда устроил свои «челночные операции», устанавливая мир на Ближнем Востоке — «скачки», как называл их Громыко. Тогда Брежнев послал и его на Ближний Восток, но угнаться за ловким американцем Громыко не смог. Оттого и сердился.

В тот же день линия на срыв сепаратной сделки была выработана и доложена Политбюро. А на следующий день она была изложена Фаруку Каддуми, отвечавшему за международные связи ООП, — он специально прибыл в Москву.

Вообще конец ноября — начало декабря можно смело назвать «арабскими днями» в Москве. Один за другим там принимали арабских министров — сначала сирийца Хаддама, а потом специального представителя иракского президента Тарика Азиза. Оба крепкие орешки — переговоры с ними всегда проходили нелегко. Но на этот раз все получилось как нельзя лучше: они тоже выступали за создание единого «фронта» арабских государств, против сепаратного мира с Израилем.

И буквально через несколько дней в Триполи как бы по задуманному в Москве сценарию прошла встреча руководителей Ливии, Сирии, Ирака, Алжира, НДРЙ и ООП. Осудили предательство Садата, объявили экономическую и дипломатическую блокаду Египта, образовав «фронт стойкости». В ответ Египет порвал дипломатические отношения с этими государствами и закрыл советские консульства в Александрии и Порт-Саиде. Остальной арабский мир глухо ворчал, показывая недовольство сближением Садата с Израилем — искренне или отдавая дань общественному мнению.




Стол для палестинцев в туалете


Теперь нужно было прощупать американцев. Для этого в Москву специально пригласили помощника государственного секретаря США Филиппа Хабиба.

Переговоры с ним поручили вести заместителю министра А.Г. Ковалеву. Своеобразная фигура в советской дипломатии, на Смоленской площади он считался советским Талейраном, загадочным, хитрым, даже коварным: всегда держит нос по ветру и раньше всех угадывает перемены политических дуновений из Кремля. Наблюдай за его отношением к советским руководителям — и безошибочно определишь, кто пойдет вверх, а кто — вниз. И никто лучше него не сочинял изящные, обтекаемые речи. Другой мастер таких произведений, заместитель министра В.С. Семенов, говаривал:

— Это как кисель в кастрюле. Глядишь — вроде что-то есть, а сунешь руку — ухватиться не за что.

И вот этому человеку, звезде и надежде советской дипломатии, предстояло прощупать американцев. Замысел у него тонок — втянуть Хабиба в обсуждение деталей созыва Женевской конференции, используя его опыт переговоров по вьетнамскому урегулированию в Париже.