"Выбираю бег!" - читать интересную книгу автора (Мильнер Евгений Григорьевич)

"Мы — мужчины"

Я уже полгода работал в институте физкультуры, но все еще вокруг казалось новым и непривычным.

— Вам необходимо заняться научной работой, — говорит заведующий кафедрой физиологии доктор биологических наук, профессор Владимир Михайлович Волков.

— Какая может быть наука? — возражаю я, — Ведь здесь нет наркозного аппарата. Я же анестезиолог!

— Теперь вы — физиолог, и не простой, а спортивный, — настаивает он.

Решение приходит внезапно. Да ведь бег — это тоже мышечная деятельность! Мы создадим клуб любителей бега и будем изучать влияние трусцы на организм. Сочетать приятное с полезным! И я окажусь в своей родной стихии! Шеф согласен.

— Физиологическое обоснование занятий физической культурой в пожилом возрасте, — говорит он, — это актуально.

Так, в марте 1970 г. на базе Смоленского института физической культуры был создан клуб "Мы — мужчины". Назвать его иначе было невозможно — на объявление в газете откликнулось сто мужчин и ни одной женщины. Мы собирались один раз в неделю по воскресеньям на институтском стадионе и обучали наших мужчин бегу трусцой по системе Лидьярда — Гилмора, в основе которой лежит ежедневный бег с одной большой нагрузкой раз в неделю. Как раз в это время вышло второе издание книги Г. Гилмора "Бег ради жизни" (каждый получил по экземпляру). Мой кумир был в расцвете творческих сил и славы, ни о каком другом методе занятий не могло быть и речи. Все рабочие дни недели члены клуба должны были заниматься дома самостоятельно, что они и делали по мере сил и возможностей. А в воскресенье — общий групповой длительный бег!

С мая мы начали выезжать в Красный бор — прекрасный лесопарк, как будто специально предназначенный для бега. В дальнейшем там вокруг нашей базы были проложены замкнутые трассы протяженностью от 3 до 20 км. Условия для занятий были отличные, и наши мужчины вскоре начали пробегать по воскресеньям 6-10 км (40–60 мин). Дальнейшего увеличения нагрузок мы не допускали, так как некоторый опыт в этом деле у меня уже был. К этому времени из ста человек осталась ровно половина. Пятьдесят прекратили занятия. Отсеялись в основном пожилые, ослабленные, больные: они первые не выдержали ежедневных занятий. К осени большинство членов клуба стихийно начали бегать через день: 3–4 раза в неделю, что еще больше укрепило мои подозрения в несовершенстве гилморовской системы. Так было покончено с ежедневным, бегом.

За два года наши мужчины хорошо освоили азбуку оздоровительного бега и перешли к самостоятельным занятиям, изредка появляясь в институте для консультаций и обследования. Но пять энтузиастов по воскресениям по прежнему собирались для совместных тренировок. С апреля по ноябрь мы бегали по трассам Красного бора, а зимой — по городским и загородным трассам, которые проложили по шоссе. Каждая трасса имела свое название, была промерена и занесена на отдельную карточку, где ежегодно проставлялись результаты забегов.

Итак, нас осталось пятеро: я, Саша Руссак, Миша Азимов, Толя Бочаров и Игорь Матлин, не считая Османа, собаки Игоря, точной фотографической копии Монморенси из телевизионного фильма "Трое в одной лодке". Ребята уже не признавали во мне руководителя и видели только своего товарища и единомышленника. Они стали неуправляемыми. Для них Лидьярд по прежнему оставался единственным авторитетом, никого другого они и слушать не хотели. А у меня уже существовала своя собственная система тренировки. Так наши пути разошлись: они по прежнему продолжали бегать каждый день, а я — 3 раза в неделю. (Кое-чего я, правда, все-таки добился, и лет через пять они начали отдыхать по субботам и понедельникам.)

Ребята пришли в наш клуб "не от хорошей жизни". У Саши и Миши — "юношеская" гипертония, у Толи — инфекционный полиартрит, сильные боли во всех суставах. Профессора вынесли Толе суровый приговор — полная неподвижность в будущем (кстати, недавно он сообщил мне, что окончательно "убежал" от полиартрита). И все же они были значительно сильнее меня, к тому же на 8-10 лет моложе. Бегать с ними было тяжело, и к концу дистанции я отставал на 1–2 км. Через два года ребята бегали по воскресеньям уже 2 часа, а я только час. Игорь в одиночку преодолел марафонскую дистанцию. Кроме того, все, за исключением Толи, занимались "моржеванием" — купались в Днепре почти круглый год.

