"«Если», 1996 № 03" - читать интересную книгу автора (Купер Эдмунд, Щербак-Жуков Андрей, Стиглер...)

9

На следующий день Кирон явился в замок как обычно, но мисс Элике его не приняла. Подавленный, он вернулся в дом мастера Хобарта, решив, что она передумала и все потеряно: заказ и семьсот пятьдесят шиллингов — все. Кирон прекрасно понимал, что ему повезло, что он легко отделался, но в глубине души был искренне огорчен. Он боялся, что его поведение отразится на отношении к мастеру Хобарту, и старик лишится всех заказов.

Ничего не прибавляя и не опуская, Кирон пересказал происшедшее, стараясь быть как можно более точным. Он ожидал, что Хобарт испугается, испытает к нему отвращение, безусловно, его поколотит и скорее всего прогонит.

Он был прав: Хобарт испугался. Он ошибся: отвращения Хобарт не испытал.

— Я понял, сынок, что мисс Элике жестоко с тобой поступила. Прости меня. Я знал, что она своевольна, но не думал, что она так уронит свое достоинство. Не переживай, что мы попадем в немилость. Не очень-то мне и нравилось это дело с самого начала. Важно то, что ты остался жив. Художник попытался засмеяться, но зашелся в приступе кашля, унять который можно было только при помощи ирландской водки. — В любом случае у нас остается великолепное очищенное масло.

— Вы не рассержены? — изумленно спросил Кирон.

— Да, я рассержен: из-за дурного характера страдает талант. Кто такая Элике Фитзалан? Дочь сеньора Фитзалана и ничего больше. В этом вся ее важность. А ты, Кирон, художник, может быть, гений. Нехорошо, конечно, что ты ее побил, хотя, честно говоря, я рад; мне и самому хотелось это сделать… Ну да ладно. Сеньор Фитзалан достаточно мудр, чтобы не раздувать это дело.

— Спасибо вам, сэр.

— Больше ничего не говори, Кирон. Завтра пойдем ловить форель.

На следующий день, однако, лакей доставил распоряжение из замка. Мисс Элике Фитзалан желала видеть Кирона, ученика мастера Хобарта, со всеми необходимыми для рисования предметами.

— Ты не пойдешь, — заявил Хобарт. — Скажем, что ты заболел.

— Я обязан пойти, сэр, — возразил Кирон. — Это часть приговора.

Как и раньше, мисс Элике встретила его за клавикордами. На музыкальном инструменте лежала книга. Кирон узнал ее.

— Доброе утро, мастер Кирон.

Он даже растерялся от подобной учтивости. Кроме того, он не был еще мастером — только подмастерьем.

— Доброе утро, мисс Элике.

Девушка поднялась и протянула Кирону. книгу.

— Ты, кажется, интересовался этим. Возьми, книга твоя. Кирон был потрясен.

— Вы так добры, мисс Элике… — Он осторожно взял подарок, лаская его пальцами. — Вы бесконечно добры ко мне. Я… — Кирон замолчал.

Элике улыбнулась.

— Прошлое забыто. Как ты хочешь, чтобы я позировала?

— Как вам удобно, мисс Элике. Я могу сделать много набросков, обработать их, а потом мастер Хобарт выберет то, что ему пригодится.

— Кирон.

— Да, мисс Элике?

— Называй меня Элике.

Он был потрясен еще больше.

— Да… Элике?

— Кирон, ни один мужчина никогда меня не бил.

— Простите, мисс… то есть Элике. Я полагал, что о прошлом забыто…

— Кирон.

— Да, мисс… я хотел сказать Элике.

Она поднялась и подошла к нему вплотную. Платье шуршало, вокруг распространялся аромат духов, щеки девушки пылали, а глаза светились нежностью. Элике больше не походила на ледяную принцессу, изводившую Кирона своими капризами.

— Я плохо с тобой обращалась, это ты прости меня. Вчера я проплакала всю ночь из-за того, что вела себя жестоко и глупо, я боялась, что ты меня возненавидишь. Ты ненавидишь меня? Если да, то я должна научиться это переносить.

Кирон не знал, что сказать или сделать. Непонятно почему, но сердце готово было выпрыгнуть у него из груди. На лбу выступил пот, а все тело горело огнем. Наконец он обрел дар речи.

— Мисс, я не ненавижу вас. Поверьте мне, нет. Произошло нечто такое, что… Наверное, я повредился рассудком.

Она улыбнулась.

— Ты не повредился рассудком, Кирон. Во всяком случае, не больше, чем я… Мы друзья, да?

