"Магия крови" - читать интересную книгу автора (Градов Алекс)

Глава 11 ЦВЕТОК ПАПОРОТНИКА

Наступило двадцать третье июня, оно же — день летнего солнцестояния, оно же — Иван Купала. О чем я даже не знал, и уж тем более не мог предполагать, что этот языческий праздник имеет для меня какое-то практическое значение. Оказалось — имеет.

— Нам повезло. Прогноз погоды на завтра отличный, — сообщил Грег, позвонив мне вечером накануне.

— И что? — удивился я.

— Завтра солнцеворот. Полетим всем кланом за город.

— Через костер прыгать и хороводы водить?

— Вроде того. Проведем кое-какой ритуал и немного поколдуем. Нельзя упускать время. Такие ночи четыре раза в год бывают, мы и так весеннее равноденствие в этом году пропустили…

— Ух ты!

Я так и загорелся от любопытства. О драконьей магии Грег раньше даже не заговаривал, а между тем она меня очень интересовала — честно говоря, гораздо сильнее, чем приемы боя и управление пламенем. Не понравилось мне только слово «полетим», но я подумал, что эта проблема вполне решаема.

Вылететь договорились завтра, сразу после заката. На следующий день, в обеденный перерыв я позвонил Грегу.

— Слышь, Грег, мне очень неловко вас подводить, но у меня сегодня работы много, я могу задержаться… В общем, все очень неопределенно… Короче, вы это, скажите, куда едем, я своим ходом доберусь…

— Лететь боишься? — проницательно спросил Грег.

Я вздохнул.

— Типа того.

— Алекс, так не годится. Я на тебя не давлю, но долго это тянуться не может. Ты уже научился превращаться самостоятельно — осталось только взлететь. Дракон должен летать! Дракон, который не летает, — инвалид.

Я вздохнул еще раз, еще печальнее.

— Как насчет твоего детского падения с дерева? Не вспомнил?

— Что я должен вспоминать? — спросил я с раздражением. — У меня же сотрясение мозга было. Много бы ты помнил, если бы воткнулся головой в землю?

— Ты можешь сказать, что после него изменилось? — мягко поинтересовался Грег.

— Да ничего! Просто пропало всякое желание лазать… куда-то выше подоконника. Поумнел, наверно. Понял, что больше не хочу…

— Не «не хочу», а «не могу», — уточнил Грег.

— Ничего подобного!

— А еще точнее — «боюсь». Ты боишься, Алекс… Боишься даже сейчас, я чувствую. Потому и запрещаешь себе вспоминать.

Я так удивился, что даже раздражение прошло.

— Вот еще! Ничего я не боюсь! Почему я должен бояться того, что со мной случилось в детстве?

— Ты боишься, что узнаешь нечто, до сих пор значимое. Что и теперь может тебя ранить.

— Я не…

— На самом деле, — перебил меня Грег, — ты все помнишь. И подсознательно держишь воспоминания под замком. Но это не решение проблемы. Пока память там останется, она всю жизнь будет тебе мешать. Так что старайся.

— Может, поможешь? — ехидно предложил я.

— Ты должен сам пробить барьер. Понять, что пользы от этого будет больше, чем вреда.

— А если все-таки не получится?

Грег мгновение помолчал.

— Тогда у нас в запасе есть еще один способ. Верный. Но он тебе не понравится.

У меня по спине пробежали мурашки. Если уж Грег сказал «не понравится», значит, это в самом деле жесть…

— Ладно, — смилостивился он, — не буду тебя нервировать перед обрядом. В десять встречаемся на…

Он назвал какую-то станцию километрах в пятидесяти от города по Выборгскому направлению.

— Что с собой брать?

— Мы все принесем. Да, на всякий случай — не пей ничего алкогольного. И постарайся не курить после шести.

— То есть водки и шашлыков не будет?

— Словишь кайф и без водки.

— Хм? Обряд, говорите? Интере-есно…

Я собрался сострить на эту тему, но Грег уже бросил трубку. Я отправился в столовку, улыбаясь во весь рот и, как в детстве, мечтая, чтобы время ускорилось и побыстрее настал вечер.

