"Операция "Изольда"" - читать интересную книгу автора (Лидин Александр)
Глава 6 Сны в Р’льехе Из воспоминаний Григория Арсеньевича Фредерикса (Продолжение)
А кругом — только водная гладь. Благодать! И на длинные мили кругом — ни души!.. В. Высоцкий. «В день, когда мы, поддержкой земли заручась…»
(Часть страниц в записках отсутствует.)
В своем доме в Р'льехе мертвый Ктулху спит, дожидаясь своего часа.
С этой фразы начинается большинство текстов об этом ужасном и в то же время прекрасном городе, сокрытом под толщей вод Тихого океана. Сейчас я предаюсь воспоминаниям о кровавом сорок первом, когда волею судьбы я стал офицером СС и вынужден был долгое время выступать на стороне фашистов, что противно моему естеству. Тем не менее, в то время я чувствовал себя не предателем, а скорее, тайным агентом, шпионом, заброшенным на вражескую территорию, человеком, который должен не просто разгадать замыслы врага, а помешать ему сотворить великое зло, одновременно служа своему народу и Великому Спящему.
Что же касается последнего, то прежде, чем вспоминать дальше о событиях далекого сорок первого, я бы хотел изложить историю своего пребывания в Р'льехе, дабы сформулировать свое отношение к Великому Спящему и пояснить некоторые мотивы своих поступков.
Итак, начнем с самого начала. Когда был обнаружен город слуг Ктулху, немцы, участвующие в экспедиции, уничтожили наш лагерь и попытались перебить или взять в плен остальных полярников. Им бы удалось задуманное, если бы в события не вмешались слуги Ктулху. В итоге я и трое советских полярников волею случая оказались заложниками слуг Ктулху. Нас не убили лишь потому, что мы защищали Катерину Ганскую. Мой ученик Василий Кузьмин был отпущен, чтобы сообщить о гибели всех и вся, а также о том, что город слуг Ктулху исчез под многокилометровым слоем льда и земли. На самом деле ничего подобного не произошло. Город был законсервирован подо льдом, и только. Но слуги Ктулху считали, что не нужно посвящать людей в тайны Древних. Кстати, точно такого же мнения придерживался и сам Великий Спящий.
Что же касается Катерины… Несмотря на то, что прошло столько лет, я до сих пор не понимаю ее роли в событиях, произошедших и тогда, и много позже. Почему именно она? Какую роль сыграл в истории Древних ее отец? Каким образом замешан в эту историю народ Дагона? Если честно, то я изначально считал, что в жилах ее течет часть крови глубоководных. Но ничего подобного. Шли годы, а «симптомы инсмутца» не проявлялись, что само по себе невозможно. Когда мы оказались в плену у слуг Ктулху, нас разделили. Полярников устроили отдельно, меня же приставили к Катерине, словно она некая принцесса. Нас поселили в разных концах «воздушного пузыря» — единственного из кварталов подводного города, над которым был установлен воздушный пузырь и где свободно могли обитать существа с земли. Много раз я задавался вопросом, как может существовать такой пузырь под толщей воды? Из чего он создан, что удерживает его глубоко под водой? И еще: каким образом очищается воздух в пузыре? Сколько я ни искал, так и не нашел ничего похожего на вентиляцию, но ведь мы и часть Слуг Ктулху жили здесь, все дышали, но ни разу я не почувствовал, что задыхаюсь. Воздух в подводном пузыре всегда был чистым. Однако это всего лишь крошечная загадка на фоне тех тайн, что суждено было раскрыть мне. Вот, например…
(Часть страниц в записках отсутствует.)
…Сам Р'льех поистине гигантский. Когда по просьбе Катерины нам организовали экскурсию по этому затопленному мегаполису, я поразился невероятным масштабам его. Поистине гигантские здания поднимались со дна почти до самой поверхности, то есть были в высоту порядка трех километров. Казалось бы, ни один камень, ни один фундамент не выдержит столь ужасного веса, но Р'льех, насколько я понял, город многих измерений, и то, что он затонул, а быть может, и изначально был построен на дне океана, вовсе не случайность. Являясь главной цитаделью Древних в нашем мире, он содержит в себе первооснову богов пантеона. Тут находится храм Ктулху, внутри которого спит Великий Спящий, а точнее, его земное воплощение. Сам город содержит в себе элемент Йог-Сотота — ключника миров. Ведь именно в сложной межпространственной структуре существуют гигантские здания этого города. Порой невозможно понять, где проходит грань между нашим миром и теми другими, в которых существует иной, и в то же время тот же самый Р'льех — вечный город, воплощение которого есть в каждом измерении Земли. К сожалению, несмотря на то, что я довольно долго пробыл в подводном городе, я лично не смог убедиться в истинности этого заявления, хотя в древних свитках Библиотеки неоднократно встречал упоминания о многомерности Р'льеха.
Кроме того, город содержит суть Азатота — это сердце и источник энергии города. Согласно древним книгам, Азатот — «тот последний бесформенный кошмар в средоточии хаоса, который богомерзко клубится и бурлит в самом центре бесконечности — безграничный султан демонов Азатот, имя которого не осмелятся произнести ничьи губы, кто жадно жует в непостижимых, темных покоях вне времени под глухую, сводящую с ума жуткую дробь барабанов и тихие монотонные всхлипы проклятых флейт, под чей мерзкий грохот и протяжное дудение медленно, неуклюже и причудливо пляшут гигантские Абсолютные боги, безглазые, безгласные, мрачные, безумные Иные боги, чей дух и посланник — ползучий хаос Ньярлатотеп».
