"«Если», 1992 № 04" - читать интересную книгу автора (Шекли Роберт, Астафьева-Длугач Маргарита,...)

Владимир Грушецкий ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВСЕ ЗНАЛ

Даже на первый взгляд, без глубокого анализа, творчество этого человека поражает настойчивыми попытками выражения некоей вполне конкретной идеи, очевидно не дающей автору покоя.

За его творчеством ощущается уверенность автора в правоте собственных позиций, основанная на точном

«Позвольте! — скажет читатель, не ощутивший при чтении Толкиена «тихого взрыва» узнавания внутри себя. — Позвольте! Разве может человек знать что-либо наверняка?» Да, может, если этот человек живет в древнем русле эзотерической философии, если в основе его взгляда на мир лежит знание — уверенность в двойственности окружающего, если мир для него — сложно-составляющая разнообразнейших сил, если для него мир многослоен и подлинно иерархичен: И если к тому же этот человек получает тем или иным путем доступ в один из сопредельных нашему миров — вот тогда в его изложении и начинает звучать интонация А именно очевидец ведет нас по дорогам Среднеземья во «Властелине Колец», по горам и долинам Благословенного Края в «Сильмариллионе», ведет, чтобы привести в «Страну Мелкина» — незаметного художника и доброго христианина, после смерти открывающего все новые и новые миры,

Ну вот мы и сформулировали идею или сущность информационного массива, «пеплом Клааса» стучавшего в грудь профессора Толкиена и его друзей в довоенной Англии. Это — понятие о сложности мира, о наличии в нем законов нравственного и эволюционного развития, о надстоянии над нашим миром высочайшей пирамиды иных миров, для которых больше всего подходит слово «инобытие», и о взаимодействии этих миров с нашим. О причинах установления взаимодействия разноплановых миров в случае с Кэмбриджским кружком мы еще скажем, а о способах известно достаточно из традиционной эзотерики. Среди них далеко не последнее место занимает так называемая «глубинная память», то есть способность оперировать информацией, накопленной конкретной личностью в предыдущих воплощениях; или, например, такое свойство человеческой природы — правда, крайне редко встречающееся — как способность к созерцанию панорам тех самых миров инобытия.

Мир в «Сильмариллионе» и «Властелине Колец» и узнаваем, и нет. «Узнавание» происходит на уровне глубинных ощущений, оно сродни редким состояниям, многим хорошо знакомым, при которых неожиданно возникает уверенность, что «это так и никак иначе», даже если логика, здравый смысл и опыт говорят о противоположном.

Так вот, узнаваем мир Толкиена именно за счет такой уверенности, а нет — потому что представления экзотерической, то есть всем нам хорошо знакомой науки о мире, не содержат никаких сведений (или игнорируют таковые) о подлинной предыстории человека, о его истинном происхождении, о роли высших сил в истории его становления, о преемственности человека и его наставниках там, на заре мира, и наконец, о долженствовании человека или —

При беглом знакомстве с «Космогонией по Толкиену» можно легко опознать один из самых распространенных мифологических сюжетов о восстании ангелов и их обращении в демонов после поражения. И это вполне естественно, если учесть мифологическую специализацию Толкиена-ученого. Но, во-первых, кто и когда занимался мифологией Толкиен начинал с реконструкции эльфийского языка, и язык этот существует, не только звуковой, но и рунический письменный, то самое Высокое Наречие, на котором говорят герои «Сильмариллионе». А во-вторых, уже в самом начале описания устройства мира возникают интересные параллели. Вот, например, фрагмент, кратко описывающий распределение сфер владений на Земле среди Сил, пришедших ее творить — имя им Валары, а еще раньше, в Довременье, звались они Айнуры.

«Валарами, Стихиями Арды, звали Эльфы Великих Духов. Люди звали их Богами. Семь владык Валаров на Арде… Манвэ предстояло стать Верховным Владыкой и правителем жизни. Его стихия — ветра и облака, все токи воздуха от верхнего покрывала Арды до неизмеримых глубин, от всесокрушающего урагана до полевого ветерка…»

А сейчас я процитирую другое произведение, но называть источник пока не стану.

«Верховных Стихиалий — семь… Царь Благословляющих Крыльев, Ваюмн, воплощенный дух воздушного океана, распространяет свое владычество от крайних пределов атмосферы до самых глубоких пропастей. Его брата, Царя Оживляющих Вод, Эа, почитали еще греки под именем Посейдона… Оба древни, как вода и воздух, и безгрешны, как они…»

Снова Толкиен: «Один из Айнуров особенно возлюбил воды. Эльфы зовут его Ульмо. Забота его — вся Арда…, ибо все моря, а, подвластны ему. Эльфы говорят, что дух Ульмо течет во всех жилах Земли…»

«…Среди всех Духов Мира самую горячую любовь и самое преданное почитание дарят эльфы Варде. Для них она — Элберет. К ней обращаются их голоса…, ей поют песни на восходе звезд».