Кстати сказать, в институте у меня дела шли гораздо лучше, чем раньше. Причем я не прилагал к этому никаких усилий. Сначала прежнее безграничное отвращение к работе сменилось таким же полным безразличием. Кажется, у меня незаметно сменились жизненные приоритеты — ни деньги, ни карьера в их число больше не входили. Я только обрадовался и с облегчением выкинул ложные ценности из списка. А вскоре с удивлением ощутил, что во мне просыпается интерес к специальности. Теперь вместо того чтобы шариться в Сети в поисках музыкальных порталов, бесплатных библиотек, компьютерных игрушек и прочих убивалок времени, я по доброй воле искал там материалы по теме моей дипломной работы и читал, что нового случилось в науке с тех пор, как я утратил к ней вкус. Свои мысли по этому поводу я оформил в виде статьи и ради прикола выложил в одном тематическом сообществе. В ответ получил кучу восхищенных комментариев, превозносивших мой «нестандартный подход» и «свежий взгляд», и одно серьезное предложение от некоего образовательного фонда, через который, как я прекрасно знал, шла основная утечка мозгов из России. Случись такое полгода назад, я бы прыгал от восторга. Да и теперь было приятно. Но, честно сказать, в данный момент у меня были другие приоритеты.

Когда я вышел из электрички, ребята уже ждали меня на станции. Поезд ушел, и сразу стало непривычно тихо. Запахло лесом. И неудивительно — ничего, кроме леса, вокруг и не было. К самым рельсам подступали березы и ели, среди камней трепетали дикие цветы. Ники, пока ждала меня, сплела венок. За зиму она отрастила волосы почти по плечи. В светлых летних сумерках, тонкая и изящная, она была похожа на эльфа. Да и Грег, пожалуй, тоже. Оба они нарядились в одинаковые черные ветровки и водолазки, никаких вещей я при них не заметил.

А Валенок не был похож на эльфа. Он напоминал гоблина. Или тролля. В общем, некую только что вылезшую из болота зубастую тварь, покрытую бородавками и присосками, огромную и вонючую. Вдобавок его одежда была вся в клочьях мха, осоке и черничных листьях — видимо, в ожидании меня он всласть повалялся на земле. За спиной у него виднелся рюкзак не меньше, чем у приснопамятного Крома из Пармы. Только банджо не хватало.

Со станции уводили две дорожки: одна к шоссе, другая, поуже — в лес. Мы свернули на более узкую, и вскоре станция исчезла за деревьями.

Шли мы долго, не меньше получаса. В лесу, казалось, темнело быстрее, чем в городе. Небо постепенно меняло цвет от розового к темно-синему. Одна за другой загорались звезды. Звенели комары, вдалеке резко кричала какая-то ночная птица. Становилось прохладно. По обеим сторонам тропинки шелестел папоротник. Я вспомнил, что по легенде сегодня ночью распускаются его волшебные цветы, которые указывают на клады. Этот папоротник, видимо, был какой-то неправильный, потому что цвести и не думал. Но, кажется, он был тут один такой. Чего тут только не цвело! Голова кружилась от бесчисленных тонких ароматов, перебивающих лесной запах прели…

Посветлело. Мы вышли на берег озера. В сонной тишине изредка квакали лягушки. Над водой висела полоса тумана.

— А сейчас что мы будем делать? — спросил я.

— Видишь остров? — Грег указал в туман. — Полетим туда.

Я всматривался в марево, пока не разглядел что-то темное. Когда я повернулся к Грегу, Валенок и Ники уже улетели.

— Грег, а можно не лететь, а как-нибудь по-другому?

— Можно, — ответил он, взмывая в воздух. — Вплавь.

Через миг я остался в одиночестве. Бросили меня, сволочи! Одного, на берегу черт знает какого озера, среди ночи; обратной дороги сам не найду…

Я спустился к воде и потрогал ее пальцем. М-да. Температура воды к купанию не располагала. Да и куда я дену одежду — на голову привяжу?

«Ладно уж. Перелечу как-нибудь, — я прикинул расстояние. — Тут метров триста максимум. В темноте высоты не видно. А если и свалюсь, так в воду — не страшно!»

Решившись, я пошел искать подходящее место. С места взвиваться в воздух, как ребята, я еще не умел. Для взлета мне требовался хоть какой-то разбег, желательно — небольшая горка или обрыв. Найдя берег покруче, я превратился, раскинул крылья, разбежался и кинулся в темноту.

