"Поцелуй ангела" - читать интересную книгу автора (Мэй Сандра)11Рождественский вечер в деревне Миддл-Маунтин в течение многих лет проходил в просторном зале деревенского клуба. Обычно здесь устраивались танцевальные вечера, жена викария проводила благотворительные концерты, а ее муж – торжественные богослужения на Пасху и Рождество. В этом году отремонтировали церковь, и потому богослужение прошло там, где ему и подобает, а зал еще с утра принялись украшать. Когда Джессика вошла в ярко освещенное, пахнущее сдобой и хвоей помещение, где повсюду висели яркие и блестящие гирлянды; когда услышала оживленный гомон женщин и смех детей, разглядела важного и представительного мистера Добсона в красном кафтане и таком же колпаке, ее охватил совершенно детский восторг. Она вертела головой по сторонам, то и дело узнавая непривычно нарядных жителей Миддл-Маунтин и раскланиваясь с ними. Робко улыбнулась из изящного киоска Элен Парселл – весь прилавок был заставлен маленькими горшочками с гиацинтами всех цветов. Джессика вдохнула нежный аромат – и неожиданно для себя простила эту глупую курицу, миссис Парселл. В конце концов, не может быть совсем-то уж плохим человек, выращивающий такие цветы… Миссис Картрайт приветствовала Холторпов и Джессику могучим воплем, потом совершенно одинаковым движением подтянула к себе сначала меланхоличного мистера Картрайта, затем красного как помидор Джимми, поправила обоим воротнички и галстуки, после чего тем же привычным материнским движением придвинула поближе Джессику и расправила складки пышной юбки. – Вроде! Ничего! Получилось! Ты красавица! – Миссис Картрайт, я вам так благодарна… – Глупости! Чего! Тут! Шить?! Ты ж размером с кошку!!! Агата Джоунс – невысокая, элегантная, в сером костюме тонкой шерсти, украшенном роскошной жемчужной брошью, и в подобранных в стиле броши сережках с крупными жемчужинами – улыбнулась Джессике, вежливо склонила голову в ответ на приветствие Дика и ласково поздоровалась с детьми. Интересно, машинально отметила Джессика, а ведь Алису она подчеркнуто не заметила… Как будто Алисы вовсе здесь нет. Ей было некогда думать об этом странном обстоятельстве, а потом стало и вовсе не до того. Мистер Добсон взял микрофон и громкими воплями стал взывать к почтенной публике, чтобы она брала стулья и рассаживалась. Сидячих мест перед небольшой эстрадой хватило только дамам, детям и джентльменам наиболее почтенного возраста. Мужчины и ребятишки постарше разместились на стоячих местах, и Джессика с нежностью окинула взглядом Дика и Уилли. Сегодня они были как-то особенно похожи – большой и маленький Холторпы. Сама Джессика не стала садиться – побежала за кулисы, где стояла бледная от волнения Мэри – Мэри-индианка, красотка Мэри с двумя черными косами, в которые были воткнуты пестрые перья ястреба, узорной бисерной повязкой на голове, в расшитом тесьмой и стразами индейском одеянии и настоящих мокасинах… Джессика притянула к себе девочку и прошептала не слишком педагогичные слова: – Сделай их всех, красотка! Ты настолько хороша… ты даже сама не представляешь! Я буду в зале! Мэри одарила ее исполненным слепого ужаса взглядом, механически кивнула и уставилась в одну точку, беззвучно шевеля губами. Уважая профессиональный актерский мандраж перед выступлением, Джессика тихонько убралась из-за кулис и помчалась в обход зала, чтобы не лезть в первый ряд, где нетерпеливо подпрыгивали близнецы, а встать рядом с Диком и Уилли. Мужчины расступились, давая ей дорогу, и Джессика с облегчением оперлась на плечо Уилли. Мальчик вскинул на нее глаза и с притворной ворчливостью буркнул: – Вечно вы, женщины, опаздываете! Как там Мэри? – Волнуется. – Ничего. Я буду свистеть – сразу предупреждаю, чтоб ты не пугалась. Я очень громко свистю. – Свищу. – Ну свищу. Какая разница, главное, что громко. Дик украдкой сжал ее пальцы, и Джессика ответила ему счастливым и нетерпеливым взглядом. У нее в груди было горячо и весело, Джессика ощущала себя воздушным шариком, который вот-вот сорвется с нитки и улетит в рождественские небеса… Начался концерт. Джимми Картрайт весьма успешно исполнил шотландскую джигу – его поддержали энергичными хлопками и свистом. Две веснушчатые девочки, внучки мистера Добсона, спели рождественский гимн. Потом группа ребятишек с большим энтузиазмом продемонстрировала гимнастические упражнения – от усердия одна из маленьких гимнасток скатилась со сцены на колени к старичку-викарию, и тот, смеясь, благословил ее… Затем настала очередь Мэри. Она вышла на середину сцены – тоненькая, стройная, темноволосая, – и свет заискрился в стразах и на разноцветном бисере повязки. Зал затих, едва зазвучал глуховатый, чарующий голосок, и в этой тишине чудилось, что над залом пролетает Серая Сова, и олень из преданий плывет через поток горной реки, держа на рогах солнце, и курится голубоватый дымок над первой в истории человечества трубкой мира в руках великого Гитчи Маниту… – Если спросите, откуда эти сказки и легенды, я скажу вам. Я отвечу… Несколько секунд в зале стояла полная, прямо-таки звенящая тишина. Первой опомнилась сама Мэри – растерянно обвела взглядом