"Нелегкое счастье" - читать интересную книгу автора (Роуз Эмили)

Глава вторая

— Вы говорите, что положение хуже, чем я предполагала? — Линн заерзала на краешке стула, сидя напротив мистера Оллена, адвоката, занимающегося недвижимостью. Юридическая терминология, которую она выслушивала целый час, пугающей мешаниной крутилась в голове.

Пожилой джентльмен печально разглядывал ее в бифокальные очки в проволочной оправе. Их разделял широкий стол вишневого дерева. Богатая мебель офиса, казалось, пахла деньгами. Ирония в том, что минуту назад он сообщил ей — у нее ничего нет.

— Имущество вашего мужа, миссис Риггэн, обременено долгами. Вам придется ликвидировать ваши активы, чтобы покрыть долги. Насколько я могу судить, тридцать процентов акций «Риггэн КиберКест», которые вы унаследовали, единственные средства, свободные от долгов.

— Таким образом, мне придется продать акции компании, принадлежавшие Бретту? — Линн попыталась унять растущую панику и выпрямила спину.

— Да, если вам нужно иметь что-то на жизнь. Ваш деверь имеет право первым выбрать то, что вы намерены продать.

— С этим не будет сложностей. Сойер наверняка захочет купить долю Бреста.

Мистер Оллен так долго перекладывал бумаги на столе, что она боялась, выдержат ли нервы.

— Вы имеете право на дом в связи с тем, что остались единственной наследницей этого имущества. А это значит, вы можете его продать, не дожидаясь, когда вступите в наследство. И я бы очень рекомендовал вам сделать это раньше, чем банк примет меры, поскольку у вас просрочена плата за дом. Я попрошу своего секретаря дать вам имена оценщиков с хорошей репутацией. Вы можете оценить все предметы вашего домашнего хозяйства и затем выбрать одного из риэлтеров, чтобы он помог вам отложить что-то ценное.

Она сжала руки, чтобы они не дрожали, и кивнула. Задачи, ждущие ее, казались нерешаемыми. Но для начала акции компании Бреста дадут немного денег. Она получит образование и сможет сама содержать себя.

— У вас есть расписки, показывающие, что вы оплатили похоронные услуги. Но деньги не были сняты ни с одного из ваших банковских счетов.

Линн покрутила на пальце простое золотое обручальное кольцо.

- Я вернула подарок, который недавно муж купил… для меня, и воспользовалась этими деньгами.

Именно тогда она узнала о любовнице Бретта. Она подняла с пола костюм мужа, как делала десятки раз до этого. Но теперь из кармана пиджака выпала ювелирная коробочка. От удара об пол она открылась. В коробочке лежало кольцо с огромным бриллиантом. Линн была тронута. Не потому, что любила броские кольца. Она решила, что подарок означает новый этап в их браке, перегруженном неприятностями. Слова внутри платинового кольца сокрушили ее надежды. «Нине с любовью, Бретт». В этот момент ее худшие подозрения подтвердились. Муж изменял ей.

Окаменев, она смотрела на Бретта. А он сочинял историю — у него всегда находилась история, — как он купил кольцо для нее. Потом решил, что это не ее стиль. Он клялся, что планировал на следующий день вернуть его. Показывал в доказательство расписку. Хуже всего было то, что она бы, наверное, проглотила очередную ложь, если бы не прочла надпись. Бретт объяснил, что это ошибка ювелира. Но она знала лучше. Наконец розовые очки спали и разлетелись на мелкие осколки. Теперь она не сомневалась, что он ее обманывает.

Если бы она так не разозлилась из-за своей доверчивости и не набросилась на него, был бы он сейчас жив? Она кричала, чтобы он убирался вон. Обещала завтра же заполнить бумаги на развод. Он хлопнул дверью и ушел. А спустя час в дверь постучала полиция и сообщила, что Бретт мертв.

Когда стало ясно, что денег на похороны нет, Линн вернула кольцо ювелиру. Кольцо его любовницы стоило больше десяти тысяч долларов. Ее собственное обручальное кольцо стоило сто долларов.

— Миссис Риггэн? — Спокойный голос мистера Оллена прервал ее мысли.

