Глава 4

Связи с базой не было, и неприятные мысли посещали не только меня и Артемьева. Вся эта поездка изначально планировавшаяся как развлекательно-отдыхающая вылилась в жуткое побоище. Ранены были практически все, троих потеряли убитыми. Двое были из вновь присоединившихся бойцов полка внутренних войск из будущего, а третьим лейтенант-разведчик из сводной группы майора Фролова, которая присоединилась к нам для силовой поддержки во время недавнего конфликта с татарскими бандитами в Симферополе будущего. Да и наше положение было практически безвыходным: шестеро тяжелораненых бойцов и пятеро тех, кто еще оставался на ногах и мог оказать сопротивление. Себя я относил к относительно годным к боевым действиям, поэтому, несмотря на сильную боль в ребрах, надел бронежилет и вооружившись автоматом, сидел возле стены и пытался собраться с мыслями. Буквально полчаса назад ночное небо осветилось целым фейерверком разноцветных вспышек и до нас донесся сильнейший удар, что говорило о подрыве минимум пары тон тротила. Вся эта свистопляска сопровождалась дикими помехами в радиоприемниках, после чего парочка из них прекратила просто принимать радиосигналы.

После укола обезболивающего состояние немного улучшилось, шум в голове после явного сотрясения мозга немного отошел на второй план. Стоящий рядом Санька удивленно спросил:

— Командир, а что это было?

— А тебе что напоминает?

— Да похоже на маленький атомный взрыв. Ударная волна, свет и мощный радиоэлектронный импульс.

— Да, похоже, только это больше напоминает выброс энергии при аварийном отключении портала. При какой процедуре это делается?

— Попытка захвата...

— Вот и я про то. Короче обыграли нас, Саня, по всем статьям. Одна надежда, что в бункере народ нормально сработал и дал нападавшим по зубам, а дальше пойдут переговоры.

— Нам то что делать?

— Ждать. Местные, а это армейцы не полезут. БТР подбит, но пулеметы у него действуют. Кстати, вы там пленных захватили, что они говорят, кто давал команду нас прессовать?

— Ссылаются на своих командиров. Двоих мы взяли, но они в джипе были. Когда возвращались одного прямо в голову шальной пулей, а второго осколком гранаты.

— Да уж, весело. Сколько вообще народа полегло?

— Ну, с нашей стороны ты знаешь, а с их ну человек десять не больше, старались щадить, стреляли по ногам.

— Да уж, удружили нам предки. Кстати что там в штольнях?

— Ребята вроде прошерстили, выловили человек двадцать, половину пинками выгнали, а часть сидят в соседнем коридоре, связанные стяжками.

Тут из темноты галереи показался Егор Карев толкающий перед собой двух девушек в красноармейской форме. Они были явно напуганы и постоянно спотыкались о разбросанные по полу деревянные ящики и бутылки с шампанским.

— Товарищ майор вот еще нашел, прятались в закутке, говорят телефонистки.

— Ну, давай веди их сюда, интересно будет пообщаться.

Девушки настороженно подошли к сидящему на деревянном ящике человека в форме майора НКВД.

— Представьтесь.

Помещение освещалось небольшим фонарем на светодиодах, заливая все вокруг бледным голубоватым светом, создавая при этом на стенах гротескные картины из движущихся теней.

Одна из них высокая коренастенькая в мужских штанах, со злобой зыркнула и отвернулась, а вторая невысокая пышечка, с растрепанными густыми волосами помялась, видимо, хотя что-то спросить, но смолчала.

— Девушки, значит так, объясняю картину. Я майор Кречетов главное управление государственной безопасности НКВД СССР.

Высокая, только чуть хмыкнула и на лице на мгновение появилась презрительная гримаса.

— Егор, эту — кивнул в сторону высокой — к остальным, вторую оставь.

— Есть, сделаю.

Она попробовала упираться, но Егор с силой так сжал ей руку, что она охнула от боли и не стала противиться.

