"Любовь на краю света" - читать интересную книгу автора (Питт Джоди)

9

— Элма, — послышался у нее над ухом его шепот.

Она попыталась что-то произнести в ответ, но с ее губ слетел только еще один вздох.

— Знаете, вы прекрасны.

В ее мозгу словно взорвалась бомба.

— Ч-что вы сказали? — пролепетала она, уставясь широко открытыми глазами в лицо Крейтону.

В его глазах она увидела нежность, и судорога сжала ей горло, не дав произнести больше ни слова. Внезапно Элма поняла, что они отдалились от основной группы танцующих и теперь находились одни, окруженные тьмой. Казалось, весь мир остался где-то далеко-далеко, а приглушенные звуки музыки почти не нарушали их уединения. По коже Элмы пробежал холодок, когда молодая женщина догадалась, что сейчас последует. Нет! — истошно вопил здравый смысл, он не сделает этого! Не дыша, она завороженно смотрела на Крейтона, не сделав ни единой попытки высвободиться. Он был фантомом, призраком, который вот-вот растворится в ночи, оставив ее один на один с глупыми фантазиями. Между тем Крейтон продолжал удерживать ее рядом одним пронзительным взглядом. Хотя и его не требовалось — в душе Элмы росло непреодолимое желание быть все ближе и ближе к нему, так близко, как она не была еще ни с одним мужчиной.

Глаза Крейтона сверкнули огнем, смысл которого был ясен без слов, и у Элмы перехватило дыхание. Ток неудержимого желания пронесся по ее телу, и одним безумным движением она обвила руками его шею. Вся дрожа и лишь надеясь, что она правильно угадала его состояние и на сей раз не будет грубо отвергнута, Элма приоткрыла пылавшие жаром губы, жаждущие поцелуя.

По лицу мужчины прошла тень, отразившая борьбу чувств. Затем, пробормотав сквозь зубы короткое проклятие, он резко прижал женщину к себе и впился губами в ее полураскрытые губы. Резкость поцелуя почти лишила ее возможности дышать, однако она продолжала что есть силы сжимать его шею руками, принимая и его агрессивную страсть, и его нежность.

Пораженная его ответной реакцией на свой порыв, Элма млела от удовольствия, и пальцы ее ласкали мягкие волосы на его затылке. Ничего не соображая, она могла только отдаваться блаженству, которое вызывали в ней чувственные прикосновения мужских губ, его сильные руки, охватившие ее стан. Все остальное не имело значения.

Но скоро, очень скоро наваждение исчезло. Со сдавленным стоном Крейтон оторвал свои губы от ее губ.

— Нет… — прошептала женщина, почувствовав, что не в силах добровольно отказаться от подобного наслаждения.

Но он уже мягко отстранился и держал Элму на расстоянии вытянутых рук, не давая приблизиться.

— Элма, не надо. Мы не должны…

Почувствовав себя совершенно потерянной, она вгляделась в лицо мужчины. В его глазах читались дикая, ничем не сдерживаемая страсть и в то же время горе потери, отчаяние, заставившие глаза Элмы наполниться слезами. До нее наконец дошла причина его страданий — чувство вины, которое не покидало Крейтона, и в порыве сочувствия она нежно погладила его по щеке, приговаривая:

— Пожалуйста, не думай, что этим ты предаешь память жены. Я понимаю твои чувства, тебе кажется, что ты виноват, но это вполне естественно после того, как…

— Я понимаю, ты хочешь мне помочь, — прервал он ее, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно, — но ты ошибаешься. Я вовсе не думаю, что чем-то оскорбляю память Мелли. — Его губы скривились в горькой усмешке. — Если бы все было так просто.

— Прости… — начала она, обескураженная загадочной фразой. Глаза Крейтона сузились: всего секунду назад он сжимал ее в объятиях, а сейчас смотрел как на врага.

Ее сердце охватила беспросветная тоска, ибо именно сейчас она обнаружила, что означали все те любовные песни, которые уже не первый день звучали у нее в голове: она уже стала женщиной Крейтона, телом и душой, с того самого момента, как ее зажег его поцелуй. Трагическая ирония состояла в том, что ее избранник совершенно очевидно сожалел о случившемся.

— Скажи, — взмолилась она, — в чем я виновата?

— Ни в чем, — отрезал он. — Вина только моя. С самого начала и до конца. — И, сменив тон, произнес значительно мягче: — Прости мою слабость. Больше это не повторится.