И снова другой голос: «Мати — называют ее все. Она любит всех. Ей можно и должно молиться с великим смирением».

В таком совпадении не было бы ничего странного, поскольку за ликами Валаров легко узнаются божества, составляющие пантеоны многих народов, если бы не тот факт, что второй источник, цитированный здесь, — отнюдь не из глубин веков. Это работа нашего современника и соотечественника Даниила Леонидовича Андреева — «Роза Мира». Создавались «Сильмариллион» и «Роза Мира» практически одновременно — в пятидесятых годах нашего столетия. Взаимовлияние исключено. «Сильмариллион» был опубликован после смерти Толкиена; а из Владимирской тюрьмы, где писал главы «Розы Мира» Андреев, до Англии было так же далеко, как до Туманности Андромеды. А ведь процитированные выше совпадения -

Думаю, что теперь, когда названы имена, можно вполне пользоваться определениями, вводимыми Андреевым, для анализа работ Толкиена. Итак, то, что у Толкиена служит для нас «предметом узнавания», Андреев называет «метаисторией» — тем, что сквозит через канву исторических событий, определяя их истинные причины и следствия. У большинства из нас знание метаисторических фактов спрятано глубоко в памяти предыдущих поколений. У большинства, но не у всех.

Посмотрим, как описывает Толкиен ландшафты Среднеземья, например, в 14 главе «Сильмариллиона». После напрасных попыток отыскать аналоги на карте Западной Европы начинает казаться, что автор, сидя за рабочим столом, глядит в магический кристалл и с удовольствием живописует пейзажи, проплывающие перед его взором. Здесь представляется уместным вспомнить одно из «скрытых, резервных» чувств человека, которое Андреев именует «способностью к созерцанию панорам иных уровней бытия».

Россыпь не мифологических, а именно эзотерических фрагментов заставляет уверенно классифицировать произведения Толкиена как канонически-эзотерические. По традиционным эзотерическим представлениям, материк Атлантида располагается своей северной частью на несколько градусов к востоку от современной Исландии, включая Шотландию, Ирландию, северную часть современной Англии, далее — через Атлантику и примерно до современной Бразилии. Ее население — так называемая Четвертая Раса, остатки которой, пережившие чудовищную геологическую катастрофу, и дали основание следующей, Пятой Расе. Не надо отличаться большой проницательностью, чтобы узнать в толкиеновских дунаданцах, рыцарях из Заморья или с Заокраинного Запада, представителей Четвертой эзотерической Расы — Атлантов, даже если бы на последних страницах «Падения Нуменора» не прозвучало название материка по-эльфийски — Аталантэ.

Можно было бы еще долго проводить параллели между основными тезисами эзотерики и произведениями Толкиена, но лучше попытаться воспользоваться знанием эзотерической доктрины для освещения сложных для понимания мест эпопеи. К таким неясностям, несомненно, следует отнести вопрос: почему с уничтожением Кольца Всевластья заканчивается Третья Эпоха Среднеземья, эпоха удивительного единения с природой, достигнутого эльфами Раздола и Лориэна, эпоха проникновения в тайны красоты и гармонии, эпоха магов и мудрых? Что же реально случилось в Среднеземье Гэндальфа и Фродо? Или, иначе, в чем смысл символа,

Прежде всего, никакого привычного нашему взгляду события и факта, изгоняющего Третью Эпоху, нет. Все совсем иначе. Известно, что основой эзотерической доктрины является идея эволюции, безостановочной эволюции, где каждый новый шаг ведет к приближению свободы и гармонии. А если учесть, что направление эволюционного вектора есть направление из глубин материи через самосознание к высотам духа, то становится понятно, что каждый новый эволюционный уровень отделен от предыдущего множеством барьеров, сквозь которые свободно проницает только одно: ответственность каждого последующего уровня перед предыдущим.

А теперь приведем один из основных эволюционных законов, выведенных эзотерической традицией: эволюция возможна только за счет решения эволюционных задач подопечного звена. Такую эволюцию легко представить себе в виде звеньев цепи, каждое из которых есть уровень разума. Одним из таких уровней у Толкиена и является мир эльфов, кстати сказать, удивительно похожий на мир даймонов Андреева. Для того, чтобы привести цепь в движение, необходимо давление, и давление именно снизу. В недрах Третьей Эпохи вызревает Четвертая. Во «Властелине Колец» ее олицетворяет Хоббитания, чье население ревностно охраняет Гэндальф (в этом, отчасти, и состоит его миссия как представителя Белого Братства) и суровые дунаданцы. Связующим звеном между Третьей и Четвертой Эпохами остается Гондор — с одной стороны, хранящий память о Нуменоре, (память которого, в свою очередь, восходит ко временам эльфов и Валаров), а с другой — обновленный, мощный и грозный защитник нового.

