Дети подземелья (2302 г.)

Сергей задремал, но тут же чей-то локоть ударил его по руке.

— А ну не смей!

Рядом с ним за одной партой сидела Лика. Сколько он себя помнил, у нее всегда были короткие волосы. Светлые, шелковистые, красивые. Лика не умела ценить их и даже не допускала мысли, чтобы отрастить хотя бы до плеч. Сергей же часто фантазировал, как локоны девочки спускаются до самой талии, и она заплетает их в косу. Но девочку фантазии не интересовали, характером она пошла в мать, Амалию, которая занимала в Комитете Продовольствия Бастиона важный пост. Сергей привык видеть эту женщину с вечно поджатыми губами исключительно в форме. Этакой взрослой копией подруги.

— Спишь? — Лика всегда серьезно относилась к занятиям и не выносила вольностей.

— Ну, заснул ненадолго, — ответил шепотом Сергей и принялся растирать глаза. — Вчера мы весь день бегали в полной выкладке. Я устал.

Лика смотрела на него сердито.

— А ты видел, чтобы я спала после занятий в моей группе?

Сергей улыбнулся.

— Нет. — Лучше ответить честно, не юлить.

— Вот именно. Надеюсь, ты не слабак.

Девочка отвернулась, продолжая внимательно слушать высокого человека, стоящего у доски.

Сегодняшний день был посвящен теории. Завтра — опять сплошная беготня, тренировки с оружием и изучение технических средств, но сегодня можно немножечко расслабиться. Например, подремать в полглаза.

"Ну да, подремлешь с некоторыми…" — тоскливо подумал Сергей, делая вид, что ему тоже интересно.

Уже два года он и его сверстники обучались по особой программе. На прошлом этапе, начинавшемся с пятилетнего возраста, не было ничего сложного, ад наступил позже. Группу детей обоего пола после тщательного тестирования и составления генетических карт определили в кандидаты для вступления в Службу Безопасности.

Что и говорить, для детей и родителей это было весьма почетно. Хотя не для всех — некоторые предпочитали нацелить своего отпрыска на карьеру ученого. Умник, и это мало кто оспаривал всерьез, является самым главным человеком в Бастионе. Без ученых никто бы не протянул под землей и десяти лет, невзирая на все удобства. Круто быть солдатом, но солдат всего лишь мускулатура, верно?.. Куда весомее вклад в будущее, чем просто умение стрелять в темноте и попадать в яблочко с двадцати шагов. Отец Сергея не сразу принял решение, куда определить сына. У него был выбор, тем более что мальчик показал весьма неплохие результаты в тестировании на наличие математических способностей. Коэффициент интеллекта Лужина-младшего тоже весьма обнадеживал, оказавшись на уровне выдающихся способностей.

В конечном итоге, все решил разговор с глазу на глаз. Отец задал ему только один вопрос, и Сергей, не колеблясь, ответил, что хочет быть солдатом.

— Быть по сему, — кивнул Платон Лужин. — Но помни, я не буду помогать тебе, не буду создавать благоприятные условия, не буду заступаться. Вся боль, которую ты вынесешь, будет целиком твоей собственностью. Вся несправедливость останется в твоей памяти. На мою помощь не рассчитывай. Я — заместитель командира Службы Безопасности. Помни об этом. С этого момент ты мужчина, отвечающий сам за себя.

Было немного страшно. Точнее, даже очень страшно, но Сергей не отступил и не попросил переиграть.

— Хорошо, папа. Я знаю.

Это было два года назад. Год назад кандидатов, прошедших начальную физическую подготовку, отправили наверх. Тогда они впервые увидели мир снаружи, познакомились с солнцем. И в тот же день совершили пятикилометровый марш-бросок.

Сергей помнил свои кошмарные ощущения. Он был болью. Просто воплотился в нее целиком и полностью. В какие-то моменты морально готовил себя к тому, что упадет и больше не встанет, но рядом была Лика. Эта упрямая девочка со взрослым взглядом внушала ему чувство восхищения. Даже когда бежать не было сил, она продолжала делать вид, что всего лишь прогуливается. Пока она находилась возле него, Сергей не имел права сдаться.