Наблюдая, как он поворачивается и уходит — во второй раз! — Элма застыла как изваяние, пораженная его словами. Неизвестно, они ли, холод ли ночи были причиной, но молодую женщину снова начала бить дрожь. Музыка стихла, и вместе с ней в душе Элмы погас последний луч надежды. Раз побывав в объятиях этого необыкновенного мужчины, она уже никогда не прельстится ласками других.

Тихо опустившись на покрытый пеплом песок, Элма обхватила плечи руками, чувствуя себя одинокой и покинутой. И всякий раз, когда очередная волна набегала на берег, в ее мозгу эхом отзывались последние слова Крейтона. Словно змеиное шипение: Больше это не повторится. Больше это не повторится…

Было шесть часов вечера. Элма готовила куриную запеканку. Бен и Адел отправились навестить друзей в деревню. На протяжении всего дня Элма и Крейтон старались — ради детей — скрывать свои чувства друг к другу, но теперь, когда они остались одни, эти чувства вырвались наружу, отчего в доме повеяло холодом. Не было слышно ни звука, если не считать позвякивания ложки о кастрюлю да шелеста перелистываемых в гостиной журнальных страниц, где в это время находился хозяин дома. Закинув ноги на кофейный столик, он как будто ничего не замечал, всецело отдавшись изучению журналов. Однако от внимания Элмы не укрылась та скорость, с которой он перелистывал страницы: даже с дипломом об окончании курсов быстрого чтения понять что-либо из прочитанного с такой скоростью было невозможно.

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Три страницы за две секунды. Мистер Скорочтение опять разыгрывает спектакль. Вернувшись к своим исконно женским обязанностям, Элма заглянула в поваренную книгу и скорчила гримасу. Интересно, положила она карри или забыла? Эта приправа способна превратить блюдо в гастрономическое совершенство или же сделать его абсолютно несъедобным.

— Вы любите карри? — сдержанно спросила она.

— Нет, — последовал столь же сухой ответ.

Услышав это, Элма с легким злорадством высыпала в готовящееся блюдо изрядную порцию индийской острой приправы. Пусть мистер Это-Больше-Не-Повторится осознает, насколько мало Элму заботят его пристрастия и антипатии.

Он с шумом перевернул еще одну страницу, холодно заметив:

— Думаю, у нас сегодня на ужин будет карри.

— Куриная запеканка с карри.

— А когда точно появился этот предлог «с»?

— Около пяти секунд назад.

Элма услышала, как журнал с силой был брошен на столик, и в следующую секунду услышала первые признаки приближения по-настоящему рассерженного мужчины. А когда кафельная плитка на полу в кухне скрипнула под тяжестью его ботинок, женщина почувствовала беспричинный ужас. Исключая саму возможность встретиться с Крейтоном взглядом, она начала лихорадочно резать лук — опасное занятие, учитывая, что нож был остро заточен, а Крейтон находился слишком близко, чтобы руки Элмы сохраняли необходимую твердость.

Ее внешнее безразличие к хозяину дома было очевидной уловкой, и Элма не думала, что Крейтон ей поддастся. К тому же молодая женщина и не пыталась скрыть, как тяжело отозвался в ее душе полученный накануне отказ.

— Я же извинился перед вами, Элма. Ну что мне еще сделать? — произнес он напряженным голосом.

Луковица под ножом Элмы была уже иссечена до состояния атомов, а зубы молодой женщины сжались в настойчивой попытке не дать вырваться словам, накопившимся в ее душе.

— Вы даже не хотите говорить со мной?

Высыпав все, что осталось от несчастной луковицы, в кастрюлю, Элма в изнеможении положила опасное лезвие подальше от себя на стол и впервые поглядела Крейтону прямо в глаза.

— Не искушайте меня, мистер Кеннет. Вы можете заставить меня произнести слова, которые убийцы-головорезы оставляют на крайний случай! — Повинуясь неосознанному импульсу, она опять потянулась к ножу, и мужчина на всякий случай отступил на шаг. Сообразив, что делает, Элма отбросила нож, и он со звоном упал на пол. — Я не собираюсь никого зарезать.

— Спасибо, что предупредили, — ответил он почти учтиво. — Но я в любом случае не был бы в претензии… после вчерашнего.

В груди у Элмы все сжалось. И неспособная дольше смотреть на него, зная, что вся покрывается краской, молодая женщина начала нервно перемешивать содержимое кастрюли.