первые ряды, чуть развела руками… И зал взорвался аплодисментами. Нет, пожалуй, овациями. Уилли свистел так, что уши закладывало, миссис Картрайт встала со своего места и вопила «Браво!!!», и все хлопали, хлопали, хлопали… Джессика случайно посмотрела на Дика – и замерла. В темных глазах блестели слезы, он улыбался и шептал что-то беззвучно, не сводя глаз с Мэри, а та, смущенная, румяная и хорошенькая, кланялась, прижав руки к груди, и благодарила за внимание. Потом на сцену вылез малиново-пунцовый от смущения Джимми Картрайт с огромным букетом из остролиста и белых хризантем и преподнес его Мэри. Первый приз – мешок шоколадных зайцев, набор разноцветных гиацинтов и изящную вазочку – единогласно присудили мисс Мэри Холторп, после чего ликующие близнецы принялись одаривать детей призовыми зайцами, а взрослые потянулись к импровизированному буфету. Мэри подлетела к Джессике и с размаху обняла ее, уткнувшись пылающим личиком в плечо. Рядом маячил все еще малиновый Джимми. Уилли покровительственно похлопал сестру по плечу. – Нормально прочитала, Мэри. Мне понравилось. Джессика, а ты дашь мне эту книгу? Там прикольно, про индейцев. – Ну конечно! Она быстро посмотрела на Дика, и тот чуть заметно улыбнулся. Уилли впервые назвал ее по имени и на «ты»… Зазвучала музыка, и Дик церемонно склонил темноволосую голову перед оробевшей Джессикой. – Мисс Махоуни, позволь тебя пригласить? – Ох, даже и не знаю… Дик, я не умею, если честно. – А чего там уметь? Ходишь под музыку вокруг зала, да и все. Пошли. Они закружились среди других танцующих пар, не замечая, как от барной стойки на них тяжелым и безумным взглядом смотрит женщина, затянутая в серебристую парчу… Дети с гиканьем носились по залу, девушки разносили подносы с кружками эля и сидра, раскрасневшаяся миссис Добсон ловко выгружала на столы подносы с упоительно пахнущей сдобой. Джессика вертела головой, точно любопытный птенец. Она уже успела поучаствовать в трех викторинах, выиграла бумажный колпак, свисток и шарик и теперь жаждала поучаствовать в перетягивании каната, но для этого требовалось снять туфли – на каблуках слишком рискованно… – Дик, подержи! – Джесс, ну что ты, в самом деле… – Меня миссис Картрайт зовет! У них в команде недобор. – Миссис Картрайт сама один большой перебор для любой команды. – Подержи и не отдавай свисток близнецам. – Почему? Думаешь, проглотят? – Потому, что это мой приз! Сэм и так уже выиграл целых три шарика… Ошеломленный, едва удерживавший смех Дик смотрел Джессике вслед. Она ведь не сюсюкала и не притворялась – она и в самом деле была охвачена азартом, ей было весело, и она соревновалась с шестилетним Сэмом, кто из них получит больше призов… – Очаровательно. Полагаю, ты собираешься ее удочерить? Для полного, так сказать, комплекта. Алиса приблизилась неслышно. Она распространяла сильный запах алкоголя, глаза у нее были подернуты легкой дымкой безумия. Дик едва заметно поморщился. – Алиса, ты бы не увлекалась спиртным. Тебе еще за руль… – До твоего дома я в состоянии доехать даже в бессознательном состоянии. – Тут такое дело… я так и не собрался сказать. В общем, мы собираемся встретить Рождество на ферме. – Что-о? В этом сарае? – Они давно меня просили. – Да ради бога. Мы чудно проведем праздник вдвоем с твоей малолетней нянькой… – Джессика едет с нами. Алиса вскинула на него ставшие холодными и злыми глаза. – Дикки, а ты не очень разошелся, а? В деревне и так болтают всякое… Он сильно и крепко сдавил локоть, обтянутый серебряной парчой. – Вот что, любезная родственница. Пойдем-ка пройдемся в танце, а заодно и поговорим, чтобы не давать повода любимым тобой сплетникам. Алиса хрипло хохотнула. – С тобой – хоть на край света, милый. Лишь бы подальше от этой чертовой деревеньки. Дик крепко стиснул талию Алисы Дарси, уверенно повел в танце. На противоположном конце зала Джессика Махоуни отчаянно кусала губы, чтобы не разреветься от ревности… – Вот что, Алиса, нам давно надо было поговорить, да я, дурак, стеснялся. – Хочешь сделать мне предложение? Наконец-то! Пойдем домой? Пока никто не видит и твои не в меру любопытные детишки играют со сверстниками. – Они, между прочим, и твои племянники. Что ж ты их так… презрительно? – Дик, было бы очень глупо притворяться, что я их обожаю. Я честна, по крайней мере. Нет, я их не обожаю. И не люблю. Кстати, они меня тоже. – Алиса, зачем ты приехала? Чтобы испортить всем праздник? – А зачем ты завел любовницу? – Так, понятно. Мисс Блант, надо полагать? Изумительные у тебя знакомства. – Да нет, я не то чтобы против, милый. Все понятно – не можешь же ты пять лет хранить верность моей не в меру плодовитой сестричке… – Алиса, замолчи. Не смей так говорить о Лоре. – Почему? Она моя сестра. Покойная… – Ты пьяна. – Вдребезги, если честно. Слушай меня, граф Норрингтон. Только не перебивай. Я знаю про твои долги и невыплаченные кредиты. Знаю про тебя все. Так вот, когда мы поженимся, все долги я оплачу. Более того, я даже не стану настаивать, чтобы ты продавал свою дурацкую землю. Жить будем, разумеется, в Лондоне, но землю можно сдать в аренду… – Алиса, ты здорова? С чего это