— Да? — Она сосредоточилась на словах адвоката.

— У меня есть еще одно предложение. Как можно скорее ищите работу.

Последний раз, когда он был здесь, Линн выставила его. Но сегодня он ее увидит. Проклятие!

Сойер стиснул зубы и направился в дом Линн и Бретта. Обычно утром в субботу здесь бывало тихо и спокойно. В течение последней недели он несколько раз оставлял на автоответчике Линн свои послания. Конечно, она отвечала на его звонки, записывая короткие сообщения на его домашнем автоответчике. Она намеренно звонила домой, зная, что в эти часы он на работе. И не звонила в офис, чтобы не говорить напрямую.

Как он мог позаботиться о ней, если ему не удавалось даже поговорить и узнать, в чем она нуждается?

Он дал ей время. Вкус ее гладкого жаркого тела преследовал его. Он задыхался от страсти, заполнявшей его мечты. И, конечно, он не собирался позволить ей исчезнуть. Или избегать встречи с ним.

Он свернул на улицу, где жила Линн, и движение замедлилось. Машины еле ползли. «РАСПРОДАЖА». Объявление на краю, тротуара привлекло его внимание. Но от следующей вывески — «ДВОРОВАЯ РАСПРОДАЖА» — сердце чуть не вырвалось из груди.

На лужайке и на подъездной дорожке лежали разбросанные вещи брата. Любители «клубнички» копались в жизни Бретта. Ярость закипала в груди. Бретта нет всего десять дней, а Линн решила стереть из памяти его существование?

Он нашел место на тротуаре, оставил открытой дверцу машины и направился к дому. И тут он увидел Линн. Ее бледно-желтые шорты и майка без рукавов обрисовывали каждый изгиб фигуры. Мелькали руки и ноги, стройные, загорелые. Вырез на майке в форме латинского V открывал ложбинку между грудями ровно настолько, чтобы стоявшие рядом зрители мужского пола истекали слюной. Волосы каскадом струились по спине, словно расплавленное золото. Она обвела линию рта темно-красной помадой, той же, как тогда, когда он целовал ее губы.

Она подняла голову от коробки.

— Что ты делаешь? — Ему удалось обойтись без крика, но ярость вибрировала в его голосе.

— Продаю вещи, для которых у меня не будет места, когда я перееду в маленькую квартиру.

— Но здесь книги Бретта, экипировка для гольфа, одежда…

— Сойер, прости, мне следовало предупредить тебя о дворовой распродаже.

— Черт, ты вынесла сюда все, что у него было! Линн сморщилась и посмотрела поверх его плеча. Так она заставила его осознать, что некоторые покупатели остановились и бесстыдно слушают их разговор. Схватив за локоть, Сойер потянул ее к краю лужайки.

— Я отложила то, что ты наверняка хотел бы оставить себе. — На него смотрели ласковые, сочувствующие глаза. — Но если ты здесь видишь вещи, которые тебе дороги, пожалуйста, забери их.

— Не в этом дело. Все выглядит так, будто ты стараешься стереть Бретта из своей памяти.

Он еще не был готов расстаться с памятью о брате. И ей тоже не следовало бы. Она высвободила руку.

— Мои воспоминания, Сойер, здесь, — она похлопала себя по голове. Потом показала на предметы, разбросанные во дворе. — Это только вещи.

Он прошелся до кустов и назад. Линн пытается выкинуть Бретта из своей жизни? А что, если будет ребенок? У него могут быть законные права на своего ребенка, но не на ребенка Бретта.

— Почему ты так старательно пытаешься забыть его?

— Я не стараюсь забыть, — словно защищаясь, выпалила она. Потом, по-прежнему глядя вдаль, повернулась к нему. — У нас долги, которые я должна заплатить.

— Какого рода долги?

— Ничего такого, чтобы я не справилась. — Она переступила с ноги на ногу.

— Линн, я не смогу помочь, если не знаю, с чем должен иметь дело.

— А я говорила тебе, что мне не нужна твоя помощь. Ну хорошо. Кредитные карточки. Но поскольку я душеприказчик наследства, я могу справиться с нашими долгами, продав некоторые активы.

