"Полюбить таким..." - читать интересную книгу автора (Надеждина Ирина Николаевна)Глава 22Андрей оказался очень общительным и веселым. Неделя пролетела незаметно. Андрей настойчиво приглашал Марину и Олега к себе в гости. Перспектива была заманчивая, но начальство ни в какую не соглашалось дать бесплатный отпуск сразу обоим. Со скрипом, дать отпуск зав кафедрой соглашался только кому-то одному. Тогда было решено, что в этом году на неделю поедут Марина и Снежана. Олег клятвенно пообещал, что все вместе они приедем в следующем году хоть на целый месяц. Билетов на поезд не было. С трудом удалось достать билеты на самолет. Марина даже порадовалась, что не придется трястись двое суток в духоте. Всю ночь накануне её отъезда Олег не мог уснуть. Стоило ему только опустить веки, как он проваливался в какой-то кошмар. Часа в четыре утра проснулась Марина. – Почему ты не спишь? – удивилась она. – Не знаю… – Олег обнял Марину. – Наверное, из-за жары не могу уснуть… – Скажи лучше честно, что нервничаешь. – Откуда ты знаешь? – удивился он. – Да ты ворочаешься, как медведь. – Я тебя разбудил? – Нет. Мне тоже жарко. Принеси мне водички из холодильника. Олег сходил в кухню и принес Марине стакан минеральной воды. Пока она пила, он смотрел на неё и хотел только одного – чтобы скорее прошла неделя, которую ему предстояло провести неё и Снежаны. Он уже жалел, что согласился отпустить их. – Олежка, ты будешь скучать? – спросила Марина, когда Олег снова лег рядом с ней. – Конечно, – он поцеловал её. – И за тобой, и за Снежочком. – Я тоже буду, – она помолчала, а потом немного грустно сказала. – Знаешь, Олежка, я никогда и представить себе не могла, что у меня всё будет так хорошо складываться, что я встречу такого человека, как ты, и так полюблю… Всё казалось так далеко и так нереально… – А теперь? – Теперь у меня есть ты. – Господи! Скорее бы эта неделя прошла! – вырвалось у Олега. – Я же без вас места себе не найду! – Ты что, Олег? – Марина приподнялась на локте и попыталась в слабом утреннем свете рассмотреть его лицо. – Не знаю, – тяжело вздохнул он. – Я боюсь. – Чего? – удивилась Марина. – Не знаю. Может быть я безмерно глуп, но мне страшно, когда ты одна дорогу переходишь. Ты такая хрупкая… – Угу, конечно! – попробовала пошутить Марина. – Кто меня называл «Iron Lady»? – Железо тоже бывает хрупким. – Успокойся, Олежка. Неделя пройдет быстро. Хочешь, мы никуда не полетим? Я скажу Андрею, что плохо себя почувствовала и всё. Снежанку уговорим. – Не стоит, – Олег не хотел лишать их удовольствия. – Тогда не волнуйся. В аэропорт провожать Марину, Снежану и Андрея поехали Олег и Максим. Всю дорогу шутили, смеялись, настроение было у всех отличное, ночные страхи Олега почти прошли. Может быть, и не совсем прошли, но спрятались куда-то глубоко. Олег и Максим подождали, пока закончится посадка и пошли к автостоянке, где оставили машину. Почему-то они не спешили уезжать. Они стояли и провожали взглядом набирающий высоту самолет, который казался ослепительно белым на фоне ярко-синего неба и быстро уменьшался в размерах. И вдруг что-то произошло. Самолет будто замер на мгновение, вздрогнул и начал распадаться на части. Это было как в самом страшном сне. Олег не слышал ничего. Вообще ничего. Была такая тишина, словно он оглох. Он смотрел на то, что происходит в небе, и даже вздохнуть не мог, воздух куда-то исчез. Потом резко нахлынула волна звуков: крики, грохот, вой сирен… Олег молчал, крик застрял у него в горле. Он запомнил только, что было ощущение, будто голова разрывается на части и земля уходит из-под ног. Олег схватился за голову и упал на колени… Что было после и как попал домой, Олег не помнил. Очнулся он в своей комнате, в доме родителей. За окнами было темно. Он даже не представлял, который час. Настольная лампа была повернута так, что в комнате было совсем