"Пески смерти" - читать интересную книгу автора (Лидин Александр)
Глава 9 Гоцлар Великий 1939 год. Внутренний мир Земли
Мы бдительны всюду на каждом шагу И будем без промаха бить по врагу. Мы знаем, что враг ядовит и хитер, Но глаз у любого чекиста остер. А Сурков. «Достойные славы»
Василий медленно потянулся. Что-то определенно было не так. Вот только что именно? Ах да, таинственный подземный мир, волшебный город на горизонте. А сам он — пленник дикарей-людоедов.
Вот только с нынешними ощущениями это как-то не вязалось, потому Василий лежал на чем-то очень мягком, и раненые запястья и лодыжки, стертые веревкой, были тщательно перевязаны. То же самое касалось и раненой ноги. Боли в теле не чувствовалось. Вообще, можно было сказать, что он бодр и свеж.
И еще он был совершенно голым.
Осторожно приоткрыв глаза, Василий уставился на потолок из серого, хорошо подогнанного камня. Иагде он? Что с ним произошло?
Медленно, стараясь не привлекать внимания наблюдателей, он повернул голову. Рядом с ним на роскошной постели с шелковым бельем лежала черноволосая красавица, о которой мог бы мечтать любой настоящий мужчина.
Может, все это сон?!
Василий резко дернулся и сел в постели.
Нет, это был не сон вовсе. Он находился в большой, почти пустой комнате, если не считать парочки сундуков по углам; нагишом лежал в огромной кровати с балдахином, а рядом с ним отдыхали две обнаженные брюнетки. Две! Василий протер глаза. Нет, он не ошибся. В глазах не двоилось. Вокруг все та же комната, стены серого камня, стрельчатые окна…
«Если это не наркотический бред, то выходит, я в Гоцларе. Но как я очутился в постели, кто обработал мои раны? Что происходит?»
Одна из дев тоже приподнялась на локте, потянулась и широко улыбнулась Василию. Она была совершенно голой, никаких украшений, браслетов, бус, колец.
— Как тебя зовут? — спросил он.
Но девушка не ответила, только покачала головой, показывая, что совершенно не понимает, что нужно Василию. Потом она плавно соскользнула с постели, и на мгновение Василий поймал себя на том, что любуется ее телом с ровным темным загаром, ее… впрочем, не важно, а важно было то, что и Василий был совершенно голым, если не считать эластичной повязки на бедре. А потом девушка подалась к нему, вновь вернулась на постель, пристроившись с другой стороны, и стала покрывать тело Василия поцелуями. Она начала с плеч и постепенно опускалась все ниже и ниже. Тем временем проснулась вторая красавица…
Когда все закончилось, девушки проводили Василия в соседнюю комнату. Там в полу был устроен бассейн с подогретой водой. По его поверхности плавали розовые лепестки. Незнакомки стали тянуть Василия в воду, но он всячески отнекивался, боясь, что бинты на руках и ногах размокнут. Наконец красавицы поняли, чего он опасается и, сняв повязки, все-таки затащили его в воду. И пока Василий сидел на каменной приступке, они натирали его тело различными маслами и благовониями. Подобного с ним никогда не приключалось. Василий, конечно, знал, что порой партийные боссы и недобитые нэпманы устраивают себе бани с комсомолками, но сам он, как истинный коммунист, в подобном разврате никогда участия не принимал, хотя все оказалось много приятнее, чем описывала клеймящая врагов народа пресса.
И еще его очень сильно беспокоила рана на ноге. Как там сказал дервиш, то бишь Григорий Арсеньевич? «Рана законсервирована». Но теперь-то, когда чудодейственная мазь смыта… А девушки-красавицы, которые его обхаживали, ничуть не походили на опытных врачевательниц.
Однако после купания одна из девушек на мгновение исчезла — вышла из комнаты-купальни, но почти тут же появилась с подносом, на котором стояло несколько баночек с мазями, лежала груда свежих бинтов и дымила ароматическими палочками крошечная курильница. «Вот бы прихватить одну из склянок с чудодейственной мазью, — промелькнуло в голове у Василия. — Наши ученые без труда разгадали бы состав этих чудодейственных масел». Он уже хотел было присвоить одну из баночек, но поймал себя на том, что баночку, собственно говоря, некуда будет спрятать. Ведь он, не считая бинтов, был раздет. Пока Василий пытался решить вставшую перед ним проблему, девушки тщательно обработали его раны и плотно забинтовали их. После чего откуда-то, словно по волшебству, появилась оранжевая роба, и тогда Василий окончательно уверился, что все происходящее с ним не сон, и что он в самом деле в Гоцларе, вот только почему он совершенно неожиданно из пленника превратился в желанного гостя? Что, в самом деле, происходит? И что самое обидное, девушки, приставленные к нему, не могли ответить на его вопросы, даже если бы захотели. Что-то простое еще можно было объяснить жестами, но общаться подобным образом, если и той и другой стороне неизвестен язык глухонемых…
Кое-как девушки объяснили Василию, что теперь ему надо идти, и что это очень важно. Впрочем, тому ничего не оставалось, как согласиться, хотя много лучше он бы чувствовал себя в своей старой одежде. И вот завернутого в оранжевую тогу Василия проводили к огромным бронзовым дверям. Эти двери, хоть и были сделаны с большим искусством, не имели никаких украшений. Тут было одно из двух: или дикари, в плен к которым он попал, не имели даже отдаленного представления о красоте и излишествах, или его специально поместили в такое место, находясь в котором, он не мог узнать ничего лишнего. В пользу последнего предположения говорило и то, что большие окна в спальне и купальной закрывали полупрозрачные, мутные стекла, через которые было практически невозможно рассмотреть, что происходит снаружи.
