"Две жизни Николь" - читать интересную книгу автора (Роуз Сара)

8

С того момента, как Николь попала в реанимацию, жизнь Сэйри Бак сильно изменилась. С утра пораньше она просыпалась и ехала в медицинский центр, где лежала ее любимая хозяйка. Каждый день она приставала к лечащему врачу Уолту Кэю с одним и тем же вопросом: когда Николь выйдет из комы? Мистер Кэй, высокий, худощавый почтительный человек, только пожимал плечами.

Сэйри подходила к стеклу, за которым лежала утыканная трубками полуживая Николь, и про себя молилась. Последнее время она молилась часами. Казалось, она не знала усталости. И только когда возвращалась домой, варила себе крепкий кофе, выпивала чашку-другую, съедала бутерброд с вареным мясом и сыром. И, не переставая думать о миссис Энвар, занималась своими прямыми обязанностями — раздавала распоряжения остальной прислуге и следила за домом.

Поздно вечером, запершись у себя в комнате, она раскладывала на картах гадание «на будущее». Она мало что в этом смыслила, но ей очень хотелось увидеть будущее, которое ждет ее бедную девочку. Поэтому, когда карты ложились в непонятном ей порядке, начинала себя ругать, что не научилась как следует этому искусству у своей матери. Ее сводная по отцу сестра переняла это знание, а она вот нет. Родной отец Сэйри оставил мать, когда девочке был год. Мать вскоре вышла за китайца Ляна Цинчжао, у которого после смерти жены осталась маленькая дочка Ли, чуть постарше Сэйри. Девочки очень подружились. Они и сейчас любили друг друга, только вот редко виделись.

Ездить к сестре, которая жила очень далеко, в районе Домингес-Хиллз, у Сэйри сейчас и вовсе не было сил. А ведь та могла бы раскинуть карты по всем правилам…

Николь наконец вышла из комы, и Сэйри уже на следующий день к ней допустили. Когда Сэйри Бак входила, ей казалось, что у нее сейчас отнимутся ноги от страха. Страх заставлял трепетать сердце и не давал расслабиться. Видеть свою хозяйку через стекло было одно, а увидеть совсем близко…

Сэйри не знала, как себя вести. Она осторожно приблизилась к высокой кровати, наклонилась поближе и, проглотив ужас от увиденного вблизи, чуть ли не шепотом заговорила:

— Деточка моя, ты меня слышишь?

Николь была слишком слаба, но, тем не менее, слегка моргнула глазами. Она все слышала и понимала. Говорить ей не позволяла сломанная челюсть. Она даже есть сама не могла, и ее кормили через трубку, которая торчала у нее изо рта.

Когда Сэйри немного освоилась в этой белоснежной стерильной палате, напичканной высокоточной медицинской аппаратурой, она осмелела.

— Господи, да что же это такое? Что же ты с собой сделала и ради кого? Ради этого подлеца, — запричитала она, держа холодную руку Николь, и слезы просто сыпались из ее глаз градом.

Николь смотрела на нее, но ее лицо не выражало никаких эмоций. Все эмоции были внутри. И вдруг из ее глаз выкатилась огромная стеклянная слеза. Сэйри это словно отрезвило. Она сразу взяла себя в руки и твердым голосом произнесла:

— Ничего, прорвемся. Все у нас будет хорошо.

Боль Николь была ее болью.

Слезы Николь были ее слезами.

Страдания Николь были ее страданиями.

Нет, Николь не была одинока в этом мире.

Восемь месяцев спустя Николь отпустили домой. Она уже могла сама передвигаться, правда, пока при помощи костылей. Но сама.

Водитель Николь в сопровождении верной Сэйри привез ее домой. Ворота открыл привратник. В руках он держал огромный букет цветов, срезанный в саду садовником.

— С возвращением, миссис Энвар. Мы так все о вас соскучились. — Привратник неловко поклонился и передал цветы Николь.

— Спасибо, Сэм, — только и сказала она и чуть было не заплакала, ткнувшись носом в нежные лепестки цветов, излучающих тонкий, еле уловимый аромат.

С цветами ее должен был встречать муж. Но муж оставил ее. Его больше не интересовало ее нынешнее положение.

Значит, и ее не должно волновать, что происходит с Марком Энваром.

Забыть.

Навсегда.

— Тебя здесь и на самом деле все ждут, — участливо сказала Сэйри. — Марта для тебя испекла твой любимый апельсиновый торт.

Николь улыбнулась, и ее лицо от этого так исказилось, что страшно было смотреть. Даже добрая Сэйри, видевшая хозяйку ежедневно, не могла привыкнуть к новому ее облику.

Ее лицо стало напоминать жуткую нечеловеческую маску, которую, казалось, она вот-вот снимет, превратившись в прежнюю милую женщину. Но не тут-то было. Эта уродливая маска была теперь приклеена к ней навеки. Это уже была не прежняя Николь, немного полноватая, но очень симпатичная.

