"«Если», 1996 № 03" - читать интересную книгу автора (Купер Эдмунд, Щербак-Жуков Андрей, Стиглер...)5Кентигерн был неплохим управляющим, но генерал из него вышел неважный. После смерти сеньора Фитзалана его признали лидером уцелевших — до тех пор, пока кто-либо из ближайших родственников сеньора не заявит о своих правах на владение. Пока же решать, где и когда атаковать пиратов и связываться ли с ними вообще, предстояло Кентигерну. В Мизери тем временем собралось около семисот человек. Большинство из них — женщины и дети. Способных держать оружие мужчин было около двухсот. Кентигерн решил сделать вылазку, выяснить, не оставили ли пираты в городе гарнизона, и определить, хотя бы приблизительно, масштабы разрушений. Рисковать основными силами он не захотел и объявил набор двадцати добровольцев. Среди тех, кто вызвался идти и получил на это его разрешение, оказались Кирон, Шолто и Исидор. Двадцать мужчин осторожно приближались к Аранделю. Они были вооружены луками, арбалетами, мечами и дубинками. Осторожность их оказалась излишней. Арандель был таким, каким видел его в последний раз Кирон: все, кроме мертвых, покинули город. Люди Адмирала Смерть, по-видимому, вернулись в Литтл Хэмптон готовиться к новым набегам. Группу возглавлял человек по имени Лиам. Некогда он был капитаном пехоты и имел определенные представления об искусстве боя. Убедившись, что в Аранделе не осталось в живых никого, он хотел было вернуться в Мизери и доложить обо всем Кентигерну. Но Кирон остановил его. День выдался ясный, но прохладный. С моря прилетели птицы. Они клевали лежащие на улицах трупы, кричали и хлопали крыльями среди развалин. — Разве мы не похороним наших убитых, мастер Лиам? Лиам беспомощно огляделся. — Нас всего двадцать человек, Кирон. И нам потребуется не меньше двух дней, чтобы предать земле всех павших. К тому же мне приказали доложить о состоянии города и замка. — А их мы, значит, оставим птицам и погоде? — вмешался Шолто. — Думаю, вы не правы, капитан. Это наш народ. Если потребуется, я буду копать день и ночь. На минуту Кирон задумался. — Лиам прав, Шолто. Мы истощим силы, если постараемся похоронить всех. А силы нам нужны, чтобы отомстить… Не лучше ли собрать тела и предать их огню, скажем, во дворе замка? По крайней мере, убережем их от птиц. — Пираты увидят дым, — возразил Лиам, — решат, что мы возвратились по домам и предпримут вторую атаку. — Чтобы добраться сюда, им потребуется не меньше часа, — заметил Кирон. — В первый раз они застали нас врасплох и вырезали растерявшихся людей. Теперь, хоть нас и мало, мы вооружены и готовы к бою. К тому же мы знаем эти места, а враг нет. Если мы зажжем погребальный костер ближе к вечеру и пираты решат напасть, мы сумеем посчитаться за наших друзей. Дюжина или две подонков лишатся жизни в день нашего прощания. — Правильно, — вступил в разговор Исидор. — Если они не придут, то и говорить не о чем. А если придут, то хоть нескольких мы успеем убить, прежде чем темнота прикроет наш отход. Лиам почесал голову. — Кентигерн приказал узнать обстановку. Он ничего не говорил о мертвых. — У Кентигерна много забот, — мягко возразил Кирон. — Ему хватает дел с живыми, но он не жестокий человек. И будь он здесь, обязательно приказал бы позаботиться о погибших. Он бы не допустил, чтобы они превратились в падаль. Лиам, кажется, решился. — Клянусь Молотом, ты прав, мальчик. А посему приказываю сложить большой костер из веток. Это все, что мы можем предложить нашим друзьям. С древесиной проблем не было. В самом замке постоянно хранился большой запас бревен. Кроме того, все улицы были завалены полуобгоревшими обломками. Вскоре во дворе замка выросла огромная деревянная платформа. Теперь предстояло трудное и неприятное дело — собрать тела погибших. Кирон, Шолто и еще двое