Когда же бронзовые двери распахнулись, в комнату вошли два стража — огромные воины в тогах — копиях той, что была на Василии. Оба были вооружены алебардами самого зловещего вида. Не говоря ни слова, один из воинов обошел Василия и ловким движением набросил ему на голову черный мешок. Тот был совершенно непрозрачным, и Василию ничего не оставалось, как подчиниться. Нет, конечно, он мог начать сопротивляться, попытаться вырваться. Но какой в этом смысл? Если хозяева не хотели, чтобы он видел, куда его ведут, пусть так и будет. Если бы они хотели убить его, то сделали бы это давным-давно. Для этого совершенно необязательно было подкладывать ему в постель двух дев, купать его, заново перевязывать раны.
Потом стражи взяли Василия за руки и медленно повели по коридорам, залам, комнатам и галереям. Пленник не видел, куда его ведут, и мог ориентироваться лишь по меняющемуся эху их шагов и по смене поверхности, по которой ступали его босые ноги. То это были каменные плиты, то толстые ковры, а то и дерево. Несколько раз они спускались и поднимались по лестницам. Стражи столь умело вели Василия, что тот решил, что они проделывают это не в первый раз. С одной стороны, они держали его не так уж и крепко, с другой — Василий отлично понимал, что никакой его самодеятельности тюремщики не допустят.
Всего путешествие через огромное здание заняло около получаса, и, несмотря на то, что двигались они очень медленно, Василий понял, что он находится в какой-то огромной крепости или дворце. Он смутно помнил видение золотого города и готов был согласиться с тем, что это одна из его гигантских построек.
Наконец путешествие закончилось. Провожатые Василия остановились, а потом заставили его опуститься на колени и склонить голову в глубоком поклоне. Оперуполномоченный попытался было сопротивляться, но стражи, как он и подозревал, знали свое дело отлично. Несколько мгновений борьбы, и он распластался на каменном полу. Потом с головы его стянули мешок.
В первый момент Василий ничего не увидел, разве что каменные плиты пола, выложенные удивительной перламутровой мозаикой. Но разглядывать подобную красоту время было не самое подходящее, а так как голова его была прижата к полу и больше он ничего не видел, то он обратился в слух, и тут неожиданно в его мозгу прозвучал странный писклявый голос:
— Раз, два, три… Раз, два, три… Настройка канала ментальной связи… Раз, два, три… Человек на полу, если ты меня слышишь, то дай мне знать.
Василий изогнулся всем телом. Звук? Нет, это был не звук, голос звучал прямо у него в голове.
— Раз, два, три… Раз, два, три… — голос неожиданно поменял тональность, превратившись в утробный бас. — Раз, два, три… Если ты слышишь меня, то скажи что-нибудь.
— Да пошел ты на х… — это было именно то, что в первую очередь вырвалось у Василия. — А вы, суки, отпустите, не фиг руки мне крутить.
Вряд ли стражники поняли, что хотел от них Василий, но они чуть ослабили захват, позволив ему приподнять голову, что он незамедлительно сделал, и о чем тут же пожалел.
Прямо перед ним было небольшое возвышение из полупрозрачного камня, на котором стояло три странных существа. Странных, это мягко сказано — три твари, чей облик определенно был богопротивен. Больше всего они напоминали раков, вставших на заднюю пару ног, которые по воле неведомой силы превратились в куриные лапы с широко расставленными когтистыми пальцами. Остальные ноги рака ощетинились многочисленными волосатыми клешнями, из спины твари выступали то ли плавники, то ли рудиментарные крылья, а на кончике головы, там, где у нормального рака должны были бы расти усы, размещался комок черной бесформенной шевелящейся массы, которая то и дело выпускала в разные стороны длинные ложоножки. Да и покрыт этот рак был не хитиновым панцирем, а мелкой зелено-бурой чешуей, мерзко поблескивающей и на вид склизкой донельзя. По сравнению с ними Слуги Ктулху были просто красавцами.
И самое ужасное то, что, судя по всему, в голове Василия звучал голосок одной из этих тварей.
— Вижу, наша внешность вызывает в тебе отторжение, но поверь, мы выше этого.
— Да пошли вы…
— Очень неконструктивно. Впрочем, если наша беседа и дальше будет строиться подобным образом, я не уверен, что нам удастся достичь консенсуса.
— Пусть ваши прихвостни отпустят меня, и я вам все консенсусы пообломаю…
— Глупо, очень глупо… — потом раздалось странное шипение, и тело Василия пронзила такая боль, о существовании какой он и не подозревал. В какой-то миг ему показалось, что кто-то приложил раскаленное добела железо к обнаженному нерву. — Надеюсь, теперь ты готов к разговору?
— Да… — с трудом выдавил Василий.
— Замечательно…
«Интересно, с какой из этих трех тварей я беседую?» — подумал Василий, но то ли его собеседники могли лишь посылать ментальный сигнал и не могли его принимать, то ли пропустили вопрос Василия мимо ушей как незначительный, но ответа он не получил.