Потом было легче. Организм адаптировался, крепчал, насыщался нужной кондицией. Инъекции особых, стимулирующих рост препаратов позволял мускулам и костям приобретать невиданную прежде выносливость. Говорили, сыворотки, вводимые кандидатам, получают из "желтухи", якобы нашли в ней еще какое-то полезное свойство. Так или нет, но стимуляционная терапия вкупе с тренировками делали свое дело. Будущие солдаты СБ были сильнее и крупнее своих сверстников, обучающихся по другим курсам.

В нынешнем году упор был сделан на теоретические занятия. Особенно внимание уделялось истории. История мира до Метеорита, история мира после (не так много), история Бастиона. И это в перерывах между мощной накачкой по дисциплинам технической направленности.

К чему это, иногда спрашивал себя Сергей. Разве имеет значение для рейдера знание планет Солнечной системы? Нет. Какой прок солдату от того, сколько планет крутится там по своим орбитам? С космосом у Земли давно связи нет. Вряд ли вообще будет когда-нибудь. Это лишь теоретически можно рассуждать, что где-то сохранились шаттлы, не разобранные и не разбитые дикарями. Космос навсегда закрыт для людей, значит, нужно заниматься чем-нибудь более полезным.

В свои годы Сергей часто думал, почему взрослые нагружают себя лишним. Вот отец говорит, что образование — это одна из тех штук, которые помогают бастионцам оставаться людьми. Глупо. Они и так люди, куда же больше! Мутаций здесь нет, сумасшедших тоже. Может быть, отец шутил? Вряд ли. Сергей знал отца. В разговорах на эти темы он бывал даже слишком серьезным.

Углубляясь в такие размышления, мальчик начинал путаться.

В чем прелесть жизни солдата? Не нужно ломать голову. Для этого есть ученые, умники. Значит — прочь все лишнее, пока не свихнулся.

По крайней мере, Сергей, сделай вид, что слушаешь учителя!

Он сделал, хотя далеко не сразу вспомнил, какой сегодня предмет.

— Тебе одиннадцать лет, а ты ведешь себя как ребенок, — прошипела Лика через минуту, когда Сергей умудрился вновь задремать.

Дралась она как бешеная. Если била локтем, то весьма болезненно.

— Ладно тебе… — пробормотал Лужин.

В классе сидели еще двадцать мальчиков и девочек — и все больше их оборачивалось на Сергея.

Заметив это, высокий учитель истории, почти лысый, с глубокими носогубными складками, сердито прищурился.

— …главной заслугой Генерала в том, что он не потерял голову во время всеобщей паники. Немногие были способны мыслить здраво в ситуации, которая сложилась тогда на Урале… Да что там — весь мир был таким. Плесень далеко не сразу добралась сюда, но ведь она сделала это, — говорил историк, поглаживая левой рукой лысину. Попутно он смотрел в стену, как если бы там находилось окно, и думал о чем-то своем. — Местное правительство долго решало, стоит ли ему эвакуироваться. И куда. К тому времени космические полеты стали практически обыденным делом. Ну, разумеется, для тех, кто мог себе это позволить. И уж точно высшие чиновники, пользуясь средствами из бюджетов, могли. — Мерное разгуливание учителя от стены к стене навевало на Сергея сон. — В результате они сделали неверный выбор. Тогда считалось, что в случае глобального катаклизма орбита будет наиболее безопасным местом. И многие, когда началось наступление плесени, поспешили за пределы Земли. Но что стало с ними, мы не знаем. Вероятно, они жили еще несколько лет на старых запасах. К этому времени почти наверняка можно сказать: космос мертв. Разумеется, если дальние экспедиции не нашли где-нибудь подходящий мир для освоения.

Лика подняла руку.

— Разрешите вопрос!

— Конечно, — кивнул историк.

— Как плесень могла проникнуть на орбиту, когда все пассажиры проходили тщательный контроль?