получили задание обследовать замок, остальные распределились группами по три человека и отправились с ручными тележками по улицам города. Об одном теле Кирон хотел позаботиться сам, хотя и знал, что сердце его разорвется. Элике лежала в том же положении, в каком он ее оставил, но сейчас мало напоминала некогда полную любви, жизни и очаровательной грации молодую девушку. Это была бледная, сморщенная кукла. Слезы потекли по лицу Кирона. Он заставил себя смотреть на нее, чтобы навеки смерть Элике запечатлелась в его памяти. Эти губы он целовал когда-то. Эти груди прижимались к его телу, и он ощущал их тепло и упругость. — Элике, любимая моя, дорогая, — шептал он сквозь рыдания. — Я буду убивать за тебя. Я всю жизнь буду за тебя убивать, пока последний из этих скотов не подохнет ужасной смертью и земля не очистится. Он сорвал парчовую штору и бережно завернул в нее тело. Это была шитая золотом и серебром индийская парча, покрывало для полного солнечной энергии и жизни ребенка. Укрыв девушку, он в последний раз обнял ее. И вдруг заметил на стене картину «Прыжок мисс Фитзалан». Полотно нелепо покосилось и в одном месте было разорвано ударом меча. Повреждение, однако, легко можно было исправить, дыру зашить, а след от пореза закрасить. Кирон знал, что так ему уже никогда не написать. И это не имело значения — мертвая Элике лежала на его руках. Но на портрете она оставалась во всем цветении и великолепии юности. Вот так она и останется теперь жить, думал Кирон, застыв, как мотылек в янтаре. Придет время, и он позаботится об этом портрете, чтобы сотни лет спустя люди восхищались грацией и красотой Элике Фитзалан. Он поднял свою ношу и понес ее к погребальному костру. Там люди мрачно продолжали свой скорбный труд. Гора тел уже поднялась высоко. Кирон взобрался на помост и, стараясь не потревожить мертвых, положил девушку как можно ближе к ее отцу. Шолто и другие что-то говорили ему, но Кирон их не слышал. Бревна полили китовым жиром. Наконец все было готово. — Кто-нибудь хочет сказать слово? — спросил Лиам. — Я скажу. — До Кирона неожиданно дошло, что происходит. — Я скажу. Прежде чем огонь погребального костра поглотит тела наших друзей и любимых, я хочу, чтобы все, кто здесь есть, поклялись убить десятерых за каждого, кто лежит на этом помосте. Потому что это сделали не люди, а звери, посланцы самой смерти. — Хорошая клятва, — откликнулся Исидор. — Я клянусь. — Я тоже, — сказал Шолто, — хотя, видит Лудд, мы мирные горожане. Пламя скользнуло вверх, люди попятились от жара, зачарованно глядя, как огонь лижет потрескивающие бревна и балки, а костер начинает гудеть, как растревоженное чудовище. Лиам выставил дозорного на сторожевой башне, откуда хорошо просматривалась дорога к реке, морю и широкая равнина. Все остальные замерли перед огромной стеной огня, поглощающего останки погибших. Жар становился нестерпимым, люди отступали все дальше и дальше, лица покраснели, и пот высыхал на них, едва успев появиться. Черные клубы дыма потянулись в небо, заплясали искры, взревел всепожирающий костер смерти. — Прощай навеки, — сказал про себя Кирон. — Если и вправду существует загробная жизнь, ты еще прокатишься на своей замечательной лошади дивным июньским утром. А я… Я, конечно, буду рядом и напишу тебя застывшей между землей и небом, напишу так, что души всех когда-либо живших на земле людей замрут в восхищении… Но прости меня, наверное, жизнь все-таки существует только для живущих, и твое последнее прибежище — это память знавших и любивших тебя. Спустившийся со сторожевой башни человек что-то возбужденно говорил Лиаму. Кирон с трудом очнулся от своих мыслей и узнал, что дозорный увидел в сгущающихся сумерках марширующую из Литтл Хэмптона колонну, которая, по его оценке, должна была достичь Аранделя через