Был момент, когда во время «экскурсии», проплывая по Р'льеху, мы спустились к самому дну, к тому самому основанию, откуда вздымались к поверхности гигантские здания. Я ожидал увидеть твердое дно, гигантские фундаменты, поддерживающие миллионотонные сооружения, но вместо этого я увидел мертвую клубящуюся тьму, из которой вверх по стенам зданий, словно рекламные огни, бежали причудливые знаки, чем-то похожие на язык Древних. Я даже разобрал отдельные слова, но никак не мог постичь смысл ни одной фразы. Когда же я обратился к нашему экскурсоводу, почтенному Т'чолку, тот объяснил:
— Азатот поддерживает жизнь Р'льеха. Город покоится на его плоти и питается заклятиями, порожденными его божественной сутью. Без него город давно бы погиб.
Я долго вглядывался в бурлящую тьму далеко внизу и пытался понять, что же все-таки такое Азатот, в какую форму обратился этот бесплотный разум, повелевающий жизнью многих миров. А потом я вновь обратил внимание на бегущие по стенам светящиеся знаки. Их узор ни разу так и не повторился. Именно благодаря им я видел то, что происходило у основания строений.
— Заклятия! Истинная мудрость Древних, но почему нет писцов, которые увековечили бы их в свитках величайшей мудрости?
— Это невозможно, — покачал осминогоподобной головой почтенный Т'чолку. — Азатот рождает мудрость, невзирая на силу свою. Ньярлатотеп поглощает лишнее, оставляя лишь необходимое для существования Р'льеха, уничтожая мудрость Азатота.
— Но зачем ее уничтожать! Даже малая часть этих заклятий могла бы преобразить этот мир, открыть вам тайны Вселенной, позволить стать повелителями…
— В этом мире уже есть боги, и я бы сказал, их слишком много, — перебил меня мудрый Т'чолку. — Есть Древние… а еще Старцы, магия которых совершенно иная. Но они тоже боги, они создали вас, людей, и шогготов. А вы, в свою очередь, вознесли в ранг богов тех, кому достались лишь крошечные частицы той мудрости, о которой мы говорим. Есть еще Ми-го и многие другие, кому нет дела до этой мелкой планеты. Если же кто-то обретет часть мудрости Древних, он изменится. Его провозгласят богом, но он не принесет мира на Землю. Знания, которые он обретет, изменят его, возвысят над особями своего племени, сделав могущественным Иным. И к чему это приведет? Обретший знания будет искать знаний еще больших, ему станет тесно среди пантеонов земных богов, и разразится новая Великая война… Именно по этой причине Ктулху после победы над Старцами и Ми-го погрузил себя в вечный сон.
— Выходит, пробуждение Ктулху грозит нам новой войной.
— Ужасной войной, последствия которой вам невозможно представить. Материки покинут свои основы, и моря, вскипев, выйдут из берегов… Впрочем, у вас в религии есть свой вариант апокалипсиса.
Я согласно кивнул, вспоминая строки из Откровения Иоанна Богослова…
Сам же Р'льех, если смотреть на него сверху, больше всего напоминает шестиконечную звезду, в центре которой располагается храм Ктулху, а лучи являют собой различные обители. Один из лучей открыт морским волнам, другой — прячется под воздушным пузырем. Я видел издали еще один, где бушевало подводное пламя, но что скрывается в трех остальных лучах, нам так и не сказали.
— Р'льех — город величайший в этой звездной системе, и негоже простым людям знать тайны его. Он существует во всех плоскостях Земли, и много больше даже знаменитого Ми-гота на планете, которую вы называете Плутоном…
(Часть страниц в записках отсутствует.)
Та часть города, что находилась под воздушным пузырем, была достаточно велика для нас — и в то же время являла собой крошечную часть Р'льеха. И большую часть территории занимала библиотека. Тысячи, миллионы свитков и книг. Казалось, здесь собрано все, что когда-либо было написано человеком, и не только им. Большая часть библиотеки там, где хранились письменные памятники иных цивилизаций Земли, была для меня закрыта, но и та часть, куда я имел доступ, просто потрясала. Никогда не думал, что человечество столь плодовито.
Однако меня интересовал лишь зал оккультных наук. Тут хранился «Некрономикон» Аль-Хазреда, «Мистерия червей» Людвига Принна, «Тайные культы» Вон Юнца, «Осколки потерянных империй» Доцмана и многие другие книги, запрещенные в мире людей. Мне же как знающему все языки Земли не составляло труда изучать их. Однако я вынужден был потреблять знания Древних маленькими дозами — в больших количествах эти знания подобны яду. Они разъедают разум.