До них мне было очень далеко, но я не унывал и медленно, но упорно полз к своей вершине. И вдруг захандрил Игорь. Появились вялость, сонливость, резко снизилась скорость бега. Он уже не мог поддерживать общий с ребятами темп и очень переживал! Снизил нагрузки до 20 мин в день, но ничего не помогало. Он не мог понять, в чем дело. Я же хорошо знал, что это такое.

— Ты перетренировался, — втолковывал я Игорю. — Бегай как я, через день.

Но он и слушать ничего не хотел.

— Я устаю на работе, — упрямо твердил Игорь.

— Тебя доконал ежедневный бег, — настаивал я. — Не хватает времени для восстановления.

Ничего не помогало. Игорек таял на глазах, он уже не бегал; а гулял с верным Османом, который когда-то пробежал с ним марафон. Так он мучился больше года: пытался бегать, бросал и опять начинал все сначала. Наконец он сдался и пришел ко мне за советом. Начал бегать 3 раза в неделю. Только через год он почувствовал себя лучше. Забегая вперед, отмечу, что такая система тренировок себя полностью оправдала, и в 1983 г. на VII Всесоюзном пробеге памяти академика С. П. Королева в подмосковном Калининграде Игорь пробежал марафонскую дистанцию с рекордным для наших ветеранов результатом — 3 часа 34 мин. И был счастлив!

А я понемногу начал подтягиваться. Уже не отставал от ребят, хотя это мне все еще было трудновато. Впервые пробежал с Сашей 16 км за 1 час 30 мин, появились легкость и уверенность в себе.

И тут к нам в клуб пришел еще один, шестой, участник, да еще какой! Мастер спорта, член сборной России в тройном прыжке Костя Ивлев. Он тренировался со своими ребятами в Красном бору, и нам удалось увлечь его идеей длительного бега. Мы с Костей жили рядом и начали бегать вместе. Я и Ивлев! "Это даже не смешно", — говорили наши.

Так я опять нарушил одну из заповедей — не бегать с более молодым и сильным! А Костя был очень силен. Наш знаменитый 13-километровый круг в Красном бору ("Солдат") он пробегал за 54 мин, а я — только за 1 час 10 мин. Я знал, конечно, что совместный бег c ним равносилен самоубийству, но соблазн был слишком велик. Правда, Костя вел себя благородно, бежал медленно, не давая мне отстать. Однако, когда он в конце дистанции непроизвольно увеличивал темп, было тяжело.

Спасало только то, что в следующие после воскресенья два дня у меня был полный отдых и к среде я неплохо восстанавливался.

Каждая пробежка была для нас большим событием и надолго запоминалась, а некоторые сохранились в памяти на всю жизнь. Дважды Косте пришлось труднее, чем мне. Как-то зимой, вскоре после гриппа, он был очень слаб и попросил меня поддерживать медленный темп. Мы бежали 23 км по Витебскому шоссе — до "Солдата" и обратно. Сначала медленно, а после поворота я стал постепенно прибавлять. Косте пришлось нелегко, но он молчал. Я видел это, но еще больше взвинтил темп. Наконец он не выдержал:

— Договаривались бежать медленно, а ты что делаешь?! — возмущался он.

"Ничего, — думал я, — потерпи, миленький, побудь хоть раз в моей шкуре. Возможно, это и не совсем честно, но я был доволен. Последний километр мы пролетели в полную силу, и Костя "выиграл грудь".

А в следующее воскресенье мы стали участниками "пробега века". Дело было в конце февраля, снег растаял, и мы решили осуществить дерзкий план: прибежать в Красный бор с противоположного конца Витебского шоссе, через окружную дорогу и Гнездово. Всего 30 км. Так много мы еще не покрывали. Назвали эту трассу "Марафон". Мы пригласили ребят, но у них уже был подобный, опыт и они наотрез отказались.

— Холодно, — сказал Миша, — а на окружной сквозняк, как в вытяжной трубе.