В грудь упруго ударил прохладный воздух, подхватил под крылья. Я бесшумно планировал в темноте, почти параллельно воде, понемногу поднимаясь. Оглянулся — берег медленно удалялся. И ничего сложного! И не страшно! Неужели мне удалось победить фобию? Ура!

Но тут я влетел в полосу тумана и понял, что у меня проблемы. Туман оказался плотный, как сметана. Ни зги не видно.

«Еще налечу на дерево! — с тревогой подумал я. — Это не дело, надо подняться повыше!»

Я забил крыльями, меня куда-то криво понесло. И тут же запутался, где верх, где низ, на какой я высоте, далеко или близко от острова. Со всех сторон меня по-прежнему окружал туман. Я занервничал. Где я?! Сейчас как хряпнусь о какой-нибудь гранитный утес, которые в Карелии на каждом шагу! Или хуже того — уже поднялся метров на сто?! Куда бежать?! Везде — эта белая муть!

Выход я так и не нашел. И, запаниковав, сделал самое худшее, что мог, — превратился в человека.

Естественно, я тут же камнем рухнул вниз и с громким всплеском и треском упал в прибрежные камыши, не долетев до острова метров пятнадцать.

Когда я вылез на берег, весь мокрый, остальные встретили меня жизнерадостным смехом.

— Дракон, тоже мне! — веселилась Ники. — Мимо берега промахнулся! Ты что, нас не видел? И острова не видел? Что дракону какой-то там туман?!

— Я забыл, что я дракон, — буркнул я, стаскивая мокрую куртку. — Мне как-то, знаете ли, не до того было.

Там, куда я упал, воды оказалось всего по пояс, но пока я вылезал, вымок весь и вдобавок вымазался в тине.

— Ребята, кто поделится сменной одеждой?

— Она тебе не понадобится, — сказал Грег. — Разожжем костер, до утра успеет высохнуть.

— Что значит — до утра?!

— Снимай ее. Все равно тебе пришлось бы раздеваться для ритуала.

Я застыл с пряжкой ремня в руках.

— Совсем все снимать? До трусов?

— И трусы тоже, — зловеще подсказал из темноты Валенок.

— Снимай-снимай, — кивнул Грег. — Обнажайся.

— Не, я не хочу. Тут Ники… и вообще.

Ники хихикнула.

— Если ты такой застенчивый, могу отвернуться.

Я пожал плечами и снова потянулся к ремню. Компания стояла кружком и пялилась. Внезапно я сообразил, что, кроме меня, раздеваться никто не собирается.

— Эй, что вы тут затеваете?

— Да ничего особенного. Надругаемся над тобой по очереди! — посулил Валенок таким тоном, что мне захотелось немедленно застегнуть ремень и надеть сверху еще одни трусы, бронированные.

— Мы «затеваем» ритуал построения твоей магической защиты, — терпеливо объяснил Грег. — Так что заканчивай кривляться, снимай мокрые шмотки и отправляйся за дровами. Или отправляйся за дровами в мокрых шмотках, мне все равно. Но когда управимся с костром и всем прочим, ты должен сидеть в круге в полной готовности.

— В полной готовности — это голым? — ядовито спросил я, подумав о комарах.

— Для нанесения печатей защиты мне понадобится вся поверхность твоей кожи. У нас на подготовку меньше сорока минут. Все, отсчет пошел.

В нескольких шагах от берега обнаружилась круглая ровная полянка. Я заметил на ней следы кострища и подумал, что Черный клан собирается тут не в первый раз.

Втроем мы быстро набрали плавника на берегу. Валенок приволок целую сухую ель. Я по общей просьбе дыхнул на нее огнем. Потом, когда сучья прогорели, стащил одежду, развесил ее на близлежащих кустах и скорчился у костра.

— А можно я тут посижу в виде дракона? — пришла мне на ум здравая мысль. — Замерз как собака!

Но Грег не позволил.

— Весь смысл обряда — в защите твоего человеческого тела. Драконьего тоже, но человеческого — в первую очередь. Ты с ним пока слишком связан. В принципе, привычка превращаться в человека — это атавизм. С возрастом эта связь будет все слабее. Многие взрослые драконы не превращаются в людей вообще — им это больше не нужно…

Он протянул мне фляжку:

— На, глотни. Это поможет.