— Итак, начнем с самого начала, — продолжало одно из чудовищ. — Мы правители Ми-го, изгнанников с Юггота. Мы прилетели на Землю в поисках сокровищ ее недр, почему и обосновались во внутреннем мире вашего шарика. Но поселившись на Земле, мы вынуждены были поклоняться Древним, потом во время войны между Древними и Старцами не поддержали своих хозяев и в результате оказались запертыми во внутреннем мире. Великий Ктулху, Йог-Сотот, Ньярлатотеп и Шаб-Ниггурат ограничили нашу свободу внутренностями планеты. Мы же, зная, что ты, низшее существо, являешься одной из любимых игрушек Ктулху, хотели бы с твоей помощью заключить договор с Великим Спящим. Мы хотим, чтобы нам открыли коридор в космос, чтобы мы, подобно нашим собратьям, могли путешествовать между мирами…
— Но я никогда не общался с Великим Спящим напрямую, — возразил Василий. — Год назад я считал, что мифы Ктулху всего лишь набор странных легенд.
— Ты недооцениваешь себя, человечек, — продолжал один из Ми-го. — Ты должен донести до Спящего нашу просьбу, когда он в очередной раз явится в твой сон.
— А если Спящий не согласится?
— Что ж… тогда мы устроим пир…
То, как тварь произнесла слово «пир», Василию очень не понравилось. А вспомнив полуобъеденный труп на кресте…
— Итак, начнем с самого начала, — вновь заговорил он. — Не то чтобы я вас не понял, но я хочу совершенно точно обрисовать для себя ситуацию, чтобы в нужный момент не совершить непоправимой ошибки… И попросите, чтобы эти гады отпустили меня, не ломали мне руки.
— Хорошо.
Прозвучал набор странных шипящих и клацающих звуков, и стражники тотчас отпустили Василия. Он распрямился и, растирая кисти рук, оглядел помещение. Это был зал, огромный зал с куполообразной крышей. Нет, не зал, амфитеатр, в центре которого на возвышении стояли трое Ми-го, а вокруг на десятках рядов сидели тысячи таких же тварей, следя за тем, что происходит на «сцене». Василия передернуло. Одно дело увидеть перед собой трех чудовищ, и совсем другое понять, что ты находишься в окружении тысяч безжалостных тварей.
— Итак, я буду говорить, а вы поправите меня, если я ошибусь, — продолжал Василий.
— Хорошо…
— С одной стороны, вы прочно обосновались внутри Земли…
— Да, нам принадлежит часть внутреннего мира этой планеты…
— И вы хотите, чтобы Ктулху дал вам коридор для выхода в космос?
— Да…
— Но вы ведь подарили этот город Древним.
— А те потеряли его, отдав людям. Тогда нам пришлось вновь забрать его себе… Однако не будем отвлекаться. Не историю Гоцлара мы сейчас обсуждаем.
— Что ж, я должен вас разочаровать: Великий Спящий не контролирует поверхность Земли. Например, те земли, где расположен вход в этот ваш подземный мир, вообще находятся на территории первого в мире государства крестьян и рабочих.
— Ты хочешь сказать, что вашей страной правят рабы?
— Нет, они не рабы, они свободны от оков мирового…
— Восставшие рабы. Ваша земля должна быть затоплена в крови.
— Да, не так давно закончилась гражданская война, и недобитки…
— Нам это неинтересно.
— Но вы могли бы заключить договор с нашим правительством, чтобы на взаимовыгодной основе…
— Договор с рабами! — все три ракообразных создания на возвышении затряслись от хохота, и им вторили сидящие в зале.
— Но… В таком случае, что мне предложить Великому Спящему?
Наступила тягостная тишина.
— Мы подумаем. Мы обсудим этот вопрос, а пока ты будешь нашим гостем. Мы ждем тебя вечером на пиру в честь твоего друга.
В какой-то момент Василий хотел возразить, сказать, что гауптштурмфюрер Хек вовсе ему не друг, но вместо этого спросил:
— Вы собираетесь подать его в виде блюда?
— Да, это будет пир в его честь. То есть мы окажем ему честь напитать наши желудки.
Василия чуть не вывернуло. Однако нужно было что-то делать, хоть немец и был врагом, он был человеком, а поощрять людоедство Василий в любом случае не стал бы.
— Я бы попросил вас отменить пир.
— ?..
— Как я понимаю, вы хотите оказать моему другу очень большую честь. Но я буду лишен подобной чести, потому что иначе, напитав вас, не смогу говорить с Ктулху. Однако если мой друг окажется много выше меня в ваших глазах, — Василий едва сдержался, чтобы не сказать «в вашей пищевой цепочке», но, судя по всему, юмор и пафос тут были неуместны, — разве станет Ктулху слушать меня, того, кому, хоть и по важной причине, было отказано в великой чести? Поэтому я бы на вашем месте не стал устраивать пир в честь моего друга до того, как вы получите ответ Великого Спящего.
«Главное, отсрочить смерть Хека, а там или ишак, или эмир, кто-то да умрет», — решил Василий.
— Хорошо, мы принимаем твои доводы и перенесем пир. Но если Великий Спящий не свяжется с тобой в течение трех дней…
«Не свяжется… Не свяжется, — мысленно проворчал Василий. — Не доходят его мысли до внутреннего мира Земли». По крайней мере, теперь у него было три дня на то, чтобы подготовиться… или попытаться сбежать? Хотя последнее казалось ему весьма сомнительным. Ну, предположим, из города он выберется. Но… Насколько он помнил, город от выхода в Верхний мир отделяла широкая полоса джунглей. Ему придется пробираться по незнакомой местности, в то время как туземцы наверняка знают тут каждую тропку. Нет, так просто сбежать не получится.