мы поженимся? – С того, милый, что это твой единственный шанс оставить детей при себе. Ну, положим, еще год ты протянешь на отсрочках выплат – а что потом? Новые долги. Малышня пойдет в школу – новые траты. Дом разваливается, машины нет… Дикки, тебе не протянуть больше года. А я предлагаю тебе нормальный, удачный брак – пусть с твоей стороны он будет и по расчету. Заметь, я тебя не покупаю. Это, в сущности, твои же деньги. Можешь остаться чистеньким в глазах… впрочем, в чьих глазах-то? У тебя же никого нет, кроме этой малахольной тетки. – Алиса, я что-то не понял… про деньги… – А-ха-ха! Люблю интеллигентов! Тебе было неудобно спрашивать – а я забавлялась, глядя на тебя. Ну, разумеется, у тебя есть деньги, Дикки. Довольно много, надо сказать. Лора все же тоже была дочерью банкира. Ей причиталась достаточно большая сумма – правда, наш папаша озаботился тем, чтобы нехорошие и ленивые потенциальные зятья не смогли наложить на наши денежки свою загребущую лапу. – Забавлялась, значит… – Конечно! Смешно же: человек, у которого теоретически полмиллиона годового дохода, копается в земле и доит коз своими руками, а его дети ходят в обносках только потому, что у этого человека прин-ци-пы! Ха! Правда смешно. – Но я не понимаю… – Не сомневаюсь. Ты никогда ничего не понимал в деньгах – потому вы и жили впроголодь. – Мы были счастливы. – В жопу такое счастье, понял? Ладно, не кривись. В жизни не поверю, что ты не слышишь здесь подобных словечек. Так о чем я? Ах да, папаша. Он все очень умненько устроил. Я стала опекуном денег Лоры, а мои деньги стерег сам папочка. Лора не могла их тратить без моего согласия, я же согласия не давала. Злилась я на нее, понимаешь ли. Кое из-за кого. Но она была дочерью банкира и знала, что кое-что сделать все же может. Она написала завещание, по которому все деньги переходили бы к тебе в случае ее смерти. – Алиса, заткнись и уходи. – Нет, ты дослушай. Начитаются романов и воображают невесть что… Она написала это чертово завещание и позвонила мне в Лондон. Сказала, что, если я не пойду на уступки, она покончит с собой – и тогда мне придется отдать все деньги тебе. – Какая же ты дрянь… – Почему это? Я же согласилась! Я стала выплачивать ей нечто вроде ренты – вплоть до рождения близнецов. Как ты думаешь, откуда были те деньги? – Она говорила, что подрабатывает на курсах… – Вот! Она боялась расстроить тебя, своего ангела, разговорами о грязных, гадких деньгах! Слушай дальше. Я взъелась – признаю это. Пошла на принцип. Она меня победила, а я этого ужасно не люблю. И я пошла к ее адвокатам, они и меня тоже знали с детства. Рассказала о тебе, милый Дикки. О том, как ты хочешь наложить лапу на Лорины денежки. Разумеется, мне поверили. Не до конца, но поверили. Отменить ее завещание они не могли, но поправку внесли. Теперь в случае ее смерти деньги переходили ко мне, как к опекуну, а уж я должна была распределить их между Лориными детьми. – Почему же ты этого не сделала? – С ума сошел?! Полмиллиона! Ты не спрашивал, я не лезла. Между прочим, не надо на меня так смотреть. Я деньги не воровала – просто мне не хочется, чтобы они уходили из семьи. И еще мне не хочется… вернее хочется – кое-чего. Тебя, Дикки. – И ты считаешь, что после всего сказанного я на тебе женюсь? – А почему нет? Ты ведь уже не тот чистоплюй-идеалист, за которого выходила Лора. Поковырялся в навозе, выяснил, что булки на деревьях не растут, теперь ты знаешь цену грязным, гадким деньгам. И у тебя четверо детей. – Ты забрала их деньги. – Да нет же, дурачок! Они – их, так и будет. Мэри получит свою долю через одиннадцать лет, маленький нахал через тринадцать, малышня, соответственно, через девятнадцать. Таковы условия завещания, на этот раз – окончательные. Разумеется, если я – опекун – не сочту возможным раньше передать эти деньги непутевому родителю. Допустим, он исправился. Стал достоин. – Тебе доставляет удовольствие издеваться, да? – В чем издевка, Дикки? Тебе предлагает руку и сердце красивая женщина, в результате этого брака ты сможешь обеспечить собственных детей, да еще и не чувствовать себя при этом альфонсом! Казус, я бы сказала. Юридический и этический казус. – Алиса, мне противно даже слушать тебя, просто смотреть на твое холеное лицо… а ты надеешься, что я на тебе женюсь. – О, конечно! Лучше уж сдам детей в приют, а сам буду растить кукурузу и доить козу – но зато останусь честным человеком… – Алиса внезапно оттолкнула Дика от себя и уставилась на него с выражением лютой злобы в темных глазах. И еще – тоски. – Даже не знаю, зачем ты мне, тряпка! Лора… о, Лора была куда сильнее тебя, Дикки. Она ведь не шутила тогда насчет самоубийства. Она обязательно сделала бы это – если бы знала, что это поможет ее детям и мужу. Представляешь, она добровольно ушла бы из жизни! А ты волнуешься за свою сомнительную невинность. – Алиса, ты одержима дьяволом… – Не исключено. Ну так как? – Нет! – Подумай. – Нет. – Третий раз говорю тебе: подумай!!! – Тебе лучше уехать, прямо сейчас. Если хочешь, я вызову такси из Барнхеда… – Обойдусь. Они стояли друг против друга, злые и взъерошенные, как дикие коты. В этот