"Ледяной огонь" - читать интересную книгу автора (Селмер Мишель)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Находясь под влиянием телефонного разговора с Мирандой и не позволяя себе подумать, чем может закончиться то, что она задумала, Айви распахнула дверь и решительно направилась к противоположному крылу виллы. Она не знала, в какой комнате Дейдре поселила Дилана, но надеялась найти ее, ведь его балкон был напротив ее спальни.

Узкая полоска света, пробивавшаяся из-под одной двери, словно приглашала ее войти. Айви прислонилась к двери и прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. Не колеблясь ни секунды, она толкнула дверь. В конце концов, если Дилан считает, что может заходить в ее комнату, когда ему заблагорассудится, игнорируя замки, то почему должна стучать она?

Переступив порог, Айви поняла, что не ошиблась комнатой. В следующий момент она разглядела ворох бумаг на кровати и перевела взгляд на Дилана, прислонившегося к подушке и читающего что-то очень похожее на деловой документ.

Он оторвался от листа бумаги и посмотрел на нее, высоко подняв брови.

— Ошиблась поворотом?

Айви сглотнула, но не смогла произнести ни звука, чувствуя себя одновременно обманутой, возбужденной и раздосадованной. Ее поступок абсолютно не соотносится со словами, высказанными ею в машине. Более того, он подтверждает правоту Дилана. Да, ее тянет к нему. И именно по этой причине она сейчас стоит перед ним и не знает, что сказать, потому что… В глубине души Айви надеялась увидеть его в своей спальне. Но он будет последним человеком, кто об этом узнает!

— У тебя что, отнялся язык? — участливо поинтересовался Дилан, откладывая бумагу в сторону.

Айви тряхнула головой, сбрасывая оцепенение.

— Нет. — Сделав шаг вперед, она опустилась на кровать. — И я не ошиблась поворотом. Я зашла к тебе потому, что поняла: такого отличного шанса нам может больше не представиться. — Она набрала в легкие побольше воздуха и продолжила: — Я много думала после нашего разговора и решила, что то, как мы расстались с тобой, это… неправильно.

— Ты что-то предлагаешь?

— Да. Несколько минут назад у меня состоялся один разговор.

— Хорошо, но при чем здесь я?

— Не хочу вдаваться в подробности, но ты очень даже при чем, поэтому я хочу окончательно расставить все точки над «i».

— Понятно, — ровным тоном сказал Дилан. — Кажется, я начинаю догадываться… Ты хочешь продолжить наш вчерашний разговор? Но, насколько я помню, он ни к чему нас не привел. Мы снова не пришли к единому мнению.

— Ты абсолютно прав, — согласилась Айви. — Поэтому я хочу, чтобы мы к нему все же пришли. Пусть даже спустя десять лет.

— Зачем? — Дилан пожал плечами и снова взял документ в руки. — Что это изменит?

— Я не знаю, — призналась она. — Но после того разговора я много думала. Может, теперь, когда мы оба повзрослели, нам удастся избавиться от взаимных упреков и раз и навсегда разобраться с нашим общим прошлым и забыть о нем? Тогда, если в будущем нам доведется встретиться еще раз, мы сможем нормально общаться…

После некоторого молчания Дилан кивнул.

— Ладно, попробуем. Хотя, на мой взгляд, это бесполезная трата времени, потому что прийти к общему мнению нам удастся только в том случае, если я закрою свой рот и просто молча соглашусь со всем, что ты скажешь.

— И вовсе нет, — запротестовала Айви.

— Вот видишь, — удовлетворенно сказал Дилан. — Мы еще не начали говорить, а ты уже споришь.

— Хорошо. — Она подняла обе руки, словно сдаваясь. — С чего начнем?

— Может, с того, в чем мы едины?

— Дилан, мы спорили буквально обо всем!

— Разве? Насколько я помню, мы ни разу не спорили о деньгах. Ты постоянно меня пилила по поводу нескончаемых вечеринок и прогулянных занятий, но никогда о том, сколько денег я потратил. Денежный вопрос даже не встал во время бракоразводного процесса.

— Ты прав, — согласилась она. — Но это объясняется просто. Я знала, что ты богат, но я выходила замуж за тебя, а не за твои деньги, а после того как меня лишили гранта, посчитала унизительным принимать твою милостыню.