— Контроль не помог по двум причинам. Тогда, в спешке и панике, так и не сумели найти средства вовремя обнаруживать заражение "краснухой". Ни один сканер не справлялся со своей задачей. Споры проникают в человеческое тело и ждут. Их работа подобна работе вирусов. Отнюдь не сразу они начинают размножаться. Излюбленное же место их прокорма — мозг. И второе — в той атмосфере, в той нездоровой обстановке, что сложилась в космопортах, разве можно было проводить какие-нибудь профилактические мероприятия? Слаженная работа оказалась практически парализована наплывом беженцев и беспорядками. Бунты влекли за собой человеческие жертвы, полиция и армия пытались что-то сделать, но все было бессмысленно. Кому-то удавалось попасть на борт. Шаттлы уходили и больше не возвращались. Думаю, смерть этих людей в космосе, без воды, еды и воздуха, была страшной.

Сергей попытался себе это представить. Этот мир не просто погибал, а погибал жутко, в агонии.

— Значит, чиновники выбрали орбиту? — спросила Лика.

— Да. Не только те, кто руководил Уральским сектором, но и другие. Никто из них не воспользовался шансом укрыться под землей, не без основания считая, что от плесени спастись невозможно нигде. Решили рискнуть, и, как видим, проиграли. Убежища, в которые вложено столько труда и средств, оказались не у дел. — Историк кивнул каким-то своим мыслям. — Мы до сих пор не знаем, живут ли люди в других подземных комплексах. Связь пока не установлена. Вероятно, где-то на другом полушарии есть такие, как мы. Либо гораздо ближе, но опять — неизвестно.

— Почему же мы не пошлем экспедицию? — спросила Лика.

— Это опасно. Нам известны координаты некоторых убежищ на территории бывшей Евросибири, но какие из них выбрать? Самое ближайшее? Боюсь, это не основание для риска. Может оказаться, оно пустое, а мы зря проделали такой путь по территории, которая наверняка кишит агрессивными мутантами и аномалиями. Вот если бы мы получили четкий сигнал, тогда был бы другой разговор… В общем, вернемся к Генералу. Кто знает, с чего он начал свою работу?

Историк прошелся взглядом по классу. Лика не успела поднять руку, ее опередил мальчик, сидевший у стены.

— Генерал в то время руководил крупной компанией по разработке и установке систем безопасности. За несколько лет до Метеорита компания выиграла конкурс на поставку оборудования для одного из убежищ. Назвалось оно Бастион-2. В нем мы сейчас и живем.

— Верно, молодец. Генерал был человеком с высоким интеллектом и сильными лидерскими способностями, которые, в конечном, итоге и решили дело. Когда началась паника и экономическая ситуация стала чрезвычайно нестабильной, Генерал составил предварительный вариант своего плана. Бастион-2 был засекреченным объектом, как вы понимаете. О нем знали лишь члены правительства сектора и группа доверенных лиц. Генерал входил в их число. Вариант с орбитой он отмел сразу. Всеобщее стремление покинуть Землю только играло ему на руку. За три дня до вступления катастрофы в финальную фазу — Генерал высчитал все практически до часа, — он выдвинулся со своими людьми к Бастиону-2. Здесь практически не было охраны. Генерал и проверенные бойцы Службы Безопасности компании захватили объект без труда и закрепились в нем. Вторая фаза операции Исход началась тотчас же. Счет шел на часы. Когда караваны тяжелых фур, груженые припасами, двигались сюда, по всем каналам сообщалась, что армия еле сдерживает плесень у западных границ Екатеринбурга. Это был ад. Мы все видели последние видеозаписи того периода.

Генерал перевез в Бастион практически весь штат центрального подразделения компании, которое находилось в Екатеринбурге. Затем он и его люди, вооруженные до зубов, отправились добывать все ресурсы, какие только могли перевезти. Научное оборудование, комплектующие, сельскохозяйственные инструменты, медицинские препараты и тому подобное — все, что могло понадобиться для жизни под землей. Пустотные генераторы и генераторы Тесла, установки по очистке воздуха и так далее. Списки всего, что он привез сюда, помимо того, что уже было здесь припасено и поддерживалось в рабочем состоянии, насчитывают тысячи наименования. Формально, Генерал похитил все это, но в той ситуации, когда мир был практически целиком поглощен инопланетным грибком, ничто не имело значения.