момент Дик услышал спокойный и звонкий голосок Джессики: – Мистер Холторп, мне страшно неловко прерывать вас, но… мне выпал фант. Я должна пригласить вас на танец! Дик помолчал, мысленно собираясь с силами. Приходил в себя, успокаивался. Рядом с Джессикой все обретало смысл, и Алиса даже не выглядела больше злым демоном – просто глупой и злобной бабой… – Надеюсь, ты извинишь нас, Алиса. Мисс Махоуни, прошу. Он стиснул ручку Джессики слишком сильно, но она и виду не подала. Спокойно пошла рядом с ним. В спину Дику ударил змеиное шипение – шепот Алисы: – Ты еще пожалеешь, Дикки! Ох пожалеешь… Джессика обернулась и доброжелательно улыбнулась. – Не скучайте, мисс Дарси. Там, кажется, пришла ваша подружка мисс Блант. Выпейте с ней на брудершафт, очень тонизирует. Примерно через две минуты Дик с шумом выдохнул и витиевато выругался сквозь зубы. Джессика лукаво покосилась на него. – Ну ты даешь, граф! Хуже извозчика! – Прости меня, Джесс. – За что? – Я танцевал с этой змеей… – Ты бы видел свое лицо. Даже слепоглухонемой усомнился бы, что тебя с этой женщиной связывает большое и чистое чувство. – Знаешь, ненависть тоже бывает большой и чистой. – Но никогда – светлой. Забудь. Там Уилли выиграл шикарный набор для бадминтона, а Мэри участвует в конкурсе чечеточников. – Надо же, я и не знал, что она танцует. Собственно, я очень многого не знал, как выяснилось… – Успокойся. Сегодня праздник, будем веселиться. Она уедет? – Думаю, да. Хотя она здорово напилась… – До Барнхеда дорога прямая, а там остановится в гостинице. Ну или ее остановят… Дик, а мы на чем поедем на ферму? Мне надо будет заехать домой. Сюрприз для близнецов лежит у меня под кроватью. – Заедем. Томми Аткинс отвезет нас на своем фургоне. – Чего она тебе наговорила? У тебя лицо было такое… одухотворенное. – По-хорошему, я должен быть ей благодарен. Она открыла мне глаза на мою собственную жизнь. И сказала правду. – А конкретнее? – Замуж звала. В смысле жениться. На ней. – И что ты ответил? Дик посмотрел на Джессику, а потом пожал плечами, наклонился и стал целовать ее в губы. Вокруг раздались аплодисменты и радостные возгласы, но Джессика, сказать по правде, ничего уже и не слышала. Близнецы с большим успехом выступили в конкурсе прыганья на одной ножке от стены до стены. Потом персонально Сюзи блистала в конкурсе на Самую Страшную Историю – как легко догадаться, рассказывала она про Беанн Ши… Уилли, надутый и серьезный, важно бродил по залу, а с двух сторон на нем висели рыжие и веснушчатые внучки старого Добсона. Уилли что-то с достоинством им рассказывал, а они постоянно хихикали и хлопали Уилли по плечу… вернее по плечам. Мэри отозвала Джессику в сторонку, и они удрали в туалет переодеваться. Когда Мэри вновь появилась в зале, со всех сторон раздались восторженные вопли и аплодисменты. Платье было сшито из кусочков кожи, меха и разноцветной «шотландки». Неровный подол клиньями, меховая опушка воротника и волчий хвост, свисающий с узорного кожаного ремешка – теперь Мэри предстала в образе воинственной шотландской принцессы. Джимми, судя по его виду, окончательно тронулся рассудком и не спускал с Мэри глаз… Вдвоем они начали отплясывать джигу, и Джессика снова видела слезы в глазах Дика. Теперь она точно знала, что это – слезы счастья. Рождество витало в воздухе, заражая всех радостью и добротой. Элен Парселл и Мейбл Блант торжественно помирились, порыдав друг у друга на плече. Агата Джоунс и миссис Картрайт готовили пунш. Викарий, изумленно склонив седую голову на плечо, слушал завывания какой-то модной группы, под песню которой молодое население Миддл-Маунтин отплясывало так, что пол содрогался. Откуда-то со стороны окраины тянуло дымом – приятным, смоляным запахом костра. К десяти часам вечера веселье не то чтобы пошло на спад – просто вошло в нормальную колею. Все разбились по группам – кого-то объединил возраст, кого-то общие интересы и музыкальные пристрастия. Дети охрипли, устали и были усажены под большим венком из остролиста и омелы – слушать сказки. В данный момент сказку рассказывала Агата Джоунс, сменившая Джессику. Сама Джессика танцевала с Диком и чувствовала себя абсолютно счастливой. Внезапно раздался какой-то шум, потом звон разбитого стекла и дикий женский визг, затем – добродушные и изумленные проклятия. – Вот же право слово – Демон! Демон и есть… Ба, да что это с тобой, пес?! Огромная черная тень металась по залу, жалобно выла и взлаивала. Дик и Джессика остановились, с другого конца зала к собаке кинулся Уилли. – Демон! Что случилось?! Лица собравшихся мгновенно изменились. Улыбок больше не было – только напряженная тревога. Демон увидел Дика, Уилли, Джессику и кинулся к ним. Вид его был ужасен. Окровавленный, мокрый, грязный, бесстрашный Демон с обиженным щенячьим визгом припал к ногам хозяина и вдруг завыл – тоскливо и отчаянно. Джессика вскрикнула и схватилась за горло. Дик нагнулся, чтобы погладить пса, но тот вскочил, метнулся к двери и вопросительно уставился на хозяина. Затем залаял – звонко, отчаянно и требовательно. Гул толпы прорезал звонкий голосок Сюзи: – Он же зовет, папа! Демон зовет нас за собой! И в этот момент от дверей кто-то громко ахнул: – Ребята! А ведь это пожар!