— И еще я хотел бы, чтобы моему товарищу были оказаны почести, соответствующие его рангу.
Какое-то время твари на помосте молчали. Может, они совещались? И хотя Василий не слышал никаких звуков, у него возникло подозрение, что так оно и было.
— Мы согласны, — наконец ответила одна из тварей. — Твоего товарища проводят к тебе… Но не забывай, у вас всего три дня.
— Почему?
— Так говорят звезды. Через три дня изменится положение звезд, и тогда путешествие на Юггот станет невозможным. А новое противостояние звезд будет через пятьсот лет…
— Печальная перспектива.
— Не стоит иронизировать по этому поводу. Наше терпение небезгранично. Мы ведь можем передумать и, вынув душу из тела, отправить ее через звездные бездны обычным путем. Две-три тысячи лет в темноте и одиночестве — пытка более страшная, чем любые физические мучения.
Василий кивнул.
— Хорошо, я попытаюсь уговорить Ктулху помочь вам.
— Не помочь! Мы требуем свое по праву!
— Да… да… Конечно…
— И не пытайся бежать или обмануть нас. Кара за подобное деяние будет много хуже, чем ты себе можешь вообразить!
— Не пытайтесь запугать меня. Я… — тут Василий чуть запнулся, пытаясь подобрать необходимые слова, — я любимая игрушка Ктулху. Он вам не простит, если со мною что-то случится.
Но на это Ми-го так ему ничего и не сказали. Вместо этого на голову Василия вновь надели мешок, и он отправился в обратное путешествие по бескрайним коридорам таинственного дворца.
Всю дорогу назад он вспоминал свой разговор с владыками Гоцлара, и чем больше думал о нем, тем меньше ему нравилось то, что происходит. Тем не менее у него было три дня… три дня на то, чтобы или связаться с Ктулху, или бежать. Однако даже если он умудрится выйти на связь с Ктулху, это вовсе не значит, что Великий Спящий согласится. А может быть, надо было сказать этим тварям, что для того, чтобы связаться с Ктулху, ему надо находиться на поверхности? Нет, это ослабило бы позицию божества. Если эти Ми-го решили, что без разрешения Ктулху могут выбраться на поверхность, то Василию тут же окажут «высшие почести».
Когда Василия привели в «его апартаменты», там его уже ждал Хек. Выглядел гауптштурмфюрер более чем помято, хотя одет был точно так же, как Василий, в оранжевую тогу.
— Рад видеть вас в добром здравии, товарищ Кузьмин.
Василий лишь снисходительно кивнул немцу.
— Как продвигаются поиски короны, гауптштурмфюрер? — словно между делом, поинтересовался Василий.
Немец только пожал плечами.
— Все оказалось совсем не так, как мы предполагали. Гоцлар далеко не мертв…
— Да уж, — протянул Василий, обведя взглядом темницу.
— Я хотел спросить, может, вы в курсе, чем вызвана сия смена обстановки?
— Считайте, что обязаны мне жизнью, — заявил Василий. — Я встречался с повелителями этого города и замолвил за вас словечко. В противном случае вы бы уже отправились в суп.
— В суп?
— Точно не уверен. Может быть, они хотели вас распилить и по частям подать на первое и второе.
— К чему такая забота о моей персоне с вашей стороны? Я считал, что вы спите и видите, как бы со мной поквитаться.
— Скажем так… там, на заставе, вы спасли мне жизнь, не отдав людям Хасана, пусть даже и сделали это из корыстных побуждений. Теперь я из корыстных побуждений спас вам жизнь… Так что будем считать, что мы квиты.
— Предположим… — задумчиво согласился немец. — Но в чем же ваша корысть?
— Если мы за три дня не придумаем, как удрать отсюда, то нас обоих ждет незавидная судьба. Вас подадут на первое, а меня на второе. А может, наоборот.
— И…
— Нужно бежать отсюда, господин Хек, и чем быстрее, тем лучше.
— Знаете ли, Василий, с утра я очнулся в подземном каземате. Потом меня провели через несколько дворов — эта цитадель, или как ее там, очень плотно заселена. Тут полным-полно народу, и как бы мы с вами ни замаскировались, за местных мы сможем сойти с большим трудом…
— Но ведь должен существовать какой-то способ выбраться отсюда?
— А если поговорить с владыками этого города? В конце концов, мы можем представиться эмиссарами…
Не дослушав немца, Василий отмахнулся:
— Все это пустое, гауптштурмфюрер. Тут правят Ми-го, а для этих тварей человеческая жизнь ничего не значит.
* * *
День прошел в бесцельных метаниях между спальней и купальней. Девушек не было, и пленники, предоставленные сами себе, пытались найти хоть какую-то лазейку, которая позволила бы им ускользнуть. Вначале они занялись окнами, но ни открыть, ни разбить ни одно из них не удалось. Они стали исследовать ванну, водосток, но и тут их ждало полное разочарование.
Потом слуги на золотых подносах принесли обед. Мясную похлебку и свежие фрукты. Фрукты пленники поели, а к похлебке даже не притронулись. Зная вкусы местных обитателей, следовало сначала выяснить происхождение мяса, а уж потом браться за еду. Вполне возможно, что им решили скормить одного из людей Хасана.
После обеда, а судя по всему, это был и ужин, появились слуги и установили в спальне более чем скромный диванчик-ложе для гауптштурмфюрера. После этого слуги в оранжевых тогах удалились, вновь оставив пленников наедине.
