"Пансионат" - читать интересную книгу автора (Лонс Александр)

26. Экскурсии

Дни проходили за днями, но никакого реального прогресса в моем «расследовании» что-то не наблюдалось. Я даже близко не подошел к разгадке, так и не понял, кто здесь мог годиться на роль маньяка. То есть годились-то практически все, но что толку? Хреновый из меня получился детектив. Если точнее — вообще никакой не получился. Более того, я даже не выяснил, кто тут меня страховал, если этот человек еще находился в пансионате. Последнее время почему-то возникли сильные сомнения на сей счет. Хорошо бы это оказался «Вадик»: я почти вычеркнул бигендера из списка кандидатур на роль маньяка, зато совсем не исключал из числа возможных подозреваемых всех остальных.

Кстати, с Валерией мы больше не встречались.

Несмотря на вероятное убийство и приезжавших следственных сотрудников, распорядок не изменился и никто ничего не отменил. У нас пропал лишь один день — пятница: именно тогда всех таскали на допросы. В субботу-воскресенье экскурсий не полагалось, а с понедельника снова заработала заложенная в путеводителе схема. На неделе нас ожидали: «поход на Лесное озеро», «прогулка на катере вокруг острова с осмотром достопримечательностей», «поход на косу Стрелка и Южный маяк» и «Обзорная лекция с посещением лесных ландшафтов». Больше никаких иных лекций, посещений и экскурсий не планировалось — уже в ближайшую субботу «Метеор» должен был забрать всех нас и отвезти в Петербург. Я очень надеялся, что не только доживу до этого яркого момента, но и выясню, наконец, кое-что для себя важное.

В тот день по расписанию предстоял «поход на Лесное озеро» — небольшую отшнурованную береговыми песчаными пересыпями естественную заболоченную лагуну в юго-западном углу острова. Я предполагал, что будет нечто вроде «экологической тропы». Идти не хотелось. Рано утром прошел обильный ливень с сильным шквалистым ветром, вся зелень и то, что под ней промокло, поэтому экскурсия не прельщала. Путеводитель сообщал об этом озере:

Настоящей жемчужиной нашего Легланда является миниатюрная лагуна — отчлененное от акватории песчаными барами зарастающее озеро Лесное, возникшее сравнительно недавно на юго-западной оконечности Острова. Незабываемая картина открывается с борта прогулочного катера. Лесное озеро окружено полосой топяного черноольшанника, тростниково-камышовой каймой, это оазис водоплавающих птиц. Здесь много болотных птиц и интересной флоры, обитают лебеди-шипуны, утки-лысухи, чомги, кряквы, серые цапли.

Всё это сопровождалось очень впечатляющими качеством фотографиями. Тут были и лебеди-шипуны, и чомги, и кряквы, и серые цапли. Не было только лысух. Тем не менее, совсем не улыбалась перспектива посещать какое-то заросшее озеро, где «много болотных птиц и интересной флоры», как написал в путеводителе неведомый автор. Дело в том, что для странствий по заболоченной местности нужны сапоги, а для хождения по берегам и мокрому лесу хотя бы непромокаемые кроссовки. Ни того, ни другого у меня с собой не имелось.

Экскурсия считалась обязательной. Сразу было объявлено, что только личная смерть или предсмертное состояние отдыхающего может стать достойной причиной для отказа от поездки, да и то не всегда. Кстати, предполагавшееся вначале подводное погружение на затопленный военный корабль времен войны было всеми дружно отвергнуто — заниматься дайвингом в балтийских водах никому почему-то не захотелось.

Когда наша компания уже приближалась к пристани, навстречу двигалось несколько строительного вида мужиков. Очевидно, бригада была доставлена тем же самым баркасом. Рабочие тащили с собой какие-то лестницы, емкости с чем-то жидким и ящики непонятного назначения. Лица работяг были смуглы и суровы. Эта встреча стала поводом для всеобщего обсуждения. Почти все наши склонялись к мысли, что бригада будет сносить домик, ставший последним местом жизни несчастного Питирима Ниловича. Только один «спецназовец» не согласился. «Покрасят и всё», буркнул он себе под нос.

Я почему-то полагал, что тут будут работать некие европейцы. Ага, как же. Высадившиеся пролетарии по внешнему виду, этническому типу и выражениям лиц ничем не отличались от тех таджиков, что вкалывали на любой из строек Петербурга.

В начале одиннадцатого мы все уже столпились у трапа и постепенно переходили на «экскурсионное судно». Экскурсия предстояла долгая, и обед выдали сухим пайком. Нам предстояло обойти остров с севера, обогнуть его и уже с запада подойти к озеру, осмотреть лагуну, а уж потом вернуться на пристань. Пока загружались наиболее нетерпеливые, я разглядывал море. Крепкий утренний ветер почти стих, только волны с белыми бурунчиками шумно хлопали о причал.