И в самом деле, несмотря на мудрость и суть познания вещей, «Некрономикон» содержит в себе много страшных тайн, вырванных у Древних Аль-Хазредом, человеком безумным, положившим свою жизнь на чашу весов познания. С трудом разбирая арабские письмена, выведенные дрожащей рукой на выделанной человеческой коже, я на основе кратких строф «Книги Мест» — одной из частей «Некрономикона», пытался представить, что же, в самом деле, видел этот человек, и то, что подсказывала мне фантазия, пугало и одновременно восхищало меня. В эти мгновения я начинал понимать сенобитов — древнюю секту, отколовшуюся от ессеев еще в библейские времена. Сенобиты проповедовали наслаждение через боль, и я считаю, что чтение «Некрономикона» сравнимо с их муками, поскольку является и наслаждением одновременно. Да, это сложно объяснить, но в дни заточения в Р'льехе я, словно настоящий мазохист, мучился в снах, где фантазия рисовала мне ужасные картины, пред которыми видения Босха не более, чем детские фантазии. А утром, очнувшись в холодном поту, я вновь шел в библиотеку, чтобы узнать о новых ужасах, что видел Аль-Хазред:
«Человек обитает на малом островке неведения, не подозревая о морях безумных нелепостей, окружающих сей малый мирок.
И понял я мудрость этих слов, лишь спустившись в пещеры, ходы которых ведут в самые недра Земли, соприкасаясь с пещерами Внутреннего мира. Где нет места ничему человеческому, где царство шогготов, чей разум превосходит ум человека, где обитают те, кто, как вампиры, пьют энергию жизни, оставляя от тела лишь пустую оболочку безвольного скелета, наполняя разум грезами, перед которыми блекнет любое королевство опиума. Там обитает само Зло в чистом виде как квинтэссенция мук человеческих. И нет спасения человеку, если он попадет…»
(Часть страниц в записках отсутствует.)
Распорядок моей жизни в Р'льехе можно считать очень насыщенным, но в то же время очень монотонным. Утром, позавтракав, я отправлялся в библиотеку. К обеду возвращался. После обеда мы с Катериной совершали променад — несколько часов бродили по извилистым улочкам подводного города, точнее, той части его, что была нам доступна. Мы беседовали о разном. Катерина рассказывала о своей семье. Об отце и матери, которые погибли в жерновах Советской власти, об ужасах, пытках и издевательствах, которые она перенесла в застенках НКВД. Ей нужно было выговориться, и она снова и снова повторяла все те же рассказы, а я делал вид, что слышу ее истории в первый раз. Однако это постепенно возымело определенный эффект. Катерина стала отстраненней относиться к тому что случилось с ней там, в далекой России. С другой стороны, я учил девушку языкам. Надо отметить, что к концу второго года нашего вынужденного заключения она прилично говорила по-гречески и по-французски, кроме того, научилась читать древнеегипетские иероглифы и вавилонскую клинопись. Кроме того, закончив с греческим, мы перешли к основам арабского. Однако я не спешил с этим языком. Катерина часто сопровождала меня в библиотеку, однако так как она не знала ни старонемецкого, ни арабского, большая часть запретных манускриптов была для нее закрыта, точно так же, как китайские и японские трактаты, посвященные Ктулху и глубоководным.
Эта монотонная жизнь для меня прерывалась несколько раз. И всякий раз это было похоже на странный сон. Сначала слуги Ктулху, поместив меня в центр пентаграммы, читали заклятия, слишком сложные, чтобы я, несмотря на свой лингвистический дар, мог их разобрать. После этого со мной происходило что-то странное. Я словно засыпал, и в то же время не спал. Я смутно помнил, что, раздевшись, плыл над Р'льехом вместе со слугами Ктулху. Но как такое могло быть? Не знаю, как устроены тела этих существ, но мое тело — человеческое, довольно хрупкое, а тут под толщей вод было ужасное давление. Однако я свободно плавал и дышал под водой. Странное ощущение, сродни тому, что я испытал во время космических полетов. Впрочем, об этом я расскажу позже…
А тогда… Когда первый раз я вошел в зал, в центре которого на огромном троне восседал гигантский Ктулху — судя по всему, самое большое живое существо на Земле, рядом с ним самый большой кит показался бы всего лишь мелкой килькой, — я был поражен. Да и сам внешний вид чудовища — он напоминал одного из своих слуг, только со сложенными за спиной крыльями, а руки и ноги его напоминали лапы рептилии. Но что самое удивительное, цвет его кожи соответствовал камню, из которого был построен зал, и порой создавалось впечатление, что передо мною не живое существо, а каменное изваяние. Сам тронный зал Великого Спящего выглядел точно так, как рассказывал мне Василий. Это был зал из его снов, и многое бы я отдал, чтобы отринуть полусонное состояние, полностью прийти в себя и хорошенько изучить это место.
Там, медитируя, я при помощи Ктулху вселялся в тела мертвых, находящихся на другой стороне земного шара. Мой ученик нуждался в помощи. Он точно так же, как и я, был маленьким винтиком в гигантском замысле Ктулху, суть которого не мог постичь ни один смертный. Это лишь внешне все выглядело просто. К примеру, Ктулху хотел, чтобы ни одна из стран верхнего мира не смогла вступить в контакт с обитателями Внутреннего мира Земли. Но какие причины скрывались за этим желанием? Почему вышло так, что Могущественное Божество, которое могло гасить звезды, обратило внимание и уделило часть своего времени судьбам таких мелких созданий, как люди?
Или смысл был в том, чтобы научить меня заклятиям «дальней связи»? Не знаю. Тем не менее я, выполнив все, что от меня требовалось, выучил новый трюк — я мог моментально на какое-то, скажем честно, весьма недолгое время вселяться в мертвых.
Это был первый шаг к нашему побегу.