— Вы были так прекрасны, а я…

Элма молча продолжала свое занятие с таким остервенением, будто ее ложкой водил сам черт.

— Я одинокий мужчина, Элма. Вы же так прекрасны, и от вас идет такое тепло… а я, — тут голос Крейтона понизился до шепота, — всего лишь слабый человек. И я приказал себе никогда больше даже не пытаться вас поцеловать. Никогда. — Он с горечью усмехнулся. — Но с того первого раза, когда я это сделал…

Движение ложки по дну кастрюли прекратилось, и Элма замерла, почти бездыханная, ожидая продолжения прерванной на полуслове фразы. Губы ее сжались. Черта с два она спросит его о том, что хотела бы знать больше всего на свете: с того первого раза, когда он сделал это, — что произошло?

Когда запеканка наконец была перемешана, Элма вывалила содержимое кастрюли на большую сковороду и поставила в духовку. По-прежнему стараясь не встречаться с Крейтоном взглядом, молодая женщина решила, что в создавшейся ситуации самое лучшее для нее — постараться не замечать присутствия мужчины в кухне. Она собрала грязную посуду в раковину и включила воду.

— Элма, — наконец произнес он извиняющимся тоном, — я был не прав, поцеловав вас. Но, черт побери, вы такая возбуждающая женщина.

Элма продолжала мыть посуду, однако ей понадобилось все ее внимание, чтобы не разбить что-либо. Хотя внешне она не проявляла интереса к тому, что говорил Крейтон, все ее чувства, каждая клеточка тела были прикованы к его словам.

— Вы возбудили во мне такое острое желание коснуться вас, что сейчас я сердит сам на себя за то, что не устоял перед соблазном, — продолжал он. — Я не строил никаких планов относительно вас… — Он оборвал речь еле слышным проклятием. — Простите меня, Элма. Это все, что я могу сказать.

За ее спиной раздался звук удаляющихся шагов. Как только Элма убедилась, что он ушел, она смогла наконец перевести дух. Слава Богу, он хоть не напомнил ей, что это она упала в его объятия. Волна раздражения и злости на саму себя захлестнула молодую женщину, как только память услужливо подсунула ей все детали того вечера.

Спустя два часа все четверо сидели за столом, в молчании поглощая запеканку. Бен перемешал ее с рисом и бобами, но почти ничего не ел. Элма заметила, как он украдкой бросает опасливые взгляды на отца. Казалось, что его что-то мучает, и вместо того, чтобы просто отодвинуть тарелку и встать из-за стола, он прокручивает какую-то мысль в голове. Однако что именно, для Элмы оставалось загадкой.

Стараясь разрядить повисшее в кухне напряженное молчание, она обратилась к Бену:

— Вы с Адел что-то подозрительно молчаливы сегодня вечером. Что-то случилось?

Парнишка с усилием сглотнул, а Адел бросила на него сочувственный взгляд. Испугавшись, не задела ли она чью-то больную мозоль, Элма с силой сжала руки под столом, надеясь, что все уладится.

— Пап, я все хотел тебе сказать, — с усилием начал Бен. — Я тут разговаривал с ребятами и подумал… Может быть, мне перейти на следующий год в школу в Анкоридже — вместо той, в Хьюстоне, а? А этим летом, когда ты вернешься на работу, я мог бы… Я мог бы пожить вместе с тобой дома и одновременно работать на…

— Не думаю, Бен, — отрезал Крейтон, и черты его лица заострились. — Рейстонская школа — прекрасная школа, и я хотел бы, чтобы ты завершил свое обучение именно там.

— Но я ненавижу ее! Я хочу вернуться домой и жить вместе с тобой!

Ярость вспыхнула в глазах Крейтона.

— У меня нет желания обсуждать это, Бенджамин. И хватит об этом. — С этими словами он покинул комнату, и в ней опять повисло тяжелое молчание.

Элма искренне сочувствовала мальчику, но не знала, как ему помочь. А его лицо искривилось, как будто он вот-вот расплачется.

— Но почему? — произнес он упавшим голосом. — Почему он меня не любит?

Не выдержав, Элма опустилась перед ним на корточки и обхватила его колени руками.

— Бен, он любит, любит тебя. Просто у него сейчас не самое лучшее время… ну, ты понимаешь, после смерти твоей матери… Ты его сын — ему ничего не остается, как любить тебя.