Погода налаживалась, небо почти очистилось, лишь на востоке еще виднелись группы уходящих облаков. Я смотрел на юг. В хорошую, как сейчас, погоду в этом направлении отлично просматривалась полоса суши — там был уже чужой, эстонский берег. Благодаря причудам очертаний морских границ, наиболее близкая континентальная суша принадлежала Европейскому союзу, а до побережья Ленинградской области пришлось бы еще плыть и плыть. Как оказалось, баркас, привозивший на остров еду и вообще все, кроме отдыхающих, приходил именно из Эстонии, вроде бы из какого-то приморского городка севернее Кохтла-Ярве. Наладить такие импортные поставки нашему бизнесмену-хозяину оказалось намного дешевле и проще, чем из какого-нибудь отечественного порта. Тот же баркас, как я узнал позже, не только доставлял на остров все необходимое, но и осуществлял вывоз мусора. Этот же баркас фрахтовался для наших экскурсионных поездок. Видимо, эстонский капитан судна, что не выходил из рубки и которого я так и не увидел, очень хорошо знал особенности местной гидрографии.

Экскурсия прошла как-то сумбурно, и запомнилась плохо. Светлана была рассеяна, что-то рассказывала о болотных птицах и образе их жизни, часто ошибалась, сбивалась, и было понятно, что ее мысли блуждают где-то далеко от темы. А я больше наблюдал за экскурсантами. Судя по всему, им жизнь Лесного Озера тоже была глубоко параллельна и не вызывала никаких эмоций. Собственно «лесным» называть это озеро можно было лишь с очень большой натяжкой. Скорее оно было «прибрежным».

Уже по дороге назад, когда наш баркас проходил мимо укреплений времен Второй мировой войны, возникла неожиданно жаркая словесная перепалка между лысым стариком и «спецназовцем». Кто-то успел водрузить над обломками форта хорошо видимый с моря красный флаг с серпом и молотом, что и послужило поводом для разговора. Почему-то показалось, что спор был продолжением более ранней полемики, начало которой прошло мимо моего внимания. Когда мы ходили сюда на экскурсию, никакого флага не наблюдалось.

— Офигеть! — возмущался загорелый, похожий на спецназовца дядька, перетягивая шнуровку на своей псевдоармейской обуви. По-моему он слегка выпил. — У нас возникла цивилизация, построенная на памяти о единственном событии, без которого она погибнет. На фиг, на фиг такую бесплодную цивилизацию. Пусть гибнет, не жалко. Я предпочитаю живые цивилизации, живущие сегодняшним днем, а не воспоминаниями о древних мощах. Миллиарды людей на Земле давным-давно забыли о той войне, многие просто о ней не знали, и живут спокойненько, наслаждаются жизнью. Цивилизация должна основываться на обеспечении гражданам условий для всестороннего развития, а не на ритуальных поклонениях всякому старью.

Мне была неприятна сама тема разговора, раздражал характер дискуссии, но приходилось слушать — уйти с баркаса было некуда.

— Вы передергиваете, молодой человек, — возразил худой старик с лысой костистой головой.

— Это я-то передергиваю? Ничуть. Все это факты, которым нужно дать моральную и правовую оценку. А мастурбировать на них со священным патетическим трепетом и считать, что без памяти о них цивилизация рухнет, просто смешно. Получается, что эта цивилизация с тех пор не создала ничего, чем можно было бы гордиться.

— Про моральную и правовую оценку я придерживаюсь примерно такой же точки зрения, но если убрать кучу «воды» и патетику, заумь и прочую демагогию, то выйдет неплохо. Гордиться этим — личное дело каждого. И кстати, чем плоха победа в такой большой войне в качестве объединяющей идеи, пока другой идеи не придумали? Немногие народы могут похвастаться таким поводом. Нужна межнациональная идея. Вот, к примеру, Америка до сих пор живет под девизом «обогащайтесь!». Но оно вроде, как и по-честному, однако с каким-то нехорошим душком...

— Про обогащение очень даже неплохой лозунг в сочетании с патриотизмом. Разве это плохо — любить свою страну и наращивать собственные капиталы?

— Ура-патриотизм и тупая тяга к обогащению тоже не гуд, — дернул лысой головой старик, — Но, американцы, к примеру, вывешивают свои звездно-полосатые флаги из окон, и никто от этого особо не зубоскалит.

— Америкосы, — наставительно съязвил молодой «спецназовец», — гордятся не древними победами, а своими сегодняшними достижениями, в частности, высоким уровнем жизни.