Девушка, оставшаяся одна, смотрела себе под ноги, боясь встречаться со мной взглядом.

— Как тебя зовут?

Она что-то пробурчала.

— Повтори, не слышу.

— Ирина.

— Вот и хорошо, Ира.

Мой мозг лихорадочно работал, ища выход из сложившейся ситуации. Сейчас мы были на месте террористов, которые захватили заложников, но противная сторона была еще не в курсе правил диалога, которые выработались к концу века. Еще не было показательных захватов людей, перед камерами, еще бородатые абреки не прикрывались беременными женщинами и дарили их детям просроченные "Сникерсы".

— Значит так Ира, слушай меня внимательно.

Она молчала.

— Посмотри мне в глаза.

Никакой реакции. Ладно уже строже.

— Посмотри мне в глаза.

Она несмело подняла глаза и уставилась на меня. "Ну совсем дите, ну кто таких на войну берет, вон вся дрожит от страха".

— Ира запомни, никто здесь ничего плохого тебе не сделает. Запомни. Поняла?

На еле заметно кивнула головой.

— Повторяй: "Со мной никто ничего здесь не сделает. Все будет хорошо". Ну, повтори.

Девушка на автомате проговорила фразу. Потом еще раз и еще, по мере повторения она немного успокоилась.

— Ну вот и хорошо. Значит так Ира. Тут есть много раненных, им нужно срочно оказать помощь, но у нас нет такой возможности. Мы сейчас известим людей на улице, что ты выходишь. Ты передашь им следующие требования, запоминай. Первое. Два человека с носилками без ремней, без оружия, забирают раненных. Второе. Немедленные приезд начальника Севастопольского горотдела старшего лейтенанта госбезопасности Нефедова. Все Ира иди.

Она удивленно смотрела на меня, как бы не веря сложившейся ситуации. Я чуть повысил голос.

— Игорь! Игорь Дунаев!

— Я товарищ майор.

— Ты там вроде знакомого нашел?

— Да нет, моряк просто. Так покричали и все.

— Ну, вот покричи, что выпускаем девчонку-телефонистку, чтоб не стреляли.

— Хорошо, сделаем.

Я на спину откинулся и прислонился затылком к прохладной стене, опять навалилась тошнота, и хотелось лечь на пол и свернуться калачиком. За углом в темноту что-то кричал Дунаев, но сквозь шум в голове я плохо воспринимал все происходящее и постепенно скатывался в дрему. Тут меня кто-то бесцеремонно начал трясти.

— Товарищ майор, санитары пришли за раненными.

— Обыскали?

— Конечно, все нормально.

— Давай их сюда.

То, что это никакие не санитары, было видно не вооруженным взглядом. Молодые сильные парни, скорее всего либо армейская разведка, либо моряки переоделись. Они осторожно и с интересом пялились на нашу амуницию, особенно на приборы ночного видения, которые носили на головах наши бойцы, но пытались казаться простоватыми увальнями.

— Ладно "санитары".

Я специально выделил это слова.

— Значит так, расклад такой. Первое. То что вы не те за кого себя выдаете, это и ежу понятно, наверно из разведбата, но это не важно. Важно другое. Мы не враги. Мы специальная группа главного управления госбезопасности НКВД СССР, которая подчиняется непосредственно народному комиссару товарищу Берии. То, что здесь произошло, это элементарная провокация.

Один из них угрюмо прокомментировал.

— А убитые?

— Мы оборонялись и стреляли поверх голов, если вы не обратили внимание, а когда ваши идиоты поперли в атаку били только по ногам — у нас тут практически все снайпера. Так что не советую снова лезть, в следующий раз просто всех положим уже без всякой жалости. Это первое. Второе. Мне нужна связь с Москвой. Наш канал связи погиб вместе с радиостанцией на бронетранспортере. Связь буду держать через начальника горотдела НКВД Севастополя. Понятно? Забирайте раненных, только без шуток, терпение у нас закончилось.