Сердце Василия сжималось от отчаяния. Он понимал, что им самим не вырваться из этой ловушки. Что через три дня, когда звезды внешнего мира изменят свое положение, ему придется принять смерть — и смерть ужасную. Вот только ради чего все это? Если бы, к примеру, ему удалось выбраться, он вернулся бы сюда с полком красноармейцев, и они живо привели бы каннибалов в чувство, объяснив им вред человеческого мяса, свергли бы власть Ми-го… В общем, навели бы тут порядок, присоединив гигантские подземные территории к Советской республике. К тому же, насколько Василий помнил, территория подземного мира была соизмерима с внешней поверхностью Земли, а значит, тут были гигантские пространства, неизвестно кем населенные, скрывающие неведомые тайны, и он, Василий Кузьмин, мог превратиться в нового Колумба… Только вот сначала нужно выбраться из города каннибалов, пересечь пустыню и добраться до своих…
Василий еще какое-то время понежился в бассейне, предаваясь радужным мечтаниям, чтобы отогнать мысли о безысходной реальности, а потом отправился спать. Но стоило ему лечь и расслабиться, как он вновь «услышал» голос. Звучал тот несколько по-иному, чем голос Ми-го. Василию показалось, что говоривший находится очень далеко.
— Отзовись, друг… Отзовись, друг…
Василий аж подскочил.
— В чем дело? — с удивлением наблюдая за своим товарищем по несчастью, спросил гауптштурмфюрер Хек.
— Сам пока не знаю… — насторожился Василий. Кто бы это ни был, кто бы ни звал его, он явно действовал в обход властей Гоцлара, к тому же… Судя по слабому сигналу, он находился довольно далеко. Тогда как он сможет услышать слова Василия? Или, в отличие от Ми-го, ему достаточно ментального контакта, и он сможет разобрать слова, которые не прозвучат вслух. Хотя почему «ему», может, это «они» или «она»? — Тихо, — приказал Василий Хеку. — Ни слова, потом все объясню.
И вновь опустившись на подушку, Василий закрыл глаза, и попытался сконцентрироваться на фразе «Я вас слышу. Кто вы?». Однако никакой реакции не последовало, сколько Василий ни напрягался. Когда же он уже отчаялся, решил, что голос померещился ему, он вновь услышал:
— Отзовись, друг… Отзовись.
— Я слышу вас. Кто вы?
— Друг.
— И..?
— Вам нужно бежать из Гоцлара.
— Это я и сам знаю. Но как?..
— Вам нужно выбраться на крышу. Я помогу вам бежать. Я помогу…
— Но как нам добраться до крыши?
— Путь вам придется искать самим. Когда-то я неплохо знал дворцовые апартаменты, но теперь, по прошествии стольких тысяч лет…
— Тысяч лет?.. Кто ты?
— Друг… Не важно…
— Почему ты нам помогаешь?
— Это сложно объяснить. Не в двух словах… Мне тяжело поддерживать ментальную связь на таком расстоянии… Попробуйте вырваться, подняться на крышу… Тогда я смогу вам помочь. И поспешите. Если меня заметят, мне придется бежать…
Василий задумался. Он узнал то ли слишком много, то ли слишком мало. И как поступить? Согласиться на предложение? А какие варианты у него еще есть?
— Поспешите на крышу… Поспешите… Я вас жду… — и голос смолк.
Василий вновь сел, гауптштурмфюрер внимательно смотрел на него, ожидая объяснений. Какое-то время Василий молчал, словно собираясь с мыслями: как объяснить немцу, чтобы он понял и поверил, а не счел оперуполномоченного сумасшедшим.
— Только что кто-то ментально связался со мной.
— Ментально? — переспросил Хек.
— Да, что-то вроде телепатии. Я же говорил, что Ми-го общались со мной подобным образом. Только в этот раз это были не Ми-го.
— А кто?
Василий пожал плечами.
— Понятия не имею.
— И?
— Обещали помочь нам бежать, если мы выберемся на крышу дворца.
— Но как бежать?.. И кто это мог бы быть?
— Скорее всего, враги Ми-го. Те, кто по той или иной причине хочет сорвать их планы.
— Враги наших врагов нам друзья, — заметил немец. — Но можем ли мы верить невесть кому? Быть может, это еще одна западня?
— А смысл?
— Может, они хотят поиграть с нами, как кошка с мышкой?
— Нет, они скорее оставили бы нас в покое, чтобы я без помех связался… Впрочем, это не важно…
— Раз уж начали говорить, договаривайте, — подзадорил немец.
Но вместо того, чтобы рассказать гауптштурмфюреру о Ктулху, Василий с сомнением посмотрел на него.
— Мы временные союзники, господин Хек. Подчеркиваю: временные… И не надо пытаться выведывать секреты, которые не принесут тебе пользы.
Гауптштурмфюрер лишь с сомнением покачал головой.
— Мы сможем выбраться из этих апартаментов?
— За дверью всего двое стражей, и если они откроют дверь…
Василий кивнул.
— Что ж… за дело. Терять нам нечего, а если доберемся до крыши, то, быть может, этот неизвестный и в самом деле нам поможет. Ты готов?
Немец кивнул.
— Как говорят ваши пионеры: всегда!
Василий решительно соскочил с кровати и подошел к бронзовой двери, а потом начал со всей силы колотить по ней кулаками.
— Помогите! Откройте! Моему товарищу плохо.
Какое-то время за дверями царила тишина.