Однако Бен с силой вырвался из ее рук и прокричал:

— Он меня ненавидит! — Слезы ручьем текли по его щекам. — Я знаю, он ненавидит меня! — И бросился вон из комнаты, по дороге с грохотом повалив стул. Следующим звуком был треск захлопнувшейся двери.

С тяжелым вздохом Адел также встала.

— Мне кажется, будет лучше, если я побуду с ним.

— Да, ему действительно сейчас нужен друг, — кивнула Элма.

Уже в дверях кухни Адел чуть задержалась и бросила долгий взгляд на сестру.

— Не понимаю, что за коса нашла на камень у Крея. А ты понимаешь?

Пока Элма раздумывала, Адел уже след простыл. Но даже если бы младшая сестра ожидала ответа, вряд ли бы его получила: Элма не знала, что сказать. Поставив на место упавший стул, она уселась на него, чувствуя себя эмоционально опустошенной. Что-то было не так в этом странном доме. Ведь Крейтон мог быть таким теплым и отзывчивым, она знала это наверняка, — его поцелуй не был поцелуем бесчувственного эгоиста! Откуда же тогда такое странное отношение к сыну?

Почему же со стороны все выглядело именно так, как сказал Бен: отец ненавидел своего сына? Нет, это просто невозможно. Элма вспомнила портрет в рамке над кроватью Крейтона — тот безусловно любил свою семью! Это скорбь по погибшей жене разъедала душу Крейтона Кеннета, а вовсе не ненависть к сыну. И вместе с тем было очевидно, что отец не предпринимает усилий, чтобы приблизить к себе сына. А что, если сын так остро напоминал ему жену, что даже видеть его было для Крейтона мукой? Но, как бы то ни было, ничто не могло послужить ему оправданием.

Сидя за столом в полном одиночестве, Элма размышляла над вопросом, не дававшим ей покоя: только ли горе по умершей жене является причиной необъяснимого поведения Крейтона? Или есть еще что-то? Правда, Люси сказала, что он был слепо предан Мелли, а Элме приходилось слышать о людях, которые так и не смогли пережить утраты любимого или любимой.

А как же объяснить тот момент во время их поцелуев на берегу, когда ей пришло в голову, что, может быть, его останавливает чувство вины перед памятью жены? Он тогда уверил ее в обратном. Что же тогда мучило его, если не горе и не чувство вины?

Звон колокола, донесшийся издалека, произвел на Элму впечатление бомбы, разорвавшейся прямо над ухом. Вскочив как ошпаренная, она во второй раз уронила несчастный стул.

Звук был в новинку для нее, и молодая женщина поспешила к входной двери. Что бы это могло значить? Как только она выбежала на веранду, чтобы оглядеться, то услышала за спиной тяжелый топот мужских ботинок. Чисто инстинктивно она посторонилась, пропуская несущегося по направлению к деревне Крейтона, успев только прокричать ему вслед:

— Что случилось?

— Тревога. Что-то с рыбацкой лодкой, — донес его ответ ветер.

— Я могу чем-то помочь? — выкрикнула Элма, но тщетно: Крейтон уже успел отбежать довольно далеко от дома и просто не услышал ее.

На крыльце появились Бен и Адел.

— Мы поможем ему, — заверил ее Бен. — Пока.

— Нет-нет, — запротестовала Элма, борясь с паркой. — Я с вами. Моя помощь может потребоваться.

— Тогда захватите кофе, — посоветовал Бен.

Ну конечно! Что бы там ни стряслось, в любом случае людям понадобится тепло.

— А вы двое возьмите одеяла, — скомандовала она.

Оба подростка замерли, уставившись друг на друга, а затем без единого слова вернулись в дом.

— Отличная мысль, — произнес Бен тем уверенным, не допускавшим возражения голосом, который, очевидно, перенял от отца. — Адел, возьми одеяла в чулане. А я захвачу полотенца.

К тому времени когда они упаковали одеяла и полотенца в старую полиэтиленовую занавеску из душевой, Элма успела наполнить дымящимся кофе огромный термос.

— Как ты думаешь, Бен, что случилось? — спросила она на бегу.

— Наверное, рыбацкая лодка перевернулась и разыскивают тех, кто оказался за бортом.

— О нет! — Элма бросила взгляд на поверхность океана, которая морщилась от сильного ветра, словно спина чешуйчатого дракона.

— В деревне есть спасательный бот, и еще два — два с половиной часа будет светло, — объяснил Бен. — До сих пор никто еще не утонул. Дай Бог, чтобы и сегодня обошлось.