В один из вечеров, уединившись в одном из залов библиотеки, я повторил ритуал, стараясь найти кого-нибудь поближе к Санкт-Петербургу (не могу называть этот город Ленинградом, язык не поворачивается), и перенесся в снежный лес. Меня, а точнее, человека, тело которого я использовал, только что убили, но боль уже ушла. Осталось лишь тупое оцепенение.
Странные ощущения испытываешь, когда входишь в чужое тело, — словно примеряешь огромную шубу с чужого плеча. А хозяин все еще здесь, беспомощный комок сознания, отключенный от рук и ног, травмированный собственной смертью, беспомощный, как младенец. Там, в зале Ктулху, я всего этого не чувствовал. Меня закрывала от всего этого тонкая пленка сна. А здесь все было выставлено напоказ — никаких недомолвок. В первый момент я вздрогнул всем телом, потом попробовал пошевелить руками и ногами. Тело повиновалось мне. Потом я осторожно открыл глаза. Я лежал в сугробе, в пропитанной кровью шинели — меня сначала подстрелили, а потом закололи штыками. Мои убийцы — двое в шапках-ушанках и длиннополых шинелях — стояли ко мне спиной.
Я лежал и чувствовал, как во мне нарастает гнев. Это был не мой гнев, а того, прежнего обладателя тела. Он ушел на войну добровольцем, он защищал свою страну, а враги пришли и убили его, и он ничего не мог с этим поделать, потому что врагов было много, много больше, чем жителей его крошечной страны. Как он их ненавидел! Он хотел отомстить своим убийцам. Ведь где-то там, в далеком северном городе, у него остались жена и дочь… Обычная печальная история.
Подумав, я решил ему не мешать. Он считал свое дело правым, и пусть это будет на его совести, я же после всего буду уверен, что в нужный момент смогу сделать то, что будет необходимо… Я лишь позволил ему использовать мою силу, чтобы управлять мертвым телом. И сразу же мне стало много удобнее, словно невидимый портной после предварительной примерки подогнал под меня новый костюм, исправив все ошибки закройщика.
Осторожно двигая рукой, мой мертвец потянулся к винтовке, которая валялась рядом с ним в снегу. Но нет, одернул я его. Винтовка не поможет, затвор наверняка забило снегом, и патрон переклинит. Тогда я вспомнил про «вальтер» в кобуре на поясе.
Расстегнуть кобуру оказалось задачей не из легких, так как пальцы на морозе уже начали неметь. Пройдет еще каких-нибудь полчаса, и мне не удастся согнуть пальцы мертвеца даже с помощью силы Ктулху.
Медленно я взялся пальцами за рукоять «вальтера», щелкнул предохранитель. Мои убийцы разом обернулись, уставились на меня. Но я лежал неподвижно. Только сейчас я понял, что это красноармейцы — выходит, русские и мои соотечественники. Я попытался остановить хозяина тела. Какое-то время мы боролись. Я возражал против новых смертей, но убитый обрушил на меня поток картин — ужасов войны, которую развязали мои соотечественники… и да простит меня Бог за малодушие… я сдался, пустил дело на самотек. Какое-то время они смотрели на меня, потом один из них затянулся папиросой, и они, отвернувшись, продолжили разговор.
Я достал пистолет, прицелился и выстрелил. Один из солдат упал, второй начал медленно поворачиваться ко мне. Тем временем я попытался подняться из снега. Пришлось потрудиться — снег был мягким, и руки утопали в нем, не давая опоры.
Когда же мне все-таки удалось подняться, красноармеец все еще стоял на том же самом месте. Он стоял вполоборота, рот у него был широко открыт, а глаза выпучены, словно кто-то со всего маха врезал ему между ног.
Какое-то время мы застыли, рассматривая друг друга. Я уже хотел было поднять руку и выстрелить, но пистолет забило снегом. Я отшвырнул его в сторону и, сделав шаг вперед, схватился за рукоять револьвера, который был заткнут за пояс красноармейца. Выдернув револьвер, я разрядил весь барабан ему в живот, а он покорно стоял и ждал, словно телок, готовящийся к закланию.
А потом, не дожидаясь развязки, я покинул тело мертвого финна…
С тех пор я часто пользовался новой способностью. Отыскав один из моргов в Париже, где постоянно было включено радио, я стал слушать передачи, получая пусть однобокую, но все же более или менее достоверную информацию о том, что происходит во внешнем мире.
И еще в те дни меня очень заботила судьба Василия. То, что он отправился в Гоцлар, меня сильно тревожило. Вспоминая собственную попытку отыскать этот таинственный город, я до сих пор просыпаюсь в кошмарных снах. Я отлично помню безумную атаку дикарей-каннибалов, которую не могли остановить армейские пулеметы… Нужно было чем-то помочь Василию. Но чем? В тех смутных снах, что видел я в обители Великого Спящего, я общался с Василием, это несомненно. И все же… И тогда я вспомнил про один давний должок. Несколько дней я скользил между мертвыми, перескакивая с одного тела в другое, пытаясь найти того, кто был должен мне. Наконец мне повезло. Я очнулся в пустыне. Где-то в вышине завывал ветер. Солнце только что спряталось за горизонт — от него в небе осталась лишь узкая полоска малинового заката. Уже стало холодать, но я был в мертвом теле, я чувствовал холод, но не боялся его. Тело, в которое я мысленно перенесся, было еще теплым и легко повиновалось моим приказам. Чуть приподняв голову, я огляделся. Вокруг меня на песке покоились останки каравана — мертвые верблюды, кони и люди. Они лежали в беспорядке, судя по всему, неожиданно застигнутые неведомой смертью. А над ними возвышалось странное создание, отчасти напоминающее дерево, только вместо ветвей у него были щупальца и к толстому длинному стволу были словно приклеены кожистые крылья.