Из фляжки пахло чем-то вроде коньяка, пряной цветочной сладостью, почему-то смутно знакомой. Я сделал глоток. М-м, вкуснятина! Сладкий, чуть горьковатый жидкий огонь тут же срезонировал с моим собственными драконьим огнем. По жилам пробежало пламя, я мгновенно согрелся. Мне показалось, что сквозь кожу проступают пылающие прожилки и разветвления, что мои руки светятся в темноте…

Я недоверчиво помотал головой, прищурился… Не показалось!

— Что ты мне подсунул?

— Не узнаешь? Ты это уже пробовал.

— Хорошая штука, только для людей смертельна, — заметил Валенок.

Пока я кашлял, давился и отплевывался, он уточнил:

— Но если развести водкой, то проскочит за милую душу. Только глюки будут не детские…

Капли дивного напитка, которым я заплевал полянку, светились золотистым светом. Я вспомнил.

— Водка «Вздрогнем!» То-то привкус знакомый!

— Там был «ерш», — пренебрежительно сморщил нос Валенок. — А это — чистейший дистиллят.

— Дистиллят чего?

— Вот этого, — Грег повел рукой вокруг себя.

Я оглянулся и обалдел. Вокруг все было в цветах, причем большую часть я раньше не видел. Это напоминало россыпь драгоценных камней. Словно в темноте, в невидимой траве, одна за другой расцветали звезды. В подлеске, по изнанке листьев папоротника пробегали, пульсируя, синие вспышки. Сосновые и березовые стволы оплетала повилика — тяжелые замысловатые соцветия покачивались на тонюсеньких стеблях, роняя золотистую пыльцу…

— Что это?!

— В купальскую ночь являются на свет самые потаенные цветы и травы, — сказал Грег. — Даже драконы не в силах увидеть все. А люди — и вовсе только некоторые. У этих цветов множество волшебных свойств, все они целительны или ядовиты, колдуны делают из них какие угодно зелья… Кстати, некоторые драконы — и не только драконы — специализируются на магии трав и камней. Вернемся в город, покажу, где продаются амулеты… Куда это ты уставился?

— …а там, не цветок ли папоротника?!

— Он самый. Ты чего так разволновался?

— Так он же указывает на клады!!!

— А, эта байка про клады… На самом деле папоротник цветет везде, и клады тут ни при чем. Просто если клад был зачарован, магия клада как бы накладывается на магию папоротника, и цветок в некоторые особые дни — такие, как сегодня, — становится видимым.

— Понятно, — слегка разочарованно вздохнул я.

— Но ты навел меня на одну мысль…

Полуночная темнота стала прозрачной. Я видел Ники в отдалении среди сосен, в венке, с охапкой цветов в руках; Валенка, который сидел на толстом сосновом корне и жевал травинку. Я мог смотреть сквозь деревья, сквозь воду и сквозь туман; мог бы увидеть весь лес, но зачем? Самое важное и интересное происходило на нашей поляне.

Я отпил еще глоток «дистиллята» и отдал фляжку Грегу. Эта штука согрела меня, распрямила, вселила уверенность и вернула покой. Я перестал конфузиться из-за того, что сижу голый, — наоборот, ничего более естественного я и придумать бы не смог. Я перестал думать о прошлом, томиться стыдом за последний «полет» и побаиваться предстоящего обряда. Осталось только восхищение окружающей красотой и желание узнать — что будет дальше?!

Грег взглянул на небо, потом на экран мобильника.

— Пять минут до начала. Посиди немного, мы закончим приготовления.

Я устроился у костра, с любопытством глядя по сторонам.

Из-за деревьев бесшумно появилась Ники с лесными цветами и принялась раскладывать их на поляне. Грег указывал ей, какие цветы куда класть, изредка поправляя ее, а сам плел в воздухе пальцами, словно паутину, почти невидимую, слабо светящуюся сеть. Он то проводил идеально прямые линии и правильные окружности, то одним росчерком выписывал на земле, на коре деревьев, в воздухе какие-то замысловатые буквы и закорючки. Они напоминали готический шрифт, но я так и не распознал ни единой буквы. Казалось, что Грег строит сложный график. Но потом я догадался. Поляна определенно превращалась в геометрически выстроенное, сияющее, живое звездное небо, где звездами были цветы и буквы. Одни вспыхивали и тут же гасли, другие понемногу бледнели, но разгорались ярче, когда я на них долго смотрел.

