"Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов" - читать интересную книгу автора (Ффорде Джаспер)

Глава 16 Капитан Немо

Наутро я проснулась поздно. Моя кровать стояла у иллюминатора, поэтому я просто перевернулась на живот, сложила подушку пополам и принялась смотреть в окно на сверкающие на поверхности озера солнечные блики. Я слушала, как мягко плещет об обшивку гидросамолета вода, и от этого на душе сделалось так легко и спокойно, как никогда не бывало, даже после десятилетних усилий лучших ТИПА-стресспертов.

Я медленно выбралась из постели и ощутила внезапную тошноту. Комната побежала вокруг меня, мне стало жарко. После короткого и неприятного похода в уборную я почувствовала себя немного лучше и спустилась в кухню.

Делая себе тост в надежде приглушить тошноту, я заметила свое отражение на хромированном боку тостера. Вид у меня был жуткий. Я взяла тостер в руки и высунула язык, чтобы посмотреть, нет ли налета, и тут вошли генераты.

— Что ты делаешь? — изумился Ибб.

— Ничего, — ответила я, торопливо ставя тостер на место. — Идете в колледж?

Оба кивнули. Что приятно, они не просто приготовили себе завтрак, но и убрали за собой. Явная внимательность по отношению к другим — хороший признак для генерата. Это свидетельствует о зарождении личности.

— Вы не знаете, где бабушка?

— Она просила передать, что отправится на несколько дней ко двору Медичи, — ответил Обб. — Там тебе записка от нее.

Я нашла записку на кухонном столе. Она состояла из одного-единственного слова, на которое я воззрилась в некоторой растерянности.

— Мы вернемся к пяти, — сказал Ибб. — Тебе ничего не нужно?

— Что? Нет, спасибо, — ответила я, снова перечитывая бабушкину записку. — До встречи.

Я весьма плотно позавтракала и одолела большой кусок экзаменационного теста. После получасового сражения с вопросами вроде «В какой книге живет коридорный Сэм Уэллер?»[42] и «Кто сказал: „Когда она вошла, показалось, будто после тоскливой зимы настала весна“?» я остановилась и в десятый раз посмотрела на бабушкину записку. Она смущала меня. На клочке бумаги мелким неровным почерком было написано лишь одно слово: «ПОМНИ!»

Спустившись к берегу озера, я двинулась по тропинке через березовую рощу у самой воды. Нырнула под низкую ветку и пошла куда глаза глядят — к пестрому сборищу лодок, качавшихся на привязи за старым «Сандерлендом». Первое суденышко представляло собой переделанный армейский катер с покрытой пластиком палубой и, видимо, пребывало в состоянии перманентного ремонта. Дальше стоял на вечном приколе лихтер «хамбер», заброшенный и постепенно заполняющийся водой. Я уже хотела подойти поближе, но тут грянул гром, раздался демонический хохот, и порыв ледяного ветра принес запах серы. Меня мгновенно окутал зеленоватый дым, и я принялась моргать и кашлять. Когда дым рассеялся, у меня обнаружилась компания. Три старые карги с крючковатыми носами, острыми подбородками и нечистой кожей хихикали и потирали грязные ручонки, неуклюже, вразвалку приплясывая.

— Трижды пес слепой пролаял, — сказала первая ведьма, откуда-то извлекая котел и ставя его у меня на дороге.

— Трижды еж себя прогладил, — сказала вторая и зажгла огонь, сунув под котел какие-то листья.

— И прохожая «Пора» трижды крикнула с утра! — взвизгнула третья, кидая в котел что-то, от чего тот зловеще забулькал.

— У меня мало времени, — отрезала я. — Почему бы вам не заняться кем-нибудь другим?

— Прошу прощения, что перебиваю вас, — сказала я раздраженно, — но я правда очень занята! И ни одно из ваших пророчеств не сбылось, за исключением принадлежности к жителям Суиндона, но это может выяснить любой, у кого есть доступ к телефонной книге. Послушайте, вы знаете, что я стажер, так что мне все равно придется рано или поздно пройти экзамены в беллетриции!

Они перестали хихикать и переглянулись. Первая вытащила из складок своего обтерханного плаща большие карманные часы и внимательно на них посмотрела.