События во «Властелине Колец» развиваются так: судьба Четвертой Эпохи под угрозой. Враг, как и во все времена, как и его предшественник Моргот, стремится остановить эволюционное развитие, перевести эволюционную динамику в статику. Задачи спасения своего будущего решают сами представители Четвертой Эпохи, но учат их решать эти задачи мудрые Эпохи Третьей. Когда задачи решены, новый уровень разума, пройдя через горнило суровых испытаний, обретает уверенность в собственных силах. Теперь ничто не препятствует нашей цепи переместиться на один шаг. Движение это обеспечено, с одной стороны, накопленным эльфами опытом, а с другой — силами приходящего им на смену нового. Реализован очередной эволюционный принцип: выход на новый эволюционный уровень возможен только тогда,

Но Что же это за новый уровень, к которому уходит Белый Корабль? Где расположена обетованная страна Эльфов?

Ответ — в последних главах «Сильмариллиона», где говорится о Прямом Пути, все еще существующем в мире. С тех пор, как мир изменился и волей Илуватара Благословенный Край и Одинокий Остров перешли на другие его круги, дорогу туда найдут лишь те, кто примет водительство Высших Сил, кто наполнит жизнь сокровенным смыслом. Важно то, что Путь существует, миры и люди переходят с плана на план, и движение это неостановимо. Мы с вами занимаем теперь место главного в нашем мире эволюционного звена, со всеми вытекающими отсюда лравами и обязанностями. Именно такова жизненная взаимосвязь эльфов, магов и хоббитов с людьми, читающими книги Толкиена.

Но что же такое Кольцо Всевластья? Задумаемся над понятием «всевластье». Очевидно, это не что иное, как стремление подчинить себе все на свете. Но именно так и звучит точный перевод с древнееврейского названия древа, плоды которого привели прародителей к грехопадению. Это стремление и есть та духовная катастрофа, отзвуки которой еще не отгремели в мире. И до тех пор, пока такой мощный и страшный символ находился в мире, эльфы, разум которых уже набрал необходимый потенциал для того, чтобы изменить уровень своего существования, разумеется, не могли покинуть этот мир.

Возникает очень интересный момент. К чему стремится Враг в обеих книгах? Зачем Саурону Кольцо? «Чтоб поработить их всех, и лишить их воли, и навеки заточить в их земной юдоли», — это вражий наговор на Кольце Всевластья. Что это значит? Во-первых, стремление остановить цепь восходящего разума, а во-вторых -

Впервые проблема выбора возникает перед народом эльфов после смерти светоносных дерев, символизирующих прямой, как стрела, путь эволюционного восхождения. Пока их благословенный свет был разлит в мире, причем так, что тьме просто не было в нем места, свободная воля эльфов и Единого совпадала, и мир восходил к гармонии. Моргот убил деревья, но опоздал, ибо Феанор уже создал Сильмариллы, наполнив их первичным светом, т. е. сумев перенять истину из божественного источника. Но Феанор отказался отдать Сильмариллы, чтобы вернуть к жизни деревья. Он объявляет Сильмариллы своими — это узурпация истины, неизбежно приводящая к искажениям развития. Манвэ недаром плачет, узнав о решении Феанора. Ему ясно, что первоначальному замыслу Единого не суждено воплотиться, и мир отныне выбирает для себя длинную окольную дорогу развития. А народ эльфов погружается в пучину раздоров, междуусобиц, недоразумений, предательств. Жертвенным актом Эарендила, вернувшего Сильмарилл, и отказом от Кольца Всевластия мир эльфов получает искупление и возможность перехода на следующий уровень бытия. Как не вспомнить здесь человечество даймонов, описанное Д.Андреевым, в котором миссия Христа была благополучно довершена и искажения начального периода были выправлены.

И еще одна характерная деталь. С самых первых дней дети Илуватара — эльфы и люди — не остаются без водительства. Сначала в качестве воспитателями опекуна выступает Валинор, откуда непосредственно от Валаров, творивших этот мир, эльфы черпают истинную мудрость и знания; позже, в Среднеземье, для людей и эльфов очагами хранимой мудрости пребывают Раздол и Лориэн; когда же не остается эльфов, обязанности наставника принимает на себя Гондор. Так рисует Толкиен своеобразную эстафету водительства, без коего этот мир не оставался никогда и, видимо, долго еще не останется.