Тем временем Валенок выкладывал из рюкзака всякие занятные штуки. Небольшой меч, по размеру игрушечный, но при этом полная копия настоящего; складной веер; множество коробок и склянок. Тускло блеснул кубок, судя по всему медный (не золотой же!). Упал в траву небольшой посох — чтоб мне лопнуть, если это была не волшебная палочка!

Грег взял одну из таинственных коробочек и открыл ее. Внутри оказался белый порошок. Как выяснилось — самая обычная соль. Грег обошел костер по кругу, бросая пригоршни соли в темноту.

— Что это ты делаешь? Зачем соль?

— Очищаю землю и воду этого места от злых духов. А теперь очистим воздух и огонь.

Он взял другую коробку, достал оттуда черный бесформенный кусок смолы и кинул в костер. Над огнем поднялся душистый дым, слегка напоминающий ладан. Его запах растревожил подсознание, вызывая в памяти множество смутных образов, непонятно откуда взявшихся. Будто запах был не из нашего мира.

— Я сейчас замкну круг, — предупредил Грег.

Ники поспешно отошла с полянки к деревьям. Валенок задержался, будто чего-то ожидая.

— Слышь, — заискивающе протянул он. — Насчет шлема… Может, уберешь гвозди?

Грег молча стоял, безразлично глядя перед собой. Валенок, тяжко вздыхая, ушел от костра и сел возле Ники.

Ритуал начался. Грег снова обошел поляну, пальцами проводя в воздухе пылающую черту. Одновременно он что-то размеренно произносил — надо думать, заклинание — на неизвестном мне языке. Как я ни вслушивался, так его и не опознал. Мерещилось что-то славянское, латинское…

Я вздрогнул — показалось, что из-под его руки выхлестнулось пламя. Налетел и сразу угас ветер. Чуть-чуть дрогнула земля…

Грег совершил полный оборот, произнес короткую фразу на своем языке и добавил по-русски:

— Все, круг запечатан. Не выходи из него!

Валенок и Ники остались за кругом. Я видел, как в темноте блестят их глаза.

Грег подошел к костру, взял из кучки еще несколько предметов и разложил их по сторонам света.

— Что это? — спросил я.

— Символы стихий. Дракон огня — меч. Дракон воды — чаша. Дракон воздуха — веер. Дракон земли — посох. Сила, защита, равновесие.

Грег достал еще одну коробку, вроде пенала. Оказалось, это и был пенал. В нем лежали кисточки и тушь.

— Все, можно начинать работу, — сказал он, подходя ко мне. — Вставай. Расставь ноги на ширину плеч и убери руки за голову.

— И что будет? — полюбопытствовал я, послушно вставая в указанную позу.

— Создам тебе кое-какую защитную ауру.

Я вспомнил наши прошлые уроки.

— А разве она не сама нарастает?

— Сама. Но слишком долго. Пока она будет нарастать, тебя десять раз убьют. А я тебя чуть-чуть подстрахую. Все, теперь не шевелись. Рисунок должен быть очень аккуратным.

Думаю, даже если бы я приплясывал на месте, узор все равно получился бы какой надо. Грег рисовал выверенными движениями, быстро, точно, скрупулезно. Я невольно ежился от холодных прикосновений кисточки. Иногда было щекотно, иногда покалывало, будто слабым электрическим разрядом. Я стоял с закрытыми глазами, а когда открывал их, то совсем близко видел подсвеченное алым пламенем костра лицо Грега, его сжатые губы и сосредоточенный взгляд.

— Одна печать готова, — пробормотал он, выпрямляясь и стряхивая кисточку.

Я скосил глаза и увидел, что вокруг шеи, вдоль ключиц, у меня появилось ожерелье-плетенка.

— Защита горла, — пояснил Грег. — Горло очень важно, в нем рождается пламя. Повернись…

Теперь кисточка щекотала позвоночник. Я задавал вопросы, стараясь дышать потише, Грег негромко давал объяснения. Это защита спины, это — сердца. Защита — не значит броня. Она не спасет от выстрела в упор. Она оберегает только от вражеского боевого колдовства. Конечно, если какой-нибудь могучий дракон задастся целью — навести на меня убийственные чары, печати вряд ли ему помешают. Сила печатей — в прямой зависимости от моей собственной силы. Поэтому моя задача — вести себя тихо и скромно, как положено ученику. А не так, как раньше…

— Брюхо тоже подстрахуем. Эта печать не требует большого расхода энергии, зато помогает не только от вражеских чар, но и от отравлений…

Одно движение кисточки — и пониже пупка у меня возник несложный, приятно греющий кожу символ.