Неужели Бретт ничему не научился, когда после смерти родителей они несколько лет жили на очень скромные деньги? Или это Линн настаивала на модных машинах и роскошном доме? Выйдя замуж за его брата, она усвоила определенный жизненный стиль. Обтягивающие платья специально для флирта, длинные ногти с маникюром, волосы, перекрашиваемые каждый сезон.

Опять судорогой свело живот, и во рту появился противный кислый вкус. Он вспомнил, как Бретт хвалился, что, когда Линн перекрашивает волосы, он будто спит с разными женщинами. Сексуальной рыжей, сладострастной брюнеткой, искусительницей с волосами цвета осенних листьев. Он рассказывал с ухмылкой и подмигиванием, всякий раз разжигая пожар в груди Сойера. Когда-то Сойер думал, что он и Линн могут построить совместное будущее. Но это было до того, как она не ответила на его письмо и выбрала Бретта.

Сойер предпочитал Линн-блондинку. Сейчас он знал, что это ее естественный цвет волос. И, проклятие, как ему нравилась ее спина, когда она работала официанткой! А по вечерам она меняла свою рабочую форму на джинсы. Конечно, ему нравились ее платья, подчеркивавшие все линии фигуры. Какому бы мужчине они не понравились?

Длинными ногтями цвета фуксии она заправила за ухо прядь волос.

Он прокашлялся.

— Сколько ты должна?

Накрашенные губы вытянулись в прямую линию, упрямо взлетел подбородок.

— Я сейчас занята. Не могли бы мы обсудить это позже?

Несколько пар топтались возле них, разглядывая вещи. Сойер не имел права остановить дворовую распродажу. Но не мог же он стоять и наблюдать, как хищники вывозят на тележках имущество брата!

— Когда ты здесь закончишь?

— Соседские сыновья-подростки придут в три помочь мне упаковать то, что останется.

— Я вернусь вечером.

Притворись, что ничего не было. Забудь о том, что мужчина, шагавший сейчас по подъездной дорожке, дал тебе за пять минут столько физического наслаждения, сколько муж не дал за четыре года.

В полном смятении и с горящими щеками Линн переминалась с ноги на ногу на боковом крыльце, наблюдая, как Сойер проходил мимо окон. Она помчалась к кухонной двери. Надо опередить его, пока он не свернул на выложенную кирпичом дорожку к парадному входу. В холле она не смогла бы взглянуть ему в лицо.

Темно-синяя рубашка поло обрисовывала мышцы Сойера, подчеркивая их потрясающее совершенство. Короткие рукава оставляли открытыми могучие бицепсы и загорелые руки, слегка покрытые темными волосами. Такие же волосы образовывали мягкие завитки у основания шеи. По спине пробежала дрожь. Шорты цвета хаки выставляли напоказ каменно-твердые икры ног. На лице темнела щетина, отросшая после утреннего бритья. Линн сцепила пальцы, оживляя в памяти царапанье его подбородка об ее ладони.

Она только что потеряла мужа. Пусть она давно перестала любить Бретта, все же не следовало давать волю таким мыслям. Ей стало стыдно, она понурилась и покрутила обручальное кольцо.

— Ты избегаешь меня, — без вступления объявил он.

— Я была занята всю прошлую неделю. — Сердце совершило прыжок. Чувство вины превратилось в груз. — Бумаги на наследство, риэлтеры, оценщики.

Кобальтовые глаза изучали ее от макушки до кончиков пальцев, пробуждая лучшие чувства и оставляя их невостребованными.

— Как ты держишься?

От его спокойного вопроса у нее ком встал в горле.

— Я в порядке. А ты?

Он пожал плечами. А чего она ждала? Типичный мужчина. Отказывается признать, что у него есть чувства. Ее отец, грубый полицейский, вел себя так же. Особенно после смерти ее матери.

— Пойдем. — Линн повела его через гараж в кухню.

Доставая банку с кофе, она сосредоточилась, стараясь, чтобы не дрожали руки. Чтобы не рассыпать кофе по гранитной поверхности кухонного стола. Потом налила в кофеварку воды и включила ее.