Они забрали одного человека, и ушли в темноту, но вскоре вернулись. Потом еще одного и все это делалось под пристальным контролем наших бойцов. После того как унесли пятого раненного они попросили привлечь еще санитаров, но получили отказ:

— Только вы. Носилки можете передавать другой паре, которые будут находиться не ближе сорока метров от выхода. Все, это без вариантов.

Я опять начал проваливаться в дрему, и показалось, что прошло не более сорока минут, когда меня осторожно потряс Дунаев и доложил, что один из "санитаров" хочет пообщаться:

— Ну, веди его.

Тот не стал терять время и коротко бросил.

— Был звонок из штаба, получили приказ прекратить огонь и что вроде как вы свои.

Я тут же встрепенулся и коротко бросил.

— И что? Я должен вас теперь сюда пустить толпой? Условие вы слышали: минимум Нефедов, максимум — прямая связь с Москвой с главным управлением НКВД. Тяните "полевку", подключайте к вашим коммутаторам, но обеспечьте связь. Нас тут слишком ласково приняли, чтоб всем доверять. И главное без фокусов.

Тот немного смутился, пожал плечами и коротко ответил.

— Я передам.

Через минут двадцать все тот же "санитар" сообщил, что приехал Нефедов.

— Давай его сюда.

Нефедов оказался крупным коренастым мужчиной, с обритой на лысо, круглой головой. Он сильно волновался, от этого потел даже на таком холоде, поэтому помимо свой воли часто протирал голову носовым платком.

— Товарищ майор, старший лейтенант госбезопасности Нефедов. Вы майор Кречетов?

— Да.

— Это очень хорошо. Только что звонил товарищ народный комиссар и дал жесткие указания по вашему поводу.

Я ухмыльнулся. Ситуацию примерно давно уже прокачал и прекрасно понимал что сейчас Берия ни причем. Скорее всего, это частная инициатива какого-то урода, имеющего доступ к информации по пришельцам во времени и сумевшего протолкнуть в новое управление своего человека — Ивакяна. Поэтому реакция Берии, говорила о том, что с Базы скорее всего высказали свое "фи" Москве, и зная Светлану, в вполне своеобразной форме, о чем говорит оперативность и подчеркнутое дружелюбность в действиях Нефедова.

— Хорошо. Обеспечьте мне прямой канал с Москвой, после подтверждения лично наркомом, мы отпустим заложников и... Ну в общем вы понимаете.

— Конечно. Сейчас прибежит телефонист и подключит вас к морякам, а через них соединят с Москвой.

— Ну, вот и хорошо.

Я всегда считал, знал, и часто надеялся на это, что в нашей стране, в нашем народе, если дать нужную зарядку и придать необходимое направление все будет делаться быстро и качественно, правда к сожалению заряд сохраняется не долго. Но в данной ситуации телефонист прибежал спустя десять минут и предоставив нам для пользования старый и допотопный вариант известного по службе в нашем времени полевого телефона "тапика", быстро настроил связь, сообщил скороговоркой, что позвонят и быстренько удрал в темноту, опасливо поглядывая на догорающий джип, громаду бронетранспортера и бойцов в необычной экипировке.

Я ждал звонка, но все равно телефон задребезжал неожиданно и весьма мерзко. Чертыхнувшись про себя, что лучше они настроили какую-нибудь мелодию, поднял трубку и коротко сказал.

— Слушаю.

Знакомый голос бодренько меня приветствовал.

— Доброй ночи, Сергей Иванович.

Это был не Берия, а Судоплатов, но тем не менее этого человека я был очень рад слышать.

— Доброй ночи Павел Анатольевич.

— Я бы хотел извиниться за сложившуюся ситуацию, но как понимаю, простые извинения сейчас не нужны.

— Да. У меня погибли три человека. На контролируемой вами территории. По сути дела, нас заманили в ловушку ваши люди. Извините, Павел Анатольевич, но это уже очень не смешно. У вас где-то течет и очень сильно.