— «Вместилище ци»? — иронически уточнил я, вспомнив его любимую книженцию.

— Оно самое. Видишь, ты сам все знаешь. Расставь-ка ноги пошире.

— Эй, а там-то зачем?!

— Точно, зачем? Все равно ему там нечего защищать, — прокомментировал Валенок, который, оказывается, внимательно следил за ритуалом.

Я заткнулся, позволив Грегу нарисовать в воздухе между ног светящийся змееподобный знак, который тут же погас и исчез. Тем же движением он начертил знак над моей макушкой.

— Это замки, — объяснил он. — Уязвимые зоны должны быть закрыты.

Грег обмакнул кисточку в тушь, стряхнул излишки и застыл в позе художника, думающего, куда бы еще положить мазок.

— На пасть печать не ставится. Эта область невосприимчива к магии. Поэтому всякие драконоборцы часто бьют именно туда. Но на этот случай у тебя есть зубы. Так… что мы еще забыли?

— «Аварийный сброс хвоста», — пробормотал я, вспомнив покойного белого змея.

Стало быть, Лорд в Маске тоже рисовал ему защитные печати. Не больно-то они ему помогли…

— Или сделать еще парочку знаков на ладонях?

— Нечестно! Мне-то всего одну поставил, — донесся из-под деревьев обиженный голос Ники.

Валенок тоже что-то вякнул. Кажется, снова про гвозди.

— Ладно, хватит, — Грег опустил кисточку. — Пока не будем. Слишком много печатей одновременно истощат твою нервную систему…

— Ну как, всё? — спросил я. — Курить хочется!

Прошло уже минут сорок. Я устал стоять неподвижно, но боялся пошевелиться, чтобы не смазать рисунок.

— Почти, — сказал Грег. — На самом деле, печатей огромное множество, но остальные необязательны. Их ставят в разное время, учитывая стихию, стиль боя и многие другие обстоятельства. Печатями усиливают или компенсируют те свойства, которых не хватает от природы…

— А ты можешь поставить мне такую печать, чтобы я перестал бояться летать? — загорелся я.

— Такой печати нет, — огорчил меня Грег. — А сейчас замолчи. Осталась одна печать, самая главная.

Он подошел ко мне вплотную.

— Печать на лоб. Защита глаз и всего, что связано с управлением сознанием. Ключ к твоему разуму и воле.

— Печать интеллекта, — хмыкнул из-под сосны Валенок.

— Валенок, заглохни. А ты, Алекс, замри.

Я закрыл глаза и застыл, чувствуя, как кисточка касается кожи между бровей. В какой-то миг мне показалось, что она проникает внутрь головы и рисует прямо на поверхности мозга. Это было такое неприятное ощущение, что я едва не отдернул голову, но в последний миг удержался.

— Все, — объявил Грег и отступил, любуясь своей работой. — Эй, не трогай! Постой еще минут пять. Пусть подсохнет.

Я снова застыл. Грег сел на землю и отпил из фляжки. Я заметил, что пальцы у него слегка дрожат, и понял, что он устал ничуть не меньше моего.

— А почему у вас не видно этих печатей? — пришло мне в голову.

— Они неактивны. Хочешь посмотреть?

— Еще как!

Грег запрокинул голову, выцеживая дистиллят до последней капли. Потом он встал, скинул куртку и футболку и картинно развел руки в стороны.

— Ого! — выдохнул я, глядя, как на его поджаром торсе проступают светящиеся узоры. Их было невероятное множество. Шея, грудь, спина, руки, лицо… такое количество татуировок я видел разве что в журнале «Мир путешествий», у вождей маори. Правда, светились только некоторые из них. Особенно те, что на руках, — они просто пылали! Они начинались от самых пальцев, на тыльных сторонах ладоней, и оплетали запястья до локтей. Казалось, его руки — в ажурных кольчужных перчатках, раскаленных добела. Узор я на этот раз рассмотрел: точно, мечи в орнаменте из трав.