— Кофе будет готов через несколько минут.

— Сколько ты должна? — Голос Сойера звучал ровно, почти безлико. Но как он смотрел.

Глазами он гладил ее. И кожа Линн реагировала на эти поглаживания так, будто он касался ее.

Не обманывайся, Линн. Близость в холле десять дней назад не имеет ничего общего с любовью. Она будет быстро забыта. Сожаление с обеих сторон подтверждает это. Это больше не повторится. Тогда почему ты не можешь выбросить происшедшее из головы? И почему, когда он медленным пронизывающим взглядом изучает тебя, твое тело пылает страстью? Ты вспоминаешь, как он ласкал тебя?

— Так сколько, Линн?

— Устроить дела с наследством — не твоя забота, Сойер.

Он наклонился вперед и уперся руками в стол. Вздулись бицепсы, и на щеках появились желваки.

— Это моя забота, если тебе придется продать часть акций компании, чтобы выплатить ваши долги.

— Кстати, я хотела продать тебе акции Бретта.

Он нахмурился и провел рукой по волосам.

— Я сейчас не могу выделить капитал на покупку акций Бретта. В данный момент компания переживает трудности.

Холодок пробежал у Линн по позвоночнику. Эти акции — единственное, что у нее есть. Если компания прогорит, они потеряют цену.

— Но мне нужны деньги, когда начнут продавать дом.

— А мне нужно, чтобы ты проявила терпение. Мне надо поставить компанию на ноги. Ты получишь лишь малую долю цены, если начнешь продавать акции сейчас. Куда ты планируешь переехать?

Линн прижала пальцы к пульсирующей жилке на левом виске.

— Тетя сказала, что я могу пожить у нее, пока справлюсь со своими делами.

— Во Флориде? Если ты ищешь место, где можно не платить за аренду жилья, переезжай ко мне. Места у меня хватит.

Его предложение одновременно и соблазняло и отталкивало. Она любила этот маленький университетский городок, с пологими холмами, извилистыми дорогами и дружелюбной атмосферой. Просторный дом Сойера стоял в исторической части города. В нем чувствовались характер и порода, которых не хватало новостройкам. Когда Сойер закончит ремонт, его дом станет настоящим совершенством. Особенно ей нравились высокие потолки и высокие окна, выходившие в огромный двор.

— Спасибо, но будем надеяться, что до этого не дойдет.

— Ты ищешь работу?

— Да. — Последние три дня она только этим и занималась. Но студенты на лето разъехались, а бизнесмены сократили персонал, поскольку уменьшилась торговля.

— Приходи работать ко мне.

Меньше всего она хотела бы каждый день видеть лицо Сойера и вспоминать, как безрассудно бросилась в его объятия.

— Я ничего не знаю о компьютерах и развитии программного обеспечения.

Сойер шагнул к ней ближе, потом еще, пока не встал прямо за ее спиной. Его отражение обозначилось в стекле. Он положил руку ей на плечо и повернул лицом к себе. Она моментально почувствовала жар от его прикосновения. Взглянув на него, Линн увидела в его глазах сочувствие, отчаяние и пламя. Он так же, как и она, не забыл о том, что случилось.

— Линн, я дам тебе столько денег, сколько надо, чтобы покрыть срочные расходы. Я могу предложить тебе работу. Твой выбор. Но я не хочу, чтобы ты уезжала из Чапел-Хилл, пока не буду уверен, что ты не носишь ребенка Бретта… или моего.

Ребенок Сойера? Пульс помчался неизвестно куда. Чтобы успокоиться, она глубоко вдохнула. Одно дело уехать во Флориду одной, и другое — с ребенком Бретта. И самое невероятное — отнять у Сойера его ребенка.

Однако не следует впадать в панику. Пока ничего не случилось. Может быть, ты еще и не беременна. Шанс на зачатие в первый месяц после отказа от таблеток совсем невелик.

— Спасибо. Но я предпочитаю зарабатывать деньги сама. — Линн заставила себя посмотреть ему в глаза и состроить улыбку, похожую на гримасу.

— Я хочу помочь. — Голос его стал пугающе твердым.