… И в зале воцарились паника и суматоха. Они стояли возле ворот – ближе подойти было просто нельзя. Дом пылал весело и ярко. С треском рушились стены, а крыша уже давно провалилась в огненный ад. На улице было светло как днем. По снегу метались пляшущие тени деревьев. Джессика прижалась к Дику, а к ней прижались близнецы. Сэм держал Сюзи за руку – они привыкли именно так, вместе встречать все беды мира. Уилли стоял с другой стороны от Дика, презрительно и насмешливо кривя губы. Мэри машинально обнимала его за плечи, и в темных глазах девочки не было слез. Чуть поодаль столпились практически все жители деревни. Все молчали. Тушить, спасать – глупая трата сил. Сухое дерево сгорало быстрее, чем комок бумаги. Пожар умирал на глазах, теперь от него валил удушливый чад. Дик Холторп встрепенулся, расправил плечи, оглядел свою семью и громко сказал: – Все. На сегодня достаточно. Сейчас мы все равно ничего не можем сделать, так что… Томми! Ты здесь? Отвезешь нас на ферму? – О чем ты, конечно… Миссис Картрайт охнула, приходя в себя. – Дик! Вещи ж надо. Малые остались в чем были… – Не волнуйтесь, миссис Картрайт. Все нормально, правда. Такое уж везение – мы же собирались прожить на ферме все каникулы, так что я почти все необходимое перевез. Еда есть, молока полно… Едем, Томми. Джессика с трудом проглотила соленый и горький комок в горле и сипло позвала: – Дик… А как же… Алиса?… На лице Дика всего на мгновение промелькнул ужас – но он взял себя в руки и спокойно сказал: – Машины нет. Я думаю, мисс Дарси уехала из деревни. Тоненький голосок Мейбл Блант прозвенел откуда-то сзади: – Она была очень расстроена. Сказала, что срочно уезжает в Лондон… только вещи заберет… – Когда это было? – Примерно с час назад. А потом я слышала, как по дороге на Барнхед проехала машина… Больше ведь никто не мог ехать, правда? Люди оглядывались, проверяя, все ли здесь. Дик решительно кивнул. – Она уехала. Слава богу, все живы и здоровы. Джессика простонала сквозь зубы: – Ди-ик… там… это же… Он стиснул ее плечи, заглянул в глаза и очень тихо произнес: – Прошу тебя, девочка! Все потом. Завтра. Сегодня главное – ребята. Мы должны держаться ради них. Нельзя допустить, чтобы они испугались. Джессика судорожно кивнула, обняла Сэма и Сюзи и побрела к машине Томми. При виде маленького сказочного домика под черепичной крышей Джессика на мгновение забыла даже о страшной беде, приключившейся с семейством Холторп. Ферма раскинулась у подножия холма, окруженная живой изгородью. Рядом с жилым домом стоял длинный приземистый сарай – из него доносилось умиротворенное похрюкивание. Перед высоким крылечком в снегу стояла небольшая пушистая елочка, полностью наряженная и украшенная рождественской звездой. Небо было чистым, его усыпали звезды, но, когда машина подъехала к дому, вдруг пошел снег – крупные белые хлопья неторопливо падали из пустоты, красиво кружась. Томми Аткинс помог занести в дом сумки и пакеты – умница миссис Картрайт не растерялась ни на минуту и успела собрать для детей всяких вкусностей с праздничного стола, а также сгоняла Джимми домой, и он приволок пару одеял и подушек. Дик сноровисто растопил очаг – совсем не такой, как в усадьбе, настоящий английский очаг, сложенный из больших речных камней… Мэри зажгла по всему дому свечи, и домик приобрел совершенно сказочный вид. Томми простился и уехал, а Холторпы и Джессика уселись вокруг очага, притихшие и разом уставшие. Близнецы сопели и зевали., Уилли с тревогой осматривал Демона, в изнеможении повалившегося на пол перед очагом. – Пап! Он порезался! – Не волнуйся за него, Уилли. На Демоне все заживет как на собаке. Джесс, ты не приготовишь чай? Мэри тебе поможет… – Пап! Он стеклом порезался. – Ну а чем же еще? – Но я оставил его на улице, когда мы уходили. Демон проводил нас до ворот. Где он мог порезаться? – Я не знаю. Возможно, когда вломился в клуб? – Там ничего особенного не разбилось – просто миссис Смит с перепугу уронила поднос с чашками… – Уилли, я не знаю. Сейчас мы перевяжем собаку, если ты считаешь, что так будет лучше. – Да нет. Кровь уже запеклась. Демон, бедный ты пес, что же с тобой случилось?… Когда все были разложены по кроватям, и Джессика с Диком остались одни – не считая спавшего мертвым сом Демона, – девушку наконец-то затрясло. Слезы градом хлынули у Джессики из глаз, он не могла произнести ни одной связной фразы. – Дик… как же это… господи… Дик… Сэм и Сью… я же не успела… В один момент… Дик обнял ее за плечи, привлек к себе. – Успокойся, маленькая. Главное – все живы. Это – главное. А дом… Джесс, ну он ведь и так на ладан дышал. – Нет! Он был… хороший… Почему так, Дик?! – Не знаю. Наверное, уголек выкатился из камина. Или проводка – вот это, кстати, еще вернее… Джессика в изнеможении приподнялась и стукнула Дика кулачком в грудь. – Ты не понимаешь… а я не могу… там же лежал… – Кто лежал? Ты спрятала любовника под кроватью, разнузданная нянька?! – Дурак! Там подарок лежал! Для близнецов. И для тебя, и для Уилли и Мэри… Но главное – для