слабое освещение. Рядом со Олегом сгорбившись, как глубокий старик, сидел и курил отец. На секунду ему показалось, что всё происшедшее кошмар, бред, а он либо тяжело болен, либо очень долго спал и не мог проснуться. Во рту стоял отвратительный лекарственный привкус, голова всё ещё болела. «Наверное, всё-таки я заболел», – решил Олег. Было неясно, почему он лежит одетый и здесь. В доме было тихо до звона в ушах. Только через открытое окно с улицы доносились редкие ночные звуки. – Па, – позвал Олег и удивился, как сел голос. – Олежек? – отец повернулся и бросил в пепельницу недокуренную сигарету. – Как ты? В полутемной комнате Олег почти не мог рассмотреть его лица. Олега насторожило, почему отец обратился к нему так, как в детстве. Обычно он называл его Олегом. Он сел. У него было такое состояние, будто он накануне слишком много выпил и ещё не до конца протрезвел. – Как ты? – повторил отец свой вопрос. – Не знаю… голова тяжелая… Почему так тихо? – Ты меня плохо слышишь? – Нормально. Просто, почему так тихо в доме? Который час? – Десять, – отец повернулся к свету и посмотрел на часы. – Все внизу вот и тихо. – Давно я здесь? – Вы вернулись в половине четвертого. – Мне домой пора, – Олег потер лоб ладонью, пытаясь вспомнить, как он здесь оказался. – Поздно уже. – Пока ты останешься у нас, – отец тяжело вздохнул. – Так будет лучше. – Почему? – Олег старательно пытался уйти от реальности. – Потому что так будет лучше, – настойчиво повторил отец. – Тебе сейчас лучше не оставаться одному. – Я что, заболел или перепил? – Ни то и ни другое. Ты совсем ничего не помнишь? – осторожно спросил отец. – Значит это не бред и не сон? – после долгой паузы спросил Олег совсем уж севшим голосом. – Да… – почти шепотом ответил отец. – Дай закурить… Отец подал ему сигарету. Олег закурил. С дымом уходило всё, всё превращалось в пепел… Превращалась в пепел его душа… Окурок обжег пальцы… остатки души замерли, окаменели… Он поднялся. – Куда ты? – отец тоже поднялся. – Вниз. Макс здесь? – Да. – Я хочу узнать, что было. И нужно решить, что делать дальше, – Олег говорил, как автомат. – Да, конечно. Он включил свет. Отец смотрел на него со смесью страха и жалости. Олег подошел к шкафу, открыл дверцу и посмотрел на себя в зеркало. Лицо напоминало застывшую маску с мертвым остановившимся взглядом. Ему было безразлично, он сам хотел быть мертвым… Он закрыл шкаф и повернулся к отцу. Как когда-то в детстве, отец обнял его и странно дрогнувшим голосом произнес: – Держись, Олежек. Тебе нужно держаться. – Зачем? – Жизнь бывает слишком жестокой. Нужно быть сильным. – Не хочу… – Хотя бы ради нас всех. Ради мамы, Оксаны… чтобы Мариночку и Снежану помнить… – Хорошо, – всё так же, как автомат, сказал Олег. – Идём вниз… В маленькой комнате сидели мама и Оксана с Максимом. У всех были усталые бледные лица. У мамы и Оксаны заплаканные глаза. Они посмотрели на Олега так же, как и отец. Он сел в угол дивана. Нужно было что-то говорить. Олег попробовал сосредоточиться. Последним воспоминанием был асфальт. – Макс, ты что-нибудь уже знаешь? – наконец спросил он. – Пока ничего определенного, – Макс качнул головой. – Возможно, что-нибудь будет известно завтра. – Там остался кто-нибудь живой? – у Олега появилась слабая надежда. – Никого. Все пассажиры, весь экипаж… – Теще уже сказали? – после долгой паузы спросил Олег. – Да, – ответил отец. – Она в больнице, в тяжелом состоянии. У неё инфаркт. С Любой ты увидишься завтра. По своим комнатам все разошлись уже глубокой ночью. Снова в доме стало тихо до звона в ушах, но Олег знал, что никто не спит. Некоторое время он лежал, глядя в темноту комнаты, потом поднялся, взял сигарету и сел на подоконник раскрытого окна. Бархатное небо было усыпано крупными звездами. Дверь комнаты открылась, и вошел Макс. Он был в одних брюках и босой. Взяв сигарету, он