— Погоди же, нетерпеливая! — вскричала она. — Привет тебе, о Нонетот, страшись закона трех прочтений!

— Привет тебе, о Нонетот, учи таблицу исключений! — хихикнула вторая.

— Привет тебе, о Нонетот! — добавила третья, которая явно не желала оставаться в стороне. — Король навстречу, но не тот; прочтешь ты Кинга, но…

— Брысь! — раздался у меня за спиной громкий голос.

Три ведьмы застыли и сердито уставились на новоприбывшего — сурового старика, чье обветренное лицо источили годы, проведенные в странствиях вокруг света. Он носил синий блейзер поверх аранского шерстяного свитера с воротником поло, лоб закрывала капитанская фуражка, а из-под околыша выбивались седые пряди. Глаза его ярко сверкали, в паутине морщин пряталась ухмылка. Это мог быть только капитан Немо.

— Пошли вон, клячи старые! — гаркнул он. — Побирайтесь в другом месте!

Он, наверное, поколотил бы их своей крепкой палкой, но ведьмы перепугались и исчезли в громовых раскатах вместе с котлом и остальными причиндалами.

— Ха! — сказал Немо, грозя им вслед тростью. — В другой раз вас в капусту покрошу, грязные обманщицы, вместе с вашими «привет-тому» и «привет-сему»!

Он укоризненно посмотрел на меня.

— Вы давали им деньги?

— Нет, сэр.

— А теперь — правду! Вы хоть что-то им давали?

— Нет.

— Хорошо, — ответил он. — Никогда не давайте им денег. Они от этого только наглеют. Улестят вас своими фантастическими предсказаниями, пообещают новую машину, и как только вы начнете думать, что неплохо бы вам ее заиметь, — БАЦ! — они тут же впарят вам кредит, страховку и прочие финансовые услуги, которые вам вовсе не нужны. Бедняга Макбет принял их чересчур всерьез, а ведь они всего-навсего пытались всучить ему кредит и страховку на замок побольше его собственного. Когда Бирнамский лес «и никто, из женщиной рожденных» вдруг взяли да случились, ведьмы были ошарашены не меньше остальных. Так что никогда не поддавайтесь на их посулы: они выпотрошат ваш кошелек прежде, чем вы сообразите, что к чему. Кстати, вас как зовут?

— Четверг Нонетот, — ответила я. — Я заменяю…

— А-а, — задумчиво протянул он. — Потусторонница. Расскажите, как работает эскалатор? Это правда, что он представляет собой длинную лестницу, которая наматывается на огромный барабан и разматывается каждую ночь, или это просто замкнутая лента, которая постоянно прокручивается?

— А… хм… лента.

— Правда? — задумчиво ответил он. — Меня это всегда интересовало. Добро пожаловать в «Кэвершемские высоты». Я капитан Немо. У меня есть горячий кофе. Не окажете ли честь составить мне компанию?

Я с благодарностью согласилась, и мы вместе пошли вдоль озера.

— Прекрасное утро, не правда ли? — заметил он, обводя рукой озеро и пухлые облачка.

— Да, наверное, — откликнулась я.

— Для сухопутного вида это почти сносно, — быстро добавил Немо. — Но не идет ни в какое сравнение с красотами подводного мира. Впрочем, когда тебя списывают на пенсию, приходится чем-то жертвовать.

— Я много раз перечитывала вашу книгу, — сказала я как можно учтивее, — и мне она очень нравилась.

— Жюль Верн был не просто моим автором, но и добрым другом, — печально сказал он. — Я очень горевал, когда он ушел от нас, а я ведь мало по кому даже из своих книжных друзей тосковал.

Мы пришли к дому Немо. Подводная лодка из «Двадцати тысяч лье под водой» уже утратила хищный лоск. Теперь ее траченную временем клепаную железную обшивку украшали потеки ржавчины, а два больших смотровых иллюминатора окаймляли зеленые водоросли. Она принадлежала прекрасному веку надежд на высокие технологии. Это был «Наутилус».

Мы подошли к трапу, и Немо помог мне взойти на борт.

— Спасибо, — сказала я, спускаясь в маленькую боевую рубку, где хозяин разместил кресло и стол, на котором стоял стеклянный кальян.