— Я вас прекрасно понимаю. Все получили строгие указания относительно вашего статуса и никаких неожиданностей быть не должно. Что с Ивакяном?

— Убит в перестрелке, когда со своими костоломами мне ребра ломали.

— Даже так? Это очень серьезно.

— Я так тоже подумал, когда пришел в себя. Видимо мои товарищи вышли с вами на связь. У меня сейчас нет возможности с ними пообщаться, но очень хочется узнать, чем закончилась попытка проникновения?

— По словам вашей супруги, всех взяли без единого выстрела, все остальное давайте обсудим на месте. Я срочно вылетаю в Крым.

— Хорошо, буду ждать.

Рядом стоял Егор и внимательно прислушивался к разговору.

— Ну что, товарищ майор?

— Вроде как нормалек. На базе всех повязали. Теперь в нашу сторону никто не пикнет. Все, зови этого Колобка-Нефедова, пора заканчивать Инкерманскую эпопею и возвращаться домой.

Егор ухмыльнулся.

— А чего Колобка?

— А этот урод во время последнего штурма города в 42-м оставит целыми и невредимыми всю картотеку горотдела НКВД и ЗАГСа немцам и те в течение нескольких суток уничтожат всю подпольную сеть, которая будет оставлена в городе.

— О как. Да уж. И что будем с ним делать?

— А ничего, пусть Берия разбирается со своими кадрами сам. Это его дерьмо и он его должен вычищать, нам своих проблем хватает, наше дело сообщить и доложить.

По прошествии получаса мы наконец-то смогли, не опасаясь выстрелов, выйти из катакомб. Светлеющее на востоке небо явно давало понять о начале нового трудного и непростого дня. При свете прожектора и фар приехавших машин в срочном порядке увозились раненные и наводился порядок. Красноармейцы и краснофлотцы, которые буквально несколько часов назад так азартно пытались нас подстрелить, деловито расхаживали невдалеке, бросая на недобрые взгляды. Их можно было понять — постреляли их знатно, человек двадцать раненных из их подразделений уже увезли в город. Но даже в такой трудной обстановке мы старались щадить и били по конечностям, но ночной бой — штука серьезная и что-то загадывать просто нереально и как доказательством к этому было шесть тел убитых красноармейцев, которых отдельной машиной вывезли куда-то за город люди Нефедова, развившего бурную деятельность.

Мы расположились в стороне на обломках полуторки, которой пытались заблокировать выезд бронетранспортера. Санька и еще пара человек там что-то копались под присмотром нескольких бойцов НКВД, которые после конкретной вздрючки и истерических криков начальника горотдела НКВД Севастополя, не то что бы подобрели, но старались вести себя подчеркнуто вежливо, прекрасно осознав на кого они наехали этой ночью. К сожалению БТР был не на ходу. Восстановить при желании его можно было бы, учитывая наличие в Севастополе мощной промышленной базы ориентированной на ремонт кораблей Черноморского флота, но вот светить "экспериментальную" технику людям, которые в принципе могли попасть в руки к противнику как-то не хотелось. Поэтому с помощью пригнанного гусеничного артиллерийского тягача БТР снова загнали в пещеру, накрыли брезентом, опечатали и выставили охрану. Неуемные Санька и Егор Карев демонтировали радиостанцию, и заминировали бронетранспортер на случай непредвиденных обстоятельств. Нечто подобное было проделано с остатками сгоревшего джипа, который удалось потушить только к утру...

Отдельно в стороне уложили тела "пришлых", как их называл Нефедов, Ивакяна и четверых его охранников. К сожалению никого живьем взять не удалось: в суматохе боя в замкнутом пространстве, особенно когда как последний довод используется пулемет, трудно ожидать иных результатов...

Оставаться в Инкермане уже не было смыла, поэтому всех уцелевших бойцов из нашего подразделения в специально пригнанном автобусе должны были отвезти в Севастополь и разместить в здании школы, которая находилась недалеко от горотдела НКВД.