близнецов. – Ясно. Хороший? – Хороший. Железнаяя… доро-о-о-ога-а-а!!! – Тихо! Не реви ты так. Купим мы и железную дорогу, и слона в шоколаде. Все будет нормально. Посидели немного в тишине, успокаиваясь. Потом Дик негромко и чуть напряженно произнес: – Джесс, ты хоть недельку побудь, а потом я тебя отвезу в Лондон и все деньги заплачу… – Я тебя сейчас опять ударю. Только сильно на этот раз. – Почему? Ты же не обязана ютиться в маленьком домике без удобств… – Скажи, почему тебе так нравится меня обижать? – Да чем?! – Да тем! Ты считаешь, я способна бросить вас всех в такой момент? Сэма, Сью, Уилли, Мэри… тебя, дурака? – Ну… не считаю. Но ты вовсе не обязана… – Отстань! Без тебя тошно. Между прочим, у Демона такие раны, словно он выбил головой стекло и выпрыгнул откуда-то. – Откуда ему выпрыгивать, если он был на улице? – Оттуда. Из того места… где его заперли! – Кто? Джесс, ты уж не придумывай лишнего-то… Джессика вытерла распухший нос ладонью, стряхнула с плеча руку Дика и уселась с ногами на диван. – А чего лишнего? Никакие угольки никуда выпасть не могли – перед всеми каминами железные листы постелены. Плиту мы с Мэри проверили. Свет везде выключили. Но самое главное – Демон был на улице, когда мы уходили! И если бы он там и оставался, то прибежал бы сразу, как только почуял огонь и дым. А ведь мы пришли, когда все уже догорало… – Верно. Но я не могу даже представить, кто мог его запереть… Джессика презрительно фыркнула. – Вот это как раз проще пареной репы. – Да? И Кто же? – Тот, у кого есть ключ, разумеется. Ты, я, Уилли и Мэри отпадаем – мы все время были на виду друг у друга. Остается… – Алиса?! Перестань. Ты ее не любишь, но она не злодейка. – Да? А кто, фея Ваниль? Чего она от тебя добивалась, когда вы танцевали? – Я тебе говорил. Замуж за себя звала. – А ты не соглашался. – Естественно. – А она сказала – пожалеешь. – Ну… – Дом сгорел, денег нет – куда графу с четырьмя детьми податься? – На ферму. – Твоя Алиса действительно не представляет, что тут можно жить. Без света, без телефона, без нормального отопления, без, как я понимаю, джакузи… Нет, по ее понятиям, граф просто обязан будет обратиться к ней. А Демона она терпеть не может, да и не поедете вы никуда без Демона, а так – налегке – пожалуйста! – Ты в Скотленд-Ярде, часом, не подрабатываешь? – Нет. Просто я все время о ней думала эти две недели. И пришла к выводу, что она сумасшедшая – просто тебе об этом говорить бесполезно. Ты же в принципе всех прощаешь. Ты привык ругать только самого себя. – А кто обзывал меня эгоистом? – Эгоист и есть. Я, я во всем виноват, я за все отвечаю, я самый главный в мире, я сам, а остальные по фигу… – Нет, это невозможно. Дедукция еще туда-сюда, но логики ноль. Иди-ка ты спать. – А куда? Уилли с близнецами в одной комнате, а у Мэри нет второй кровати. – Ляжешь у меня. – Разбежался! Дик усмехнулся. – В честь твоей нравственности готов спать здесь, на диване. – Вот и спи. – Ладно. – Как – ладно? – Джесс, ты определись уже – со мной или без меня? Она закрыла лицо руками и тихо сказала: – Вообще-то… с тобой. Только… ты не торопи меня, Дик. Пожалуйста. И надо узнать сначала, что по этому поводу скажут дети… Дик вздохнул. – Ладно. Честно говоря, сегодня у меня ни на что больше нет сил. Пошли спать. В смысле иди и спи… Он заснул – как провалился. Ни кошмары, ни другие сны ему не снились, только показалось, что проспал он не больше пяти минут, а Демон уже стоял возле дивана, осторожно трогая хозяина черным мокрым носом. Нос был холодный – это радовало. Дик сполз с дивана, кое-как оделся, вышел на крыльцо. Верный страж не ошибся – на ферму пожаловали гости. Дик узнал машину полицейского управления, и сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Эта же машина пять лет назад остановилась под окнами старого дома, и вышедшие из нее люди были очень вежливыми… Суперинтендант Миллз, кряхтя, вылез из машины и неторопливо зашагал по свежему снегу. Дик спустился с крыльца и пошел к нему навстречу. – Доброе утро, суперинтендант. – Доброе утро, мистер Холторп. Впрочем, для вас – не особенно, надо полагать? Я уже знаю о вашей беде. Учтите, если понадобится помощь с социальной службой, обращайтесь запросто. – Спасибо. Но вы ведь приехали не только для того, чтобы посочувствовать? – Вы правы. Мне чертовски неприятно это говорить… Я вроде злого вестника из старых книжек. Ну если без обиняков… Мисс Дарси была вашей гостьей? – Да. Она… с ней… – Я человек прямой, мистер Холторп. Она погибла. Все то же самое, что и пять лет назад. Не справилась с управлением, съехала в канаву, неудачно ударилась виском о крепление ремня. Правда, на этот раз можно сказать – это наилучший для нее выход. – Я не понимаю, суперинтендант… – Ее обнаружили патрульные час назад. В машине нашли письмо. Похоже, дамочка злоупотребила горячительным. Возможно, именно потому и написала все это… – Толстяк Миллз махнул рукой, не договорив. Протянул Дику сложенный лист бумаги. «Я ненавижу свою жизнь. Ненавижу эту мерзкую деревеньку. Ненавижу твою собаку. Дик Холторп, вся моя жизнь – это одна сплошная ненависть. Даже собственную сестру я ненавидела – понятно за что. У