Но мы с Костей решили бежать. Стартовали при, температуре +2°, моросил мелкий дождик, Костя надел лыжный костюм и штормовку, я — трикотажный костюм, и курточку из болоньи. До окружной (10 км) все было нормально, мы даже пели песни. Но как только повернули на трассу, ударил шквальный ветер с градом. Температура начала быстро понижаться, у мы превратились в сосульки. Ветер рвал нас и швырял, пытаясь сбросить с шоссе. Мы бежали вплотную друг к другу. Надо было как-то добежать до Гнездово, так как транспорта на окружной дороге нет. И останавливаться здесь негде…

Вот, кажется, и поворот на Витебское шоссе. Слава богу, еще "десятка" позади. Руки, ноги не гнутся, но это ерунда, главное — конец ветру: вдоль шоссе, с двух сторон тянется лесозащитная полоса. И вдруг Костя заявляет, что у него сильно заболела правая нога и предлагает прекратить бег. До Красного бора оставалось совсем немного. Мне стало обидно, и я сказал:

— Разнюнился тут… Мужчина ты или нет?!

Тогда Костя понесся вперед огромными прыжками на одной ноге — и преодолел так больше километра.

— Остановись, — кричал я ему вслед, — хватит! Куда там!

— Чтобы я тебе проиграл! — выкрикнул он.

Внезапно я тоже скис. Продолжать бег не имело смысла, я остановился и заковылял к автобусной остановке. Увидев это, Костя тоже прекратил бег. Он опередил меня метров на 200. Мы не добежали до цели всего 1 км — в первый и последний раз. У меня зуб на зуб не попадал, оказывается, уже было 15° мороза! А я в футболке… Был уверен, что заболею, но, как ни странно, даже не чихнул..

Очень скоро Костя отыгрался, Через три недели мы опять бежали по окружной, но в другую сторону и возвращались через Миловидово, а финишировали у порога своего дома. Зимой это очень удобно. Всего 27 км. Но я еще полностью не отошел после "Mapафона", и мы решили бежать только до трамвайной остановки — на 3 км меньшей На этот раз ветра не было, но был сильный гололед и туфли проскальзывали, как на лыжне. Я выбился из сил. Появились слабость, чувство голода м непреодолимое желание прекратить бег. Да еще острая боль в бедрах — мышцы сводила судорога. А Косте хоть бы что — привык к силовой работе! Кое-как дотащился я до трамвайной остановки и вздохнул с облегчением. Как вдруг Костя заявляет, что это не дело, останавливаться посередине дороги, и нужно бежать до самого дома — еще 3 км!

— Мы же договаривались, — еле выдавил я.

Тогда он не выдержал и поинтересовался, к какому полу я принадлежу. И еще целых 18 мин я бежал и хрипло ругал его сквозь сжатые зубы, а он смеялся… Потом он мне объяснил, что у меня был очень смешной вид; туловище резко, наклонено вперед, шея вытянута, как у гуся, а прямые, негнущиеся ноги безнадежно оставались где-то далеко позади. Это была жалкая пародия на бег. Прохожие останавливались, а я бежал… Это был самый трудный забег в моей жизни, те последние 3 км дались тяжелей, чем марафон, который мне довелось потом пробежать.

Как ни трудно бывало с Костей, но когда я бегал один по далеким загородным трассам, вдали от жилья и людей, тоже иногда приходилось нелегко. И тогда я развлекался. Знойным летом представлял впереди себя, в прозрачном голубом мареве, легкую, парящую фигурку Людмилы Брагиной. А морозной зимой, в снег и метель, это был неистовый Вирен с горящим взором, неудержимо влекущий меня вперед… Или стремительный Снелл… Легко бегать с чемпионами, все проходит — и боль, и страх.

Зимой наши мужчины бегали меньше, но зато очень много ходили на пыжах. Саша накатывал до 600 км в месяц.

— Плохо наше дело, — волновался я. — Летом они нас задавят.

— Не задавят, — успокаивал Костя. — Они разленились и отвыкли терпеть. Ты будешь на голову сильнее их.

И он оказался прав. Как-то в забеге на 16 км я очень легко, даже не желая этого, опередил их более чем на 10 мин. Меня поразило, что Саша показал результат пятилетней давности — 1 час 30 мин, а я — 1 час 18 мин. Не меньше были удивлены и ребята.

— Это его Костя натаскал, — заявил Миша.

— Вы ничего не понимаете, — горячился я. — Все дело в системе. У вас постоянная скорость, одинаковые нагрузки, бегаете каждый день. Произошла адаптация. А нагрузки должны волнообразно изменяться.

— Ты просто фанатик, — сказал Саша. — Бегать нужно для здоровья.

Он, конечно, был прав, невозмутимый Саша Руссак. Но в душе я торжествовал. Это была настоящая большая победа. Победа моей системы.

А Костя исчез. Позанимался с нами два года, и нет его. Переехал к родственникам, в Рязань. Снова, как и много лет назад, я остался один. Но со мной был бег, и это главное. И мои чемпионы!