— Уровнем жизни? Больше всего, — уточнил старик, — американская экономика поднялась именно благодаря войнам, что велись где-то там, далеко, за океаном. На этих войнах они наживались, да еще на печатании своих зеленых бумажек. При этом в оставшейся части мира пиндосы плодили нищих, рабов, моральных уродов, голод и разруху. Вот откуда их уровень жизни.

— Да? Сравните развитие зон оккупации союзников с зоной Восточного блока, — не сдавался молодой. — Или еще лучше: Северную Корею с Южной. Я так скажу: несчастна та нация, которой нечем гордиться кроме победы добытой совершенно другим поколением, более того, для совсем другой страны. По этой логике и Греции не мешало бы учинить национальным праздником день взятия Трои. Круче той войны история вообще ничего не знает.

— Историю надо помнить, а тем более нашу историю, и глупо вычеркивать упоминание о той войне из учебников, — упорно гнул свою линию старик.

— Разве кто-то предлагает выкидывать ее из учебников? Да, была такая война, была. Никто об этом не забывает пока что. Вот видел недавно на Сенной, на книжном развале книжку о Русско-Турецкой войне. Ее тоже никто из учебников не вычеркивает. А еще там была книжка о войне с Кайзером. И об этом мы помним. Историю надо знать, да. Кстати, вы о битве под Кадешем много в школе учили? Нам вот в средней школе об этом не говорили ничего. Нехорошо это. Историю забывать нельзя. Кстати, если у вас нет календаря, то напомню, что на дворе уже не только другое столетие, но даже другое тысячелетие.

— Ваши либералистические словеса, уважаемый, утомили, знаете ли, — буркнул старик.

— Я не либерал, — несколько повысил голос «спецназовец», — а неоконсерватор. Понимать нужно разницу. Вы скатываетесь во все эти флаги, ленточки, марши, патриотические лекции и экскурсии — полагая, что таким образом доказываете окружающим, что вы ничего и никого не забыли. Очень горько об этом говорить, наша беда еще в том, что у нас нет ничего своего. Все элементы русской… или, если хотите российской культуры были в то или иное время у кого-то заимствованы. Поэтому мы не ценим ничего отечественного. А сами мы мало что умели и умеем. Мы, в массе своей, не умеем работать, не умеем отдыхать, не умеем воевать. И не умели никогда. Отдельные уникальные таланты не в счёт. Завалить врага трупами своих солдат при поддержке союзников — вот основной источник нашей победы во все времена, со времен Ледового Побоища. Сейчас, в сухом остатке, мы имеем низкий культурный уровень, извращенное понятие патриотизма, и насквозь коррумпированную государственную систему. Вот откуда всё это идет. Ну а потом дело доходит до абсурда в виде орденов на майках. Я вообще считаю, что патриоты вроде вас нивелируют значимость победы. Превращают в ширпотребный китч. Вы всё заставили нелепыми памятниками и монументами, повязали георгиевские ленты на рюкзачные лямки, машины и шлюх, сделав их, вроде как, лично причастными. Вы те самые дураки, которых заставили богу молиться.

— А вот не подеретесь, а вот не подеретесь! — по-детски захихикала Лидия, а все присутствующие с недоумением и даже каким-то осуждением посмотрели на нее.

— Так, конец базару, — веско заявил человек, похожий на убийцу из фильма с Пьером Ришаром.

В результате на заключительный выпад «спецназовца» старик вообще не ответил, видимо, предпочел больше не связываться, и возвращение проходило в полном молчании.

Солнце уже клонилось к западу, но стало только жарче. Края баркаса так раскалились, что к ним было трудно притронуться. Жар летнего дня немного смягчался только близостью воды.

На причале, в ожидании баркаса, собиралась та самая бригада строителей, только теперь их спецовка оказалась сильно перемазана ярко-зелеными и ярко-желтыми пятнами. Потом повеяло знакомым уже запахом быстросохнущей нитрокраски. «Спецназовец» оказался прав. Домик действительно покрасили изнутри, и теперь он сох, испуская химические миазмы.

Непонятно только, зачем надо было сначала красить пару скамеек, а уж потом, такой же краской — весь дом? Не проще было бы покрасить скамейки вместе и одновременно с домом? И еще. Интересно, каким это образом наш директор будет оправдываться потом перед следствием за уничтожение улик с места преступления?

* * *

В отличие от Лесного озера, пойти на маяк я хотел. Экскурсия предстояла близкая, пешеходная, и на сей раз обошлись без баркаса.