Она глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза.

— А я хочу настоящую работу, а не данную мне из жалости.

— Нам действительно необходим сотрудник.

Опал, моей помощнице по административной работе, нужен помощник. Помощница Бретта ушла несколько месяцев назад. Теперь ее работа легла на Опал и Нину.

У Линн перехватило дыхание, к горлу подступила тошнота. Нина! Любовница Бретта. Муж менял помощниц, как большинство мужчин меняет носки. Поэтому он и запрещал звонить ему на работу. Ей даже было неизвестно имя его последней помощницы. Знает ли Сойер об этой связи? Будет ли он лгать, чтобы защитить брата?

Голова шла кругом.

— Я незнакома с этой работой.

— Научишься.

— Я подумаю. А сейчас, пожалуйста, посиди, я хочу показать тебе кое-что. Сейчас принесу из спальни.

Их взгляды встретились. Потом он посмотрел на арку за ее плечом, ведущую в холл и к лестнице. Огонь вспыхнул у него в глазах. У Линн перехватило дыхание. Она отвернулась, успев заметить, как напряглись черты Сойера.

— Я принесу шкатулку.

Взяв себя в руки, Сойер сел и открыл крышку дешевой деревянной шкатулки, стоявшей перед ним. Золото, серебро, другие ценные безделушки — все лежало в куче.

— Я даже не знала, что у Бретта есть сундук с сокровищами, пока не начала искать завещание. Я нашла шкатулку на дне шкафа, заваленную другими вещами. Но я увидела твое имя на некоторых предметах и подумала, что, может быть, тебе будет интересно.

— Ты так и не нашла завещание?

— Нет. Нотариус проверил в банке и везде, где по логике вещей оно могло бы быть, но ничего не нашел, а я уже дважды обыскала весь дом.

Еще одно доказательство беспечности брата — он совсем не думал о Линн. Если мужчина любит женщину, он заботится о ней, обеспечивает ее… и детей, какие у них могут быть.

Подавив тревожащие душу мысли, он осторожно вытащил из шкатулки золотые часы на цепочке и провел пальцем но выгравированному на металле имени. Теплые воспоминания окутали Сойера: он вместе с отцом рассматривает часы, мечтая о дне, когда ему будет доверена эта фамильная ценность.

— Эти карманные часы принадлежали моему прадедушке, первому Сойеру Риггэну.

Она поставила перед ним кружку дымящегося кофе и отошла в другой конец кухни.

— Почему они оказались у Бретта?

— Он попросил. — И, Бог свидетель, после смерти родителей Сойер старался дать Бретту все, что тот захочет.

— Но почему ты их отдал, если они предназначались тебе?

— Я ему должен. — Долг, какой никогда не выплатить.

— Должен ему что? Неужели Бретт ей не сказал?

— Я повинен в смерти наших родителей.

— Ваши родители погибли в автомобильной катастрофе, — она сдвинула брови.

— За рулем сидел я.

— Я думала, пьяный водитель выехал на сигнал «стоп». — Сочувствие смягчило жесткость взгляда.

— Да, он выехал. Но если бы я не тронулся, едва зажегся зеленый, если бы, прежде чем включить скорость, посмотрел на перекресток, если бы я не был тугодумом, в чем меня всегда обвинял папа…

Она вернулась к столу, опустилась в кресло справа от него и положила руку на его сжатый кулак.

— Сойер, несчастный случай — не твоя вина. Бретт показывал мне газетные статьи. У того водителя были не включены фары. Ты не мог его видеть.

Нежное прикосновение Линн зажгло в нем пожар. Он громко втянул воздух. Она моментально убрала руку и зажала ее между коленями, словно жалела о своем жесте.

После смерти Бретта Линн перестала пользоваться тяжелыми духами. И теперь Сойер мог вдыхать ее естественный запах. Легкий аромат меда. И этот аромат возбуждал в десять раз сильнее, чем любые духи. И еще она перестала делать прическу в стиле сексуальной кошечки, будто только что с постели. Сегодня она просто расчесала волосы в сверкающую волну, падающую на плечи. У Сойера чесались руки от желания взъерошить ее волосы, разлохматить их, как в тот раз, когда они на лестнице занимались любовью. Не любовью, а сексом, поправил он себя. Любовь — это означало бы, что он сохранил к ней такое же чувство, как в тех прежних отношениях. А он не сохранил.