Капитан принес еще одно складное кресло и пригласил меня сесть.

— Вы здесь, как и я, — отдыхаете в ожидании очередного задания? — спросил он.

— Да нет, я вроде как в отпуске по беременности, — объяснила я.

— Об этом мне ничего не известно, — весомо сказал он, наливая мне кофе. Фарфор был со знаком «Белой звезды».[43]

Я отпила и взяла предложенное печенье. Кофе оказался великолепным.

— Хорош, правда? — спросил Немо, улыбаясь.

— Прекрасен! — ответила я. — Никогда такого не пробовала. Что это за сорт?

— Из Гвианского залива, — ответил он. — В этом районе моря по дну разбросаны подводные горы и холмы, прекрасные, как Анды. Там в глубоких долинах я нашел подводное растение, чьи высушенные и растертые зерна превращаются в кофе, способный дать фору любому сухопутному.

На мгновение он помрачнел, посмотрел в свою чашечку, вращая в ней коричневый напиток.

— Как только мы допьем этот кофе, его больше не останется. Уже почти сто лет меня бесцельно болтает по Кладезю Погибших Сюжетов. Знаете, должно было выйти продолжение — Жюль Берн написал половину, но умер. Увы, после его смерти рукопись выбросили и уничтожили. Я обратился в Совет жанров с протестом против вынужденного приказа об уничтожении, и мы с «Наутилусом» получили отсрочку.

Он вздохнул.

— Мы пережили несколько перебросок из книги в книгу внутри Кладезя. А теперь, как видите, я встал на мертвую стоянку. Гальванические батареи, источник энергии «Наутилуса», почти изношены. Натрий, который я добывал из морской воды, кончился. Много лет я был охраняемым объектом, но сохранение при отсутствии употребления не имеет смысла. «Наутилусу» на ремонт надо всего-то несколько тысяч слов, но у меня нет денег, нет влияния. Я просто эксцентричный одиночка, ожидающий продолжения, которое, боюсь, никогда не будет написано.

— Я… я хотела бы вам чем-нибудь помочь, — ответила я, — но беллетриция всего лишь поддерживает порядок в Книгомирье, она не определяет политику, не выбирает, какую книгу писать. Надеюсь, вы давали объявления?

— Много лет. Да сами вот посмотрите.

Он протянул мне номер «Слова». «Поиск работы» занимал половину газеты. Немо ткнул пальцем, и я прочла следующее:

«Эксцентричный и властный морской волк (экс-верновский) ищет увлекательную и морально выдержанную историю, чтобы показать свое знание океана и обсудить место человека в природе. Франкоговорящий, имеет личную подводную лодку. Обращаться к Капитану Немо, „Кэвершемские высоты“, шестой цокольный этаж, КПС».

— Каждую неделю в течение ста лет, — проворчал он, — но ни одного стоящего предложения.

Мне подумалось, что его понимание стоящего предложения вряд ли совпадает с общепринятым: трудновато удержаться на уровне «Двадцати тысяч лье под водой».

— Вы читали «Кэвершемские высоты»? — спросил он.

Я кивнула.

— Тогда вы должны понимать, что уничтожение книги не просто неизбежно, но необходимо. Когда роман пойдет на слом, я не стану просить о переводе в другое место. Мы с «Наутилусом» будем разобраны на текст, и, честно говоря, я давно этого жду.

Он нахмурился и уставился в пол. Затем налил себе еще кофе.

— Разве что, — добавил он, вскидывая голову, — подать объявление в рамке, с картинкой, как думаете? Дорого, но лучше привлекает внимание.

— Конечно, стоит попытаться, — ответила я.

Немо встал и, не сказав ни слова, отправился вниз. Я думала, он вернется, но через двадцать минут решила идти домой. Когда я уже неторопливо шла к дому по тропке вдоль берега озера, мне по комментофону позвонила Хэвишем.^{12}

— Как всегда, мисс Хэвишем.^{13}

— Перкинс наверняка вне себя, — сказала я, думая, что жизнь в бестиарии со всеми этими граммазитами, Минотавром, йеху и парой миллионов кроликов — это что-то с чем-то.^{14}

— Иду.