Пользуясь особым уважением Нефедова, я ехал вместе с ним в легковом автомобиле, марку которого я так и не вспомнил, и сквозь дикую головную боль и тошноту выслушивал его краткий доклад о судьбе наших раненных бойцов, которых разместили в отдельных палатах флотского госпиталя и то что им была оказана немедленная медицинская помощь.

Утро уже было в самом разгаре, но низкие тучи и пасмурная погода создавали гнетущую обстановку, особенно на фоне прошедших событий. Когда машина стала спускаться с холма, впереди снова раскинулось море и где-то вдалеке через окно в облаках прямо в воду били лучи солнца, как бы выделяя ярко освещенный кусок водной глади. Посматривая по сторонам, я про себя усмехнулся, узнав знакомый рельеф, поняв что в будущем тут будет проходить проспект Победы. Как-то символично все это выглядело.

Машину резко подбросило на кочке, мне сразу стало хуже. Тошнота, головокружение сразу навалились с новой силой и, не сумев удержать равновесие, я завалился на Нефедова, который что-то увлеченно рассказывал. Он удивленно попытался оттолкнуть, но быстро разобравшись в ситуации, стал сначала трясти попутчика, что добавило к тошноте еще и боль в поломанных ребрах:

— Товарищ майор! Товарищ майор, что с вами?

Но, добившись только стона, крикнул.

— Тормози...

Выскочив из машины Нефедов подбежал к идущей следом полуторке в кабине которой вольготно расположился Артемьев, считавшийся вторым человеком в отряде и по документом носящий такое же звание в аппарате НКВД, как и испуганный начальник горотдела. Санька сразу выскочил из машины:

— Что случилось?

— Майор сознание потерял.

Артемьев тем не менее взял автомат на изготовку, окинув взглядом окрестности, тихо шепнул в микрофон гарнитуры "Внимание", после чего в кузове, где расположились несколько бойцов в необычной пятнистой форме, защелкали автоматы и пулеметы, снимаемые с предохранителей. Он заглянул в машину, пощупал пульс и коротко выдал:

— Блин, хреново. Эти уроды его хорошо приложили... Давай в госпиталь.

Тот согласно кивнул. Переговорил со своим заместителем, который должен был проводить остальную часть отряда в школу, быстро сел в машину, где уже на переднем сиденье по-хозяйски разместился Артемьев и коротко бросил.

— Быстро в госпиталь...

Когда я очнулся, то сначала не понял, где нахожусь. Мягкая подушка, одеяло, чистая, выглаженная простыня и дневной свет, льющийся из большого окна. Привыкнув в наше время к импортным стеклопакетам, тяжелые деревянные окна, окрашенные толстым слоем белой краски, выглядели совсем необычно. Мысли снова вернулись к кровати, в которой я лежал: рука укрытая одеялом ощущала жесткость свежего постельного белья. В бункере, чистая постель была не то что бы редкостью, но в условиях ограниченного количества воды и энергоресурсов много стирать и гладить как-то не получалось, разве что только для поддержания гигиены, а тут натурально чистые и выглаженные простыни. Давно забытое чувство умиротворения на мгновение постелило меня, но запахи больницы, а точнее хлорки и антисептиков сразу дали понять, где нахожусь. Повернув голову, и ощутив новый приступ тошноты с некоторым удовлетворением увидел все того же Саньку Артемьева, который сидел, развалившись на стуле, положив автомат на колени и самым наглым образом спал. Рядом на стуле была разложена моя форма и снаряжение. Тут же стоял прислоненный к стене АКС-74 с подствольником, который был у меня в момент, когда потерял сознание. Ощутив мой взгляд, Санька открыл глаза, увидев пришедшего в себя командира, сладко зевнул, и бодрым голосом выдал:

— Здорово, командир. Как спалось?

— Да нормально. Какого... я тут лежу?