тоже сел на подоконник. – Макс, я ничего не помню, – глядя на небо, сказал Олег. – Последнее – на колени упал. Что было после? Я что отключился? – Нет. У тебя был шок. Ты несколько минут простоял на коленях, схватившись за голову. Я помог тебе подняться, посадил тебя в машину. – Не помню, – вздохнул Олег. – Кто к теще ездил? – Я и Леонид Владимирович. – Завтра на работу нужно будет сообщить… – Я уже всё сделал. Ты как сейчас? – Не знаю. Никак. – Олег, после обеда, наверное, можно будет поехать на опознание. Там уже кое-какие результаты есть… Ты помнишь у Марины какие-нибудь особые приметы? Что-нибудь… – он старательно подбирал слова. – Может быть, украшения какие-нибудь особенные… Постарайся вспомнить, чтобы лишний раз не попадать туда… – Широкий серебряный с позолотой браслет с рисунком в восточном стиле на правой руке, кольцо обручальное, кольцо с сапфиром… – Олег закурил очередную сигарету. – К зубному она на моей памяти не обращалась, коронок у неё не было… – Я утром узнаю. – Родственникам Андрея сообщить нужно. – Теща твоя в реанимации, а Люба голосит и ничего от неё добиться невозможно. – У меня в блокноте должен быть записан его телефон. Только блокнот остался в квартире… Макс, ты не смог бы на несколько дней отпроситься… или не знаю, придумать что-нибудь с работой? Пока всё решится… – Я это уже сделал, – успокоил его Максим. – Неделя у меня есть. Они молчали довольно долго. Олег всё смотрел и смотрел на колючки звезд на черном бархате. Небо начало слегка светлеть. Макс осторожно тронул его за плечо и спросил: – Может быть, ты бы лучше лег? День будет тяжелый. – Не могу, – покачал Олег головой. – Ты иди, ложись. Не волнуйся, ничего со мной не случиться. И потом там Оксанка одна… Максим поднялся и пошел к двери. Уже когда он был на пороге, Олег тихо сказал: – Макс, у нас с Мариной ребенок должен был быть… После того, как побывал на опознании, весь кошмар, в который Олег попал, показался ему детским лепетом. Одно воспоминание заставляло его невольно вздрагивать ещё долгие годы. А тогда… Если его о чем-то спрашивали, он отвечал. Он что-то делал, оказывается именно то, что было нужно в данный момент. Но внутри… он умер вместе с Мариной… После того, что случилось, в квартиру Марины за полмесяца Олег попал всего лишь один раз – на следующий день после её смерти. Там он взял документы и свой блокнот. Олег боялся идти туда. Через несколько дней после похорон он вернулся на работу. Сотрудники смотрели на него с плохо скрываемой жалостью. Ему было безразлично. Он продолжал всё делать, как автомат. После работы он ехал на кладбище и долго стоял, глядя на свежие могилы Марины и Снежаны. Потом он возвращался домой, к родителям, односложно отвечал на их вопросы и уходил в свою комнату. У себя в комнате он лежал, глядя в потолок, или сидел и курил сигарету за сигаретой. Время остановилось. Олега не оставляло ощущение, что это всё же бред и он скоро придет в себя и всё будет хорошо, как и раньше. Иногда к нему заходил отец и сидел с ним. Они могли сидеть так молча, не говоря ни слова, часами. Правда, однажды отец попробовал пробиться через ту глухую стену, которая окружала сына. – Олег, я понимаю, что это горе… не просто горе… названия этому нет, но нужно очнуться. – Что ты предлагаешь? – Олег даже не повернулся. – Не знаю. Ты не говоришь ни с кем, почти не спишь и ничего не хочешь есть. Скажи, если ты что-нибудь хочешь. – Умереть. – Ты не сможешь Марину поднять, если умрешь, – Олег упрямо молчал. Отец тяжело вздохнул. – В конце концов, если тебе это поможет, накричи на кого-нибудь, поплачь, напейся, в крайнем случае, только очнись. Очнись, пожалуйста, сынок! – Не могу… – покачал он головой. К реальности Олег вернулся спустя полмесяца, вернее, двадцать дней. В тот день зав кафедрой очень осторожно осведомился у него, не будет ли он против, если