— А что, если они не станут открывать сами, а позовут подкрепление, — засомневался господин Хек. Он встал сбоку от двери. Его глаза скользили по комнате в поисках предмета, который хоть как-то мог сойти за оружие, но ничего похожего не находилось.
— Ладно, так справимся, — прошептал Василий, а потом вновь во все горло заорал: — Помогите! Помогите!
Раздался скрип медленно отодвигаемого засова. Неожиданно немец выскочил вперед и со всей силы рванул дверь на себя, та распахнулась, и страж, державший засов, едва устоял на ногах, но гауптштурмфюрер, не дав ему опомниться, что есть силы дернул его за тунику, усиливая поступательное движение, одновременно отступив в сторону и подставив ножку. Стражник кубарем полетел по полу, а его алебарда оказалась в руках немца.
Василий от неожиданности аж застыл, точно так же, как и второй стражник. Пару секунд они стояли и тупо глазели друг на друга, потом Василий не нашел ничего лучше, как съездить кулаком по физиономии противника. Тот лишь взмахнул руками, но в этот миг тупое основание алебарды врезалось ему точно в солнечное сплетение. Воин, задыхаясь, сложился вдвое и тут же снова получил от Василия по морде. Его голова запрокинулась, обнажив горло, и топорик немца аккуратно перерезал его.
Василий повернулся. Первый страж валялся у подножия большой кровати с раскроенной головой.
Да, гауптштурмфюрер времени не терял и дело свое знал хорошо. Забрав у второго воина алебарду, он протянул ее Василию.
— Пользоваться умеешь?
Василий только пожал плечами. Раньше он никогда такой штуки в руках не держал. Он бы, естественно, предпочел пару револьверов.
Потом, отложив оружие, они вместе затащили мертвого воина в комнату и прикрыли двери. Только после этого они смогли толком оглядеться. Темный коридор уходил в бесконечность в обе стороны, и только у двери в апартаменты Василия горел одинокий факел.
— И куда дальше? — глянул на своего спутника гауптштурмфюрер.
— Скорее, это я у тебя должен спросить. Меня водили по этому дворцу с мешком на голове.
Гауптштурмфюрер задумался. Видимо, дрался он много лучше, чем ориентировался.
— Что ж, попробуем, — наконец выдавил он и, прихватив факел со стены, решительным шагом отправился вдоль темного коридора. Василий, едва поспевая, бросился за ним следом. Они быстро добрались до винтовой лестницы, которая уходила вверх и вниз.
— На крышу?
— Поднимемся повыше, там и сориентируемся, — откликнулся гауптштурмфюрер.
Они проскочили пару витков и попали на очередной этаж. Тут лестница кончалась. Немец, подняв факел, осветил потолок. Увы, тут не было даже намека на люк, ведущий на крышу.
— Что дальше?
— Пройдемся, оглядимся. Если говорить честно, то я и не ждал, что нам с первого раза повезет. Теперь-то куда? — но последний вопрос был чисто риторическим, поскольку перед беглецами был всего один коридор, по обе стороны которого располагались одинаковые двери.
Василий неожиданно присел и знаком приказал немцу опустить факел пониже. Тот, недоумевая, повиновался. Василий же, словно опасаясь замаскированной ловушки, внимательно осматривал пол перед собой, а потом, вытянув палец, начертал на нем защитную каббалистическую фигуру. В первый момент происходящее показалось немцу колдовством. На полу осталась нарисованная фигура, но потом стало понятно, что это всего лишь след, начерченный в пыли, которая толстым, густым слоем покрывала пол.
— Похоже, в этом коридоре давно никого не было, — вздохнул Василий.
— Оно же нам на руку, не столкнемся лицом к лицу с каким-нибудь аборигеном.
— Зато в этой пыли четко отпечатаются наши следы.
— И что ты предлагаешь?
— Вперед, и чем быстрее найдем выход на крышу, тем быстрее смоемся отсюда, — и Василий, встав, решительно направился вперед. Немец с факелом поспешил за ним. Подскочив к первой из дверей, Василий дернул за ручку. Дверь не открылась. В отличие от апартаментов, где держали Василия, здесь все двери были деревянными. Конечно, можно было попытаться выбить ее, но Василий решил, что грохот может привлечь чье-то внимание. А это было более чем нежелательно.
Следующая дверь тоже оказалась закрытой, а вот третья привела их в квадратную комнату. Большие окна были забраны тем же самым небьющимся мутным стеклом, рамы не открывались. В комнате стоял густой запах плесени. — по-моему, слово «вентиляция» им неизвестно, — в отчаянии пробормотал Василий.
— Ну, нас еще пока не схватили, так что отчаиваться рано, — усмехнулся Хек.
— Угу, — мрачно отозвался Василий. — Интересно, трупы наших стражей уже нашли?
— Сомневаюсь, — ответил гауптштурмфюрер. — Если бы их нашли, то подняли бы… где-то далеко и много ниже того места, где находились беглецы, раздался страшный крик, а потом ударили гонги. Громко и равномерно гул разносился по гигантскому дворцу.
— Вот теперь можно сказать с уверенностью: наш побег обнаружили. Вперед! Быстрее!
И они побежали по коридору, пробуя все двери, которые попадались им на пути. За теми, что открывались, были пустые квадратные комнаты с окном или двумя, точно такие же, как первая, которую они тщательно осмотрели.
— Похоже, архитектор этого местечка действовал по шаблону…
Но Василий ничего не ответил — он берег дыхание. Неожиданно дорогу беглецам перегородила дверь.
— Вот и все, тупик! — вздохнул немец.