Так что же заставило людей, подобных Толкиену и Льюису в Англии, Андрееву в России, настойчиво искать формы выражения эзотерических истин в середине нашего века? Думаю, деятельность Провиденциальных сил, активно стремившихся помешать темным силам в осуществлении планов установления абсолютной тирании. Именно это раскрывало в сознании наших авторов резервные возможности, подарившие им

Теперь уже можно попытаться ответить на вопрос: откуда берутся в сознании автора столь яркие картины иных миров, способно ли одно только воображение человека рисовать столь убедительные и масштабные полотна?

Ответ содержится опять-таки в работе Д.Андреева «Роза Мира». Андреев описывает моменты прозрения, время от времени выпадающие на долю отдельных личностей. Видения, проходящие тогда перед внутренним взором визионера, настолько ярки, что порой не хватает жизни для их описания. Формы же этих описаний могут быть самыми различными. В середине прошлого века всего лишь из трех непродолжительных видений родилось восемь томов удивительной философии В.Соловьева, в середине века нашего — труды Д.Андреева, работы Толкиена, Льюиса, Уоллеса, позже — книги Р.Баха, К.Кастанеды и других. Нет; положительно, этот мир не остается без внимания. Жаль только, что равное внимание проявляют и высшие, и низшие силы…

Те, кто в конце Третьей Эпохи ушли на Запад, действительно не вернутся больше, но уход вовсе не исключил их участия в наших сегодняшних делах. Сквозь нынешнюю Англию (и не только Англию) непрестанно сквозит другая, отделенная планами бытия Англия, населенная всем лучшим, что сумело подняться туда на протяжении веков и веков, ее Синклит, по выражению Андреева. Но есть и антипод Синклита. Об этом повествует Льюис в своей повести «Мерзейшая мощь», где устами одного из героев выражена та же мысль:

«Есть Британия, а в ней, внутри, Логрис. Разве вы сами не замечали, что есть две Англии? Рядом с Артуром — Мордред, рядом с Милтоном — Кромвель… надо ли удивляться, что нас считают лицемерами? Это не лицемерие, это борьба Британии и Логриса».

Вот о чем настоятельная забота профессора Толкиена: о недопущении верховного зла, о восстановлении правильного взгляда на мир, о возвращении человеку отчетливого понятия о своем месте на эволюционной лестнице, о его установлении утраченной некогда

И еще один коренной вопрос становится понятнее в «Сильмариллионе». С тех пор, как человечество с удивлением убедилось, что мифы разных стран весьма схожи в описании критических моментов развития жизни на Земле, оно не устанет задавать вопрос: откуда же и почему появилось в мире зло? На этот вопрос Толкиен отвечает не прямо, а косвенно, рассказывая историю Мелькора, могучего Айнура, со временем ставшего Врагом всему миру, сотворенному Илуватаром. Первоначально Зло никак не связано с Мелькором, да и потом соотносится с ним субъективно. Первые поступки Мелькора вообще нельзя назвать Злом, но зато можно и должно назвать умалением Добра. И лишь со временем борьба Моргота, в чьей сущности Добро умалилось до величины нулевой или даже отрицательной, явила Зло. Даже во время противоборства музыкальных тем Илуватара и Мелькора Зла еще нет. Есть только несогласие с замыслом Единого и стремление настоять на своем. Критическим моментом перехода в новое качество, видимо, надо считать слова Мелькора, обращенные к Земле — коллективному творчеству Айнуров: «Здесь будет мое царство! Объявляю его своим!»

Вот, воистину, миг рождения Зла, как в жизни цивилизации, так и в жизни индивидуума: присвоение. Стоит только возжелать для себя, как дальнейшим искажениям и бедам несть числа.

Чтобы подчеркнуть мысль о важности бескорыстия, Толкиен написал повесть о Берене и Лучиэнь. Этим двоим, растворившим собственное «я» в любви, настолько ничего, что и Камень Феанора словно сам идет к ним в руки, и Проклятье Мандоса «не замечает» их, и смерть проходит мимо, отвернувшись…

Но как же быть будущим редакторам и издателям русских переводов Толкиена? Как рекомендовать его читателям и как формировать их отношение к этому феномену? Думается, что только как философа-гуманиста, нашедшего адекватную форму для изложения эзотерических символов, вновь явленных ему. Символов, жизненно необходимых в наши дни (потому и явленных Толкиену вновь), когда мир уже почти осознает ошибочность выбранного пути развития и с большим вниманием