— На эту «милостыню» ты могла бы оплатить свою учебу и продолжить учиться, — заметил он. — Но ты не захотела, предпочитая устроиться на работу и сделать вид, что меня не существует.

— Ты не можешь винить меня за то, что у меня есть гордость.

— Гордыня, — поправил ее Дилан.

— Может быть, и так, — не стала спорить Айви, — но ты не вправе обвинять меня за то, что я не хотела повторения истории, которая постоянно стояла у меня перед глазами.

— Какой истории?

— Мы даже не говорили об этом, — усмехнулась она. — И еще удивляемся, что наш брак не удался. Знаешь, что мне сказала мама, когда я познакомила тебя с ней? Что ты очень похож на моего отца и у нас ничего не получится. Даже твои деньги не смогли изменить ее мнение.

— И что она сказала?

— Что ты слишком беспечен, легкомыслен и ненадежен. Что в один день ты просто уйдешь и не вернешься.

— Если твоя мать пилила отца так же, как ты меня, то нет ничего удивительного, что он не выдержал.

— Я бы не делала этого, если бы ты не давал мне повода, — возразила Айви. — Когда ты надел на меня обручальное кольцо, я окончательно осознала, что стала взрослой и, значит, должна действовать соответственно. На тебя же наш брак подействовал совершенно иначе. Тогда я впервые по-настоящему испугалась того, что совершила, поддавшись мимолетному импульсу.

— Возможно, тогда я понял, что кроме уздечки, которая была на мне с самого рождения, добровольно надел на себя еще и седло, которое еще больше ограничило мою свободу, — предположил Дилан. — А тут еще твое вечное недовольство и желание, чтобы все всегда было по-твоему. Это не могло мне понравиться, поэтому я, естественно, взбрыкнул.

— Наверное, я просто не учла одного обстоятельства… Ты был единственным ребенком богатых родителей, — продолжила Айви. — Это наложило свой отпечаток. Ты привык, что все всегда было по-твоему, и чем больше я хотела, чтобы ты изменился, тем сильнее начинал брыкаться.

— И кончилось это тем, что я просто закусил удила, — подхватил Дилан.

— Точно, — вздохнула Айви. — Да, наверное, именно тогда мои сомнения, которые я настойчиво гнала от себя, уже прочно засели в моей голове, и не так-то просто было от них избавиться.

— Какие сомнения?

Она слабо улыбнулась.

— А ты не догадываешься? Я все недоумевала, почему богатый, красивый, веселый молодой человек из всех девушек университета выбрал бедную, скучную простушку вроде меня?

— Вот, значит, почему мне потребовалось три месяца ухаживаний, чтобы заполучить тебя в свою постель, — задумчиво протянул Дилан. — Но дело того стоило. — (Айви покраснела от тона, которым это было сказано.) — К тому же будь ты такой, какой себя описала, я бы ни за что не увлекся тобой.

— А ты увлекся? — не удержалась Айви.

— Я кроме тебя ни о чем другом думать больше не мог. Девушка, не сознающая своей неброской красоты, целеустремленная, настойчивая и умная. Да, я был покорен не сразу, но мне потребовалось совсем немного времени, чтобы признать: я впервые влип по-настоящему, столь серьезного увлечения у меня еще не было. Но это продолжалось недолго… Вскоре ты решила сделать своего мужа похожим на себя и с упорством, достойным лучшего применения, стала наставлять меня, что я должен делать, а чего не должен. — Он хмыкнул. — Да, решительности тебе было не занимать.

Айви вздохнула.

— И к чему мы пришли? Оказывается, у нас с тобой было так мало общего…

— Еще был секс, — напомнил Дилан, — умопомрачительный, восхитительный и откровенный секс. Кроме денег, постель была единственным местом, где мы не спорили.

— Разве ты забыл? — тихо спросила Айви и посмотрела ему в глаза. — Да, спальня оставалась единственным местом, где нам было не до споров, пока однажды я не сказала тебе, что, возможно, у нас будет ребенок.

— Верно. — Дилан хмуро кивнул. — Не знаю, почему это вылетело у меня из головы, но когда ты мне об этом сказала, я потерял дар речи.

— Ты его довольно быстро нашел и обвинил меня, что это моя вина и я должна была предохраняться! — На Айви снова нахлынули воспоминания о состоянии беспомощности и потрясении того дня, когда она поняла, что скоро может стать матерью.