Василий дернул за ручку двери, распахнул ее и решительно шагнул вперед. Он оказался в большом круглом зале с колоннами. Наверху в потолке был люк. Выход на крышу? К этому люку вела узкая приставная лестница.
— Не уверен! — отозвался гауптштурмфюрер, показывая в начало коридора.
Там были видны огоньки факелов, и они быстро приближались.
Василий бросил взгляд на лестницу, потом в конец коридора. Нет, залезть наверх они не успеют. Тогда что? Схватив своего спутника за руку, он буквально втащил его в зал, а потом закрыл тяжелую дверь. С внутренней ее стороны, точно как и в стене по обе стороны от нее, имелись скобы, только вот засова не было. Оглядевшись, Василий не увидел ничего подходящего. Зал, как и все комнаты, которые они осматривали ранее, был пуст. Единственное, что оставалось… Василий перевернул свою алебарду и просунул ее в скобы тупым концом вперед. Этот сомнительный засов должен был на какое-то время задержать преследователей.
После этого он вместе с немцем бросился к лестнице. Когда они достигли ее, дверь уже тряслась от ударов снаружи. И судя по их силе, долго она не выдержит.
Василий, спешно перебирая руками и ногами, полез наверх. Гауптштурмфюрер двигался за ним следом, буквально подпирая Василия снизу. Свою алебарду он бросил у подножия лестницы, так что теперь оба беглеца оказались безоружны.
Но что самое ужасное, когда Василий добрался до верхней ступени лестницы, выяснилось, что люк на крышу заперт. Несколько раз стукнув по нему кулаком без всякого результата, Василий обратился к своему спутнику:
— А вот теперь, похоже, мы в ловушке.
— Отодвиньтесь.
Василий перелез на другую сторону лестницы, и немец, быстро преодолев последние метры лестницы, начал осматривать замок.
Внизу с грохотом разлетелся импровизированный засов, и в зал хлынули воины в оранжевых тогах с копьями и алебардами наперевес. Увидев беглецов, они взвыли и побежали к лестнице, победно потрясая оружием.
— Гауптштурмфюрер, думаю, вам стоит поторопиться. Если вы не откроете люк, то через минуту нас схватят за ноги и стащат вниз с этой лестницы. И, боюсь, в этот раз с нами церемониться не станут.
— Сейчас-сейчас… — пробормотал немец, все еще ковыряясь в замке.
Преследователи уже лезли вверх по лестнице.
— Быстрее!
Замок громко щелкнул. Гауптштурмфюрер толкнул люк, и тот открылся. Василий зажмурился от яркого света. Еще несколько мгновений, и они были на крыше.
Захлопнув люк, гауптштурмфюрер уселся на него, и улыбнулся Василию.
— А ведь успели… Но ты не расслабляйся. Поищи что-нибудь тяжелое, люк заложить. Давай… давай…. А потом отправимся на поиски твоего неведомого доброжелателя.
Василий огляделся. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались крыши, они то вздымались к небу, превращаясь в остроконечные башни, то спускались вниз к земле, образуя бездонные пропасти. Чуть дальше виднелись купола и башни других городских строений. Возведенные из серого камня и покрытые черепицей со странным желтоватым отливом, они являли собой памятник древнему зодчеству, сочетая в себе первоэлементы архитектуры всех цивилизаций прошлого. А над ними распростерлось мглистое небо. Таким на Земле оно, наверное, выглядело в меловой период, когда человека-то и в помине не было.
Откуда-то из-за облаков исходил тусклый свет. Значит, где-то там располагалось подземное солнце. Но… Судя по всему, расстояние до светила было довольно большим, а значит, ни о каких пещерах речи идти не могло, и этот источник света, точно так же, как сам Гоцлар, находился на внутренней поверхности Земли. «Нет, сюда непременно нужно отправить экспедицию из Академии наук! Это же мир, целый мир!» — только сейчас Василий осознал всю грандиозность сделанного им открытия. Он подарит своей стране не просто новые территории, а целый мир, скрывающий в себе неведомые богатства.
Однако время заниматься созерцанием и разглагольствованием казалось не самым подходящим, к тому же нигде не было видно ничего достаточно тяжелого. Неожиданно взгляд Василия остановился на каменной горгулье. Хотя, быть может, это была вовсе и не горгулья, а какое-то иное ужасное мифическое существо, выточенное из камня неведомым художником. Подобных изваяний было тут довольно много. Древние, как сам город, они были изъедены временем и так сильно обтерты ветрами, что ныне их прежние черты едва можно было разглядеть.
Сам камень на ощупь оказался склизким и влажным. Такой сложно будет удержать. И тем не менее… Василий поднапрягся, пренебрегая брезгливостью. Вот он уж было решил, что ноша ему не по силам, но в последний момент скульптура оторвалась от каменного постамента. Несколько секунд Василий стоял со статуей на руках и раскачивался. Больше всего он боялся ее уронить, зная, что, уронив, никогда снова ее не поднимет.
— Не стойте там истуканом, — крикнул ему гауптштурмфюрер. — Тащите эту штуковину сюда, а то наши друзья мне зад проколют.
И, правда, дикари уже колотили в люк снизу, правда, ни пробить его, ни приподнять не могли. Василий, покачиваясь, сделал несколько шагов, постоял, потом еще раз шагнул… Гауптштурмфюрер едва успел отскочить в сторону, когда Василий обрушил камень точно на центр люка. Однако последствия этого броска оказались совершенно иными, чем ожидали беглецы.