Я встал, отряхнул песок со своего полосатого халата и подошел к странному созданию, которое в данный момент обедало задней частью одного из верблюдов. Разрывая тело несчастного животного огромными нижними щупальцами-корнями, оно пожирало плоть с помощью зубастых ртов, которыми заканчивалось каждое из верхних — тонких щупалец.
— Рад приветствовать старого знакомого, — обратился я к чудовищу.
— И тебе не хворать, — прозвучало у меня в голове. На самом деле ментальный посыл твари звучал по-иному, но мысли чудовища в моем мозгу приобрели наиболее близкое по смыслу звучание.
— Смотрю, ты все разбойничаешь?
— Я питаюсь, а ты пытаешься мне помешать. К тому же, заняв оболочку части моего ужина, ты тем самым уменьшил количество пищи…
— Прекрати. Я прекрасно знаю, что тут достаточно мяса для тебя. К тому же ты не любишь человечину.
— Что да, то да, — согласился Старец. — С тех пор, как мои предки создали вас, от вас одни неприятности.
— Ну почему же…
— Вы живете неправильно, вы не соблюдаете элементарных норм морали.
— Кто бы говорил о морали!
— Да ладно, — Старец взмахнул несколькими щупальцами, словно человек, желающий от меня отмахнуться. — Для вас мы — боги, мы создали вас как разумную рабочую силу, в отличие от безмозглых шогготов. Мы подарили вам заповеди жизни и священные книги, согласно которым ваша жизнь должна была протекать в мире и грехобоязни. А что вышло? Вы исказили и переврали все, что можно, а теперь живете, руководствуясь лживыми нормами морали.
— Ты всех-то под одну гребенку не чеши! — возмутился я. — Девяносто девять процентов человечества живут по навязанной вами библейской морали…
— Чепуха! — перебил меня Старец. — Вы даже Библию умудрились переврать… Впрочем, подозреваю, что ты явился не за этим, ты перебрался через половину мира и влез в чужое тело вовсе не за тем, чтобы поинтересоваться моим здоровьем или побеседовать о сути христианской морали… Как я подозреваю, ты пришел за третьим желанием…
В свое время, в далеком девятьсот пятом, после возвращения из неудачного похода на Гоцлар я в приступе праведного гнева освободил Старца, который долгие столетия томился в старом подземелье под одной из церквей Пржевальска. Старец пообещал исполнить три моих желания, но тогда исполнил только два.
— Что ты знаешь о Гоцларе?
Старец «хмыкнул».
— Много больше, чем ты можешь себе представить.
— Сейчас, насколько мне известно, очередная группа авантюристов хочет проникнуть в запретный город…
— Именно в город?
— Не перебивай. У меня не так много сил… Среди этих авантюристов мой ученик — Василий Кузьмин. Ты должен найти его и сделать так, чтобы он остался жив.
— Это…
— Это мое последнее желание. Ты должен постараться сделать так, чтобы этот человек остался в живых.
— Вот еще… Никогда еще…
— Ты обещал!
— Хорошо, — вздохнул Старец и вновь принялся за еду — зрелище малоприятное.
Я отвернулся и какое-то время стоял, созерцая закат…
Еще пару раз навестил я наших полярников. Они, в отличие от меня, скучали страшно, и когда я предложил им бежать из Р'льеха, они очень обрадовались. Дома ждали их родные и близкие… Но с самого начала я не собирался везти их в Россию. Для всего мира, согласно рассказу Василия, мы были мертвы. И если бы мы появились, неожиданно «воскреснув из мертвых», слова Василия и его положение в ГУГБ тут же оказались бы под угрозой. Конечно, я мог бы придумать правдоподобную историю каждому, но все равно кто-то проговорился бы. А оставлять их в Р'льехе было бы более чем неразумно. Я отлично знал, что слуги Ктулху сотворят с этими людьми, и тем не менее, я долго ломал голову, как выйти из создавшейся ситуации… Однако никакого приемлемого решения так и не нашел.
В итоге мне ничего не оставалось, как действовать по заранее приготовленному плану. Но вначале нужно было подготовить основной путь отступления. Мы находились где-то в южной части Тихого океана. Даже если мы захватим одну из лодок слуг Ктулху и поднимемся на поверхность, до ближайшей земли на этой лодке не добраться. Следовательно, необходимо было вызвать кого-то, кто смог бы доставить нас в Европу или Америку. Но к кому обратиться за помощью? К коммунистам? Нет, кроме застенков НКВД, перспектив я не видел. Даже если нас спасут, даже если нам поверят, нас все равно вынуждены будут пропустить через аппарат советской мясорубки. К тому же Василий окажется под ударом. Ведь выйдет так, что он обманул свое начальство, сообщив о нашей гибели.