Улыбчивая. Миловидная. Обаятельная.

Когда Николь Энвар впервые разрешили встать, она подошла к зеркалу…

И в ту же секунду раздался надорванный крик.

У нее началась истерика.

— Где мое лицо? — безумно кричала она изо всех своих сил, так, что синие вены вздулись на ее шее.

Ее моментально окружили врачи и медицинский персонал, сбежавшиеся на крик, вкололи успокоительное, и доктор Уолт Кэй, по-отечески гладя ее по стриженой голове, сказал:

— Николь, возьми себя в руки. Самое главное: ты осталась жива.

— Я не хочу жить с таким лицом. — Николь Энвар не слушала, что он говорит.

Она сидела на больничной кровати, закрыв свое уродство ладонями, через которые сочились мутные слезы.

— Ты не вправе так говорить. Раз Бог решил оставить тебе жизнь, значит, ты кому-то еще нужна на этой земле. — Доктор Кэй был серьезен.

— У меня никого нет. Ваш Бог все перепутал. Если бы я была кому-то нужна, он оставил бы мне мое лицо! Кому, кому я нужна с таким лицом? Как я покажусь перед знакомыми? Что я теперь буду делать с таким уродством?.. Господи, ну за что?.. — Николь возвела руки и посмотрела наверх. Ее взгляд уперся в белоснежный потолок. — Ну как мне теперь жить?.. Как?.. — Лекарства начали свое действие, мучительные мысли стали куда-то уплывать. Голос стал тише, глаза начали слипаться…

Она уснула.

Когда Николь очнулась от сна, с ней рядом сидела Сэйри. Она уже знала, что произошло. Сэйри Бак тихонько, с любовью гладила ее руку.

— Сэйри, почему я не умерла? — первое, что спросила Николь, когда открыла глаза.

— Все будет хорошо, — только и сказала мудрая женщина.

Николь Энвар переживала полный крах. Что могло быть хуже того, что произошло с ней? Смерть дочери, измена любимого человека, предательство подруги и… тот ужас, который назывался ее лицом.

— Николь, не убивайся ты так, — в очередной раз, тяжело вздыхая, начала разговор Сэйри.

— Я не знаю, что мне делать. Я не вижу смысла в жизни… — Николь пребывала в депрессии. Она могла целыми днями сидеть на берегу океана и смотреть вдаль, на глянцевую воду, сливающуюся с молчаливыми небесами.

Мысль о смерти все чаще приходила ей в голову. Единственное, что ее удерживало, — это какой-то иррациональный страх. Она, как любой нормальный человек, боялась смерти. Боялась наказания, которое ее ждет после кончины. Она не была твердо уверена, что существует какое-то другое измерение, в которое переходят люди из этого мира, но что-то ей подсказывало, что об этом лучше узнать в свое время. И это время она отмеряет не сама, а некий Высший Разум, с которым спорить бесполезно.

Но и жить в том ужасающем физическом состоянии, в котором она находилась сейчас, Николь не могла. Каждый час жизни ложился тяжелым мешком ей на плечи. В глазах не исчезал наждачный песок, травмированная голова не переставала болеть, и эта боль усиливалась от тяжелых мыслей.

После автомобильной аварии и катастрофы ее семейного благополучия она потерялась. Как ни странно, но она не осуждала мужа за то, что он оставил ее. О поступке подруги старалась не думать. Любимая работа ее уже не волновала, как прежде. Да по большому счету работы уже и не было. Салон закрыли, как только она очутилась в больнице. Но сейчас это ее не волновало.

Безразличие.

Полное безразличие.

Оно стало верным ее спутником и лучшим другом.

Ей все было безразлично.

Хорошо хоть, не надо было думать о заработке.

На ее счетах в банке еще оставались немалые деньги, которые достались ей в наследство от родителей и дяди. И которые не сумел прибрать к рукам ее бывший муж.

Верная Сэйри старалась быть всегда рядом с Николь. Отвлекала ее от тяжелых мыслей, чем могла. То смешную историю из своей прежней жизни расскажет, то еще чего-нибудь придумает. Николь, как правило, оставалась безучастна.

Она с каждым днем понемногу угасала. И однажды Сэйри Бак не выдержала. Она только что вернулась с рыбного рынка, где с ней произошла глупая, но весьма забавная история, которую она тут же выложила Николь. А случилось с ней вот что. Она шла вдоль рядов, на которых была разложена океаническая роскошь, и выбирала свежую рыбу к обеду. Ее взгляд остановился на серебристой, переливающейся на солнце, еще живой рыбине. За прилавком, как показалось Сэйри, стояла симпатичная длинноволосая девушка лет семнадцати.

— Девушка, почем ваша рыба? — щупая товар, поинтересовалась Сэйри.

— Я не девушка, — вместо цены услышала она.

Сэйри недовольно фыркнула и с сарказмом в голосе заметила:

— Нашла чем гордиться!