Камень, проломив люк, разнес верхнюю часть лестницы, сметя с нее с десяток преследователей. Теперь на крышу можно было выбраться, только притащив другую лестницу или воспользовавшись другим выходом.
— Ну, минут пять передышки, думаю, у нас есть, — вздохнул гауптштурмфюрер Хек, разглядывая последствия падения древней скульптуры. — А теперь, товарищ Кузьмин, давайте поищем вашего таинственного спасителя. И помните, у нас очень мало времени.
Василий огляделся. Ничего примечательного. Ничего, что давало бы возможность покинуть крышу. Хотя что он ожидал увидеть — воздушный шар, дирижабль или аэроплан? Хотя откуда им было здесь взяться?
«Где же ты, неведомый спаситель?»— пробормотал про себя Василий.
— Ладно, пойдемте к краю крыши. Попробуем спуститься, а там уже станем действовать по обстоятельствам, — и гауптштурмфюрер, повернувшись, зашагал в ту сторону, где, как казалось, крыши дворца простирались не так уж далеко.
— Подожди, — попросил Василий. — Он осторожно опустился на желтоватую черепицу, лег, широко разбросав руки и ноги.
Мгновение он лежал, не двигаясь, стараясь расслабиться. А потом, когда решил, что достиг необходимого состояния, мысленно позвал:
— Эй, мы на крыше. Отзовись…
Но ответа он не получил. Однако Василий старался не впадать в отчаяние.
— Мы на крыше. Ты обещал помочь нам, спасти…
И тут ответ загремел в его голове, оглушив.
— Иду к вам. Не пугайтесь. Я уже рядом… Не пугайтесь…
Василий открыл глаза.
— Он где-то рядом, — сообщил оперативник господину Хеку, склонившемуся над ним. Немец распрямился, оглянулся и тут же завопил от страха. Только невероятное усилие воли заставило его остаться на месте. Глаза его округлились, а рот в удивлении широко открылся. Василий приподнялся на локте, проследил за взглядом гауптштурмфюрера, и то, что он увидел, ему совсем не понравилось. Из-за башни выплыло странное существо и, развернувшись, направилось в их сторону.
— Не бойтесь… Не бойтесь…
Однако тут было чего испугаться. Раньше об этих созданиях Василий только слышал. Теперь же ему довелось воочию увидеть одного из Старцев. Продолговатое тело, больше напоминающее бревно с крыльями, широкими, как два огромных веера, и пучком щупалец на утолщении сзади. Каждое из щупалец заканчивалось чем-то вроде небольших рыльцев.
— Это… это… — Василий видел, как дрожали губы немца. Примерно такое же впечатление произвели на него при первом появлении шогготы. Правда, в этот раз не было никакой вони. От Старца исходил запах корицы и еще каких-то странных специй, которые Василий определить не мог.
— Расслабьтесь, я подхвачу вас и унесу отсюда.
— Он хочет унести нас отсюда.
— Что?
— Сейчас он вытянет щупальца и подхватит нас.
— Но…
— Расслабься и получай удовольствие, или хочешь на обед к Ми-го?
Немец облизал губы, потом стер пот со лба тыльной стороной правой руки.
— Я не смогу…
— Расслабьтесь… Скорее, они уже идут сюда. где-то справа раздался торжествующий, завывающий крик. Василий повернулся и увидел целую толпу воинов в оранжевых тогах, бегущую по крышам. Они кричали, размахивали оружием, и совершенно очевидно, что пощады от них было бы не дождаться. Ну а Старец был совсем рядом.
Василий потянулся, протянув руки к Старцу:
— Выручай!
— А вы уверены, что он не хочет нас съесть?.. Или сотворить с нами что похуже…
— Вспомни о судьбе людей Хасана…
Гауптштурмфюрер все еще медлил.
— Расслабьтесь, и я спасу вас…
Щупальца Старца обвили Василия, приподняли его над крышей. Он чувствовал прикосновения склизкой, упругой плоти чудовища. Рывок, и Старец стал подтягивать Василия к одной из прорезей в своем теле. Еще мгновение, и Василий по пояс погрузился в нее. Тут было тепло и уютно. Одно из мелких щупалец обвило плечи оперуполномоченного, образовав некое подобие кресла, еще более тонкие обвили его грудь — своего рода ремни безопасности.
На мгновение он замешкался, повернувшись.
Преследователи были уже совсем рядом. Они не желали упускать свою законную добычу. В воздухе засвистели копья. Щупальца Старца уже подхватили гауптштурмфюрера, но было слишком поздно. Несколько копий впилось в спину немца. Тот изогнулся, захрипев от боли, а уже через мгновение он походил на подушечку из булавок.
Щупальца Старца разжались, и гауптштурмфюрер полетел назад на крышу. Несколько копий ударило в тело древнего чудовища, но, не пробив брони, соскользнуло назад.
— Спаси его!.. — воскликнул Василий.
— Мы не сможем его спасти. Твой товарищ мертв, а нам пора, — ответил Старец, медленно набирая высоту. Его крылья неспешно били по воздуху, а странные желтые наросты в передней части туловища-ствола медленно шевелились.
— Но…
Несколько копий пролетело над головой Василия, и одно ударило в шкуру его спасителя всего в нескольких сантиметрах от лица оперуполномоченного. Тот инстинктивно пригнул голову. Однако он видел, как тело господина Хека упало на крышу. Воины в оранжевых туниках окружили немца, и теперь он, без всякого сомнения, был мертв.