Но кто мне мог помочь? Кто-то из моряков «Новой Швабии». И он должен был не просто помочь мне, он должен был прийти на своей субмарине в нужное место в нужный час. Как это устроить? Я долго ломал над этим голову, а потом совершенно случайно во время вечерней медитации, ментально скользя в толще океана, я натолкнулся на субмарину, терпящую бедствие.
К сожалению, я не обладаю телепатическими способностями (если только в процесс не вмешивается сам Ктулху), и никогда ничего похожего у меня не было, но, проводя обряд некромантии, можно скользить разумом по необъятным просторам нашей планеты, ощущая лишь опорные точки — мертвые и еще не разложившиеся тела. Возьмите гладкую доску, сделайте в ней несколько неглубоких ямочек, раскрасьте их в разные цвета и дайте слепому. Тот на ощупь сможет найти все ямочки, определить, в какой части доски ямочка, но не сможет сказать, какого она цвета. Вот так же и я…
Это была обычная C–VII, но сильно побитая — мятая надстройка, носовое орудие, превращенное в груду металла… Но самое главное, лодка не могла всплыть, заклинило рули. Внутри в ядовитых парах от разбитых кислотных батарей боролся за жизнь остаток экипажа, среди которого в любой момент мог вспыхнуть бунт: матросы были готовы попытаться спастись, покинув лодку через трубы торпедного аппарата, тем более, что глубина была не такой уж и большой — метров двадцать пять — тридцать.
Выждав, пока капитан останется один, я осторожно вошел в тело одного из мертвых матросов. Душа, сознание — называйте это как хотите, давно покинуло это тело — от страшного удара ребра моряка треснули и один из осколков пробил сердце. Так что мне стоило большого труда овладеть руками и ногами мертвого. Это словно ворочать несмазанные рычаги гигантской машины. Из-за этого все мои движения (а точнее, тела, которое я захватил) были порывистыми, неуклюжими. Мне очень сложно было рассчитать точную силу воздействия на тот или иной мускул, чтобы совершить правильное движение.
Первое, что я сделал, это, потянувшись, сел. Белая простыня сползла с лица, и я увидел, что рядом со мной лежат еще два трупа, лица которых закрыты. В дальнем углу суетился капитан, пытаясь наладить какой-то клапан. В фуражке и пропитанной потом исподней рубахе он выглядел, скорее, старым матросом, а не офицером одного из самых могущественных флотов Земли. Видимо, он услышал шорох или заметил что-то краем глаза, потому что повернулся, уставился на меня, и лицо его вытянулось от удивления.
— Ульрих? Но док сказал, что ты мертв.
— Мертв, — кивнул я. Лучше сразу расставить точки над «i», чем неожиданно напугать человека, когда он уже начнет тебе отчасти доверять. Вот тогда на вас могут обидеться, и можно разом все потерять.
Я увидел, как лицо капитана меняет цвет. Из землистого становится белым, как снег.
— Вот и славно, — продолжал я, с трудом выговаривая каждое слово. — Вижу, мы поняли друг друга.
— Но ты умер, как ты можешь говорить?
Только тут я заметил, что капитан вслепую шарит вдоль стены, пытаясь отыскать хоть какое-то оружие. Присутствие живого мертвеца явно было ему не по вкусу.
— Перестаньте дурить. Я пока на вашей стороне. Если станете вести себя правильно, то я спасу вас и тех из вашей команды, у кого достаточно здравого смысла.
— ?..
— А взамен я попрошу вас об одном одолжении.
— Ты хочешь забрать мою душу?
— Какая ерунда. Я не дьявол, к тому же я не уверен, что он вообще существует, точно так же, как душа.
— И все же, что тебе от меня надо?
— Я спасу вас, а в обмен вы пообещаете, что в указанное время будете на своей лодке в указанном месте и подберете двух человек, а потом доставите их в Германию или одну из стран Европы, что ныне находится под протекторатом Третьего рейха.
— И там не будет засады союзников?
— Если бы я хотел просто убить всех вас, я бы оставил все как есть. Рано или поздно у вас бы кончился кислород, и вы погибли бы самым естественным образом. Итак, капитан, решайтесь.
Капитан кивнул.
— Надо остановить Бурхарда Кранца… Он — мой помощник, но, похоже, окончательно съехал с катушек. Он мутит воду, хочет подать SOS, попросить помощи у союзников. А потом нужно посмотреть, что там с рулями глубины.
Я хотел было кивнуть, но шея не подчинилась мне, и тогда я с трудом выдавил:
— Да.
Слишком много слов. В любой момент голосовые связки могли отказать, а они были мне еще нужны.
— Что ж, тогда не будем медлить, — объявил я, осторожно сделав шаг в сторону капитана.
— Ты не Ульрих! — неожиданно объявил он. — Ты — демон из ада.
— Смею заверить, что к демонам я никакого отношения нее имею, что же до ада… В свое время вы обо всем узнаете! — Ну, не мог же я пуститься в пространные объяснения о том, кто я такой. На это потребовалось бы слишком много времени и сил, а ни того, ни другого у меня не было.
Развернувшись, я решительно направился в рубку. Кем бы там ни был этот Бурхард, против зомби он не выстоит, в этом я был уверен совершенно определенно. Капитан пошел следом за мной, стараясь соблюдать дистанцию. Он, впрочем, как и любой нормальный человек, раньше никогда не сталкивавшийся с Искусством, боялся меня, и правильно делал.