— Я был не прав. — Он опустил голову. — Конечно, если бы ты забеременела, это была бы и моя вина. Я просто испугался.

— А ты можешь представить себе, как испугалась я? Дни, когда ты был трезв, можно было пересчитать по пальцам!

— Теперь представляю, — негромко сказал Дилан. — Именно после этого я стал осторожен, впервые осознав, что секс приносит не только удовольствие.

— После этого и прервалась последняя нить, которая связывала нас вместе, — с горечью произнесла Айви.

— Да. А знаешь, почему твоя новость вызвала такую бурную реакцию с моей стороны?

Она устало покачала головой.

— Откуда я могла знать? Ты просто отдалился от меня и совсем перестал ко мне прикасаться, словно я заразная.

— Я просто боялся, что каждое занятие любовью могло привести к последствиям, к которым был не готов.

— Ты думаешь, я была готова? Знаешь, какое меня охватило облегчение, когда я поняла, что это была ложная тревога?

Словно не слушая ее, Дилан грустно признался:

— Я боялся, что стану плохим отцом.

— С чего ты это взял? — Айви недоуменно покачала головой. Она никак не думала, что именно это послужило причиной его охлаждения.

— Муж-то из меня вышел не ахти какой, — усмехнулся Дилан.

— Вовсе нет, — возразила она. — Если бы ты серьезнее относился к учебе и к нашему браку, о таком веселом, умном, обеспеченном муже можно было бы только мечтать.

— В самом деле? — Уголки его рта насмешливо дернулись вверх. — А кто постоянно твердил, что в качестве мужа я бесполезен?

— Я говорила такое? — поразилась Айви.

Дилан кивнул.

— Но я… но я вовсе не это имела в виду!

— Может, и не имела, но я воспринимал все буквально. Я ведь привык считать, что у меня просто не может быть недостатков, и за что бы я ни брался, все у меня получится на высшем уровне.

— Недостатки есть у всех, — развела руками Айви.

— Да, но для меня это тогда стало настоящим откровением. Черт возьми! — вдруг выругался Дилан. — К тому же положение мужа, женатого на мисс Само Совершенство, какой ты себя тогда считала, не прибавляло мне оптимизма.

— Разве я давала тебе повод думать о себе так? — не поверила Айви.

— Может, неосознанно, но давала, — подтвердил Дилан. — Ведь в глубине души я не мог не понимать, что твои так раздражающие меня серьезность и ответственность, с которыми ты подходила к любому вопросу, включая наш брак, предпочтительнее и более оправданы, нежели моя беспечность. Будучи твоим мужем, эти качества должен был проявить и я, а не только ты. Вот только перспектива в недалеком будущем возглавить корпорацию, заботиться о своей жене и, возможно, ребенке висела надо мной как дамоклов меч. Морально я к этому был еще не готов.

— Зачем же ты тогда сделал мне предложение?

Дилан невесело рассмеялся.

— Дорогая, я ведь уже сказал, что был от тебя без ума. — На его лице показалась какая-то грустная улыбка, и голосом, полным сожаления, он сказал: — К тому же тогда, еще до брака, иногда ты была другой…

— Другой?

— Да. Иногда вместо решительной, настойчивой и непреклонной девушки появлялась незнакомка, чьего появления я всегда ждал с нетерпением.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — призналась Айви.

Дилан слабо улыбнулся.

— Иногда ты была беспечной, дерзкой, чувственной и раскрепощенной. Я был горд: ведь именно мне удалось раскрыть эти грани твоего характера!

— В любом случае, даже если так и было, это не могло продолжаться вечно, — заметила Айви.

— Согласен. Но затем мой отец лишил тебя гранта, и другая Айви, моя Айви, исчезла, словно ее никогда и не существовало.

Айви не смогла удержаться от восклицания:

— Да, но под чьим влиянием он это сделал?

Несколько секунд они просто молча смотрели друг на друга.

— Я знаю, ты думаешь, что это из-за меня, но все было не так. Я узнал обо всем слишком поздно. Мои родители не могли поверить, что все тщательно выстроенные планы, которые они вынашивали насчет меня, смогла нарушить никому не известная девушка. Поэтому отец, с одобрения матери, воспользовался кое-какими связями, чтобы нас разлучить.