нее был ты – а у меня нет. Когда она умерла, я страшно испугалась, что теперь у меня не будет тебя – совсем. Я ездила к вашим с Лорой детям, чтобы видеть – тебя. Пожалуй, единственное, что я действительно люблю в жизни – это ты. И ты будешь моим, я так решила. Ты чертовски честен – именно поэтому я решила написать все, как есть. Да, твой дом сожгла я. Я его тоже ненавижу. Он похож на сарай – и тем не менее вы с Лорой были в нем счастливы. Пес не хотел меня пускать в твою комнату – черт с ним, я заперла дверь и оставила его внутри. Иначе, чего доброго, вы решили бы перевезти его ко мне в квартиру. Ты придешь, Дик. Никуда не денешься. Теперь тебе негде жить – и ты поймешь, что я права. Жертвовать придется немногим – я не буду требовать от тебя исполнения супружеских обязанностей, мне важнее, чтобы ты – был. Просто рядом. Я буду ждать твоего звонка в Глостере, гостиница «Холлидей Инн». Пробуду здесь дня три – полагаю, тебе хватит времени, чтобы все взвесить. До встречи. Твоя Алиса». Дик аккуратно сложил письмо, написанное неровным, прыгающим почерком, отдал его суперинтенданту и отвернулся, глядя на розовое морозное небо. Миллз тактично молчал. Наконец Дик произнес: – Сочельник сегодня. Хороший день. Только холодно. – Да уж. Завернуло с ночи. Дик, я хотел посоветоваться с вами. Возбуждать уголовное дело – одно удовольствие, признание-то на руках. Но я подумал… она все-таки сестра вашей жены. Родители опять же остались. Дом ведь не вернешь… – Вы совершенно правы, мистер Миллз. Не нужно никакого дела. Дом сгорел, потому что… ну не важно, будем считать, по неосторожности. Он все равно не застрахован. – Как? – Так уж вышло. Не было денег, знаете ли. Лишних. – Ясно… – А Алиса… лучше уж несчастный случай. Как бы судьба. Рок. Мистеру и миссис Дарси ни к чему знать, что их дочь была злодейкой. – Вы правы. Письмо… вам вернуть? – Нет, не надо. Странно… это самое страшное, но и самое искреннее признание в любви, какое я мог представить. – Да уж. Ладно. Тогда я поехал? – Подбросьте меня до деревни, ладно? – Не вопрос. Садитесь. – Одну минуту, ладно? Оставлю записку детям. – Конечно. Я жду в машине. Дик быстро пробежался по дому, благо здесь особо не разбегаешься. Поправил одеяла близнецам, постоял и посмотрел на Уилли, заглянул в уютную комнатку Мэри… Потом спустился вниз и на цыпочках вошел в свою комнату. Джессика спала, подложив ладонь под щеку, и очень напоминала уставшего от добрых дел ангела. Надо сказать, в кровати Дика она смотрелась очень органично – нужно будет сказать ей об этом. Он осторожно наклонился, легко коснулся румяной щеки губами. Пусть спит. В гостиной Дик набросал короткую записку и прикрепил ее к деревянному панно над очагом. Потрепал по лохматой башке Демона, проверил наличие бумажника в кармане – и вышел из дома. Несмотря на трагические события последних суток, душу Дика переполняла какая-то беспричинная радость и легкость. В деревне он нанес несколько визитов и переговорил по телефону с тетей Клементиной. Договорился с мистером Картрайтом насчет старого «доджа» – на ферме понадобится транспорт, как ни крути, а напоследок зашел в лавку Агаты Джоунс. О чем они говорили – не смогла расслышать даже Элен Парселл, но Дик ушел немного расстроенный, а Агата Джоунс сразу после его ухода засобиралась, закрыла магазин и ушла домой. Джессика и Мэри проснулись часов в одиннадцать – солнце стояло высоко, заливая поля сверкающим ослепительным светом. Растолкали Уилли и близнецов, на скорую руку пожарили на всех громадную яичницу, выпили молока – и тут Уилли обнаружил записку Дика. – Вот так так! Нам поручено украсить дом и поставить у камина елочку. – А где мы ее возьмем? – В лесу, конечно. Мэри, ты с близнецами доставай игрушки, они на чердаке, а мы с Джессикой пойдем за елкой. Не веря своим ушам, Джессика торопливо собралась – в который уже раз благословив миссис Картрайт, успевшую вчера сложить в сумку необходимую одежду и войлочные утеплители для сапог. Елочку Уилли присмотрел чудесную – ровную, пушистую… и лысую с одного бока. – Вот ее и возьмем. Она все равно погибнет этой зимой, видишь – ободрали ее. А нам как раз подойдет – поставим ее в угол к очагу. Мальчик сноровисто работал топориком, а Джессика бродила вокруг, собирая ягоды рябины и омелы. Закончив работу, Уилли аккуратно связал елочку капроновым шнуром и легко вскинул деревце на плечо. – Пойдем? – Пойдем. Здесь очень красиво. Надо будет прийти сюда с близнецами. – Я тоже приду. Мне уже надоело слушать твои сказки, лежа в кустах. Джессика рассмеялась. – Значит, наш добрый лепрекон – это все-таки ты? – Ага. Клевые сказки. Особенно про баньши. – Ты же в школе был… – Мне близнецы пересказали, но я хочу послушать еще. Кстати, тут есть одна поляна – корольков там тьма-тьмущая. Они едят рябину и шиповник. Кричат, дерутся – забавно смотреть. – Давай помогу? – Не надо, она легкая… Джессика… Мама говорила – на Рождество все в мире меняется. Надо оставлять все обиды и ссоры в старом году. – И моя мама так говорит. – Вот я и хочу… Короче, ты была права. Мы стали друзьями. Мы все – и ты. И еще… если вы с папой… ну… одним