Открыв люк, ведущий в капитанскую рубку, я неожиданно оказался нос к носу с тремя моряками, причем один из них выделялся ростом и шириной плеч. Увидев меня, они замерли.
— Кто из вас Бурхард Кранц? — поинтересовался я.
Они молчали, в оцепенении разглядывая меня, а точнее, мое мертвое тело.
— Ты?.. — наконец с огромным трудом выдавил один из них. — Ты же мертв.
— А разве я утверждал обратное? — поинтересовался я. — Так кто из вас Бурхард Кранц?
Матросы замерли. Потом тот, что был выше других, шагнул вперед и нанес мне в грудь страшный удар огромным кулаком, больше похожим на кувалду. Я не ожидал удара. Нет, если бы мы встретились с этим здоровяком, я бы ему показал, но тело, в котором я находился, не было предназначено для драк, тем более с таким сильным и быстрым противником.
От удара я врезался в стену и бесформенной массой сполз на пол.
Моряки разом заржали, и Бурхард повернулся к капитану, который до этого прятался у меня за спиной.
— Тебе все мало? Ты привел нас к гибели, и сейчас, когда мы пытаемся спастись, а заодно спасти и твою ничтожную жизнь, ты пытаешься нам мешать. А вот это, — тут он ткнул пальцем в меня, — и вовсе грязный трюк, стравить нас с одним из наших приятелей, который сдох по твоей вине. Я хочу посмотреть, что ты скажешь, глядя в глаза его вдове. Но сначала мы выберемся из этой передряги, а потом разберемся с тобой.
Они еще о чем-то говорили, посмеиваясь над капитаном и над тем фокусом, который он выкинул, притащив мертвеца их запугать.
Честно говоря, я считал, что люди, обычные люди, должны лучше относиться к ожившим мертвецам, но никогда не поздно изменить ситуацию. Двигаясь осторожно, я подтянул руку к ноге Бурхарда, согнул палец, выждал мгновение, пока он «не застынет», пока смерть не зафиксирует его в определенном положении, а потом что есть силы вонзил его в ногу бунтовщика. Если бы я был живым, подобный фокус мне бы не удался. Но я был в чужом мертвом теле и мог не жалеть «свою» плоть. Палец вошел в подъем стопы бунтовщика, словно гвоздь. Однако мне показалось этого мало, и, схватив первую железяку, что попала мне под руку, я изо всех сил врезал по сгибу пальца, забивая его в плоть Бурхарда. Тот взвыл, как безумный. Палец же мой, точно штырь, прошил его подошву насквозь и обломился в суставе на сгибе. Я резко дернул, разрывая кожу и сухожилия. Еще один удар, рывок, и я оказался на свободе, правда, без указательного пальца.
Ах, как вопил этот моряк! Даже самая писклявая девчонка не смогла бы исторгнуть из своей груди такие звуки.
Я медленно поднялся.
Теперь Бурхард остался один. Его товарищи, белые, как мел, забились в дальний угол отсека. Похоже, до них дошло, что это не глупая шутка капитана, что сам дьявол пришел из ада, чтобы предъявить им свой счет.
Но я не собирался их разочаровывать. Зачем же всем знать правду? Капитана вполне достаточно.
Поднявшись на ноги, я вытянул руку и впился пальцами в шею гиганта. Тот, забыв об изуродованной ноге, схватился за мою руку, начал ее выкручивать. Затрещали кости. Если бы я был живым, то непременно отступил, а так как мне было ровным счетом все равно, я продолжал сжимать шею противника. Тогда, изменив тактику, мой противник нанес мне удар по голове. Страшный удар. Череп треснул… но это ничего не изменило. Еще один страшный удар кулака, больше похожего на кувалду, и «мой» левый глаз едва не вылетел из глазницы. Но я даже не пытался защищаться, я делал свое дело, все сильнее и сильнее сжимая глотку противника. На меня посыпался град чудовищных ударов. За несколько секунд у меня была сломана челюсть, ребра, выбит глаз, но пальцы мои сжимались все крепче.
Наконец мой противник сдался. Хрипя, он упал на колени, продолжая изо всех сил молотить меня кулаками. Но вот руки его обмякли, кислородное голодание сделало свое дело. Я чуть усилил нажим и почувствовал, как захрустели его шейные позвонки. Еще мгновение, и мертвое тело, упало на палубу.
На мгновение я взглянул на двух других моряков. Их била дрожь. По отсеку, смешиваясь с запахом гари, пополз едкий запах мочи.
Я попытался обратиться к дрожащим от страха морякам, но говорить со сломанной челюстью было невозможно. Мгновение я обдумывал, как быть, а потом оставил мертвое тело Ульриха, переместившись в тело мертвого Бурхарда.
Оно еще не застыло, и управлять им оказалось намного легче. Правда, в первый момент бывший хозяин встретил меня в штыки, но я был много сильнее и быстро объяснил ему, кто теперь тут хозяин. И он, сломленный, еще не отошедший от болевого шока в проткнутой пальцем ноге, сдался, отступил в самые глубины мертвого мозга и, словно загнанный зверь, наблюдал исподтишка за моими действиями. Плавно поднявшись с пола и не обращая внимания на все еще кровоточащую ногу и сломанную шею, я повернулся к дрожащим от страха морякам. Голос у меня оказался сиплым — вероятно, я все-таки довольно сильно повредил голосовые связки гиганта.