— Да тебе в машине хреново стало, сознание потерял, вот в срочном порядке и отволокли тебя сюда. Кстати генеральская палата и есть даже симпатичные медсестры. Видел бы ты как они на наши "комки" пялились.

— Хм. Как мне казалась, да и документально подтверждено что вы, товарищ прапорщик, пялитесь исключительно законно на девушек-снайперов и только в рамках семейного законодательства.

— Ну, так кто спорит. Я может аппетит нагуливаю, а есть то все равно дома буду! Во, как...

Но потом, сразу стал серьезен и деловым тоном спросил:

— Ты вообще как, командир?

— Да не очень. Пинали эти уроды со знанием дела.

— За что и наказаны.

— Это меня не радует, надо было их выпотрошить, узнать кто у них там такой Хозяин. Давай, докладывай что у нас тут по обстановке и где мы сейчас?

— Это госпиталь черноморцев. Отдельная палата, в соседних лежат наши ребята. Местная братва из контрразведки тут всех зашугала и охрана размещена по всему зданию. В общем, как я понял, тут Берия всех в позу ротного пулемета поставил так, что уже никто не пикнет.

— Ребята?

— В школе разместили. Я с ними периодически по рации связываюсь — там все нормально. Покормили, обогрели. Ну, в общем, жить можно.

— А Лебедев?

— Ничего не известно, вроде как ведут поиски, результаты даже если есть, нам пока не сообщают. Пока ждем прилета человека Берии с особыми полномочиями, чтоб разрулить ситуацию.

— Ага, Судоплатова. Опять его отправили. Это может и к лучшему, а то не контакт с предками, а какой-то шпионский боевик с элементами мистики и квеста. Что-то мне уже это надоело.

Санька фыркнул.

— А как по мне, так прикольно. Это все лучше нежели лазать по развалинам и искать нефонящие консервы и отлавливать бандюков-отморозков.

— Что прав, то прав. Кстати, а тут кормят?

— Да, командир, ты точно на поправку идешь. Сейчас что-то соображу, да и сам не против перекусить.

Он быстро исчез за дверью, не прошло и минуты, как он довольный вернулся:

— Все нормально. Сейчас организуют.

— Кстати, а сколько времени то по местному?

— Да уже обед прошел.

Но вместо обеда появилась женщина-врач, которая деловым тоном опросила, прощупала, послушала, задала несколько вопросов о самочувствии. Все это делалось подчеркнуто нейтрально-профессионально без всяких эмоций. Я, сидя в кровати, с интересом рассматривал этот необычный персонаж. Это была женщина, даже не женщина, а девушка лет двадцати пяти — тридцати, невысокая ростом, фигуристая с черными волосами, спрятанными под докторскую шапочку. Не смотря на сильный запах мыла и резины, который она распространяла вокруг себя (видимо она была хирургом) стойко ощущался аромат фиалок, что придавало особый шарм и пикантность этой девушке.

Сидящий в сторонке Санька, заметил мой заинтересованный взгляд, понимающе улыбнулся и подмигнул, мол, все мы такие, любители нагуливать аппетит.

Я не выдержал, улыбнулся, чувствуя, как болят разбитые губы и спросил:

— Товарищ военврач, а как вас зовут?

Она подняла глаза, и я почувствовал холод ее взгляда.

— Это не важно, товарищ майор.

— Ну все же?

— Военврач Воронова. Достаточно?

Тон, каким это было сказано, сразу дал понять, что дальше общаться девушка не хочет.

Провозившись со мной еще минут пять, она дала рекомендации о покое, что-то там прописала и после того как покинула палату, Санька озабоченно выдал:

— Серьезная девушка. Видимо у нее есть претензии к нашей "крыше": кого-то в ее жизни задела "кровавая гебня".

— Возможно. Кстати, а когда обед то будет?

Как бы в ответ на мое возмущение открылась дверь и в палату вошла пожилая женщина в белом халате и косынке и внесла несколько тарелок, к которым сразу обратились взгляды двух изголодавшихся по нормальной пище пришельцев из будущего.