Когда они достигли крошечного причала, на нем уже толпилась вся деревня. Команда спасательного бота, старой посудины на паровом ходу, состоящая из крепко сложенных опытных мужчин и нескольких подростков, была готова к отплытию.

Элма быстро отыскала взглядом Крейтона, отвязывавшего носовой канат. Как только двигатель явил первые признаки жизни, на борт тут же вскарабкались молодые деревенские парни.

Бен бросил свою поклажу на доски пристани и вознамерился присоединиться к отплывающим, но был остановлен могучей отцовской рукой.

О чем они говорили, Элма не слышала, но по выражению лиц поняла, что это была далеко не мирная беседа. Подойдя ближе, она ухватила только последние фразы.

— Но, папа, там полно ребят моего возраста!

— Ты не здешний, — твердо ответил Крейтон. — Эти парни выросли на море. У меня нет времени на дискуссии, Бен. Ты не поедешь!

С этими словами он столкнул на пристань трап, и бот отчалил. Элме было видно, как поникли плечи Бена от стыда за столь резкий отказ — да еще у всех на виду! Мальчик в отчаянии закрыл лицо ладонями.

А через секунду разразился настоящий ливень. Элма уже успела узнать у местных, что из-за сильной качки две лодки перевернулись, и три рыбака оказались в воде. Один был тут же подобран третьей лодкой, а двух других пока не удалось найти. Ко всему прочему ледяной дождь превращал спасательную экспедицию в предприятие более чем рискованное, отчего столпившиеся на пристани заметно нервничали, с надеждой всматриваясь в неспокойное море.

Элма и Люси прижались друг к другу под брезентом, который догадались захватить с собой. Муж Люси, Рон, был одним из тех, кого до сих пор не нашли, и сейчас, сидя на складных стульях, заботливо предложенных кем-то, две женщины молча вглядывались в горизонт, не в силах произнести ни слова. А малыш Билли недовольно ворочался на коленях матери, закутанный в одеяло, принесенное Беном и Адел.

Смахнув дождевые капли с лица, Элма поежилась, чувствуя себя совершенно беспомощной. Устремив взгляд на море, она молилась про себя, чтобы спасательная миссия оказалась удачной, попутно проклиная того, кто наслал на них этот ужасный дождь. Вдруг ей показалось, что за сплошной пеленой ливня она видит что-то призрачное, приближающееся к берегу.

— Это что, лодка? — слабым голосом спросила она.

Люси кивнула, не в силах даже убрать мокрые волосы, залепившие ее лицо. Конечно, она заметила суденышко еще раньше, но промолчала.

Затаив дыхание, все наблюдали, как лодка медленно причаливает к пристани. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем швартовы были закреплены, и двое мужчин, поддерживая за плечи третьего, тяжелой морской походкой протопали на пристань.

— Это не Рон, — стоически прошептала Люси.

Что было правдой: спасенный мужчина оказался двадцатилетним холостяком по имени Гейбриел. У него были все признаки сильного переохлаждения, а на голове краснела огромная ссадина.

Как только раненого рыбака бережно уложили на дощатую пристань, лодка снова отчалила. Люси сидела совершенно поникшая, глаза ее были закрыты. Элма обняла ее и попыталась, как могла, успокоить:

— Они его найдут. Не волнуйся, все будет хорошо.

Но обе отдавали себе отчет, что с каждой минутой надежды на спасение оставалось все меньше и меньше.

Через минуту прибежала запыхавшаяся Адел; она выглядела как уличный мальчишка-сорванец, однако лицо ее было по-взрослому тревожно.

— Где Бен? — на одном дыхании спросила она. — Я нигде не могу его найти.

Страшное предчувствие пронзило Элму.

— Мне казалось, он ушел с тобой?

Адел покачала головой, а ветер и дождь окончательно растрепали ее волосы.

— Нет. Он сказал, что должен сделать что-то… Элма, я боюсь…

— Боишься чего? — взяв сестру за плечи, переспросила Элма. — Выкладывай, что тебе известно. — В ответ Адел разразилась слезами, и от этого подозрения Элмы только усилились. — Ну? — резко повторила она.

— Он… он… Там была еще гребная шлюпка, а Бен сказал, что тоже должен помогать спасателям, а сейчас… сейчас шлюпки…

— …Нет! — закончила Элма, чувствуя, как ее охватывает ужас.