Вероятно, Генерал оказался единственным человеком в громадном мегаполисе, который мог рассуждать здраво. Операция Исход продолжалась вплоть до того момента, как плесень подобралась совсем близко к Бастиону. Генерал отдал приказ закрыть центральный вход только когда наблюдатели на временном пункте сообщили, что уже видят "чернуху" в двадцати метрах от дороги. Дальше ждать было нельзя. Токсины и споры могли проникнуть внутрь убежища благодаря любому достаточно сильному порыву ветра.

Руку поднял еще один ребенок. Сергей потер лицо. Рассказ историка захватил его, и спать больше не хотелось.

Воображение рисовало громадные грузовики с длинными прицепами, загромоздившие площадку перед центральным входом и участок правительственного шоссе. Их разгрузили и бросили на произвол судьбы. А потом машины поглотила "чернуха", разрослась на них толстым слоем, сцепила между собой тяжелыми массами наростов. И еще попыталась пробиться через толстые, наглухо задраенные двери, способные выдержать прямой ядерный удар. Ей не удалось.

Что там теперь, спустя полвека? Наверное, уже все проверили, хотя центральные двери ни разу еще не открывали, пользуясь вспомогательными.

Мальчик, поднявший руку, спросил, откуда же в Бастионе появились люди.

— Люди были частью операции Исход — можно сказать, главной, самым ценным ресурсом. Ученых и специалистов разных областей набралось чуть больше тысячи. Остальные, к сожалению, пропали в суматохе. Эта команда и стала костяком подземной колонии. В целом, Бастион рассчитан на двадцать пять тысяч свободно проживающих, но, если уплотнить, то влезет и тридцать пять. Однако вы знаете, что на сегодняшний день наша численность не столь велика. Мы не набираем и трех. Неизвестно, в чем причина. Поначалу Генерал и сформированный им здесь Верховный Комитет опасались спонтанного взрыва рождаемости, но этого не произошло, хотя девяносто процентов спасенных оказалось в возрасте до тридцати пяти лет. Помимо персонала компании Генерал планировал привлечь и других людей, но из примерного списка ему удалось заполучить совсем немногих. Не хватило времени. Когда последняя группа СБ направлялась к Бастиону, буквально убегая от "чернухи", они подобрали и едва ли не силой запихнули в грузовики несколько десятков молодых женщин и мужчин. Тогда на улицах Екатеринбурга был чудовищный хаос. В итоге, улов оказался невелик. Новоиспеченные колонисты походили на кучку выброшенных на необитаемый остров счастливчиков. Бастион был велик, слишком велик, даже после того, как часть помещений дополнительно приспособили под склады для нового оборудования.

Но имелся в малочисленности и свой плюс. Каждая семья получила отдельную комфортабельную квартиру со всеми удобствами. Такую, о какой многие в прежней жизни и мечтать не могли.

Историк улыбнулся. Лика и Сергей переглянулись. Они тоже жили в апартаментах министерского уровня. Когда-то Бастион-2 предназначался именно для чиновников высшего ранга, привыкших жить согласно социальному статусу. Детям подземелий было трудно представить себе что-нибудь другое.

Лика пожала плечами, улыбнувшись. Именно в тот момент, глядя на эту улыбку и чувствуя внезапное смущение, Сергей понял, что хочет на ней жениться. В будущем обязательно, никто другой ему не нужен!

— Недостаточные темпы нашего воспроизводства, — продолжил историк, — объясняются, по мнению ученых, несколькими причинами. Я не буду сейчас подробно рассказывать вам об этом — узнаете на курсе биологии. Просто скажу свое имение. Я считаю, все дело в старой доброй эволюции…

Прозвенел звонок, и группа в один голос разочарованно ухнула. Сергей удивился такой реакции. Обычно все наоборот — никто не скрывает своей радости по поводу конца урока. Но сейчас историку, похоже, удалось зажечь в учениках немалый интерес. Слово эволюция в ушах детей приобрела поистине волшебные свойства.

Класс сидел напряженно, ожидая, что скажет историк.

— Я продолжу с этого места послезавтра, — уверил он их. — Думаю, тут есть, о чем поговорить. Ну, всего хорошего. Желаю удачи, ребята!