— Что, струсили? — спросил я.
— Нет, — дрожащим голосом ответил один из них.
— Это хорошо, — кивнул я. — Потому что теперь вам нужно зарубить на носу: вы обязаны беспрекословно выполнять все распоряжения капитана. Это понятно?
— Да…
— А теперь встали и пошли к остальным. Объясните, что если еще кто-то вздумает бунтовать, то судьба его станет более чем ужасна. И… — я повернулся к капитану, который был испуган ничуть не меньше своих подчиненных. — Что у вас там сломано?
— Рули.
— Пусть приготовят переносной аппарат для подводной сварки и торпедный аппарат.
— Но там… У нас нет водолазных костюмов.
— А зачем они мне? — удивился я. — Зачем водолазный костюм мертвецу. Я выйду, исправлю рули, а потом, когда я попрошу, вы сделаете то, что надо. — И снова повернувшись к матросам, добавил: — Как, вы еще здесь?
Ну, а дальше все пошло, как по маслу. Правда, прежде чем отправиться чинить рули, мне пришлось еще раз поменять тело. При всем моем желании гигант Бурхард не мог войти в торпедный аппарат. Но мертвецов на этой лодке хватало. И еще, я взял с капитана слово, что с ним в рейсе на борту всегда будет мертвое существо, а в противном случае… Впрочем, особо пугать причин не было…
А через пару часов лодка, открыв все люки, шла в надводном положении. Но это был лишь первый шаг к побегу. Второй — сборы. Мое сердце разрывалось между желанием сбежать и сокровищами библиотеки Р'льеха. Сколько тут еще было непрочитанного, непознанного. Какие тайны и мудрости тысячелетиями хранили древние манускрипты. И что самое удивительное, каким образом эта библиотека постоянно пополнялась? Порой среди свитков возрастом в несколько веков я натыкался на книги двадцатого века, и более того — сороковых годов двадцатого века. Откуда они брались? Это и по сей день остается для меня загадкой, хотя порою я думаю, виной всему глубоководные, точнее, те из них, которые жили среди людей. Именно они снабжали Р'льех книгами и газетами, пусть с недельным опозданием, но все равно достаточно своевременно.
Я тогда долго ломал голову над тем, что взять с собой. Груз должен был быть не столь тяжел, не столь объемист, и что самое главное, исчезновение именно этих книг должно было выглядеть не столь заметно. Хотя посетителей в библиотеке было не так много, но покусись я на «Некрономикон», об этом тут же стало бы известно. Так что я остановился на «Заклятиях» Аль Ибрагима, «Горизонтах недоступного» фон Теллра и «Превращениях неведомого», чье авторство было неизвестно. Остановил свой выбор именно на этих томах я еще и потому, что две первые книги были написаны шифром, на дешифровку которого у обычного смертного, не обладающего моей мистической способностью к языкам, ушел бы не один год, а последняя была написана на мертвом языке, который невозможно было даже идентифицировать. То есть попадись эти книги эмиссарам Аненербе, те не смог ли бы ими воспользоваться. Я же, благодаря своему дару, читал все книги совершенно свободно. Также важную роль играли размер и вес книг. Что же до содержания, то название первой книги говорит само за себя, вторая была посвящена межпланетным и межпространственным путешествиям, и если первая часть была посвящена заклятиям и колдовской практике Ми-го, с описанием различных способов перемещения в вакууме, то вторая, на мой взгляд, много более интересная, повествовала о тех чудесах, что может встретить путешественник на ближайших к Земле планетах. Тут говорилось о мегаполисах скрытой стороны Луны и о поселениях на Юготте, о тайнах марсианских катакомб и драгоценностях лавового лабиринта на Венере, о дрейфующих островах Юпитера и сокровищах колец Сатурна и о многом другом. Что до третьей книги, то, посвященная ритуальной магии, она открывала многие аспекты скрытых возможностей человека. Иногда, читая ее, мне начинало казаться, что я читаю самоучитель для активации человека, как механизма для выявления сокрытого и нахождения спрятанного…
Самое сложное было договориться с Катериной. Она, сама не понимая, почему слуги Ктулху относятся к ней чуть ли не как к принцессе, в первый момент и слышать не желала о возвращении. У нее до сих пор случались кошмары, навеянные пребыванием на Литейном, и о возвращении в Россию она не желала слышать.
Время, оговоренное с капитаном C–VII, приближалось. В какой-то момент я даже решил бежать без нее. Катерина была права: в России ее не ждало ничего хорошего… А здесь? Здесь она находилась в безопасности, здесь о ней заботились, здесь… Но почему я все-таки уговаривал ее? Почему?
Теперь, через много лет, анализируя то время, я понял, что Великий Спящий с самого начала знал о моем замысле, а может, даже он сам подтолкнул меня к побегу? Он был богом, а значит, знал все: то, что происходило, происходит и будет происходить. И я склонен подозревать, что именно он подтолкнул меня к решению бежать из Р'льеха, и бежать непременно с Катериной. Но почему это должен был быть побег? Ведь стоило Ктулху приказать своим слугам… Или тут велась более тонкая, скрытая от меня игра.
Однако мне все же удалось уговорить Катерину, но только после того, как по ее просьбе слуги Ктулху доставили ей несколько российских газет недельной давности — фашисты напали на Россию, и в грядущих событиях самой Судьбой нам были прописаны важные роли.