группу, которую курировала Марина передадут ему. Олег только утвердительно кивнул. Когда окончилась последняя лекция, к Олегу подошел староста группы и спросил: – Олег Леонидович, вы не могли бы рассказать, как нам найти могилу Марины Викторовны? Я понимаю, что, возможно, я не вовремя, но мы всей группой хотели сходить туда. Все ребята выражают вам свои соболезнования. Правда, я попросил их не делать этого слишком бурно и когда вы пришли к нам на лекцию. По-моему, вам сейчас не до нас. Олег благодарно, насколько мог, посмотрел на него и рассказал, как найти могилу. Когда Олег приехал туда, как делал это каждый день, могилы были засыпаны цветами. Он снова долго стоял и смотрел на них. Пошел мелкий осенний дождь. Стало холодно. Олег вернулся домой. Родители уже были дома и приехали Оксана с Максимом. Мама встревожено посмотрела на Олега и спросила: – У тебя всё в порядке? Ты сегодня очень задержался. – Всё нормально, – кивнул он. – Тогда идем ужинать. Мы только тебя ждем. За ужином мама рассказала, что была у матери Марины. Её состояние понемногу улучшалось, и она передавала Олегу привет. Ещё мама сказала, что звонила Люба, сестра Марины, и просила, чтобы Олег перезвонил или зашел. – Олег, наверное, тебе нужно поехать и забрать свои вещи, – осторожно сказал отец. – Я думаю, что ты останешься с нами. По крайней мере, пока. Так будет лучше. – Да, – кивнул Олег и обратился к Максиму, – Макс, если ты не занят, давай съездим прямо после ужина, чтобы второй раз не возвращаться. – Может быть, ты позвонишь Любе? – спросила мама. – У меня ключ есть. Когда они подъехали к дому, то увидели, что окна в квартире освещены. Олег не особенно этому удивился. Ключи от квартиры были у Любы. Кроме того, она и её муж были прописаны в квартире Марины, хотя жили с тещей. Это сделали, когда Люба вышла замуж, для того, чтобы она могла получить квартиру. Олега это не особенно интересовало – он так и остался прописан у родителей. Олег открыл дверь квартиры. В кухне слышались два голоса – Любы и её приятельницы. Она часто приходила к Любе. Голос Любы был совершенно спокойным и даже веселым. – Знаешь, нехорошо, конечно так говорить, но я уже думала, если бы Олег тогда полетел с Маринкой, сколько бы вещей осталось! Сереге подошло бы многое. Они ведь в плечах одинаковые, только Олег выше ростом, – говорила она. – Ну, всё равно, грех тебе жаловаться – квартирка с мебелью осталась, вещи Маринкины, драгоценности, телевизор, видик и прочие удовольствия. Её Олег здорово баловал, – ответила приятельница. – Ты посмотри, там, кажется, кто-то пришел. – Наверное, Серега вернулся. Олег и Максим переглянулись. От подобных разговоров у Олега комок в горле стал. В прихожую вышла Люба. Лицо её стало несколько удивленным. – Привет, Олег! Я думала, ты позвонишь, перед тем, как приедешь. – Извини, не позвонил, – ответил он. – Можно я заберу свои вещи? – Да, конечно. Проходите. Здравствуйте, Максим. – Добрый вечер, – холодно ответил Макс. – Чайку попьете? – спросила Люба. – Спасибо. Мы на несколько минут, – Олег прошел в комнату. – Я уже всё из стенки достала и книги сложила. Только вот я не знаю, сумка дорожная твоя или Маринкина, – Люба прошла за ними следом. – Я думаю, ты не станешь возражать? Мы с Сережкой сюда уже перебрались. Ты же здесь не прописан. – Конечно, не стану, – Олег взял стоящую у порога большую дорожную сумку. – Сумка моя, Маринина сумка осталась в самолете. Если тебе очень нужно, я тебе верну эту. – Ну, если только она тебе не нужна, – Люба улыбнулась. – Я себе давно такую хотела. Там ещё твой плащ кожаный на вешалке и обувь в тумбочке. – Спасибо, я помню, – кивнул Олег и обратился к Максу. – Максим, книги и бумажки мои возьми. Под вешалкой на полке Олег увидел собачку Снежаны. У него больно сжалось сердце. Он взял собачку и спросил у Любы: – Ты не станешь возражать, если