Подростки разочарованно загудели.

Сообразив, что неожиданно увлек аудиторию, историк рассеянно улыбнулся, словно извиняясь, и откланялся.

— Эволюция — это изменения, — подражая тону учителя, произнесла Лика, когда все стали собираться.

Сергей молча спрятал тетрадь в папку, которую носил на теоретические занятия.

— Ты домой? — спросила девочка.

— Да. Хочу спать, — ответил Лужин. И добавил: — Буду спать.

Не хотелось прощаться, шутить. Ничего. Только покой. Бывало, он так выматывался и уставал, что терял всякий интерес к жизни. Ничто не могло увлечь его настолько, чтобы он поступился отдыхом.

В любой другой день Сергей бы с удовольствие провел время с Ликой, но сейчас думал только, как быстрее добраться до постели.

Он попрощался с ней, дав понять, что идет один, и отправился домой в обход, по одному из боковых коридоров.

Основная масса учеников разбрелась кто куда. Некоторые парами, другие небольшими группами. Вскоре Сергей уже шел в одиночестве, слушая еле различимый гул, просачивающийся сквозь стены.

Где-то внизу работали механизмы. Все дружно они вкалывали на благо Бастиона, не зная усталости, а вокруг них посменно толклись люди из негласной касты рабочих. Кто-то здесь воевал, кто-то напрягал мозги и рождал идеи, кто-то просто напросто работал у машин. Каждому свое. Идеология колонистов не предусматривала большой свободы выбора. Все должны, так или иначе, приносить пользу.

В жилой сектор номер три Сергей вошел через двадцать минут. Он отлично знал все закоулки седьмого уровня и находил особое удовольствие в одиноком блуждании. Часто Лика оставляла ему компанию. Они гуляли и занимались чепухой, как все дети. Но не сегодня. Странное ощущение засело в Лужине. Он даже поймал себя на мысли, что не хочет возвращаться домой и оттягивает неприятный момент.

Пустой коридор, по обеим сторонам которого находились бронированные двери квартир, встретил Сергея молчанием.

Мальчик дошел до поворота, сделал шаг и увидел солдата СБ. Тот стоял возле его двери.

— А, это ты! — Прежде чем тот сообразил, солдат, рослый, широкоплечий, настоящий полубог в форме, стоял перед ним.

Его бледное лицо казалось расстроенным.

— Что случилось? — прямо спросил Лужин.

— Пойдем со мной.

Никаких комментариев, никакой возможности отказаться. Он бросил папку возле двери своей квартиры и зашагал за солдатом. Тот не представился, может, забыл.

Входя в комнату, в глубине Штаба Службы Безопасности, Сергей уже знал, что услышит. Внутреннее устройство Штаба было ему знакомо — когда он был маленький, отец нередко водил его на работу. Сергея здесь знали. Встречавшиеся ему на пути офицеры отводили взгляд, бегло здороваясь, и убегали по делам. Мальчик шел на негнущихся ногах по лабиринту стеклянных перегородок, через массивы компьютеров, сверкающих висящими в воздухе голограммами интерфейсов. В животе у него крутилось что-то горячее и тяжелое. Отвратительное ощущение отложилось на языке горечью.

Штаб притих. Такого на памяти Сергея не было ни разу. Обычная обстановка здесь — это суета, гомон и стремительные перемещения эсбэшников.

Солдат указал ему на стул в небольшом зале для брифингов.

— Генерал сейчас подойдет.

Сергей сел. Несколько следующих минут мимо открытых дверей не прошел ни один человек. Можно было слышать, как невидимые солдаты шушукаются вдалеке.

Наконец, возник генерал Рогачев, встал в проеме на секунду, глядя остекленевшими глазами. На красных щеках выделялась трехдневная щетина. Рогачев был непосредственным начальником отца Сергея, к тому же его другом. Этого большого, богатырских пропорций человека мальчик знал давно.

— Привет. — Генерал закрыл двери и сел на стул по другую сторону стола. Его большие руки покрывали шрамы, в основном от ожогов. Участки кожи имели разный цвет, и в целом запястья от этого напоминали географическую карту.