— К главной исторической достопримечательности нашего острова, — увлеченно рассказывала нам Светлана, одетая в свой любимый джинсовый костюмчик, — можно, по праву, отнести Южный маяк острова Легланд. Известно, что маяк в этом месте действовал еще при шведском правлении и отошел к России по Ништадскому мирному договору, но в сильно разрушенном состоянии. Маяк много раз строили заново, переносили и перестраивали. Лишь после окончания Крымской войны Гидрографический департамент заказал для маяка английскому заводчику Грисселю башню из артиллерийского чугуна. В тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году ему же поручили изготовить фонарь и катоптрический аппарат системы Френеля. Чугунная башня и маячное оборудование были доставлены на остров в следующем году и, по окончании монтажа, маяк был освящен. Все работы были проведены английскими рабочими под руководством фирмы-изготовителя. Новая башня высотой тридцать метров над уровнем моря стала первой башней из чугуна, установленной в российских морях. В последующие годы на нём неоднократно менялось световое оборудование и источники света, но башня сохранилась в неизменном виде, по сей день. Это уникальное и величественное сооружение маячной архитектуры. Маяк может действовать и в настоящее время. Пройдемте для осмотра…

Потом все поднимались на маяк по ржавой винтовой лестнице. Ступеньки под ногами гулко грохотали, и этот звук, заполнивший вокруг все, раздражающе стучал у меня в ушах.

Наконец лестница закончилась.

Все вышли на ровную бетонную площадку, кольцевым балкончиком опоясывающую маяк. Следом поднялись остальные, и наша группа, десятком глаз, сразу же стала разглядывать открывшуюся панораму. Отдыхающие достали свои фотоаппараты и принялись щелкать. Вообще-то за фото положена дополнительная плата, но мы почему-то обошлись без нее.

— Если взглянуть на карту острова, — продолжила свой рассказ Светлана, — то первым, что привлечет ваше внимание, будет коса Стрелка — продолжение юго-восточного мыса. Ее необычная форма резко контрастирует с монолитной территорией всего остального Острова. Длина косы составляет более двух километров, а ширина на разных участках колеблется от пятидесяти до пяти метров. Состоит коса в основном из песчано-гравийного материала, это — низкая намывная полоса, одним концом присоединенная к берегу. Интересен процесс формирования Стрелки. Такая форма суши образуется в результате перемещения обломочного материала волнами и вдольбереговыми течениями и последующего отложения этих наносов. Вода здесь летом прогревается на мелководьях до двадцати пяти градусов, а воздух, пропитанный отрицательными ионами, приобретает воистину целебные свойства. По косе проложена грунтовая дорога, ведущая к маяку.

Слушая объяснения Светланы, мы все завороженно разглядывали удивительную панораму. С маяка на остров и акваторию залива открывался действительно умопомрачительный вид, намного лучший, чем с северного маяка. Вдалеке, на юге, виднелся берег Эстонии, восточнее выглядывал остров Тютерс, а совсем далеко, на самом горизонте, различался широкий массив острова Сескар.

— На косе Стрелка, — продолжала экскурсию Светлана, — находится ряд интереснейших объектов и любопытных достопримечательностей. Так на севере, у основания Стрелки, расположены развалины шведской крепости Литетшлот, фундамент которой частично сохранился и недавно стал виднеться из-под свежих песчаных наносов. Вокруг крепости когда-то высадили горную сосну, саженцы которой были завезены, скорее всего, из Финляндии. Так появилась вот эта роща низкорослой и полустелющейся хвойной растительности, хорошо закрепляющей подвижные пески Стрелки. Однако изменения береговой линии продолжаются: с одной стороны косы берег размывается, а с другой наоборот нарастает. В начале прошлого века здесь на границе леса и обнаженного подвижного песка была возведена деревянная часовня. Впоследствии часовня сгорела, и следов от нее не сохранилось. Но самым главным историческим памятником на Стрелке является, конечно, Южный маяк, на котором мы в данный момент находимся.

Основание крепости действительно просматривались сверху очень хорошо. Виднелась часть фундамента стен и основы двух бастионов. С берега остатки развалин почти совершенно сливались с местностью и не бросались в глаза. Я перегнулся через парапет и с интересом разглядывал виднеющийся фундамент старинной постройки.

— Ну, всё, пора заканчивать, — неожиданно сказал человек, похожий на французского убийцу.

И тут вся компания посмотрел на меня так, что стало абсолютно ясно — пришел конец. Больше никто ничего не говорил, просто люди начали приближаться с твердыми и совсем не тайными намерениями. Я вдруг понял, что меня сейчас сбросят с маяка, а происшедшее представят, как простой несчастный случай. Найдется куча свидетелей, и ни один полицейский в мире не заподозрит что-нибудь криминальное.

Времени на размышление не осталось совсем. Я быстро вытащил из кармана кусочек мела и очертил себя крýгом, старясь, чтобы линия была ровной, четкой и чтоб нигде не прервалась…