я заберу это? – Зачем? – Это игрушка Снежаны. – Ну… – неопределенно протянула Люба. – Люба, я тебе предлагаю сделку: мне остается эта собачка, все наши фотографии и видеокассеты, где мы снимались, а тебе аппаратура. – Ну, вообще-то это всё здесь стоит. – Это ещё ничего не значит, – Олег открыл сумку и посмотрел на содержимое. Кое-чего не хватало. – Если тебе этого мало, то в стенке на антресолях лежат две моих шапки – соболья и норковая, оставь их себе и Сереге. – Да? – удивилась Люба. – А я туда как-то не заглядывала. – Такой расклад тебя устроит? – Устроит! – Люба просияла улыбкой. – Тогда неси фотографии и кассеты, и я забираю собачку. – Олег, я в машине буду, – Макс взял сумку с книгами, пакет с обувью и вышел из квартиры. У него на лице было нескрываемое отвращение. Люба вернулась в комнату, подставила стул и открыла антресоль. Там действительно лежали шапки Олега и шапочки и шляпки Марины. Люба осталась довольна. Через несколько минут она вернулась с двумя альбомами фотографий и видеокассетами. – Честно сказать, я собиралась всё это выбросить, – призналась она с улыбкой, пока Олег засовывал кассеты и альбомы в сумку. – Возьми ключики, – он протянул Любе ключи. – У тебя только один комплект? – Да, можешь не беспокоиться. Всё, прощай, – Олег перебросил плащ через руку и поднял сумку. – А сумку когда можно будет забрать? – Если тебя не затруднит, приедь завтра ко мне на работу и забери, – Олега начало мутить от её общества. Он вышел из квартиры. Когда Олег был уже на лестнице, Люба окликнула его: – Олег, совсем забыла! – Что? – он остановился и обернулся. – Ты на сорок дней приходи. Маму уже, наверное, выпишут. Оставив её без ответа, Олег быстро пошел вниз. Макс ждал его возле машины. Он бросил сумку в багажник. Максим сел за руль. Почти всю дорогу они молчали. Олег держал собачку и ему казалось, что если обернуться, то на заднем сидении он увидит Марину и Снежану. – Олег, ты в порядке? – спросил Макс. – Да. Почему ты спрашиваешь? – После этих торгов… – он покачал головой. – Ну и стерва! – Да Бог ей судья, – Олег тяжело вздохнул. – Самое обидное, что она всё это собиралась выбросить. Макс, сделай мне одолжение. Вы сегодня домой поедете с Оксанкой? – Да. – Я вещи вытащу, завези ей сумку, чтобы нам больше не видеться. – Хорошо, – кивнул он. Дома Олег разложил в шкафу свои вещи, расставил книги на полки. Часов в девять Макс и Оксана собрались уезжать. Как и договорились, Макс взял сумку. Примерно через полчаса раздался телефонный звонок. В это время Олег сидел и пересматривал фотографии. Оторвавшись от своего занятия, он вышел из комнаты и взял трубку. Звонила Люба. Она очень бурно начала его благодарить за сумку и от Сережиного имени за шапки и всё остальное. – Извини, Люба, – прервал Олег поток её излияний. – У меня голова болит, я спать хочу. Не прощаясь, он повесил трубку. Реакция Любы его нисколько не интересовала. Олег вернулся в свою комнату, сел на диван, обнял собачку Снежаны и прижался к ней лицом. Ему вспомнилось, как он впервые увидел свою маленькую белокурую фею. «Можно я возьму свою собачку?…» Олег будто слышал её голосок. Потом вспомнилось всё, что было у него с Мариной, вспомнилось молниеносно, но всё до мельчайших подробностей. В который раз пришла мысль, что лучше бы умер он, чем они. Их больше не было. Осталась пачка фотографий, кассеты да вот эта собачка. «Бобик, идем к мамочке…» Олегу было больно. Очень больно. Он готов был кричать от пронзившей его боли. Крик, как и в аэропорту, застрял в горле. Глаза застелило марево слез. Олег прижался ещё крепче к собачке и беззвучно разрыдался. Он плакал от боли, плакал за Мариной и Снежаной, плакал от одиночества, плакал от чувства потери, плакал впервые, после их смерти. Понемногу он успокоился, но ещё долго сидел, прижимая к себе такого же несчастного и одинокого Бобика… |
|
|