полчаса. — Благоразумие требует немедленно покинуть город, — сказал Лиам. — Мы выполнили нашу задачу. Мы сделали больше: позаботились об убитых. Мы можем с честью вернуться домой. — Только не я! — свирепо ответил Кирон. — Я скорблю по моим погибшим и жажду мести. Лиам обнял его за плечи и встряхнул: — Мальчик, ты смел, но обезумел от горя. Нас двадцать человек. Мне доложили, что сюда идут не менее сотни. Они вооружены в лучшем случае, как мы, а скорее всего, значительно лучше. Сейчас не время исполнять твою клятву. Прояви терпение. Настанет пора, и мы нанесем удар. Кирон высвободился из его хватки. — Сэр, вы замечательный человек, и вы наш командир. Вы сказали, я обезумел от горя. Но горе и обострило мои мысли. Те, кто идут сюда, будут подниматься по склону, разве нет? — Ну и что? — Мы только что сожгли наших павших. Не оказать ли нам такой же прием и пиратам? Говорят, Адмирал Смерть не очень любит огонь. — Ты говоришь загадками, Кирон. Выскажись яснее, прежде чем мы отправимся назад, прихватив тебя, если понадобится, силой. Кирон попытался собраться с мыслями. — Пираты идут на нас, привлеченные погребальным костром. В подвалах замка наверняка осталось много бочек с китовым жиром, а также бревен и хвороста. Если мы зальем китовым жиром тележки, накидаем туда всего, что может хорошо гореть, и дождемся, пока враг полезет по склону… Лиам уже понял его замысел. — Здорово придумано, Кирон! — Он повернулся к остальным. — Шолто! Бери сколько тебе нужно людей и разыщи три тележки, быстро! Манган, ты с остальными вытаскивай из погребов остатки китового жира и собери все, что хорошо горит. Вскоре тележки были загружены бочками жира, щепками, соломой и обрывками ткани. Их вытащили из ворот замка и приготовили к спуску. Дозорный доложил, что пираты прошли мост через Арун. Быстро смеркалось. От ворот замка было уже трудно разглядеть, что происходит у подножия холма. — Если уловка не сработает, — проворчал Лиам, — нам придется улепетывать со всех ног. Против такой оравы мы не устоим. — Сработает, — уверенно проговорил Кирон. — Темнеет быстро, но это не страшно. Скорее, это нам на руку. Мы знаем их численность, а они нашу нет. Когда в темноте в них врежутся и запылают тележки, пираты запаникуют. Мы славно поработаем мечами! Только надо дождаться, когда раздастся топот их ног и станут слышны голоса и дыхание. Лиам с уважением посмотрел на него. — А ты мог бы стать со временем великим полководцем, Кирон. Кирон рассмеялся: — Со временем я стану полководцем облаков. Пираты начали подъем. В темноте колонна была неразличимой, но голоса и позвякивание оружия слышались отчетливо. Они шли, нисколько не заботясь о маскировке и не проявляя ни малейших признаков страха. Чего им было бояться? Они уже уничтожили и взяли в плен жителей этого города. Очевидно, несколько запуганных бродяг уцелели. До пиратов оставалось менее ста шагов. Менее семидесяти. Шестидесяти. В отблесках погребального костра уже различались багровее лица. — Давай! — крикнул Лиам. Три человека поднесли факелы к пропитанным китовым жиром кучам хвороста и тряпок. Остальные навалились на колеса, и тележки покатились вниз. Спустя мгновение они врезались в поднимающихся. Горящий жир выплескивался из бочек, попадал на колеса, превращая тележки в огненные снаряды. Перед пиратами предстало ужаснейшее зрелище. Несущиеся на них тележки заняли почти всю ширину ведущей к воротам замка дороги. Ряды наступающих дрогнули, передние обратились в бегство, расшвыривая и давя задних. Четверо или пятеро пиратов сохранили присутствие духа и прижались к каменным стенам замка, пропуская тележки мимо, но многого от этого не выиграли. Освещенные ярким светом пламени, они тут же стали мишенью для стрел из луков и арбалетов. Две тележки столкнулись и развалились на части. Море огня