Прокашлявшись, Сойер сосредоточился на шкатулке. Немного покопался и нашел обручальные кольца отца и матери и закрыл их ладонью. Чувство утраты было так сильно, будто это случилось вчера, а не десять лет назад. И потом в ушах зазвучали последние слова матери: «Позаботься о Бретте. Не позволяй разделить нашу семью. Сделай вес».

— Какие они очаровательные, — Лини наклонилась ближе. — Такая необычная гравировка.

— Бретт сказал, что ты отказалась носить мамино обручальное кольцо.

— Я никогда раньше не видела эти кольца, — удивленно вскинула брови Линн.

— Он не предлагал тебе? — Сойер взял меньшее кольцо.

Боль мелькнула в небесно-голубых глазах, Линн отвернулась.

— Нет. Наверное, хотел сохранить их как пару. Знаешь, Бретт предпочитал не носить обручальное кольцо.

Получается какая-то ерунда. Бретт попросил у него карманные часы и кольца, но похоже, что он никогда не пользовался этими вещами.

Элегантный серебряный медальон привлек его внимание. Он положил кольца в шкатулку и вытащил медальон. Открыл его и обнаружил две маленькие фотографии. На одной он в детстве, на другой — Бретт, ему три года.

— Это вещь моей матери. Она мечтала подарить его своей внучке, если таковая будет.

Их взгляды встретились. Потом он медленно оглядел ее грудь и плоский живот. Как знать, может быть, его ребенок, его дочь, уже растет в чреве Лини? Сойер поднял глаза и снова посмотрел на ее лицо. Она озабоченно закусила нижнюю губу. От помады давно ничего не осталось. Он приподнялся. Жажда преодолеть расстояние и коснуться губами ее нежного рта вытеснила все остальные мысли. Преодолев себя, он тяжело вздохнул и снова сел в кресло.

Никто из них не упомянул о ребенке, который, возможно, уже живет в ней. Но эта мысль будоражила воображение.

Линн крутила край скатерти, потом встала и отнесла свою кружку в мойку.

— Если у тебя будет дочь, уверена, она с гордостью наденет этот медальон. Он очаровательный.

Другие предметы в шкатулке представляли меньшую ценность. Зато Сойер нашел свой любимый карманный нож, он думал, что потерял его еще в школе. И еще идентификационный браслет, который ему подарила бывшая невеста. Почему эти вещи оказались у Бретта? И почему он запихнул их в дешевую шкатулку?

— Это твои воспоминания, Сойер. — Линн стояла у него за спиной. — Они должны остаться в твоей семье.

— Семья Риггэн кончается на мне. Если ты не носишь следующее поколение. Когда ты узнаешь, беременна ли ты?

Она удивленно взглянула на него. Потом отвела взгляд в сторону.

— Через неделю или чуть больше. И давай не устраивать друг другу неприятности.

— Как только узнаешь, скажешь мне. Ты хочешь иметь ребенка?

Она глубоко вздохнула.

— Я всегда хотела иметь детей. Но сейчас время — хуже не бывает. И не знать, кто…

— Я буду с тобой, Линн. И неважно, чей это ребенок.

— Ммм… Спасибо. — Она не успела осмыслить его ответ.

Раздался звонок в дверь. Линн нахмурилась.

— Это, должно быть, обед. Я позвонил в китайский ресторан, пока ты была наверху. — Сойер поспешил взять заказ. Потом вернулся в кухню, поставил пакет на стол и открыл его. Соблазнительные ароматы наполнили воздух.

— Ты не должен был это делать. — Она глубоко вздохнула и облизала губы.

Он так хотел Линн, что почти потерял аппетит. Сойер стиснул зубы и напомнил себе, почему он позвонил в ресторан.

— Тебе надо есть. Ты теряешь вес.

— Это не твоя забота.

— Я сделаю так, что будет моя.