словом… влюбились! Вот… Не надо больше прятаться и бояться, что я чего-нибудь скажу. Я не скажу. Ты мне нравишься. Я буду рад, если ты… войдешь в нашу семью. Джессика чувствовала, как по щекам ползут слезы, но справиться с ними не могла. – Уилли… я не подведу. Поверь, я… вот черт, даже не знаю, что и сказать… – Ну так и не говори ничего. Пошли быстрее, я замерз! – Во имя Дикого Гона! Этот мальчик вылетел на мороз в одной футболке и тонкой куртке! – Подумаешь! А… что такое Дикий Гон? – О, мой друг, это никак нельзя рассказывать в отсутствие близнецов. Ты можешь просто-напросто испугаться… Ближе к вечеру приехал Джимми. Миссис Картрайт нагрузила сани, запряженные кроткой лошадкой Мэгги, всякой снедью – включая рождественского гуся и окорок. Кроме свертков в промасленной бумаге Джимми привез еще какие-то загадочные пакеты, и Дик унес их наверх, никому не доверив. Елка благоухала хвоей, в очаге на вертеле шипел и капал жиром гусь, Джимми учил близнецов играть в чет-нечет, Мэри нарядилась в индейский наряд, а Уилли воткнул в вихры ястребиное перо. Джессика сидела рядом с Демоном на коврике и задумчиво чесала пса за ухом. Демон млел и тихонько пускал слюни от счастья – прямо на шелковый зеленый подол. Потом Джимми простился со всеми до завтра и укатил, Джессика и Мэри раздвинули стол, накрыв его за неимением скатерти чистой занавеской, и принялись выставлять гостинцы от миссис Картрайт. В десять раздался шум и треск, распахнулась дверь – и в клубах морозного пара на пороге возникла миссис Карри. Неизменная яркая шаль свисала с ее пухлых плечиков, и огненно-рыжие кудри выбивались из-под меховой шапки. С левого плеча спрыгнул черный кот с зелеными глазами, задрал хвост и принялся ходить кругами около довольного Демона и урчать. Близнецы кинулись к миссис Карри, а Джессика робко улыбнулась. – С Рождеством, миссис Карри. – И тебя также, дорогуша. Как я рада всех вас увидеть! Дик!!! Где ты? – Я здесь, тетя Клементина. – Прекрасный дом, должна тебе сказать. Гораздо лучше того. Ну, за стол? Я привезла шампанского – пусть кто-нибудь сбегает к машине, она застряла в сугробе за поворотом. Сейчас поедим – и смотреть подарочки! Джессика закусила губу и опустила голову. Ах, как жаль было сгоревших рождественских подарков! Изящный ноутбук для Дика. Пневматический пистолет для Уилли. Набор хорошей косметики для Мэри. И самое главное – железная дорога для близнецов! Дорогущая (это не важно) и очень красивая. Конечно, она не могла сравниться с той, что стояла в магазине Агаты Джоунс, но все-таки… Шампанское выстрелило пробкой, Демон залаял, близнецы завопили – и наступило Рождество. Джессика сняла с шеи цепочку с сердечком и решительно обвила ею шейку Мэри. – Это тебе. И не спорь. – Спасибо… Я даже не за цепочку. Спасибо, Джессика… Джессика повернулась к близнецам. Вот и наступил самый страшный момент. – Сэм, Сью… Я страшно перед вами виновата… Она не успела договорить. Дик свесился с лестницы, ведущей на второй этаж. – Ребята! Идите скорее сюда! Санта-Клаус принес вам такое… Сэм ахнул и заломил от волнения руки. – Папа! Это никакой не Санта-Клаус! Это Джессика! Ну и ты… может быть. Сью, бежим! В комнату близнецов поднялись все, хотя, разумеется, те успели первыми. Джессика вгляделась в то, что стояло на столе… ахнула… схватила за руку Дика… и даже не заметила, как он обнял ее, а Клементина довольно улыбнулась. По крошечным железным рельсам бежал состав размером с ладонь. На маленьком перроне стоял малюсенький кондуктор в синей форме, а над его головой на белом столбике висел колокольчик, возвещающий о прибытии поезда. Пластиковые деревья зеленели вдоль полотна, на поляне безмятежно паслись крошечные коровы, и в большой – с арбуз! – горе был проложен туннель, в который и устремлялся трудолюбивый паровозик, таща за собой вагончики… Сэм и Сью одновременно подняли головы и одарили собравшихся абсолютно одинаковыми улыбками: – Счастливого Рождества! Когда все в доме угомонились, Дик и Джессика вышли во двор. Над белоснежным полем раскинулось черное бархатное небо, и на нем ярче всего сияла всего одна, та самая Звезда. Джессика вздохнула и тихонько засмеялась от счастья. – Дик! Ты знаешь, Уилли сегодня сказал… – Я знаю. Он мне тоже сказал. – Я боюсь. – Во! Чего теперь? У нас уже все страшное закончилось, теперь только счастье без конца. – Ну… если бы все случилось спонтанно… А теперь я и не знаю, как у нас получится. Я почему-то стесняюсь. – Это ничего. Знаешь, когда не знаешь, как надо, – сверься с книгами. Классики врать не станут. – А что говорят классики? Ричард Холторп кашлянул, потом достал что-то из кармана, опустился перед Джессикой на одно колено прямо в снег и протянул ей на раскрытой ладони коробочку. – Мисс Махоуни! Я прошу вас оказать мне честь и согласиться стать моей женой перед Богом… и детьми! Вифлеемская звезда отразилась в бриллианте кольца, и Джессика Лора Махоуни поняла, что безумно, немыслимо, удивительно счастлива! P. S. Разумеется, она сказала «ДА»! P. P. S. И назавтра выяснилось, что про баньши, лепреконов и Дикий Гон тетя Клементина знает такое… P. P. P. S. И все были счастливы! |
||
|