— Да, мы друзья.

Кирон весь дрожал. Собственный голос казался ему незнакомым, чужим. Почему она стоит так близко? Почему в голове такой шум?

— Мы близкие друзья?

— Если вы того хотите.

— А ты не хочешь?

— Элике… я… я… — Он окончательно смешался.

— Поцелуй меня, Кирон! Дай свои губы! Он не заметил, как книга выскользнула у него из пальцев.

— Поцелуй меня, — прошептала Элике, и ее шепот окончательно лишил Кирона способности соображать.

Он держал ее в руках. Он ощущал ее тело. Ее груди упирались в его грудь, а ниже он чувствовал тепло ее живота. А потом он почувствовал на своих губах ее губы.

За это полагались кандалы, темница, бич, дыба — все мыслимые пытки. Но ему было все равно. Ощущать вкус губ мисс Фитзалан, прижимать к себе ее тело… Ему было все равно.

Наконец они оторвались друг от друга.

— Ни один мужчина не бил меня раньше. Ни один мужчина меня так не обнимал. Ни один мужчина не целовал меня так. — Элике выглядела счастливой.

— Я люблю тебя, Кирон.

— Любовь страшит меня, — произнес Кирон. — Она разрушает. Но я тоже тебя люблю. Думал, что ненавижу, а оказалось, что ненависть — это форма любви.

Реальность вернулась к Элике, и она нахмурилась.

— Любовь — хрупкий цветок, Кирон, не больше. Давай наслаждаться им, пока можем. Твоя судьба

— это Петрина. Моя — бледное скучное существо Тальбот из Чичестера… Твоя Петрина умеет так целоваться?

— Элике, я не знаю, я… мы никогда не… — Он окончательно запутался.

— Тс… молчи. Мне известен ответ… До сих пор ты был обыкновенным подмастерьем, которого, пользуясь положением своего отца, дразнила капризная распутница. Но любовь опасна, Кирон. Она делает нас равными в глазах друг друга, в то время как в глазах других пропасть между нами велика. Тальбот, Петрина, обычаи и традиции кружат над нами, как призраки. Придется быть очень осторожными, иначе нас просто уничтожат.

Кирон с трудом улыбнулся.

— Я буду осторожен, Элике, хотя бы потому, что так нужно. Я боюсь не за себя одного. Она взяла его за руку.

— Только не бойся уж слишком. Головы у нас есть, и все будет хорошо. Девушка засмеялась. — Как я поняла, отец поручил мастеру Хобарту занять меня хотя бы на два месяца. А роль жертвенного ягненка отвели тебе. Так?

Кирон улыбнулся.

— Да, Элике, все именно так.

— А раз так, — откликнулась она весело, — никто не станет возражать, если мы растянем два месяца до трех! Ни мой отец, ни мастер Хобарт. Все будут радоваться успеху своего замысла. Так вот, на людях я буду надменной мисс Элике, стремящейся во всем тебя унизить. А ты будешь изображать из себя несчастного подмастерья, который терпит все это ради своего будущего. Сумеешь?

— Сумею.

— Хорошо. Сегодня мы займемся набросками, а завтра опять поедем кататься. Конечно, ты опять упадешь. Люди над тобой посмеются, Кирон Голова-в-Облаках — да, я знаю, что тебя так называют, — и ты опять будешь унижен. Сможешь ты это вынести?

— Я смогу вынести обман только ради правды.

— Как ты хорошо сказал, любимый. — Элике снова поцеловала его. — Когда мы останемся одни, по-настоящему одни, ты будешь командовать мною. Я буду целовать твои ноги, если так тебе захочется. Я буду гладить твои волосы, прижимать тебя к себе и наслаждаться твоими прикосновениями.

— Элике, не терзай меня.

— Терзания начнутся потом, Кирон, когда меня уложат в постель к Тальботу, а в твою ляжет Петрина. Сможем ли мы тогда вынести все это?

— Не знаю. — Кирон обнял ее еще крепче. — Знаю только, что немного времени у нас есть. И за это я благодарен судьбе.

— Немного времени… — вздохнула Элике. — Как печально… Я хочу узнать о тебе все. Все, что можно. Ты на самом деле мечтаешь стать художником, как мастер Хобарт? Или у тебя есть что-то еще?

— Больше всего, — промолвил Кирон, лаская ее,

— я хочу летать. Хочу покорить воздух, как это сделали Первые и Вторые Люди. Хочу приблизиться к звездам.

— Кирон Голова-в-Облаках, — прошептала Элике, — я люблю тебя.