— Почему мне таких не поставил? — спросил я с завистью.

— Зачем тебе? — устало произнес Грег. — Это атакующая магия. Тебе я ставил только защиту.

— A у ребят что?

— Посмотри.

— Но раздеваться мы не будем, и не надейся! — добавил Валенок.

Я повернулся влево и увидел, что печати Валенка и Ники тоже светятся. У Ники на лбу стоял крупный, тщательно выписанный знак — распахнувший крылья дракон. Только у нее одной из всех нас. Мне это показалось странным.

— Он закрепляет ее драконий облик, — объяснил Грег.

— А что, были проблемы с превращением?

— Были, — лаконично ответила она.

У Валенка, насколько я мог судить, тоже оказалось множество печатей-доспехов. Правда, под одеждой их было толком не рассмотреть. Пол-лица закрывала необычная сплошная печать, которую я уже видел. Она напоминала зигзаг молнии и превращала его физиономию в нечто вообще невообразимое.

— Ух ты, что это?

— Классический Шлем Ужаса, — сказал Грег.

— С гвоздями, — мрачно добавил Валенок.

— Где-то я уже слышал это название…

— Это древняя кельтская магия. Довольно широко известная.

— Так ты не сам выдумываешь печати, а берешь готовые?

Грег пожал плечами.

— Иногда. Почему бы нет, если они работают? Твои печати, Алекс, пока не очень сильные. Их эффективность будет постепенно нарастать. Но самое главное значение этих печатей — в самом факте их наличия. Это значит, что ты не одиночка и что в случае твоей гибели за тебя будет кому отомстить.

— Спасибо, утешил, — буркнул я.

Грег наклонился, поднял лежащий на траве миниатюрный меч и рассек им огненный круг. В тот же миг все светящиеся линии, все наши печати, все знаки и цветы погасли. Остались только догорающий костер и темнота вокруг. Мне вдруг стало зябко и неловко стоять голым на всеобщем обозрении.

— Собирайте инвентарь, — приказал Грег. — Гасите костер. Ритуал окончен.

Валенок и Ники принялись упаковывать в рюкзак коробки и склянки. Я быстро направился к развешанной на кустах одежде. Конечно, она была еще насквозь сырая.

— Ну и холод! — воскликнула Ники, будто только сейчас это заметив.

— Ничего, ветер попутный, через полчаса будем дома, — подбодрил ее Валенок. — Чаю выпьем горяченького, эх!

«А меня тут бросите?!» — чуть не взвыл я, представляя, как до утра буду болтаться по лесу, ожидая первой электрички. Но, похоже, именно это меня и ожидало.

— Ты не объяснишь, как активировать печати? — попросил я Грега злобным голосом, кое-как натянув на себя влажную одежду.

— Проще некуда — усилием воли, собственным пламенем. А в бою они активируются сами…

Не дослушав, я ушел на берег, наклонился над водой и приказал печати: «Зажгись!»

Это в самом деле оказалось совсем несложно. Через пару мгновений в воде появилось отражение светящегося знака. Меня аж в жар бросило. На лбу сиял восьмилистник. Счастливый цветок клевера с четырьмя сдвоенными лепестками.

— Что это такое? — Я обернулся к Грегу, который неслышно подошел и встал рядом со мной. — Почему именно он?

Синевато-фиолетовый свет пульсировал, то разгораясь, то почти угасая. Я не мог отвести от него взгляда…

— Это цветок папоротника, — сказал наш лорд. — Он защищает независимо от твоей собственной стихии и усиливает твои природные данные. И, как ты выразился, указывает на клады.

— Клад — это я? — спросил я с сарказмом, представляя, как они сейчас отправятся домой, а я останусь на этом острове минимум до утра, и никому не будет до этого дела — не можешь летать, твои проблемы…

— Грег, можно спросить? — вмешалась Ники. — Почему ты поставил Лешке печать всех четырех стихий?

— Чтобы защита была надежнее. И чтобы никто не догадался.

— О чем?

И тут догадался я. Мое недовольство как рукой сняло.

— Грег! Ты понял, какой я дракон, да? Какого я вида?!

Грег кивнул.

— И какой?

— Лучше об этом пока никому не знать. Даже тебе.