И тут «продавщица» вышла из-за своего прилавка, подцепив волосы резинкой.

Сэйри обмерла на месте. Перед ней стоял очень симпатичный парень в светлых шортах и ярко-голубой майке. Ей стало неудобно.

— Простите, я сразу и не поняла… — начала оправдываться она, но парень только засмеялся, видя растерянность пожилой покупательницы.

Засмеялась и Сэйри.

Вернувшись домой, она поспешила рассказать эту глуповатую историю Николь, чтобы немного развеселить ее. И когда Николь Энвар никак на это не отреагировала, а только грустно вздохнула, Сэйри со всей строгостью произнесла:

— Все, хватит себя хоронить заживо. Сейчас же одевайся, мы поедем к моей сестре в Домингес-Хиллз.

— Зачем? — безразлично произнесла Николь.

— За советом, как жить дальше.

— Я и сама знаю как: никак, — безжизненно ответила Николь и ушла к себе в комнату.

— Тогда я приведу ее сюда. Ты же не знаешь, какая у меня сестра! — вдогонку прокричала Сэйри, но Николь уже ничего не слышала.

Она снова погрузилась в свое серое безразличие, где не было место желаниям, планам и эмоциям.

Сестра Сэйра Бак очень долго не соглашалась никуда ехать. Она уже была не молода и не очень любила выезжать из своего дома. Но когда Сэйри подробно рассказала ей о своем горе, согласилась.

Николь они нашли на берегу, сидящей на мраморных ступенях, ведущих к глянцевой воде. Она безразлично смотрела на бесконечный, как ее горе, простор океана и тонула в своих горестных нескончаемых думах.

— Николь, познакомься с моей сестрой! — окликнула ее Сэйри и добавила: — Ее зовут Ли Цинчжао.

Николь Энвар повернулась и увидела очень пожилую женщину, совсем не похожую на Сэйри. Даже более того, противоположную той во всех отношениях. Сэйри была полной и добродушной, одевалась тщательно и даже не без некоторого кокетства, имея пристрастие к нарядным шляпкам. На ее симпатичном лице светились умом и доверием к миру ясные серые глаза. А ее сестра… Желтая кожа, страшная худоба, скуластое азиатское лицо. Узкие прорези черных мрачных глаз, выглядывающие из-под седых лохм… А одежда! Какие-то многослойные выцветшие тряпки, платок, накрученный на голову… Странная какая…

— Здравствуйте, — поздоровалась Николь и тут же отвернулась.

Ей неприятно было, что эта азиатская женщина разглядывает ее с таким нескрываемым интересом.

— Я вам помогу, — вдруг услышала Николь старческий сипловатый голос.

Фраза прозвучала твердо и авторитетно.

Николь так и замерла от неожиданности. Она готова была услышать слова сочувствия, жалости, сострадания, но только не то, что сейчас услышала. Она даже вздрогнула от неожиданности, словно через нее пропустили разряд электрического тока. В ее глазах на какие-то доли мгновения вспыхнул и тут же потух интерес. Она медленно повернулась к сестре Сэйри всем своим обезображенным лицом и, печально усмехнувшись, подавленно проговорила:

— Мне не мог помочь ни один врач, к которому я обращалась. А это были хорошие врачи, поверьте мне. — В ее глазах стояло отчаяние.

— Но я еще не сказала, как смогу вам помочь… — Ли Цинчжао была очень серьезна.

Николь невольно проговорила:

— Тогда скажите.

— Вам придется поехать в Тибет. — Николь была изумлена настолько, что сидела словно загипнотизированная, не зная, что и сказать. А женщина, не обращая внимания на замешательство миссис Энвар, спокойно продолжала: — Я дам вам адрес человека, который сможет помочь в вашей беде. Он лама. Живет в монастыре, расположенном высоко в горах. Но для того, чтобы стать прежней, вам потребуется много сил и времени. Очень много. Есть ли у вас то и другое? — Женщина говорила твердо и уверенно.

И Николь сама не поняла, каким образом случилось это чудо, но вдруг она обнаружила, что в ней проснулось желание верить этой женщине. У нее от волнения вдруг выступил пот на лбу. В голове ожили мысли. А вдруг? Прошлого с ней не осталось. Оно унеслось в никуда. А ее настоящее мерно пережевывало будущее.

И если Николь сейчас ничего не сделает, от будущего не останется ничего.

— Есть. — Ее голос вдруг стал твердым. — Но что мне нужно делать? — словно очнувшись от тягостного сна, спросила она.

— Собираться и немедленно ехать. Только запомните: со всеми трудностями, а их будет немало, вы должны справляться самостоятельно. — Сестра Сэйри, словно испытывая ее, просто прожгла взглядом Николь.

— Я готова. — Ее не испугал этот взгляд, наоборот. Николь показалось, что у нее растут крылья за спиной.

У нее впервые за многие месяцы появилась надежда.