— Может, все было, как ты и говоришь… Но почему он питал такую уверенность, что это разрушит наш союз? Ведь часть твоих денег принадлежала мне, как твоей жене, и если бы я хотела продолжить учебу, я могла бы ими воспользоваться. Пусть я этого и не сделала…

Дилан усмехнулся.

— Мой отец все рассчитал верно. Этим ходом он хотел разрушить не наш брак. Он хотел окончательно подорвать твое пошатнувшееся ко мне доверие. Ведь в результате все произошло так, как он и задумал, верно?

Айви сосредоточенно обдумывала его слова.

— Ты прав, — наконец вынуждена была согласиться она. — Все именно так и произошло. Но… Почему ты объяснил мне все только сейчас?

Его лицо посерьезнело.

— А ты как думаешь? Если бы я сказал тебе об этом тогда, ты бы мне поверила?

Под его испытующим взглядом Айви не смогла солгать и медленно покачала головой.

Он прав. Невозможность продолжать учебу задело ее очень сильно. Айви еще долгое время не могла поверить, что Дилан мог совершить такую подлость, зная, как серьезно она относится к учебе.

Дилан пожал плечами.

— Что и требовалось доказать.

— Какие же молодые, упрямые и самонадеянные мы были! — вырвалось вдруг у нее.

— Это точно, — согласился Дилан. — Потребовалось ни много ни мало десять лет, чтобы понять, что мы вовсе не те, за кого себя выдаем. Не идеальные, не совершенные, а просто обычные люди, со своими слабостями и недостатками.

Айви почувствовала, как по ее спине пробежал холодок.

— Что-то случилось? — спросил Дилан, заметив, как изменилось ее лицо.

— Ничего страшного, — сумела выдавить из себя она и сделала слабую попытку улыбнуться. — Кажется, я кое-что тебе задолжала.

— В самом деле? — Он изобразил на лице интерес.

— Мое извинение, — призналась Айви. — За то, что изобразила тебя в своей книге совсем не таким, какой ты есть на самом деле. Я ведь не думала печатать книгу, — с удивившей ее саму откровенностью продолжила она. — Иногда я советую своим пациентам записывать спорную ситуацию, а также чувства, которые они при этом испытали, и слова, которые были сказаны. А когда эмоции улягутся, перечитать эти записи снова. Когда голова холодная, можно надеяться, что человек будет более объективен и адекватно оценит свои поступки. Возможно, даже поймет, где он заблуждался. — Она покусала губы.

— Ты хочешь сказать, что сделала то же самое? — проницательно спросил Дилан.

— Да, — кратко ответила Айви.

Но не совсем.

Правда заключалась в том, что она выполнила только часть того, что советовала своим пациентам. Вместо того чтобы перечитать свои записи, она отправила рукопись в издательство, не особо надеясь на успех. Просто ей хотелось с кем-нибудь поделиться наболевшим. Совсем неожиданно ее книгу напечатали. Более того, она сразу стала бестселлером. Но это еще полбеды. Как теперь быть, если Айви уже получила аванс за продолжение к вышедшей книге или за новую книгу подобного рода? Сказать: «Извините, я заблуждалась. Вот ваши деньги. Не будет продолжения старой книги, и новую книгу писать я также не буду»?

— Ничего не поделаешь. — Дилан пожал плечами. — Что сделано, то сделано, и этого не вернуть. Каждый из нас был виноват, и не мне тебя судить. Что касается книги… Может, она была не так уж и объективна, но ни найди читатель в ней что-нибудь для себя интересного, она бы не стала бестселлером, разве не так? Конечно, моя репутация не может меня не тревожить. Ты себе не представляешь, как это отражается на моем бизнесе! Но, во-первых, лишь немногие знают, что мужской образ списан с меня, а во-вторых, даже если кто-то и догадался, меня это не очень-то и волнует. Для меня куда более важно то, что нам впервые удалось выслушать друг друга, не прибегая к взаимным оскорблениям и упрекам.

— Ты прав, — медленно сказала Айви.

А со своими проблемами она разберется после свадьбы, которая, если не произойдет ничего сверхъестественного и Дейдре получит новое платье, должна состояться уже послезавтра. Затем, не дожидаясь выходных, можно будет сразу уехать.