Все время, пока Рогачев говорил, Сергей смотрел на его руки, лежащие на столе. Нет, это были не карты, а мертвые киты, выбросившиеся на берег.

И в двадцать лет при мысли об отце эти генеральские руки ясно вставали у Сергея перед глазами.

Лика нашла его в потайном месте, о котором знали только они двое. Небольшой закуток в лабиринтах воздуховодных каналов был их суверенной территорией, о которой не знали взрослые.

Именно сюда пришел Сергей следующим утром после физических занятий. Его хотели освободить от них, но мальчик отказался от поблажки наотрез. Заявил, что пропустить тренировку значить стать, в конечном итоге, уязвимым. Он не видел иного способа бороться с тем, что рвалось изнутри и причиняло невыносимую душевную боль. Только другая боль, физическая, могла здесь помочь.

Лика взобралась по вертикальной лестнице, влезла на квадратную площадку, сваренную из листового гофрированного металла, и посвятила фонариком.

Луч прошелся по укрытию, найдя лицо Лужина. Тот лишь слегка поморщился.

— Знала, ты здесь!

Девочка встала и, пригнув голову, подобралась ближе.

В укрытии было несколько пластиковых ящиков, набитых всякой всячиной, на один из них Лика села так, чтобы оказаться напротив Сергея. Тот смотрел в стену.

— Давно сидишь?

Он промолчал.

— Твой отец погиб как герой, — сказала Лика, сердясь. — Он повел рейд, прорвался через толпы врагов, чтобы спасти остатки тех, кто нуждался в спасении. Эти люди, которых привезли, станут колонистами Бастиона. Твой отец прикрывал отход главных сил, уничтожив в одиночку "сатира", а такого еще никто не делал! Ты понимаешь?

Сергей моргнул и перевел взгляд на ее лицо, покрытое резкими тенями от фонарика. "Сатир"? Он никогда не видел это чудовище и не сомневался, что оно самое страшное в мире. Но отец все равно не мог умереть. Герои не умирают. У них нет такого права, особенно там, где люди в них нуждаются.

И разве те жалкие бродяги, которых спасал полковник Лужин, стоят его жизни?

Сергей снова сжал кулаки. Отец допустил ошибку, которую не мог допустить. Дал слабину. Вот что случилось, а это равносильно предательству.

Лика ждала ответа. Сергей упорно молчал.

— Ты ничего этим не добьешься, — сказала она, — бегство — не выход.

— Он обещал…

— Глупый ты! Не все обещания можно выполнить! Человек не бессмертен!

— Это плохо… — Две мокрые дорожки появились на щеках мальчика.

— Так бывает… Послушай, мой отец ведь тоже погиб в рейде, три года назад… — Лика подсела к нему и обняла за плечи. — Думаешь, я тогда ничего не понимала? Ошибаешься! Я пошла в СБ, чтобы отомстить. Конечно, глупо, но теперь я не уйду с этого пути! И ты не уйдешь. И запомнишь отца таким, каким он был. Можешь считать это приказом… Я твой друг и имею право.

Сергей склонил голову. Иногда Лика просто пугала его. Она рассуждала как взрослая и поступала так же. В сравнении с ней он чувствовал себя наивным ребенком, который не в состоянии четко ответить на самые простые вопросы. Сергей не мог сказать этого, не мог признаться, но после ее прихода ему стало легче. Черная дрянь, "чернуха", что поселилась в нем и давила на грудь, почти рассеялась. Вскоре ее не стало.

— Я понял, — сказал Сергей так тихо, что едва можно было расслышать.

Лика теснее прижалась к нему и впервые поцеловала в щеку. Без лишних разговоров, без пафоса. Сначала горячее дыхание обожгло Сергею кожу, а потом к щеке прикоснулись ее губы. Он почувствовал, что они мягкие.

Говорить было не о чем. Понимать друг друга без слов — великое искусство, и только с Ликой у него это получалось. Наверное, что-то сродни телепатии. Или шестому чувству, интуиции. Во всяком случае, им не требовалось говорить что-либо дальше, они просто сидели в темноте и молчали. Долгие часы.