выплеснулось на каменную улицу, заставив пиратов исполнять безумные прыжки; некоторые падали в огонь, обретая относительно быструю смерть. Расправа была ужасной, но длилась всего несколько минут. Докатившись до конца дороги, тележки и бочки рассыпались в прах, ярко освещая все вокруг. — Мы нанесли им огромный урон, — сказал Лиам. — Теперь пора. Нам есть чем порадовать сердца наших товарищей. — Я не уйду, капитан. Еще рано! — Кирон потряс мечом, которым некогда пронзили Элике. — Некоторые из них уцелели. Они обожжены, но если их не добить, доползут до своих кораблей и останутся в живых. — Кирон верно говорит, капитан, — промолвил Шолто. — Надо… — Он вдруг зашелся кашлем и, изумленно уставившись себе на грудь, опустился на колени. Стрела вошла глубоко. — Не оставляй ее, — прохрипел Шолто, глядя на Кирона. — Но помни, что женщина — это… Он рухнул на землю. Кирон встал рядом с ним на колени и приподнял голову кузнеца. Но дух Шолто уже покинул тело. — Значит, так, — сказал Кирон. — Кто готов мстить за Шолто и всех, кого мы предали сегодня погребальному огню? В ответ раздался одобрительный рев. Лиам понял, что лучше не идти против течения. — Тогда вперед! — скомандовал Кирон. — Убивать без пощады! Девятнадцать человек, вооруженные луками, мечами и топорами двинулись вниз по склону. Уцелевшие пираты находились в плачевном состоянии. Река огня прокатилась мимо них, вокруг них, по ним. Они лежали на дороге, некоторые были еще живы и слабо хлопали себя по тлеющим обрывкам одежды. На Кирона было страшно смотреть. Сжимая в одной руке меч, а в другой факел, он прыгал с искаженным яростью лицом среди причудливо разлившихся языков пылающего жира, островков догорающей соломы и тлеющих бревен. Он натолкнулся на обгоревшего пирата, в котором с трудом можно было признать человека. — Один за Элике! — Меч погрузился в обожженную грудь. Пират зашелся кашлем, потом захрипел и затих. Другой, несмотря на страшные ожоги, попытался встать и поднял меч. Но кара настигла и его. — Еще один за Элике! — Кирон метался как одержимый. Убийство доставляло ему радость. Он прыгал через огонь в поисках новых жертв. — Еще один за Элике! — Четвертый за Элике! Какой-то пират тщетно пытался встать на колени, ожоги его были ужасны. Наконец, сложив перед собой руки, он забормотал что-то на неизвестном языке. Кирон наслаждался: такой властью над жизнью и смертью он не обладал никогда. — Я пощажу тебя, парень, — так же, как твои щадили наших. Страшным взмахом меча он перерубил пирату горло. Послышалось бульканье и клокотанье. — Еще один за Элике! Уголком сознания Кирон ужасался — получать наслаждение от страдания и смерти людей! И тем не менее продолжал свой страшный поиск, ведомый застывшим перед глазами образом изнасилованной и зверски убитой девочки. Он спускался все ниже и ниже по склону, с бессмысленной яростью добивая умирающих, а иногда всаживая меч в уже мертвых. Вконец опустошенный, он остановился. Больше убивать было некого. Пламя догорало. Бой закончился. Более сотни трупов покрывали склон холма. Отвратительно пахло горелым человеческим мясом. Потом кто-то тронул юношу за плечо. Это был Лиам. — Кирон, все в порядке? — Да, капитан, — Кирон посмотрел на него отсутствующим взглядом, — со мной все в порядке. — Тогда слушай. Твой план сработал великолепно. Но пока ты чинил кровавую расправу, я взял пленных. И их убивать нельзя. Ты слышишь меня, Кирон? Их убивать нельзя. — Почему их нельзя убивать? — Потому что они говорят по-английски. Они могут рассказать об Адмирале Смерть и его намерениях. — А когда расскажут? — Не знаю. Решать будет Кентигерн. — Я уже решил, — проговорил Кирон, покачиваясь. — Это я разработал план. И это мои пленные. И приговор им… Потеряв сознание, он рухнул на землю. Лиам подхватил его и понес наверх. |
||
|